Текст книги "Моя опасная леди (сборник)"

Мы с Леной вышли с ипподрома вместе, и я спросила девушку:

– Куда ты сейчас?

– В больницу, к Коле. Хочу с ним посоветоваться…

– Тогда до свидания. Позвони нам на студию завтра, хорошо?

– Позвоню, – кивнула она. – Будем доводить до ума передачу?

– И это тоже, – несколько рассеянно кивнула я, так как увидела понурого директора, который попрощался с милицией и шел к своей машине. – Пока, Лена. Попробую разговорить твоего босса.

– Виктор Дмитриевич! – окликнула я его и помахала рукой. – Подождите, пожалуйста.

Он обернулся и попытался изобразить радушную улыбку, будто только что меня заметил:

– Ирина Анатольевна, а вы-то что здесь делаете?

– Да вот, приехала на встречу с Леной, чтобы утрясти кое-какие мелочи, а тут…

– Да, – вздохнул директор. – Врагу не пожелаешь… Так это вы обнаружили несчастного Олега Борисовича?

– Ох, – закатила я глаза. – Просто какой-то кошмар!.. Вы не подвезете меня домой, а то я так плохо себя чувствую после всего этого ужаса?..

Я улыбалась Виктору Дмитриевичу со всем обаянием женской слабости и беззащитности.

– О чем разговор, Ирина Анатольевна? – легко согласился он. – Конечно, садитесь. Тем более что нам по пути.

Директор галантно помог мне сесть в машину и уселся сам. Я откинулась на спинку сиденья и прикрыла глаза, как бы в изнеможении от пережитого. Через минуту я сделала вид, что извечное женское любопытство берет во мне верх, и снова заговорила:

– Виктор Дмитриевич, а что же там произошло, вы не знаете? Капитан был так нелюбезен, что ничего не захотел рассказать.

– Ох, Ирина Анатольевна, это какая-то нелепая трагическая случайность, – вздохнул директор, плавно вписываясь в поворот. – На Олега Борисовича упал стеллаж с инструментами… Такая нелепая, бессмысленная смерть!..

В его голосе было столько искреннего сожаления, что я даже засомневалась в своих подозрениях в его адрес.

– Так это был несчастный случай? – переспросила я.

– Конечно! – воскликнул Виктор Дмитриевич. – Как только закончится вся эта суета с милицией, прикажу привинтить этот чертов стеллаж к полу. Так не вовремя… – посетовал он. – На носу Москва, нужна новая хорошая сбруя под размер Серединой, а где я теперь кузнеца найду? И как его угораздило так упасть?

Похоже, что сокрушался директор от чистого сердца – ему действительно была невыгодна смерть Олега Борисовича. Вот только мне не понравились его слова «так не вовремя», как будто смерть может быть когда-то вовремя. Хотя… кому как.

– Виктор Дмитриевич, – снова заговорила я, – я хоть и недолго пробыла в кузне, но мне показалось, что там какой-то уж слишком сильный беспорядок, а Лена говорила, что ваш кузнец любит… любил, чтобы все было на своих местах. Да и в прошлый приезд нашей съемочной группы кузня выглядела не в пример аккуратней.

– А чего же вы хотите? – с явным раздражением фыркнул директор. – Такая махина упала! На ней сколько всего было уложено!

Говорил он явную ерунду, это было бы мне понятно, даже если бы я не знала о предшествующей драке. Ну, посудите сами, стеллаж, конечно, упал, но вещи-то из него должны были просто высыпаться грудой, и все. А остальное, по логике, должно было остаться на своих местах. Я-то, конечно, сделаю вид, что купилась на эту ложь, но милиция вряд ли поверит. Ладно, пока мне понятно только одно: Виктор Дмитриевич кузнеца убивать не хотел, это действительно произошло случайно. Видимо, директор приказал тренеру только припугнуть Олега Борисовича и теперь пребывает в растерянности. Как-то нескладно все получается…

Больше я ничего не стала спрашивать, и мы доехали до моего дома в полном молчании. Только когда я уже выходила из машины, Виктор Дмитриевич пожелал мне поскорее прийти в себя и сказал, что с нетерпением будет ждать выхода нашей передачи. Я в порядке алаверды пожелала ему скорейшего решения всех проблем и распрощалась.

