Текст книги "Глупости, которые я не натворю, когда состарюсь"

Я не перестану верить в волшебство

Конечно, звучит странно, что такой высокообразованный рациональный человек, как я, верит в обереги. Это не значит, что я отвернулся от науки, но есть некий «волшебный божественный кролик», который помог мне когда-то, и я не отвернусь от него сейчас или в будущем.

Однажды у меня появился бархатный кролик с большими висячими ушами и серебряной короной, на этикетке было написано: «Волшебный божественный кролик». Мне тогда было за двадцать, и я как раз боролся с раком. В течение пяти лет я носил этого бесполого кролика с собой повсюду, в том числе, в больницу сдавать анализы, делать КТ и рентген. Я без стеснения представлял его всем и каждому и совершенно не чувствовал себя из-за этого глупо, хотя мне было двадцать шесть лет и я был кандидатом наук.

Этого кролика подарила мне подруга Синтия вскоре после того, как у меня диагностировали рак яичек, и заверила меня в том, что он обладает «магическими способностями». Позже она усилила эти способности, добавив волшебную палочку, обшитую золотой парчой, в комплект к кружевной юбке-пачке. Этому кролику суждено было стать моим талисманом, волшебным защитником от рака.

Синтия знала, что я отнесусь к подарку скептически. Я вырос в эпоху науки, когда безраздельно господствовали лишь факты и данные. В детстве я трижды посещал Всемирную выставку в 1964 году[61]61
  Всемирная выставка – международная выставка-демонстрация технических достижений. Выставка 1964 г. проходила в г. Нью-Йорк с темой «Мир через взаимопонимание» (прим. переводчика).


[Закрыть] (и всегда сидел в первом ряду). Именно там я познакомился с ошеломляющим множеством новых технологий: цветное телевидение, видеотелефон (задолго до Skype или Zoom) и технологии для полета в космос. А в Манхэттенской средней школе Стэвисент, известной своей образовательной программой для ботаников, я учился на «отлично».

Когда диагноз поставили впервые, я бросился читать всевозможные научно обоснованные статьи и прошедшие экспертную оценку исследования, которые только мог найти. Я хотел быть полностью информированным, прежде чем принимать какие-либо решения о лечении. На самом деле, мои шансы выжить были достаточно высокими. Но ведь я был неугомонным двадцатилетним парнем, я не был готов принять тот факт, что у меня вообще есть шанс не дожить до зрелого возраста (до тридцати или старше). Проще говоря, я хотел повысить свои шансы на выживание.

Для этого мне вновь пришлось стать ребенком. Или, возможно, правильнее будет сказать: я предпочел взглянуть на мир глазами ребенка. Например, когда я был маленьким, я безгранично удивлялся всему вокруг. Я верил в рождественское чудо (и в нашей семье оно не имело никакого отношения к Иисусу). Обычно мы ставили шотландскую сосну, и она сверкала красными, синими, зелеными, оранжевыми и белыми огоньками и защищала нас от темных и злых духов, как гласило предание.

Я верил в неизвестное и непознаваемое, и даже в невозможное.

Со временем я вырос и превратился во вздорного парня. Я воротил нос от зимней сказки, особенно, когда она происходила в период рождественских чудес. Я возненавидел слащавый диск «Рождественское чудо» с Донни Осмондом[62]62
  Американский певец и актер (прим. переводчика).


[Закрыть], The Moody Blues[63]63
  Британская рок-группа, родоначальники прогрессивного рока (прим. переводчика).


[Закрыть] и – боже, помоги мне – Барри Манилоу[64]64
  Американский эстрадный певец (прим. переводчика).


[Закрыть]. Я не переваривал «Чудо на 34-й улице»[65]65
  Классический рождественский фильм 1947 г. (прим. переводчика).


[Закрыть], эту слезливую историю о Крисе Кингле, которая познакомила меня (и весь остальной мир) с Натали Вуд[66]66
  Американская актриса (прим. переводчика).


