Текст книги "Первое дерево"

Искры надежды угасли в глазах Мечтателя и подёрнулись пеплом смирения. Он пошатнулся и опёрся на плечо брата. Но Хоннинскрю даже не поднял головы: он никак не мог примириться с тем, что так долго вынашиваемая мечта, столь светлая надежда уничтожена несколькими короткими словами. Он не пытался скрыть горе, исказившее его мужественное лицо.

Линден вдруг ощутила вспышку гнева. Внешняя доброжелательность элохимов стала казаться ей маской, скрывавшей высокомерие, самонадеянность и безжалостность. Она больше не верила Инфелис. Если эти люди – воплощение Земной Силы, то, как они могут не справиться с таким простым…

Нет. Очень даже могут. Но не хотят.

Теперь Линден уже сама искала взгляда верховной чародейки. Ковенант попытался ей что-то сказать, но она только отмахнулась и, глядя снизу вверх на блистающую каменьями фигуру, отчётливо произнесла:

– Если так, то ты, вероятно, скажешь мне, что с ядом, который медленно убивает Ковенанта, вы тоже ничего не станете делать?

Она ощутила, как стоящие за спиной друзья отпрянули, словно отброшенные ледяным взрывом её ярости. Но сейчас она была сосредоточена на одном: глядя Инфелис прямо в глаза, высказать ей все и не сдаться, не отступить перед её показным величием.

– Я не прошу избавить его от проказы – она играет в его жизни особую роль. Но этот яд! Он убивает Ковенанта. Он делает его опасным для самого себя и для окружающих. Хуже уже Лорд Фоул ничего не мог придумать. Так как, ты и мне скажешь, что вы ничего не будете делать?

И вновь в голове начался жуткий перезвон: казалось, колокольчики обиженно и озабоченно о чём-то совещаются. И вдруг!

Она злоупотребляет нашим гостеприимством! – пробренчал один.

У неё есть на то веские причины, – рассыпался серебряной капелью второй. – Да и мы не так уж любезно их встретили.

Наши цели выше, любезностей. Но допустить, чтобы он разрушил Землю, мы не вправе, – хрустально откликнулся третий.

Но Линден не слушала их, она искала ответа в спокойных глазах Инфелис: отвергнет она её просьбу или нет?

– Солнцемудрая, – В голосе чародейки зазвучал металл. – Я вижу яд, о котором ты говоришь, как вижу и то, что ты неверно именуешь проказой. Но от этого у нас нет лекарств. Это сила, которая может служить как добру, так и злу, и она так глубоко укоренилась в нём, что вырвать её уже невозможно, не убив его при этом. Ты этого хочешь? Его сила – это его жизнь, и корнями её являются яд и проказа, хочешь ты того или нет. Даже если удастся удалить яд, сохранив ему при этом жизнь, силы своей он лишится навсегда.

Линден не отрываясь смотрела Инфелис в глаза, пытаясь хотя бы взглядом выразить все своё презрение этим разряженным болтунам. Она и вообразить не могла, что все их чудеса ни на что не годны. За спиной Ковенант несколько раз повторил её имя, пытаясь привести её в чувство, а может, и предостеречь от чего-то. Но с неё довольно увёрток и обмана. Силы, таящиеся в Элемеснедене, впитывались в неё, переполняли и выплеснулись, наконец, прямо в лицо Инфелис.

– Прекрасно! – Линден еле сдерживалась, чтобы не выйти за рамки вежливости, памятуя о том, что уж что-что, а спалить её как свечку в одну секунду, уж это они сумеют. – Хорошо, забудь о моей просьбе, раз уж вы ничего не можете сделать с ядом. – Её губы искривились в горькой усмешке. – И Мечтателю голос вернуть вы тоже не можете. Великолепно. Как прикажете. Но всё же, чёрт вас дери, есть нечто, что вы состоянии сделать.

– Избранная! – одёрнула её Первая, но Линден уже не могла остановиться.

– Вы в состоянии избавить нас от Лорда Фоула! – выкрикнула она.

Великаны окаменели. Ковенант тихо выругался: он никогда бы не додумался попросить о подобном.