Глава 7

Володя встретил меня с довольно ехидным выражением лица:

– Ирочка, что в твоем понимании означает скоро?

– Что? – несколько невпопад поинтересовалась я, так как пока еще мысленно не отрешилась от последствий тягостного происшествия на ипподроме.

– Это я к тому, что у тебя все получается точно по анекдоту, где жена пишет мужу записку: «Дорогой, я к соседке на пять минут, но кашу на плите помешивай каждые полчаса».

– Извини, Володенька, – смутилась я, возвращаясь в родную квартиру целиком и полностью. – Так получилось…

– Ирина! – Володя встал в позу грозного мужа. – Неужели нельзя хотя бы в воскресенье нормально побыть дома, а не срываться ни свет ни заря? Когда это кончится, а? Я тебя спрашиваю?

– Ты не прав, – я обняла мужа и попыталась оправдаться. – Вчера же я была весь день дома, баловала тебя вкусностями… Да и сегодня, прежде чем уйти, приготовила завтрак.

– Да разве в завтраке дело? – всплеснул руками супруг и попытался меня отстранить, чтобы закончить свою обличительную речь.

– А в чем? – невинно захлопала я глазами и, пресекая его не слишком настойчивые попытки, потянулась поцеловать.

Муж сдался без боя. Он никогда не мог устоять против моих проявлений нежности, а мне сейчас так было нужно почувствовать рядом любимого человека, свою опору и защиту. Все-таки мне еще так далеко до выдержки криминальных репортеров – видение мертвого кузнеца все еще стояло перед моими глазами.

Когда мрачная картина в моей памяти несколько поблекла, а голова слегка закружилась, Володя разжал свои объятия и предложил:

– Пойдем-ка пообедаем, я тут расстарался в меру своих сил и сварил супчик.

Супчик был вполне ничего, но аппетита я не испытывала, поэтому рассеянно болтала ложкой в тарелке.

– И-ри-на! – позвал меня супруг. – Ау! Ты где?

– Извини, Володя, никак не могу прийти в себя.

– Что-то случилось? – забеспокоился муж.

– Да, – нехотя призналась я.

– С тобой? – Тревога Володи все возрастала, он перестал есть и уставился на меня, пытаясь обнаружить следы трагедии.

– Да нет, не со мной, – успокоила я его и начала рассказывать, так как чувствовала, что мне необходимо выговориться. Правда, у меня хватило ума не говорить мужу о своих подозрениях – да каких там подозрениях – о своей уверенности! – что произошло убийство.

Выслушав меня, Володя помолчал, так как, кажется, не знал, как на все это реагировать. Действительно, смерть – это всегда плохо, даже если умер совершенно незнакомый тебе человек; но, когда это не касается твоих близких, невольно испытываешь облегчение. Потом муж решил на всякий случай прочесть мне лекцию об осторожности. Я слушала его, согласно кивала, а сама решала, стоит ли позвонить Гурьеву прямо сейчас или все-таки дождаться понедельника и пообщаться с ним без свидетелей. Завтрашний вариант показался мне более разумным, так как я чувствовала себя совершенно выжатой после утренних событий, хотелось покоя и уюта. Я мысленно махнула на все рукой и постаралась выбросить из головы все криминальные проблемы.

Только вечером я вынуждена была снова начать думать о работе, потому что мне позвонила Анна и сообщила, что во вторник наша съемочная группа может приезжать к ней, чтобы заснять сеанс гадания. Этот звонок вывел меня из состояния с таким трудом восстановленного спокойствия и погрузил в мысленные метания от одной версии к другой. Ужасно не хватало фактов, а от домыслов путалось в голове. Так и не придумав ничего дельного, я уснула.

* * *

– Здравствуйте, Ирина, – приветствовала меня Лера в понедельник утром. Она была уже на своем рабочем месте и поливала цветы.

– Привет, – улыбнулась я ей. – Что слышно?

– Пока ничего. Евгений Иванович еще не прибыл.

