Текст книги "Черный свет"

– Ладно, не бери в голову. Теперь о том, что ты сделал хорошего. Мне сообщили, что время от времени ты оказывал услуги моим коллегам.

– Да, сэр.

– Собирал для них деньги, взимал платежи, так?

– Да, сэр.

Иногда Дуэйн отрабатывал свой долг, собирая «налоги» для Бена Келли, заведовавшего игорным клубом мотеля «Пин-Дел» в Талихине, штат Оклахома.

– Хм, это хорошо. Кого-нибудь покалечил?

– Да так, кому-то свернул челюсть, кому-то разбил голову, но больше недели никто не провалялся. Правда, одному парню пришлось сломать ногу топорищем – тот совсем охамел.

– Убийства на тебе есть?

Взгляд Дуэйна стал непроницаемым.

– Нет, сэр.

– Нет, не за время работы в управлении шерифа, Дуэйн, и не с тех пор, как ты начал трясти должников. А вообще.

– Нет, сэр, – упирался Дуэйн.

– Дуэйн, запомни раз и навсегда: никогда не лги мне. Никогда. Спрашиваю еще раз. Ты убил кого-нибудь?

Дуэйн что-то пробормотал.

– Станция техобслуживания компании «Арко», – напомнил Ред. – Пенсакола. Июнь семьдесят седьмого года. Ты был деревенщиной, пристрастился к наркотикам. Несколько раз добывал деньги ограблениями. Но в ту ночь ты прихлопнул парня. Верно, Дуэйн?

Пек наконец поднял голову:

– Я забыл об этом.

– А вот Рэнди Уилкс не забыл. Он сейчас работает у одного человека в Новом Орлеане. Когда занимаешься таким бизнесом, желательно находить с партнером общий язык. Не нашел, значит работаешь неаккуратно. А ты ведь не привык аккуратничать, Дуэйн?

– Шестьсот девяносто два, – объявил Пек, – шестьсот девяносто два.

– Почти угадал, Дуэйн. Шестьсот девяносто восемь.

– Черт побери, – выругался Пек. – Я могу на бумаге сосчитать.

– Это не контрольная по арифметике, Дуэйн. Ты ведь теперь выправился? Больше не злоупотребляешь дурманом?

– Завязал, – ответил Пек. – Разве что вечерком по субботам бурбона выпью.

– Вот это мне по нраву, Дуэйн. Ладно. Для тебя есть работенка. Заинтересован?

– Да, сэр, – сказал Пек, дотоле размышлявший, зачем его, мелкую сошку, призвал пред свои очи такой могущественный человек.

– Это частный заказ. Лично для меня. Вот почему ты сейчас беседуешь со мной, Дуэйн, а не с Беном Келли или другим посредником.

– Да, сэр.

– Если сделаешь все как надо, можешь забыть о своем долге в двадцать одну тысячу долларов.

– Сэр, – встрепенулся Дуэйн, – я все выполню. Можете положиться на меня.

– Дуэйн, буду с тобой откровенен. Я мог бы найти парня потолковей. Но у тебя есть одно неоспоримое преимущество. Поэтому выбор пал на тебя.

– Да, сэр.

– Речь идет не о твоей недюжинной потенции. И не о твоем гибком уме. Нет, сэр. Дело в том, что ты – полицейский. – Дуэйн сглотнул слюну. – У меня в Полке назревает небольшая проблема, и я хочу, чтобы за событиями проследил кто-нибудь из местных. Если я пошлю в такое маленькое местечко чужака, это покажется подозрительным. Поэтому мне нужен надежный человек из местных, с официальными полномочиями, который мог бы, не привлекая внимания, беспрепятственно входить куда угодно и задавать вопросы. Согласен, Дуэйн?

– Да, сэр. Вы только скажите, мистер Бама, что я должен сделать.

– Трудно предугадать, как все обернется, – продолжил Ред. – Возможно, тебе придется испачкать руки ради меня. Поэтому я должен точно знать, что ты предан мне до мозга костей, раз я вынужден довериться тебе.

– Да, сэр, – повторил Дуэйн.

– Как ты понимаешь, я человек честный. И если тебя вдруг посадят, в тюрьме ты будешь жить припеваючи. Негры не станут обрабатывать твою задницу. У тебя будет крыша. Честная сделка?