Инфелис тоже застыла, как изваяние, поражённая столь яростным нападением. А Линден несло дальше:

– Вы сидите сиднем в своём клачане, не обращая внимания ни на бегущие века, ни на Зло, набирающее силу во внешнем мире, – лишь бы вам дали спокойно копаться в себе в поисках истины! Вы же – Сила Земли! Вы созданы из неё! Вы в состоянии положить конец действию Солнечного Яда, восстановить Закон, низвергнуть Лорда Фоула!.. Надо только начать делать!

Да вы только посмотрите на себя: вы уверены, что на таких, как мы, можете взирать не иначе как сверху вниз, покровительственно поглаживая по головке. Может быть, вы и имеете на это право. Может, Сила Земли настолько могущественна, что мы по сравнению с вами – жалкие букашки. Но мы хоть что-то делаем! Мы, по крайней мере, пытаемся! – Голос её сорвался.

Хоннинскрю и Мечтатель были отвергнуты. Ковенантом вообще пренебрегли. Поиск предан, доверие его обмануто. Она швыряла слова, словно камни, пытаясь найти у Инфелис уязвимое место.

– Фоул пытается уничтожить Страну. И если преуспеет, то на достигнутом не остановится. Ему нужна вся Земля. А сейчас единственные, кто противостоит ему и пытается помешать, – такие же жалкие букашки, как мы! Может быть, это пристыдит вас, и хотя бы из гордости вы захотите его остановить!

Она замолчала, и на секунду над курганом нависла тяжёлая тишина, но тут же взорвалась криками ярости, недовольства и живого интереса. Но, в общем гуле можно было разобрать лишь пронзительный вопль Чанта:

– Инфелис, это непозволительно!

– Нет! – крикнула в ответ чародейка. И толпа разом смолкла. – Она – Солнцемудрая, и я ей позволяю говорить что хочет.

У Линден словно землю вышибли из-под ног. Она поёжилась и сникла. Неожиданное заявление Инфелис выбило оружие из её рук, и весь гнев улетучился без остатка. Лишь неумолчный говор колокольчиков в ушах не давал ей полностью отключиться. Только благодаря им у неё хватило стойкости выдержать взгляд Инфелис, пока та говорила.

– Солнцемудрая, – начала она с оттенком сожаления в голосе, – то, что ты называешь Земной Силой, мы называем Чревью. Ты веришь, что мы властны распоряжаться ею. Эта вера может успокоить тебя – но и только. Неужели же ты, пройдя такой длинный путь, не поняла до сих пор, как порой бессильны те, кто наделён высшей властью? Мы есть то, что мы есть. А тем, чем нам не дано стать, мы не будем никогда. Тот, кого ты именуешь Презирающим, создан из иной материи. И мы бессильны перед ним.

И ещё, – добавила она, словно внезапная мысль пришла ей в голову, – Элемеснеден – наш центр и как бы центр всей Земли. Его границы мы преступать не вольны.

«Враньё!» – чуть не сорвалось у Линден с языка, но в это время Ковенант крепко схватил её за локоть своей увечной рукой.

– Она говорит правду. – Говоря с Линден, он неотрывно смотрел на Инфелис, словно, наконец, нашёл то, что так долго искал. Линден в ярости пыталась вырваться, но это только усиливало его хватку: пальцы впились в её локоть, словно были из железа. – Земная Сила не может противостоять Презирающему. Если бы было иначе, Кевин никогда в жизни не отважился бы на Ритуал Осквернения. Он создал Закон и Земную Силу, но всё это было не совсем то, что на самом деле было ему необходимо. И он не смог спасти Страну.

Вот потому-то Стране нужны мы с тобой. Из-за дикой магии. Она не из этого мира – из-за Арки Времени. Как и Фоул. Я могу делать то, на что не способна Земная Сила.

– Так вот до чего дошло, – с горечью перебил его Хоннинскрю. Он словно стал выше и теперь обращался к не оправдавшим его надежд элохимам как равный к равным. – По всей Земле ходят из уст в уста чудесные сказания об Элемеснедене. Об элохимах говорят всегда с большим почтением как о народе, обладающем удивительным, сказочным могуществом, как о чуде, самом великом из всех чудес. Великаны очень любят сказания о дивном крае – Элемеснедене, а те, кому посчастливилось побывать там, пользуются у нас уважением, как люди, причастившиеся чуда.

