Текст книги "Брак под короной"

А все вместе взятое портило настроение окончательно и бесповоротно.

***

– Мы, конечно, наглупили: тебе не нужно было ночевать у меня.

– Я предупреждала… Но ведь все равно, рано или поздно…

– Осталось совсем немного. Я уже считаю дни, а не недели. Так устать, как я за последние полтора года, можно только по спецзаказу и за валюту.

– Ты сам себе вредишь своим благородством. Ну, зачем помчался в Шереметьево? Только лишние хлопоты…

– Ты тоже так считаешь?

– Почему «тоже»? Кто-то еще придерживается такой точки зрения?

– Да. Я. Но у меня не хватило силы воли сидеть дома и ждать… неведомо чего. В конце концов знать и не предотвратить…

– Этот странный брак был обречен с самого начала. Ты ведь никогда ее не любил, правда?

– Правда. Но ты прекрасно знаешь, почему, а главное – зачем я на ней женился.

– Нам надо было все это закончить год назад. Или хотя бы полгода…

– Ты прекрасно знаешь, что сама можешь отсюда уехать только через несколько недель. Ты же на этой работе, а не я.

– Ты прав. Если бы, да кабы…

– Я завтра приеду к тебе, если не возражаешь. На пару суток.

– А официально ты куда собрался?

– На дачу к сослуживцу писать обоснование для получения гранта.

– И она тебе верит?

– Как ни странно, да. Во всяком случае, проверять не будет. Она и раньше никогда этого не делала.

– Она не слышит наш разговор?

– Думаю – нет. Она перенервничала, на нее на улице какой-то бандит напал, хорошо что Элси оказалась на высоте. Так что приняла снотворное и…

– Откуда этот-то бандит взялся?

– Придется разбираться. Причем на сей раз жестко. Мне это надоело до чертиков.

– Ты меня любишь?

– Конечно да!

– Тогда все остальное не имеет значения. Никакого. До встречи завтра?

– До встречи завтра. У тебя.

– Я бы сказала – у нас.

– Как скажешь…

Глава восьмая. Ежики в тумане

На следующий день я проснулась довольно поздно: сказались все вчерашние стрессы и душеспасительные беседы с супругом. Он, кстати, не стал дожидаться моего пробуждения и, судя по всему, уехал «работать с документами». Правда, сейчас меня это занимало меньше всего, скорее даже радовало: можно было без оглядки на супруга решать свои собственные дела и не стесняться в выборе выражений хотя бы по телефону.

Поэтому первым делом, только налив себе чашку кофе, я позвонила Асе и потребовала личной встречи. Поведение моей подруги нравилось мне все меньше и меньше: когда было нужно ей, она все организовала молниеносно, а теперь во встрече заинтересована я, и ей, судя по всему, на это элементарно наплевать. Чтобы не сказать грубее.

Она снова попыталась отвертеться, ссылаясь на безумное количество абсолютно неотложных и важных дел, но на сей раз я была непреклонна и только что не поставила ей ультиматум. Это, конечно, могло и не подействовать: Аська упряма не меньше меня, а иногда – еще больше.

– Послушай, – потеряла я наконец терпение, – я ведь не прошу о встрече Жанну, правда? Хотя могла бы.

– Какую Жанну? – переспросила Ася внезапно севшим голосом.

– Волкову, – безмятежно отозвалась я. – Швейцарскую гражданку.

– Откуда ты… – начала было Ася и осеклась. – Просто не понимаю, о чем ты.

– Все ты прекрасно понимаешь. Особенно если вспомнишь, по какому паспорту я летала во Францию и к счастью благополучно вернулась обратно. Тебе ведь именно это было нужно: благополучно съездить туда и обратно, правда? Так скажи спасибо сотрудникам паспортного контроля в Москве и в Париже. А то я сейчас не с тобой бы из собственного дома беседовала, а томилась в мрачных застенках Бастилии.

– Загадками говоришь, – хмыкнула Ася, – уже успевшая немного прийти в себя. – Да и Бастилию давным-давно разрушили. Ты ведь говорила, что тебе нужно посоветоваться со мной по интимному вопросу, правда? Так при чем тут заграничные паспорта?

– При мне и при тебе тоже. Так уж сложилось, что больше вроде бы не с кем посоветоваться о том, что происходило и происходит вокруг меня после возвращения.

– Твой супруг-то дома? – поинтересовалась Ася. – А то опять устроит тебе сцену за встречи со мной.

– Нет, – не без удовольствия ответила я, так как и такого препятствия для нашей встречи не существовало. – Уехал на двое суток.

– Куда? – вдруг похолодевшим голосом спросила Ася.

– По каким-то своим делам на дачу к приятелю. Да и какая тебе разница?

