Текст книги "Тело"

10

Когда мы наконец прошли через поля Бимана и вскарабкались на насыпь эстакады, где Большое Южное шоссе пересекается с Западно-Мэнской автострадой, нам пришлось скинуть рубашки и обвязать их вокруг пояса. Пот лил с нас ручьями. С эстакады мы осмотрели окрестности, выбирая наиболее удобный путь.

До самой старости я не забуду ту минуту. Часы были у меня одного – дешевенький «Таймекс», полученный мной год назад в качестве премии за успешную торговлю лечебной мазью «Кловерин» (я подрабатывал тогда в аптеке). Обе стрелки замерли на верхней цифре. Солнце стояло в зените, задавшись, очевидно, целью спалить все живое здесь, внизу. Мозги наши потихоньку плавились.

За нами, на склоне холма Касл-Вью, раскинулся наш городишко Касл-Рок. Чуть ниже протекала Касл-Ривер, возле которой трубы шерстоткацкой фабрики выбрасывали в небо клочья дыма того же цвета, что и пистолет Криса. Фабрика со страшной силой гадила не только в воздух, но и в реку. Слева от нас располагался большой мебельный магазин Джолли, а прямо, параллельно Касл-Ривер, блестела под палящим солнцем железнодорожная колея. Справа раскинулся громадный, заросший густым кустарником пустырь (теперь там все расчищено, и по воскресеньям, в два часа пополудни, проходят мотогонки). На горизонте возвышалась старая, давно заброшенная водонапорная башня. Было в этом мрачном, обшарпанном сооружении нечто зловещее.

Мы невольно залюбовались открывшимся видом, но Крис нетерпеливо нас поторопил:

– Пойдем же, мы теряем время.

Под ногами у нас был шлак, и очень скоро черная пыль намертво въелась в носки и кеды. Верн что-то замурлыкал себе под нос, однако вскоре замолчал, и слава Богу: не хватало только этой пытки для ушей. Фляжки догадались захватить лишь Крис и Тедди. Мы поминутно к ним прикладывались.

– Наполним их на свалке: там есть кран, – сказал я. – Вода туда подается из колодца в сто девяносто футов глубиной, поэтому пить ее можно. По крайней мере отец так говорил.

– Вот и отлично, – отозвался Крис, ставший общепризнанным вожаком нашей экспедиции. – К тому же пора сделать пятиминутный привал.

– А как насчет перекусить? – брякнул вдруг Тедди. – Держу пари, никто и не додумался захватить что-нибудь пожрать. Я-то точно не додумался…

Крис остановился.

– Вот дьявол! – стукнул он себя по лбу. – И я ничего не взял. А ты, Горди?

Я покачал головой, сам удивляясь собственной глупости.

– Ты как, Верн?

– Искренне сожалею, – ответил тот, – но и я пустой.

– Что ж, – вздохнул я, – давайте глянем, сколько у нас денег.

Расстелив рубаху на земле, я высыпал на нее свою мелочь – шестьдесят восемь центов. Монетки ярко блестели под ослепительными солнечными лучами. У Криса оказалась мятая долларовая бумажка и пара одноцентовиков. Тедди высыпал два четвертака и еще два пятака. У Верна оказалось только семь центов.

– Два тридцать семь, – сосчитал я деньги. – Жить можно. В конце дороги к свалке есть магазинчик. Кому-то придется отправиться туда и принести гамбургеров с тоником, пока остальные будут отдыхать.

– Кто пойдет? – спросил Верн.

– Решим, когда доберемся до свалки. Идем.

Я ссыпал деньги в карман куртки и уже завязывал ее на поясе, когда Крис закричал:

– Поезд идет!

И правда – звук приближавшегося поезда уже был слышен, но чтобы окончательно убедиться, я дотронулся до рельса: он мелко дрожал.