Но нас здесь приняли вовсе не так, как обычно в сказаниях принимают гостей в клачане. И это несмотря на то, что пришли мы сюда по делу, которое волнует всех живущих на Земле. Напротив, нас разлучили с нашими друзьями и охранниками-харучаями и устроили нам допрос. А как дело коснулось даров – нас опутали сладкими лживыми речами. Хороша же щедрость: пообещать, что за дары вы не возьмёте обычного откупа, заранее зная, что откажете нам в просьбах! Элемеснеден сильно изменился за последние века, и о таких элохимах мне уже не хочется слагать сказаний и пускать их в мир.

Линден едва слушала его, она была слишком встревожена состоянием Ковенанта. Он по-прежнему считает, что Чант просил у него кольцо, только испытывая его? Слышит ли он колокольчики?

И вновь перезвоны обрели смысл.

Он говорит правду. Мы сильно изменились, – мелодичный перебор тончайшего стекла.

А в ответ бряцание надтреснутых бубенцов: Нет. Просто эти смертные самонадеяннее всех приходивших сюда вместе взятых. И вновь первый:

Это мы стали слишком самонадеянными. Такова расплата за время, проведённое в самоуглублении. А теперь мы пожинаем горькие плоды своей беспечности.

В мелодии зазвучала новая тема, словно россыпь ледяных игл:

Вы забываете, что он сам представляет собой величайшую опасность. Мы избрали единственно верный путь, дающий надежду и ему и Земле. А расплачиваться за все – Обречённому.

И снова еле различимое журчание – и ни одного понятного слова.

– Гримманд Хоннинскрю, – раздался властный голос Инфелис. – Ты сказал всё, что хотел. Теперь помолчи. – Чародейка предпочла не заметить нарушения этикета с его стороны и обращения к элохимам без должной почтительности. И вновь её взгляд остановился на Линден: – А ты, Солнцемудрая? Ты согласна с ним?

Согласна? – Линден снова почувствовала, что заводится. – Вы что, не…

Но Ковенант снова стиснул её локоть и, прежде чем ей удалось вырваться, спокойно сказал Инфелис:

– Нет. Спор не стоит выеденного яйца. Мы не за этим пришли сюда.

– Продолжай, Обладатель кольца, – бесстрастно кивнула чародейка; над её головой переливался нимб из радужного мерцания.

– То, что Земная Сила не может одолеть Презирающего, – чистая правда, – ледяным тоном начал он. – Но Солнечный Яд имеет иную природу, чем его создатель. И этот орешек Земной Силе по зубам. К тому же если не прекратить его деятельность, то рано или поздно он доберётся и до сердца Земли.

Он помолчал, собираясь с мыслями, и Инфелис терпеливо ждала, что он скажет дальше.

И Линден тоже ждала. Её недоверие к элохимам постепенно стало переходить в безотчётный страх перед ними. И она почти с ужасом ждала, чем окончится попытка Ковенанта.

– Я хочу сделать новый Посох Закона. Это оружие может помочь в нашей борьбе. Вот главная причина нашего прихода к вам. Нам необходимо найти Первое Дерево. – Пальцы, стискивавшие плечо Линден, медленно разжались, и Ковенант, говоря, сделал шаг в сторону, словно желая уберечь её на тот случай, если он не сможет сдержаться. – И я прошу вас сказать мне, где оно находится.

Колокольчики словно взорвались; они перебивали друг Друга, и в возникшем звуковом хаосе уже не чувствовалось никакой гармонии.

Не делай этого, Инфелис! Мы потеряем все!

Да, я поняла. И согласна. Я не сделаю этого. – Хрустальные колокольчики, отзвеневшие это, без всякого сомнения, принадлежали Инфелис.

Но по её лицу невозможно было прочесть и намёка на это тайное совещание; она смотрела на Ковенанта с искренним интересом:

– Обладатель кольца, тебе вовсе нет нужды спрашивать об этом нас. Это знание всегда с тобой, оно спрятано в твоём подсознании.

– Да, это так, – задумчиво ответил он. – Каер-Каверол вложил его в меня. Он сказал тогда: «Знание внутри тебя, хотя ты его пока не видишь. Когда придёт время, ты поймёшь, как использовать мой дар». Но я не знаю, как мне извлечь этот дар и воспользоваться им.

Колокольчики вдруг разом смолкли, но их напряжённое молчание продолжало ощущаться, как дыхание летучей мыши. Линден поняла, что наступил момент необычайной важности.

