Текст книги "Мое сердце – бензопила"

Джейд прикрывает глаза и щурится, чтобы лучше видеть, – яхта пришвартована прямо у пристани перед Кровавым Лагерем, той самой, с которой ныряли дети, чтобы заработать значок ныряльщика.

Смысл? Ноль целых ноль десятых. Джейд рассеянно оглядывается по сторонам, видит почтовый ящик – именно в него сует почту Дэн Дэн, именно сюда он тащится через все озеро. Джейд запихивает в ящик, как бомбу, штаны, ленту и пачку листов – задание выполнено. Теперь надо выполнить другое задание, кое-что разведать.

Через двадцать минут она, запыхавшись, залезает на меловой обрыв позади Кровавого Лагеря и смотрит вниз. Там Харди, его глиссер, как обычно, вонзился в берег, и два его помощника рыскают вокруг с мешками для мусора. Тут же полиция штата, какой-то долговязый малый в одежде смотрителя парка, а на пристани, завернувшись в одеяло, сидит Лета, сбоку ее обнимает Тиара.

Джейд наклоняется вперед, оглядывая открытое пространство. Она и правда, когда училась в средней школе, закопала здесь тяжелый двузубый топор, так сказать, впрок. И еще потому, что украла его. Вряд ли Харди стал бы поднимать все наличные подразделения и привлекать гражданских из-за того, что недоучившаяся уборщица из Пруфрока посоветовала заглянуть под половицы в хижине номер шесть.

Или стал бы?

Джейд высовывается еще дальше, мягкий мел осыпается под правым ботинком и… Лета в одеяле, ненавистная мачеха ее утешает.

Почему?

Что стряслось?

Еще одно убийство, предполагает Джейд и чувствует на себе чей-то взгляд.

Она смотрит вниз, по сторонам, и наконец обнаруживает Тео Мондрагона в шортах цвета хаки и расстегнутой рубашке, словно он не успел привести себя в порядок. Словно выбежал, услышав крик. Джейд так и видит, как он направляет свою чудовищную яхту через озеро, не тратя времени на проверку глубины, не заботясь, что кувшины и стаканы в каютах сыплются на пол.

И вот он стоит возле Кровавого Лагеря, прижав к уху телефон, и смотрит на Джейд, на ее обесцвеченные волосы. Фиолетовый оттенок смылся, наверное, она превратилась в пепельную блондинку, чем и привлекла его внимание.

Джейд отступает, и снова, балансируя, как на канате – ухватиться не за что, – перебирается через хребет плотины, бежит до самого дома, и грудь вздымается в такт шагам… весь следующий час она красит волосы в иссиня-черный цвет сапожным кремом: ничего более подходящего дома не найти. На выходе – сущий кошмар. Раковина выглядит так, будто в ней взорвался демон, будто решить эту проблему может только звезда ужастиков Бен Аффлек.

Да только где он, Бен Аффлек? Откуда ему здесь взяться?

Джейд достает принадлежности для уборки и целый час в кои-то веки наводит порядок. По идее, волосы должны высохнуть, но они липкие и жирные. Она выходит во двор, берет шланг, уксус, втирает в голову спирт, но ничего уже не исправишь. Вороново крыло вкупе с бесцветным, выгоревшим крысиным гнездом, в которое превратились ее волосы, дало диковинный оттенок оранжево-коричневого, смесь моркови с блевотиной. Кое-где пробиваются черные усики, и скальп похож на старую лакированную туфлю, такую дешевую, что на солнце она полопалась.

Да какая разница!

Вот и пусть все опускают глаза, шипит Джейд, подбадривая себя, и бредет в свою комнату, роется в поисках бумаг, которые стоит подсунуть Лете, а потом, потом – надо решить, какой фильм будет следующим в спецкурсе «Последняя девушка».