Дуэйн был уверен, что не пропадет в тюрьме. А шанс поработать на такого человека – это бесценно. Ради такого он готов на все.

– Да, сэр.

– Ладно, Дуэйн, тогда слушай. Много лет назад в округе Полк произошла трагедия. Сержант полиции геройски сражался с двумя плохими парнями и убил обоих. Но они тоже убили его. Это о чем-нибудь тебе говорит?

– Нет, сэр.

– Что, история не твоя стихия, Дуэйн?

Выражение лица Пека не менялось. Он флегматично смотрел на Реда, не понимая, что общего у истории со стихией.

– Ладно, в общем, я точно знаю, что один молодой журналист из Оклахомы хочет написать книгу об этом событии. Книгу о реальном преступлении.

Дуэйн тупо кивнул.

– Э-э… за этим надо бы приглядеть.

– Его нужно поколотить, прихлопнуть? – спросил Дуэйн.

Интересный вопрос. Ключевой. Дуэйн с его примитивным хитроумием смотрел прямо в корень. С мальчишкой можно расправиться самым жестоким образом – убить, уничтожить, и все останется на своих местах. Но по закону непредсказуемых последствий его убийство может привести к катастрофе: начнется расследование, возникнут вопросы, которых не задавали много лет.

– Нет, Дуэйн. Но такая возможность не исключена. Давай договоримся вот о чем. Ты держишь меня в курсе всего, что происходит: с кем он встречается, о чем спрашивает, что выяснил. Наверняка он захочет ознакомиться с документами. Ты должен знать, с какими именно. Может, ничего делать не придется, разве что устроить исчезновение некоторых бумаг. Может, придется предпринять более решительные меры, тогда мы дадим людей. Суть тебе знать незачем, да ты, пожалуй, ничего и не поймешь, Дуэйн. Главное – постарайся, чтобы парень узнал как можно меньше и книга не была написана. Ясно?

– Да, сэр.

Ред смотрел на беднягу Дуэйна, словно генерал на несмышленого мальчишку, которого он вынужден послать на разведку в тыл немецкой армии. А ведь в его распоряжении есть гораздо более толковые люди. У него имеются знакомые среди бывших сотрудников ЦРУ и «зеленых беретов», а также опытных специалистов по улаживанию конфликтов в преступном мире. Все это компетентные, настойчивые, опытные профессионалы. Но не местные. Они ни черта не знают об обычаях и нравах такой компактной, маленькой вселенной, как Блу-Ай. Любой из них сразу же привлечет к себе внимание. А Дуэйн, самый жестокий и нелюдимый из всех помощников шерифа Вернона Телла, ко всему прочему, еще и взяточник. Он не вызовет подозрений. Народ его уважает. Значит, это будет Дуэйн. Дуэйн, действующий по указке и под жестким контролем в привычных для него условиях и обстановке. Если его верно направлять, он свернет горы.

– Дуэйн, вот список тех, с кем этот парень, возможно, захочет переговорить, и учреждений, которые он, вероятно, пожелает посетить. Ты установишь за ним наблюдение. Вот номер телефона: первые три цифры – восемь-ноль-ноль. По этому номеру можно звонить бесплатно с любого телефона в Америке. Я дам тебе надежный мобильник. В его память этот номер уже занесен, поэтому тебе достаточно нажать одну кнопку. Мне будет нужен подробный отчет о событиях каждого дня. Потом нажмешь цифру «один» и получишь от меня дальнейшие указания. Ясно?

– Да, сэр, – ответил Дуэйн. – Только говорят, что мобильники легко прослушиваются. ФБР постоянно этим занимается.

«Соображает», – удовлетворенно отметил Ред.

– Это абсолютно надежный телефон. Чтобы его прослушать, нужно заранее установить дешифратор. Единственное, что они могут сделать, – запросить фамилии обоих абонентов. Но я не думаю, что компания сотовой связи пожелает сотрудничать с ними, – во всяком случае, не теперь, не через год и не через десять лет.

– Почему? – спросил Дуэйн.

– Потому что компания принадлежит мне, – ответил Ред. – Так вот, Дуэйн, действуй аккуратно. Без дела не задирайся. Я слышал, ты не лишен обаяния. Можешь быть дружелюбным, не прочь посмеяться. В общем, рубаха-парень, да? Я хочу, чтобы на первых порах ты вел себя именно так.

