Текст книги "Северная экспедиция Витуса Беринга"

Историки, недовольные работой Беринга, потратили немало чернил на споры, был ли глава экспедиции слишком робок или слишком рано повернул назад, должен был он идти дальше или искать землю на востоке, не слишком ли полагался на мнения местных жителей. Но в то время об этой земле не было известно вообще ничего, а открытия, скорее всего, в его планы не входили. Его отправили в первую очередь для того, чтобы проложить дорогу по Сибири для будущих, более масштабных и лучше оснащенных экспедиций, и составить карту побережья Камчатки, а не рисковать всем в надежде, что команда сможет найти новую землю или пережить полярную зиму.

На обратном пути они встретили четыре большие лодки из шкур, на борту которых находилось примерно 40 чукчей, но, как и в прошлый раз, общение без переводчика оказалось практически невозможным, хотя им и удалось понять, что где-то к востоку лежит большая земля или остров. Тем не менее получилось наладить торговые отношения: на металлические инструменты и иглы экспедиция выменяла у чукчей мясо, рыбу, пресную воду, песцовые шкурки и клыки моржей.

2 сентября, после нескольких дней непогоды, «Св. Гавриил» вошел в устье реки Камчатки. Плавание в открытом море длилось пятьдесят дней; через месяц корабль вмерз в лед. Они провели зиму, ремонтируя корабль и готовясь к обратному путешествию. Беринг хотел проплыть к югу вдоль берега Камчатки, чтобы узнать, насколько далеко простирается полуостров и нельзя ли будет добраться до Охотска прямо на «Св. Гаврииле», избежав еще одного тяжелейшего путешествия через горы. Зимой Беринг пообщался с русскими, жившими на Камчатке много лет, и узнал о таинственных землях к востоку, с лесами, большими реками и людьми, выходящими в море на таких же лодках из шкур, как у них. Эти рассказы заставили его задуматься. Когда в мае лед на реке сошел, они приготовились к отбытию, но Беринг решил сначала проплыть четыре дня на восток, чтобы узнать, действительно ли неподалеку есть земля. Бури заставили его повернуть назад, так ничего и не обнаружив, он подобрался очень близко к уединенному пустынному островку. Спустя двенадцать лет он снова окажется там при совсем иных обстоятельствах.

24 июля Беринг вернулся в Охотск с большей частью экипажа. Обратное путешествие, в котором уже не нужно было везти с собой тонны снаряжения, с куда меньшим число работников, прошло быстро и без происшествий, по уже известному маршруту. 11 января они вошли в Тобольск и доложились местным властям. Беринг задекларировал товары, полученные в результате торговли, и заплатил положенные пошлины. В Санкт-Петербург они вернулись 28 февраля 1730 года, почти ровно через пять лет после отъезда. Его, Шпанберга и Чирикова повысили в звании, и все трое вернулись к своим семьям. Но далеко не всем так повезло. Пятнадцать человек погибли, в основном от голода и холода, а большинство из 660 лошадей, задействованных в экспедиции, пали, что стало серьезным ударом по бюджету Якутска и по состоянию конезаводчиков. Ущерб, причиненный экспедицией местной экономике, был столь велик, что кое-где даже начались волнения. На Камчатке в 1730-х годах, после того как Беринг забрал с собой людей и погонщиков собак, и вовсе вспыхнуло восстание; Нижнекамчатский острог был сожжен, после чего начались репрессии против коренного населения.

Тем не менее, прежде чем покинуть Камчатку, Беринг нанес на карту юго-восточное побережье полуострова и нашел залив, идеально подходящий для будущей гавани, – его назвали Авачинской губой. Уже тогда он понял, что должен туда вернуться и раскрыть географические загадки этого далекого края.

Глава третья
Грандиозные планы

Одной из самых выдающихся черт характера Петра Великого было ненасытное любопытство. Именно это любопытство побудило его силой навязать российскому обществу коренные перемены, которые разрушили старый порядок и повлекли за собой реформы, преобразившие страну. Даже проезжая в карете или верхом по маленькому захолустному городку, он всегда спрашивал местных жителей, на что стоит посмотреть, есть ли поблизости что-нибудь необычное. Если ему говорили, что ничего интересного в этой местности нет, он отвечал: «Почем знать? Может быть, это вам только так кажется; мне надобно самому ее посмотреть»[30]30
  Цит. по: Штелин Я. Я. Подлинные анекдоты о Петре Великом, собранные Яковом Штелиным. Ч. 1. Изд. 3-е. М.: Решетников, 1830. С. 126.


