Текст книги "Черный свет"

– А бедняжка Эди Уайт… Эди Уайт-Пай. Всегда забываю, что она была женой того подонка. Тот день обозначил закат и ее жизни. Девять месяцев спустя она родила ребенка, а через год умерла. Интересно, что стало с сыном Джимми Пая?

– Пошел по стопам отца, – сообщил Расс. – Яблоко от яблони недалеко падает.

– Не сомневаюсь. Ну а от меня тебе что нужно?

– Видите ли, сэр, – стал объяснять Расс. – Мне хотелось бы в художественной форме воссоздать события того трагического дня. Но, как вам известно, в девяносто четвертом году старое здание суда сгорело, а там хранились все документы по этому делу.

– Вряд ли у меня что-нибудь есть. Может, осталась пара бумажек, но не больше.

– А как вы считаете, газеты правильно все изложили? – спросил Расс, включая маленький магнитофон.

Сэм настороженно наблюдал за его действиями.

– Боб, это с твоего позволения? Значит, ты разрешаешь парню задавать вопросы, потому что тебя тоже интересуют ответы?

– Он говорит, что может получиться очень ценная книга.

– Я за всю жизнь прочел немало книг и знаю, что все они гроша ломаного не стоят. Ну да ладно, молодой человек. Спрашивайте. Если не засну, то отвечу на ваши вопросы.

– Спасибо, – поблагодарил Расс. – Я хотел бы знать, газеты верно изложили факты? Сообщениям в них можно верить?

– Ну а что можно написать не так? – сказал Сэм. – В нашей работе приходится часто выезжать на места преступлений. Каких только смертей я не видел: в ванной, на кухне, в подвалах, бассейнах, в сараях… Иногда они действительно выглядят загадочными, но обычно все довольно просто. Загадки есть только в книгах. А в жизни – смотришь на труп, на гильзы, на следы крови или на нож, на отпечатки пальцев. Эти вещи не лгут, они объяснят тебе все, скажут, кто это сделал. То дело расследовали недолго. Почему так случилось? Настоящего ответа не знает никто.

– Сохранились ли документы с данными о передвижениях людей в тот день? Известно ли, как и когда Джимми и Буб добрались сюда, как Эрл наткнулся на них на том кукурузном поле?

– Нет, сэр. Как я уже сказал, все доказательства были налицо. Любые другие сведения не имели значения.

– А официальное расследование проводилось?

– Если речь идет о гибели всех участников трагедии, то власти Арканзаса ограничиваются дознанием, которое проводил коронер. Тогда я был помощником прокурора штата. Исходя из представленных доказательств все пришли к единому мнению: смерть Эрла Свэггера считать убийством первой степени. Убийство Джимми Пая и Буба Пая было квалифицировано как оправданное лишение жизни сотрудником правоохранительных органов при исполнении служебных обязанностей. Так и записано в материалах дела.

– Этот документ стоит разыскивать?

– Думаю, для твоих целей он не годится, хотя у меня, кажется, есть копия. Там есть схема расположения трупов, перечень обнаруженных предметов, свидетельства сотрудников, первыми прибывших на место преступления. Вот и все. Но я постараюсь отыскать его для тебя.

– Буду вам очень признателен. Я тут наметил план действий, – с важным видом произнес Расс, заглядывая в свои записи. – Попытаюсь действовать в четырех направлениях. Во-первых, свидетели. Может быть, поговорю с людьми, которые первыми прибыли на место трагедии. Затем с родственниками всех участников, то есть с родными Джимми и Буба. Следующее – отчеты второстепенной важности, как то: сообщения в прессе, статьи из журналов криминальной хроники. Ну и, конечно, надо бы побывать на месте происшествия. Как вы считаете, мистер Винсент?

– Хм, – усмехнулся Сэм. – Побывать на месте происшествия! Оно похоронено под бетоном знаменитой поросячьей тропы Гарри Этериджа – в память о величайшем из всех людей, которые когда-либо рождались в округе Полк. Сынок, ты ищешь прошлое, которого больше нет. В округе Полк не осталось ни одного Пая. Я слышал, что у отца Джимми был брат в Оклахоме.

– В Анадарко, – подтвердил Расс. – Его убили в семидесятом году. Кто убил и за что – неизвестно.

