Текст книги "Глупости, которые я не натворю, когда состарюсь"

Я никогда не откажусь от веселья (и время от времени продолжу баловать себя шоколадными батончиками)

Чем выше качество жизни и лучше питание, тем дольше можно прожить. Но это вовсе не значит, что запрещено порой побаловать себя ведерком курочки из KFC или шоколадным батончиком. Я надеюсь, что к старости у меня останется парочка снисходительных друзей или родственников, которые не осудят меня, а вместо этого присоединятся ко мне.

Будучи человеком, победившим рак, журналистом и завсегдатаем кардиохирурга, я много думал и писал о влиянии питания на качество жизни. Я придерживаюсь строжайшей диеты, не курю и стараюсь ограничивать количество выпитого коктейля Манхэттен (который я предпочитаю неразбавленным и не сильно сладким). Я регулярно посещаю спортзал и на прогулке с собакой прохожу по три мили[74]74
  Примерно 5 км (прим. переводчика).


[Закрыть] ежедневно.

Я также большой любитель шоколада. Вот уже много лет я верю (благодаря многим опубликованным исследованиям и новостным сообщениям), что темный шоколад полезен для здоровья: снижает риск некоторых видов рака, уменьшает кровяное давление, сокращает вероятность появления диабета, инсульта и сердечных заболеваний. Я также читал, что темный шоколад, наряду с орехами, авокадо и черникой, считается «суперпродуктом». Что может быть лучше: нечто вкусненькое, что еще и помогает мне стать здоровее и жить дольше?

Однако как журналист я знаю, что нельзя верить всему, что пишут, особенно о еде, которая тает во рту. Поэтому я решил не обращать внимания на статьи, ориентированные на потребителя, и поискать научные исследования. Чтобы разобраться в этом вопросе, я обратился к Марион Нестле, уважаемому профессору питания, пищевых исследований и диетологии Нью-Йоркского университета. Она тщательно изучила шоколадную индустрию и недавно выпустила книгу «Безвкусная правда: как пищевые компании искажают информацию о том, что мы едим».

Нестле (и здесь нет ничего общего с производителем конфет) сразу рассказала мне, что потенциальную пользу несет не сам шоколад, а содержащиеся в нем флаванолы. Ох уж эти мелкие детали. Действительно, флаванолы в изобилии содержатся в какао-бобах, которые измельчают в какао-порошок, а затем из него делают шоколад. Но, по ее словам, кричащие заголовки не расскажут вам о том, что их количества в плитке шоколада совершенно недостаточно, чтобы принести какую-либо пользу организму.

Значит, если в моем маленьком кусочке шоколада недостаточно флаванолов, надо просто съесть больше – верно?

Не спешите с выводами. Нестле рассказала мне, что если увеличить потребление шоколада ради флаванолов, то количество поглощенного сахара, жиров и калорий также возрастет, а это очень и очень вредно для здоровья и талии. Чтобы добиться хоть какого-то положительного эффекта от употребления флаванолов, придется поглощать по меньшей мере семь стандартных плиток шоколада в день. И даже такой любитель шоколада, как я, вынужден признать, что это уже чересчур.

Вопреки любым рекламным заявлениям, в области здорового питания шоколад не идет ни в какое сравнение с капустой.

Я также читал, что, согласно исследованиям Пенсильванского университета, по достижении семидесяти пяти лет правильное питание вовсе не обуславливает здоровое старение. Да, вы все верно прочитали, суть всего исследования можно выразить словами: «Смените пластинку». Теперь среди привилегий для пенсионеров появись еще и послабления в режиме питания, наравне с возможностью открыто высказывать свое мнение, отпущением греха забывчивости и скидками почти на все.