– Никакой, – согласилась Ася. – Просто я удивилась, что ты так свободно со мной говоришь.

Тут уж удивилась я: ничего такого, чего не знал бы Сергей, я вроде бы не сказала. Хотя… О заграничных паспортах моей дорогой подруги ему действительно знать не обязательно. Это ее и только ее проблемы.

Как мне показалось, ее все-таки мучило любопытство: о чем таком я с ней хотела посоветоваться. До сих пор у меня по жизни как-то не возникало ситуаций, в которых был нужен совет Аси. И она, естественно, была крайне заинтригована.

А я еще добавила тумана своей невероятной, невесть откуда появившейся осведомленностью, что тоже было ей далеко не безразлично. Конечно, шантажировать – дурной тон, но она просто не оставила мне выбора. К тому же не хотела терзать себя догадками о том, что произошло со мной в Париже, и кто посвятил меня в ее секреты.

Вряд ли она могла предположить, что совет мне был нужен совершенно другой: по поводу того, что произошло в моей квартире и с моим законным супругом как раз во время моего отсутствия. Или… предполагала? Между прочим, я не собиралась раскрывать свои карты, но… Я тоже могу быть жесткой, если припечет.

Так или иначе, поломавшись какое-то время, Аська сдалась. Я редко демонстрирую свое упрямство, но уж если мне, как говорится, шлея под хвост попадает, то я своего добьюсь. Не мытьем, так катанием. Иногда сама же от этого страдаю, но все равно, если нужно – то получу, а там хоть трава не расти.

Я все еще не исключала версию прослушивания телефона, да и Ася осторожничала, поэтому мы говорили довольно-таки загадочно для окружающих..

– Где мы встретимся? – поинтересовалась Ася.

– Там, где мы с тобой в первый раз поругались, – обозначила я место нашего свидания, поскольку только оно пришло мне в голову, как самое подходящее.

И время постаралась зашифровать, как могла. То есть предложила «часом икс» считать разницу в нашем возрасте, а она у нас составляет три дня. Не сразу, но до моей подруги все-таки дошло, что именно я пыталась ей втолковать, и она – честь ей и хвала! – воздержалась от ненужных вопросов и уточнений. Хотя, с другой стороны, столько лет дружбы не могли не создать у нас практически полного взаимопонимания, особенно в экстремальных условиях.

А я, кроме того, прекрасно знаю, что в экстремальной ситуации на Аську всегда можно было положиться, а при нынешних нравах, когда все ситуации можно считать экстремальными, ей просто цены нет. Так что в определенной мере даже успокоилась и на встречу явилась без опозданий и во вполне пристойном виде.

Встретились мы в скверике возле старого здания МГУ, в просторечье именуемом также «психодромом». Почему – не знаю, не с нас это началось, не нами кончится, старые здания живут своей жизнью, равно как парки и скверы.

Именно на этом скверике мы с Асей поругались в первый и в последний раз в жизни чуть ли не насмерть, поскольку один и тот же кавалер одновременно назначил нам свидание, а мы, две зеленые дурочки, стали обвинять друг друга в злонамеренном разбивании личного счастья.

Потом-то, конечно, разобрались и устроили шутнику веселую жизнь, но ссору эту запомнили на всю жизнь, поскольку больше не ругались.

– Куда пойдем? – осведомилась Ася, сказав пару дежурных комплиментов моей «парижской» внешности и общему виду. – Не на улице же нам беседовать.

– Ну и в ресторан в три часа дня переться глупо, – принялась я размышлять вслух. – К тому же там шастают официанты и вообще…

– И вообще у тебя нет денег, – догадливо закончила моя подруга. – Ладно, пойдем на Горького, то есть, тьфу, никак не привыкну – на Тверскую. По всей Москве понатыкали этих самых летних кафе под зонтиками – садись, пей и болтай, сколько душеньке угодно. Как в Париже…

– Уж ты скажешь, «как в Париже», – завелась я, со сладкой тоской вспоминая свои тамошние «посиделки». – И сравнения-то никакого быть не может. Ты посмотри вокруг: хоть одно улыбающееся лицо видишь? И не увидишь – хмурые, озабоченные морды. А там почему-то люди улыбаются просто так, без повода.

– Ну, завелась! Что ж ты сама-то не улыбаешься? Правильно, от такой жизни волком завоешь, а смеяться станешь только на нервной почве.

– Я не улыбаюсь потому, что вчера на меня было совершено покушение, – злорадно сообщила я Асе.

Та, похоже, удивилась:

– Покушение? На тебя? А, знаю, Олег рассказал. Но ведь все, кажется, обошлось?