– Мисс Лонгакр знала Эди лучше всех. Но когда Эди умерла и ребенка отправили к одному из родственников Пая, мисс Лонгакр уехала из города. Она хотела сама воспитывать малыша, но ей сказали, что для этого она слишком стара. Кажется, это было в пятьдесят шестом.

– Вскрытие проводилось? – спросил Боб.

– Проводилось, – ответил Сэм. – По законам штата это обязательно, если смерть наступила в результате убийства. Правда, все протоколы сгорели во время пожара.

Боб кивнул, обдумывая услышанное.

– Да, долгий, кошмарный день, – проговорил Сэм. – Такие люди, как Эрл Свэггер, рождаются редко. Я всегда считал, что это трагедия для нашего государства. Я ведь не раз говорил тебе об этом, Боб Ли. Он был воистину великим человеком.

– Он исполнял свой долг, – отозвался Боб, – как никто другой.

– К счастью, округ Полк больше не знал таких ужасных дней. Четыре смерти. Это откликалось эхом по всей округе еще много лет. Кое-где боль до сих пор…

– Простите, – перебил его Расс. – Вы, наверно, хотели сказать «три смерти». Или вы имели в виду также жертвы в Форт-Смите? Но тогда нужно говорить о семерых убитых. Просто немного…

– Молодой человек, где вы учились?

– Э… в Принстоне, сэр.

– Вы окончили университет?

– Э… нет. Я… э… проучился два года и бросил. Но я могу восстановиться.

– Ладно, не в этом дело. Так, значит, в Принстоне? Что ж, если хотите, можете достать тот диплом в рамке. – Старик указал на стену. – Сдуйте пыль и увидите, что старина Сэм Винсент, простой юрист из арканзасского городка Хиксвилл, тоже учился в Принстонском университете! А если сдуете пыль со второго диплома, убедитесь, что он окончил еще и Йельскую школу права. И хотя он уже стар, голова у него, что бы вы ни думали, пока еще работает, – во всяком случае, когда день выдается хорошим. И если он говорит «четыре», это, черт возьми, означает «четыре».

Расс потерял дар речи.

– Простите, – наконец промолвил он. – Я не хотел вас обидеть. Но кто же был четвертым?

– Одна несчастная девочка по имени Ширелл Паркер. Негритянка пятнадцати лет. Это последнее дело Эрла. Ее изнасиловали и забили до смерти в горах Уошито. В то самое утро Эрл обнаружил ее труп и сообщил о случившемся. Я счел своим долгом довести все до конца и провел расследование с особой тщательностью. К счастью, дело оказалось простым, долго возиться не пришлось. К тому же справедливость была восстановлена.

– Кажется, припоминаю, – произнес Боб. – Какой-то чернокожий юноша. Разве он…

– Его казнили на электрическом стуле. Я сам видел, как он умер. В тюрьме штата, в Таккере, в пятьдесят седьмом году. Регги Джерард Фуллер. Ужасная трагедия.

– А это ты включишь в свою книгу? – поинтересовался Боб.

– Не знаю… очень странно, тебе не кажется?

– В тот день Эрл все утро проторчал на месте преступления. Может, он как раз расследовал убийство негритянки, когда наткнулся на Джимми с Бубом. Так они его и подкараулили.

– Значит, дело быстро закрыли?

– Как дверь. Бедная девочка сорвала с его рубашки карман, пока он с ней забавлялся. А карман был с монограммой. Мы проверили всех цветных, обнаружили человека с соответствующими инициалами, произвели обыск у него дома. С гордостью могу сказать, что я за всем проследил: выписали ордер и вообще каждый документ оформили как надо. Здесь, в округе Полк, мы не отступаем от буквы закона, будь он проклят. Рубашку с оторванным карманом мы нашли у него под кроватью. Она была в крови. Мы установили, что это ее кровь. У нее третья группа, резус положительный; у него – первая, тоже положительный резус. Мальчишка допустил ошибку: его занесло, не смог вовремя остановиться. Она умерла, он умер, горе для обеих семей. Я не согласен с теми, кто утверждает, будто черномазые не способны страдать так, как белые. И Паркеры, и Фуллеры страшно горевали.