[Закрыть]. «Фу», – обычно говорил я всем этим чудесным историям воссоединения семьи, спасения детских жизней и даже предотвращения самоубийства (да, я о роли Джимми Стюарта[67]67
  Американский киноактер (прим. переводчика).


[Закрыть] в фильме «Эта замечательная жизнь»).

Где-то на своем пути я потерял ощущение чуда.

И в тот момент, когда порция магии была мне нужнее всего, вдруг появился кролик – это ли не удивительно! Мой волшебный божественный кролик заставил меня вновь повернуться лицом к магии.

Много лет спустя я узнал, что не был одинок в своих поисках. Стюарт Вайз, психолог, автор книги «Вера в магию: психология суеверий», поведал мне, что многие люди обращаются к «иррациональным верованиям» в моменты особой необходимости. По его словам, всякий раз, когда медицина не в состоянии предложить исцеление, возникает «психологический провал, потребность найти что-то лучшее». Именно благодаря этому в человеческой культуре существуют суеверия, магия, паранормальные и религиозные убеждения.

«Нет ничего необычного в том, чтобы иметь два противоположных мнения и утверждать: я знаю, что это безумие, но я почувствую себя лучше, если сделаю это», – считает Вайз.

Я никогда не отрицал традиционную медицину. Я следовал всем указаниям моего онколога и согласился на все три операции, четыре курса химиотерапии и несколько лет наблюдений. Но я бы не доверил мою судьбу только лишь рукам врачей. Волшебный божественный кролик стал моим амулетом.

На самом деле, как я выяснил, если заглянуть достаточно далеко в прошлое, до того как знание и разум затмили веру, талисманы и амулеты – магические посредники – находились в аптечке любого уважающего себя врача. Существуют документальные подтверждения того, что эти предметы, которые якобы обладают магической силой, использовались, по крайней мере, уже в Средневековье и являлись дополнением (но не заменой) хирургии.

Талисманы используются в медицине и по сей день. Доктор Уильям Бартоломе, педиатр и специалист по биоэтике в Медицинском центре Университета Канзаса, много писал о своей борьбе с раком пищевода с метазстазами и своей коллекции из сорока лягушек. «Его лягушки были тотемами или талисманами, и он верил, что они приносили ему удачу», – призналась Марта Монтелло, его подруга и преподаватель Центра биоэтики в Гарвардской медицинской школе. Монтелло также отметила, что ее друг прожил после постановки диагноза еще «пять восхитительных лет» – намного дольше, чем предрекали ему врачи. Вот та магия, в которую я верю.

Неужели я похож на чокнутого? Я так не думаю. Но с другой стороны, ни один на него не похож.

Тед Капчук, врач из Гарварда, несколько лет назад рассказал корреспонденту журнала «New Yorker», что он всегда «знал, что внушение, ритуал и вера являются важной частью медицины. И эта идея приводит всех ученых в ужас».

Капчук руководит Гарвардской программой исследований плацебо и терапевтических встреч, цель которой – изучить способность разума влиять на результаты лечения. В том же интервью он отметил, что медицине на протяжении веков известно, что некоторые люди реагируют на силу внушения, но причины и механизм этого остаются неизученными.

О своем пребывании в Гарварде Капчук написал мне по электронной почте: «Я не кривил душой». Он прислал мне список из более чем дюжины исследований, которыми он руководил, либо в которых просто участвовал, подтверждающих, что плацебо, ритуалы, убежденность и талисманы оказывают влияние, хотя и гораздо более скромное, чем хирургия и лекарства.

Когда вы боретесь за свою жизнь, нужно использовать все средства, которые есть.

Спустя пять лет после постановки диагноза мой онколог сказал мне, что я здоров. Я знаю, что своим выздоровлением я обязан науке и хорошо обученным докторам. Но я также думаю, что надежда, воплощенная в кролике, повлияла на мое самочувствие: уменьшила тревожность, успокоила сердце, улучшила сон – и все это в совокупности сделало так, что хороших дней в итоге стало больше, чем плохих.