Недавно моя пятидесятилетняя подруга Дженет написала мне по электронной почте: «Я сегодня обедала со своей семидесятисемилетней теткой. У нее осталось едва ли шесть зубов, она передвигается в инвалидном кресле и страдает длинным списком недугов. Вдобавок у нее проблемы с памятью. Но когда я спросила, что она хочет на обед, она, не колеблясь, попросила курочку из KFC. Я обычно в такие места не хожу, но с ней мы всегда отправляемся туда, куда она хочет. И она с удовольствием съела все до последнего кусочка. А сейчас она, скорее всего, ест шоколадный батончик «Baby Ruth», который мы купили в магазине “Все по доллару” ей на десерт».

Я – на стороне Дженет и ее тети. Я буду с удовольствием есть темный шоколад, пока могу. И если когда-нибудь настанут времена, когда мне понадобится чья-то помощь, чтобы перекатить мою инвалидную коляску в магазин через улицу, я буду благодарен своим помощникам. Я надеюсь, что это будет все же магазин качественного шоколада, а не ларек «Все по доллару», но пока там продается шоколад, я буду счастлив.

Я не стану коллекционировать порционное сливочное масло

Или порционный сахар из ресторанов. Или даже милейшие картонные коробочки. Если я смогу что-то повторно использовать, я, конечно, так и сделаю. Но время делать запасы давно ушло. Пришло время избавиться от ненужных вещей. Я не стану заставлять своих племянниц или специалистов по гаражным распродажам рыться в горе бесполезных вещей на своем чердаке, подвале, кладовке или даже в холодильнике.

После смерти родителей я мог бы открыть забегаловку под названием «Smucker’s Cafй»[75]75
  Сеть американских семейных кафе и магазинов с большим разнообразием авторских продуктов (прим. переводчика).


[Закрыть], где подавали бы только виноградное желе, клубничный джем и их любимый апельсиновый мармелад. Такую гору маленьких порционных контейнеров мои родители стащили из закусочных вместе с порционным маслом. И это было еще не все.

После своей смерти родители оставили нам целых два дома, что удвоило тяжелую работу по уборке для нас с братом и сестрой. Вскоре мы обнаружили, что в последние годы своей жизни вместо того, чтобы наводить в доме порядок и выбрасывать хлам, они складировали и копили кучу ненужных вещей. Мама с папой оставили нам не только свой скарб, но и целый стеллаж коробок с письмами, газетными вырезками и фотографиями, доставшимися от папиной мамы (моей бабушки-библиотекаря, которая была настоящей барахольщицей). К этим коробкам ни разу не прикасались с самой ее смерти – вот уже двадцать пять лет. Мы тогда потратили несколько недель на то, чтобы очистить ее дом.

Мысленно возвращаясь к тому времени, я вспоминаю, как отец, ни на йоту не отступая от свойственной ему гиперэффективности, установил основные правила еще до того, как мы прибыли в бабушкин дом: «Из дома Мэриан надо вынести все. Сегодня же». Помню, как папа вручил мне огромную коробку со словами: «Сделай с этим что-нибудь и поскорее». Теперь я понимаю, что я тогда лишь отсрочил неизбежное. И вот эти бумаги вновь лежали здесь в терпеливом ожидании, пока мы завершим начатое.

Мы с братом и сестрой долго спорили, стоит ли открывать бабушкины коробки. «Какие секреты мы найдем там?» – задавался вопросом я. Я представил себе, сколько времени может занять разбор всех этих бумаг, и внезапно превратился в собственного отца, кричащего своим брату, сестре и их супругам, чтобы они немедленно сделали что-нибудь с этим барахлом. Я вдруг решил, что секреты нашей бабушки принадлежат ей и только ей.

С тех пор меня преследует мысль о том, что мы могли бы обнаружить внутри этих коробок, если бы только нашли на них время. Когда мы освобождали ее дом, в бабушкином подвале я нашел коробку, подписанную ее старческим почерком: «Стивен». Я забрал ее к себе и решился открыть только через год. К своему удивлению, я обнаружил внутри свои подростковые дневники, в которых бережно хранились записи о моих тревогах, панических атаках и зарождавшейся депрессии – я тогда был неспособен выразить все, что меня беспокоило, каким-либо иным способом. Я искренне полагаю, что без помощи бабули я бы, возможно, потерялся и не смог вновь обрести самого себя.