Расс покачал головой, которая буквально разламывалась на части от дикой боли. Скорей бы уйти. Такое можно встретить только в романах Фолкнера или Пенна Уоррена: проклятый богом уголок в одном из южных штатов, залитый кровью поколением раньше; и белые и черные, отбросы общества и ни в чем не повинные люди, обрели трагический конец в один и тот же день, на одном и том же клочке земли.

– Сэм, мы тебя утомили. Хочу попросить тебя кое о чем. Ты ведь не откажешься помочь. Я заплачу, – проговорил Боб.

– Конечно помогу, – ответил Сэм.

– Вот коробка, – продолжал Боб, передавая ее старику. – У тебя ведь есть сейф?

– Я совсем старый стал – возможно, позабыл шифр.

– Подержи это у себя, ладно? Здесь вещи отца. Я почему-то подумал, что они могут пригодиться, а таскать их с собой не хочу.

Сэм взял коробку, и все трое поднялись.

– Думаю, – сказал Боб, – завтра мы посмотрим, где это произошло. Сэм, ты сможешь поехать?

– Пожалуй.

– И поищи тот документ, ладно? Вдруг еще что найдешь.

– Поищу.

– После обеда мы наведаемся в библиотеку и пороемся в старых газетах.

– Это дело, – согласился Расс.

Сэм пожал Бобу руку, но Расса проигнорировал. Тот вынужден был признать, что его идеи никому не интересны. Ничего, он это переживет.

Они вышли из кабинета и спустились по темной лестнице на улицу, где их ослепил яркий свет.

– По-моему, поначалу старик был немного не в себе, – поделился впечатлениями Расс. – Надеюсь, от него будет толк. Как он их называл? Черномазые? Цветные? Боже, из какого ку-клукс-клановского логова он выполз?

– Этот старик – крепкий орешек. Несколько лет назад он прикрыл мою задницу, а еще раньше, в шестьдесят втором, стал первым в Арканзасе обвинителем, осудившим белого человека за убийство чернокожего. В те годы решиться на это мог только очень мужественный человек. Да, он употребляет слово «черномазый» там, где ты скажешь «афроамериканец», чтобы показать всем, какой ты хороший. Но он рисковал жизнью. Его дом обстреливали, детей запугивали, его самого сместили с должности. Но он стоял на своем, так как знал, что отстаивает правое дело. Ты зря отзываешься о нем пренебрежительно. Он старик что надо, молодчина.

– Хорошо, не спорю, – сказал Расс. – Я тебе верю.

В этот момент они увидели рослого полицейского из управления шерифа, заглядывавшего в кабину их пикапа.

– Это еще что такое? – насторожился Расс.

– Обычный полицейский. Заметил машину с номерами другого штата, вот и все. Город-то маленький.

Боб подошел к полицейскому:

– Здравствуйте.

Полицейский обернулся, смерив Боба взглядом светлых глаз. Затем жадно уставился на Расса. Это был долговязый загорелый мужчина, худой, длиннолицый, с узким тазом и густой шевелюрой, за которой он ухаживал, пожалуй, слишком уж тщательно; из кобуры на поясе щегольски торчала рукоятка «глока». Неприятный тип, решил Расс.

– Твой грузовик, сынок? – спросил полицейский.

– Мой, э… полицейский Пек, – ответил Боб, прочитав на бляхе его фамилию. – Что-то не так?

– Простая проверка, сэр. У нас тут хороший маленький городок, и я стараюсь всегда быть начеку.

– Я вырос в этом городе, – сообщил Боб. – И отец мой здесь похоронен.

– Боб Ли Свэггер, – узнал Пек. – Ну конечно же, черт побери.

– Верно.

– Я помню…

– Да, это все в прошлом. Хотите, проверьте номер машины и мои данные. Увидите, что за мной ничего не числится. То была большая ошибка.

– В отпуск приехали, мистер Свэггер?

– Можно сказать и так. С юным другом. Нечто вроде сентиментального путешествия. Хочу вновь походить старыми тропами, посмотреть на места, где бывал вместе с отцом.

– Что ж, сэр, если случится неприятность или потребуется помощь, обращайтесь ко мне. Меня зовут Дуэйн Пек.

– Я запомню.

Пек отошел в сторону, но Расс не мог отделаться от ощущения, что полицейский изучает его со всех сторон, оценивает, будто сравнивает с кем-то. Ему это не понравилось.