Могу ли я это доказать? Нет. Значит ли это, что эта точка зрения ложна? Нет. Как сказал Капчук в интервью: «Нам нужно перестать притворяться, что все дело в молекулярной биологии. Серьезные заболевания связаны с эстетикой, искусством и моральными вопросами, которые пациент обсуждает с лечащим врачом».

Иначе говоря, по счастливой случайности или по волшебству. Перефразируя слова К. С. Льюиса, хочу сказать, что, надеюсь, я никогда не стану слишком стар для сказок.

Часть II
Глупости, которые я не натворю завтра

Внутри мы всегда одного возраста.

Гертруда Стайн

Я не буду винить собаку в моих собственных «протечках»

Мой отец никогда не согласился бы обсудить свои проблемы, связанные с мочевым пузырем, даже когда это стало очевидно для нас всех. Я знаю, что капли и брызги – не самая веселая тема для обсуждения, но я обещаю, что не стану прятаться, когда эта проблема меня настигнет (как и все остальные изменения в моем теле), и воспользуюсь тем, что сможет упросить мою жизнь. Я буду носить эти чертовы Depend[68]68
  Американская марка впитывающего нижнего белья (прим. переводчика).


[Закрыть].

Однажды вечером я написал своей сестре о Зои, своем на тот момент шестнадцатилетнем джек-рассел-терьере: «Я даю своей собаке успокоительное из-за деменции».

Джули ответила: «Это хорошо. И оно ей помогает по ночам?»

Отвечаю: «В основном да. Но это не мешает ей писаться под себя. Так что я тоже принимаю эти таблетки».

Джули в ответ спрашивает: «Для того чтобы пописать или чтобы поспать? Ха-ха!»

Действительно, ха-ха! Сортирный юмор – приходится его любить (или, по крайней мере, время от времени смиряться с ним в виде шуток от некоторых людей), даже если вам не нравится его суть. Моя семья может шутить почти обо всем вокруг, и пошлые шутки занимают в истории юмора нашей семьи большую нишу. И даже когда мы с братьями и сестрами вступили в свои золотые годы, возраст нисколько не ослабил нашей любви к хорошей шутке. По крайней мере, пока что.

Надеюсь, это не изменится, когда мы станем целевой аудиторией рекламы подгузников для взрослых. Реклама в вечерних новостях рассчитана в основном на бумеров, ведь именно они, по большей части, смотрят новости вечером. Благодаря ей мы теперь знаем столько способов решить проблему протечек и чрезмерно активного мочевого пузыря без упоминания страшного слова «недержание».

«Разработанный специально для вашего тела и вашей жизни, с улучшенной сердцевиной для лучшей защиты и комфорта. Теперь вы можете ходить с гордо поднятой головой и не беспокоиться о конфузах. Если чихание или смех провоцируют протечки, “Always Discreet Moderate Pads” защитят вас» или «Оставайтесь свежими и уверенными в себе с помощью прокладок и вкладышей “Poise”. Они разработаны специально для случаев Мелких Протечек Мочевого Пузыря (МПМП). Каждая третья женщина, страдающая МПМП, выбирает именно их».

Первый урок о недержании я получил от своей первой собаки, кокер-спаниеля по кличке Билли. В последние годы жизни собака страдала «небольшой моросью», как назвала такие утечки в одной рекламе Вупи Голдберг.

Неконтролируемое мочеиспускание и разведение луж началось у Билли примерно в двенадцать лет. Поначалу, обнаружив очередное мокрое пятно на ковре или, что ее хуже, на одеяле, я ругал ее: «Плохая девочка! Плохая девочка!» Я кричал, а она убегала в какое-нибудь укрытие, спрятав хвост между задними лапами. От досады я разбросал по всему дому впитывающие пеленки, возмущаясь тем, что старая дворняжка грязнит и пачкает полы (и прочие предметы). Так продолжалось, пока я не узнал, что мой четвероногий друг страдал обычным заболеванием: возрастное недержание мочи. Как можно стыдить кого-то, пусть даже собаку, за то, что она не может контролировать?