Джейд надевает наушники и до вечера смотрит «Кровавую вечеринку», «День дурака» и «С днем рождения меня», в какой-то момент отрубается и приходит в себя, когда экран уже с шипением демонстрирует свою голубую душу. Как экран телевизора Кейси Бейкер в начале фильма «Крик». Что это значит? Начинается собственный фильм Джейд, слэшер из Пруфрока официально стартует, и все предварительные этапы наконец пройдены? Если купить такой же попкорн, как у Кейси Бейкер, будет ли он лопаться на плите с такой же скоростью? Движется ли Кейси навстречу смерти в реальной жизни, или это всего лишь кино?

Стоит проверить, для этого подойдет и обычный попкорн для микроволновки. Только на кухне сейчас отец жарит яичницу, взгляд какой-то осоловелый.

Он потирает лицо рукой, стараясь взбодриться.

– Как раньше, уже не работает, – сетует он на трюк, который позволял ему протрезветь быстро. Отец улыбается левой стороной рта, как бы приглашая ее улыбнуться в ответ – вот, мол, какое мерзкое утро. Джейд едва не поддается, но все-таки уводит взгляд в сторону, к входной двери, та приоткрыта, чтобы впустить в дом воздух, так всегда делала ее мама, когда утром вставала раньше всех и суетилась по хозяйству. На миг Джейд вновь ощущает себя десятилетней.

Отец в кои веки угадал ее настроение и, переложив яичницу со сковородки на тарелку, начинает рассказывать историю, хорошо Джейд известную, – она слышала ее совсем девчонкой, когда время до ее рождения было окутано тайной, – отец к тем временам потому и возвращается, что прежде был титаном размером с десятиэтажный дом.

– В такие дни мы прятались под пирсом, рядом с каждым плавает упаковка из шести бутылок пива. – Он поднимает воображаемую пивную бутылку на уровень груди.

– Мы? – задает наводящий вопрос Джейд, хотя ответ ей известен: Фарма, Клейт, еще какой-нибудь придурок, у которого хватит ума прицепиться к лодке.

Отец продолжает:

– Это было прежде, чем помощник шерифа Харди обзавелся своей болотной посудиной.

Повышать шерифа в звании Открывашка Дэниэлс отказывается наотрез – он так и остался для него помощником шерифа.

– Слушай, на этот раз история наверняка выйдет что надо, но мне… – начинает Джейд.

– Департамент тогда пользовался длинной двухмоторной лодкой, – продолжает отец, шаря по шкафчику в поисках перца, не замечая его на стойке. – Если завязать узел как следует, запросто могла дом с корнем вырвать.

– И вы…

– Мы сидели там целыми днями, привязав к лодке канаты, ждали, когда твоя мама или еще кто позвонит и скажет: на том берегу что-то случилось.

– По расписанию, что ли? – Задать этот вопрос раньше Джейд в голову не приходило.

– Нет, когда оказывалась поблизости. – Отец откидывается назад и вилкой поддевает кусок текучей глазуньи. – Кимбэт знала, что мы там, и мучила нас – нет бы сразу позвонить.

«Кимбэт» – это Кимми плюс Бэтмен, потому что сумочку мама носила на поясе – для Джейд это все давно поросло быльем.

– А потом шериф… – подсказывает она, стараясь поскорее с этой историей разделаться.

– Помощник шерифа, – поправляет отец и проводит вилкой горизонтальную черту.

Джейд самым своим нудным и скучным голосом заканчивает рассказ:

– И он, как сумасшедший, несется по вызову на другую сторону озера, а ты, Фарма, Клейт и кто там еще сидели под пирсом с канатами в руках, босиком чиркали по воде следом за лодкой, пока он не оглянется и всю вашу ораву не спалит.

– Будь тогда в телефонах камеры, – отец подносит тарелку прямо ко рту, потому что желток слишком жидкий, никак не подцепишь, – или хотя бы телефоны, – добавляет он, улыбаясь и поднимая бровь. И Джейд готова поспорить на что угодно: именно этой улыбкой он и заманил маму в Кровавый Лагерь на вечеринку, в самое подходящее-неподходящее время для зачатия.