– Довольно странный тип, тебе не показалось? – заметил Расс. – Я вырос среди полицейских. Этот почему-то не спускал с нас глаз.

– Думаешь? – отозвался Боб. – По-моему, вполне нормальный мужик.

Глава 12

В этот вечер гастролирующая труппа, только что прибывшая из Литл-Рока, давала первое представление мюзикла «Кошки». Через неделю артистов ждали в Талсе, и поэтому в Форт-Смите они планировали сыграть пять спектаклей за три дня. Хорошие места имелись только на следующие представления. Те, кто рвался на премьеру, должны были смотреть мюзикл стоя: Общественный центр оккупировали самые напористые и самоуверенные мужчины – члены клуба «Рич бойз»[18]18
  Rich boys (англ.) – богатые ребята.


[Закрыть] со своими семьями, – так сказать, промышленная и сельскохозяйственная элита Западного Арканзаса и Восточной Оклахомы.

Ред Бама сидел со своей второй женой, стройной красавицей и лауреаткой конкурса «Мисс Арканзас-1986», с двумя детьми, которых она ему родила, и Ником, младшим ребенком от первого брака. Он беспечно болтал и приветствовал знакомых, подходивших, чтобы засвидетельствовать свое почтение. Гул голосов в зале становился громче: скоро должен был подняться занавес. Ред заметил свою первую жену, все еще красивую, но уже не столь стройную, и старшую дочь: они сидели у противоположного прохода.

– Лапочка, – обратился он к Бет, – я вижу Сьюзи. Схожу поздороваюсь.

– Иди, детка.

Бет улыбнулась, обнажив ровный ряд идеальных зубов. Призовое место в конкурсе «Мисс Арканзас» она присовокупила к завоеванному ранее, в 1985 году, званию «Мисс округ Себастьян».

– А вы, дети, слушайтесь маму, – предупредил Ред с наигранной суровостью в голосе.

Он поднялся, поздоровался с Джерри Фладом, региональным президентом компании «Хоффман-Приер и компаньоны», прошел мимо Ника Конвея, работавшего в мебельной фирме «Харрис-Рей», и Билла Доннелли, управлявшего сетью страховых компаний «Шелтер», и наконец добрался до Сьюзи.

– Привет, куколка, – сказал Ред и, наклонившись, поцеловал бывшую жену. Ее шею украшало бриллиантовое колье, которое в восемьдесят первом году обошлось ему в пятьдесят две тысячи. – Что я вижу! Только Бет не показывай, а то она тоже такое попросит. Как дела, Эми? – обратился он к дочери, весьма заносчивой барышне, учившейся в колледже Софии Смит, а летом дававшей в клубе уроки тенниса.

– Привет, малыш, – поздоровалась Сьюзи. – А твоя девочка с каждым днем все хорошеет.

– Не спорю, она красотка что надо, но в постели ей до тебя далеко!

– Папа, не будь таким вульгарным, – укорила отца Эми, недовольно поморщившись.

– Эми, пришла бы к нам в гараж. Мы дадим тебе симпатичный грузовик и отправим в Мейкон за цыплятами. Вот увидишь, засрут весь кузов. Тебе понравится!

– Папа! – жеманно воскликнула Эми.

– Ред, прекрати дразнить девочку.

– Разве я не имею права? Я ведь балую ее, как и всех своих детей. Золотце, бросила бы свои уроки. Теннис – глупое занятие. Идем лучше к нам в компанию. Мы тебе подыщем стоящее дело.

– Нет уж, благодарю. Ты слишком жестокий руководитель. Потому-то тебя все ненавидят.

– Ты ошибаешься, детка. Подчиненные меня любят. Им только кажется, будто они меня ненавидят. К тому же меня боятся. А мне это ужасно нравится.

– Ред!

Бама повернулся к Сьюзи:

– Ладно, как бы то ни было, мы будем строить новое региональное отделение для фирмы «Тайсонз». И еще: знающие люди сообщили, что «Дженерал моторс» собирается открыть в Гринвуде новый завод по производству джипов. Этот контракт тоже будет нашим.

– Милый, потрясающие новости.

– Все замечательно, лапочка. О, просто…

Ред почувствовал, будто что-то ужалило его в бедро. Он дернулся от неожиданности, не сразу сообразив, что это вибрирует телефон – не рабочий, а новый. На нем высветился номер, начинающийся с «800»: Блу-Ай.

