Текст книги "Бесконечная утопия"

Глава 9

Не успело воздушное судно бросить якорь на низком холме в центре Нью-Спрингфилда в последовательном Мэне на Западе-1217756, как начали собираться соседи. Агнес почему-то нервничала, будто перед выходом на сцену. Подумала, что с этого момента у нее начинается новая жизнь, в конце лета 2054 года – спустя полных девять лет после «смерти» Лобсанга – в новом доме, среди новых людей.

Трехлетний Бен тоже видел соседей. Выпрямившись во весь рост и ухватившись пухленькими ручками за перила, он с трудом, но дотягивался до больших обзорных окон гондолы. Этот независимый маленький мальчик не любил, когда его берут на руки. Когда загудели лебедки, равномерно опуская твен на землю по якорным тросам, Бен запрыгал от волнения.

– Еще бы они не пришли, – сказала Салли Линдси, стоявшая рядом с Агнес. – Такой уж народ. Посмотреть на новеньких. Возможно, поприветствовать. Если необходимо, убедиться, что вы не представляете угрозы.

– Хм. А если бы представляли?

– У здешнего народа есть способы с этим справиться, – тихо ответила Салли. – Просто помни, что это большой мир. Почти весь зарос джунглями, как здесь, если не гуще. И всего несколько поселков. Проблемы здесь решаются легко.

– Тебя послушать, так даже в пустых мирах будет клаустрофобия.

– Здесь вообще хорошие люди по сравнению с другими местами. Иначе я бы не посоветовала вам лететь сюда.

Однако Салли произнесла это с какой-то насмешливой ноткой в голосе – ноткой, которая была в нем с самого начала, когда Лобсанг обратился к ней за советом. (Точнее, Джордж обратился за советом, напомнила себе Агнес. Отныне и навсегда он Джордж Абрамс, а она не сестра Агнес, а миссис Агнес Абрамс, преданная жена Джорджа. А маленький Бен больше не Огилви, а тоже Абрамс. Так гласили документы об усыновлении, подписанные и датированные 2054 годом. Пришлось прождать столько лет, пока органы власти, страшно загруженные работой в неразберихе после извержения Йеллоустона, наконец одобрили их как опекунов…)

Салли давно знала Лобсанга, и ее позабавил его выбор образа жизни.

– У Лобсанга сын? Фермерство – ладно. Кошка – я могу понять. Разумеется, он взял Шими. Лобсанг и его проклятая кошка. Но сын?

– Бен – сирота, – возразила Агнес. – Мы можем дать ему лучшую жизнь, чем…

– Лобсанг хочет сына?

– Салли, Лобсанг восстанавливается. Полагаю, после какого-то сбоя.

– О, этому я не слишком удивляюсь. Я считала его таким уникумом: древний искусственный интеллект, куча поколений технологии, нагроможденных друг на друга. До этого у нас никогда не проводилось таких экспериментов, как Лобсанг. Сложные системы, от экологических до экономических, могут запросто давать сбои… Но у большинства сложных систем сбой не приводит к желанию играть в счастливое семейство.

– Не будь такой злой, Салли. Он всегда по-своему служил человечеству, но со стороны. Теперь он хочет постичь человечность более полно. Он хочет быть человеком. Поэтому мы будем жить в обычной человеческой общине, настолько анонимно, насколько сможем. Мы даже собираемся симулировать болезни, старение…

– Он уже симулировал собственную смерть.

– Это другое…

– Я была на похоронах! Агнес, Лобсанг не человек. Он Дэниел Оливо![1]1
  Робот, один из основных персонажей произведений А. Азимова.


[Закрыть] И он хочет сына?

С ней невозможно было разговаривать. Хотя, насколько могла судить Агнес, Салли ответственно подошла к выбору будущего дома для их семьи. В самом деле, здесь, в Нью-Спрингфилде, уже жили люди, судя по всему, счастливые и здоровые. И все же почему этот проект всегда так забавлял Салли? Даже сейчас, когда они прилетели, она как будто скрывала какую-то собственную шутку?