С этого всегда и начинается. Какой-нибудь похотливый козел, вместо того чтобы валить куда подальше, давай подкатывать. Даже когда она ищет в интернете старые сказки про индейцев, всегда найдется какой-нибудь придурковатый старый хрен, будет тебе улыбаться, точь-в-точь как Открывашка Дэниэлс, когда отскребает мир от клейкой грязи, вешая на уши лапшу ондатрам и бобрам, уткам и воронам, да всем, у кого хватает дури его слушать.

– Хочешь сказать, рыбацкая лодка может вытянуть троих охламонов? – спрашивает Джейд у отца.

– Тогда мы весили поменьше.

Джейд качает головой, прищуривается, смотрит на входную дверь и говорит себе – не надо, нечего с ним общаться, даже по случаю. Тут же прицепится.

– Ну и зачем об этом опять рассказывать? Как была хрень, так и осталась.

Отец поддевает вилкой еще кусок, демонстративно жует, глотает.

– Между прочим, язык у тебя еще тот.

– Как и колено. А в комнате и мачете найдется.

Отец улыбается, мол, подумаешь, напугала, со звоном швыряет тарелку в раковину, где та будет лежать несколько дней, пока Джейд не вымоет. А не вымыть – тогда что? Через полчаса остатки яичницы застывают не хуже суперклея. Джейд терпеть не может, когда он дома и слышит, как она моет за ним посуду. Тарелок у них не так много, и оставлять их в раковине – тоже не дело.

– Я все к чему: главное в моей истории сегодня – канат. – После паузы слова отца звучат весьма значительно.

– При чем здесь канат?

– Как думаешь, какая у него длина?

– Мне-то что?

– Семьдесят футов, – заявляет отец и запускает руку в штаны, чтобы почесать бедро, не сводя при этом глаз с Джейд. – А то и семьдесят пять.

– Понятия не имею, к чему ты клонишь. Оно мне надо?

– Зря ты так. Я всегда держусь подальше от закона, ясно тебе? Семьдесят пять футов – в самый раз. Так было в школе, так и сейчас.

– Спасибо, что просветил.

– А дорога перед нашим домом гораздо ближе. Хочешь, пойдем измерим?

Джейд прокручивает фразу в голове, переводит на человеческий язык.

– Ты про то, что меня вчера подвез шериф Харди?

– Я про то, что ты притащила закон прямо к моей двери. Такого я не потерплю.

– Да я просто…

– А что я мог подумать, увидев тебя с помощником шерифа Харди? Собственная дочь на меня стучит.

– И о чем же? Что ты бухаешь на работе? Тоже мне, великая тайна!

– Так спокойнее.

– Как?

– Будешь якшаться с законом – вали отсюда.

– Не имеешь права. – В глазах Джейд загорается недобрый огонек. – Мне нет восемнадцати.

– Школу окончила, так что ищи себе местечко, как в свое время твоя мама.

– Я что, много места занимаю?

– Ты притащила закон к моей двери! – Отец подходит ближе, и Джейд знает, что на этом расстоянии уже может врезать ему коленом.

– Тебя вообще здесь быть не должно!

– Я у себя дома.

– Почему ты не на работе? Алкотест не прошел?

– Всех распустили – один из наших богатеньких богатеев сыграл в ящик, – сообщает отец, передразнивая объявление, а потом, чтобы последнее слово осталось за ним, лезет в холодильник за молоком, или за пивом, или хрен знает за чем. Джейд уходит из гостиной, сердце стучит как молот – от гнева, от страха, но, главным образом, от того, что он только что сказал: один из Основателей сыграл в ящик!

У себя в комнате она листает новости и наконец в ленте Айдахо-Фолс – у Пруфрока своей ленты нет – находит сообщение: один из обитателей Терра Новы погиб в результате «трагического несчастного случая», «оставайтесь с нами», «следите за новостями».

Ни слова о том, кто именно из отцов-Основателей, но ясно, что не Тео Мондрагон. Джейд видела его совсем недавно. Значит, кто-то из остальных четырех. Всего их пятеро, домов там десять, значит, скоро нагрянут и другие магнаты. Или они ждут, пока достроят дворцы? Наверное, погиб кто-то из них, заглянувший проверить, как идет стройка.