Но в тот день, когда мы расчищали первый дом родителей, времени на подобные размышления не было. Перед нами стояла монументальная задача: мы вынесли примерно 4000 фунтов[76]76
  Примерно 1800 килограммов (прим. переводчика).


[Закрыть] вещей, которые мой брат вывез на своем бортовом грузовике на городское предприятие по переработке отходов. Мы поделили все на четыре кучи: одну для меня, вторую для сестры, третью для брата и последнюю – на свалку. Всякий раз, когда брат или сестра начинали блуждать по переулку воспоминаний («А помните, как однажды…»), я резко обрывал их разглагольствования и кричал, превращаясь в точную копию отца: «Либо забирайте себе, либо выбрасывайте!»

Когда мы закончили, этот процесс ликвидации всего, что осталось от жизни моих родителей, сделал меня приверженцем döstädning, что в переводе со шведского значит «предсмертная уборка». Маргарета Магнуссон в своей книге «Шведская уборка. Новый скандинавский тренд Döstädning» рассказывает о простом и в то же время гениальном методе: «Вы выбрасываете ненужные вещи и наводите порядок в доме, когда чувствуете, что приближается ваше время покидать планету». Магнуссон, которая утверждает, что ей «где-то между 80 и 100 годами», призывает своих читателей начинать уборку как можно раньше, чтобы избавить близких от этой постылой и отнимающей много времени обязанности. Это один из вариантов теста на «искры радости»[77]77
  Суть теста в том, чтобы задавать себе вопрос о каждой вещи, приносит ли она вам радость (прим. переводчика).


[Закрыть] из бестселлера Мари Кондо «Магическая уборка. Японское искусство наведения порядка дома и в жизни», в которой она пишет: «Если мы по-настоящему задумаемся о причинах, по которым не можем отпустить какие-либо вещи, то обнаружим, что их всего две: привязанность к прошлому и страх перед будущим».

Когда мы закончили уборку пляжного домика и городской квартиры родителей, я вдруг вспомнил о случае из середины 1990-х годов. Мы с моим тогдашним партнером Барри прибирали дом его детства после смерти его отца от рака толстой кишки. Это была кирпичная ферма, снаружи она выглядела опрятно, но внутри – боже мой – это был настоящий дворец барахольщика. Входная дверь открывала вид на горы газет и журналов, сложенных в такие высокие стопки, что нам приходилось пробираться по узким ущельям, чтобы перебраться из одной комнаты в другую.

В холодильнике на кухне мы нашли запас порционного сливочного масла (точно такого же, какой я потом найду в холодильнике своих родителей) и упаковки с приправой для салатов. Но настоящий шок наступил, когда мы вошли в ванную: отец Барри тщательно вымыл, высушил и заново упаковал свои использованные калоприемники. Уверен, он их не любил, и они явно не прошли бы тест на «искры радости», но он все равно не смог их выбросить.

Возвращаясь к моим родителям.

Как только мы закончили разбор их вещей, я уселся со «Шведской предсмертной уборкой» в руках (естественно, эта книга была тонкой и аккуратной) и стал делать заметки и составлять списки дел.

Разбери кладовки и вытащи оттуда все содержимое… Кто, по-твоему, позаботится об этом, когда тебя не станет?

Сначала я выбросил налоговые декларации за двадцать лет вместе со всеми приложенными документами. Коробку за коробкой. В освободившиеся коробки я положил личные документы и записные книжки, которые потом пожертвовал библиотеке моего колледжа.

Жизнь станет приятнее и комфортнее, если избавиться от некоторых лишних вещей.

Затем я порылся в своем шкафу и вытащил десятки вещей, которые не доставал годами – их срок подошел к концу, и настало время отправить их в комиссионку.

Настоящее удовольствие – перебирать вещи и вспоминать об их ценности.