– Что это, Ред?

– Кто-то оставил сообщение, только и всего, – объяснил он, вытаскивая из кармана миниатюрный мобильник. – Перезвоню через секунду. Эми, деточка, по-моему, ты носишь эти часы уже три недели. Тебе еще не надоело? Давай папа купит тебе новые?

– Папа, ты меня достал.

Ред расхохотался. Он обожал добродушно подшучивать над своими детьми. Это было одним из его развлечений. Эми нахмурилась. Ее миловидное личико словно сжалось в кулачок, которым она с удовольствием врезала бы отцу, если бы могла. Реда захлестнула волна глубокой безграничной любви. Такое чувство обычно испытывает отец к дочери, которая проявляет независимость, ничего у него не берет и все делает блестяще, чем бы ни занималась. Ведь эти часы фирмы «Ролекс» подарил ей вовсе не Ред, а администрация подготовительной школы Мэривейл, которую Эми окончила с самым высоким суммарным баллом.

Начал гаснуть свет.

– Ладно, пора возвращаться к семье номер два, – весело произнес Ред, обращаясь к Сьюзи.

– Привезешь домой Ника сегодня вечером?

– Если не возражаешь, пусть побудет у нас.

– Нет, достаточно. Ему завтра утром на занятия. Уверена, ты его туда не доставишь.

– После спектакля мы покормим его мороженым, а потом привезем.

– Прекрасно, дорогой.

– Пока, – попрощался Ред.

Зазвучала энергичная музыка.

Ред не сразу отправился на свое место. Не обращая внимания на сцену, где под гром аплодисментов поднялся занавес и появилась декорация в виде аллеи, заполненной гибкими, по-кошачьи грациозными фигурами, которые одна за другой стали приходить в движение, он прошел в конец зала, набрал номер и стал слушать.

– Дуэйн Пек на проводе, – раздалось в трубке. – Ну в общем, э… пацан в городе, я его нашел и теперь глаз с него не спущу. Перво-наперво он посетил Сэма Винсента. Вас это беспокоит? Только скажите. Кстати, э…

Зазвучала песня:

 
Мы все убеждены, что никогда, никогда
на свете не было такого умного кота,
как господин Мефистофель.
 

– …Э… он не один. С ним высокий долговязый парень, взгляд внимательный, все подмечает. Я сразу догадался: сын Эрла. Боб Ли Свэггер. Воевал во Вьетнаме. Прозвище – Боб Снайпер. Приехал вместе с мальчишкой, не знаю зачем, но он тоже здесь.

Лицо Реда осталось бесстрастным. Он нажал на кнопку сброса и сразу же набрал другой номер.

– Билли, говорит Ред.

– Эй, Ред, что у тебя…

– Слушай, у меня проблема. Собери мне команду. Нужны очень крутые ребята, опытные, которые умеют обращаться с оружием, – в общем, профессионалы по всем статьям. Своих я использовать не хочу. Понял?

– Ред, что…

– Билл, заткнись и слушай. Человек десять, не меньше. С хорошими пушками, дисциплинированные, чтобы могли работать в коллективе. Все должны иметь судимости, желательно, чтобы они были известны полиции как рэкетиры, связанные с торговлей наркотиками. Откуда хочешь доставай – из Далласа, из Нового Орлеана, из Майами. Но достань. Местных не привлекай. А данные о судимости понадобятся на тот случай, если кто-то из них погибнет и в округе Полк начнут находить трупы. Пусть газеты пишут о войне между наркодельцами.

– Сколько ты готов заплатить, Ред?

– Мне нужны лучшие из лучших. Оплата по высшему разряду. Твое дело – прислать их сюда, и быстро. Отличных парней. Чтобы стреляли хорошо. Мне нужны самые меткие стрелки. Суперкоманда.

– Мы сейчас же этим займемся.

– Молодец, Билли, – сказал Ред и вернулся на свое место.

Глава 13

Они добирались до места целых три часа. Старый Сэм утратил былую зоркость. К тому же им пришлось пару раз остановиться, поскольку старику понадобилось в туалет. Потом он стал бурчать, жалуясь, что проголодался, и они накормили его блинами в кафе «У Денни», которое стояло у поворота на Уолдрон. Но затмение на него больше не находило: он прекрасно помнил, кто они такие и кто он сам.