– Парашютистам приготовиться к прыжку! – заорал Верн и тут же, головой вниз, покатился по насыпи. Игра в парашютистов была его второй манией, для чего он использовал любое место, подходящее для мягкого приземления: стог сена или вот эту поросшую жухлой травой насыпь.

Крис прыгнул вслед за ним. Поезд, идущий, очевидно, в Льюистон, был уже совсем близко, однако Тедди вместо того, чтобы спрыгнуть, повернулся к нему лицом. Толстые стекла очков поблескивали на солнце, длинные волосы упали на глаза.

– Тедди, ты что? – заорал я. – Давай прыгай!

– И не подумаю. – В глазах его был такой знакомый сумасшедший блеск. – Что такое грузовики по сравнению с поездом?! Вот где настоящий риск… Ну, сейчас я ему покажу!

– Ты что, офонарел?! Он же тебя раздавит всмятку!

– Это совсем как высадка в Нормандии! – кричал мне Тедди, балансируя на рельсе.

Мгновение я стоял, пораженный подобным пароксизмом идиотизма, затем схватил Тедди в охапку и, не обращая внимания на его судорожные попытки вырваться, столкнул его вниз с насыпи и спрыгнул вслед за ним. Еще не успев приземлиться, я почувствовал сильнейший удар под дых. Ловя ртом воздух, я умудрился вмазать ему коленом в грудь, опрокинув его навзничь, но Тедди тут же ухватил меня за шею. Мы вместе покатились по насыпи, с ожесточением молотя друг друга кулаками и ногами. Крис с Верном удивленно уставились на нас.

– Ты, сволочь, сукин сын! – брызгал слюной Тедди. – Дерьмо вонючее! Слезай с меня сейчас же, убью гадину!

Дыхание постепенно возвращалось ко мне. Я с трудом поднялся, отступая от разъяренного Тедди и пытаясь сдержать его удары. Мне было одновременно смешно и страшно: когда с Тедди случались вспышки ярости вроде этой, к нему лучше было близко не подходить. В таком состоянии он мог наброситься на кого угодно, а если бы ему переломали руки, стал бы кусаться и лягаться.

– Тедди, ты можешь кидаться хоть под поезд, хоть под грузовик, но

бац, кулак его прошел в миллиметре от моего носа

только после того, как мы найдем то, что ищем

он наконец достал меня в плечо

а до тех пор никто не должен видеть нас

бац мне по щеке!

ты меня понял, болван чертов, или тебя по-настоящему отделать?!

Когда он вмазал мне по физиономии, я был уже готов дать ему хорошенько, но нас вовремя растащили Крис с Верном.

Наверху с грохотом пронесся поезд. Несколько кусочков шлака скатились вниз по насыпи. Я уже начал остывать, но Тедди, как только мимо пронесся последний вагон, снова заорал:

– Пустите, я убью его! Я ему всю рожу разукрашу!

Он попытался высвободиться из объятий Криса, однако безуспешно.

– Успокойся, Тедди, – мягко проговорил Крис.

Он повторял это снова и снова, пока Тедди не перестал барахтаться. Он замер, очки съехали ему на нос, слуховой аппарат болтался где-то возле кармана, куда от него тянулся проводок к батарейке.

Когда он окончательно успокоился, Крис, обернувшись ко мне, задал вопрос:

– Чего это вы сцепились, Гордон?

– Да он хотел «поиграть» с поездом так, как это обычно делает с грузовиками на шоссе. Я подумал, что машинист может вызвать полицию.

– Ну, ему бы было не до этого, – усмехнулся Тедди. Пар из него уже весь вышел.

– Горди поступил правильно, – заявил Верн. – Давайте-ка, ребята, миритесь.

– Мир, парни, – поддержал его Крис.

– Ну ладно. – Я протянул руку ладонью вверх. – Что, Тедди, мир?

– Я запросто бы от него увернулся, – упрямо сказал он. – И не испугался бы нисколечко.