Одним из неожиданных преимуществ наведения порядка и предсмертной уборки является сладость возврата в прошлое. У меня хранятся тысячи коробок из-под обуви, на каждой из которых написано одно и то же слово «Фотографии», со снимками, датированными 1960-ми годами и позже. Я периодически сажусь их перебирать, по одной коробке за раз. Порой меня радуют воспоминания, которые они приносят, порой эти воспоминания ложатся тяжелым грузом. Я постоянно спрашиваю себя: «Эти коробки когда-нибудь кончатся?»

Так что я обещаю, что не оставлю в своем доме гору ненужных вещей, кипу писем или завалы одежды, которую нужно разобрать, а затем раздать родственникам, подарить или выбросить на помойку. Я оглядываюсь вокруг и вслед за отцом повторяю самому себе: «Сделай что-нибудь с этим немедленно».

Я куплю слуховой аппарат до того, как оглохну (или «Что? Что ты сказал?»)

Почему мы соглашаемся носить очки как неизбежное зло, но считаем, что слуховой аппарат – это признак надвигающегося маразма? Современные слуховые аппараты очень маленькие и совершенно не бросаются в глаза. Я куплю себе этот наушник, если и когда мне это понадобится. Я не собираюсь страдать от одиночества, которое наступает от жизни в тишине.

В сорок пять лет мне понадобились очки для чтения. И я их купил. В пятьдесят два – линзы, чтобы видеть вдали. Аналогично. К пятидесяти шести годам я перешел на прогрессивные линзы, и единственная мысль, которая посетила меня при их покупке, – «Ничего себе, как дорого». Я никогда бы не подумал отказаться от очков, ведь мое зрение падало.

Но когда речь заходит о слуховом аппарате, это совсем другое дело. Дженнифер Финни Бойлан, преподаватель Барнардского колледжа и автор раздела «Мнение специалиста» в газете «New York Times», выразила недоумение в своей колонке: «Интересно, почему устройства, которые не дают вам ослепнуть, в моде, а те, что не дают вам оглохнуть, считаются постыдными и нехорошими? Почему самым лучшим комплиментом вашему слуховому аппарату будет: “Он совсем незаметный!”?»

Я знаю! Я знаю, профессор Бойлан!

Мне кажется, я нормально слышу, хотя никогда не проверял свой слух. Тем не менее я должен признать, что в настоящее время отдаю предпочтение некоторым определенным ресторанам и это, должен признать, больше связано с уровнем децибелов, чем количеством звезд Мишлен. И я счастлив, что теперь существует приложение «Yelp for noise», с помощью которого можно найти самые тихие бары и рестораны в вашем городе.

Мои друзья, имеющие проблемы со слухом, всегда дают мне массу советов, когда речь заходит о еде вне дома. «Чтобы лучше слышать, сядь лицом к стене, а не наоборот». Кто-то также предлагал мне «выбрать отдельный кабинет вместо открытого стола, ведь благодаря подушкам и высоким спинкам создается некое подобие тихого пузыря посреди гама». И, наконец: «Садись подальше от кухни, особенно если это ресторан открытого типа».

Я понимаю, что некоторые советы мне и вправду могут пригодиться, ведь иногда я уже начинаю задумываться, не ухудшился ли мой слух и не стоит ли мне его проверить.

Есть так много причин отказаться от использования слухового аппарата. Он неудобен, уродлив, свистит, иногда носить его больно, он плохо срабатывает в большой толпе, дорого стоит. Помимо этого, Бойлан отметила, что «с ним ты будешь выглядеть старым и неприятным». Еще один мой друг, который начал носить этот наушник в пятьдесят лет, пояснил: «Я чувствовал, что носить эту штуку позорно. Но я также ощущал, что без нее открываю противоположную сторону одиночества: приходилось постоянно просить людей повторить то, что они сказали, а иногда и вовсе выпадать из разговора». Мне это было близко.

