Текст книги "Враг един. Книга третья. Слепое дитя"

– Вот после такой фразы я на месте девушки крепко бы задумалась, стоит ли продолжать с ним общаться, – хмыкнула Диана.

– Нет, ты не понимаешь! Это жутко красивая история. Там весь смысл в том, что Страна Вечной Ночи – это на самом деле Страна Зрячих… и он потом даёт ей магическое зрение, берёт в свои ученицы и, в конце концов, постепенно влюбляется в неё, потому что…

– Потому что этого требует сценарий, – насмешливо договорила Диана.

– Ну тебя, – Руби обиженно поджала губы. – Ничего-то ты не понимаешь в настоящей романтике. А люди со сверхспособностями, между прочим, действительно очень избирательны, потому что они все связаны со своими космическими покровителями…

– Вот про космических, не к ночи будь помянуты, покровителей – это просто мерзкие сектантские байки, Руби, – Алекс почему-то помрачнел, переглянувшись с Дианой. – Не стоит ими увлекаться, прошу тебя.

Девушка насупилась.

– Вообще-то это было из последнего выпуска «Поединка Псиоников», – сердито сказала она.

– Послушай, зайчик, но ведь в «Поединке Псиоников» задействованы сплошь подставные актёры, – Диана бросила потушенную сигарету в переполненный мусорный бак. – Нельзя же настолько всерьёз воспринимать этот спектакль…

– А вот и нет, подруга мужа бывшей одноклассницы моей мамы говорила, что она однажды сама написала туда заявку и…

– Ну естественно, их же всегда сперва связывают контрактом, чтобы не болтали лишнего, – пожал плечами Алекс.

– Если честно, я просто не понимаю, как можно быть таким зашоренным скептиком, – укоризненно произнесла Руби. – Я вот глубоко убеждена, что мы знаем о мире далеко не всё. И что есть люди, которые имеют талант и к ясновидению, и к управлению всякими там астральными проекциями, и к…

Откуда-то из-за эскалатора, над которым светилась большая голографическая буква «Т» в оранжевом круге, неожиданно послышался надрывный женский визг.

Глава 3

Одинокий пузатый пингвин за высоким, во всю стену, двойным утеплённым окном посмотрел на Кейра чёрными глазами-пуговками, беззвучно распахнул и снова захлопнул оранжевый клюв и вразвалочку побрёл по замшелым камням куда-то в сторону далёкой бухты по своим пингвиньим делам.

Бухта с плывущими по ней белыми льдинками была зажата между скалами так, как будто какой-то каменный великан держал её в гигантских шершавых пригоршнях. У самого берега громоздились окружённые стальными решётками неприветливые строения без окон и со множеством длинных серебристых труб. Верхушки труб терялись в молочно-пенной облачной взвеси, стекающей с гор; наверное, именно там и располагался главный завод по обработке этой их «дигаммы семь». Ещё дальше виднелся вроде бы порт – по крайней мере, отсюда можно было разглядеть кучу разнообразных плавсредств от лодочек до крупных транспортных кораблей, грузовые краны и составленные штабелями контейнеры, похожие с этого расстояния на цветные пищевые брикеты.

– Раньше там была дайверская станция, – пояснил стоящий рядом с Кейром плюгавый брюнет, дёргая себя за галстук на тощей шее, как будто тот пытался его придушить. – Дайверы зачастили к нам сразу же после падения метеорита. А станцию переоборудовали, как только сюда стали присылать первые партии рабочих…

Плюгавый кашлянул и судорожно прочистил горло. С коротким вздёрнутым носом и чуть выпяченной нижней губой он и сам напоминал какого-то то ли пингвина, то ли снулую океаническую рыбину, вышвырнутую на берег приливной волной. Судя по седине в редких волосах, завязанных в коротенький крысиный хвостик на лысеющем затылке, мужик определённо был лет на тридцать старше Кейра – но он заметно робел сейчас и потому поневоле казался парню много младше его самого.