– Хорошо, сэр.

– А теперь иди. Я и так выбился из графика, – сказал Ред Бама, глянув на часы. – Надо успеть на футбол, сегодня играет моя дочь.

Глава 11

Во второй половине девятнадцатого века появление вооруженных всадников в Форт-Смите, штат Арканзас, ни у кого не вызывало удивления. Этот грязный шумный городок угнездился у слияния рек Арканзас и Пото. Основанный в 1817 году, к 1875-му он уже насчитывал тридцать тысяч жителей. Форт-Смит стоял у изголовья вытянутой долины, охраняемой с флангов горами Озарк и Уошито, на границе между Арканзасом и территорией, которая раньше звалась Индейской землей, а ныне переименована в Оклахому.

В те дни Форт-Смит – ворота в мир дикого, строптивого Запада – носил прозвище «Ад на границе». Цивилизация в лице судьи-вешателя Айзека Дж. Паркера[15]15
  Айзек Паркер (1839–1896) – судья города Форт-Смит во времена Фронтира. Получил прозвище «Паркер-вешатель», так как за год выносил несколько смертных приговоров.


[Закрыть] и его помощников из числа сотрудников федеральных правоохранительных органов предпринимала настойчивые попытки подчинить себе непокорные земли, где царило беззаконие. Более двадцати лет, с 1874-го по 1896-й, Паркер регулярно направлял своих людей на Индейскую землю, чтобы они обеспечивали там порядок. Все были одной породы: жилистые, с глазами-щелочками, весьма практичные и искушенные профессионалы, не обладавшие широким кругозором. Все прекрасно владели оружием и не раздумывая пускали его в ход. На протяжении двух десятилетий Форт-Смит, главный форпост страны, посылал своих солдат отлавливать головорезов и преступников, рыскавших по индейским землям. Из 165 офицеров маршальской службы 65 погибли, выполняя служебный долг; из 234 человек, которых они доставили в Форт-Смит живыми, 79 были повешены по распоряжению судьи. И никто не ведает, сколько бандитов уничтожили помощники шерифа в вооруженных столкновениях. В те дни не считали нужным делать записи обо всем этом.

Теперь все, конечно, по-другому: опытные стрелки, публичные дома и непреклонные судьи канули в небытие. Второй по величине город Арканзаса не блещет оригинальностью. Его центральные кварталы, когда-то считавшиеся самым современным районом к западу от Миссисипи и к востоку от Денвера, оказались заброшены; бизнес и увеселительные заведения переместились на окраины, к торговым центрам «Сентрал-молл» и «Уолмарт». Визитной карточкой Форт-Смита стали два огромных элеватора, вздымающихся над крышами зданий. Отцы города, не терявшие надежды возродить былую славу знаменитого форпоста, отреставрировали старый форт, дом судьи Паркера, бордель «У мисс Лоры» и много великолепных викторианских особняков в аристократическом районе Бель-Гроув, но ощущение, что история совершает свой ход в других местах, так и не исчезло. Широкая Гаррисон-стрит, где прежде устраивали парады солдаты гарнизона, расквартированного в Форт-Смите для предотвращения столкновений между индейскими племенами чероки и осейдж, теперь напоминала красивый рот с наполовину выпавшими из-за гингивита зубами. Самая выдающаяся достопримечательность центрального района, девятиэтажная гостиница «Холидей инн» на Роджерс-авеню, с портиком и диско-баром, где по ночам на всю мощь включали отвратительный рок, представляла собой пародию на «Хайат». Совладельцем отеля была компания «Бама-груп».

Сегодня в Форт-Смит с Индейской земли прибывают не сотрудники маршальской службы и не бандиты. Но среди приезжих порой встречаются крутые, искушенные в своем деле боевики с глазами-щелочками. Один из них – Боб Ли Свэггер. Он едет в сопровождении своего нового юного напарника Расса Пьюти. В сумерках зеленый грузовичок Боба вкатывается в город по федеральному Сороковому шоссе. Холмы округа Секвойя, штат Оклахома, остались позади, и Боба с Рассом окружают огни Форт-Смита. Широкая гладь реки Арканзас, протекающей справа от дороги, остается для них невидимой. Ее заслоняют деревья.