– Отсутствие новостей нужно воспринимать как хорошую новость, – философски заметила я. – А что у нас сегодня по плану?

Лера убрала лейку в шкаф и заглянула в свой блокнот:

– Пока ничего, – снова повторила она.

– Как это? – удивилась я.

– А вот так, – пожала плечами Лера. – Ждем Галину Сергеевну и ее указаний. Она обещала в выходные окончательно доработать вашу речь, предваряющую появление наездницы Лены.

– Ах, да-да, – вспомнила я. – О том, что наступает год Лошади, что эти благородные животные с древних времен сопутствуют человеку…

– Вот именно. – Наша помощница режиссера была сегодня какой-то отстраненной, словно выполняла свои обязанности автоматически, а сама пребывала где-то в иных сферах.

– Лерочка, – участливо спросила я ее, – что-то случилось?

– Пока нет, но скоро случится… Сессия у меня на носу.

– А, – облегченно перевела я дух, радуясь столь незначительной причине Лериной легкой невменяемости. – Может быть, тебе отпуск нужен?

– Не нужен, ничего сложного меня не ждет, половину зачетов и экзаменов мне проставят автоматом.

– А что же ты тогда волнуешься? – поинтересовалась я.

– А это так заметно? – переспросила она. Я неопределенно покрутила рукой, и Лера пояснила: – Это я просто по привычке.

– Доброе утро, девочки! Как вам мой новый цвет?

В комнате появилась Галина Сергеевна, распространяя вокруг себя аромат хорошей парикмахерской. Ее короткие, идеально уложенные волосы переливались всеми оттенками рыжего: от светлого янтаря до красной меди. Женщина с достоинством повернулась, давая нам с Лерой возможность рассмотреть ее голову со всех сторон.

– Восторг! – совершенно искренне выдохнула Лера. – Вы очень смелая женщина, Галина Сергеевна!

– Великолепно, – согласилась я. – Вам очень идет.

– Это называется колорирование, – сочла своим долгом просветить нас Галина Сергеевна. – И стоит это удовольствие столько, что только обещанная премия подвигла меня на сие расточительное безумство.

– Оно того стоит, – почти в один голос подтвердили мы с Лерой.

Тоже, что ли, к Новому году перекраситься? Мысль показалась мне довольно интересной, но от ее обдумывания меня отвлек Валерий.

– Желаю здравствовать труженицам и соратницам, – отвесил он поклон, заходя в комнату, потом повернулся ко мне: – Ирина, пойдем пошушукаемся.

Мои дамы, как по команде, перестали обсуждать новости парикмахерской моды и вопросительно уставились на меня. Я сделала рукой успокаивающий жест, что, дескать, потом все расскажу, и выпорхнула в коридор следом за Гурьевым.

– Не томи, Пинкертон, выкладывай, – набросилась я на него, как только мы оказались вне досягаемости чужих ушей.

– Выкладываю. Твоя гадалка является одноклассницей директора ипподрома, и их связывает давнее романтическое чувство, которое браком не закончилось из-за какой-то давней истории, но, как говорят, не угасло до сих пор.

– И все? – несколько разочаровалась я.

– Почти. Эта дамочка какая-то чересчур закрытая, да и времени у меня было не так уж и много. Но твоя версия насчет ее пока кажется мне довольно правдоподобной. Ты с ней когда встречаешься?

– Завтра в четыре. Будем снимать сеанс гадания. А что?

– Попробуй раскрутить ее на откровенный разговор, у тебя это хорошо получается. Может быть, она случайно о чем-нибудь проговорится.

– Попробую, – с сомнением пожала я плечами. – Но мне кажется, что ничего не выйдет из этой затеи, хотя…

Тут мне в голову неожиданно пришла довольно интересная идея, а заодно я вспомнила, что хотела рассказать Валерке о вчерашних событиях на ипподроме.

– Гурьев, а ты в курсе, что кузнеца убили? – бухнула я без всяких предисловий.

– Что?! – вытаращился он. – Какого кузнеца?

Вот это здорово! Я знаю, а он, репортер криминальной хроники, нет! Пришлось просвещать.