[Закрыть]. Благодаря подобному подходу в Европе он заинтересовался не только коммерцией, военной стратегией и технологией, но и искусствами и науками. Он призывал русских ехать за рубеж и получать образование в европейских учебных заведениях, в частности, для того, чтобы освоить технические и научные специальности, знатоков которых тогда не хватало в России, и финансировал математические, артиллерийские, инженерные и медицинские школы.

Самые большие средства Петр вложил в создание Российской академии наук в Санкт-Петербурге, которая даже почти триста лет спустя остается самым уважаемым научным учреждением в России. Он хотел создать учебное заведение, равное европейским, чтобы русские могли получать образование на родине, что, как он надеялся, должно было ускорить процесс модернизации российской экономики. Знаменитый немецкий ученый Готфрид Лейбниц, основатель Берлинской академии наук, подал Петру эту идею еще в ранние годы его правления, но император долго откладывал основание Академии наук и открыл ее лишь 28 января 1724 года, за год с небольшим до смерти. В его представлении учреждение должно было напоминать университет. Первые профессора Академии, нанятые в Германии, Швейцарии и Франции, обучали русских и немецких студентов и занимались собственными исследованиями. Среди них были историки, юристы, философы, химики, математики, астрономы и доктора медицины. Хотя Петр умер еще до того, как все эти ученые мужи прибыли в Россию и стали преподавать, Академия стала играть для государства именно ту роль, которую отводил ей Петр: она формировала интеллектуальную жизнь страны, повлияв в том числе на исследование неизвестных земель на востоке.

Последний декрет об основании Академии был подписан вдовой Петра Екатериной I. Она правила лишь два года, но именно при ней в академию из Франции, Германии и Швейцарии прибыли первые шестнадцать профессоров с семьями. Первые восемь студентов Академии тоже приехали из других европейских стран, но их ряды быстро пополнялись. Когда русский двор ненадолго переехал обратно в Москву, Академия утратила прежнее влияние, и многие профессора были вынуждены возвратиться домой, потому что им не выплачивали жалованья. Тем не менее Академия наук оставалась ценнейшим учреждением, само существование которого повышало престиж России в глазах европейцев. Вскоре усилия многих ее ученых были направлены на решение совершенно новой задачи, очень далекой от мира кабинетных академиков.

Когда Беринг после пятилетнего отсутствия вернулся в Санкт-Петербург, политическая ситуация значительно изменилась. Императрица Екатерина, коронованная незадолго до его отъезда, умерла в 1727 году, и ее наследником стал Петр II; он скончался от оспы в возрасте четырнадцати лет 19 января 1730 года, за несколько месяцев до возвращения Беринга. Новой императрицей стала Анна Иоанновна, племянница Петра I. Она вернула русский двор в Санкт-Петербург и продолжила реформы Петра, в том числе реорганизацию институтов власти, строительство новой столицы и поддержку наук и искусств. При этом ее правление часто рассматривается как «мрачная страница» российской истории. За пышными балами и тратами на постройку грандиозных дворцов скрывались тяжелейшие страдания крестьян и бесконечные войны с Польшей и Турцией. Но недобрую славу императрице обеспечил ее собственный эксцентричный и резкий характер. Она стреляла по животным прямо из окон дворца и была очень груба и жестока с людьми, которых считала ниже себя, прилюдно высмеивала и унижала инвалидов и калек. С наказаниями и наградами она бросалась из крайности в крайность, назначая их едва ли не произвольным образом, и это усиливало атмосферу страха и неизвестности. Саксонский посол граф Иоганн Лефорт сравнивал русский двор тех лет с плывущим кораблем: «буря готова разразиться, а кормчий и все матросы опьянели или заснули… и никто не думает о будущем»[31]31
  Цит. по: Анисимов Е. В. Куда ж нам плыть? Россия после Петра Великого. М.: АСТ: Астрель, 2010.