– Видишь, – говорит Расс, перебирая лежащую у него на коленях стопку статей из газет и журналов за 1955 год, – это лишь говорит о том, какая дерьмовая тогда была пресса. Сейчас мы работаем гораздо лучше.

Боб лишь уклончиво хмыкнул.

– Ну что это за материалы?! – настаивал Расс. – Кому нужна такая информация? Ни один из репортеров даже не был на месте происшествия. Они просто перепечатали полицейский отчет, подготовленный для прессы. Боже, у меня готова сотня вопросов, на которые нужно найти ответы. Как Джимми и Буб сумели пробраться из Форт-Смита в Блу-Ай, когда на них была устроена величайшая облава в истории Арканзаса? Как они наткнулись на твоего отца? Совпадение? Никому и в голову не пришло поразмышлять на эту тему. Ну и главный вопрос: почему? Почему Джимми Пай, выйдя на свободу после трехмесячного заключения, в то же утро отправился грабить магазин? И почему с ним пошел бедняга Буб, у которого не было ни одной судимости? Почему они потом остановились в закусочной для автомобилистов, купили по гамбургеру, да еще и стали флиртовать с официанткой? Как это понимать? Так ведут себя парни, которым хочется убедить всех, будто они крутые, будто им море по колено. И потом, почему…

– Слушай, а ты не много болтаешь? – перебил его Боб.

– Ну…

– По-твоему, я об этом не задумывался?

– Ладно, – согласился Расс. – Признаю, это не самая привлекательная моя черта. Люблю поговорить. Не могу молчать, обязательно должен размышлять вслух. Тем более что рядом сидит самый настоящий Уайетт Эрп[16]16
  Уайетт Эрп Берри Стрэпп (1848–1929) – легендарная личность эпохи Фронтира, картежник и авантюрист, помощник судебного исполнителя в Додж-Сити.


[Закрыть].

– Сынок, не путай. Я не Уайетт Эрп, а просто потрепанный жизнью стареющий морской пехотинец, который изо всех сил пытается удержаться в седле, черт бы побрал это все.

Расс ничего не сказал. Лицо Свэггера в свете угасающего дня казалось высеченным из кремня; взгляд был совершенно бесстрастным. Он часами молчал, но вел пикап со сноровкой и мастерством завзятого гонщика: мягко, непринужденно кидал его из стороны в сторону, обгоняя машины, а сам даже не менял позы. Более спокойного человека Расс еще не видел; никто не проявлял такого полнейшего безразличия к мнению остальных.

– У меня есть план, – сообщил Расс. – Нужно действовать последовательно и методично. Я знаю, с чего мы начнем…

– Мы начнем, – продолжил за него Боб, – с посещения продуктового магазина.

На город уже опустилась ночь, но магазин еще работал. О том, что в недавнем прошлом это был главный гастроном общеамериканской торговой сети, теперь напоминали только видимые в свете неонового освещения контуры стертых букв «ИГА» на большой вывеске, над которой был прибит щит с новым названием «Смиттиз», написанным краской прямо на голой фанере. Но адрес остался прежним: бульвар Мидленд, 222. Тот самый магазин.

В мутном свете фонаря, закрепленного на столбе для отпугивания преступников, роилась мошкара. Заведение выглядело довольно запущенным, даже облезлым. Заглянув в одно из больших окон, Расс заметил нескольких покупателей между редкими полками с товаром. А ведь за сорок лет округа, наверное, сильно изменилась, вдруг подумал Расс. Все, кто входил в магазин или выходил из него, были чернокожими, азиатами или латиноамериканцами.

– Итак, – произнес Боб. – Ты – писатель. Твоя работа – постигать суть вещей. Вот и скажи мне: почему именно здесь?

– Что? – спросил Расс.

– Начнем с самого начала. В тот день все заварилось здесь, в этом гастрономе, примерно в одиннадцать часов утра. Ответь, почему здесь?

– Я?

– Да, ты.

– Ну, может быть, гастроном просто встретился им на пути. Они…

– Расс, они угнали машину и каким-то образом раздобыли два револьвера и патроны. Они готовились к ограблению. Думаешь, после стольких усилий они стали бы грабить первый попавшийся магазин? Тюрьма находится в центре города. Блу-Ай – в противоположной стороне, на юге. Почему они направились сюда, на север?