В кабину вошел Лобсанг. Запертый в передвижном модуле, известном как Джордж Абрамс, он выглядел лет на шестьдесят: редкие седые волосы, смуглая кожа, большую часть привлекательного лица закрывает борода. На нем была рубашка в клетку и джинсы. Агнес до сих пор не могла привыкнуть к тому, что он больше не носит оранжевое одеяние буддистского монаха.

– Все, мы приземлились, – сказал он. – Пойду достану кофейник, пока не пришли соседи.

Первое впечатление всегда важно. Агнес потренировалась приветливо улыбаться, работая щеками и чувствуя, как растягиваются губы.

Салли наблюдала с циничным видом.

– Неплохо. Если не знать, что ты тоже кукла…

– Спасибо, Салли.

* * *

Агнес, держа Бена за руку, спустилась по короткому трапу с приземлившейся гондолы и сделала первый шаг по этому новому миру, своему дому. Хотя бы погода хорошая, на голубом небе ни облачка, кроме нескольких странных полос с востока на запад. На восточном небосклоне висел серебряный полумесяц, будто приветствуя прибывших. Очевидно, этот холм когда-то расчистили, а потом забросили. Между низкими пнями павших гигантов проросли молодые деревца. Вокруг стояли покинутые жилища, недостроенные и настороженные. Лобсанг намеревался занять один из этих больших старых домов и отремонтировать его, а наполовину расчищенные поля использовать под посадки.

Кошка Шими, сбежав по трапу, с наслаждением потянулась на солнышке и сказала:

– О, как чудесно оказаться на просторе!

– Запомни золотое правило, ты, пластиковая блоховозка, – повернулась к ней Агнес. – Никаких разговоров! Ты здесь кошка, просто кошка и ничего кроме кошки – как считает Бен и все остальные. А еще тебе больше двадцати лет. Веди себя в соответствии с возрастом.

– Да, Агнес. – Кошка была белой, изящной, здоровой на вид, ее глаза немного жутковато горели зеленым огнем. Певучий женский голос исходил из маленьких динамиков в животе. – Обещаю, буду вести себя хорошо. Просто это такое облегчение, что теперь ничего не надо делать. Я ушла в отставку из ВМФ под началом Мэгги Кауфман. А теперь пора выяснить, какие эквиваленты мышей и крыс обитают в этом чудесном новом мире…

Она стрелой бросилась в кусты.

Бен рассмеялся от удовольствия под теплым солнцем позднего утра и тоже сразу убежал в заросли, которые были ему по пояс. Агнес это предвидела – он так же поступал на каждой остановке по пути сюда.

– Бен, не теряйся из виду.

– Хорошо, Аг-нес-с.

Тем временем Лобсанг/Джордж уже работал в гондоле, откручивая болты и защелки, которые крепили ее к внутреннему каркасу оболочки твена. Облицованная керамикой и алюминием съемная гондола размером с передвижной дом подвешивалась к двухсотфутовой оболочке твена. Рядом с ним Салли, орудуя на панели управления, выпускала из оболочки гелий, подъемный газ, в камеры под давлением, чтобы судно не улетело, когда освободится от веса гондолы.

Они планировали, что Салли отгонит оставшуюся часть корабля в сухой док Корпорации Блэка на Ближних Землях. Снятая гондола послужит Лобсангу и его «семье» временным убежищем в первые дни, недели и месяцы. В ней были инструменты, запасы семян, медикаментов и витаминов, кастрюли и сковородки для кухни и даже животные: куры, козлята и пара супоросных свиней. Все, что нужно для отличного старта этой новой игры в пионеров. Кроме того, в гондоле было несколько секретов, которые нужно держать в тайне от соседей и которые скрывались за синими дверями. Это мастерская для передвижных модулей, включающая маленькую фабрику по производству геля и нанотехнологическую косметическую установку, которая позволит Джорджу и Агнес «стареть» естественно. Здесь была даже мастерская размером с собачью конуру для обслуживания кошки.

Даже в другой ипостаси у Лобсанга сохранились связи с Корпорацией Блэка, чтобы все это соорудить.