И все-таки – кто? Лета наверняка знает. Она же в эпицентре этого урагана. Она – в фокусе, звезда, героиня. А что до Джейд… ее место на периферии. Лично ей ничто не угрожает, она словно наблюдает за происходящим через телескоп.

Что за бред, она же главная фанатка слэшеров во всем Пруфроке!

Джейд натягивает бейсболку на слипшуюся копну волос, напяливает комбинезон – пусть Мэг Кениг знает, что она при исполнении, – и, едва темнеет, направляется в контору шерифа за четырнадцать часов до начала своей смены. Потому что она – настоящая трудяга, ага. На самом деле ей нужны новости.

СЛЭШЕР 101

Прежде чем взяться за отработку пропущенных часов, то есть получить недостающие сорок баллов по истории, хочу еще раз сказать, мистер Холмс, и даже написать: эксклюзивный материал с Кристин Джиллетт – никакая не выдумка. Да, я не сделала запись, но лишь потому, что у меня в телефоне нет места, и это вовсе не значит, что она все выдумала. Даже сломанные часы два раза в день показывают правильное время. Не беспокойтесь, сэр. У меня для вас сюрприз – еще один свидетель истории со Стейси Грейвс. Я побеседовала с самым надежным историческим персонажем в городе, если считать, что жетон полицейского – гарантия правды.

Представляю вам достопочтенного шерифа Харди, чью речь я переписываю с прилагаемой записи. Если в итоге набежит больше страниц, чем надо, можете добавить мне пару баллов, возражать не буду.

Теперь говорить будет он. Там, где говорю я, использованы заглавные буквы.

– Лагерь Виннемукка? Лагерь Винн-е-МУКК-а. Именно так надо произносить, слегка растягивая в конце. Это старое индейское слово, так они и говорят. Немного неуместно для школьной работы, тебе не кажется? Погоди-ка. Пятидесятая годовщина, верно? После этого ты считаешься пожилым. Пятьдесят лет (бранное слово). Я тогда еще пешком под стол ходил, а Дон Чемберс еще носил звезду шерифа. Отец Элисон Чемберс, которая вела у вас гимнастику.

ВИДИТЕ, СЭР, ЕГО БРАНЬ Я УБИРАЮ.

– Так или иначе, лагерь работал всего один раз, тем летом. После того (запикано), что случилось, желающих повторить не нашлось. Вроде как там водились привидения и всякая такая чушь. Нечего было туда лезть, бла-бла-бла, сама знаешь, что в таких случаях говорят. Но само слово индейское, как и озеро. Мой отец рассказывал, когда оно стало наполняться, из-за деревьев на другой стороне долины появились индейцы с луками и стрелами, на размалеванных пони, в гривы вплетены перья. Лошади и полуголые смельчаки. Прискакали посмотреть на ручей, они всегда знали, что тот разольется. Тогда-то все и стали называть это озеро Индиан, а не Глен, как поначалу собирались. Прежде чем спросишь, скажу – нет, шошонов, гуляющих по местным просторам, не было. Но в Айдахо (запикано) – извини мой французский, девочка, места хватает. Тут и сейчас есть племена, которые про ав-то-мо-биль слыхом не слыхивали. Ладно, хрен с ними – извини, это вычеркни, – я же хотел рассказать про слово «Виннемукка». На дорожном знаке хорошо смотрится, как думаешь? Будто едешь далеко, не просто на другую сторону озера. Будто возвращаешься назад, в историю. Во времена, когда вся эта земля принадлежала индейцам…»

ВОЗМОЖНО, ЗДЕСЬ Я НЕМНОГО ПРОСВЕТИЛА ЕГО НАСЧЕТ СЛЭШЕРОВ. МОЖЕТЕ ПОДАТЬ НА МЕНЯ В СУД!