– Э-э…

Расс не знал ответа. Рассуждения Боба повергли его в изумление. Он и не предполагал, что Свэггер способен так глубоко вникать в суть дела. Весьма необычно для человека, который, в представлении Расса, был далек от умственного труда.

– Взгляни на это с точки зрения военного. Чем это место удобно для такой операции?

Расс огляделся по сторонам. Магазин стоял на некогда оживленной улице, протянувшейся через весь город с юга на север. Удаленная от центра на три-четыре мили, она представляла собой довольно унылое зрелище: длинная, прямая, с деревьями по обочинам, барами, фирмами по продаже автомобилей и обветшалыми розничными магазинами. Изредка проезжали машины.

– Ничего особенного не вижу, – признался Расс.

– Тогда поразмысли вот о чем, – сказал Боб. – В пятьдесят пятом году в Форт-Смите было еще два больших гастронома: «Пирсон-бразерс» в южной части Тридцать первой улицы и «Хилкрест-фуд-маркет» на Кортленд-стрит в Хилкресте. Хочешь съездить и посмотреть, чем они отличаются от этого?

– Э… – замялся Расс, потом спросил: – А ты что заметил?

– Я академий не кончал, – ответил Боб. – Что я могу заметить?

– Но ты ведь увидел кое-что особенное?

– Да, одну мелочь.

– Какую?

Боб окинул взглядом дорогу.

– Я не грабитель. Но если бы я собрался ограбить магазин, чего бы я опасался больше всего? Того, что во время ограбления случайно появятся полицейские, причем наткнутся на меня прежде, чем в полицию поступит тревожный сигнал.

Расс кивнул. Вполне логично.

– А какая особенность есть у этого квартала?

– Ну… – протянул Расс.

– Он длинный. Взгляни на карту и увидишь, что он невероятно вытянут в обе стороны. Смотри: ни одной боковой улицы, а до светофоров в обоих направлениях пилить и пилить.

Расс завертел головой. Действительно, светофоры виднелись где-то вдалеке.

– Ничего не стоит убедиться, что полицейских поблизости нет. Значит, тебе гарантировано несколько спокойных минут, чтобы войти в магазин, забрать деньги и уйти. Потом-то полиция появилась, но ребята уже выскочили на улицу. У Джимми Пая, будь он проклят, было достаточно времени, чтобы прицелиться как следует. Он не оставил полицейскому никаких шансов.

– Ну и ну, – присвистнул удивленный Расс и добавил: – Толковый был парень, этот Джимми. Он не импровизировал. Все заранее обдумал. Другого и не стоило ожидать. Сын его, Ламар, тоже был головастым, будь здоров. Блестяще планировал операции, всегда точно знал, что делать. Выходит, это качество унаследовано от отца.

– Не спорю, он был не промах, – согласился Боб. – Но ведь он просидел три месяца в тюрьме. Когда же он успел разведать обстановку?

Расс только вздохнул: на ум не шло ни единой толковой мысли.

– Теперь порассуждаем об оружии. Все газеты в один голос пели, что его привез Буб. Дескать, братья решили совершить ограбление, Буб добыл пистолеты и патроны, и они с ходу пошли на дело.

– Верно.

– Только вот у Джимми был кольт «Супер» тридцать восьмого калибра, не обычный пистолет, а особенный. Таких выпустили очень мало. Интересно, как он к нему попал? Кольт «Супер» тридцать восьмого калибра не получил широкого распространения. Компания «Кольт и Винчестер» разработала это оружие в двадцать девятом году для правоохранительных органов, чтобы пробивать дверцы машин и бронежилеты. А через несколько лет выпустили кольт калибра триста пятьдесят семь, который имел те же характеристики, но был гораздо эффективнее. И «Супер» вышел из употребления. Уличная шпана, у которой балбес вроде Буба мог бы приобрести пистолет, таким оружием не располагала. Охотники этими револьверами тоже не пользуются. Для стрельбы по мишеням он не годится. Это тебе не патроны тридцать восьмого – сорокового калибра, сделанные в девятнадцатом веке и шестьдесят лет пролежавшие на ферме без дела. Нет, они вновь нашли применение лишь в восьмидесятых, когда эксперты из военной лаборатории начали увеличивать пороховой заряд. Но в пятьдесят пятом году, поверь мне, такое оружие на дороге не валялось. Его нужно было заказывать. Это пушка для профессионалов: пули с высокой скоростью, магазин на девять патронов, стреляет гладко, без осечек. Для полицейского или грабителя – самое то. Откуда Джимми мог знать это? Он что, увлекался оружием? Был охотником, членом Национальной стрелковой ассоциации? Регулярно выписывал журнал «Оружие»? Как он сообразил, что это самый подходящий револьвер для подобного дела?