В конце жизни папа частенько кричал мне: «Добавь громкости!» Никого ни в нашей семье, ни в его мире не обошел этот комментарий. В устах отца, бывшего телепродюсера, эта команда обозначала, что мы говорим недостаточно громко (когда-то давно папа брал меня с собой в режиссерскую аппаратную и частенько повторял эту фразу ведущим). По его словам, его жена, повзрослевшие дети и их супруги постоянно мямлили. Дело было в нас, не в нем. Чтобы быть услышанными, нам приходилось громко кричать.

Отец сам признался мне, что ему ненавистна сама мысль пользоваться слуховым аппаратом. Он еще добавил, что эта «желтая лодка-банан», которую носила его мать (наша бабушка), выдавала в ней человека, как он выразился, «глухого, слабоумного и старого». На деле, ни одна из этих характеристик к бабушке отношения не имела: бабушка продолжала работать библиотекарем, пока ей не перевалило за семьдесят, а в восемьдесят все еще ходила в театр в Нью-Йорке. Но она действительно носила слуховой аппарат, который выглядел, как насекомое-мутант, покоившееся у нее за ухом.

Даже когда я пытался объяснить отцу, что слуховые аппараты нового поколения практически незаметны, он отказывался ко мне прислушиваться. Возможно, он просто меня не слышал.

Папа был не один такой. Согласно данным Национального Института глухоты и других коммуникативных расстройств, более сорока восьми миллионов американцев страдают от потери слуха. При этом треть (в возрасте от шестидесяти пяти до семидесяти четырех) и еще половина из них (в возрасте от семидесяти пяти и старше) нуждаются в слуховом аппарате, но не пользуются им. Одним препятствием является нежелание, вторым – цена. По данным клиники Мэйо[78]78
  Некоммерческая организация, один из крупнейших частных медицинских и исследовательских центров мира (прим. переводчика).


[Закрыть], стоимость одного наушника, в зависимости от дизайна и характеристик, может варьироваться от полутора тысяч до нескольких тысяч долларов – это очень дорого!

Свою бабушку я мог бы описать одним словом – бережливая. Однако, несмотря на дороговизну, она смирилась с тем, что ей придется купить пару наушников. Я в деталях помню тот день, когда она приняла это решение. Это событие было настолько знаменательным, что я даже в своем дневнике об этом написал.

По своему обыкновению, бабуля (на тот момент ей было семьдесят два года) повела меня в театр на утренний спектакль, где как раз показывали постановку пьесы «Bent» о преследовании геев в нацистской Германии, удостоенной премии «Тони»[79]79
  Премия за достижения в области американского театра (прим. переводчика).


[Закрыть]. В ней играл молодой и умопомрачительно красивый Ричард Гир. И поскольку, с одной стороны, «внуку номер один», как она меня постоянно называла, всегда полагается самое лучшее, а с другой, у нее были проблемы со слухом, она купила нам билеты в первый ряд.

Увы, в театре не оказалось никаких вспомогательных слуховых устройств для тех, кто в них так нуждается, поэтому бабушка не могла расслышать все диалоги. Она толкала меня локтем и шептала мне так, как это обычно делают люди, имеющие проблемы со слухом – громко: «Что он сказал?» Я очень тихо вводил ее в курс дела. Эта схема работала достаточно хорошо, пока персонажи Макс и Хорст, брошенные в нацистский лагерь по обвинению в гомосексуальности, не оказались на середине сцены прямо напротив нас. Они стояли буквально в трех футах[80]80
  Примерно 90 сантиметров (прим. переводчика).


[Закрыть] от меня и бабули.

Разделенные воображаемым забором из колючей проволоки, двое мужчин в тюремной униформе с розовыми треугольниками (как знак гомосексуальности) начали откровенно (и крайне детально) разыгрывать вербальную сцену занятия любовью. В едином порыве они приближались к кульминации: «Ты чувствуешь?», «Как горячо», «Да», «Ниже», «Да», «Ниже». И так далее…

После каждой фразы бабушка толкала меня локтем и в полный голос спрашивала: «Что они сказали?», «Что они сказали?», «ЧТО ОНИ СКАЗАЛИ?»