– Лагерь с ночевкой, так это называлось. В статье, которую ты нашла, все как есть. Четыре подростка. Вспомню ли с ходу их имена… два парня, Стокс, Хауэрт, третья – Уокер, и четвертая – ТРИГО! Дело было пятьдесят лет назад, моя милая. Виннемукка тогда считалась землей шошонов, но в статье про это не написано. Тебе мог бы рассказать кто-нибудь из твоих прапрапрадедушек. Этих индейцев тогда называли змеями. Как они называли себя сами, точно не знаю. «Виннемукка» по-английски – «плохое лицо». В те времена давали совсем другие прозвища. А ты что думаешь?

МОЙ ОТВЕТ НА ЭТОТ ВОПРОС СЕЙЧАС, КАК И ТОГДА, БЫЛ: «ДА УЖ, СЭР». СОВСЕМ ДРУГИЕ. ОТЦА СТЕЙСИ ГРЕЙВС ЗВАЛИ «РАСПУТНЫЙ ГРЕЙВС». ПРЯМО КАК ЗЛОДЕЯ, КАКИХ ИГРАЛ БОРИС КАРЛОФФ. НО ДАВАЙТЕ ПРОМОТАЕМ ВПЕРЕД, КАК ВЫ ГОВОРИТЕ, ЧТОБЫ УТОЧНИТЬ ВАЖНЫЕ ПОДРОБНОСТИ, ВЕДЬ ОТМАТЫВАТЬ И ПЕЧАТАТЬ ПРИХОДИТСЯ МНОГО.

– Короче, я был в лагере одним из вожатых. А сейчас я, надо полагать, вожатый на весь наш (запикано пик-пик) округ, верно? Забавно выходит. Тогда каждому отряду полагался отдельный вожатый, чтобы те, кто постарше, не издевались над теми, кто помладше. За теми четверыми присматривал не я, уж извините. Если не путаю, им было двенадцать, двенадцать, четырнадцать и шестнадцать. Ну, Джефферсон приехал в лагерь в четырнадцать лет, а на второй день ему исполнилось пятнадцать. Как раз в тот день мы решили поплавать на каноэ. Во время прогулки он не утонул, только здорово вымок, как и все остальные. Вот уж повеселились. Если к концу дня приходишь мокрый до нитки, получаешь в награду значок.

НА ВСЯКИЙ СЛУЧАЙ, МИСТЕР ХОЛМС, НАГРАДИТЕ МЕНЯ ТАКИМ ЗНАЧКОМ, И ЖУТКИХ РОЗЫГРЫШЕЙ В НАШЕЙ ШКОЛЕ НИКОГДА БОЛЬШЕ НЕ БУДЕТ!

– Так вот, Джефферсон Стокс. Никто из нас не знал, что делать… Как быть, если мальчишка вдруг превращается в труп и у него не просто осиное гнездо во рту – оно вместо рта. Возможно, отец Элисон Чемберс сказал ей: Джефферсон лежал на спине. В воде. Осы воды избегают. У них вроде крылья от воды слипаются. Или просто боятся, как пакетов с водой, которые вешает у себя во дворике Дороти. Знаешь Дороти? В Дотсе работает. Ты еще до кофе не доросла? Подожди годик. Все мы тогда были глупыми (запикано) детьми. Никого не хочу обидеть. Значит, после Джефферсона, следующий… Сейчас вспомню. Крейн Хауэрт. В жизни не видел, чтобы кто-нибудь так мастерски забрасывал мяч в корзину. Наверное, после школы продавал бы страховки или крутил баранку грузовика. Но в баскетбол играл – засмотришься. С изяществом, как говорится. Выпрыгивал с мячом и р-раз его точно в корзину, ты ничего понять не успел, а мяч уже там.

ИГРЫ С МЯЧОМ СОЙДУТ ЗА МЕСТНЫЙ КОЛОРИТ, СЭР? ЕСЛИ НЕТ, МОГУ ПРЕДЛОЖИТЬ СТРЕЛЬБУ ИЗ ЛУКА.