Ну да что взять со смертного…

– …а потом уже, когда все в мире окончательно поняли, сколько на самом деле стоит этот минерал, когда наш Сигню стал настоящим городом… – тот нервно потёр друг о друга сухощавые ладони. – Ещё пятьдесят лет назад Южные Оркнеи никому в мире ведь не были особенно интересны. Здесь жили только птицы и звери. Но сейчас нас тут полтора миллиона со всех концов земли, и мы имеем право сами решать, к какому будущему нам идти…

Он внезапно глухо, мучительно раскашлялся, прижимая к груди сжатые кулаки.

Кейр снова посмотрел на заснеженные горные хребты на той стороне бухты. Интересно, сколько до них отсюда миль? Ведь немало, наверное, а кажется, что они совсем близко…

Голографические часы на оконном стекле вдруг замерцали изумрудно-зелёным, и бархатистый голос автоинформатора негромко пророкотал: «В Сигню полдень».

«И спасибо звёздам, что полдень», – подумалось Кейру. Тео хоть и предупредил его накануне насчёт сегодняшних планов (что само по себе случалось не так чтобы особенно часто, а посему заслуживало, конечно, отдельной благодарности), но сообщать своему оруженосцу хоть какие-нибудь подробности относительно этих самых планов, ясен пень, посчитал излишним – «долг повиновения», равно как и всякую там прочую «дисциплину духа», в конце концов, никто не отменял. Поэтому оставалось только радоваться, что время здесь, в Сигню, всего на пару часов опережало нью-йоркское: несмотря на все имеющиеся сверхспособности, необходимость менять за один день по несколько часовых поясов обычно жутко действовала Кейру на нервы, и её отсутствие сейчас приятно грело душу.

Кейр подошёл к стеклянному возвышению посреди комнаты, взял из висящей на магнитной подставке чаши кусочек необработанной породы и с интересом покрутил его в пальцах. Вот, значит, как все эти штуки выглядят, пока не вмонтированы в стимуляторы… Очень познавательно. А с виду ведь вроде камешки как камешки, ничего особенного. Чёрненькие, гладенькие и слегка блестящие, будто обломки карандашного грифеля…

– Значит, бунт? – спросил он, бросая осколок обратно в чашу. – И пошёл, типа, в задницу Альянс Независимых Сил, так, да?

– Мы когда-то начинали под их эгидой… и пускай даже аэропорт Сигню – это бывшая база Альянса, мы всё равно… – плюгавый вновь разразился лающим, захлёбывающимся кашлем, уперевшись руками в колени и уставившись в пол. – Прости… как мне можно называть тебя?

Кейр пожал плечами:

– Я же тебе не покровитель, ага? Не люблю церемоний, – он ухмыльнулся. – Давай, гони дальше. Интересно.

Тот пожевал губами и в очередной раз неуверенно потянул себя за галстук, как будто собираясь ещё что-то спросить. Потом бросил быстрый взгляд на сидящего за столом Тео, который лениво листал какие-то документы и схемы на огромном телемониторе, – и только покорно кивнул.

– Мы когда-то начинали под эгидой Альянса Независимых Сил, но это было очень давно, – сказал он. – Что с того, что туда теперь входят все самые крупные государства планеты? Они, конечно, считают, что это делает их сильнее… Но сейчас независимость нашего архипелага готовы признать уже целых восемнадцать стран мира. Альянсу не место здесь больше! У нас уже даже есть собственная цифровая валюта… и это одна из самых стабильных в мире цифровых валют, потому что она обеспечивается дигаммой!

Кейр слушал его вполуха, рассеянно наблюдая, как по небу за окном крошечными стрекозами скользят продолговатые тёмные пятнышки. Насколько он успел понять, между городами тут летали только рейсовые вертолёты и грузовые коптеры – это оказалось дешевле, чем строить наземные дороги.