[Закрыть].

Анна Иоанновна очень любила назначать на высокие и престижные должности иностранцев. В первые месяцы правления она сослала в Сибирь нескольких аристократов, которые, как считалось, выступали против чужеземцев. Подобное поведение злило и деморализовало русских, но вот для Беринга ее предпочтения оказалась весьма кстати: он собирался снова вернуться в Сибирь и на Камчатку, построить там большие океанские суда и исследовать западное побережье Америки. В Академии наук, при дворе и в Адмиралтействе шептались, что Беринг недостаточно храбр и не представил убедительных доказательств того, что Азия не связана с Америкой, кроме того, и не сообщил ничего нового о большой земле, слухи о которой ходили уже достаточно давно. Он же возражал, что не обладал достаточными ресурсами, чтобы сделать больше, чем то, что уже сделал, и указывал на неблагоприятные условия, в которых пришлось работать. Также Беринг подчеркивал отличное качество новой карты Сибири и ценность его записок о местных погодных условиях.

И Беринг, и его жена были очень амбициозны, и Анна постоянно старалась помочь мужу, используя свои семейные и дружеские связи в Санкт-Петербурге и Москве. Командору пожаловали дворянское звание, его представили к награде. Благодаря его славе и доходам от частной торговли в Сибири семья разбогатела. Вместе с двумя сыновьями, шести и восьми лет, которые едва помнили отца, они поселились в роскошном доме в модном районе, завели слуг и вовсю наслаждались новым общественным положением. Особенно Анна гордилась тем, что теперь не уступала по статусу младшей сестре. Супруги считали себя настолько удачливыми и богатыми, что Беринг даже раздал наследство, полученное от родителей, беднякам родного города Хорсенса.

Через несколько месяцев, 30 апреля 1730 года, Беринг представил Адмиралтейств-коллегии подробный отчет о Первой Камчатской экспедиции и предложение по организации второй. Первая экспедиция, по его мнению, пострадала из-за слишком большого количества непредвиденных факторов и недооценки поджидавших трудностей, так что вторая казалось совершенно очевидным делом: она должна быть лучше спланирована, экипирована и укомплектована. Беринг знал, что новый поход завершится успешно, только если его возглавят те же люди, что и первый. С точки зрения правительства он явно был наиболее предпочтительным кандидатом, наряду с заместителями Шпанбергом и Чириковым.

Несмотря на тяжелейшие условия, угрозу голода, ужасные холода и немалую вероятность умереть в путешествии в неизведанные земли, в эти тяжелые времена экспедиция открывала большие возможности. Сибирь манила свободой и возможностью оставить заметный след в истории, добиться определенной славы и уважения за вклад в географическую науку. Вторая экспедиция помогла бы одновременно и продолжить карьерный рост, и удовлетворить жажду приключений.

Беринг отправил императрице свои планы.

1. Понеже, выведывая, изобрел, что далее оста, то море волнами ниже подымаетця, також и на берег острова, именуемаго Карагинской, великой сосновой лес, которого в Комчатской земле не растет, выбросило, и для того я признаваю, что Америка или иные между оной лежащия земли не очень долеко от Комчатки, в растоянии, быть может, и по мнению моему, например, 150 или 200 миль быть имеет, и буди подлинно так, то можно будет установить торги с тамошними обретающимися землими к прибыли Росиской империи, а того до прямо можно будет доискиватца, ежели построить судно величиною, например, от 45 до 50 ластов.

2. Оное судно бы надлежало построить при Камчатке, за тем что требуемыя на строение леса тамо качеством и годностию лутче достать можно, нежели инде, також и на пищу служителям рыбы и ловчих зверей тамо способнее и дешевле можно преобресть, да и больше вспоможение от камчадалов, нежели от обывателей в Охоцком получить можно, сверх же того, рекою Камчаткою, за глубокостию в устье, лучше можно судами проходить, нежели рекою Охотою.