– Нет-нет, никаких стрел. Так написано в статье? Нет, Крейна нашли у подножия обрыва, наверное, пытался залезть. Может, не стоит это печатать? Короче, взбираешься на обрыв, а кто-то из твоих друзей говорит всем остальным: «Вот, посмотрите, какая луна выглянула, какая большая» – и все задирают голову, а ты уже спустил штаны – полюбуйтесь на настоящую луну… Сам-то я так никогда не развлекался. Ну, а после Крейна лазить на этот обрыв запретили. Я бы вообще все это место закрыл, если кому охота знать мое мнение. Кто-нибудь обязательно там шею свернет.

ИЛИ ЗАБЕРЕМЕНЕЕТ, МИСТЕР ХОЛМС. ВПРОЧЕМ, ЛИЧНЫЕ ДАННЫЕ ИНТЕРВЬЮЕРА ВРЯД ЛИ ИМЕЮТ ЗНАЧЕНИЕ. ЧЬЯ БЫЛА ХИЖИНА, Я ВСЕ РАВНО НЕ ЗНАЮ, ПОЭТОМУ ИМЯ НАЗВАТЬ НЕ МОГУ. ЗАТО Я ЗНАЛА, ПРО КОГО НАДО СПРОСИТЬ У ШЕРИФА СЛЕДУЮЩИМ.

– Нет, правильно говорить «Брошмеир», как «брошь» и «мэр», оба слога чуть помягче. Но она была… мы знали ее, как чудаковатую племянницу Ремара Ланди. Наверное, когда они жили в лесу, среди деревьев, кто-то из ребят постарше рассказал ей об Озерной Ведьме, точно не знаю. И она, наверное, приняла легенду близко к сердцу. Я все к чему: с головой-то у нее беда. Да и мы у костра те еще байки травили – все юные детективы, и все готовы биться об заклад, что Джефферсона и Крейна прибрала Стейси Грейвс. Это случилось сразу после большого пожара 1965 года, Медведь вам рассказывал? Хорошо, хорошо. Учите историю (запикано), спички детям не игрушка. То есть у всех нас уже тогда дури в голове хватало. Ну и вообще, жизнь в лагере – это же кайф. Да, прежде чем спросишь, опознал ее в присутствии Дона Чемберса именно я. Но это было потом. Две трагедии спустя, так сказать. Первая – Антея, Антея Уокер. Шестнадцати лет, росточку невысокого. Наверное, ей было суждено свалиться в большой кухонный котел. Только она туда не падала, все мы знали. Как можно упасть во что-то, куда едва помещаешься? Насколько мы поняли, она залезла туда на спор – писать об этом, конечно, не надо. Мидж и Ган Сэддлбэк – как раз они и пытались в то лето раскрутить лагерь в Виннемукку – заливали нам вот что: Антея в хижине номер два вытащила короткую соломинку, значит, ей выпало сбегать в столовую и посмотреть, что за таинственное мясо готовят к завтрашнему обеду. Но Антея – все звали ее Тея, она дружила с Брошмеир, понимаешь? Наверное, поэтому Эми Брошмеир и смогла подойти к ней сзади так близко – и толкнуть в котел.