– «Дигамма семь» – это ведь не только мозгочастотные стимуляторы, это ещё и оружие направленного излучения, и источник высокоактивного топлива. Естественно, мы теперь – лакомый кусочек для такого монстра, как Альянс…

Плюгавый заметно оживился и осмелел, в голосе его появились надменно-агрессивные нотки – язык у того был подвешен неплохо, и видно было, что выступать с обвинительными речами перед публикой ему тоже явно было не впервой. «Политиканы, – снисходительно подумал Кейр. – Все они, мать их так, везде одним миром мазаны…»

– Пока мы не начали добывать дигамму, на Южные Оркнеи ведь не претендовала всерьёз ни одна страна… было насчёт этого какое-то там международное соглашение, страшно давно… А Альянс теперь пытается разыграть эту карту, чтобы якобы оставить нам нашу мнимую независимость. Но мы-то хотим настоящей независимости, и ради этого мы готовы доказать этой банде… международных оккупантов, ч-что мы…

– Ну довольно, – скривился Тео, не отрываясь от монитора. – Я велел тебе всего лишь рассказать моему соратнику об этом месте, а не упражняться в филиппике.

– Покровитель, но я же просто… – плюгавый вскинул голову. – Если мы сейчас не справимся, то уже через полгода будем сидеть за колючей проволокой и работать за гроши… и ни у кого даже мысли не возникнет больше называть наш архипелаг «государством»…

– «А государством зову я, где все вместе пьют яд», – насмешливо процитировал в ответ Тео, не оборачиваясь. – Где теряют самих себя, где медленное самоубийство всех называется «жизнь». Власти хотят они, и прежде всего рычага власти, многих денег – эти немощные… Я правильно тебя понимаю, революционер?

– Я читал эту книгу, покровитель, но мы – не немощные, – с неожиданным жаром возразил плюгавый. – Мы действительно можем стать богатейшей страной мира…

– А ты – её богатейшим правителем? – Тео развернулся на стуле и закинул ногу на ногу, останавливая на том ироничный взгляд прозрачных серо-голубых глаз.

– Меня многие поддерживают, – отрывисто проговорил мужчина. – Наша цель – это справедливость и ничего, кроме справедливости. В конце концов, власть должен выбирать народ, а не кучка обеспеченных семей, завладевших нашим единственным богатством. Недаром же жители Сигню уже третий месяц организуют протесты…

– А разве ты не платишь им за это?

Плюгавый запнулся, но только на мгновение.

– Люди не выходят на работу на благо нашего будущего, покровитель, – сдержанно произнёс он. – А те, кто занят на подконтрольных Альянсу объектах, рискуют своими рабочими местами. И пока у меня есть чем компенсировать им эти потери, я буду это делать, потому что народ верит в меня и в то, что я…

– Нет, ну до чего же ты всё-таки сделался болтлив, – Тео слегка поморщился, и плюгавый замолк на полуслове и секунду спустя снова прижал к груди руки, сдавленно заперхав.

– Поди-ка сюда, – блондин поманил его к себе пальцем. – Поясни.

Он увеличил испещрённую разноцветными линиями картинку на экране.

Плюгавый послушно сделал пару нетвёрдых шагов вперёд, чуть не задев макушкой свисающий с низкого потолка металлический абажур, и в очередной раз дёрнул себя за галстук.

– Это центральный пульт охраны, покровитель, – хрипло выговорил он, с ощутимым усилием выравнивая дыхание. – Он… он находится прямо за кабинетом мэра. А доступ туда открывается только через его личный ДНК-пароль…

– Ужасно недальновидно, – сардонически хмыкнул Тео, покачав головой.

– С начала волнений Альянс перестал полностью доверять собственным безопасникам и… – плюгавый выпрямился, закусывая губу. – Для разблокировки должно хватить лишь смоченного слюной отпечатка… это нам известно точно. А снять этот отпечаток с тела им уже не составит труда.

Беловолосый поднялся из-за стола, неспешно разминая себе запястья.

– Что ж, мне нравится твой план, Аждархо, – подытожил он. – Я обещаю, что завтра в полдень твоих людей пропустят внутрь вооружёнными. А дальше уже дело за вами. И не забудь, – Тео с металлическим звоном щёлкнул ногтем по поверхности заполненной каменными осколками чаши, – у тебя есть только двадцать четыре часа, чтобы обеспечить всю твою… народную милицию вот этими штуками.

Мужчина по имени Аждархо конвульсивно кивнул; его глаза были прикованы к рукам блондина, по которым заплясали тусклые розовато-лиловые блики.

