Текст книги "Первое дерево"

– Избранная, – мягко произнёс капитан, – в трюме у нас настоящий лабиринт. Отдельных помещений столько, что понадобится очень много времени, чтобы обследовать их тщательно. К тому же мы не умеем видеть, как ты. Если у этого Опустошителя нет тела, то как вообще мы сможем его обнаружить?

Линден поперхнулась нараставшим в горле криком. Гиббон уже раз коснулся её, и его порча пропитала её тело насквозь, да так, что очиститься ей уже не дано. А что станет с ней, если он коснётся её ещё раз?

Но с другой стороны, капитан прав: кто, кроме неё, в состоянии выявить таящуюся угрозу? Корабль в опасности, а значит, в опасности и Ковенант. И в конце концов, именно сейчас наступила та минута, когда Линден сама может представлять опасность для козней Лорда Фоула, а не только для своих друзей. Неудачи с Джоан, Маридом и Гиббоном научили её не сомневаться в своих силах. До сих пор она не пыталась бороться и лишь опускала руки, как и её родители.

– Я не пойду вниз. Но попробую определить место, где он прячется, другим способом, – наконец выдавила она из себя, облизывая сухие губы.

Ковенант вздохнул с облегчением, словно она одержала огромную победу над собой.

Капитан и Первая не медлили больше ни минуты. Оставив управление кораблём боцману, они спустились на палубу, на ходу раздавая команды будить остальной экипаж. Линден и Ковенант последовали за ними, а Бринн, Кайл, Кир и Хигром образовали вокруг них кордон, чтобы Великаны, бегущие на корму, случайно их не сшибли. В считанные минуты все, кто был свободен от вахты, собрались и изготовились к действию.

Капитан коротко и ёмко передал команде историю убийцы Бездомных и объяснил, что нужно делать.

– Угроза нависла в первую очередь над Другом Великанов и Избранной, – добавила Первая. – Их нужно охранять особо. Не забывайте, какую услугу оказал Ковенант нашим предкам и какие надежды мы на него возлагаем. А она – врачеватель искуснейший и опытнейший, и в нашем Поиске её таланты могут не раз пригодиться. Ваша задача – сохранить их и найти источник заразы.

Голос Великанши звенел, как боевой булат; она могла бы говорить ещё и ещё, призывая к отмщению за Бездомных, предательски убитых много веков назад, но Красавчик мягко её остановил:

– Нам все понятно. Разве мы не Великаны? Нас не надо долго уговаривать охранять наших друзей.

– Тогда нечего стоять попусту, – парировала она. – «Звёздную Гемму» не обыщешь в пять минут!

Капитан быстро разбил команду на пары и определил участки работы. Отпустив всех, он обернулся к Линден.

– А теперь, Избранная, – он говорил весомо и мрачно, словно внутренне уже подготовился к любой неожиданности, – указывай.

Линден внутренне уже настроилась на поиск Опустошителя, но другого способа, как пройти по палубе шаг за шагом, пытаясь сквозь неё ощутить логово незваного гостя, она не представляла. Со всей твёрдостью, на какую она была способна, Линден сказала:

– Мы можем сразу исключить все помещения под мостиком: там находится моя каюта, и если бы там можно было что-то точно определить, я бы уже сделала это.

Якорь-мастер тут же передал её слова поисковым командам внизу.

Осторожно ступая между канатами, Линден Эвери медленно двинулась вперёд по залитой лунным светом палубе «Звёздной Геммы».

С каждым шагом она ощущала, как внутреннее напряжение нарастает и ей приходится бороться с собой, чтобы не поддаться Опустошителю. Даже сквозь туфли она ощущала струящуюся в каменном теле корабля. Гранит словно стал прозрачным, и она могла окинуть внутренним взглядом любое помещение, ощутить каждого из Великанов, находящихся в круге её внимания. Но Зло все ещё пряталось от неё – неуловимое и неотвратимое.

Внезапно её икры свело судорогой, все нервы заходили ходуном: в каждую клеточку её тела Гиббон заложил панический ужас перед Опустошителями. Но она продолжала идти.