ТУТ ДЛЯ НЕМЕСТНЫХ НАДО ПОЯСНИТЬ: КОГДА ШЕРИФ ГОВОРИТ, ЧТО ВСЕ БОЯЛИСЬ ОЗЕРНОЙ ВЕДЬМЫ, ОН НАМЕКАЕТ НА ТО, ЧТО НАМ С ВАМИ ИЗВЕСТНО. ЗА ПРЕДЕЛАМИ ПРУФРОКА НИКТО НЕ В КУРСЕ, КАК СТО ЛЕТ НАЗАД МАЛЬЧИШКИ И СТЕЙСИ ГРЕЙВС ИГРАЛИ В «ВЕДЬМУ» НА МЕЛКОВОДЬЕ ОЗЕРА, В КОТОРОМ ПОДНИМАЛАСЬ ВОДА, И ЕЕ СХВАТИЛИ И КИНУЛИ В ВОДУ ПОДАЛЬШЕ, ЧТОБЫ ОНА ДОКАЗАЛА, ЧТО НЕ ВЕДЬМА, ПОТОМУ ЧТО ВЕДЬМЫ НЕ ТОНУТ, ЭТО КАЖДЫЙ ЗНАЕТ, И ВОТ ЧУДО, ВОДА ОТКАЗАЛАСЬ ЕЕ ПРИНИМАТЬ – СТЕЙСИ ПРОСТО БУХНУЛАСЬ СВЕРХУ, ВЫГНУЛА ПО-КОШАЧЬИ СПИНУ, ЗАШИПЕЛА НА МАЛЬЧИШЕК СКВОЗЬ ПАТЛЫ И КИНУЛАСЬ НА ЧЕТВЕРЕНЬКАХ НА ДРУГУЮ СТОРОНУ ОЗЕРА К СВОЕЙ МАМЕ, КОТОРУЮ К ТОМУ ВРЕМЕНИ УЖЕ УБИЛ ЕЕ ОТЕЦ И ГДЕ-ТО СПРЯТАЛ. ВОТ ТАК И РОЖДАЮТСЯ ЛЕГЕНДЫ, СЭР.

– Так вот, это было вечером в пятницу. А в субботу вечером (запикано короткое слово) я увидел то, что увидел. Не знаю, надо ли пересказывать, даже для истории. Но… (снова запикано). Вообще-то Медведь, твой учитель, его по-другому и не зовут, все это знает. Он был в четвертой хижине, с шестиклассниками. Так что ничего страшного. Не будет же он эту статью вешать на стену, еще чего не хватало.

ВОТ СЕЙЧАС БУДЕТ ПОЛНЫЙ ОТВЯЗ!

– И кому ты поверишь, журналисту или очевидцу? Никто не видел то, что видел я. Это была она, Эми Брошмеир, тут никакой ошибки (запикано) нет. Одно дело, когда сидишь в кресле перед телевизором. А я стою там, юная мисс, и ком в горле – размером с дыню. Вечер субботы, наш последний вечер перед отъездом. Даже не знаю, почему мы по домам не разъехались, дети-то умирали налево и направо. Я вышел отлить, но сортир (запикано) был на другой стороне лагеря. Поворачиваю за угол и вижу… сначала я решил, что это барсук. До сих пор забыть не могу! Барсук, когда ест, сгибается пополам, будто трахает еду. Вычеркни, не пиши, зря я это сказал. Так уж они едят, так у них глотка устроена. Пища там бродит вдоль позвоночника и выползает назад быстрее, чем ее успевает прогнать пищевод.

ДУМАЕТЕ, ТУТ Я ЧТО-ТО СКАЗАЛА ПРО ЧЕЛОВЕКА-МНОГОНОЖКУ – ОШИБАЕТЕСЬ. ПРОСТО НЕ ХОТЕЛА ЕГО ПЕРЕБИВАТЬ.