– Я благодарю тебя. Возьми… – сдавленно прошептал он, глядя через плечо Тео куда-то в стену, и до боли знакомым ритуальным жестом выставил перед собой напряжённые раскрытые ладони.

Блондин усмехнулся и встряхнул левой кистью, превращая пальцы в стальные, острые, будто бритвы, птичьи когти.

Мужик держался, как невольно отметил Кейр, вполне себе даже неплохо. Он даже не вздрогнул – разве что слегка задрожали губы, да и то только если очень приглядываться, и ещё заметно побледнели, сделавшись почти серыми, щёки. Но тем не менее вёл он себя безукоризненно (с тех пор, как старшие тули-па стали разрешать Кейру время от времени участвовать в подобных визитах, тот успел уже всякого насмотреться). Правда, если бы смертный, связанный клятвой, повёл себя перед покровителем как-нибудь иначе, ему бы в любом случае, конечно, не поздоровилось…

Кончик стального загнутого когтя прижался к ямке у плюгавого между ключиц, и тот шумно судорожно сглотнул; было заметно, как дёрнулся вверх-вниз кадык на его покрытом щетиной тощем горле.

Кейр незаметно отвёл взгляд и старательно уставился на украшенную разноцветной мишурой пластиковую ёлочку на подоконнике. Что бы он там ни говорил Аспиду, а всё же наблюдать все эти штуки со стороны и вправду бывало довольно стрёмно. В особенности если смертного всё время удерживали в сознании… а тули-па, как успел выяснить Кейр, в большинстве случаев старались поступать именно так. «Иначе слишком легко войти во вкус, малыш, а тогда очень быстро может сделаться совсем неинтересно», – с обычной своей улыбочкой пояснил ему однажды Вильф.

А кому, спрашивается, охота, чтобы кент, который ещё приносит пользу, случайно отбросил коньки в процессе, когда можно прекрасно обойтись и без этого, ведь правда?

Льдистые глаза Тео, в глубине которых на пару секунд мелькнула слабая алая тень, задумчиво прищурились, и на месте его орлиных когтей медленно вновь проступили очертания человеческих пальцев.

– Живи пока… инсургент, – негромко произнёс он, опуская руку. – Пойдём, молодой тули-па.

* * *

Компания плечистых парней под стеклянной кишкой перехода заметила их не сразу – а может быть, просто не посчитала нужным замечать. Что может сделать мужчина (женщины рядом с ним, понятное дело, не в счёт) один против четверых? Разве что вызвать полицию – так и на то нужно время…

Женский крик придушенно оборвался, когда жаркая волна чужой злобы, хлынувшая откуда-то справа, уже кипятком обжигала Диане грудь. Она непроизвольно напрягла мгновенно изменившееся зрение и почти сразу же увидела совсем рядом с собой нескольких низших тули-па из тех, что вьются обычно рядом с людьми, когда чуют готовые вот-вот выплеснуться чужие силы и кровь.

Больше всего эти твари напоминали неимоверно раздувшихся жаб с тяжёлыми металлическими пластинами полустрекозиных крыльев. Одна из них сидела на крыше вендингового автомата с напитками, ещё две гадины парили в тёмно-синем небе прямо над головой у Дианы, с приглушённым стрёкотом выпуская из пастей длинные раздвоенные языки. Женщина машинально взмахнула рукой, посылая в их сторону пару тонких как иглы силовых лучей, и три уродливых силуэта бросились врассыпную, беззвучно распахивая широкие зубастые рты.

«Как странно, – успела рвано подумать Диана, – а ведь в таких скромных количествах эта дрянь обычно старается не оказываться рядом с ни-шуур. Удивительно, что они вообще решились подобраться так близко…»

– Так, детки. Оставьте-ка в покое эту молодую мисс и расходитесь по домам, – голос Хаука за спиной у Дианы прозвучал непривычно жёстко.

Двое парней раздосадовано обернулись, остальные даже не подумали отреагировать – они были слишком заняты. Один зажимал рот огненно-рыжей девчонке в топике и коротких шортах, другой деловито копался в явно только что сорванной у той с плеча кожаной сумочке.