3. Не без пользы бы было, чтоб охотцкой или комчаточной водяный проход до устья реки Амур и далее до японских островов выведывать, понеже надежду имеют, что тамо нарочетыя места можно находить, и с теми некоторые торги устоновить, також, ежели возможность допустит, и с японами торг завесть, чего б не к малой прибыли Росийской империи впредь могло оказатися, а за неимуществом судов в тех местах можно будет и из поподаемых навстречю японских судов побирать, да к тому ж еще можно одно судно при Комчатке такою величиною, как выше упомянул или хотя и меньши, построить.

4. Иждивение на сию экспедицию, окроме жалованья и правианта, також и окроме матриалов, на обои суда, которых там достать неможно, а отсюда, из Сибири, привезены быть имеют, оное может обойтися и транспортом в 10 или в 12 тысяч рублев.

5. Ежели за благо разсуждено будет, севернее земли или берег от Сибири, а имянно от реки Оби до Енисея, а оттуда до реки Лены, к устьям оных рек можно свободно и на ботах или сухим путем выведывать, понеже оные земли под высокою державою Российской империи суть.

Нижайшее помышление не в указ, ежели иногда восприиметца намерение посылать в экспедицию, а особливо от Комчатки к осту. Не ранее 4 декабря 1730 г.[32]32
  Цит. по: Записки Гидрографического департамента Морского министерства. Ч. IX. СПб., 1851. С. 435–436.


[Закрыть]

Предложение территориальной и коммерческой экспансии с минимальными затратами не могло не заинтересовать правительство. Новые земли открывали перспективы основания морских баз и поиска драгоценных металлов. Императрица Анна не желала отступать от грандиозной задачи по расширению зоны влияния на восток, задуманной Петром Великим. С этого момента начались два года планирования.

Исходное предложение Беринга было предельно простым: построить корабли и открыть морской путь с Камчатки в Америку. Однако он с неохотой признавал, что необходимо принять во внимание и другие интересы Российского государства, чтобы оправдать расходы на экспедицию. Он собирался первым пройти до Японии через Курильские острова и составить их карту, а также провести картографические работы на северном побережье Сибири. За два года планирования масштабы экспедиции заметно выросли благодаря предложениям и интересам нескольких ключевых действующих лиц: графа Николая Головина, президента Адмиралтейств-коллегии, Ивана Кирилова, обер-секретаря Сената и большого любителя географии, и графа Андрея Остермана, дипломата при дворе императрицы Анны. Кирилов считал, что вторая экспедиция поспособствует увеличению территории империи и, несмотря на затраты, принесет России «неисчерпаемые богатства». Он весьма оптимистично полагал, что многочисленные сибирские реки представляют собой просто не доведенную до ума систему каналов и создают перспективы для развития транспорта. Вторичные цели экспедиции были не географическими, а политическими и колониальными: участники должны были укрепить и расширить присутствие Российского государства в регионе, создав карты, выстроив инфраструктуру, обеспечив сбор дани или налогов и стимулируя торговлю. Согласно официальным инструкциям императрицы Анны, Сенат «[определил], довольно разсуждая, дабы та экспедиция действительно в пользу вашего и[мператорского] в[еличества] и к славе Российской империи»[33]33
  Из указа Сената В. И. Берингу об организации и задачах Второй Камчатской экспедиции. 28 декабря 1732 г. Цит. по: Исследования русских на Тихом океане в XVIII – первой половине XIX в. Том 1. Русские экспедиции по изучению северной части Тихого океана в первой половине XVIII в. М.: Наука, 1984.


[Закрыть].

В 1732 году императрица Анна и Сенат издали серию указов, в которых излагались цели и структура новой экспедиции. 17 апреля 1732 года официальным приказом Сената Беринг был утвержден командиром; 2 мая описаны общие планы экспедиции; 15 мая вышел приказ Адмиралтейств-коллегии о снаряжении экспедиции и назначении Витуса Беринга руководителем, а Чирикова – его заместителем. 28 декабря 1732 года императрица Анна отправила новые подробные приказы и официально подписала указ о начале Второй Камчатской экспедиции[34]34
  См. Golder, Bering’s Voyages, 1:28–29; and Dmytryshyn, Crownhart-Vaughan, and Vaughan, Russian Penetration of the North Pacific. P. 96–125.