– …Вы почему милиции все не рассказали? – набросился на меня Валерка, как только я закончила говорить.

– Я подумала, что… – растерялась я. Под напором Гурьева моя вчерашняя идея показалась мне ужасно глупой.

– Знаю я, что ты думала, – проворчал он. – Небось мысленно примеряла лавровый венок лучшей сыщицы всех времен и народов. Эх, женщина! Скажи спасибо, что я прекрасно знаю капитана Кулешова. Мы с Мишей старые приятели…

– И единомышленники в отношении брака, – ехидно закончила я, вспомнив нелюбезного капитана и будучи весьма уязвленной Валеркиным пренебрежением.

– А ты откуда узнала? – удивился он.

– Да у него на лбу это написано, – буркнула я.

– Хорошо, что он этого от тебя не слышал, – хмыкнул Валерка. – Короче, в обед поедешь со мной к Кулешову, каяться будешь, а я, так уж и быть, замолвлю за тебя словечко. Но учти – не даром.

– В обед я не могу, Лена должна подъехать, – я поторопилась ответить, даже пропустив мимо ушей меркантильный намек Гурьева, но он только обрадовался.

– Вот и хорошо, поедем все вместе, побеседуем в теплой дружеской обстановке.

Мне стало понятно, что сопротивляться бесполезно. С Валерки станется вызвать милицию на студию и отконвоировать меня в отделение на глазах у всех коллег. Понурясь, я брела обратно в свой кабинет, когда меня остановил Евгений Иванович.

– Ирина Анатольевна, душа моя, что это вы сегодня не в настроении? Вам радоваться полагается! – шеф просто лучился от счастья. – Я очень и очень доволен работой вашей группы. Если новогодняя передача получится так, как вы запланировали, то можете считать, что премия у вас в кармане. И, кстати, пришлите ко мне Галину Сергеевну, мне с ней кое-что обсудить надо.

– Спасибо, Евгений Иванович, – поблагодарила я директора, изобразив на своем лице неземной восторг и готовность исполнять распоряжения и претворять планы.

Я вернулась в свой кабинет, где на меня уставились уже не две, а три пары любопытствующих глаз: пришел Павлик, которого мои дамы, по-видимому, уже успели посвятить в обстоятельства моего таинственного ухода на тет-а-тет с Гурьевым.

– Вам всем придется потерпеть, так как шеф жаждет пообщаться с Галиной Сергеевной, чтобы лично вручить ей причитающуюся долю комплиментов за хорошую работу, – ехидно выдала я.

– Доля-то хоть материальная или как всегда? – кисло поинтересовалась Галина Сергеевна, поднимаясь из-за стола.

– Пока как всегда, но с хорошей вероятностью обратиться в материальную, – ответила я. – К тому же он хочет что-то с вами обсудить. Что именно, я из деликатности выяснять не стала.

– Я скоро, – пообещала она уже от двери. – А вы пока просмотрите мои домашние наброски и отлакируйте их окончательно.

– Слышали приказание? – обратилась я к своим молодым сотрудникам, игнорируя просительные выражения их лиц. – Я работать буду, а ты, Лера, делай вид, что ждешь звонка Лены. Как дождешься, скажи ей, чтобы ехала к нам.

– А какой вид делать мне? – поинтересовался Павлик.

– Обычный, – пожала я плечами, – будто ты только что присел в это кресло после тяжких трудов. Все, господа, не отвлекайте меня, а то день обещает быть сложным.

Вооружившись записями Галины Сергеевны, я углубилась в их изучение. В общем и целом все было написано неплохо, я только заменила кое-где слишком уж цветистые эпитеты. Потом проговорила текст про себя, проведя хронометраж, и убедилась, что во временные рамки все это укладывается.

Галина Сергеевна вернулась от шефа в тот момент, когда я устроила мини-репетицию, проверяя эффект на Лере и Павлике. Дослушав до конца мои бодрые завывания, наш режиссер доложила нам о результатах общения с шефом:

– Ну что, дорогие мои, приказ на премию готов, но пока не подписан, и суммы там проставлены очень даже симпатичные. Нам с вами остается провести последнюю передачу этого года с блеском, и можно будет почить на лаврах заслуженного пятидневного отдыха. Но… – она сделала эффектную паузу, во время которой обвела нарочито строгим взором всех присутствующих. – Но за оставшиеся рабочие дни мы должны, нет, просто обязаны гарантировать не менее блестящую предрождественскую передачу.

