Текст книги "Глупости, которые я не натворю, когда состарюсь"

Я не стану обременять свою семью вынужденной заботой обо мне

О том, чтобы встретить старость в своем доме, мечтают многие из нас, но для наших родных это может обернуться настоящим кошмаром. Я планирую принять меры, чтобы организовать профессиональный уход для себя, а не пускать все на самотек в надежде, что проблемы рассосутся сами собой.

Как только родителям стала доступна программа «Медикэр»[86]86
  Национальная программа медицинского страхования в США для лиц от 65 лет и старше (прим. переводчика).


[Закрыть], мы с братом и сестрой старались убедить их в необходимости позаботиться о своем будущем. В то время они еще были здоровы, но мы уже тогда с беспокойством присматривались к их дому: длинные лестницы, узкие дверные проемы, неровные полы. Притом что ближе всех к ним жила моя сестра – примерно в сотне миль[87]87
  Примерно 160 километров (прим. переводчика).


[Закрыть], – мы все осознавали, что впереди нас ждет настоящий кошмар.

Что, если вдруг один или сразу оба из них не смогут о себе позаботиться или серьезно заболеют? Или один умрет, оставив второго в одиночестве? Мой брат Джей нашел несколько обществ постоянного ухода (в которых обитатели живут независимо до тех пор, пока им не понадобится помощь или квалифицированный сестринский уход) недалеко от своего дома в Уэстпорте, штат Коннектикут. Одно из них выглядело крайне перспективным, хотя и было очень дорогим. На сайте было красиво расписано, какие на их территории «очаровательные бутики» и «высококлассные площадки для гольфа», а также самые качественные услуги по уходу за домашними животными.

Джей поехал осмотреть общество вместе с родителями и обнаружил, что оно оправдывает многие наши ожидания. Он рассказал нам с сестрой, что каждый жилой блок, вне зависимости от размера, оборудован отдельной террасой или внутренним двориком, также везде есть большие спальни и жилые зоны и многое-многое другое. В местном ресторане «изысканной кухни» на пробный ужин им подали аранчини с тигровыми креветками, в качестве основного блюда – говяжью вырезку либо чилийского морского окуня с тамариндом в саке на выбор, а на десерт – флан Калуа и ежевичный компот. Для моих родителей, привыкших к картошке с мясом, все это было непривычно.

«Я ненавижу рыбу», – сказала мама, намекая, что ей совсем не понравилась идея переезда.

Отец тоже внес свои пять копеек: «Никогда. Мы будем встречать старость в своем собственном доме». На этом разговор был окончен, хотя родители продолжали убеждать нас, что они совсем не хотят становиться для нас обузой.

Со временем выяснилось, что все же мы с братом и сестрой гораздо реалистичнее смотрели на вещи. Папа и вправду стал недееспособным, у мамы обнаружили рак легких – и они стали обузой. Щедрое страхование долгосрочного ухода (LTC)[88]88
  Страховка, обеспечивающая уход и медицинское обслуживание на дому для людей от 65 лет, а также людей с хроническими заболеваниями или инвалидностью, которые требуют постоянного наблюдения (прим. переводчика).


[Закрыть] включало в себя большую часть требовавшихся им услуг, но, как мы и предсказывали, условия их жизни стали настоящим кошмаром. Как-то сильная метель занесла подходы к дому и нарушила энергоснабжение – тогда я впервые услышал в голосе отца нотки настоящего страха, он позвонил в местную полицию: «Мне восемьдесят лет. Вы должны расчистить дорогу к нашему дому, на случай если нам понадобится вызвать скорую».

В последние годы их жизни (проведенные ими все еще в собственном доме) нам с братом и сестрой пришлось поочередно распоряжаться их финансами, нанимать и увольнять сиделок, вызывать экстренную службу, когда это было необходимо (и отменять вызовы, когда необходимости не было) и справляться с кризисами, ставшими обычным делом. Мы дежурили по очереди, в том числе передавая друг другу обязанность принимать срочные звонки от них в разгар ночи. Эта необходимость заботиться о пожилых родителях изматывала во всех смыслах, хотя мы продолжали слышать от них: «Мы не хотим становиться обузой».

После смерти родителей, когда мне исполнилось шестьдесят, я принял для себя решение, что сделаю все иначе. По данным AARP на сегодняшний день, люди шестидесяти пяти лет проживут еще около двадцати лет. Семидесяти процентам из них понадобится уход в той или иной степени. Мне нужен был план – точнее сказать, мне нужно было пересмотреть уже имевшийся план, поскольку до того момента я был уверен, что мой партнер будет его довольно большой частью. Но мы развелись. И у меня не было никаких гарантий того, что я успею найти нового партнера. А поскольку детей у меня не было, мне пришлось разработать план старения только для себя одного.

Мои сверстники как раз приближались (а некоторые уже перевалили) за возрастной рубеж программы «Медикэр», так что я стал расспрашивать их, что они думают о жизни в старости. Бывший коллега по работе сказал мне: «Нет, Стивен. Нет и еще раз нет. Никакой старости». Друг из старшей школы попал в яблочко: «Зови меня Питер Пэн. Я не собираюсь взрослеть и уж тем более не планирую стареть». Я сочувствовал им обоим.

А затем я поговорил с жившим по соседству другом, которого считал для себя образцом для подражания. «Я собираюсь внести залог в общество постоянного ухода через три года, когда мне исполнится пятьдесят пять, а переехать туда планирую в семьдесят, – рассказывал мне Пьер Карло, которому на тот момент было пятьдесят два. – У обществ, в которые я хочу попасть, очень длинный лист ожидания, так что я хочу, чтобы мое имя попало туда как можно раньше, – он тоже познал проблемы старения родителей на собственном опыте. – Каждое четвертое июля мама начинала свои телефонные звонки со слов “Чем мы дорожим?”. И правильный ответ был: “Нашей независимостью”[89]89
  4 июля – День независимости США (прим. переводчика).


[Закрыть]. Я знаю, что она имела в виду, но считаю, что она сильно заблуждалась. Гордиться собственной зависимостью не менее прекрасно. И еще, думаю, это играет важную роль в том, чтобы обеспечить себе комфортное старение».

Остальные мои друзья (особенно те, кому уже исполнилось шестьдесят и семьдесят) впадают в ступор, когда приходит время принимать подобные решения. Когда я поднял тему старения в разговоре с соседкой, которой скоро будет восемьдесят, она просто скрестила руки и подняла их к лицу, намекая на то, что наш разговор окончен. Возможно, Пьеру Карло стоило бы поговорить с ней: «Особенность старения в том, что вы должны сами начать действовать, а не ждать обстоятельств, которые вынудят вас зашевелиться; не надо ждать того момента, когда у вас не останется выбора, потому что к этому времени вы уже окажетесь не в состоянии выдержать подобные пертурбации». А по поводу старения в своем доме в газете «New York Times» недавно вышла статья, и ее автор высказал вслух мысль, в которой мало кто осмеливается признаться: «Старение дома может быть комфортным для родителей, но оно превращается в настоящий кошмар для их детей, живущих за тысячи миль[90]90
  Примерно 1600 километров (прим. переводчика).


[Закрыть] от них».

Как и 90 процентов пожилых американцев, я раньше тоже надеялся «встретить старость у себя дома». Но все изменилось, когда я сам столкнулся с тяжестью, навалившейся на моих родителей (не говоря уже о том, каким беспокойством это было для меня, брата и сестры). Помимо прочего, это еще и дорого: по данным исследовательской компании «LifePlans», к шестидесяти годам страховые взносы за полисы долгосрочного ухода оставляют около 2700 долларов США в год. Это совсем недешево. Кроме того, если вы пропустите платеж, все предыдущие взносы сгорят.

Чем старше человек, тем больше размер страхового взноса, а если вы еще и заболеете, вам вовсе могут отказать в возмещении. В случае с программой «Медикэр» можете забыть об этом: она не покрывает расходы на пансионаты, дома престарелых или уход на дому.

Мне повезло, что в районе, где я живу, есть много вариантов: общества постоянного ухода, дома престарелых для тех, кто нуждается в дополнительной медицинской помощи, центры памяти для людей с деменцией и болезнью Альцгеймера, кохаузинг (отдельные жилые блоки с одной кухней на всех и прочими местами общего пользования).

Я спрашивал себя, что из этого могло бы подойти такому седовласому мужчине, как я.

И я припомнил, что вице-президент AARP во время интервью высказал одну любопытную идею: если перед вами стоит выбор, нужно смотреть на будущее глазами того, кем вы станете через десять или двадцать лет, а не того, кем являетесь сейчас.

Поверьте, мне совершенно не хотелось представлять себе это будущее. Но я прекрасно знаю, что такова природа отрицания.

Я начал поиски с того, что заказал себе экскурсию в ближайшем обществе постоянного ухода, где ожидание переезда может длиться до четырнадцати лет (в зависимости от типа размещения). Общество постоянного ухода – самый дорогой из всех вариантов: вступительные взносы могут составлять сотни тысяч долларов, а ежемесячный платеж – от 2000 до 4000 долларов. Так говорится на сайте myLifeSite[91]91
  Организация, предоставляющая информацию для пенсионеров в США (прим. переводчика).


[Закрыть] в разделе с целой кучей информации об этих обществах.

Перед экскурсией я заехал в гости к моей подруге Дебби Финн. Она бывшая учительница и живет вместе с мужем Артуром (врачом на пенсии) в коттедже с двумя спальнями. Они очень скучают по старому району и дому, в котором прожили тридцать лет, но Дебби, которой сейчас уже восемьдесят шесть, говорит, что они сделали правильный выбор.

«Стареть дома не очень удобно. Например, один из супругов болен, а второй должен возить его в больницу, – рассказывала мне за обедом Дебби, подтянутая, стильная и привлекательная. – Довольно сложно организовать надежную и систематичную приходящую помощь на дому. Теперь наши дети избавлены от всех хлопот о наших проблемах со здоровьем». Хотя я прекрасно знал, что их дети (все уже давно повзрослевшие) открыто выражали свою поддержку вне зависимости от того, какое решение приняли бы их родители.

Дебби повела меня на обед в местную столовую, которая оказалась светлой и просторной. На обед можно было выбрать что угодно: от креветок Скампи до пиццы и от огромных тарелок с салатом до бутербродов. Оглядевшись, я поймал себя на одной единственной мысли: «Боже, сколько же здесь стариков!» Количество людей в инвалидных колясках, а также людей с тростью, ходунками и роляторами было впечатляющим. Я сказал об этом Дебби, в ответ она нервно рассмеялась, а затем согласно кивнула. Когда я рассказывал об этом другой своей подруге, чья мать жила в другом обществе для пенсионеров, она не задумываясь ответила: «В столовых в подобных обществах нет никакого удовольствия. Не води туда никого».

«Вот такое будущее меня ждет», – подумал я.

Однако, не теряя надежды, я решил выдержать экскурсию и отправился осматривать остальные здания вместе с группой примерно из двадцати человек. Там были дочери с матерями, супружеские пары возраста около семидесяти лет и несколько человек чуть старше. Случайно в группе оказался бывший муж моей соседки, ему было немного больше восьмидесяти. Перед самым началом экскурсии он тихонько сказал мне: «Я лучше покончу с собой, чем останусь здесь». Он шутил. Я надеюсь.

Всей группой мы посетили несколько жилищ: от вилл до обычных апартаментов. Все были чистые и ухоженные. Некоторые имели большую площадь и открытую планировку, некоторые были маленькими, неуютными и вызывали клаустрофобию. И ни один из вариантов не был дешевым.

Мое беспокойство росло пропорционально уменьшению синдрома Питера Пэна. Я понимал: да, однажды и я стану одним из этих стариков. Сможет ли этот страх подтолкнуть меня к принятию какого-либо решения или, наоборот, вгонит в отрицание, которым руководствовались мои родители? Прежде чем экскурсия переместилась в санитарное учреждение (эвфемизм для тех, чья книга жизни подошла к заключительной главе), я сбежал не прощаясь.

Я продолжил поиски в области кохаузинга. Этот вариант был менее дорогим, но все еще недостаточно доступным. Сообщества совместного проживания – относительно новое явление для пожилых людей. Среди них встречаются частные квартиры и таунхаусы, состоящие из нескольких комнат и общих зон: кухня, столовая, прачечная и зоны для развлечения. Чарльз Дарретт (архитектор, придумавший это название; он также является соавтором Руководства по совместному проживанию для пожилых людей) объяснил, что причастность жителей к сообществу имеет основополагающее значение для совместного проживания. «Это отличный выбор для тех пожилых людей, кто мечтает жить достойно, независимо, безопасно, весело и в среде взаимной заботы», – так сказал мне человек, назвавший себя «счастливым жильцом».

«Среди жителей такого сообщества нет иерархии, – отметил Дарретт. – Такие жилые объекты спроектированы таким образом, чтобы стимулировать объединение и взаимодействие. Речь идет не только о независимости и присмотре – речь об исключительно важном эмоциональном благополучии всех и каждого». Во многих подобных сообществах жители выполняют большую часть повседневного ухода друг за другом при необходимости. Вне всяких сомнений, я смог бы сходить в магазин и приготовить ужин для соседа. Но, откровенно говоря, я не могу себе даже представить, как бы я смог поменять подгузник кому-либо из жильцов или (что еще хуже) позволить кому-либо поменять мой. Для этого нужен слишком высокий уровень доверия.

Теперь я понимаю, почему родители так и не смогли принять иного решения, хотя им посчастливилось иметь возможность оплатить практически любой вариант. Наша семья наблюдала, как моя двоюродная бабушка доживала свой век в доме престарелых, и я навсегда запомнил очередь из его обитателей в инвалидных колясках с опущенными головами и разинутыми ртами, выстроившуюся в темном коридоре. Когда лицезреешь то, что ждет тебя в старости, – это ужасает. Мне нравится дом, в котором я сейчас живу: спальня и ванная комната расположены на первом этаже, и это делает дом пригодным для того, чтобы состариться в его стенах. Но с учетом того, что у меня нет спутника жизни (по крайней мере, на текущий момент), мне нужен был план Б, так что я отправил первый взнос в общество постоянного ухода, и теперь я чувствую облегчение. Думаю, все три мои племянницы этому тоже порадуются.

Я не позволю ходункам испортить мой стиль (но я все равно буду ими пользоваться)

Я свято верю, что к тому моменту, когда мне понадобятся ходунки, мир моды и стиля успеет придать им более привлекательный вид. Когда этот день настанет, я надеюсь станцевать со своим ролятором стильный рок-н-ролл.

«Ходунки в качестве аксессуара испортят любой наряд, – так сказала мне подруга из старшей школы, когда ее «стильная» и «самовлюбленная» мама отказалась ими пользоваться, объявив, что они слишком уродливы. – Мы украсили их сливовой сетчатой сумкой, в которую она может класть New York Times, губную помаду и кошелек, привязали на ярко-зеленые резиновые стяжки». Но это не помогло. Ее мама все еще отказывалась использовать ходунки.

Ох уж эти жуткие ходунки с их малюсенькими колесиками: больше никакой независимости, бодрости и силы. Всем свои видом они кричат: «Дряхлый!». И словно этого недостаточно, они вдобавок, конечно же, жутко уродливы. Неудивительно, что так много стариков сопротивляются им. Это оскорбительно во многих смыслах.

Когда дело дошло до моего щеголя-отца с его стильными бакенбардами, которые он носил в 1960-х, и черными водолазками, которые он надевал в 1970-х, я долгое время был уверен, что он отказывался от ходунков по той причине, что они выдавали в нем старика. Откровенно говоря, я никогда не задумывался о том, насколько, должно быть, он ненавидел свой внешний облик с ними в качестве аксессуара. Порой внешность имеет очень большое значение.

Некоторые производители пытались улучшить их внешний вид, но не имели особого успеха. Одна моя знакомая воспитательница (назовем ее Мэри) с полной серьезностью предложила «сделать их симпатичными и очаровательными, чтобы она могла пользоваться ими с гордостью». Например, их можно украшать в соответствии с сезоном: разноцветные листья из шелка осенью, остролист и плющ в декабре, сердечки в феврале и четырехлистный клевер на День святого Патрика. Не уверен, что если украсить истинный символ старости в стиле игровой комнаты детского сада, то это сможет спасти чью-либо гордость.

Размышляя о том, как моя подруга пыталась приучить маму к ходункам, а мой отец упирался, я решил сделать поисковый запрос в Google: «Как украсить ходунки». Очевидно, я выбрал верное направление, поскольку поиск, на удивление, выдал мне четырнадцать миллионов результатов. Я не смог устоять и кликнул на видео в YouTube с неожиданным названием «Как украсить ходунки!». Это видео выпустила компания Shrinkins, торгующая яркой оберточной бумагой для ходунков. «Наносить термоусадочную пленку на ваш медицинский аппарат проще простого: оберните, зафиксируйте скотчем и просушите феном», – говорится в рекламе. Если кто-то заинтересовался, этой клейкой бумагой (возможно, вам понравится стильный принт под леопарда или зебру) можно обработать костыли, трости, капельницы, гипс и даже инвалидные кресла.

Мне такая идея показалась нелепой – словно накрасить помадой свинью. Если ходунки выглядят, как скамейка для ванны или стульчак для унитаза, они неизменно будут портить ваш вид. И разрушать психику.

Я счастлив, что многие новые и увлеченные дизайнеры (по большей части из Скандинавии) развивают облик ходунков и роляторов (четырехколесная версия ходунков с сиденьем) как функционально, так и эстетически. Например, компания «Let’s Fly». Их ходунки выглядят, словно дитя любви элегантного кресла середины века и высокотехнологичного складного самоката. Они даже взяли приз «За лучший дизайн» на одной из европейских промышленных выставок. «Let’s Fly» предлагает стильные аксессуары к своим ходункам, например, специальную сумочку. Так что вам не придется носить на ручке ходунков пластиковый пакет, развевающийся на ветру.

Так что, да: стиль имеет значение. Но когда я спорил с отцом, я обнаружил, что важно еще то, как говорить об этом. Еще до того, как начался этот спор, мы с братом и сестрой предложили ему купить трость. Он отказался. Дошло до того, что он начал показывать, что нашел в Google по поводу тростей: «Старики с палками и тростями, трости для инвалидов, уход за пожилыми людьми».

Заглянув ему через плечо, я заметил, что на Amazon многие называют трости «палками для ходьбы» (изящный прием). Ага! Палка для ходьбы вызывает в воображении образ английского джентльмена, прогуливающегося со спаниелем вокруг своего поместья, а не старика, ковыляющего с тростью по коридору дома престарелых.

Отец сразу же заказал себе эту деревянную «палку для ходьбы», ведь название пришлось ему по вкусу. Но он все равно был упрямым стариком, и в какую бы комнату он ни пошел, трость оставалась стоять, прислоненной к стене в его спальне.

Я решил попытаться его убедить (а возможно, и немного напугать) и однажды после обеда пришел на разговор к этому рациональному до мозга костей человеку. Я сказал ему, что использование трости поможет ему оставаться независимым, ведь с ней он сможет передвигаться без посторонней помощи. Я даже привел ему результаты исследования «Помогают ли трости и ходунки?», в котором был один однозначный ответ – ДА!

Исследование показало, что три четверти упавших респондентов «не пользовались своим медицинским приспособлением… хотя знали, что с его помощью могли бы предотвратить падение». Почему люди, которые понимают, что трость помогает, не используют ее? Я зачитал вслух для папы четыре основные причины: мне это не нужно; я забыл о том, что она у меня есть; из-за нее я чувствую себя старым; она всегда где-то далеко.

Папа быстро сменил тему (эти стратегию и реплики я сам позже начал использовать, когда мне задавали неудобные вопросы) и спросил, чем мы будем ужинать.

Я напомнил ему, что его собственная мать точно так же отказывалась от трости, хотя неоднократно падала. Ею двигали в равной степени жажда независимости и упрямство, потому в возрасте восьмидесяти четырех лет она все еще ездила в метро Нью-Йорка. Однажды от толчка она упала на спину в поезде на линии E – и в этом не было ничего удивительного (иронично, что эта ветка раньше называлась линия IND[92]92
  Independent – независимый (прим. переводчика).


[Закрыть]). Последний год своей жизни бабуля провела в больнице, пожертвовав всей своей независимостью – и все это произошло лишь потому, что она отказалась использовать трость. Она вернулась домой – и умерла всего лишь через два дня после выписки.

Увы, в моих генах очень много упрямства, и я клянусь не стать таким же, как мои предки. Честное слово.

Я не хочу пахнуть стариком

Не очень хорошо, когда ежедневный душ превращается в рутину или корзины с грязным бельем становятся слишком тяжелыми. Сегодня наука указывает нам, что есть еще кое-что, на что стоило бы обратить внимание, – химическое происхождение стариковского запаха.

«Если я больше не смогу о себе позаботиться, я обязательно обращусь за помощью, – клялась мне одна моя подруга в возрасте шестидесяти лет. – Я хочу, по крайней мере, быть чистой и хорошо пахнуть, чтобы люди могли спокойно сесть рядом со мной и взять меня за руку».

Я прекрасно ее понимаю. Я бы тоже хотел быть уверен, что никогда не запахну, как старик. Это не вымысел, этот запах изучался в научно-исследовательских лабораториях. «Пожилые люди действительно имеют свой особенный запах, он настолько узнаваем, что только по одному его присутствию можно понять, что рядом с вами старик», – писали в статье в журнале Times. Я до сих пор помню запах бабушки, хотя она умерла больше тридцати пяти лет назад. Независимо от того, принимала ли она душ (а она делала это далеко не каждый день, что не такая уж и редкость для людей ее возраста), от бабушки пахло сладковатой плесенью. Отчасти своим запахом она была обязана лосьону для тела Jergens Original Scent, известному своим «вишнево-миндальным ароматом». Но запах старческого тела угадывался безошибочно.

Запах человека меняется в зависимости от возраста. Младенцы пахнут свежестью (считается, что этот аромат очень нравится матерям и помогает укрепить связь с ребенком). Сравните его с запахом мальчиков в период полового созревания (подростковые гормоны становятся причиной неприятного запаха, который сигнализирует о повышении уровня фертильности и является своеобразным призывом к спариванию). Сознательно или нет, для людей запах является источником информации.

«Как и все остальные животные, люди могут получать сигналы от телесных запахов, которые позволяют нам определять биологический возраст, избегать больных особей, выбирать подходящего партнера и отличать родных от неродных», – так Йохан Лундстрем, нейробиолог из института Monell Chemical Senses Center, написал в пресс-релизе об исследовании, которое он провел. Группу молодых людей попросили дать оценку различным телесным запахам (без указания возраста источников). Лундстрем с удивлением обнаружил, что они не испытывали неприязни к запаху пожилых людей. Принято считать, что стариковский запах ассоциируется с чем-то неприятным, однако «вполне вероятно, что негативная оценка усиливается в том случае, если подопытный знает его источник». Ага! Значит, нам не нравится этот запах только в том случае, если мы знаем, что он исходит от пожилого человека.

В этом же отчете говорилось, что участники посчитали стариковский запах «более приятным» и «не таким сильным», чем, скажем так, вонь, исходящую от мальчиков-подростков. Еще бы.

Ход этого исследования крайне любопытен, хоть оно и проведено довольно грубо. Было отобрано чуть меньше пятидесяти человек (мужчины и женщины), их разделили на три группы по возрасту: молодые (20–30 лет), среднего возраста (45–55 лет) и старики (75–90 лет). Пять дней подряд испытуемые носили одну и ту же майку со специальными подкладками на подмышках, которые впитывали запах тела. В конце пятого дня подкладки собрали, разрезали на четыре части и каждую поместили в отдельную банку. Затем участников исследования просили открыть банку и по запаху определить возраст и пол человека (я бы сказал: «Фу!», – но суть не в этом). Запахи молодых людей и людей среднего возраста были настолько похожи, что едва поддавались разграничению. Мало того, их запахи оценивались довольно высоко по шкале «интенсивности» и «невкусности». А запахи стариков были оценены, как «менее интенсивные» и «менее неприятные», чем у их более молодых коллег. Теперь и вы об этом знаете.

На самом деле, есть научное объяснение тому факту, что пожилые люди обладают своим характерным телесным запахом, и это не имеет ничего общего с личной гигиеной, грязными простынями и полотенцами, медикаментами или диетой. Виновником является 2-ноненаль, химическое соединение с неприятным мускусным и травянистым запахом. Он выделяется только у людей старше сорока лет, и с возрастом его уровень растет. Очевидно, липиды, содержащиеся в клетках кожи, начинают окисляться сильнее, когда мы стареем. И чем выше уровень окисления липидов в нашей коже, тем больше 2-ноненаля мы вырабатываем.

Бинго!

Эта особенность, конечно же, не обязательно является чем-то плохим. Можно ли утверждать, что это наше предвзятое отношение заставляет нас не любить запах 2-ноненаля? Не так давно в газете «New York Times» опубликовали статью от первого лица о семейной паре пятидесяти лет, которая сдала свой дом супругам более старшего возраста. По словам несчастного автора, после выезда жильцы оставили в доме «характерный запах». Дом выглядел безупречно чистым, однако автор статьи настойчиво «протирала столешницы и мыла полы» в надежде искоренить этот аромат. Но сколько бы она ни убиралась, все же вынуждена была признать: «Запах никуда не уходил. Он не был отвратительным, но был очень странным и уж слишком человечным».

Читатели забросали «Times» возмущенными письмами с вопросами, не планирует ли журнал «публиковать статьи о специфическом запахе чернокожих, латиноамериканцев, толстяков или геев. Конечно же, нет. Делить людей по категориям – просто ханжество». Еще одно свидетельство того, почему эйджизм, возможно, является последней приемлемой формой дискриминации.

Можно обратиться к компаниям, производящим средства для ухода за кожей, с общим оборотом в 135 миллиардов долларов США – пусть найдут решение проблемы плохо пахнущих стариков. А заодно сделают отношение к пожилым еще более предвзятым. Косметическая компания «Shiseido Group» разработала продукт для нейтрализации запаха 2-ноненаля («совсем не приятного», по словам компании). «Shiseido» даже приписывает себе лавры создания нового термина – «запах старения», который они назвали «вторым по счету среди самых неприятных запахов (после запаха изо рта)». Получилось довольно скверно.

Косметическое средство «Harmonage Fragrance» содержит экстракт хурмы и, по утверждению производителя, может нейтрализовать «запах старения». До недавнего времени его продавали во многих супермаркетах в виде дезодоранта (в форме спрея, шарикового антиперспиранта, стика или салфеток). Была выпущена не только женская, но также и мужская версия. «Mirai Clinical» – еще одна японская косметическая компания. Чтобы не отставать, они выпустили мыло с экстрактом хурмы. Производитель обещает избавить не только от старческого запаха, но и от «неприятного запаха из влагалища и от ног».

Откровенно говоря, думаю, что я не стану зацикливаться на этом «освежителе воздуха для бабушек» и поберегу свои деньги. Я продолжу чистить и отбеливать зубы. Буду бриться до самого последнего дня своей жизни. Регулярно буду пользоваться мылом и водой. И, возможно, даже куплю себе лосьон «Jergens Original» с вишнево-миндальным ароматом: я бы хотел пахнуть, как моя бабушка. И готов поспорить, что найдутся люди, которые будут готовы взять меня за руку, даже если я буду источать такой аромат.