Луна зашла, и вскоре забрезжил рассвет, но Линден казалось, что время растянулось, и первые лучи солнца застали её ещё на полпути к носу корабля. Все её мускулы сводило от напряжения, и она боялась, что могла уже миновать убежище Опустошителя, не заметив его. Кир принёс ей воды, и она на секунду отвлеклась. Но тут же, снова зажав волю в кулак, двинулась вперёд, мечтая о том, чтобы не споткнуться.

Ковенант, всё это время сидевший на бухте троса, громадной, как кровати в кают-компании, хмуро наблюдал за Линден, и она чувствовала, как в нём бурлят ярость и отчаяние из-за слепоты собственных чувств и полной беспомощности. Бринн и Хигром стояли в карауле рядом с ним.

Опасаясь, что она опять – опять! – может опоздать, Линден ускорила шаг. Но прежде чем она достигла кубрика, внезапный спазм пронзил мускулы её ног, и она чуть не рухнула на палубу.

Кир и Кайл успели подхватить её под руки и помогли удержаться на ногах.

– Здесь, – выдохнула она. Судорога раскалённым железом пронзила её ноги с пяток до самых бёдер. Стоять сама она уже не могла. – Где-то там, внизу. Подо мной.

Якорь-мастер отдал команду сосредоточить все поисковые группы в указанном трюме.

Капитан с недоумением почесал в затылке.

– Больно странное убежище, – пробормотал он словно про себя. – Там, внизу, с палубы до самого киля – сплошные зернохранилища да кладовые. И все битком набиты. Севинханд, – кивнул он на якорь-мастера, – изрядно запасся пресной водой, диким маисом и фруктами в окрестностях Сарангрейвы.

Линден не смотрела на него. В её мозгу билось: «Окрестности Сарангрейвы. Место, где в море изливается вся грязь Сарангрейвской Зыби».

Стиснув зубы, она следила, как тьма, таящаяся в трюмах судна, сползается из маленьких клочков, прежде прятавшихся по углам, как она уплотняется и разбухает, словно грозовая туча. И внутри неё закипает ярость.

Рокот, точно зазвучали барабаны, возвещающие сигнал к атаке, пронизал гранит, и нечто ринулось на штурм. Непонятно откуда взявшиеся пчелы зароились вокруг, и Линден скорчилась на палубе, спрятав лицо в колени. Паруса «Звёздной Геммы» безвольно повисли. Опустошитель атаковал со всех сторон.

Из трюмов послышались яростные вопли и шум борьбы.

– Началось! – чуть дыша пролепетала Линден.

Мутная волна лютой, звериной жестокости поднималась из недр корабля – и вот она уже выплёскивается на палубу через все люки и двери.

Крысы.

Огромные крысы, сверкающие жёлтыми клыками и злобными алыми глазками, – их сотни. Опустошитель был ими.

Они устремились прямо к Ковенанту.

Тот едва успел вскочить на ноги, и в ту же секунду Хигром и Бринн бросились наперерез волне атакующих тварей. С другой стороны к ним присоединился Кир. Прыгая высоко, как кошки, грызуны обрушились на харучаев, и защитники Ковенанта исчезли под серой колышущейся массой.

В ту же секунду в бой вступили капитан и Мечтатель. Подошвы их башмаков загрохотали по палубе, раскидывая и давя злобных тварей. Брызги крови полетели во все стороны.

Остальные Великаны, каждый на том месте, где его застигла атака, сражались как могли с неистребимым полчищем. И в самом центре кипевшей схватки отчаянно бились харучаи: они отшвыривали от себя убитых крыс с такой скоростью, что Линден не успевала уследить за их движениями.

И тут она ощутила, как внутри Ковенанта нарастает сила, готовая вот-вот выплеснуться пламенем. Но между ним и озверевшими крысами стояли его защитники, и он не мог выпустить дикую магию на них.

На какую-то секунду Линден поверила, что враг не пробьёт защиту: харучаи не подпускали к Ковенанту ни одну из мерзких тварей, а Великаны топтали их сотнями. Воздух затрепетал от яростного вопля – вопля, слышного только ей: это Опустошитель не мог сдержать разочарования оттого, что жертва не даётся.