– Когда кажется, нужно креститься, – привычно и довольно плоско огрызнулась я и рассказала историю подвига моей собаки.

Рассказывала красочно, со всеми деталями, и, когда закончила, мы уже уселись в одном из летних кафе почти под хвостом у замечательного коня князя Юрия Долгорукого.

– А лица этого мужика ты не заметила? – поинтересовалась Ася.

Вопрос, конечно, интересный.

– Ну, как я могла заметить его лицо, если он подошел сзади и в темноте? Руку, если надо, опознать смогу. На вкус, конечно.

– Не смешно, – поморщилась моя подруга. – Просто я пытаюсь понять, сколько человек вертится вокруг тебя. Уже получается, как минимум, трое: двое там, в машине, и один вечером, возле твоего дома. Меня, кстати, никто не беспокоил, хотя по идее должны были бы.

– Не ты же летала в Париж. Фактически, во всяком случае. Значит, тебя и тревожить незачем. И потом ты вообще редко из дома выходишь, а уж вечером только в сопровождении и то – до машины.

– Это уж точно. Устала я от такой жизни, ты себя не представляешь, как. Муж, кстати, уже три дня ездит с телохранителем. Между прочим, довольно дорогое удовольствие.

– Богатые тоже плачут, серия триста тридцать третья… – рассеянно пробормотала я.

Что-то действительно было не так, концы с концами в этой истории решительно не сходились. Моя роль курьера выполнена – ну и оставили бы в покое, так нет, я по-прежнему «под колпаком». Асю же никто не трогает, хотя, по идее, должны были уже взяться за нее.

И почему вчерашний тип ошивался возле нашего подъезда, если вечером с Элси почти всегда мы гуляем вместе с мужем? Могли, конечно, не знать, но ведь ждали же! И… этот странный телефонный звонок как раз перед выходом. Словно кто-то хотел, чтобы я вышла с собакой одна. Значит, были в курсе даже того, что у нас есть собака, причем не злая, а как раз наоборот.

Этому, укушенному, просто не повезло: как я и говорила, если бы он без затей выругался матом, Элси бы и ухом не повела. А тут – «дура». Да еще второй раз за два вечера. Натурально, нервы у собачки не выдержали.

– Откуда ты знаешь про Жанну Волкову? – не выдержала Ася.

Я пожала плечами:

– Из источника, пожелавшего остаться неизвестным. Если бы ты сразу согласилась со мной увидеться, не пришлось бы даже называть это имя. Кстати, почему ты не предупредила меня, что я лечу под твоей девичьей фамилией?

– Удивительно то, что ты на это обратила внимание, – задумчиво произнесла Ася. – Хотя, конечно, я должна была тебе сказать… Можешь мне не верить, но я просто забыла.

– Верю, – не без сарказма сказала я. – Разборки с иностранной полицией тебе были совершенно ни к чему. И Анастасии Яблонской в Париж лучше не соваться. А вот мадам Соколова – это совсем другое дело. Послушай, почему ты не можешь перестать пудрить мне мозги и сказать, наконец, правду. Точнее, почему ты ее не сказала мне перед поездкой?

– Потому, что тогда ты бы никуда не поехала, – с потрясающей искренностью ответила Ася. – А посвящать в свои дела посторонних людей мне не хотелось. Ты меня никогда не заложишь, я знаю, а вот остальные… В бизнесе законы совсем другие, точнее, там совсем другое беззаконие.

– С твоим умом и твоей хваткой ты прекрасно могла придумать любое объяснение. И, кстати, могла сделать паспорт на меня – подлинный. Тогда ты действительно смирно сидела бы дома, а я, совершенно никому не интересная, выполнила бы твое поручение. Причем добровольно и с песней: всегда мечтала увидеть Париж собственными глазами.

– Делать тебе паспорт значило засветить и твою фамилию в связи со мной.

Я начала понимать, что ничего конкретного от Аси все равно не узнаю. Не шантажировать же ее на самом деле? Да и не в моем характере этим заниматься, она это прекрасно знает. Может быть, она просто хотела меня убрать? Совсем из жизни? Но зачем ей это было нужно? Господи, какие глупости в голову лезут из-за всех этих полукриминальных фокусов!

Да что там полукриминальных! Самые что ни на есть настоящие криминальные происшествия, и не стоит себя обманывать. Хорошо, теоретически какую-то защиту может мне обеспечить Володя Пронин, хотя надежды на это у меня были слабые. Анри? Приедет ли он вообще, вот в чем вопрос. Да и что я, собственно о нем знаю, если вдуматься? Практически ничего. И как во всем этом разбираться?