– Не обязательно ехать через Перевал Смерти на муле, – сказал он. – Ни к чему лишние тяготы. Нет ничего плохого в том, чтобы пользоваться благами прошлой цивилизации, когда мы начинаем все заново. Кроме того, с нами будет маленький мальчик, помнишь? Крыша над головой, если в первую же ночь пойдет дождь, нам очень пригодится…

Может, это все и нужно, думала Агнес, но не могла не задаваться вопросом, какое впечатление это блестящее сооружение произведет на их новых соседей. Они продолжали взбираться на холм и показались ей толпой оборванцев. Но она заметила, что дети уже в восторге от животных, большинство которых еще сидели в гондоле: овцы, козы, куры, коровы с молодым бычком на развод и пара мускулистых молодых лошадей. До Агнес дошло, что эти дети, наверное, никогда не видели коров и лошадей.

Ошеломленная, она почувствовала, что ей нужно немного побыть одной.

Она отправилась за Беном по пологому склону на вершину этого невысокого холма. Идти было легко, если обходить упавшие деревья, ветви которых, казалось, раскинулись повсюду. Земля под ногами была мягкой, ее покрывал какой-то папоротник, пробивающийся между заросшими лишайником стволами. На взгляд Агнес все было очень привычным, но в то же время не совсем, если присмотреться. Например, к какому виду относятся эти деревья? Ей говорили, что в этой части света деревья в основном вечнозеленые, даже на широте Мэна. Разница между сезонами года в этом теплом влажном мире незначительна, и мало деревьев сбрасывают листву с приходом осени. Но виды деревьев Агнес не узнавала.

Через несколько шагов она добралась до стены из сухой каменной кладки, возведенной каким-то поселенцем, чтобы держать за ней домашних животных. Стене не могло быть больше нескольких десятилетий – после Дня перехода не прошло и сорока лет, а до тех пор люди за пределами Базовой появлялись очень редко – только несколько прирожденных путников бродили по безлюдью. Но стена уже исчезла под зеленью.

Агнес видела историю этого места, этого холма. Должно быть, колонисты начали расчищать лес для полей и скота, даже построили те большие дома. Потом, спустя короткое время, они, по-видимому, сдались и занялись другими делами – чем тут сейчас занимается большинство людей, чтобы прожить? И теперь лес отвоевывал свои владения обратно или хотя бы пытался отвоевать. Вот почему Салли сочла этот заброшенный участок подходящим местом для фермы Лобсанга и Агнес – большая часть тяжелой работы по расчистке леса тут уже была проделана.

А вокруг низкого холма с его заброшенными хозяйствами повсюду простирался лес, дремучий и зеленый. Агнес прекрасно знала, что это мир деревьев. Густые вечнозеленые леса покрывали большую часть Северной Америки. В южных широтах это были экзотические дождевые леса, в Арктике – причудливые широколиственные листопадные деревья. Даже Антарктида заросла деревьями до самого полюса, и Лобсанг обещал, что они когда-нибудь там побывают. Этот мир располагался далеко от Ледового пояса, внутри которого находилась и Базовая Земля, родной мир Агнес. Здесь, похоже, леса обосновались еще со времен динозавров.

И жизнь в этих всемирных лесах не была похожа на жизнь в ее родном мире. Агнес отовсюду слышала звуки живых существ: странное уханье и крики разносились эхом, словно она стояла в огромном соборе. Время от времени раздавался треск, будто через подлесок пробирался какой-то крупный зверь.

К ней, потягивая воду, подошла вспотевшая после работы Салли Линдси. Агнес с одобрением отметила, что та первым делом проверила, где Бен, – тот с восторгом рассматривал какой-то термитник.

– Соседи, – только и сказала Салли.

Вокруг Лобсанга и гондолы собралась горсточка людей в одежде приглушенных коричневых и зеленых цветов – мужчины, женщины и дети. Один мальчик, на вид лет двенадцати, наклонился погладить послушную Шими, и Агнес услышала его чистый, звонкий голос:

– Милашка, да? Но погоди, попадешься на глаза моей Рио. Увидишь, придется тебе побегать…

– Дети станут вашими друзьями до гроба, если вы позволите им погладить лошадей, – сказала Салли. – Лобсанг уже поставил кофеварку на газовую плиту.

– Чтобы в первый же день показать всю нашу роскошь?