Думая о Ковенанте, Линден решила, что и ей пора включиться в бой. Но она не сдвинулась с места. Она просто не могла сделать ни шагу. Столь близкое присутствие Опустошителя парализовало её. Оно сломило её волю, оно заставляло подниматься из тайных уголков души все самое мерзкое и страшное – то, с чем она пыталась бороться всю жизнь. Линден лишь беспомощно наблюдала, как Ковенант споткнулся и упал, ухватившись за правое колено.

Затем снова вскочил, сжимая в каждой руке по корчащейся крысе. И тут же их тельца пожрали две вспышки белого пламени. На его лице застыла гримаса глубокого отвращения.

Казалось, он не замечает, что на его брюках расползается кровавое пятно.

В пылу схватки никто не обратил внимания на то, что на море воцарился полный штиль.

Глава 3
Рецидив

Мрак застил глаза Линден. Кровь, запятнавшая одежду Ковенанта, снова вернула её в ночной кошмар: она изливалась из безмерной раны на его груди, пятная уже весь мир. Во рту появился даже привкус яда, который она высасывала из его раны. Моральный яд. Он был не просто опасным – дьявольски, порочно опасным. И ещё: у него был запах того же тлетворного дыхания, что исходило от странного незнакомца, сказавшего ей: «Будь честной».

Но, несмотря на этот омерзительный запах, она всё же спасла жизнь старику, когда у него остановилось сердце. А вот Ковенанта она спасти не могла. Её запеленало тьмой так, что она была не способна пошевелиться.

И вдруг Опустошитель исчез. Словно лопнул огромный кокон, опутывавший корабль, и палубу тут же затопило ярким солнечным светом. Ковенант стоял на прежнем месте, и Линден внутренним взглядом видела особую, только ему присущую ауру огня и тьмы. Те из крыс, которые ещё могли двигаться, упорно ползли в его сторону. Но так как Опустошитель покинул их, они, не причиняя Ковенанту никакого вреда, огибали его и очертя голову бросались в море.

Линден смогла сделать к нему только два шага, и ноги тут же подкосились; освобождённые от чудовищного напряжения после ухода Опустошителя, мускулы словно превратились в воск, и, если бы Кайл не подхватил её, она бы упала.

Ковенант, перехватив её испуганный взгляд, посмотрел на себя и увидел кровь на ноге.

Наступила тишина. Корабль Великанов застыл, словно был прикован к воде. Осознав случившееся, Томас весь побелел, глаза начали закатываться, и, прошептав непослушными губами: «Нет!» – он стал оседать, цепляясь руками за воздух.

Линден едва успела подхватить его. Он тяжело опустился на бухту троса. Линден тут же закатала ему штанину и занялась раной.

Крыса вырвала из голени кусок мяса, до самой кости. Рана сама по себе была не так уж велика, но сильно кровоточила. Для любого другого наибольшей опасностью была бы возможность заражения, и в этом случае, даже без своей медицинской сумки, Линден смогла бы помочь.

Но прежде чем она успела сделать хоть что-то, Ковенанта выгнуло, как в припадке эпилепсии, мышцы закаменели, и из сдавленного горла вырвался полухрип-полуругательство. Он заколотил каблуками по палубе с такой силой, что опрокинул склонившуюся над ним Линден и только благодаря Бринну не разбил себе голову о гранит.

Ни один яд не мог подействовать так быстро!

Его лицо налилось кровью, и он стал задыхаться. Спазмы могли привести к внутреннему кровоизлиянию.

И тут его правое предплечье стало на глазах темнеть, словно по нему с неимоверной скоростью распространялась гангрена.

Именно там начал своё действие поразивший его яд. Кусали ли его пчелы, пауки ли, яд концентрировался там, где клыки Марида впервые впились в его плоть. И каждый новый укус умножал опасность во много раз.

– Дьявольщина! – в отчаянии зарычал он. – Все прочь от меня!