«Тш-ш-ш! Я позже тебе расскажу, ба!»

Когда опустился занавес, я все же рассказал ей. На следующую театральную постановку она пришла со своими лодками-бананами.

Вот такой урок усвоила бабушка.

Мой друг Дэниел (ему чуть больше шестидесяти) тоже сделал свои выводы и приобрел себе слуховой аппарат, когда его жена Лора прямо сказала ему: «Ты меня не слышишь, и поэтому постоянно теряешь нить разговора». Очевидно, в этот раз он ее услышал, поскольку тут же решил купить себе слуховой аппарат и на следующий день поделился этой новостью со мной.

Как только он вставил наушники, Дэниел заметил «значительные изменения». Теперь он мог слышать пение птиц, шелест листвы и стрекот сверчков. «И даже Лору!» А потом он понял, что «звуки, прошедшие мимо ваших ушей, уже упущены. Порой кто-то обращается к вам, но вы не можете разобрать слов. Но в большинстве случаев вы даже не замечаете, что вам что-то говорят».

Если мне повезет, я не оглохну, как отец и бабушка (хотя наследственность предрекает обратное). Если же это все-таки случится, я обязательно куплю себе подходящий усилитель звуков, лучше всего – модель с поддержкой Bluetooth, через которую также можно слушать музыку и подкасты. Я прекрасно понимаю, что моя неспособность слышать происходящее вокруг гораздо отчетливее выдает во мне старика, нежели ношение слухового аппарата.

Я уже записался на прием к ЛОРу – к тому самому, которого посещает Дэниел. Потом расскажу вам, если услышу что-то новое.

Я не стану жертвой мошенников, жуликов и подлецов

Частенько пожилые люди становятся целью аферистов, ведь чем старше человек, тем легче сбить его с толку и обмануть. Я буду держать ухо востро и не забуду, что если какое-то предложение выглядит слишком хорошо, чтобы быть правдой, то значит, оно действительно слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Электронное письмо якобы написано от лица внука или его сопровождающего. «Я в Канаде, пытаюсь добраться домой, но машина сломалась, и мне срочно нужны деньги на ее починку», – такое письмо пришло мне как-то раз. В других посланиях говорится, что родственник подвергся ограблению, или попал в аварию, или ему нужны деньги для внесения залога. Детали могут быть разные, но всегда присутствует некая чрезвычайная ситуация, в которой вам надо срочно перевести деньги, чтобы помочь. И конечно же, вы их переводите!

А ведь есть очень веская причина этого не делать. Скорее всего, это мошенничество, цель которого – обмануть вас и заставить расстаться с деньгами. На удивление, такая махинация очень распространена, она называется «афера с бабушкой и дедушкой». Ее применяют снова и снова, год за годом, заманивая в свои сети беззащитных пожилых людей.

Эта афера рассчитана именно на стариков, хотя существует и множество других схем, созданных с учетом нашего возраста и особенностей. Например, электронное письмо, в котором говорится, что один из ваших банковских счетов нуждается в обновлении, нужно просто нажать на ссылку, чтобы начать процесс, и вы сами не заметите, как уже отправили мошенникам свою ЛИИ (личную идентификационную информацию), такую как: номер водительского удостоверения, номер социального страхования, номера телефонов, девичью фамилию своей матери и так далее и тому подобное.

Или мошенники могут сообщить, что они отследили ваше посещение порносайта (даже если вы никогда не смотрели подобные авторские фильмы). В одном письме говорилось: «Пока вы смотрели видео, я получил доступ к удаленному рабочему столу, а клавиатурный шпион помог мне подключиться к экрану вашего ноутбука и веб-камере. Мое программное обеспечение скопировало контакты из ваших мессенджеров, учетной записи Facebook и из электронной почты». В письме также утверждается, что вас сняли на камеру, пока вы смотрели то самое видео («О! Какие мерзкие вещи ты творишь!» – гласит текст письма). Если же и этого недостаточно, мошенник утверждает, что он украл все контактные данные: семьи, друзей, коллег. Шантажист дает вам сутки, чтобы заплатить за его молчание, обычно это сумма в несколько тысяч долларов. Платите или рискните. И даже невиновного можно заставить отправить деньги из чувства вины.