Салли пожала плечами.

– Произвести приятное впечатление на соседей никогда не лишнее. Кофе – это хорошо. – Она пристально посмотрела на Агнес. – Как ты себя чувствуешь?

Подумав, Агнес честно ответила:

– Не знаю. В теории все было прекрасно. Сорваться с насиженного места, ринуться за миллион миров. Составлять планы и заниматься сборами было увлекательно, даже полет на твене был увлекательным. И, конечно, замечательно, что в нашей жизни появился Бен. Но теперь, когда я здесь…

– Все слишком странно? Ты удивишься, сколько людей стараются скрыть такую реакцию.

– Что ж, я не притворяюсь. Я городская девочка. Когда-то я думала, что потерялась в лесу, если пропадал из виду магазин сувениров в дендропарке Мэдисона. А теперь это.

– Если тебя утешит, люди пытаются жить и в худших местах. Это приятные миры: теплые, влажные, почти без смены времен года. И относительно безопасные. Вот почему я выбрала для вас это место. Потому что обитатели этих лесов небольшого размера. – И в свойственной для себя манере она добавила: – Ну в основном.

«Салли добра, – подумала Агнес. – Ободряет, как умеет; ей всегда была свойственна резкость».

С запада подул на удивление резкий ветер. Нахмурившись, Салли обернулась, придерживая потрепанную шляпу. Лес вокруг зашумел, а общее уханье и карканье переросло в тревожные крики. Агнес увидела, что редкие облака сгустились, превратились в длинные полосы – почти как следы от реактивного самолета, хотя никакие самолеты не бороздили эти небеса.

Заметила она и кое-что еще: вспышку краем глаза, и поймала себя на том, что смотрит на половинку Луны, знакомый объект в голубом небе. Агнес готова была поклясться, что вспышка произошла на Луне, на ее темной половине. Возможно, ничего особенного. Светлячок? Птица? Она еще не видела здесь птиц. Или, что более вероятно, у нее что-то с глазами.

Ни одно из объяснений ее не убедило. Инстинкт подсказывал: здесь что-то не так. И по реакции Салли Агнес поняла, что та тоже это чувствует.

Бен потянул ее за руку, возвращая к реальности.

– Аг-несс?

Она заставила себя улыбнуться.

– Да, солнышко. Пойдем пообедаем и познакомимся с новыми друзьями?

– Пообедаем!

Глава 10

Через пару дней, когда Салли и корабля уже не было, всю семью пригласили на праздник с танцами. Он должен был проходить на поле вниз по ручью, огибавшему холм, на котором стояла их гондола, и – как решили в последний момент – в паре переходов на восток, поскольку в тот вечер погода там была получше. Конечно, они согласились бы, даже если бы не оказалось, что мероприятие устраивали в их честь.

Немного нервничая, Агнес готовилась к вечеру. Перед путешествием, когда они в последний раз были в лабораториях Корпорации Блэка, Агнес попросила, чтобы тело ее передвижного модуля выглядело лет на пятьдесят пять, немного моложе Лобсанга. И всего на сорок лет или около того моложе ее календарного возраста… Что ж, однажды ей уже было пятьдесят, она знала, как лучшим образом уложить свои седеющие волосы, к тому же она взяла с собой славное платье в клеточку, которое подойдет на вечер. Лобсанг надел яркую клетчатую рубашку, джинсы и ковбойские сапоги, а маленького Бена нарядили в уменьшенную версию такого же костюма. Эта одежда не прослужит долго, через несколько месяцев он из нее вырастет, но Салли предложила взять ее как раз на такой случай, чтобы произвести первое впечатление.

Итак, подготовившись, они присоединились к соседям.

Танцы оказались именно такими, как и ожидала Агнес. Небрежно расчищенное и огороженное поле у ручья явно предназначалось для овец: Агнес заметила неподалеку загон с небольшой отарой. Сейчас, в сгущающихся сумерках, поле освещали факелы, распространяющие запах смолы. Здесь был грубоватый распорядитель, пара скрипачей играли, стоя на ящиках, и около пятидесяти мужчин, женщин и детей, выстроившись рядами, кружились в танце. В представлении Агнес, подобную сцену можно было увидеть где-нибудь в сельской части Америки на Базовой несколько десятилетий, а то и веков тому назад. Единственное отличие состояло в том, что на поясе у каждого танцующего болтался переходник на всякий непредвиденный случай.