Линден ощутила, как внутри него нарастает напряжение, как его страшная сила восстаёт против отравы, но всё же не подчинилась. Великаны, почувствовав, что происходит что-то сверхъестественное, слегка попятились. И лишь Бринн и Хигром продолжали прижимать плечи и колени Ковенанта к палубе, чтобы не дать ему покалечить себя при конвульсиях.

Кайл осторожно тронул Линден за локоть, чтобы отвести её назад. Но она не обратила внимания на его попытку и осталась на месте.

Сама себе не веря, в какой-то слепой, безумной надежде она попробовала воздействовать на Томаса и остановить расползающуюся по всему организму магическую заразу. Ведь как-то раз, пытаясь ему помочь, она узнала, что, благодаря своим новым способностям, она хоть и чувствует его боль как свою собственную, словно её тоже поразил Солнечный Яд, но в то же время может вытянуть его из объятий смерти, напитав своей жизненной силой. И теперь она вновь лихорадочно пыталась проникнуть в него и найти возможность установить преграду для терзавшей его отравы.

Его боль полыхнула по нервам Линден, но ей некогда было отвлекаться на подобные мелочи: она искала границы распространения яда. И замерла в ужасе – он подбирался уже к самому мозгу.

Она должна остановить это. Без Ковенанта не будет никакого Посоха Закона, вместе с ним умрут надежды и чаяния всей Страны, и Линден уже никогда не вернётся домой из этого сумасшедшего мира. Его мучения, передавшиеся и ей, были не слабее той пытки, которой подверг её Гиббон, но она не прекращала сеанс, она не могла…

И всё же она снова опоздала. Даже если бы она совершенствовала своё умение долгие годы, ей и то было бы трудно справиться с подобным ядом, а сейчас ей тем более не хватало ни знаний, ни сил.

Ковенант снова забился, и из его груди вырвался сиплый стон – кричать он уже не мог. И сдерживать дикую магию тоже больше был не в силах.

Язык белого пламени полыхнул из его правого кулака. С треском разорвав синеву неба, он, словно вопль боли и протеста, устремился прямо к солнцу, чтобы сжечь его своим отчаянием.

Сила взрывной волны оказалась такой, что Линден словно пёрышко отбросило на несколько метров. Бринна вообще швырнуло за борт, а с крыши кубрика полетела черепица. Трепещущий язык пламени, перед тем как исчезнуть, лизнул паруса, и два из них тут же сгорели дотла.

Кайла тоже сшибло с ног, однако он исхитрился упасть так, чтобы подхватить Линден – так что она не пострадала. Но в ту же секунду она остро ощутила, как этот прорыв неистовствующей магии разорвал их ментальную связь с Ковенантом. А точнее, вспышка огненной ярости словно контузила её, и она временно утратила своё видение. Ей казалось, что огромный корабль закружился вокруг неё. И даже себя привести в чувство, усмирив головокружение и подступающую к горлу тошноту, она была уже не в состоянии.

Когда корабль наконец остановился, она обнаружила, что смотрит на Вейна. Оказывается, во время сражения он покинул своё место на носу. И теперь возвышался над Ковенантом, глядя на него так, словно вот-вот исполнит свою тайную миссию. На губах его играла вечная отвратительная улыбка. Металлические обручи от Посоха Закона тускло сверкали на его правом запястье и левой лодыжке.

Кайл помог Линден подняться на ноги и сказал:

– Ты уже знакома с этой болезнью. Можно здесь чем-нибудь помочь?

Её нервы трепетали от напряжения и саднили, словно были обожжены ядом и огнём. Она молча отстранила Кайла. И тут Ковенант забился в новом припадке. Все его мышцы крутило и выворачивало. Правая рука раздулась и почернела. По заветному кольцу пробегали крохотные язычки пламени. И каждый из них словно обжигал обнажённое сердце Линден.

Она просто не знала, что тут можно сделать.

Хотя… не совсем так. Она знала. Некогда его уже спасла от подобной смерти алианта – целебные ягоды вейнхимов. А может, и «глоток алмазов» тоже подействует. Но пока его бьёт в конвульсиях, как заставить его выпить что-либо?