Аферисты знают, что пожилые люди – это легкая мишень для всевозможных мошеннических схем, в том числе связанных с кредитными картами, лотереями, благотворительными организациями, товарами для здоровья, подписными изданиями, благоустройством жилья и сердечными делами. Многие из нас одиноки, склонны прислушиваться к окружающим и могут оказаться более доверчивыми, чем молодежь.

Например, один мужчина семидесяти девяти лет начал рассказывать дочери о женщине, с которой познакомился онлайн и которой несколько раз отправлял деньги. Они никогда не встречались вживую, но она призналась ему в любви в электронном письме и попросила помочь ей купить еду для нее и ее маленького сына. Как он мог отказать? Дочь почувствовала неладное, но отец не слушал ее и продолжал посылать деньги. В течение двух лет он отправил незнакомке более 700 000 долларов – это были почти все его сбережения. В конце концов дочь оформила доверенность на доступ к счетам отца и только тогда обнаружила масштабы мошенничества.

Увы, согласно данным Стенфордского центра долголетия и Фонда обучения инвесторов при Службе регулирования отрасли финансовых услуг (FINRA), это не редкость. Люди старше шестидесяти пяти лет гораздо чаще теряют деньги в результате финансовой аферы, чем сорокалетние.

Я прошел все это на примере своей собственной матери, и это случилось задолго до того, как у нее возникла деменция. Однажды днем я зашел к ней в гости на обед и обнаружил на столе пакет документов от частной инвестиционной компании. У мамы уже был финансовый консультант, так что я решил узнать, что это за новые бумаги. «Ой, мне позвонил менеджер и спросил, не заинтересована ли я в получении большей прибыли от своих инвестиций, – беззаботно ответила она. – И я, конечно, согласилась!»

Она призналась, что они общались уже «много раз». Маме очень нравилось внимание, которое он ей оказывал, и обещания, которые давал. Кому бы это не понравилось? Я нашел его визитную карточку и несколько раз написал ему на электронную почту о том, что у мамы уже есть консультант по финансам и новый ей не нужен. Мне он ничего не ответил, но в общении с мамой продолжал усердствовать, в итоге договорившись о личной встрече у нее дома.

Дома! К этому моменту я смог разузнать его номер телефона, позвонил и пригрозил ему: «Оставьте нашу мать в покое, иначе я с вами разберусь». Больше мама о нем никогда не слышала, но я уверен, она не была его последней потенциальной жертвой. Примерно десять лет спустя я сам получил идентичное предложение от той же инвестиционной фирмы с точно такими же обещаниями. Честно говоря, я несколько удивился, как быстро я превратился из заботливого сына в потенциальную жертву.

Впервые за почти двадцать лет я вернулся на рынок знакомств, и мне определенно нужно было кое-что наверстать. Я имею в виду все эти приложения для знакомств. Это целый новый мир, полный новых возможностей для любви, разбитых сердец, фейковых аккаунтов и мошенничества.

Вскоре после регистрации мне начали приходить сообщения от тех, кого бы я назвал идеальными кандидатами в партнеры: с прекрасно обставленной квартирой, отличной работой и, конечно же, модельной внешностью. Довольно долго я оставался в неведении, но затем выяснил, что многие из них были подделками. Эта практика называется «catfishing» и в Городском словаре[81]81
  Urban Dictionary – онлайн-словарь сленга английского языка (прим. переводчика).


[Закрыть] имеет такое определение: «поддельная или украденная личность, созданная и используемая с целью совершения мошенничества».