– Э… – промямлил Расс.

– И как такую игрушку достал Буб?

– Стащил, наверное, – предположил Расс.

– Может, и стащил. Только ведь о пропаже никто не заявлял, насколько мне известно. О чем это говорит?

– Ну…

– Это говорит о том, что человек, спланировавший операцию, неплохо разбирался в таких вещах.

– Я и говорю, Джимми был не дурак. Как и его сын Ламар.

– Но не настолько же, – сказал Боб и замолк.

«К чему он клонит? Что у этого парня на уме?» – подумал Расс.

Утром следующего дня они ехали по новой дороге Гарри-Этеридж-паркуэй в родной город Свэггера. Боб испытывал странное чувство. Когда три года назад он покидал Блу-Ай, думая, что уезжает навсегда, автостраду еще не построили, а теперь ему казалось, что он катался по ней всю жизнь – настолько прочно лежали, сверкая на солнце, четыре широкие полосы из белого бетона. Машины встречались редко. Кто будет ездить из Блу-Ай в Форт-Смит и обратно? Ведь Блу-Ай еще не стал центром отдыха и развлечений.

Удивительно: он почти не узнавал местности, хотя исходил эти холмы вдоль и поперек за те семь лет, что прожил здесь в трейлере, один, не считая пса Майка. Он знал каждый уголок, каждую тропинку, поворот, выступ, все кратчайшие пути и самые хитрые секреты земли, которые не обозначены ни на одной карте. Но сейчас перед ним открывались виды, ранее спрятанные от глаз, – автострада словно передвинула горы, выложив из них новый необычный узор. Боба это беспокоило. Он начинал понимать, что заблуждался, полагая, будто по возвращении найдет все на своих местах. Положение вещей не может оставаться неизменным, его каждый раз нужно изучать заново.

Где-то в глубине души рождалась ненависть к новой дороге, будь она проклята. Какого черта ее построили? Ради чего? Говорят, босс Гарри Этеридж всегда помнил, что он родом из округа Полк, и хотел как-то отблагодарить своих земляков, приблизить их к цивилизации двадцатого века. Говорят, его сын Холлис, еще в бытность простым сенатором, до участия в президентской кампании, мечтал создать памятник отцу. Говорят, все политики и бизнесмены старались поживиться за счет правительства Соединенных Штатов, поэтому автостраду прозвали поросячьей тропой. Однако замышлялась эта дорога как мемориал – чтобы увековечить любовь отца к своей родине и любовь сына к отцу.

– Этот Этеридж, – спросил Расс, – тот самый, что баллотируется в президенты? Тот, что на предварительных выборах вышел на третье место?

– Он самый, – ответил Боб. – Его отец был известным конгрессменом. Сын два раза избирался в сенат. Красавец, каких свет не видывал. Считает, что президентское кресло ему будет в самый раз.

– Чтобы занять президентское кресло, одной красивой внешности недостаточно, – заметил Расс.

– Хм, – буркнул Боб, не имевший мнения о политике и тем более о Холлисе Этеридже, который называл себя арканзасцем исключительно из политических соображений. Он вырос в Вашингтоне, окончил Гарвардский университет и Гарвардскую школу права и в юности наведывался в Арканзас лишь вместе с отцом, когда тот совершал символические поездки в родные места. В Арканзасе его почитали как носителя отцовской фамилии. За два срока в сенате он зарекомендовал себя приверженцем установленного порядка и линии партии, неисправимым ловеласом (увидев его жену, вы простили бы ему эту слабость) и любезным человеком, с большой охотой откачивающим средства в политическую машину штата, благодаря которой он стал сенатором.