После такой тирады стало не до любопытства. Галина Сергеевна быстренько раздала всем сестрам по серьгам и отправила всех отрабатывать порученную часть общего дела. Павлик умчался в операторскую, чтобы проконтролировать монтаж уже отснятого материала и решить, нужны ли еще съемки, а они явно были нужны. Леру усадили за канцелярскую работу по приведению в порядок отчетности. А мы с Галиной Сергеевной занялись сценарным планом.

Через час позвонила Лена, которой я велела немедленно приезжать. Когда она появилась, то тут же была вовлечена в общее деятельное коловращение, из которого нас с ней выдернул заглянувший в комнату Гурьев, демонстративно показавший на часы. Я вспомнила о необходимости ехать в милицию, и у меня противно заныл живот.

– Галина Сергеевна, обед начался. Я с Леной прогуляюсь до кафе, – на бегу поставила я свою непосредственную начальницу в известность о том, что собралась дезертировать, и упорхнула.

– Куда мы несемся? – спросила меня девушка, когда мы действительно бегом покидали телецентр.

– В милицию, – объяснять подробно у меня не было сил.

– Зачем? – Лена сникла и забеспокоилась.

– Это я вам дорогой объясню.

Последняя реплика принадлежала Гурьеву, который догнал нас у выхода, застегивая на ходу куртку.

– Костя нас отвезет, так что вернетесь вовремя.

Я слегка поморщилась, так как мне не очень хотелось откровенничать в присутствии Кости, но делать было нечего. Валерка дорогой изложил Лене свои соображения по поводу нашей с ней глупости и необходимости поставить милицию в известность обо всех обстоятельствах смерти несчастного кузнеца.

– А у нас на ипподроме просто кошмар творится, – заговорила Лена после гурьевской проповеди. – Виктор Дмитриевич с утра приехал чернее тучи, на всех рычит, Терентьич вообще не появился, директор мне велел к нему домой позвонить, жена тренера говорит, что тот с гриппом слег…

– Удобно, – хмыкнул Валерка. – Поди, и больничным успел запастись. Ох, девушки-девушки, выпороть бы вас…

Дальше мы ехали в молчании, я только изредка ловила на себе сочувствующий взгляд Костика. На душе скребли кошки. Ну почему, как только нам попадается интересная тема для передачи, так сразу начинаются какие-то проблемы? Сейчас работы невпроворот, а тут еще с милицией объясняйся!..

Капитан Кулешов принял нас довольно радушно, но во время всего разговора укоризненно качал головой.

– Ирина Анатольевна, что же вы так? – посетовал он, после того как аккуратно зафиксировал все наши с Леной показания. – Неужели вы думаете, что мы не смогли бы сами разобраться в этом деле? И вы, Елена Станиславовна, – теперь капитан смотрел на нашу бравую наездницу, – вам-то страхи вообще не к лицу…

– Да это меня Коля уговорил… – выдавила Лена.

– Какой Коля? – насторожился капитан.

Вот теперь нам пришлось выкладывать всю историю полностью: и про Колино падение, и про испорченное стремя, и про наше похищение этой улики… Пока мы запоздало каялись, Валерка шепнул что-то на ухо Кулешову, отлучился и вернулся вместе с Костей, который поздоровался и положил на стол пакет со злополучным стременем.

– Да, гражданки, – вздохнул Кулешов, переводя угрюмый взгляд с меня на Лену и обратно. – Заварили вы кашу…

– Миша, ты же мне обещал, – поспешил Гурьев вступиться за нас, а Костя с трогательной заботливостью сместился в мою сторону.

– Да не дергайся ты, Валерка, – поморщился капитан. – Отпущу я твоих свидетельниц без всяких взысканий… Чего уж теперь. Только вы, гражданки, ради бога, больше никуда не суйтесь!