Лица у обоих были под самые глаза закрыты тёмными платками – мелкие хулиганы почему-то до сих пор обожали изображать из себя ковбоев, несмотря на то, что уличные робокамеры вот уже полвека как ориентировались при распознавании лиц лишь на контур глаз и на форму бровей.

– Это кто тут голос подал? – кудрявый детина с блестящей монеткой-плагом в ухе зверски набычился, выступая вперёд, и Диана разглядела у того на правой руке прозрачные кольца массивного механического кастета-гребешка.

Гребешок был соединён с широким браслетом на запястье, и Диана вспомнила, как кто-то из её выпускников недавно рассказывал, что эти новомодные китайские штучки в последнее время приобрели небывалую популярность среди австралийской уличной шпаны. Диана коротко переглянулась с Хауком. Принимать зверя и пугать Руби страшно не хотелось.

«Может быть, обойдётся…»

– Послушайте, ребята, давайте мы поговорим спокойно… – начала она.

Было слишком темно, и Диане никак не удавалось установить зрительный контакт, а без этого прикоснуться к чужой воле было слишком трудно.

– Ты, походу, специально проблем себе ищешь, папаша? – не обращая на неё никакого внимания, кудрявый сгрёб Хаука за грудки.

«…да нет, похоже, не обойдётся».

Второй верзила с неряшливыми патлами, сальными сосульками свисавшими из-под клетчатой бейсболки, стремительно развернулся к Диане:

– А вы, стервы, сейчас у меня обе…

Она уже не расслышала окончания фразы. Рефлекторно оттолкнув в ужасе ахнувшую Руби себе за спину, Диана только успела увидеть, как Хаук коротким движением одной ладони перехватил занесённую для удара руку парня с кастетом ниже локтя и резко вывернул её назад, а другой подцепил нападавшего за загривок, опрокидывая на землю, а тот, патлатый, уже двигался прямо на неё, и Диана разглядела лезвие короткого складного ножа в его опущенной ладони.

Вряд ли тот, конечно, всерьёз собирался сейчас кидаться с ножом на женщин – скорее всего, просто хотел их припугнуть… но от этого, конечно, легче не делалось.

Сосредоточиться. Перегруппироваться…

Время послушно потекло медленно-медленно.

Верзила сделал пару шагов вперёд, угрожающе выставляя нож перед собой, но вместо того, чтобы уклоняться или бежать, чего тот наверняка ждал, Диана стремительно скользнула навстречу, поворачиваясь боком и позволяя ему почти упасть себе на плечо, а потом её ладони несильно сжали парню виски.

«Лишь бы только не перестараться», – коротко мелькнуло в голове.

Она умела выполнять вещи и посложнее, чем энергетическая дуга, и могла бы при желании обойтись, наверное, даже своими более чем скромными навыками человеческой рукопашной, но всё же техника синкопы была самым простым и безопасным, что можно было придумать в данной ситуации, и едва ли не самым действенным. Только вот при физическом контакте подобный приём очень уж легко было превратить в самый настоящий боевой, а делать этого Диане сейчас категорически не хотелось. Откачивай их потом…

Случившееся дальше заняло не более пары секунд. Запястья коротко резануло, словно по ним хлестнули веткой жгучей лапорте́и, патлатый хватанул ртом воздух. Диану окатило застарелым пивным перегаром; нож выпал из безвольно разжавшейся ладони, и противник, словно в замедленном кадре, откачнулся в сторону, судорожно пытаясь уцепиться обеими руками за высокие почтовые ящики позади себя. Платок соскользнул с нездорово-бледного лица, открывая расслабленно разомкнувшиеся губы и прыщавый, давно не бритый подбородок, а потом глаза парня закрылись, и он обмяк, медленно сползая на землю.

«Вот так, подремли-ка чуть-чуть, голубчик…»

Перед глазами Дианы мелькнула, явно намереваясь схватить её за волосы, ещё чья-то волосатая пятерня, и она почти вслепую перехватила руку противника и резко сжала липкое от пота запястье, вложив в это движение ещё совсем немного силы.