Как бы то ни было, автострада, которую он построил, доставила Расса и Боба к месту назначения меньше чем за час, а по старому, извилистому Семьдесят первому шоссе они добирались бы часа три.

– Хорошая трасса, черт бы ее побрал, – похвалил Расс. – У нас в Оклахоме такой нет. Жаль только, что она никуда не ведет.

Автострада неожиданно кончалась, передавая эстафету бежавшей под уклон ухабистой дороге, которая с головокружительной быстротой опустила их на землю – на землю, занятую стареньким, обшарпанным городком Блу-Ай с вереницей закусочных: «Макдональдсов», «Бургер-кингов» и каких-то местных забегаловок. Боб заметил заведение, которого здесь раньше не было. Оно называлось «Соник» – классический ресторан для автомобилистов в стиле пятидесятых годов, где, по всей вероятности, кормили сосисками. С первого взгляда становилось ясно, что он не слишком-то процветает, хотя его украшали гордо реющие на ветру флажки. «Уолмарт» переместился на противоположную сторону улицы и стал называться «Уолмарт супердешевый». Что под этим подразумевалось, одному богу известно, но сам торговый центр напоминал плоский космический корабль, приземлившийся посреди автостоянки. Миновав несколько кварталов, они выехали к одноэтажному зданию мэрии, все такому же невзрачному и облезлому. Напротив, через площадь, зияло пустое место. Прежде там высилось здание суда, сгоревшее в 1994 году. Обугленные останки сровняли с землей и залили бетоном, но, видимо, власти города пока не решили, что делать с освободившимся участком. В центре площади стояла, загаженная птичьим пометом и граффити, статуя какого-то героя Конфедерации, салютующего пустому пространству, на котором раньше размещался суд. Боб не помнил имени конфедерата, а может, никогда не знал его. Чуть в стороне от главной улицы были все такие же грязные магазины – универмаг, мужская и женская одежда, – без единого покупателя: всех переманил к себе «Уолмарт» мистера Сэма. Салон красоты, магазин спортивных товаров, неказистое здание налоговой инспекции. Слева располагался дом, где принимали частнопрактикующие специалисты: два терапевта, два стоматолога, хиропрактик и старый адвокат.

– Вот отсюда и начнем, – сказал Боб. – Прямо не терпится вновь увидеть старого пса. Надеюсь, у него еще не пропал охотничий нюх.

– Это тот самый великий Сэм? – спросил Расс.

– Тот самый. Слывет умнейшим человеком в округе. Сэм Винсент почти тридцать лет занимал должность окружного прокурора. Тогда его называли Электрическим Сэмом – он отправил на электрический стул двадцать три человека. Он знал моего отца. Кажется, в пятьдесят пятом году он был заместителем прокурора штата по округу Полк. Посмотрим, что он скажет. Разговаривать буду я. Ты не вмешивайся.

– Ему ведь, должно быть, за восемьдесят!

– Восемьдесят шесть, кажется.

– А ты уверен, что найдешь его здесь? Его могли отправить в дом престарелых или еще куда-нибудь.

– Ну что ты. Сэм ни на день не отлучался из этих мест с тех пор, как пришел с войны в сорок пятом. Он умрет здесь и будет счастлив как никто другой.

Они припарковались и вышли из машины. Боб достал из-за сиденья пикапа картонную коробку и повел Расса по темной лестнице между магазином мужской одежды Уолли и салоном красоты «Миледи». Поднявшись наверх, они оказались в чистом коридоре с зелеными стенами. Расс сразу вспомнил фильмы сороковых годов о частных детективах; коридор тоже должен был быть черно-белым. Надпись на непрозрачном стекле одной из дверей гласила:

СЭМ ВИНС НТ, Ад ок т

Боб постучал и открыл дверь. Они вошли в приемную, но секретаря не увидели. Всюду лежала пыль. На столе, возле которого стояли два ветхих стула для клиентов, Расс заметил два номера журнала «Тайм» за июнь 1981 года. С обложки одного из них смотрела Шер.

– Кто там, черт бы вас побрал? – прогремел из сумрачного кабинета чей-то голос.

– Сэм, это Боб Ли Свэггер.

– Кто ты такой, черт побери?