– Здесь, здесь, кажется, здесь! – вдруг воскликнул Сэм.

– Не может быть, – возразил Расс, взявший на себя роль штурмана. – Мы только что проехали двадцать третью милю, а газеты писали, что перестрелка произошла южнее двадцать третьей мили. Мы едем на север, в сторону Форт-Смита. Наверно, уже проскочили!

– Черт побери, парень, ты будешь указывать мне, где мы находимся. Я в тридцатых здесь верхом все изъездил вдоль и поперек, пятьдесят лет тут охотился. Скажи ему, Боб.

– Дорога новая, – отозвался Боб. – Поэтому мы и путаемся.

Старое, горбатое Семьдесят первое шоссе то ныряло вниз, то резко поднималось, извиваясь между массивными бетонными опорами, что поддерживали прямую глянцевую полосу Гарри-Этеридж-мемориал-паркуэй. Иногда новая автострада тянулась слева от них, иногда – справа, а порой и над головами. Порой она вообще исчезала из виду, спрятавшись за холмом или стеной леса. Но они постоянно ощущали ее присутствие. Новая дорога словно смеялась над ними. Разве можно возродить прошлое, разрушенное наступлением будущего?

Наконец стрелки их необычного компаса – память Сэма и подкорректированная Бобом версия координат, представленных «Арканзас газетт» от 24 июля 1955 года, – пересеклись под углом воображаемого азимута, указывавшего на нужное место.

Они миновали странную лавчонку «Вечерние туалеты от Бетти», которая разместилась в разваливающемся трейлере в нескольких милях от городка Боулз, и Сэм вдруг закричал:

– Здесь, черт возьми, здесь!

Боб затормозил у обочины. Чуть впереди, высоко, чтобы было заметно с автострады, вездесущей новой автострады, которая сейчас находилась справа, громоздилась вывеска заправки «Эксон». Эстакадная дорога Гарри-Этеридж-мемориал-паркуэй, могучее чудо инженерной мысли, пролегала в тридцати футах. Отчетливо слышался шум моторов проносившихся по шоссе легковушек и грузовиков.

– А мы разве ищем не заросли кукурузы? – спросил Расс. – Перестрелка же произошла на кукурузном поле.

– Тут уже несколько десятилетий не выращивают ни кукурузу, ни хлопок, – объяснил Сэм. – Вся земля отдана под пастбища и покосы.

Они припарковались возле местной телефонной станции – бетонной коробки за забором.

– Там? – уточнил Боб.

– Да.

Перед ними высилась стена сосен, посаженных в шестидесятых годах, словно для того, чтобы оградить печальное место от любопытных глаз. Между стволами пробивались кустики, сражаясь за место под солнцем с высокими деревьями, сквозь которые просматривалось ровное поле.

– Да, – повторил Сэм. – Тогда все было засажено кукурузой. С трудом удавалось что-либо разглядеть. Я приехал в пятой или в шестой машине, а потом и другие подкатили.

Боб на мгновение закрыл глаза, представляя ночное кукурузное поле, мигалки полицейских машин, трескотню раций, голоса врачей и санитаров, которые уже ничем не могли помочь. По ассоциации в воображении сразу всплыла другая картина: Вьетнам, 1965, 1966 годы. Первый срок его службы в Третьей дивизии морской пехоты. Он тогда был молодым сержантом. В ушах вновь зазвучали отголоски ночных перестрелок, крики бегущих людей, перед глазами замелькали вспышки, такие же, как свет мигалок.

– Ты в порядке, Боб?

– Он в порядке, – сердито осадил Расса Сэм. – Здесь погиб его отец. Или он, по-твоему, должен прыгать от радости?

– Я только хотел… – удрученно начал журналист.

– Ладно, юноша. Я просто так. – Сэм достал бутылку и сделал маленький глоток. – Если не ошибаюсь, эта земля принадлежала некоему О’Брайану, но он сдал ее в аренду каким-то белым голодранцам. Там вот, в том месте, где сейчас проходит автострада, будь она проклята, был холм. На нем тогда рос лес. Я там в сорок девятом оленя подстрелил, а какая-то баба, самая настоящая ведьма, без зубов, выскочила и устроила мне нагоняй. Я, видите ли, стрелял слишком близко от хижины, где играли ее дети.