Краем глаза Диана заметила, как рыжая девчонка, воспользовавшись секундным замешательством своих обидчиков, вывернулась и стремглав бросилась к стоянке роботакси, опрокинув по пути оставленную кем-то под лестницей тележку из супермаркета. Наголо обритый пацан в рваных джинсовых шортах коротко вскрикнул и подался было в сторону, пытаясь выдернуть у Дианы обожжённую ладонь, но тут же кулём осел на колени, оглушённо мотая головой, словно лошадь, отмахивающаяся от слепней.

Одновременно с этим под ложечкой у Дианы кольнуло от ещё одного энергетического разряда, сгенерированного Хауком, и она увидела, как четвёртый парень, которого тот удерживал за ворот мешковатой камуфляжной куртки, пару раз осоловело моргнул, а потом закрыл глаза, утыкаясь лбом в асфальт, и вдруг расслабленно подтянул под голову худощавые руки, словно под ним была подушка.

«Ну всё, кажется, справились», – подумала Диана, с облегчением переводя дыхание.

И в этот момент за её спиной раздался слабый вскрик Руби.

* * *

Когда Кейр вслед за Тео вышел на улицу, погода сделалась ощутимо приветливее. Туманная дымка над головой потихоньку растворялась; небо было блёкло-голубым и прозрачным, как выцветший полиэтиленовый пакет, а отражавшая его вода в маленьком заливе – наоборот, тёмно-синей, словно чернила.

Центральная набережная оказалась на удивление прилично заасфальтирована, правда, спуск к попахивающей лежалой рыбой воде здесь не был огорожен вообще ничем. Похожие на вопросительные знаки фонари, вызывавшие у Кейра неуловимые ассоциации с каким-то спортивным инвентарём – то ли с хоккейными клюшками, то ли с палками для лакросса, отбрасывали расплывчатые тени на усыпанный вулканической галькой берег. Рядом с вытащенной из воды моторной лодкой вольготно развалились на солнышке два морских котика, а может быть, тюленя. Тюлени-котики были ужасно толстыми, неповоротливыми и напоминали две кожаные диванные подушки; время от времени один из них душераздирающе зевал и ленивыми движениями широких ласт (или плавников?) окатывал себя каскадами мокрого чёрного песка.

Под ногами тут и там виднелись клочья птичьего пуха и комки зелёного лишайника, из которого кто-то из здешних пернатых, видимо, мастерил себе гнезда.

«А вот в школе, кажется, когда-то рассказывали, что лет сто назад на окраине Антарктиды не росло даже мха, – вспомнил Кейр. – А теперь смотрите-ка, до чего дошло глобальное, мать его, потепление: погодка вполне себе как в Нью-Йорке в какой-нибудь такой не слишком тёплый осенний денек. И даже поморники такие же наглые…»

Хотя тут сейчас, конечно, как раз только середина лета…

Тео отчего-то не спешил прыгать, а Кейр по давней привычке не стремился задавать лишних вопросов, поэтому сейчас он просто шёл, с любопытством вертя головой по сторонам. Чёрт его знает, в каких только местах не приходится жить смертным…

И ничего, живут ведь. Вон, на одну из покатых скал у самой воды кто-то креативный набросил крупноячеистую строительную сетку, и по ней теперь вовсю ползает разномастная малышня, как видно, не избалованная обилием в округе детских площадок. Визгливые детские вопли Кейру удавалось разобрать лишь с помощью воли тули-па, да и то с некоторым трудом – всё-таки та смесь китайского с ломаным английским, на которой общалась между собой местная детвора, жутко резала непривычный слух. Правда, иногда слышалась вокруг и немецкая, и французская, и русская речь (Кейр уже немного наловчился отличать друг от друга чужие языки – по крайней мере, сейчас это давалось парню намного легче, чем год назад, когда он только стал тули-па и ему упорно казалось, что все вокруг разом заговорили по-английски).