Они шагнули в сырую мглу. Постепенно стали вырисовываться очертания говорящего. Когда глаза Расса привыкли к темноте, он увидел человека, напоминавшего груду пищевых пакетов, нанизанных на заборный столб. Древний старик с дряблым морщинистым лицом. Серый костюм давно утратил форму и лоск. Зубы желтые, глаза теряются за толстыми линзами очков. Неряшливый, неухоженный, он, казалось, был сплошь покрыт струпьями. Старческие пальцы, долгие годы набивавшие курительную трубку и возившиеся с оружием, почернели. Над его головой висела красивая голова оленя, а рядом – звезда на ленте и два диплома, покрытые таким толстым слоем пыли, что Расс не смог прочесть даже названия колледжей.

Старик прищурился:

– Кто ты такой, мистер, черт побери? По какому делу пришел?

– Сэм, я – Боб. Боб Ли Свэггер. Сын Эрла.

– Эрл. Здесь нет Эрла. Он уж сорок лет как в могиле. Его убил один белый голодранец. То был самый отвратительный день в истории округа. Нет, Эрла здесь нет.

– Боже, – прошептал Расс, – да он же ни черта не соображает.

– Сынок, – сказал Сэм, – я соображаю прекрасно и без труда соображу, чем отхлестать твою костлявую задницу. Ну-ка, вон отсюда. ВОН!

Боб не сводил взгляда со старика:

– Сэм, я…

– Убирайся! Что ты о себе возомнил? Думаешь, ты – Боб Ли Свэггер?

– Сэм, я – Боб Ли Свэггер.

Старик вновь сощурился и смерил Боба внимательным взглядом.

– Боже мой, – наконец произнес он. – Боб Ли Свэггер. Боб, черт побери, сынок. Как я рад тебя видеть.

Сэм вышел из-за стола и крепко обнял Боба. Его оживившееся лицо светилось искренней радостью.

– Да, это ты, собственной персоной. В отпуск приехал, сынок? С женой? И малышку свою привез?

Неожиданная перемена в настроении старика, в голове которого наступило просветление, вызвала неловкое замешательство. Боб сделал вид, будто ничего не заметил; Расс просто рассматривал свои ботинки.

– Она теперь вовсе не малышка, Сэм, – ответил Боб. – Ники растет, как и все дети. Нет, они остались дома. А я приехал по делу.

– А это кто такой, черт побери? – спросил Сэм, глянув на Расса. – Сына, что ли, где-то приобрел?

– Он мне не сын, – сказал Боб. – У него свой отец есть.

– Меня зовут Расс Пьюти, – представился Расс, протягивая Сэму руку.

Тот схватил ее, крепко сдавил пальцами. Боже, ну и рукопожатие! Очень даже неслабо для такого дряхлого старикашки.

– Этот юноша – журналист, – уточнил Боб. – Мы с ним приехали по одному делу.

– О господи, – воскликнул Сэм. – Последний раз, когда кто-то вздумал писать о тебе, я от твоего имени предъявил иск, и мы отсудили тридцать пять тысяч.

– Он говорит, что не собирается писать обо мне.

– Если он не дал тебе обязательства в письменном виде, оформляй его поскорей, чтобы потом, когда он опубликует свою книгу, мы смогли устроить ему порку.

– Я хочу писать не о мистере Свэггере. Это будет книга о его отце. О событиях двадцать третьего июля пятьдесят пятого года.

– Бог мой, – промолвил Сэм. – Это был самый длинный день в моей жизни, будь он проклят, а мне есть с чем сравнивать: я пережил шестое июня сорок четвертого[17]17
  День высадки союзников в Нормандии.


[Закрыть].

– Да, ужасный был день, – согласился Расс.

Не упоминая о личных мотивах, он стал объяснять свой замысел, но Боб был уже знаком с его идеями, а Сэм не проявлял интереса. Видя, что его рассказ не производит впечатления, Расс решил сократить свою речь, тем более что голова его раскалывалась от застоялого табачного запаха.

– Ну, в общем, – заключил Расс, – поэтому мы и приехали сюда.

– Ну и чертовщина, – произнес Сэм, выпуская струю дыма, клубами разлетевшегося по комнате. – Наверно, дня не проходит, чтобы я не задался вопросом, почему все так случилось. Столько хороших людей пострадало. Думаю, с того дня мать твоя и начала чахнуть.

– Я тоже так считаю, – согласился Боб.