– Она была права, – заметил Боб.

– Конечно права, черт бы ее побрал. Охотничья лихорадка, что тут поделаешь? Увлекся и выстрелил. Самый глупый поступок в моей жизни.

– Где все произошло?

– Машины стояли вон там. – Сэм указал почерневшим пальцем за деревья. – Думаю, там еще остались следы небольшой дороги через кукурузное поле. Ярдов на сто вглубь. Машина твоего отца стояла поперек дороги, машина Джимми – ниже, ярдах в двадцати.

– Тела лежали так, как изображено на схеме? – спросил Расс.

– Да. По-моему, я уже говорил об этом вчера. Ни один приличный юрист не станет задавать один и тот же вопрос дважды. Он помнит, о чем его спрашивали, и помнит свой ответ.

– Я бы запомнил.

– Ладно, – произнес Боб. – Схожу туда, осмотрю местность.

– А я отдохну здесь, на природе, – сказал Сэм. – Вы, ребята, идите. Свистните, если заблудитесь. И остерегайтесь змей! В ту ночь, когда погиб твой отец, Мак Джимсон убил на дороге большую гремучку. Мы до смерти испугались. Он выстрелил ей в голову. Мы как раз дорогу переходили. Никогда раньше не видел, чтобы змея так себя вела.

– Гремучка?

– Здоровая, как бревно, черт бы ее побрал. И странная какая-то. Вокруг полно народу, а она ползет себе как ни в чем не бывало. Вот Маку и пришлось ее пристрелить.

– Терпеть не могу змей, – сознался Расс.

– Да брось ты, парень, – фыркнул Сэм. – Это же просто ящерица без ног.

Боб и Расс пробились сквозь заслон из сосен и зашагали по полю, заросшему сорной травой. Здесь давно ничего не возделывали. Заброшенный клочок земли, притулившийся под сенью автострады. Боб нашел полевую дорогу, которая давно перестала быть дорогой – полоса, где трава была ниже, и все. Тропа убегала к большому шоссе, выписывала полукруг и возвращалась назад. Боб прошел ярдов сто в сторону шоссе и остановился.

– Здесь? – спросил Расс.

Боб глубоко вздохнул:

– Думаю, здесь. Спроси у Сэма.

– Сэм! Это здесь? – крикнул Расс.

Старик внимательно посмотрел на них издалека и кивнул.

– Здесь, – подтвердил Расс.

Боб приехал сюда впервые. Странно. После он прожил в Блу-Ай еще восемь лет, но ни разу не был здесь, не стоял на этом месте. Затем он ушел на войну, а когда вернулся, перебрался в горы и ни разу, ни до отъезда, ни после, не посещал это место.

Никогда не приносил сюда цветы, не стремился ощутить энергетику земли, на которой свершилась беда. Почему? Боялся, что не выдержит боли? Возможно. Слишком уж близко он подошел к краю пропасти, в которую скатилась его бедная мать, заливавшая горе вином. Она не вынесла безысходности, не сумела сжиться с тяжелой утратой. Это ужасное чувство. Убийственное. Горечь нужно выплескивать, иначе она поглотит тебя, уничтожит. Правда, ему удалось от нее избавиться. Двенадцатого июня 1964 года, на следующий день после окончания школы, Сэм отвез его в Форт-Смит, где он записался в морскую пехоту.

– Здесь, – повторил Расс, сверяясь со схемой в газете. – На этом месте Джимми поставил свою машину. Так… А тут стояла машина твоего отца. Когда его нашли, он сидел в кресле водителя, боком, чуть навалившись на руль. Ноги на земле. В руке рация…

– Большая потеря крови, – произнес Боб.

– Что?

– Он умер от потери крови. А не от шока и не от того, что пуля поразила какой-либо жизненно важный орган, так?

– Э… тут так написано. Я не…

– Расс, как убивает пуля? Знаешь?