– И не сомневаюсь в этом, – заверил я его, хотя при одной мысли об этом по спине у меня пробежали мурашки. – Ясное дело, ты бы увернулся.

– Ну, тогда мир.

– Пожми руку Горди, – велел Крис, отпуская Тедди.

Тедди сжал мне ладонь чуть сильнее, чем требовалось.

– А все-таки засранец ты, Лашанс, – заявил он при этом.

– Мя-я-я-у, – ответил я.

– Ладно, ребята, пошли дальше, – сказал Верн.

– Тебя бы вот послать подальше, – хохотнул Крис. Верн сделал вид, что собирается его ударить. Все рассмеялись.

11

В половине второго мы добрались наконец до свалки. Верн с воплем Парашютистам приготовиться к прыжку! тут же совершил этот самый прыжок с насыпи, а за ним и мы. Свалка начиналась сразу же за нешироким заболоченным участком. Ее окружала загородка в шесть футов высотой. На расстоянии примерно двадцати футов друг от друга висели проржавевшие таблички:

ГОРОДСКАЯ СВАЛКА КАСЛ-РОКА

РАБОЧЕЕ ВРЕМЯ С 4 ДО 8 ПОПОЛУДНИ

ВЫХОДНОЙ – ПОНЕДЕЛЬНИК

ПОСТОРОННИМ ВХОД СТРОГО ВОСПРЕЩЕН!

Мы перелезли через загородку и спрыгнули на территорию свалки. Тедди и Верн сразу направились к колодцу, воду из которого необходимо было добывать при помощи довольно древнего ручного насоса. Его металлическая рукоятка торчала под углом, напоминая однокрылую птицу, которая пытается взлететь. Когда-то рукоятка была зеленой, однако тысячи рук, качавших воду за последние лет двадцать, отполировали ее до зеркального блеска. Рядом стояло наполненное до краев ведро, и было бы просто неприличным не воспользоваться чьей-то щедрой предусмотрительностью вместо того, чтобы качать воду самим.

Свалка навсегда осталась в моей памяти как одно из самых сильных воспоминаний о детстве в Касл-Роке. Почему-то она ассоциируется у меня с картинами сюрреалистов: часовыми циферблатами без стрелок, свисающими с ветвей деревьев, меблированными комнатами в викторианском стиле, торчащими посреди песков Сахары, или старинными паровозами, выезжающими прямо из каминов. Примерно такой мне, ребенку, виделась городская свалка Касл-Рока.

На свалку мы проникли с тыльной стороны. Если вы въезжаете туда, так сказать, с парадного входа, по широкой, но ужасно грязной дороге через ржавые ворота, то попадаете на довольно обширную полукруглую площадку, выровненную бульдозерами чуть ли не идеально, на манер взлетно-посадочной полосы. Площадка эта упирается в крутой обрыв, за которым простирается собственно свалка, представляющая собой громадный котлован, быть может, футов в восемьдесят глубиной, наполненный всеми видами отходов жизнедеятельности обыкновенного американского городка – пустой тарой, разнообразными предметами, когда-то нужными, а теперь изношенными, сломанными или просто бесполезными. Разглядывать всю эту мешанину никогда не доставляло мне особенного удовольствия: взгляд бессмысленно блуждал по ней, пока не останавливался на каком-то уж совершенно несуразном предмете вроде уже упоминавшихся часовых циферблатов или викторианской мебели. Бронзовый остов старинной кровати поблескивал на солнце; однорукая кукла скорчилась в позе роженицы; обтекаемый капот перевернутого «студебеккера» торчал из общей кучи на манер готовой к пуску межконтинентальной баллистической ракеты; громадных размеров титан для кипячения воды, вроде тех, что раньше ставили в присутственных местах, сверкал, будто гигантский бриллиант…

На свалке было также полным-полно живых существ, которые, однако, нимало не походили на героев диснеевских мультиков или же на обитателей зоопарка. Тут кишмя кишели громадных размеров крысы и даже сурки, разжиревшие на таких деликатесах, как тухлые гамбургеры и червивые овощи, гнездились тысячи не менее жирных чаек, задумчиво бродили здоровенные вороны, похожие на протестантских пасторов в черных смокингах, уже не говоря о бродячих собаках, в отличие от прочих обитателей свалки тощих, злых, вечно грызущихся между собой из-за облепленного мухами куска протухшего мяса или куриных потрохов, дошедших под палящим солнцем до полной кондиции.