Чуть дальше тянулись вдоль берега стихийные торговые ряды: с перевёрнутых пластиковых ящиков торговали всяческой треской и крупными серыми яйцами, сплошь в тёмных пятнышках и мраморных прожилках («Неужели пингвиньи?» – мельком подумал Кейр), а какая-то пожилая смуглолицая женщина со старомодно уложенной вокруг головы косой вывалила на раздвижной алюминиевый столик целую гору меховых рукавичек и толстых вязаных шапок. Судя по всему, те жители Сигню, что не были так озабочены революционными идеями, как более обеспеченная часть здешнего населения, старались подрабатывать как могли.

Вот только вряд ли здесь водилось слишком уж много этих самых «обеспеченных»… по крайней мере, если судить по веренице явно жилых одноэтажек на верхней террасе набережной. Толстенные, покрытые пятнами плесени сваи, узкие окна, больше похожие на иллюминаторы – видимо, чтобы беречь тепло, одинаковые крошечные мансарды и явно самодельные крылечки из кусков дорожного настила (на одном растянуты верёвки и сушатся детские комбинезончики и какие-то подштанники)…

Весь этот до чёртиков депрессивный пейзаж слегка оживляла виднеющаяся немного повыше группа модульных домиков-кубиков и домиков-шариков: эти смотрелись на фоне всей прочей застройки весьма футуристично и довольно дорого. Жилище мужика, которого Кейр с Тео только что навещали, тоже, кажется, представляло из себя нечто подобное.

Кейр пнул оказавшийся под ногами круглый дырчатый камешек и подумал, что мужику этому сегодня определённо крупно повезло. Щадить своих смертных слуг было совершенно не в привычках Тео…

– Аждархо пока что нужен мне живым, а сил у него осталось не так уж и много, молодой тули-па, – усмехнулся блондин, поймав его взгляд. – Он ещё не выполнил своей миссии. Ты же помнишь, что настоящий воин никогда не должен упускать из виду свою цель…

«…когда решает, когда и ради чего умирать низшему, заслуживает ли тот быстрой смерти или наказания перед смертью, – окончание фразы прямо-таки прозвучало в ушах у Кейра голосом доньи Милис. – Это умение и отличает подлинного тули-па от смертного, малыш…»

Парень остановил взгляд на неряшливой, потрескавшейся по краям от холода пластиковой простыне, растянутой вдоль скальной плиты. «Мэрия Сигню желает вам счастливого Рождества»…

«Нет, ну вот насчёт „наказания перед смертью“ Правительница тогда, конечно, лихо завернула, – подумал он, разглядывая накарябанный кем-то поперёк слова „мэрия“ волосатый кулак с торчащим из него средним пальцем. – А с другой стороны, если так подумать, у смертных… особенно у тех из них, кому за эти дела, типа, жалование платят… ведь и правда по жизни случаются косяки с тем, чтобы справедливо рассудить, кто и чего (и на какой, мать его так, срок) вообще-то заслуживает…»

– А смертные никогда и не отличались особенной логичностью мышления, поверь мне, – проворчал Тео, видимо, вновь расслышав его последнюю мысль. – Потому и захлёбываются вечно в собственном абсурде. В испражнениях того, что они называют «разумом»… Сначала они пытаются подчинить свою жизнь правилам, до такой степени бредовым и далёким от настоящей справедливости, что сами потом не в состоянии им следовать… дальше назначают друг другу всяческие страшные кары за нарушение этих правил, а после опять же сами настолько сильно пугаются этих кар, что начинают переписывать собственные правила, и так по кругу, веками, до бесконечности… И у них ведь ещё поворачивается язык называть весь этот цирк «законом», м-м? – на грубоватом лице беловолосого мелькнуло презрение. – Хотя давным-давно уже очевидно, что настоящую власть законы имеют над смертными только тогда, когда их устанавливают тули-па…

– Законы Цитадели? – задумчиво переспросил Кейр.