Расс не знал. Пуля просто убивает. Она…

– Пуля может убить тремя способами. Первый – когда она разрушает центральную нервную систему. Пуля попадает в голову, в точку, расположенную за глазами. Человек мгновенно превращается в тряпичную куклу. Клиническая смерть наступает за долю секунды. Второй вариант – пуля разрушает сердце или крупный сосуд. Сразу падает давление. Смерть наступает через пятнадцать-двадцать секунд. Наконец, пуля может разворотить ткани и вызвать внутреннее кровотечение. Большая вытянутая полость, сильное разрушение тканей, много крови, но смерть не приходит мгновенно. Раненый мучается три-четыре минуты, а то и десять-двадцать, пока не наступит конец. Так какая из трех смертей настигла его?

– Не знаю, – ответил Расс. – Здесь об этом толком не сказано. Написано только, что он скончался от потери крови… Наверное, последняя.

– Вот бы узнать поточнее. Многое прояснилось бы. Отметь в своем блокноте – это непременно нужно выяснить.

– Как же это выяснить?

Боб ничего не ответил. Он смотрел по сторонам, изучая местность, пытаясь представить, как она выглядела в тот день. Умение читать по складкам рельефа, по впадинам и возвышенностям, видеть в них друзей и врагов, интуитивно постигать суть происходившего – особый дар, талант, присущий настоящим охотникам, профессиональным снайперам.

Во-первых, почему именно здесь?

Расположившись на том самом месте, где стоял отец, Боб сообразил, что его совершенно не было видно с шоссе, когда здесь росла кукуруза. Более того, подъехать на машине было непросто: при малейшей неосторожности запросто угодишь в кусты. А в газетах не говорилось о погоне. Никто ни за кем не гнался! Иначе машина отца находилась бы сзади машины преступников, а не перед ними. Разве что Буб и Джимми преследовали его!

Боб огляделся. Что же произошло в зарослях кукурузы?

– Беги к Сэму, – приказал он Рассу. – Спроси у него, светила ли тогда луна? Это можно проверить, хотя ее, наверное, не было, – во всяком случае, я не помню. Спроси про температуру, ветер, влажность, все такое.

Парень уставился на него в полном недоумении:

– Что?..

– Потом объясню. Беги, спроси.

– Конечно-конечно!

Расс помчался выполнять поручение.

Поднялся ветер. Солнце слепило глаза. Время от времени по автостраде проносились автомобили. Боб ощупывал все вокруг внимательным взором, выпытывая у бывшего поля его тайны. С юга был уклон. Отец приехал оттуда. На севере виднелись крыши зданий, в которых размещались технические службы автострады, мотель, заправка и ресторан. Тогда ничего этого не было, только лес. Город Уолдрон лежал еще дальше, милях в одиннадцати. На западе тоже был склон – там Семьдесят первое шоссе терялось в прериях Оклахомы. Боб повернулся лицом на восток, к автостраде. Некогда на ее месте тянулся хребет, сглаженный строителями. Какова была его высота? Протяженность? До автострады отсюда ярдов сто, но ведь это не значит, что ее проложили по самому центру хребта; возможно, его наивысшая точка находилась дальше.

– Он говорит, луны не было, – выпалил Расс, задыхаясь от быстрого бега. – Звезды были, а луны не было. И особой сырости не чувствовалось. Температура – градусов двадцать пять. Слабый ветерок, и все.

Боб кивнул:

– Хорошо. А теперь беги и задай еще два вопроса. Первый: где находились лачуги арендаторов? Здесь? Эта дорога вела к ним? Если нет, то куда? И второе. Спроси, как стояла машина отца. Он сказал, что поперек дороги. Пусть уточнит. Я хочу знать, на какой стороне дороги она была припаркована, в какую сторону смотрела.

Сделав глубокий вдох, Расс повернулся и опять помчался к старику.

Боб вновь воззрился на возвышавшуюся над ним автостраду, затем по густым сорнякам направился к одному из массивных бетонных столбов, поддерживавших дорожное полотно. В тени опоры было прохладно. Вокруг валялись пустые банки из-под пива, разбитые бутылки. «Выпуск 95 г., округ Полк», – прочитал Боб на столбе. За автострадой начинался длинный склон, а мили через две высился лес и лежали фермерские угодья. За ними тянулась белая проселочная дорога, извивавшаяся между деревьями.

Боб посмотрел назад: трагедия разыгралась как раз посередине едва различимой покатости. Расс уже вернулся и ждал его на том самом месте, откуда он только что отошел. Боб зашагал ему навстречу.