Чудища эти были не страшны лишь Майло Прессману, сторожу свалки, потому что он нигде не появлялся без сопровождения гораздо более кошмарного создания по кличке Чоппер. Не было в Касл-Роке и его окрестностях в радиусе сорока миль существа более злобного, одним своим видом внушающего ужас, и в то же время таинственного, почти мифического – настолько редко он появлялся на людях. Среди окрестной ребятни о Чоппере ходили легенды. Одни говорили, что это помесь немецкой овчарки с боксером, другие – что он ирландский волкодав, а некий парнишка из Касл-Вью, по имени Гарри Хорр, утверждал, что Чоппер – настоящий доберман-пинчер и что у него вырезаны голосовые связки, поэтому он набрасывается молча и никогда не лает. Утверждали также, что Майло Прессман кормит своего пса особой смесью из сырого мяса и куриной крови. Не знаю, правда это или нет, но, по слухам, сам Майло не отваживался выпускать Чоппера из конуры, не набросив ему на морду проволочный капюшон вроде того, который надевают на охотничьих соколов.

Поговаривали еще, что Прессман выдрессировал Чоппера так, чтобы он не просто набрасывался на жертву, а хватал ее за определенные части тела. Так, якобы однажды некий отправившийся на свалку за «сокровищами» пацан услыхал крик Майло Прессмана: «Фас, Чоппер! За руку его!» – и Чоппер в самом деле ухватил несчастного за ладонь, разорвал кожу и связки, а потом принялся перемалывать кости, но тут Майло оттащил его от бедного мальчишки. Говорили, что Чоппер может точно так же схватить за ногу, за ухо или даже за лицо… Другой нарушитель будто бы услыхал команду Прессмана: «Фас, Чоппер! Хватай его за яйца!» – после чего он превратился в евнуха на всю оставшуюся жизнь. Впрочем, все это были одни лишь сплетни, самого же Чоппера редко кто видел в натуре в отличие от его хозяина – обыкновенного, довольно туповатого работяги, который компенсировал свой нищенский заработок тем, что изредка продавал в городке вещи, еще годные к употреблению.

Сейчас ни Чоппера, ни Майло поблизости было не видать…

Поначалу мы собирались наполнить фляги из ведра, однако вода там была теплая и противная, поэтому пришлось все-таки качать. Верн присоединил шланг к горловине насоса, и Тедди приступил к работе. Качал он в лихорадочном темпе, и наконец усилия его были вознаграждены – из шланга полилась струя чистой прохладной воды. Крис с Верном тут же подставили под струю головы, в то время как Тедди продолжал качать как сумасшедший.

– Совсем наш Тедди полоумный, – тихонько проговорил я.

– Это точно, – согласился со мной Крис. – Держу пари, что долго он так не протянет – отправится по стопам папаши. Взять хотя бы его игру с трейлерами на шоссе… Да и потом, он же не видит ни черта, даже в очках.

– А помнишь тот случай с деревом?

– Ну еще бы.