[Закрыть]. В знак признания ожидающих впереди трудностей и невзгод троих главных командиров, Беринга, Чирикова и Шпанберга, повысили в звании: Беринга до капитан-командора, двоих остальных – до капитанов, еще восьмерых офицеров произвели в лейтенанты. Им вдвое повысили жалованье и выдали деньги на два года вперед. Берингу также приказали действовать «с общего согласия с капитаном Чириковым по науке морской»[35]35
  Цит. по: Дивин В. А. Великий русский мореплаватель А. И. Чириков. М.: Географгиз, 1953. С. 84.


[Закрыть]. Это указание не дало четкого понимания, кто должен быть главным, если взаимного согласия добиться не удастся.

Великая Северная экспедиция, как иначе называют Вторую Камчатскую экспедицию, стала одним из самых грандиозных научно-исследовательских проектов за всю историю. Основываясь на скромных предложениях Беринга о проверке неубедительных результатов первого путешествия, вторую экспедицию подготовили с небывалым размахом, чтобы продемонстрировать Европе грандиозность и прогрессивность России. Планирование все затягивалось и затягивалось, масштабы экспедиции росли, и Беринг начал беспокоиться. К тому времени как в декабре 1732 года Беринг увидел окончательные инструкции, изначальное предложение превратилось в предприятие, выходившее далеко за пределы его представлений. Он должен был возглавить команду из нескольких тысяч человек: ученых, секретарей, студентов, переводчиков, художников, геодезистов, морских офицеров, матросов, солдат и квалифицированных рабочих; всех их нужно было доставить к восточным берегам Азии, пройдя тысячи километров по лишенным дорог лесам, болотам и тундре, опять-таки, везя с собой огромный груз снаряжения и припасов, которые невозможно было приобрести в Сибири. Как и в прошлый раз, им предстояло перевозить инструменты, железные болванки, парусину, солонину, книги из нескольких личных библиотек и научные приборы. Они должны были пройти по Восточной Сибири, по сути, тем же самым трудным путем, что и в ходе Первой Камчатской экспедиции.

Цель экспедиции тоже значительно усложнилась. Перед участниками стояла задача раскрыть многочисленные тайны Сибири, а потом пройти по неизведанным просторам северной части Тихого океана. Добравшись до Охотска, Беринг должен был снова построить два корабля, отправиться на Камчатку, а оттуда – на восток к Америке и пройти максимально к югу, составив карту побережья. Одновременно ему приказали соорудить еще три судна и исследовать Курильские острова, Японию и другие области Восточной Азии. Это были самые разумные и практичные инструкции. Также приказано было заселить Охотск русскими, организовать скотоводство на побережье Тихого океана, создать начальные и навигацкие школы в далеких городках, построить верфь для океанских кораблей, определить астрономические позиции по всей Сибири для дальнейшего составления карт, а также основать железные рудники и плавильни, удовлетворив потребности губернии в металле и избавив государство от чудовищных затрат на его перевозку. Неудивительно, что, несмотря на титанические усилия Беринга, в реальности на осуществление этих планов потребовались усилия нескольких поколений. Беринг считал, что эта экспедиция станет славным окончанием его карьеры и войдет в историю, но серьезно недооценил масштабы предприятия и количество связанных с ним проблем.

По иронии судьбы, примерно в это же время, в 1732 году, западные острова Аляски были обнаружены другим русским мореплавателем Михаилом Спиридоновичем Гвоздевым, путешествовавшим на «Св. Гаврииле», старом корабле Беринга. Гвоздев участвовал в небольшой военной экспедиции, отправленной с целью наказать камчатских чукчей, которые разрушили русские аванпосты и отказались платить дань; скорее всего, восстание началось из-за того, что Беринг требовал слишком много продуктов и не оплачивал труд наемных работников в ходе Первой Камчатской экспедиции. В августе Гвоздев увидел берега Аляски и встретил человека в каяке, а затем вернулся обратно на Камчатку.