Ветеринар порекомендовал «Proin», это лекарство очень эффективно справляется с собачьим энурезом, но имеет такие побочные эффекты, как судороги и инсульт. Я не хотел так сильно рисковать и потому отказался. И с тех пор каждое мое утро начиналось с чашки кофе и поисков ее ночных аварий. Как же часто я находил лужи своими ногами!

К счастью, для людей созданы лекарства от недержания с гораздо меньшим количеством побочных эффектов. Как бы я хотел знать об этих лекарствах, когда у моего отца начала периодически происходить «изморось». Еще я бы очень хотел, чтобы он знал, что он был одним из тридцати семи миллионов пожилых американцев (а это значит, каждый пятый человек старше сорока), страдающих от недержания. Полагаю, отчасти это имело бы для него значение. В конце концов, кто из нас не считает себя уникальным, когда дело доходит до какого-либо беспокойства? Я-то знаю, что мой отец считал себя единственным.

У меня в памяти отложилась эта картинка: отец сидит в шезлонге и читает, а собака свернулась калачиком у него на коленях. Вскоре собака начинает храпеть, а вслед за ней и мой отец. Нам всегда нравилось наблюдать за этой парочкой. Но с возрастом на папиных штанах начало появляться предательское мокрое пятно после того, как Билли спрыгивала с его колен. Он всякий раз пенял на Билли, но мы не были в этом так уверены.

Мы пытались шутить об этом с отцом, ведь, в конце концов, юмор – лучшее лекарство, но он не поддерживал наших шуток (не мог или не хотел). Теперь-то я понимаю, что нет ничего смешного в подобной оплошности. Это ведь не то же самое, что забыть снять бирку на новой спортивной куртке или оставить незастегнутой ширинку. Я сожалею, что не проявил больше сочувствия к состоянию своего отца, и думаю, что все мои шутки отражали скорее мое собственное беспокойство и страх. «Каков отец, таков и сын» – эту пословицу я неоднократно слышал в своей жизни и очень надеялся, что она не про этот случай.

Со временем состояние Билли ухудшилось, случались дни, когда она просыпалась в луже собственной мочи. Я никогда не видел, чтобы собака стыдилась, но в такие моменты она встречала меня, униженно опустив голову и хвост. Тогда я аккуратно поднимал ее с постели и относил в ванну купаться. Больше никаких «плохих девочек». Вместо этого я кормил ее лакомствами и решил, что отныне ее недержание – это новая норма нашего дома.

Отец тоже начал мочиться в постель со все возрастающей регулярностью. Простыни приходилось снимать и стирать ежедневно. И все равно он отказывался надевать подгузник для взрослых. Признаюсь, я тогда больше расстраивался, чем сочувствовал ему. Мне хотелось кричать ему: «Надень этот чертов подгузник! Не вынуждай нас менять постель каждое утро». Но мы просто занимались бесконечным перетягиванием каната, без победителей, с одними только проигравшими.

Когда этот недуг настиг мою мать, я добился лучших результатов. Нет, я не смог изменить ее поведение, но смог исправить свою реакцию. Однажды она встала с кровати, подошла к комоду и выдвинула нижний ящик, словно это было сиденье от унитаза. Я не стал останавливать ее, но, при этом, не разозлился и не вскрикнул: «Ма-а-ам!» Вместо этого я придержал ее, не дав упасть.

Сиделка тут же отвела маму в ванную комнату, где она смогла привести себя в порядок, пока я выбрасывал одежду в корзину с грязным бельем и протирал комод. Одетая в свежую ночную рубашку, мама вернулась в постель и сладко заснула, окруженная не стыдом, а любовью. Надеюсь, что близкие мне люди смогут проявить такое же сострадание, если (или когда) у меня начнется недержание. И я молюсь, чтобы по крайней мере в этом отношении сын не оказался похож на отца, потому что я все же собираюсь в этом случае использовать подгузники для взрослых.

Я перестану водить машину, если почувствую, что, находясь за рулем, стал угрозой для окружающих

Мы с братьями и сестрами годами боролись с маминой привычкой водить машину. Когда мы почувствовали, что она стала реальной угрозой, мы сдали ее властям. Я никогда не стану вынуждать любящих меня людей делать такое со мной.