– Триго, да-да. Номер четыре. Она переехала в Пруфрок за две недели до окончания учебного года. Ее отец был новым смотрителем плотины. Перед Йенсеном, который там служит сейчас, сменилось человека два или три. Смотритель дамбы – все равно что смотритель маяка. Не знаю, что думал ее отец, когда на эту работу подписывался. Из Монтаны приехали. Она была то ли итальянка, то ли индианка, так я и не узнал. Но коготки, если надо, могла показать. И могла испепелить тебя взглядом. Я такой взгляд потом видел только раз, за все эти годы. В тот день родилась моя дочь. Не важно… Стокса одолели осы. Хауэрт сорвался вниз. Уокер сварилась в котле. Но Эми Брошмеир… она ела, это без шуток. А потом подняла голову, оторвавшись от Триго. От того, что от нее осталось. Волосы у Эми перепутались, ночнушка вся в клочья, нижняя часть лица – черная, от (сильно запикано) того, что она сделала с дочкой смотрителя дамбы. Представляю, что было бы, если бы я подбежал к ней, оторвал Эми Брошмеир от ее жертвы. Сразу она не умерла, нет… Я про дочку смотрителя. Но не могла и слова вымолвить. Ее горло… именно я подтвердил, что это Эми Брошмеир, что я видел ее – такие волосы в лагере были только у нее. На следующий вечер мистер Триго заперся в комнатке управления дамбой. Совсем тронулся, все клял себя, что привез дочь в богом проклятое место – сама знаешь, как оно бывает. В ту ночь озеро вышло из берегов и докатилось прямо до здания банка, и только тогда Дон Чемберс пальнул в окно. А озеро тем временем залило тротуары, поднялось до второго кирпича. В жизни не видел, чтобы вода так свирепствовала, буквально жаждала всех нас проглотить. Услышав, как Дон Чемберс вышибает стекло, я впервые прочувствовал, что такое звезда шерифа. Он смотрелся как Маршалл Диллон в «Дымке из ствола»! Вылитый Чак Коннорс.

ДЖЕЙД ПРЕДПОЧИТАЕТ УЖАСТИКИ, А НЕ КРИМИНАЛ.

– Тебя тогда еще на свете не было. Так вот, статья про Эми Брошмеир. В больнице она съела одеяло. Говорят, у нее из глотки вытащили два фута одеяла. По мне, другого доказательства и не требуется. Как я уже сказал, мы всю неделю у костра только и говорили, что про Озерную Ведьму, и тут я первым делом про нее вспомнил. Потому и не кинулся оттаскивать Эми от девчонки Триго. Но (запикано) мне тогда было одиннадцать лет, и мочевой пузырь требовал – опорожни меня. Вот я и дунул (запикано) на своих ходулях прямиком к воде. Мы же знали, Стейси Грейвс туда нельзя: Иезекииль под водой уже затянул свою песнь дьявола, а к ведьмам он, как известно, относился без большого почтения, поэтому там я и спрятался и ни разу не оглянулся, закрыл лицо руками, затаил дыхание, насколько смог, а в голове так и стояла картинка: ведьма скребется и царапается на поверхности воды прямо у меня за спиной, но вода ее не пускает. Говорю тебе, мне было всего одиннадцать. Стейси Грейвс – просто страшилка, чтобы вечером загонять детишек домой. Впрочем, реальный мир не лучше, если в нем попадаются такие экземпляры, как Эми Брошмеир. Извини, детка, если развенчал твои фантазии насчет Озерной Ведьмы (запикано). Мой жетон говорит, что я должен полагаться на улики, а не на городские легенды. И запомни, показания очевидца хороши, если у него нормально с головой, я же был одиннадцатилетним мальчишкой. Дон Чемберс мне растолковал, что именно я видел, после его слов все прояснилось, он мне все хорошенько объяснил. И когда он пересказал мои же слова, тогда и я услышал их, как очередную байку у костра. В этой байке были факты, которые могли ему пригодиться, например, всклокоченные волосы, ночнушка, ему все это пригодилось, чтобы нас же обезопасить, вот так оно и было в лагере Виннемукка. Оно и к лучшему. Дурные воспоминания.

ДУРНЫЕ, СЭР, – ПОНЯТИЕ ОТНОСИТЕЛЬНОЕ.

– Ты на него похожа. Тебя воротит от этого рассказа? Круги под глазами появились.

ВЫ ЕЩЕ УДИВЛЯЕТЕСЬ, ЗАЧЕМ Я ТАК СЕБЕ ГЛАЗА МАЛЮЮ.

– Да, я заметил. А газета, между прочим, подробности печатать не стала. Фамилия отца была Триго, как, понятное дело, и девочки, и ее все так и звали, наверное, потому что мисс Спелмен в первый день прочитала фамилию в журнале. Но у нее было имя… и звали ее Мелани. Мелани.

СИМПАТИЧНОЕ ИМЯ, СЭР.

ОЧЕНЬ ДАЖЕ СИМПАТИЧНОЕ.