И тут её словно осенило: она бросилась к Ковенанту, чтобы закрыть его собой, чтобы успеть сказать: «Теперь они знают, что ты ищешь Дерево! Этого они и добивались! Да как ты не понимаешь: Лорд Фоул уже добрался и сюда!»

Но опять она двигалась слишком медленно, связанная условностями и этикетом. Сердце словно замёрзло в груди между двумя биениями; лёгкие были лишены воздуха. Она лишь с трудом повернулась и успела увидеть на его лице страшную усмешку самопожертвования.

– Я хочу, чтобы вы достали это знание для меня. Я прошу вас открыть моё подсознание.

Глядя на него с вершины кургана, Инфелис милостиво улыбнулась.

Глава 9
Дар хранителя

В следующую секунду Линден по инерции врезалась в Ковенанта с такой силой, что тот отлетел на несколько шагов вниз. Поймав за рубашку, она тряхнула его изо всех сил и закричала:

– Не делай этого!

Это помогло ему удержаться на ногах. В его глазах полыхнул отблеск дикой магии.

– Что на тебя нашло? Мы должны узнать, где оно находится!

– Но не таким же способом! – Удержать Ковенанта физически Линден даже не пыталась – он был намного сильней, – и поэтому прибегла, как к последнему средству воздействия, к попытке пробиться в его сознание. Но даже на это ей не хватило сил.

– Тебе нельзя этого делать! Они и так могут тебе сказать! Они же знают, где оно!

Ковенант грубо схватил её за запястья, стиснул их одной рукой, прижав к своей груди так, что она не могла вырваться, – ярость и дикая магия, бурлившие в нём, утроили его силы – и прошипел:

– Я верю тебе. Они наверняка знают все на свете. Но сами никогда не скажут то, что нам нужно. Так что мне ещё остаётся? Смиренно ждать, пока они сменят гнев на милость?

– Ковенант, я подслушала их тайный разговор. У них какие-то свои планы на наш счёт. Не давай им одержать себя!

Этого Ковенант не ожидал. Он не отпустил её рук, но хватку ослабил и с удивлением оглянулся на Инфелис:

– Это правда?

Но та безмятежно-спокойно, словно не заметив обвинения, брошенного Линден, ответила:

– Солнцемудрая считает, что Презирающий уже добрался до нас и заставил служить себе. Это не так. Но то, что мы преследуем свои, особые цели, – чистейшая правда.

– В таком случае скажи мне, где Первое Дерево, – потребовал Ковенант.

– Но у нас не заведено раздавать бесполезные дары. – Инфелис словно не замечала угрожающего тона своих гостей и продолжала беседовать с ними со снисходительным величием взрослого, журящего шаловливых детей. – Мы приняли это решение по причинам, для нас достаточно веским и совершенно недоступным не-элохиму. Ты просишь меня, чтобы я открыла тайник в твоём подсознании. Этим мы можем тебя одарить. Но только этим и ничем больше. Ты можешь принять дар или отказаться, в зависимости от того, насколько нам доверяешь. Если ты откажешься, то можешь искать его дальше сам. Кстати, почему бы Солнцемудрой не совершить это для тебя? Для неё вход в твоё сознание открыт.

Линден окаменела. Вход?.. На неё обрушились воспоминания о последнем приступе Ковенанта и о том, как он закрылся от всех. Голодный мрак стал медленно выползать из глубин подсознания. Значит, чтобы спасти его от элохимов, ей… Но ведь уже один раз она чуть не стала причиной его смерти. Она почти физически ощутила, как вокруг сгущается опасность, от приближения которой кровь забурлила и окрасила лицо, словно румянцем стыда. Её вечное желание идти наперекор расставило ей силок, и она в него попала. Именно из-за своего непримиримого характера она стала Избранной, именно из-за него Гиббон коснулся её.

Она высвободила руки у все ещё машинально державшего их Ковенанта и, шагнув к Инфелис, выплюнула ей в лицо единственный ответ, который у неё нашёлся, на провокационное предложение чародейки:

– Одержание есть Зло.