Вот уже долгие годы я выслушиваю истории своих друзей об их стареющих родителях и их приключениях за рулем. «Все начинается с загадочных вмятин на заднем бампере», – рассказала мне одна знакомая. «Должно быть, кто-то въехал в машину, пока она была на стоянке», – процитировала она оправдание отца.

Но вскоре все перерастает в аварии и увечья.

«Брат забрал у матери ключи после того, как она разбила свою Camry на парковке: просто не смогла убрать ногу с педали газа».

«Отец проехался так близко к припаркованным машинам, что оторвал несколько боковых зеркал, но остановиться он отказался и вовсе отрицал свою причастность. Сестра тогда была у нас в гостях (она живет в другом штате), и она заставила его объехать квартал и вернуться назад, чтобы посмотреть на нанесенный ущерб».

Частенько это заканчивается так:

«Несколько лет назад произошла авария: пожилой водитель проехал на красный свет, сбил насмерть слепого на пешеходном переходе, затем врезался в телефонный столб и погиб сам. Этот кошмар может случиться с каждым, кто будет слишком горд, чтобы расстаться со своими ключами от машины».

Затем очередь дошла до нашей семьи.

На свое восьмидесятилетие мама подарила себе красный спортивный Lexus, который разгонялся с нуля до 60 миль в час[69]69
  Примерно 100 км/ч (прим. переводчика).


[Закрыть] за 6,9 секунд. К тому моменту ее стиль вождения вот уже несколько лет являлся предметом волнений среди всех членов нашей семьи. Но она любила быстроходные автомобили и не собиралась отказывать себе в этом блестящем скоростном подарке ко дню рождения.

Только представьте себе: пожилая дама со сколиозом, ростом чуть меньше пяти футов и двух дюймов[70]70
  Примерно 157 сантиметров (прим. переводчика).


[Закрыть]. Она едва видела поверх руля своего нового, дорогого, лихого скакуна, но боже, как ей нравилось вдавливать педаль газа в пол.

Однако спустя несколько месяцев я заметил две, затем три, а потом четыре вмятины на машине. «Что случилось, мам?» – небрежно спрашивал я, стараясь скрыть осуждение в голосе. «Не знаю», – уклончиво отвечала она, хотя мы оба понимали, что она что-то недоговаривает. Однажды мой брат ехал вместе с ней на переднем сиденье, в какой-то момент ему пришлось схватить руль и резко вывернуть его вправо, чтобы избежать лобового столкновения. Я тоже стал свидетелем нескольких наводящих ужас случаев, когда она чуть не въезжала в велосипедистов и людей на пробежке.

По крайней мере, мы знали, что не только мы переживаем за своих родителей и их стиль вождения. Друг семьи как-то поделился своей историей:

«Склочная восьмидесятивосьмилетняя бабушка моего партнера из Флориды время от времени неспешно ездила на своей древней машине в магазин по четырехполосному шоссе. Когда пришло время менять водительские права, она не справилась с тестом на зрение. Офицер сказал ей, что не сможет выдать ей новое удостоверение, она швырнула в него ключи, крикнув: «Забирай эту чертову штуку, только как, черт побери, мне теперь добраться домой?» Три недели спустя она мирно упокоилась в своем кресле, и мне всегда казалось, что на это повлияла утрата независимости передвижения».

Я полностью осознавал, как много автомобиль значил для мамы: в буквальном смысле и в качестве олицетворения ее независимости. Он ведь был ее средством передвижения в магазин, парикмахерскую и на общественную игру в бридж. Более того, ей очень нравилось быть дамой с ярко-красными ногтями на красном блестящем Lexus.

В моей голове так и крутились Beach Boys, поющие о том, как она будет веселиться, пока ее папаша не заберет у нее T-bird [71]71
  Отсылка к тексту песни американской рок-группы Beach Boys «Fun fun fun» (прим. переводчика).


[Закрыть].

Хотя в ее случае в роли папаши выступил ее сын, а в роли Thunderbird[72]72
  Американский люксовый автомобиль Ford Thunderbird (прим. переводчика).