Организацией похода занимался Российский императорский флот, но экспедиция Беринга не была обычной морской операцией, и ее лидерам лишь через много лет довелось применить на деле свои навыки мореходов. Вместо того чтобы управлять кораблем, Беринг снова отправился в почти 10 000-километровое путешествие по Сибири, и в основном ему приходилось проявлять организаторские способности: заниматься подбором персонала, логистикой караванов и речных барж, переговорами с местными властями. Кирилов, обер-секретарь Сената, был мечтателем, который считал Россию новой мировой державой. Он хотел отправить в Охотск нового градоначальника, чтобы тот подготовил город к прибытию экспедиции и начал строительство кораблей. Должность, ради которой пришлось бы покинуть пределы известного мира и поселиться в отдаленных регионах Сибири, оказалась малопривлекательной. Охотск не был хлебным местом и особого энтузиазма у государственных служащих не вызывал. В конце концов, в Сибирь ведь отправляют только в изгнание, верно? Лучшим кандидатом (или, вернее будет сказать, лучшим из худших), которого удалось найти Берингу и Кирилову, оказался Григорий Скорняков-Писарев, в те годы живший в ссылке в небольшой деревеньке на реке Лене к северу от Якутска.

Писарев был отлично образован, и при Петре I его могла ждать многообещающая карьера, но он оказался замешан в заговоре. Его объявили предателем и отправили в Сибирь. Когда-то он был действительно выдающимся руководителем, но на новую должность его назначили, не посоветовавшись ни с ним самим, ни с кем-либо еще, кто знал его в течение пяти лет ссылки. Беринг и Кирилов не предполагали, что Писарев превратился в распутного, лишенного всякого честолюбия лентяя, что неудивительно, учитывая, что после опалы он почем зря растратил все свои таланты в Сибири. Тем не менее ему был отправлен приказ, уведомляющий о новых обязанностях. Писарев должен был прибыть в Охотск и принять руководство городом, а также всей Камчаткой. Перед ним стояла задача превратить Охотск в значимый порт, через который можно было бы вести регулярную торговлю со всем полуостровом. Он должен был построить новую верфь, церковь, казармы и дома, а также привезти в окрестности Охотска поселенцев из числа русских и тунгусов, чтобы наладить скотоводство, овцеводство и земледелие. Ради выполнения этой задачи Писарев обязан был выпустить сотни людей из долговых тюрем в Якутске и доставить их в Охотск, чтобы задействовать в работах. Откуда Берингу и Кирилову было знать, что Скорнякова-Писарева теперь трудно вывести из спячки, и он больше не питает никаких теплых чувств к своему правительству? Собственно, он скорее мешал, чем помогал; даже в Охотск прибыл лишь в 1735 году, незадолго до того, как до города добрался Шпанберг с передовым отрядом экспедиции, рассчитывавший, что их уже ждет готовая инфраструктура[36]36
  См. James R. Gibson, “Supplying the Kamchatka Expedition, 1725–30 and 1742,” 101.


[Закрыть].

Самое значительное отличие второй экспедиции от первой заключалось в гораздо более обширных научных задачах. Согласно указу от 2 июня 1732 года Академии наук предписывалось отобрать ученых для участия в экспедиции, чтобы изучить, как выразился Герхард Фридрих Миллер, «какие звери, произращения и минералы усмотрены будут»[37]37
  Миллер Г. Ф. О второй Камчатской экспедиции. Цит. по: Витус Беринг. Камчатские экспедиции. М.: Эксмо, 2014.


[Закрыть]. Работа академиков заключалась в том, чтобы расширить известные знания о Сибири и составить подробное описание всего, что они смогут найти или встретить: флоры, фауны, минералов, торговых путей, коренных жителей, экономических возможностей. То было грандиозное научное предприятие, но, вместе с тем, это была наука на службе государства, имперская наука, а не отвлеченные исследования кабинетных интеллектуалов.

Беринга беспокоили все растущие масштабы экспедиции еще в период планирования. Новые цели все прибавлялись и прибавлялись; все они, несомненно, представляли огромную ценность – с этим никто не спорил, – но как Беринг должен был все это организовать, оставаясь капитаном корабля, отправляющегося в исследовательское плавание? Научная составляющая, хоть она и должна была повысить престиж государства, усложнила все еще больше. Даже удвоенное жалованье не компенсировало возросшей ответственности и фантастически сложной логистики. Один из младших офицеров Беринга, лейтенант Свен Ваксель, передает его слова: «Нехитрое дело загнать людей в места, где они сами могут себя пропитать, а вот обеспечить их содержание на месте – это дело, требующее предусмотрительности и разумной распорядительности»[38]38
  Цит. по: Свен Ваксель. Вторая Камчатская экспедиция Витуса Беринга. Л.; М.: Издательство Главсевморпути, 1940. С. 33.