А может, и элохимы, в конце концов, тоже – Зло? Инфелис надменно приподняла бровь, но ничего не сказала. Ковенант схватил Линден за плечи и развернул к себе лицом:

– Линден Эвери, мне плевать, можем мы им доверять или нет. Нам необходимо узнать, где Первое Дерево. Если же они что-то замышляют… – Он болезненно скривился, словно слова резали ему язык, но продолжал: – Они все ещё не принимают меня в расчёт. Как ты думаешь, долго ли я ещё смогу это выносить? После всего, что я прошёл и испытал? – Его интонации убедили Линден, что его терпение лопнуло. – Один раз я уже спас Страну. И спасу её снова. И остановить меня они не смогут.

Разобравшись в его эмоциях, Линден похолодела: большая часть его гнева была направлена на неё; то, что она оказалась Солнцемудрой, ранило его достоинство и заставляло всё время заниматься самоутверждением. Колокольчики снова подняли трезвон, но сейчас Линден было не до них. Вот оно, снова. Это происходит снова и снова. Что бы она ни делала – остановить Ковенанта не в её силах. И помочь ему она не может. Как не смогла помочь своим родителям. Она потеряет его. Уже теряет. И даже сказать ему: «Я не обладаю никакой особой силой» – она тоже уже не может. «Как же ты не хочешь понять, что я не вхожу в тебя только потому, что оберегаю тебя от себя?» Но вместо того чтобы объяснить ему все это, она заговорила ледяным тоном:

– Ты говоришь так, потому что чувствуешь себя оскорблённым. Твой эгоизм – та же проказа. Ты считаешь, что можешь добиться всего путём постоянного самопожертвования. Универсальная, профессиональная жертвенная овца. – «А меня ты совсем не любишь, и не любил никогда». – Только этим ты и живёшь.

Линден видела, что её слова задевают Ковенанта. Ну и пусть! Ей его боль уже безразлична! Но чем больше она говорила, тем твёрже он укреплялся в своём решении. Другого выхода он не видел. Это светилось в его жёстком взгляде, от которого, как от каменной стены, отскакивали все её обвинения. Как же он сможет исполнить свой долг иначе, как, не встав лицом к лицу с опасностью и не рискнув собой? Так и не сказав ни слова, он повернулся к Инфелис, чтобы дать ей окончательный ответ. Линден не стала его останавливать, но сердце у неё сжалось от предчувствия неминуемой беды.

– Друг Великанов Ковенант, – угрюмо сказала Первая, – будь крайне осторожен. Я вручила судьбу Поиска в твои руки. Мы не имеем права потерпеть поражение.

Но он словно не слышал её. Глядя в глаза Инфелис, он прошептал сухими губами:

– Я готов. Начинай.

В голове Линден зазвучал гневный настойчивый колокольчик, и она даже смогла определить, что это говорит Финдейл.

Инфелис, подумай хорошо! Ты подвергаешь опасности и мою жизнь! Если мы ошибаемся, цена за расплату будет для меня слишком высока! Разве нет другого пути?

И вновь Инфелис удивила Линден.

– Солнцемудрая, а что скажешь на это ты? Я могу отказать ему ради тебя. Если ты, конечно, захочешь.

Ковенант выругался сквозь зубы, но верховная элохимка даже бровью не повела и бесстрастно продолжила:

– Правда, в этом случае ответственность падёт на тебя. И тебе придётся пообещать, что ты заберёшь у него кольцо, пока он не разнёс Землю на клочки, и станешь Солнцемудрой и Обладателем кольца в одном лице. Что и нас очень устроит. – Ковенант накалился до такой степени, что от него разве что молнии не летели, но Инфелис хладнокровно закончила: – А если ты не дашь такого обещания, я буду вынуждена пойти ему навстречу и удовлетворить его просьбу.

Благодарю тебя, Инфелис, – коротко звякнул Финдейл.

Если бы Линден могла знать, что имеет в виду Обречённый! Но каковы бы ни были их цели, предложение Инфелис повергло её в смятение. То, что она предлагала сделать, было гораздо коварнее, чем даже одержание: ей предлагали получить власть, не подвергая себя опасности утонуть в пучинах взлелеянного ею мрака. Освободить его от груза ответственности? Нет, даже более того: возложить на свои плечи ответственность за судьбу Поиска, за сохранение Земли, за свержение Лорда Фоула. Вот он, шанс защитить Ковенанта от самого себя: оберечь его, как до сих пор он оберегал её.