[Закрыть] – Lexus.

После каждой новой вмятины мы пытались воззвать к голосу разума: «Давай лучше вызовем такси или Uber?» Иногда мы просили Шейлу, ее сиделку, возить ее по делам. Но когда мы предложили ей крайний вариант – отдать нам ключи, – мама наотрез отказалась.

Через полгода после покупки Lexus мама вдруг объявилась дома на другой, меньшей по размеру и менее навороченной модели (конечно, вновь красного цвета). Нам она лучезарно объявила, что у первой машины были какие-то «конструктивные недостатки». Звонок дилеру подтвердил, что никаких недостатков в автомобиле не было, по его словам, в новой машине было меньше наворотов, прибамбасов и отвлекающих факторов.

Мама была взволнована. «На этой машине мне будет проще водить», – объявила нам она. Мы все на это очень надеялись, но ее энтузиазм нам не передался.

После нескольких новых вмятин мама убедила себя, что проблема – в ее глазах. Ей сделали операцию по удалению катаракты. Она действительно стала лучше видеть, но лучше водить, увы, нет.

В конце концов, мы решили действовать. Мы собрались все вместе на долгий разговор и умоляли ее перестать садиться за руль. Она внимательно слушала, заглядывая в глаза каждому говорившему. Когда мы закончили, она на мгновение замолчала, а затем резко проговорила: «Большое вам спасибо за вашу заботу. Можете идти к черту».

Тогда моя сестра, работающая юристом, увеличила автомобильную страховку нашим родителям. Мы часто общались, переживая за то, что вмятины на крыльях маминой машины неизбежно должны привести к более серьезным авариям. Как жить дальше, если вдруг она кого-нибудь покалечит (или вовсе собьет насмерть)? Как нам предотвратить эту смертельную угрозу на дороге?

Я знал пожилых людей, которые действовали в этом плане более ответственно. Один мой знакомый написал мне:

«За шестьдесят семь лет водительского стажа я не попал ни в одну аварию по своей вине. И вдруг я врезался в телефонный столб (на скорости 1 миля в час[73]73
  Примерно 2 км/ч (прим. переводчика).


[Закрыть]), а на следующий день заехал на тротуар. В тот день я в последний раз в жизни садился за руль, ведь я понимал, что в следующий раз могу прикончить себя или кого-нибудь другого. Теперь мне приходится полагаться на других, время от времени испытывать каютную лихорадку из-за постоянного сидения дома и расстраиваться от собственной малоподвижности. Все это минусы. Но с другой стороны, многие друзья последовали моему примеру, чем повысили безопасность на дорогах и сохранили спокойствие в семье. Пожилые, задумайтесь».

Наконец, однажды случилось страшное: мама выезжала задом на своем Lexus с подъездной дорожки и въехала прямо в машину соседа, припаркованную по всем правилам (она перестала пользоваться зеркалами и не могла достаточно повернуть голову, чтобы посмотреть назад). Она отказалась отвечать за нанесенный ущерб и, более того, обвинила соседа в том, что он припарковал машину у нее на пути. Мы ужаснулись тому, с какой легкостью она оправдывает собственное поведение (мы оплатили соседу весь ущерб, не поставив ее в известность).

Поскольку риск возрос, мы начали серьезно задумываться о том, чтобы забрать у нее ключи. Но мы боялись, что мама просто вызовет такси и поедет в автосалон, а оттуда вернется с новым комплектом ключей – или новым автомобилем. Мы немного разузнали и обнаружили, что в штате Нью-Йорк, где жили мои родители, любой желающий может подать анонимный «запрос на проверку водителя». Для запроса нужно было заполнить некоторую основную информацию, а также вписать ответ на вопрос: «Почему вы просите проверить этого водителя?»

Мы долго спорили о том, стоит ли подавать заявление, ведь такая проверка почти наверняка лишит ее водительских прав. Мы все понимали, что она будет чувствовать себя подавленной, преданной и оскорбленной. Как бы я себя чувствовал, если бы оказался на ее месте и кто-то сделал такое со мной? Для начала, я бы пришел в ярость.