Бринн попытался подойти к Ковенанту, но у того из кулака снова вырвался белый сполох и испепелил часть такелажа на гроте. Харучаю ничего не оставалось, как попятиться. Щеки Линден пылали – она сама не знала от чего: от жара пламени или от стыда за своё бессилие.

Стражи Крови смотрели на неё. И Великаны тоже – все до единого – смотрели на неё. Молчание Первой было угрожающим, словно обнажённый палаш. И все ждали, чтобы именно Линден решила, что теперь делать.

Она знала ответ. Но не могла отважиться на это. Ей одержать его? Попытаться на время овладеть его сознанием, хотя бы для того, чтобы заставить выпить «глоток алмазов»? И это после того, как она видела Джоан?

Внутри у неё все дрожало от его огненной муки. Стиснув зубы до боли, она отрезала:

– Я ничем не могу помочь. – И, автоматически развернувшись, побрела прочь.

Но Первая загородила ей дорогу.

– Избранная, – с чувством сказала она, – мы ничего не понимаем в этой болезни. То, что подобное произошло от укуса одной крысы, просто выше нашего понимания. Ему нужно помочь. Даже будь он самым обыкновенным человеком, ему нельзя было бы отказать в помощи. А он – не обычный: я сама назвала его Другом Великанов и вручила судьбу Поиска в его руки. Его просто необходимо спасти.

Линден отпрянула от неё, ещё больше затрепетав от страха и отвращения к себе (Гиббон очень хорошо научил её этим чувствам).

Нет! – Но если здесь она бессильна, то вся её жизнь ушла впустую! Слезы отчаяния хлынули из глаз, и она лишь смогла выдавить из себя, и то с большим трудом: – Он может сам о себе позаботиться.

Но Первая не желала отступать, а тут ещё к ней на помощь подоспел Хоннинскрю и мягко стал уговаривать Линден, но она перебила его:

– Когда мы только появились в вашем мире, у него в груди торчал кинжал. И он с этим справился. Верные перерезали ему запястья. И он снова сам себя исцелил. Он всё может. – Линден сама удивлялась, насколько убедительно звучит эта ложь. Но выбора не было: лучше лгать, чем сделать эту мерзость.

С пылающими от стыда щеками она обогнула Первую и почти сбежала в кубрик, спиной ощущая взгляды разочарованных Великанов. Одержать его? Тогда его сила войдёт в неё. Но не будет ли это опаснее, чем прикосновение Гиббона? Не таким ли образом рассчитывал Лорд Фоул закалить её для нового Осквернения? Не в силах разобраться в своих чувствах, Линден убежала на пустую корму.

Опершись на один из планширов, Линден просидела на корме все утро, пытаясь вернуть чувствительность нервам, словно обожжённым яростным огнём Ковенанта. И лишь когда она стала потихоньку приходить в себя, она заметила, что корабль не движется.

И причина состояла не только в постигшем Ковенанта несчастье. После выброса дикой магии грот-мачта выглядела так, словно в неё ударила молния. Но даже если бы весь такелаж и рангоут были в порядке, то и тогда «Звёздная Гемма» не смогла бы двигаться дальше: её оставшиеся паруса висели как тряпки, а море замерло в безветрии. Его гладь казалась отражением небосвода – только более синим и плоским. И безжизненным, как зеркало, в которое никто не смотрится. Канаты на реях – такие тугие и звонкие на ветру – теперь бессильно повисли, словно вытащенные на сушу водоросли, мёртвые и бесполезные. Единственным, что двигалось в этом мёртвом пейзаже, было солнце. Оно раскалило палубу, и горячие потоки воздуха затрепетали над нагретым гранитом. Казалось, корабль начинает испаряться, растворяться в полуденном зное, в мертвенном покое штиля.

От жары мысли Линден, уже и без того туго соображавшей от усталости, начали окончательно путаться. Она почти уже поверила в то, что Опустошитель, уходя, унёс с собой ветер и что нынешний штиль – часть извращённого плана Лорда Фоула: остановить корабль, задержать Поиск до тех пор, пока яд окончательно не подействует, не доберётся до важнейших жизненных центров Томаса. А дальше что? Может, Ковенант, окончательно обезумев, потопит судно? Или, может, сумеет удержаться от большого выброса дикой магии? И тогда кольцо и Поиск будут переданы кому-нибудь ещё.