Но тут Линден увидела искусно замаскированную ловушку: если она согласится, то Поиск уже никогда не достигает Первого Дерева. Или же ей всё равно придётся сделать то, от чего она с гневом отказалась: вскрыть его подсознание, чтобы достать тайну, вложенную туда Каером-Каверолом. И тогда круг замкнётся. От страстного желания обладать силой такого рода у неё кружилась голова и накатывала дурнота. И всё же всю свою жизнь она посвятила тому, чтобы задушить в себе эту тёмную страсть.

Она покачала головой и сказала деревянным голосом:

– Я ему не указчик.

Ей очень хотелось верить, что таким образом она смогла уберечь их обоих от искушения. Но каждое её слово звучало как отречение от Ковенанта.

– Пусть он сам примет решение, – выдохнула она и обхватила плечи руками, словно пытаясь прикрыться от выброса его гнева, от угрюмого молчания друзей и от властной силы, которой прямо-таки лучилась Инфелис.

– Приди. – Мерцающая драгоценными каменьями фигура простёрла руки к Ковенанту. – Мы начинаем.

А второй её голос, говорящий звоном хрустальных колокольчиков, добавил:

Пусть овладеет им тишина, что и входило в наши намерения.

Линден медленно обернулась и увидела, что Инфелис и Ковенант смотрят друг другу в глаза, словно впав в транс.

Сияние вокруг верховной элохимки трепетало, как знамя победы её коварства. Томас же стоял, расправив плечи и гордо подняв голову, словно бросал вызов своему року. Линден подумала, что если он сейчас ещё и улыбнётся, то она просто забьётся в истерике.

Сверкая драгоценностями, оставляющими в воздухе волнистый лучистый след, Инфелис стала спускаться с холма. Казалось, что она рождена быть королевой и властительницей. Легко, словно летя, она подошла к Ковенанту и остановилась напротив.

В ту секунду, когда она возложила руку на его лоб, весь воздух над холмом затрепетал от рассеянной в нём невыносимой муки.

Из груди Ковенанта вырвался короткий вскрик, и он рухнул на колени. Его лицо и шея напряглись в нечеловеческом страдании. Он обхватил голову руками, словно боялся, что череп сейчас взорвётся, но сотрясавшие его тело конвульсии всё время отрывали его ладони от висков.

Линден и Великаны, не сговариваясь, бросились к нему.

Но прежде, чем они успели добежать, его стон превратился в рык дикой магии, и Ковенант исчез в сполохе белого пламени. Холм содрогнулся до самой макушки с такой силой, что Линден и Красавчик не смогли удержаться на ногах. Элохимы спешно изменяли обличья, чтобы защитить себя. Первая размахивала палашом, словно это помогало ей сохранить равновесие, и в ярости что-то кричала Инфелис, но рёв бушующего пламени перекрывал все.

С трудом встав на четвереньки, Линден подняла голову и увидела зрелище, от которого кровь застыла в жилах: пламя вырывалась не из руки Ковенанта с кольцом; как обычно, а било во все стороны прямо изо лба, словно его мозг бурлил и извергался расплавленным серебром.

Вначале пламя без разбора хлестало любого, кто пытался его остановить, но когда элохимы, слегка придя в себя, раззвонились колокольчиками, устроив набат, как на пожаре, форма пламени стала изменяться. Постепенно оно стало собираться в тугой иссиня-белый луч.

Линден инстинктивно закрыла глаза: от такого сияния можно было ослепнуть. Но даже теперь ей казалось, что она смотрит на солнце.

А на сконденсировавшемся пламени, как на экране, один за другим стали появляться образы.

С необычайной ясностью Линден увидела девочку лет пяти в голубом платье, прижавшуюся спиной к чёрному стволу дерева. Её лицо было искажено ужасом, но позвать на помощь она не могла и лишь зачарованно глядела на струящуюся у её голых ног змею.

Тварь вскоре уползла, но оставила две алых метки на белой коже голени.

Вдруг появился Ковенант. Он был весь избит, из уголка рта бежала струйка крови. Он поднял девочку на руки и попытался успокоить её. Они говорили о чём-то, но видение не имело звука. Порывшись в карманах, он нашёл перочинный нож и открыл его. Затем, перетянув ботиночным шнурком ногу девочки и покрепче обняв ребёнка, поднял нож и…

И тут картина изменилась: два ножевых удара перечеркнули кровавыми полосами запястья Ковенанта, и он упал на колени, окружённый Всадниками на страшном Ритуале Предсказания.