Мы с Леной дружно закивали, радуясь, что так легко отделались, и стали прощаться с Кулешовым, мнение о котором у меня переменилось к лучшему. Валерий еще о чем-то поговорил с ним без свидетелей и догнал нас уже возле машины.

– Костя, – попросил он нашего водителя, – отвези этих авантюристок на телецентр, а мне тут еще нужно кое-куда забежать.

– Сделаем, – кивнул Костя, помогая нам забраться в машину. – Довезу в лучшем виде.

– Я на тебя надеюсь, – махнул рукой Гурьев и заспешил куда-то в противоположную сторону.

Когда мы вернулись на телецентр, там нас поджидала приплясывающая от нетерпения Лера, которая сразу же потащила меня и Лену в гримерную, а затем, не дав передохнуть, снова затолкала в машину вместе с Павликом и Галиной Сергеевной и отправила на ипподром, где нужно было отснять недостающие части передачи. Дорогой мы с Леной вынуждены были забыть обо всех треволнениях в милиции, чтобы усвоить инструкции Галины Сергеевны.

Азарт нашего главного режиссера был настолько заразительным, что съемки прошли в темпе аллегро, без сбоев и накладок. Ленина любимица Карина шла за нами, трогательно терлась мордой о плечо своей хозяйки и вообще создавала прекрасный фон. Сама наездница держалась раскованно и непринужденно, и только после того, как лошадка была отправлена в стойло, я увидела, какой ценой далась Лене эта раскованность. Бедная девушка была совершенно вымотана.

– Молодцы, девочки, – похвалила нас довольная Галина Сергеевна. – Все просто чудесно. Леночка, отдыхай, а завтра подъезжай к нам после обеда, хорошо?

– Хорошо, – устало вздохнула Лена. – Я просто с ног валюсь.

– Ничего-ничего, хватит жаловаться, в вашем возрасте это совершенно непростительно.

Я закатила глаза на кокетливую реплику Галины Сергеевны и попрощалась с Леной.

На свое рабочее место мы возвращались в твердой уверенности, что на сегодня с делами покончено, но не тут-то было. Лера обрадовала нас сообщением от Анны, к которой именно сегодня должна прийти для сеанса гадания та самая подруга. Делать нечего, пришлось снова ехать.

Подруга Анны оказалась довольно милой дамой бальзаковского возраста, слегка располневшей, но не утратившей своего обаяния. Ее одежда говорила о приличном доходе, но отнюдь не о хорошем вкусе, да это и к лучшему. Зрителям нравится, когда на экране они видят не идеально выглядящих благодаря усилиям стилистов дам, а обыкновенных живых женщин.

Пока Павлик снимал сеанс гадания, длившийся около двадцати минут, Галина Сергеевна профессионально успела прикинуть, какие фрагменты войдут в передачу. Большой удачей оказалось поведение подруги: едва Анна достала карты, для нее перестало существовать все окружающее, и она так живо, эмоционально реагировала, что любо-дорого!

Сеанс окончился, успокоенная результатами дама положила на уголок стола довольно крупную купюру и откланялась, а наша съемочная группа осталась, чтобы заснять те самые моменты, о которых мы договаривались с Анной в прошлую встречу.

Когда съемки перенеслись на кухню, я вовсю наслаждалась эффектом, который произвела гибкость Анны на Галину Сергеевну и Павлика. Мне-то уже доводилось видеть это, а вот мои коллеги просто онемели. Слегка придя в себя от увиденного, Галина Сергеевна заявила, что эти кадры необходимо показывать уже после йоги, заменявшей Анне утреннюю гимнастику. Я согласилась с ней целиком и полностью, а хозяйка предложила нам всем выпить показательно приготовленный кофе. Я обрадовалась, так как вкус этого напитка нравился мне чрезвычайно, а вот Павлик отказался, сославшись на то, что его ждет Лера, которой он обещал сегодня вечером какое-то культурное мероприятие.