В одном конце поля устроили бар, где можно было выпить сока какого-то неизвестного цитрусового, воды или весьма сносного домашнего пива. Там стояло даже несколько бутылок виски. Шипело и трещало барбекю, но еда на решетке была в основном незнакома Агнес: полоски красного мяса, предположительно мелких местных млекопитающих, называемых пушистиками, и громадная птичья голень, должно быть, принадлежавшая одной из местных «больших птиц». Последняя больше напоказ, чем для еды: вероятно, уйдет вся ночь, чтобы приготовить кусок мяса размером с целую индейку. Еще было печенье из овсяной муки и дольки тыквы. Вокруг носились несколько собак, лая или выпрашивая объедки. Шими, вполне естественно, не показывалась на глаза.

Скоро новые соседи подхватили Агнес и Лобсанга и втянули в круг.

Во время своей зря растраченной юности Агнес достаточно танцевала, чтобы знать основы, но сейчас ей пришлось быстро учиться новым шагам по ходу дела. Лобсангу, кажется, танцы давались труднее, он даже раз споткнулся и приземлился на задницу, но соседи, смеясь, подняли его на ноги.

Жара, шум и смех скоро утомили Агнес – или, скорее, бесчувственное программное обеспечение в ее наполненной гелем голове запустило программы, симулирующие усталость, привело в действие искусственные потовые железы и заставило механические легкие сильнее качать теплый воздух. Она попыталась принять эти ощущения и не обращать внимания на то, что вводит в заблуждение явно хороших людей.

Когда она решила передохнуть около сооруженного на скорую руку бара, к ней присоединился Лобсанг.

– Я всегда буду жалеть, что теперь обладаю сознательным контролем над степенью опьянения, – сказал он, потягивая виски. – И мы могли бы получше подготовиться. Мы девять лет учились быть пионерами. Надо было просто загрузить приложение с сельскими танцами.

Агнес хмыкнула.

– Так неинтересно. А как же реализм? Ты городской парень, приехавший учиться деревенской жизни, Лоб… Джордж. Привыкай. Получай удовольствие.

– Да, но…

Он не успел договорить, две дородные женщины средних лет схватили его под локти и утащили обратно в ряд.

К Агнес подошла улыбающаяся темноволосая женщина лет сорока с полным стаканом лимонада.

– Извините. Нам всегда не хватает мужчин на танцах, и Белла с Мэг могут быть немного буйными, когда видят свежее мясо. Как большие птицы во время охоты.

– Свежее мясо? Джордж был бы польщен. Боюсь, в нас нет ничего свежего.

– О, я бы не сказала. Вы производите приятное впечатление. – Женщина протянула руку: – Я Марина Ирвин. Мой муж Оливер где-то там.

– Ирвин. О, так это ваш мальчик присматривает сегодня за нашим сыном. Никос?

– Да. Уверена, за соответствующую плату. Такой капиталист, мой Никос, и это двенадцатилетний мальчишка, который вырос в лесу.

– Очень любезно с его стороны пропустить танцы из-за нас.

– Ну он пошел на жертвы. Но дайте ему еще годик, и мы не оттащим его от девочек…

«Возможно», – с сомнением подумала Агнес. За многие годы в Приюте Мэдисона она повидала достаточно двенадцатилетних мальчишек, и Никос сразу показался ей весьма славным ребенком – но ребенком, у которого есть тайна, большая, и это наблюдение не давало ей покоя с момента их знакомства.

– Кстати, я не против, если вы дадите ему какую-нибудь работу у себя на ферме, – продолжала Марина. – Ему будет полезно. Мало кто из нас теперь занимается сельским хозяйством.

– Там овцы, – показала Агнес.