Но с другой стороны, как бы я себя чувствовал, если бы кого-то из моих близких сбил пожилой водитель, чьи дети так же спорили об этом, но ничего не предпринимали? Что, если мама ранит или убьет кого-нибудь? Общими усилиями мы пришли к выводу, что пришло время сдать ее полиции.

Поскольку я был старшим ребенком, мы решили, что я составлю и отправлю в транспортную инспекцию бланк заявления. Брат и сестра подписались о своем «согласии с необходимостью проверки водителя». Мы договорились не раскрывать нашу роль во всем этом безобразии – по крайней мере, пока мама была жива.

Через несколько месяцев мама наконец получила письмо из транспортной инспекции, в котором сообщалось, что на нее донесли. Ее обязали в течение месяца пройти экзамены по теории и практике. Она была вне себя. До самой своей смерти она была убеждена, что ее сдал сосед – тот самый, в чью машину она въехала. Ее возмущение скрылось за маской позора (она-то считала себя отличным водителем) и страха (она не могла вынести мысль о том, что может потерять свою независимость). Как раз в это время врачи обнаружили у нее рак легких и назначили операцию. Эта новость стала для нее лучом надежды, ведь болезнь давала ей месячную отсрочку для сдачи экзаменов.

Мама всегда была непреклонна, поэтому в процессе восстановления после операции она записалась в местную автошколу. Она знала, как высоки ставки. В письме из транспортной инспекции ясно и четко говорилось, что если она не явится или не сдаст экзамены, то у нее отберут права. «Я всю жизнь за рулем, – объясняла она мне. – Я сама пойму, когда должна остановиться».

В назначенный день мамина сиделка отвезла ее в транспортную инспекцию. Она смогла сдать письменный экзамен, но практика ей не далась. Вечером мы поговорили, она была крайне подавлена и очень зла на экзаменатора: по ее словам, он был груб и высокомерен. Неделю спустя результаты ее практического экзамена прислали по почте. В письме инспектор отчитывал маму за неспособность здраво рассуждать, невнимательность к движению на дороге, выезд за пределы своей полосы, препятствие транспортному потоку, неспособность быстро ускориться или затормозить, неумение управлять рулем и многое другое. В конце он приписал: «Чрезвычайно опасный водитель! Резко поворачивает на встречную полосу дороги! Поздно тормозит. Не обращает никакого внимания на то, что происходит позади автомобиля. Совершенно не ориентируется на дороге. ЭКЗАМЕН ПРОВАЛЕН».

Как мама и говорила, все комментарии инспектора были грубыми и высокомерными. А еще они крайне точно описывали ее стиль вождения. Мамины права отозвали, вместо них ей выдали ID-карту штата Нью-Йорк без водительского удостоверения в ее составе.

Вот так мы с братом и сестрой выполнили свою миссию. Теперь по делам возили ее мы, санитарка или соседи. Однако было очевидно, что ее возможность перемещаться стала все меньше и меньше, сокращаясь с каждой неделей, в то время как болезнь и старость брали свое. Я продолжал сомневаться в том, правильно ли мы (и я, в первую очередь) поступили. Но у меня не было ни малейшего сожаления о результатах.

После маминой смерти я нашел среди ее бумаг папку со всей перепиской, которую она вела со штатом по поводу своих водительских прав. Она словно подготовила их для меня: послание в бутылке ко дню, который однажды должен наступить. Я держу эти бумаги у себя, ведь когда-нибудь неизбежно настанет время распрощаться с ключами от автомобиля. Буду ли я достаточно самосознателен, чтобы сделать это добровольно? Очень на это надеюсь. Недавно я выезжал с подъездной дорожки задним ходом и чуть не въехал в припаркованную через дорогу машину соседа. Я очень спешил и не посмотрел в зеркала. Я успел затормозить и был крайне счастлив, что меня никто не видел. Но в тот момент я почувствовал, какие эмоции, должно быть, переживала моя мать, когда оказывалась на волосок от аварии. И я прекрасно знаю, что это путь в один конец.