В прошлом году Тедди с Крисом забрались как-то на высоченную сосну, которая росла за моим домом. Они уже залезли почти на самый верх, и тут Крис заявил, что дальше лезть нельзя: ветви могут не выдержать. Тогда-то у Тедди снова появилось знакомое бешеное выражение на лице, и он упрямо полез вверх, намереваясь добраться до самой макушки. Отговорить его Крис так и не смог. Тедди – вы только представьте себе! – все-таки залез на самый верх, правда, весил он всего семьдесят пять фунтов… Ухватившись за верхушку дерева, он принялся орать, что весь мир теперь у его ног, и тому подобные глупости, и тут раздался треск: сучок, на котором стоял Тедди, подломился, а вслед за этим произошло нечто такое, что вполне может служить доказательством существования Бога. Повинуясь какому-то шестому чувству, Крис вытянул руку и… ухватил Тедди Душана за волосы. Он вывихнул запястье (рука у Криса впоследствии не действовала недели две), однако продолжал удерживать визжащего Тедди до тех пор, пока тот не нащупал ногой крепкий сук. Если бы не Крис, он бы пролетел добрых сто двадцать футов сквозь острые сучья, после чего от него бы, разумеется, и мокрого места не осталось. Когда они наконец слезли, лицо Криса было пепельно-серым, а этому засранцу Тедди хоть бы хны! Он, как водится, набросился на своего спасителя с кулаками за то, что Крис схватил его за волосы, и роль миротворца выпала тогда мне.

– Мне тот случай до сих пор по ночам снится. – Крис посмотрел на меня, в глазах его мелькнула какая-то незащищенность. – Вот только во сне схватить его я постоянно не успеваю или же в руке остается лишь клок его волос, а Тедди с воплем падает и падает… Кошмар, правда?

– Кошмар, – согласился я.

На какое-то мгновение взгляды наши встретились, и в этот краткий миг мы поняли, что останемся друзьями навеки. Затем мы отвернулись друг от друга и принялись наблюдать за плещущимися в воде Тедди и Верном.

– Но ты же все-таки успел его схватить, – проговорил я. – Крис Чамберс всегда и везде успевает, не так ли?

– Особенно в общении со слабым полом, – подмигнул мне Крис и, сложив большой и указательный пальцы в кольцо, метко сквозь него плюнул.

Я расхохотался.

– А вы что там застыли, как пеньки? – крикнул нам Верн. – Дожидаетесь, пока вода кончится?

– Ну что, бежим наперегонки? – предложил Крис.

– По такой жаре? Совсем рехнулся.

– Слабо, да? – с ухмылкой принялся подначивать меня он. – Ну, кто первый?

– Ничего не слабо!

– Тогда бежим!

Мы рванули – только пыль из-под ног полетела. Зрители, поддерживая нас, завопили: Верн болел за Криса, а Тедди – за меня. Финиша мы достигли одновременно и, хохоча, рухнули на пожелтевшую траву рядом с колодцем. Крис швырнул Верну свою флягу. Как только он ее наполнил, мы с Крисом принялись поливать друг друга из шланга – сначала он меня, а затем я его. Вода оказалась просто ледяной, совсем как в январе, но при такой жаре это было как раз то, что надо. Покончив с купанием, мы присели в тени единственного дерева – чахлого ясеня, росшего футах в сорока от лачуги Майло Прессмана. Дерево резко склонилось на запад, создавая впечатление, что его единственным желанием было подхватить корни – так, как дамы в исторических фильмах подхватывают на ходу пышные юбки, – и убраться куда-нибудь к черту на кулички из этой Богом проклятой дыры.

– Кайф! – счастливо засмеялся Крис, откидывая со лба мокрые волосы.

– Да, так бы жил да жил, – вздохнул Верн.

Мне показалось, что он имел в виду не только то, что мы вырвались на свободу, не только предстоящее нам в Харлоу приключение, но и нечто большее. Сейчас действительно весь мир был у наших ног. У нас была цель, и мы знали, как ее достичь. Это поистине великое чувство.