[Закрыть]. Это наблюдение, несомненно, было вдохновлено огромными расстояниями, примитивными условиями быта, разреженным населением и суровым климатом Сибири, где достать хорошую еду очень трудно. Беринг отлично знал, какие сюрпризы могут ждать в Сибири неподготовленный отряд.

Отряд ученых возглавили три выдающихся профессора Академии наук: Иоганн Георг Гмелин, Герхард Фридрих Миллер и Людовик Делиль де ла Кроер. Гмелин был молодым немецким натуралистом, химиком и минералогом из Вюртемберга, который переехал в Санкт-Петербург в 1727 году и преподавал там химию и естественную историю. Он живо интересовался новыми животными и растениями. Кроме того, коллеги попросили его разузнать, действительно ли у сибирских мужчин из сосков выделяется молоко (ходили такие слухи) и умеют ли они двигать ушами. Миллер – немецкий историк и географ, работавший в Санкт-Петербурге с 1725 года. Ко времени экспедиции ему уже было за тридцать, он имел звание профессора и прославился своими изысканиями в области русской истории. Собратья по научному миру недолюбливали его за высокомерие (он очень гордился своим званием и другими достижениями) и за привычку спорить с коллегами, на которых он смотрел свысока. На портрете Миллер предстает ухоженным толстяком, явно не готовым к тяжелым сибирским условиям. «Объявил и я, – писал он, – свое желание к сочинению сибирской истории, к описанию древностей, нравов и обыкновений народов, также и приключений самого путешествия»[39]39
  Миллер Г. Ф. О Второй Камчатской экспедиции. Цит. по: Витус Беринг. Камчатские экспедиции. М.: Эксмо, 2014.


[Закрыть]. Третьим лидером академического отряда, самым старшим из коллег, стал французский астроном и географ Людовик Делиль де ла Кроер, элегантный и задумчивый; ему на тот момент исполнилось около сорока пяти лет. Он был братом знаменитого французского картографа и географа Жозеф-Никола Делиля, на картах которого рядом с берегом Камчатки ошибочно изображался огромный остров. Кроер уже бывал в Сибири в конце 1720-х годов, во время Первой Камчатской экспедиции. Некоторые позже жаловались, что он совсем не подходил на должность географа и в общем мало что умел.

Как ни странно, трое профессоров подчинялись непосредственно Академии наук. Формально они не находились под началом Беринга; более того, из дальнейших событий может показаться, будто они считали, что это Беринг должен им подчиняться. Ученые, их помощники, сопровождающие и оборудование значительно увеличили размер экспедиции, которая к тому времени уже стала напоминать группу переселенцев, собирающихся основать новое русское общество на севере и западе Азии, а не отряд исследователей-географов. Основной состав отряда включал более пятисот человек: офицеров, ученых с помощниками, художников, геодезистов, студентов, лодочников, плотников, кузнецов, рабочих и так далее. С ними отправились около пятисот солдат, чтобы поддерживать порядок и гарантировать, что приказы начальства будут исполняться. Кроме того, Беринг рассчитывал, что в Сибири удастся нанять до двух тысяч работников – добровольно или силой. Ученым, в частности, требовалось очень много поклажи. Многие ученые, военные и офицеры, в частности Беринг, Чириков, Шпанберг и Ваксель, взяли с собой жен и детей, что также заметно увеличило тоннаж снаряжения, которое предстояло везти по двум континентам. И, конечно же, снова пришлось брать с собой все то, из-за чего так медленно и тяжело продвигалась первая экспедиция, – материалы и инструменты для постройки кораблей, одежду и промышленные товары, необходимые для путешествия, которое, как считалось, займет не менее десятилетия. Среди необычного оборудования значились 28 железных пушек, геодезические, астрономические и геологические инструменты (в основном сделанные из тяжелой бронзы) и другие приборы для измерения климатических показателей и температуры. Экспедицию сопровождали тысячи лошадей и сотни собак. На ключевых водоразделах нужно было строить лодки. Даже на бумаге задание казалось невероятно сложным.