Кому? Ей?!

«Боже милостивый! – взмолилась она. – Я же не смогу!»

Но логика событий была беспощадна. Почему Марид, прежде чем атаковать Ковенанта, бросился сначала к ней? Зачем было Гиббону щадить её, говорить с ней, касаться её – как не для того, чтобы ввергнуть её в пучину постоянного страха, словно готовя её к грядущему безумию? И зачем старику в той безмерно далёкой жизни было говорить ей: «Будь честной»? Зачем все это, если Лорд Фоул не был абсолютно уверен в том, что она получит кольцо Ковенанта?

Время от времени Линден чувствовала по вибрации камня новые и новые выбросы дикой магии. И вдруг раздался отчаянный вопль Ковенанта: «Никогда! Никогда ты его не получишь!» Но небо было слепо и глухо к его отказу. Он стал для Линден тем, к кому нельзя прикасаться. После стольких лет бегства она наконец приняла наследство, оставленное ей родителями. У неё было только два выхода. Выбирай любой: либо одержать его, либо позволить ему умереть.

Когда пришёл Кайл, Линден выслушала его, не поворачиваясь, чтобы он не смог прочитать по её лицу всех её тревог и сомнений. Она ничего не отвечала на его уговоры. Но услышав: «Линден Эвери, ты обязана», резко обернулась. Кожа Кайла блестела от пота – даже тренированное тело харучая едва выдерживало такое пекло. Но держался он так, словно его это нисколько не волновало. Как всегда, он был настолько безупречен во всём, что Линден не удержалась от нечестного удара:

– Это ты давал клятву охранять его. Ты, а не я.

– Избранная, – назвал он её титул, и в голосе его зазвенел металл. – Мы сделали всё, что лежит в пределах наших возможностей. Но ни один из нас не может к нему даже приблизиться: он тут же стреляет огнём. Бринн уже обгорел, но это ничего, его вылечат «глотком алмазов». Решать, что делать, должна ты, и только ты: Великанам не под силу справиться с его кольцом. Когда Первая приблизилась к нему, он её чуть не сшиб с ног. И якорь-мастеру тоже досталось, да так, что когда он придёт в себя, то станет благодарить судьбу, что отделался только переломом руки.

Линден тупо повторила про себя: «Перелом…» – и нервно потёрла руки. Она врач и должна поспешить на помощь Бринну и якорь-мастеру. Но даже на таком расстоянии безумие Ковенанта опасно для её психики. Она не сможет и шагу сделать в его направлении. Она не может ему помочь, не осквернив его. У неё нет иной, кроме этой, грязной, силы. Так вот к чему она пришла.

И так как она продолжала молчать, Кайл опять принялся взывать к её совести:

– Перелом лёгкий, и боцман быстро с ним управится. Я говорю не об этом. Я пытаюсь убедить тебя, что мы бессильны. Мы не можем подойти к нему. А значит, дело за тобой. Ты должна спасти его. Мы верим, что тебе он не повредит. Ты – его ближайший друг, женщина из его мира. Даже в своём безумии он всё равно узнает тебя и придержит огонь. Мы знаем, как ты ему дорога.

«Дорога»? Линден чуть не взвыла в голос. А Кайл продолжал, словно не желал замечать её смятения:

– Конечно, может, мы и ошибаемся. Может, он опалит и тебя. И всё же ты должна хотя бы попытаться. Ты наделена особым зрением, которого нет ни у Великанов, ни у харучаев. Когда тебе приходилось иметь дело с поражёнными Солнечным Ядом, ты умела сама себя восстанавливать. – На его обычно бесстрастном лице появилось выражение угрожающей просьбы. – Избранная, ты обязана заняться им. Ты должна найти средство спасти его.

– Должна? – Линден резко отвернулась. Настойчивость Кайла вывела её из себя. – Ты сам не знаешь, что говоришь. Единственный способ, которым я могу ему помочь, это войти в него и одержать. Как Солнечный Яд. Или Опустошитель. Да будь я невиннее младенца, это было бы уже достаточно скверно. И как ты думаешь, во что я превращусь, если обрету столь грозную силу?