Мы еще немного посидели под деревом, болтая о всякой всячине вроде того, кто станет в этом сезоне чемпионом (при этом сошлись во мнении, что, конечно, «Янки» – ведь за них теперь играли Мэнтл с Мэрисом), какая тачка лучше всех (конечно, «тандерберд» 1955 года, хоть Тедди и утверждал упрямо, что «корвет» 1958 года даст «тандерберду» сто очков вперед), кто не из нашей команды самый крутой парень в Касл-Роке (все согласились, что это Джейми Гэллант, потому что он кое-что показал миссис Эвинг, а когда та принялась на него орать, спокойно – руки в карманах – вышел из класса), что было по «ящику» достойного внимания (безусловно, «Неприкасаемые» и «Питер Ганн» – оба фильма с Робертом Стэком, Эллиотом Нессом, а также Крейгом Стивенсом в роли Ганна). Ну и тому подобное…

Тень от ясеня становилась все длиннее. Первым это заметил Тедди и поинтересовался у меня, который час. С удивлением я увидел, что уже четверть третьего.

– Кому-то нужно отправляться за едой, – сказал Верн. – Свалка открывается в четыре, а мне бы не хотелось повстречаться с Чоппером и Майло.

С этим согласился даже Тедди. На старого, тощего Майло ему было, конечно, наплевать, но вот при одном упоминании Чоппера у любого пацана из Касл-Рока душа уходила в пятки.

– Ну хорошо, – сказал я. – Держите по монете.

Четыре монетки блеснули на солнце, прежде чем упасть каждому на ладонь. Два орла и две решки… Мы опять подбросили монеты – на сей раз все четыре выпали решкой.

– О Господи, вот это уже погано, – выдохнул Верн.

Что погано, мы и без него знали: четыре решки, иначе говоря «луна», предвещали что-то крайне неприятное. Какое-то несчастье.

– Бросьте, это ровным счетом ничего не значит, – заявил Крис. – Давайте еще раз.

– Нет, дружище, – с убежденностью заговорил Верн, – «луна» означает, что худо дело. Помните историю с Клинтом Брейкеном и его приятелями? Билли рассказал мне, что, прежде чем сесть в тачку, они кинули монетки – кто побежит за пивом, – и выпала как раз «луна». И что от них осталось? Все четверо всмятку! Нет, парни, ей-богу, мне это не нравится.

– Да кто поверит в эту чепуху? – нетерпеливо заворчал Тедди. – Все это байки, Верн, для маленьких детей. Давай кидай монетку.

Верн с очевидной неохотой кинул монету, а за ним и остальные. На этот раз им, всем троим, выпала решка, а на моем пятаке сиял профиль Томаса Джефферсона. Внезапно мне стало по-настоящему страшно: как будто сама судьба предвещала нам несчастье уже вторично. Или по крайней мере им троим. На память вдруг пришли слова Криса: В руке остается лишь клок его волос, а Тедди с воплем падает и падает… Кошмар, правда?

Три решки, один орел…

Раздался безумный хохот Тедди, и тут же ощущение страха у меня прошло. Тедди со смехом указывал на меня пальцем. В ответ я продемонстрировал ему фигу.

– Чего ты ржешь, как сивый мерин после случки?

– Гы-ы-ы, Горди… – надрывался Тедди, – давай чеши-ка за едой, засранец скребаный…

Я и не возражал: после такого отдыха пройтись до магазинчика «Флорида» мне казалось плевым делом.

– Это тебя так матушка твоя зовет? – поддел я Тедди.

– Гы-ы-ы, – не унимался он. – Лашансу явно не везет в азартных играх…

– Давай, Горди, – сказал Крис. – Мы будем тебя ждать у железки.

– Не вздумайте меня бросить, – предупредил их я.

Теперь уж засмеялся Верн:

– Куда ж мы без тебя, Горди? Да еще на пустой желудок…

– Вот с этого и начинал бы.

Я снова показал кукиш, на этот раз не только Тедди, и, повернувшись, отправился в путь. Они все еще ржали мне вслед. Теперь, вспоминая прожитое, я вижу, что лучших друзей, чем тогда, когда мне было всего двенадцать, я больше уже в своей жизни не встречал. Интересно, только ли со мной так получилось?