Беринг был против участия в экспедиции ученых – не только потому, что не хотел лишней ответственности, но и просто из-за того, что считал, что такому огромному отряду не хватит пищи и крова в малообитаемом регионе со скромными жилищными условиями. Он отлично помнил реалии Сибири времен первой экспедиции: суровую погоду, отсутствие крупных городов, плохо развитое земледелие, малочисленное и рассеянное по огромной территории население. Охотск, в котором Скорняков-Писарев должен был к прибытию экспедиции выстроить инфраструктуру, был всего лишь кучкой домишек в продуваемой всеми ветрами долине, поросшей грубой травой и карликовыми деревьями, с песчано-каменистой, неплодородной почвой. Участники первой экспедиции едва не умерли с голоду, дожидаясь весенней миграции лосося. Как тысячам людей искать еду, где зимовать? В самом большом сибирском городе, Тобольске, расположенном чуть к востоку от Уральских гор, живет всего 13 000 человек, и это больше, чем в любом другом поселении в Сибири. Население Якутска тогда составляло около 4000 человек, не считая нескольких тысяч коренных жителей в окрестностях. При этом командиры, в частности трое ученых и их ассистенты, весьма настойчиво требовали положенных им по статусу удобств, кроме того, они взяли с собой немало вещей, которые на самом деле не требовались ни для путешествия, ни для научной работы и нужны лишь для личного комфорта: много вина и настоек, столовое белье и приборы, одежду, библиотеки и так далее. Назревал конфликт. Между возможностью и ожиданиями зияла пропасть, а ответственным за несбывшиеся мечты и ожидания считали Беринга.

Как этот чудовищный спрут с перепутавшимися щупальцами, у каждого из которых были свои требования, интересы и задачи, должен был пересечь два континента, не погибнув от голода, доставить все свое снаряжение в Охотск, а потом еще и выжить там? У Беринга тоже хватало ресурсов и важных связей, и он обсудил этот вопрос со своим свояком Сандерсом и его командиром из Адмиралтейств-коллегии, графом Николаем Головиным – одним из трех человек, чьи мечты превратили экспедицию во что-то невообразимо огромное. После множества встреч в Москве и Санкт-Петербурге, обсуждения вариантов и приблизительных подсчетов, а также после доклада Беринга об условиях путешествий в Сибири, которые трудно было по-настоящему оценить людям, там не бывавшим, Головин отправился к императрице с радикальным предложением[40]40
  См. Представление генерал-инспектора флота вице-адмирала графа Н. Ф. Головина Анне Иоанновне о дальнейшем развитии русского флота и содействии экспедиции В. И. Беринга от 12 октября 1732 г. Опубликовано: Исследования русских на Тихом океане в XVIII – первой половине XIX в. Том 1. Русские экспедиции по изучению северной части Тихого океана в первой половине XVIII в. М.: Наука, 1984.


[Закрыть]. Он решил принять командование над несколькими кораблями и отправиться из Санкт-Петербурга на запад в Атлантический океан, затем на юг, обогнуть мыс Доброй Надежды, пересечь Индийский океан, повернуть на север и по Тихому океану добраться до Охотска или Авачинской губы на Камчатке, доставив необходимые припасы. Это продемонстрирует миру, утверждал он, морское могущество России и ее способность организовать долгое и далекое путешествие (лишь несколько десятилетий спустя Джеймс Кук отправится в свои знаменитые путешествия по южной и северной части Тихого океана). Сотни молодых русских моряков пройдут подготовку в суровых океанских условиях, и это немало поможет основанию новых колоний в Тихом океане и укрепит репутацию России как могучей империи. Кроме того, участники экспедиции построят морскую базу и форт, чтобы защитить новые торговые пути в Японию, и, помимо всего прочего, организуют на Камчатке скотоводство и земледелие. На бумаге все выглядело весьма заманчиво, в том числе и потому, что это помогло бы России опередить Великобританию в деле освоения Тихого океана; к тому времени уже было известно, что голландцы часто ходят этим маршрутом и торгуют с японцами в Нагасаки.