«О, я ещё много могу ему наговорить, могу наорать на него, а он меня за это возненавидит! И никогда больше не будет мне доверять!» Но вдруг она поняла, что кричать на Кайла абсолютно бессмысленно. Его твёрдая уверенность в себе, как скала, устоит против любого крика. И, как-то сразу успокоившись, она лишь тихо закончила:

– Я – что-то вроде Гиббона.

– Что ж, тогда он умрёт, – мрачно сказал Кайл, и через мгновение Линден спиной почувствовала, что он уже ушёл.

«Я знаю. Боже, помоги мне. Одержать его?» Линден судорожно ломала руки, словно пытаясь наказать их за бесполезность. Сколько лет она тренировала их, учила исцелять, сколько лет она доверяла им! А теперь они ни на что не годны. Они не могут сделать даже такой малости, как прикоснуться к Ковенанту, не причиняя ему вреда.

За весь день парусов «Звёздной Геммы» не коснулось и легчайшее дуновение. Линден казалось, что от жары даже кости вот-вот расплавятся и потекут, но разрешить свои сомнения она так и не смогла.

На корабле Великанов было непривычно тихо. Казалось, весь экипаж, затаив дыхание, следит за выбросами пламени Ковенанта и прислушивается к его диким крикам. И ни ветерка, ни ветерочка! Несколько раз Линден хотелось броситься за борт, но не в поисках морской прохлады (ничто не могло бы сейчас охладить полыхавшую в ней боль), нет, – для того, чтобы просто разбить безжизненное зеркало воды. Сквозь камень она продолжала ощущать, как безумие Ковенанта все крепнет.

В обед и вечером Кайл приносил ей поесть. Он вёл себя так, словно конфликт между ними не мог помешать ему исполнять долг; но Линден ничего не ела. И хотя она так и не сделала ни одного шага в сторону Ковенанта, она разделяла с ним все его мучения. Изнурительная пытка ядом и сумасшествием заставляла и её корчиться, как в агонии. Это было наказание за её трусость, и она не смела остановить этот кошмар.

Старик у Небесной фермы сказал: «Ты не обманешь надежд, хоть он и будет нападать на тебя. Есть ещё в мире любовь!» «Не обманешь надежд?» – терзала она себя. Великий Боже! Что до любви – так она никогда в неё не верила. И не знает, каков должен быть решительный шаг, который необходимо сделать, чтобы изменить свою жизнь.

Так прошёл день. Уже восковая луна вползла на пустынное небо над безжизненным морем, а Линден все стояла, опираясь на борт и глядя в пустоту, лишь её пальцы бессознательно сплетались и расплетались, словно клубок змей. Пряди на висках слиплись от пота, он стекал каплями, оставляя дорожки на запылённых и грязных щеках, но ей было уже всё равно. Вода стала сгустившимся мраком – недвижимым, безграничным; и лишь луна, светившая только для себя, отражалась в его тусклом зеркале, словно лик мертворождённого младенца. Высоко над головой паруса серыми саванами окутывали реи. И духоту ночи нарушали лишь нечеловеческие вопли Ковенанта, да вспышки белого пламени пятнали небо.

Если она не отважится на этот страшный шаг, сам себя вылечить он не сможет. Это Линден хорошо понимала. Яд Презирающего был скорее моральной отравой, и Томас не настолько здоров, чтобы с ней справиться. Даже если его сила перейдёт к ней, о чём она так мечтала, она всё равно не сумеет уничтожить его болезнь, не исковеркав ему жизнь.

Сзади подошёл Красавчик. Он шёл специально для разговора с Линден, но, увидев её измождённое лицо, просто молча облокотился рядом. Постояв так немного, он повернулся к ней, и она увидела, как что-то блеснуло в его печальных глазах: может, просто свет луны, может, слезы… Что он увидел в её глазах, неизвестно, но этого было достаточно, чтобы он так же молча ушёл.