Давайте я расскажу вам обо мне и «Дэвиде». В течение двух лет Дэвид ставил мне лайк свайпом вправо по моему профилю. Судя по фото, он был мускулистым и с доброй улыбкой. В анкете значилось, что ему сорок восемь лет, его рост – шесть футов и один дюйм[82]82
  Примерно 186 сантиметров (прим. переводчика).


[Закрыть] при весе 180 фунтов[83]83
  Примерно 82 кг (прим. переводчика).


[Закрыть]. Также он указал, что он «сиржант» армии. Я, конечно, ни от кого не жду совершенства, но все же полагаю, что подходящий мужчина должен знать, как правильно пишется его должность – «сержант». В своем профиле Дэвид написал одно бессвязное сложносочиненное предложение, которое начиналось словами: «Я хочу встретилть [орфография сохранена] мужчину и как далеко он способен зайти в жизни» и заканчивалось хэштегами #долгосрочныеотношения, и #родственнаядуша.

Когда я впервые наткнулся на его страницу, то сделал скидку на орфографические ошибки и плохой синтаксис и поставил ему лайк. А недавно, когда он обратился ко мне, наверное, уже в десятый раз, мне стало любопытно, и я решил ему подыграть. Вскоре в процессе общения Дэвид спросил: «Ты бы согласился связать себя отношениями с армейским парнем?» Без колебаний я ответил: «Безусловно. А ты служишь в армии?»

«Да, красавчик. А ты чем занимаешься?» – сразу ответил он, используя свое излюбленное обращение, а затем добавил, что прямо сейчас находится в Афганистане.

«Конечно-конечно», – подумал я про себя.

Очень скоро Дэвид настойчиво предложил перенести общение за рамки приложения для знакомств (то, чего никогда нельзя делать, если хочешь сохранить тайну своей личности): «Может, перейдем в Google hangouts[84]84
  Программа для видеосвязи и обмена сообщениями, разработанная компанией Google (прим. переводчика).


[Закрыть]? Там можно переписываться, обмениваться фотографиями, оставаться на связи и получше узнать друг друга». Но я придумал кое-что получше и отправил ему данные моего аккаунта Google Voice[85]85
  IP телефония (прим. переводчика).


[Закрыть], на основании которого невозможно раскрыть чужую личность.

Через минуту мне поступило сообщение с неотслеживаемого номера: «Привет, красавчик. Это Дэвид». Он рассказал, что через несколько месяцев собирается вернуться обратно в США в надежде найти свою вторую половинку. Внезапно он спросил: «Как тебя зовут и сколько тебе лет?» Мне он назвал свое полное имя, добавив, что ему сорок восемь. «Пришли мне свое фото».

Я поискал его имя в Google и нашел аккаунт в Twitter с его фотографиями. В профиле было написано: «Я горжусь своей честностью и тем, что достоин доверия. Того же я жду и от своего партнера – сострадания, но понимания, и чтобы он был спокойным, великим человеком». Вместо фотографий я написал: «Хорошо, скоро вернусь!» – а затем заблокировал ему доступ к своей странице и отправил его номер телефона в черный список. Спустя месяц он вновь объявился с новым аккаунтом и со своим настойчивым «Как дела, красавчик?». На этот раз я пометил его страницу как спам и поставил дислайк. Готово.

Гораздо позже я узнал, что «catfishing» – это огромный бизнес в море онлайн-знакомств. Возможно, те фотографии принадлежали настоящему человеку, чья личность была попросту украдена.

Так что я буду следовать правилу «покупатель, будь бдителен». Если что-то кажется тебе слишком хорошим, чтобы быть правдой, значит, оно действительно слишком хорошо для правды. И если мне придет сообщение или письмо с просьбой кликнуть на ссылку, я не стану этого делать! И я не стану никогда и никому отправлять деньги, пока не получу реальных подтверждений его истории. А когда в последний раз ваши дети или внуки отправляли вам электронное письмо? Вот если они пришлют СМС с просьбой о помощи – это уже другое дело.