Галина Сергеевна тоже заторопилась, не вдаваясь в причины своей спешки, а лишь туманно намекнув на некие обстоятельства, не лишенные романтизма. Анна искренне огорчилась, да и я тоже, но, здраво рассудив, что мне не обязательно уезжать вместе со всеми, я решила задержаться. Честно говоря, не только из-за кофе. Мне хотелось еще поговорить с Анной и попытаться вывести ее на интересующую меня тему. Таким образом, коллеги откланялись, а я осталась.

– Анна, – обратилась я хозяйке с вопросом, чтобы начать разговор, – вот вы в первую встречу говорили, что не зарабатываете гаданием, а между тем мы все видели, как ваша подруга оставила на столе достаточно крупную купюру.

– Это не плата в полном смысле этого слова, – тонко улыбнулась женщина. – За гадание по картам не положено благодарить словами, но деньги оставить необходимо, причем сумма не имеет никакого значения. Я ее не назначаю, а потом просто трачу на всякие ненужные пустяки или вообще отдаю, обычно музыкантам на проспекте. Эта плата нужна не мне, а тому, кому я гадаю.

– Вот как, – несколько смущенно пробормотала я. – И много таких строгостей в вашем деле?

– Много. Например, на картах, в которые играли, гадать не имеет смысла.

– Ой, – оживилась я. – Вы знаете, со мной произошла немного странная история. Она как-то выветрилась у меня из головы со всеми последними событиями, а сейчас почему-то вспомнилась. В субботу мы с мужем и моим коллегой играли в карты, я все думала о вас, отвлекалась от игры, а в голову лезли полузабытые детские фокусы, гадание на картах… И, знаете, в один момент у меня на руках оказались три карты, значение сочетания которых я прекрасно помнила с тех самых пор: они предсказали покойника… А в воскресенье мне действительно пришлось столкнуться с трупом.

– Это на ипподроме? – спросила Анна.

Вот она и проговорилась! Интересно, будет она ссылаться на свои таланты или признается, что имеет другой источник информации?

– Да, а откуда вы знаете?

– Ну, – слегка замялась она, – мы очень дружны с директором ипподрома, поэтому я в курсе почти всех тамошних событий. Смерть Олега Борисовича очень потрясла Виктора. – Эта тема была явно неприятна Анне, и она постаралась сменить ее. – А то, что вы мне рассказали, очень показательно. У вас есть определенные задатки, если уж даже игральные карты подкидывают вам информацию. Вы не хотите попробовать развить свой дар?

Ничего себе поворот! Мне только подобных даров природы не хватало!

– Даже не знаю, – пожала я плечами. – Меня сейчас гораздо в большей степени занимает другое… Может быть, потом, позже я подумаю…

– Как хотите, на этот путь никого силой не тянут, решение нужно принимать самостоятельно.

– Анна, – робко попросила я, решившись на откровенный вопрос, – а вы не могли бы рассказать, что вас связывает с Виктором Дмитриевичем?

– А зачем вам это? – холодно ответила она вопросом на вопрос. – Для передачи это не имеет ровным счетом никакого значения.

– Согласна, но вы обмолвились, что в курсе всех дел ипподрома, а меня сейчас, честно вам признаюсь, очень сильно занимает убийство кузнеца.

– Вы тоже считаете, что это было убийство? – Анна пристально посмотрела на меня, ожидая объяснений. Это что же получается, а? Кто у кого информацию получает, я у нее или она у меня? Так дело не пойдет. Я ответила ей таким же пристальным взглядом, сказав:

– А кто еще так считает?

– Я, – честно ответила она. – Я это просто чувствую. Хотя пока не представляю, кому это было нужно. Виктор тоже не верит в случайное падение стеллажа, он был ужасно расстроен, даже грозился найти убийцу и придушить собственными руками. Мне едва удалось его успокоить.

Я слегка опешила от такого признания. Если принять на веру слова Анны, то вся наша с Гурьевым версия рассыпается на кусочки, а говорила она очень искренне. Я молчала, собираясь с мыслями. С одной стороны, никто не мешает Анне соврать, но, с другой, зачем ей это делать? Я же не следователь, со мной она могла просто не разговаривать на эту тему…

– Ирина! – окликнула меня женщина. – О чем вы задумались?

– Да как-то все это не укладывается в голове, – призналась я. – У меня есть кое-какая информация об этом деле, и она плохо стыкуется с вашими словами.