Линден уже подумала было, что её оставят в покое, но вскоре ощутила приближение ещё одного Великана. Ей даже не нужно было оглядываться, чтобы узнать Мечтателя по его плотной ауре. Он пришёл разделить с ней своё безмолвие. Он был единственным из Великанов, который обладал чем-то схожим с её особым зрением, и поэтому грусть Линден была ему понятна. А его молчание было красноречивее любых вопросов.

– Потому что я боюсь. – Благодаря его немоте Линден могла наконец выговориться. – Это ужасает меня. Я могу понять Ковенанта. Его любовь к Стране… – Она завидовала Томасу, его отваге, его великодушию. Ничем этим она не обладала. – Я бы сделала ради него всё, что угодно. Но это не в моей власти.

И дальше её понесло; она пыталась понять саму себя. Звук её голоса скользил в ночи, не затрагивая ни воздуха, ни моря. Но деликатность слушателя придавала ей мужества.

– Кругом сплошное одержание. Лорд Фоул одержал Джоан, чтобы заставить Ковенанта вернуться в Страну. – Лицо Джоан, искажённое хищнической злобой в жажде крови Ковенанта, будет преследовать Линден до конца жизни. – А Опустошитель одержал Марида, чтобы отравить его. Опустошитель же одержал на-Морэма Верных для того, чтобы они служили Солнечному Яду. А Солнечный Яд сам по себе! С его помощью Фоул пытается одержать Закон. Он хочет сам стать законом Для Земли. Из всех зол величайшее – это одержание. Оно отрицает саму жизнь, оно бесчеловечно. Тот, в кого ты вселяешься, теряет все. И никакие оправдания, что ты делаешь это из благих намерений, не меняют одержания по сути. Я врач, а не Опустошитель.

Линден пыталась придать голосу страсть обвинителя, но чувствовала, что кривит душой.

– Он нуждается, чтобы я вошла в него. Овладела его волей. Заставила бы его выпить «глоток алмазов», не дала бы ему сражаться с теми, кто хочет ему помочь. Но это зло по сути своей. Даже ради спасения его жизни. – Она мучительно подыскивала слова, чтобы наконец сказать правду. – Сделав это, я заберу у него его силу.

Она буквально молила Мечтателя понять её.

– Когда я была в Ревелстоуне, меня коснулся Гиббон. И тогда я многое узнала о себе. – На-Морэм сказал ей тогда, что она таит в себе Зло. И это было правдой. – И некая часть меня действительно хочет этого. Овладеть его разумом. Забрать его силу. Я сама – никто, и сила мне необходима.

Необходима. Всю свою жизнь она стремилась к власти, стремилась одолеть смерть. Всю Жизнь умножала своё наследство, чтобы получить компенсацию за все. И если она овладеет силой Ковенанта, то будет счастлива вытрясти из Гиббона душу.

– Это меня и парализует. Я всю жизнь пыталась бороться со злом внутри себя. Но если дать ему волю, мне от него не спастись.

Но как спастись и от вечных противоречий между желанием жить и томлением по тёмной власти смерти, она тоже не знала. Самоубийство отца породило в ней некую жажду, которую она уже однажды утолила и панически боялась испытать ещё раз. И этот конфликт между её чаяниями не находил разрешения. В конце концов, прикосновение Гиббона-Опустошителя было не страшнее смерти отца; и мрачная жуть воспоминаний доводила её до холодного пота и еле сдерживаемого крика.

– И всё же ты должна помочь ему, – раздался громкий голос.

Линден вздрогнула и резко обернулась. Перед ней стояла Первая. Линден была настолько увлечена тем, что рассказывала Мечтателю, настолько погружена в себя, что не почувствовала приближения Великанши.

Первая в Поиске взирала на неё с неприязнью.

– Я признаю, что твоя ноша тяжела. Это нетрудно понять. – Казалось, слова жгли ей язык. – Но в его руках судьба Поиска. Мы не должны потерпеть неудачу.

Молниеносным движением она выхватила палаш и выставила его перед собой, словно хотела заставить Линден принять решение хотя бы из страха перед острым лезвием. Та отпрянула и вжалась спиной в ванты. Но Первая наклонилась и положила меч между ними. Потом пронзила Линден суровым взглядом и спросила: