Текст книги "Когда жизнь останавливается: травма, привязанность и семейная расстановка. Источник любви: теория и практика «семейных расстановок»"

Иногда чрезмерное чувство стыда может указывать нам на то, что в прошлом человеку пришлось пережить насилие, дефицит внимания или еще какую-нибудь раннюю травму. Дети часто начинают винить именно себя, а не родителей, чтобы защитить связь с ними. Для исцеления от стыда важно проработать отношения с родителями, а также научиться видеть их именно такими, какие они есть, не идеализируя и не демонизируя их. Эту тему мы обсудим подробнее в пятой главе.

Стыд так или иначе берет начало в том периоде детства человека, когда его базовые потребности не удовлетворялись должным образом. Следовательно, в качестве первого шага к исцелению нужно переосмыслить эти потребности и принять то, что они абсолютно естественны, что нужно проявить сочувствие и к себе, и к тому ребенку, которым мы когда-то были. Необходимо дать себе все то, что ваши родители не могли дать вам тогда. После нужно определить, какие убеждения способствуют пробуждению чувства стыда, и разобраться, насколько они правдивы. Ложные воззрения и установки, за которые мы продолжаем цепляться, не дают нам полноценно ощутить, в чем мы сейчас на самом деле нуждаемся.

Ребенок, которому стыдно, боится потерять любовь родительской фигуры и связь с ней из-за того, что он сделал что-то не так. Он становится гиперчувствительным к любым ошибкам и в результате не позволяет себе реагировать на свои исследовательские импульсы, часто замыкается в себе, надеясь избежать конфликта. Соответственно, чтобы излечить стыд, важно научиться распознавать собственные импульсы и потребности даже когда мы не имеем возможности их удовлетворить. Нужно развить в себе здоровое восприятие своих и чужих границ.

Стыд часто способствует «заморозке» нашей жизненной энергии, поэтому, когда мы медленно «оттаиваем», нас могут охватывать сильные эмоции, и надо быть готовыми к тому, чтобы с ними справиться. Могут обнаружиться чувства, которые мы подавили в детстве, например, уступчивость и беспомощность, ярость и протест, страх потерять любовь родителей. Позволяя себе эти чувства, особенно подавленную ярость, мы приобретаем достаточное количество энергии, чтобы выйти из цикла стыда и найти то, что по-настоящему приносит нам радость.

Даже на физиологическом уровне стыд и противоположные ему радость, уверенность или гордость выражаются в совершенно разных позах тела, поэтому невозможно одновременно испытывать и стыд, и радость вкупе с уверенностью или гордостью. Когда под стыдом и беспомощностью мы обнаруживаем здоровую агрессию, внутри нас активируется жизненная сила, которая способна мгновенно изменить нашу осанку, вытолкнуть нас из цикла стыда и соединить с радостными эмоциями. После этого станет гораздо проще выявить старые воззрения и установки, заставлявшие нас испытывать стыд. Радость – вот лучшее снадобье от него.

Иногда злость или ненависть могут компенсировать чувство стыда или помогать его избежать. Например, человек может демонстрировать ложную гордость или самоуверенность, может стыдить других. Вместо того чтобы испытывать осуждение на себе, человек начинает осуждать других. В подобных случаях важно разоблачить именно изначальный стыд, который провоцирует такое поведение – только после этого получится обнаружить в себе более искренние чувства.

Процесс работы со стыдом может быть весьма трудоемким. Простое осознание наличия этого чувства может вызвать в человеке еще большее чувство, что способно вылиться в негативный цикл, где чувство стыда дополнительно подпитывается тем, что человеку стыдно от того, что он испытывает стыд! Он может заметить, что краснеет, и устыдиться еще сильнее. Поэтому для терапевта будет не очень мудро затронуть тему стыда клиента или, того хуже, вскользь заметить, что тому не стоит испытывать стыд. Гораздо продуктивнее будет поискать с ним затаенный гнев или то, что вызывает у него гордость за себя.

Медитативная осознанность помогает ослабить связь со стыдом: вместо слияния с этим чувством человек учится распознавать его, двигаться ему навстречу и выходить из него. Как и все остальные эмоции, стыд ограничен временем.

Чтобы преодолеть токсичную вину, для начала нужно научиться заземляться и концентрироваться на настоящем, с вниманием относиться к телу, уважать чувства и взрослые потребности. Распознать и позволить себе эмоции и потребности ребенка, которым мы когда-то были и который до сих пор живет внутри нас, очень полезно. При этом идентификация с ним, наоборот, вредна. Только с точки зрения взрослого человека мы можем отказаться от привязанности к родителям и научиться справляться с детским чувством вины, которое может возникать из-за того, что мы не живем в соответствии с родительскими правилами и ценностями. Взрослый человек способен научиться чувствовать себя нормально, будучи белой вороной – только после этого он сможет развить в себе другую, собственную систему ценностей. Тогда вина станет постепенно уступать место радостным эмоциям. Это ребенку требовалось чувствовать принадлежность к своей семье и ощущать безопасность, для чего приходилось отказываться от себя – только бы его любили. Человек становится взрослым и зрелым тогда, когда осознает, что он в состоянии находиться в одиночестве, искать собственный творческий и жизненный путь.

Есть и другая разновидность чувства вины, которая больше связана с межличностным взаимодействием. Например, мы можем испытывать ее, когда наши действия кому-то навредили. Признаками эмоционального здоровья в такой ситуации будут способность сопереживать боли человека и испытывать угрызения совести за содеянное. Когда мы стараемся искупить свою вину, она потихоньку растворяется. Такие чувства только способствуют эмпатичным межличностным отношениям, поэтому стоит различать их и токсичную вину.

Бывают случаи, когда чувство вины остается с нами навсегда из-за того, что мы ничего не можем исправить. В этом случае приходится принимать ее как часть себя и продолжать с ней жить – тогда она поможет укрепить нашу внутреннюю силу и зрелость. Между чувством вины и самой виной есть разница. Чувство вины указывает на то, что мы пока еще не исправили последствия своих «нехороших» действий, тогда как вина – это результат того, что мы осознали и приняли эти последствия. Вина больше похожа на ответственность. Если я кого-то сильно обидел, мне придется смириться с тем, что в качестве последствия мои отношения с этим человеком закончились, и это не изменят ни мои дальнейшие действия, ни извинения. Конечно, от этого нам может быть больно, особенно если мы были сильно привязаны к тому человеку.

Бывает, что мы пытаемся избежать этой боли и хотим изменить произошедшее, сделать так, будто этого вообще никогда не случалось, но на самом деле такой возможности у нас нет. Бывает и что мы в стремлении почувствовать облегчение ведем себя как дети и хотим, чтобы другой человек избавил нас от чувства вины и груза ответственности. Вина после травматического события может быть практически невыносимой. К примеру, если человек случайно убил кого-то в результате несчастного случая, она может остаться с ним на всю жизнь, ведь никакие его действия не отменят произошедшего и не вернут погибшего к жизни. Но это не то же самое чувство вины, которое охватывает нас, когда мы не берем на себя ответственность. Умение принять и выдержать вину – признак зрелости, это придает нам сил.

Далеко не просто быть открытым для боли и сожаления из-за произошедшего. Сложно осознавать, что является частью твоей вины, а что нет. Для всего этого требуется осознанность. Иногда мы несем в себе вину, которая на самом деле нам не принадлежит, – такое часто происходит внутри семейной системы или когда мы придаем себе чрезмерную важность. С одной стороны, есть вина, которую мы должны принять и нести вместе с другими членами семьи как часть судьбы. Но возлагая на себя слишком много ответственности, мы делаем себя слишком значительными и играем в героя, что не придает нам сил, а лишь подрывает их. Когда же мы отрицаем вину полностью, мы теряем связь с собой, не заземляемся и остаемся инфантильными.

Я все еще стараюсь отделить себя от сильного чувства вины. У меня случаются моменты, когда я беру на себя слишком много ответственности за то, что выходило за рамки моих возможностей. Но в то же время я должен признать случаи моей собственной неосознанности и почувствовать ту боль, которую она могла причинить мне или окружающим. Ее тяжелые последствия, очевидно, ничто не может изменить, и я просто вынужден жить с ними.

Я хочу упомянуть еще один вид вины, который не зависит от общества и воспитания. Это не вина по отношению к другому человеку, а вина к самому себе. Она возникает, когда наша осознанность растет, мы начинаем чувствовать, что хотим чего-то большего от жизни и сейчас недостаточно хорошо работаем для того, чтобы этого достичь, а просто зря тратим время. Духовная вина имеет глубокий смысл: мы всегда в той или иной степени будем испытывать чувство вины за то, что не реализуем свой полный потенциал, думать, что создаем проблемы для себя и для тех, кто с нами общается. Это прекратится только тогда, когда мы достигнем наивысшего пика осознанности. Испытывать это чувство важно и нужно, потому что оно мотивирует нас, помогает быть более целеустремленными и поддерживает в наших духовных поисках.

Упражнение

1. Запишите или расскажите кому-нибудь, в каком состоянии находятся ваши отношения с собственными чувствами и потребностями. Какие эмоции вам проще испытывать или выражать, а какие вы стараетесь спрятать или подавить? Каких чувств или потребностей вы стесняетесь или боитесь? Знаете ли вы разницу между потребностями и желаниями и как реагируете, когда они не удовлетворяются?

2. Определите, какие воззрения и идеи о себе вы переняли от родителей. Произнесите одно из родительских утверждений вслух и понаблюдайте за тем, какую реакцию это вызовет в вас. Разберитесь, каким, по вашим ощущениям, является это утверждение – истинным или ложным?

3. Составьте список всего, что вам нравится в себе, чем вы гордитесь.

Пример из практики

Майк пришел ко мне на сессию, потому что его не отпускало ощущение, будто жизнь идет под откос. Текущая работа совсем ему не подходила, он стыдился, что у него ничего не клеится, и того, что он чувствует себя полным неудачником. Он также испытывал вину за то, что ушел от жены всего через год после рождения общего ребенка, и не знает, как наладить с ней отношения.

Сессию мы начали с исследования его чувства стыда через историю семьи. Его родители развелись, когда он был подростком, и на расстановке мы увидели, что его мать отвернулась от всей остальной семьи. Становится ясно, что она несла на себе груз, доставшийся ей от ее изначальной семьи, который не позволил ей по-настоящему увидеть собственного ребенка и партнера (Майк также отмечает, что его мать не хочет рассказывать о своей семье). Я объяснил ему, что, когда мать закрывается от ребенка, он чаще всего начинает думать, будто это с ним что-то не так. В процессе нашей работы Майк осознал, что безразличие матери к нему вызвано ее прошлым – скорее всего, травмой, которую она получила в своей изначальной семье. Он почувствовал, словно у него упала гора с плеч, что он освободился от стыда. Благодаря сопереживанию Майк был в состоянии осознать, какие его потребности в детстве не удовлетворялись, и смог отдать должное покинутому ребенку, которым он когда-то был, и наконец-то заняться своими текущими потребностями.

На следующей стадии терапии Майк понял, что ушел от своей жены, потому что так пытался показать себе, какой он безнадежный и бесполезный – так он заново разыграл детскую травму. Осознав это, Майк приобрел способность принять свою вину перед женой и ребенком и взять на себя ответственность, не обвиняя себя во всех грехах, – так у него появились силы на то, чтобы предпринять все необходимое.

Медитация

Сядьте так, чтобы вам было комфортно, и закройте глаза. Вспомните ситуацию или событие, когда вы повели себя так, что вам пришлось об этом потом пожалеть, устыдиться или почувствовать себя виноватыми. Понаблюдайте, как вы и ваше тело реагируете на эти воспоминания. Какие эмоции в вас просыпаются и какие мысли приходят в голову.

Теперь про себя или громко вслух скажите да – да, я это сделал(-а). Признайте, что вы поступили именно так, что что-то внутри вас хотело именно этого. Представьте, что смотрите на великую силу или испытываете присутствие великой силы, которая заставляет вас действовать даже вопреки вашим желаниям. Откройтесь этой силе и снова скажите да.

Продолжайте выполнять эту медитацию еще несколько минут, а потом понаблюдайте за своей внутренней реакцией.

Мы испытываем коллективную вину или стыд не потому, что они связаны с нашим личным опытом, а потому, что мы чувствуем себя частью семьи, социальной группы или страны. Такие вина или стыд не связаны с нашими личными действиями – мы начинаем испытывать их из-за того, что сделали другие: может быть, члены семьи или даже предки. Мы принимаем на себя часть ответственности – это следствие нашего чувства принадлежности. Есть выражение: «Один за всех, и все за одного». Оно прекрасно описывает то, как связь с социальной группой или семьей вынуждает нас брать на себя ответственность и чувствовать вину за поступки другого человека.

Ребенок, чей отец был преступником, может сознательно или неосознанно испытывать чувство вины и стремиться искупить его ошибки. Женщина, чья семья разбогатела за счет эксплуатации других людей, может неосознанно отвергать унаследованное богатство и постоянно терять деньги. Потомки убийцы могут неосознанно склоняться к самоубийству. Потомок женщины, которая отдала всех своих детей на усыновлеие, может открыть собственный детский приют.

Работа с семейными расстановками приводит множество примеров того, как мы принимаем на свой счет вину не только близких членов семьи, но еще и предыдущих поколений предков, вынуждая себя компенсировать последствия их проступков.

Межпоколенческие стыд и вина часто связаны с коллективной травмой, что мы подробнее рассмотрим в четвертой главе.

Несколько примеров из сессий

Потомок индийских иммигрантов, который родился и прожил всю жизнь в Кении, переживает глубокое чувство стыда и неполноценности. Во время сессии выясняется, что в детстве над ним издевались за то, что он индус (личное столкновение со стыдом). Но также он несет в себе и коллективный стыд членов семьи, которые чувствуют глубокую связь с Индией и переживают чувство неполноценности из-за подчиненного положения по отношению к правительству Британии.

Турок, живущий в Германии, глубоко стыдится своей работы и никогда не позволяет себе испытывать злость. Во время сессии выясняется, что его дедушка и бабушка во время гражданской войны сбежали из балканской страны и начали новую жизнь в Турции, где они продолжали чувствовать себя чужаками и тяжело переживали потерю дома. Он копирует их поведение – людей, оказавшихся на чужбине, – и испытывает то же самое чувство, словно ему нигде не рады. Также он хранит в себе много подавленной злости, которую часто испытывают и сдерживают иммигранты, которым нужно как-то выживать на новом месте.

Благодаря распространению в терапевтических кругах техники семейных расстановок, по всему миру стало расти понимание того, насколько важна коллективная и систематическая травмы. Существуют травматические события, которые оказывают влияние на целую семью, нацию и даже культуру. Со времен Второй мировой войны стало отчетливее видно, как на коллективную общность могут повлиять страдания предыдущих поколений. Например, потомки тех, кого в прошлом пытали или стигматизировали, могут испытывать желание отомстить. Потомки агрессоров, наоборот, начинают испытывать глубокое чувство вины, которое толкает их посвятить свою жизнь искуплению. Через привязанность человек может чувствовать сопричастность к событиям, произошедшим в прошлом поколении, при этом не имея к ним никакого прямого отношения. Это выходит далеко за рамки вторичной травмы развития, которую переживает ребенок, когда травмированная мама не может как следует позаботиться о его потребностях.

Системная работа в русле семейных расстановок расширила представления об этом феномене, и для более полноценного понимания нам нужно разобраться в том, что такое привязанность и как она влияет на формирование личности. Сейчас я кратко ознакомлю вас с этим важнейшим аспектом человеческого взаимодействия, потому что не только отношения могут существовать как с привязанностью, так и без нее, но и привязанность может возникать вне близких отношений.

Каждый человек рождается в определенной семейной системе и на базовом уровне запрограммирован на то, чтобы инстинктивно привязываться к человеку, который заботится о нем больше всех – чаще всего к матери. Это мощный природный механизм выживания, существующий для того, чтобы ребенок смог выжить. Человеческие дети относятся к самым беспомощным созданиям в мире, и находятся они в таком положении на протяжении многих лет. Бытует мнение, что ребенок в некотором смысле рождается преждевременно, и чтобы гарантированно обеспечить его заботой, природа создает прочную связь между малышом и родителями, а в особенности – между ним и матерью.

Из-за потребности в формировании таких близких отношений ребенок инстинктивно заинтересован в рассматривании лиц, а особенно – глаз. Чтобы способствовать формированию прочной связи со своим основным родителем или опекуном, ему нужно научиться определять, кто его мать, а кто чужак. Постепенно ребенок учится распознавать лицо матери среди всех остальных – к этому времени у него обычно развивается тревожность по отношению к посторонним. Вместе с привязанностью появляется и способность различать людей – привязанность одновременно сближает нас с одними людьми и отдаляет от остальных.

Это чувство взаимно и обычно развивается и со стороны матери. Если она не была тяжело травмирована и смогла сформировать здоровую связь со своей собственной матерью, она сможет с чуткостью относиться и к потребностям своего ребенка. Сила привязанности проявляется в стрессе и боли, которые следуют за разрывом связи или просто разлучением матери и дитя. Ребенок становится беспокойным, плачет или кричит, побуждая мать обратить на него внимание. Интенсивность стрессовой реакции зависит от возраста малыша, продолжительности сепарации от матери и от того, как раньше развивались его отношения с ней – проявляла она надежность и внимательность или нет.

Разработкой теории привязанности активно занимался Джон Боулби. Он описал основные стадии реакции ребенка на разлучение с матерью: сначала возникает страх и паника, которые сменяются гневом и яростью, и в конце концов ребенок погружается в отчаяние и апатию. Мэри Эйнсворт, коллега Боулби, в своих поздних исследованиях определила разнообразные типы привязанности, основанные на реакции детей на расставание и воссоединение с матерью. Она обратила внимание на то, что дети по-разному проявляют привязанность к родителям, и их стиль поведения зависит от прежнего опыта взаимодействия с мамой. Эйнсворт выделила надежный и ненадежный типы привязанности, причем последний разделила на три подгруппы: амбивалентная (или тревожно-устойчивая), тревожно-избегающая и дезориентированная. По мере взросления преобладающий тип перерастает в постоянный паттерн привязанности во взрослой жизни. На эту тему написано множество научных трудов, поэтому я не буду вдаваться в детали.

Важно принять во внимание тот факт, что нарушение ранней привязанности становится корнем многих психологических и психосоматических проблем. И хотя мы формируем привязанность к другим членам семьи, а позже и вне ее, самой важной остается наша привязанность к матери. Она формируется еще до рождения и обеспечивает здоровое развитие областей мозга, ее еще можно назвать биологической любовью, потому что частично она является инстинктивной и не зависит от осознанного выбора. Так природа помогает ребенку выжить и обеспечивает продолжение человеческого рода. Следовательно, эта привязанность – мощная сила. Несмотря на то что она принимает множество форм, стремление к ней или рана, нанесенная неудовлетворенной потребностью в привязанности, будут сопровождать нас всю жизнь.

Позже в нас формируется привязанность к отцу, братьям, сестрам и другим членам семьи, еще позднее – к друзьям, возлюбленным и партнерам. Но, судя по всему, связь с изначальной семьей остается самой сильной. Возможно, так происходит потому, что на бессознательном уровне в нас заложено то, что семья необходима для выживания.