– Да, юный воин, законы Цитадели. Те, что невозможно переписать, потому что они вечны, неизменны и незыблемы, – Тео лениво покивал. – Знаешь, на эту тему существует одна очень хорошая притча. Как раз о том, что можно до бесконечности ожидать чего-то, стоя перед вратами истинного закона, всю свою жизнь робеть перед охраняющим вход привратником… а перед смертью – узнать, что врата были открыты только для тебя одного…

Блондин отступил в сторону, пропуская мимо себя круглый как бочонок беспилотный грузовик с исцарапанными боками и мигающей надписью «Аэродром – Мэрия» на лобовом стекле. Кузов грузовика был заполнен шумно галдящими мужчинами с золотистыми повязками на рукавах. «И ведь явно не на работу двигают, даром что понедельник…» – рассеянно отметил Кейр.

– Как любит говорить наш Правитель, солнце не знает правых и неправых и светит безо всякой цели кого-либо согреть, – добавил Тео. – А нашедший себя подобен солнцу. Так что, когда ты поймёшь, что стал подлинным тули-па, ты уже не захочешь ничего ждать, стоя перед вратами, юный воин. Ты просто войдёшь…

Кейр помолчал, с некоторым трудом переваривая весь этот мудрёный пассаж. Впрочем, за год с лишним, проведённый в Цитадели, он успел уже притерпеться к тому, что и Вильф, и Тео предпочитали временами довольно-таки заковыристо выражать свои мысли. В конце концов (думал Кейр обычно в таких случаях) попробуй-ка потусоваться в молодости в оруженосцах у Сегуна и не перенять хотя бы часть всех вот этих вот его мозгобойных привычек, ведь правда?

– Войду и, э-э-э… типа, это, сам стану привратником? – наугад предположил он наконец.

– Отчего бы и нет? – Тео слегка улыбнулся. – А может быть, и тем, кому подчиняются привратники.

– И как понять, что уже стал, типа, подлинным тули-па? – спросил Кейр.

Блондин пожал плечами:

– У каждого это происходит по-своему, юный воин.

– А как это случилось… ну, то есть… когда это поняли вы с Вильфом?

Ещё год назад у Кейра, наверное, язык не повернулся бы расспрашивать. Как известно, «умение молчать есть признак стойкости характера», так что если уж открываешь рот рядом со своим делателем – то лучше открывай его по делу, пока это самое умение заодно с характером у тебя не начали вырабатывать какими-нибудь более, мать его, экзотическими способами…

Но с тех пор Кейр успел уже достаточно хорошо узнать Тео, чтобы видеть, что тот был сегодня в настроении немного потрепаться. А в подобное настроение тот приходил чрезвычайно редко, и, когда это случалось, Кейр неизменно (хоть и одёргивая себя всякий раз, потому что какую-то часть его существа это обстоятельство определённо подбешивало) ощущал себя чертовски польщённым оттого, что Тео вдруг заговорил с ним почти что на равных.

– Например, однажды ты можешь осознать, что тот смертный, которым ты восхищался всю свою человеческую жизнь, – на самом деле всего лишь обычный слуга под покровительством одного из твоих соратников, – Тео сделал короткую паузу, задумавшись о чём-то. – Да ещё и вовсе не такое уж сильное сердце при этом…

– Я, кажется, никогда никем особенно не восхищался, – Кейр пощипал себя за подбородок. – Даже бейсболистами из Высшей лиги…

– Ты дитя своего века, молодой тули-па. Раньше мир вообще частенько бывал много занятнее, чем теперь. В моё время смертные, например, ещё очень любили резать друг другу глотки из-за какой-нибудь идеи. А это всегда очень красиво, когда убивают из-за идеи, поверь мне, юный воин. Красиво и крайне любопытно. «Возлюби ближнего» – и поработи дальнего, «все мы – один народ», а вы все – другой народ, «люди – братья» – а кто мне не брат, тот не достоин жить… забавно ведь, м-м? Да…

– По-моему, глотки обычно режут друг другу всё-таки в основном из-за бабла, – пробормотал Кейр.

– Времена меняются, – кивнул Тео. – Деньги – это, конечно, тоже идея, но довольно-таки скучная и не особенно возвышенная, как ты думаешь? С другой стороны, из таких смертных иногда выходят весьма неплохие рабы. Они умеют восстанавливать свои силы и кровь за счёт тех, кто им подчиняется, а это хороший ресурс.