Дальше образы замельтешили, хаотически наплывая один на другой. Линден увидела истерзанную Солнечным Ядом Страну: затопленная дождевым солнцем земля мгновенно высохла и растрескалась под пустынным солнцем, а затем багрово засветилась и загноилась под чумным. И в то же время всё это происходило с телом Джоан, бессильно распростёртым на постели Ковенанта, Джоан одержимой и измученной, проходящей у Линден на глазах все стадии болезни Страны.

Видение затрепетало и сменилось. Теперь Линден увидела ослепительно белый факел дикой магии, пылающий на фоне воздетых рук. Он бил сам по себе из перерезанных запястий, и раны на глазах затягивались. И вот уже Ковенант в порыве ярости и ненависти вскочил на ноги и направил бушующее пламя на Всадников, спалив их, как соломенные чучела.

И вновь образ сменился: Ковенант стоял на берегу бурлящего озера, сжимая крилл. Это озеро дарило надежду на то, что Земная Сила все ещё жива в измученной Стране; что хотя бы это одно-единственное озеро не поддалось Солнечному Яду.

И снова смена образов. Теперь белое пламя фона превратилось в сияние вокруг высокой человеческой фигуры, державшей в руках, словно посох узловатую ветвь. Осанка и лицо фигуры в ослепительно-белой мантии светились достоинством и благородством, несмотря на то, что у него не было глаз, только пустые глазницы.

Человек обернулся к Ковенанту, но тут же рядом возникли другие фигуры: мужчина в голубом с мудрыми глазами, женщина со смешанным выражением любви и ненависти на лице, ещё мужчина, похожий на Кайла и Бринна одновременно, и Великан – возможно, это был Идущий-За-Пеной.

Мёртвые Ковенанта.

Среди них стоял и Вейн, под чёрной маской собственного совершенства скрывающий то, что и у него есть сердце.

Мёртвые о чём-то говорили с Ковенантом на немом экране, и он опустился на одно колено. Затем к нему приблизился безглазый хранитель и бережно коснулся посохом его лба.

И тут яркая вспышка, словно мелодия песни огня, взметнулась над холмом, и весь Элемеснеден мгновенно погрузился в темноту: на пламенном экране чернело ночное небо. Знакомое, звёздное небо. Созвездия плавно поплыли, словно вращалась звёздная карта.

– Капитан, ты видишь? – взволнованно прошептала Первая.

– Да. По этому пути я могу теперь плыть хоть до края света.

Путь к Первому Дереву был указан по звёздам. Затем они растаяли, и появилось море, а в центре его – остров. Он очень маленьким и лишённым растительности, похожим на сложенную из камней пирамиду. На его скалистых берегах не было ни одного живого существа. И всё же, когда остров приблизился, стало видно, что Первое Дерево растёт именно здесь.

Над океаном разнёсся одинокий вопль. Это кричал Ковенант, перед которым сейчас промелькнула вся его жизнь.

Его крик разорвал невидимые путы Линден; она вскочила на ноги и послала ему мысленно заряд всей силы, какая ещё осталась, потому что сама сдвинуться с места не могла – пламя не пускало её, словно было физической преградой. Но тут в голове её в унисон прозвенели колокольчики:

Кончено!

В их переборах слышались как радость победы, так и глубокое сожаление.

Видение стало блекнуть, выцветать, и крошечный островок растаял в обычном перламутровом небе Элемеснедена. Теперь Линден могла подойти к Ковенанту. И она пошла, шаг за шагом, пробиваясь сквозь все ещё живущие в памяти видения. И когда, наконец, сила магии иссякла, и воздух снова стал чистым и прозрачным, она осела на землю рядом с Неверящим.

Он сидел на пятках, безвольно положив руки на колени, и смотрел сквозь неё слепым, невидящим взглядом. Рот его был открыт в беззвучном крике, словно он лишился голоса. Он еле дышал, и Линден, окинув внутренним взглядом его грудные мышцы, чуть не заплакала: они саднили так, словно были порваны на дыбе пыток Инфелис.

Но когда она протянула к нему руку, он каркнул, словно грязный измученный ворон с переломанными перьями:

– Не прикасайтесь ко мне!

Это прозвучало как эхо предупреждения прокажённого, с такой отчётливостью, что услышали все элохимы. Но глаза Ковенанта оставались пусты: в них не было и проблеска разума.