– Да. Мы держим овец в основном ради шерсти. – Она разгладила свое платье, которое, как заметила Агнес в тусклом свете, было вязаным и окрашенным в приятный яблочно-зеленый оттенок, вероятно, каким-то растительным красителем. – От местных пушистиков – лесных зверьков – можно получить только кусочки кожи. Даже от перьев больших птиц больше пользы. – «У нее приятный акцент, средиземноморский, наверное греческий», – подумалось Агнес. – Мы выращиваем кое-что, в основном картофель. Для переходников. И для запасов пищи на черный день, хотя этот мир такой милостивый, что нам редко приходится туда залезать.

Однако не успела она это сказать, как снова поднялся ветер, и Марина, озадаченно нахмурившись, убрала со лба выбившуюся прядь.

– Первые поселенцы собирались заниматься сельским хозяйством, – продолжала она. – Они расчищали лес, размечали поля и прочее. Старый участок Барроу на холме Мэннинг, который вы заняли, – один из них, как вы поймете. А второй – старый дом Паульсонов, знаете, обменник, наш местный дом с привидениями! Мой Никос все время там пропадает, думаю, для них с друзьями это что-то вроде клуба. С возрастом это пройдет.

– Но фермерство не прижилось, – напомнила Агнес.

– Да. Теперь мы расселились по последовательным мирам. У нас есть дома, как видите, но они в разных местах, сезонные. Мы вместе работаем, чтобы содержать фермы для овец, несколько кур, выращивать картофель и тому подобное. И у нас нечто вроде графика собраний, встреч вроде этой. В остальное время мы просто бродим. К слову, мы не стригали! Оливер обижается, если его так назвать.

– Понимаю. Просто легкая жизнь по сравнению с фермерством.

– Да, в этом и смысл. Эти миры такие богатые, зачем нашим детям гнуть спины за плугом? Но, – торопливо добавила она, – такая жизнь не для всех. Это вовсе не значит, что вы не добьетесь успеха с фермой, если вы этого хотите. Каждому свое.

– Хорошая философия.

– Я хочу сказать, вы отлично впишетесь. Если вы действительно будете выращивать пшеницу и прочее, мы с радостью будем покупать. – Марина отпила свой лимонад. – И ваш мальчик, похоже, вырастет большим и сильным, как его… отец?

Агнес подавила улыбку, менее неприкрытого прощупывания не придумаешь.

– Уверена, вы уже слышали. Бен не наш ребенок. Мы его усыновили.

– Я и правда кое-что слышала, люди сплетничают, вы же понимаете. Но я не хотела делать предположения насчет того, что вы, возможно, не хотите рассказывать.

– Лучше не скрывать. – И Агнес ощутила укол католической совести, как только слова сорвались с губ ее собственного замаскированного передвижного модуля. – Кстати, его настоящая фамилия Огилви, на случай, если с нами что-нибудь случится, а ему понадобится знать.

Марина кивнула.

– Понимаю. Я запомню.

– Бен рано лишился родителей. Они оба работали на бобовом стебле – знаете, космический лифт? На Западе-17. Они находились в передвижной мастерской за пределами атмосферы. Произошла утечка воздуха, декомпрессия. Если подумать, еще поколение назад подобная авария была совершенно невозможна. Их сын оказался в детском доме, где я раньше работала. Но мы с Джорджем уже подыскивали место вроде этого, и оказалось, что родители Бена планировали откладывать деньги, чтобы потом уволиться с работы и отправиться куда-нибудь. И мы подумали, почему бы не дать Бену жизнь, которую желали его родители? И мы подали документы на усыновление…

И на последних этапах их отчаянного ожидания Лобсанг, оставаясь в тени, нарушил целую кучу правил, пока Агнес терзалась сомнениями, сможет ли она, робот, заменить мать трехлетнему мальчику.

– И вот вы здесь, – сказала Марина и чокнулась стаканом с Агнес. – И я, например, рада знакомству. Уверена, вы трое прекрасно со всеми поладите.

– Вместе с кошкой – четверо, – улыбнулась Агнес. – Спасибо, Марина.

– Слушайте, мы идем на охоту за пасхальными яйцами. Послезавтра на рассвете.

– Охота за пасхальными яйцами?

– Так мы ее называем. Я знаю, что до Пасхи еще далеко. Приходите и увидите. А теперь не можем же мы допустить, чтобы все веселье досталось нашим мужьям…