– Так, – протянула Анна. – Что-то мы с вами ходим вокруг да около. Давайте поговорим начистоту, ведь я же вижу, что вы хотите что-то у меня узнать, но не решаетесь спросить прямо. Признаюсь, меня вы тоже заинтриговали, поэтому предлагаю честный обмен информацией. И, чтобы пойти вам навстречу, начинаю первой. Идет?

– А зачем вам все это нужно? – несколько подрастерялась я от ее тирады.

– Очень хочется помочь Виктору, потому что мне кажется, что его втянули в какую-то грязную историю. А чтобы вам стало понятнее, придется немного вернуться в прошлое… Мы с Виктором вместе учились в школе, были очень дружны, даже более того… Но судьба развела нас, не позволив реализоваться юным чувствам, хотя отношения мы поддерживаем до сих пор. Нет, мы не любовники, – поспешила пояснить Анна, заметив мой понимающий взгляд, – мы просто хорошие друзья. Виктор стал директором ипподрома благодаря своему тестю, которому был нужен на этой должности свой человек. Он довольно долго ни о чем не догадывался, а когда понял, какие махинации проворачиваются за его спиной, было уже поздно: сам был замазан в этом дерьме по самые уши. Да и слишком могущественный человек его тесть.

– И вы верите во все это? – скептически спросила я.

– У меня нет ни малейших оснований не верить Виктору. Посудите сами, какой смысл ему меня обманывать, если можно просто ничего не говорить вообще, ведь меня эти дела мало интересовали, мне важно было просто иметь возможность видеться иногда с Виктором, общаться с ним.

– Резонно, – вынуждена была согласиться я. – Тогда давайте попробуем разобраться вместе. Как вы помните, в первую нашу встречу Галина Сергеевна рассказала вам о падении одного наездника, сломавшего себе ногу. Так вот…

И по порядку, не упуская малейшей подробности, я пересказала Анне все историю с Колей, Леной и смертью Олега Борисовича. Анна слушала меня очень внимательно, не перебивая. Я закончила я свой рассказ.

– Вот и подумайте, где здесь правда, а где ложь, – сказала я. – Все, что сообщила нам Лена, свидетельствует о вине Виктора Дмитриевича. Уж не говоря о его упоминании какой-то таинственной женщины… в том, подслушанном разговоре.

Я выпалила последнюю фразу и осеклась, а Анна уставилась на меня, удивленно подняв брови:

– Ирина, я правильно поняла, вы подозреваете меня во всей этой афере?

– Ну да, – смутилась я.

– Понимаю, – покивала она. – Но, честное слово, я к этим событиям не имею ни малейшего отношения. А вот насчет загадочной женщины, которую якобы упоминали в своем разговоре Виктор и тренер, у меня есть кое-какие соображения.

– И кто же эта женщина, по-вашему?

– Жена Виктора, Ольга Алексеевна, в девичестве Дубовицкая.

– Этого не может быть, – отрезала я.

– И на чем основана ваша уверенность? – иронически спросила Анна. – Вы знакомы с Ольгой?

– Нет, но Виктор Дмитриевич говорил, что его жена очень любит мою передачу. Не подумайте, конечно, что я столь низко оцениваю свою работу, но мне кажется, что женщина, причастная к какой-либо преступной деятельности, просто не может любить такие программы.

– Господи, Ирина, какие вы говорите глупости! – рассмеялась Анна. – Вот вы интеллигентная, умная женщина, но, положа руку на сердце, признайтесь, неужели вам никогда не приходилось с удовольствием посмотреть пару-тройку серий душещипательного мексиканского «мыла» или читать для отдохновения любовные романы?

– Случалось, – вздохнув, призналась я.

– Вот видите, так почему же вы отказываете в невинном удовольствии Ольге Алексеевне? Вы просто не очень хорошо подумали, прежде чем сказать мне такое. Весь мировой опыт свидетельствует, что даже самые закоренелые преступники имеют порой самые незамысловатые увлечения, вплоть до вышивания крестиком. Пристрастия, знаете ли, на направленности ума и деятельности не отражаются.