– Не засыпай сидя, – услышала я голос подруги. – Лучше покажи свою знаменитую пудреницу. Никогда бы не поверила, что ты способна восторгаться какой-то безделушкой…

Это уж точно, я бы и сама не поверила. Но вот прилегла к сердцу – и все тут. Думаю, все дело в этих самых королевских лилиях на крышке. Всю жизнь была неравнодушна к французской королевской символике. Детские привязанности: «Три мушкетера», «Королева Марго», «Графиня де Монсоро». Блажь, конечно, но уж так исторически сложилось. А мудрая Ася воспользовалась беспроигрышной возможностью увести разговор совсем в другую сторону.

– Сейчас, сейчас, – встрепенулась я и… уронила сумку с колен прямо на тротуар.

Мы с Асей, не сговариваясь, нагнулись, чтобы ее поднять, да так и остались на четвереньках. Ибо над нашими головами что-то загрохотало, а в стеклах вагончика-кафе немедленно образовались аккуратные круглые дырочки.

– Стреляют, – будничным тоном сообщила мне Ася и растянулась под столиком прямо на асфальте. – Ложись, идиотка!

Но любопытство во мне пересилило страх. Визжали женщины, что-то орали мужчины, вдали завелась милицейская сирена – все это я отметила чисто механически. А я наблюдала, как пара здоровых бугаев в темных очках и кожаных куртках – по такой-то жаре! – запрыгнули в стоявшую неподалеку машину и с шиком укатили. В руках у обоих были какие-то клюшки – или мне это показалось?

Они стреляли, сомнения не было. Но в кого? В одну из нас, в обеих сразу или мы тут вовсе не при чем, а угодили в другую игру с чужими разборками?

– Вставай, Аська, отбой, – потрясла я подругу за плечо. – В тебя не попали? Очень удачно, в меня тоже промахнулись.

– Это потому, что мы лежали, – поделилась со мной своими соображениями Ася.

Выглядела она паршиво: бледная до синевы, растрепанная, перепачканная. Я, наверное, была примерно в таком же состоянии, разве что менее грязная. Все-таки стояла на четвереньках, а не лежала на животе.

– А почему они вообще стреляли? – поинтересовалась я. – Если, например, они хотят от меня что-то узнать, то убивать при этом как-то нелогично. А уж если хотят убить, значит, я знаю что-то такое, чего мне знать ни в коем случае не положено. Впрочем, могли ведь и в тебя пульнуть, нет?

– Все может быть, – мрачно отозвалась Ася. – Нечего было сидеть посредине улицы, хотя мне совершенно непонятно, как они нас нашли.

– Тогда, может, это местные бандитские разборки? – предположила я. – И мы зря считаем себя такими уж важными персонами?

– Все может быть, – повторила Ася, уже более спокойно. – Давай-ка зайдем в какое-нибудь помещение и приведем себя в порядок. В таком виде – только пустые бутылки собирать. И ты еще хотела со мной о чем-то посоветоваться.

Ага! Я правильно угадала: в основном ее мучило любопытство. Даже автоматные очереди не заставили ее забыть об этом.

– Ну, давай, – согласилась я. – Действительно, стресс нужно снимать как можно скорее.

Мы уже зашли в маленькое полупустое кафе, заняли столик и заказали по чашке крепкого кофе и по рюмочке коньяка. На меня, как и на Асю, этот напиток действует очень успокоительно, а вот от водки мы с ней просто дуреем. Проверено практикой, так что водка из нашего меню сама собой исключилась раз и навсегда.

Пока исполнялся наш заказ, мы кое-как привели себя в порядок в туалетной комнате и за столик уселись во вполне цивильном виде. Увидев, что Ася принялась разглядывать меню по второму разу, я поняла, что от серьезного разговора она все-таки очень хочет уйти. Поэтому прервала паузу первой фразой, которая мне в этот момент пришла в голову:

– Ты не думай, кое-какие деньги у меня все-таки есть, так что…

– Не глупи! – отмахнулась от меня Ася. – Знаю я твои деньги.

– Да? – осведомился я со внезапным прозрением. – Тогда может быть ты знаешь, откуда Сергею известна точная сумма, с которой я поехала в Париж?

– А ему известна точная сумма? – нахмурилась Ася и что-то добавила сквозь зубы, но почти про себя.

– Представь себе. Не знаешь, откуда?

– Думаю, он просто посмотрел, – безмятежно сказала Ася. – Открыл твою сумку и посмотрел. Очень просто.

Во-первых, слишком безмятежно сказала, а во-вторых, у нас в семье шарить по чужим сумкам, равно как и карманам, считалось дурным тоном. Никогда себе этого не позволяла, да и за супругом такой пошлой привычки не знаю.

Но тогда остается только один вариант: ему сказала об этом сама Ася. Еще менее вероятно, так что, скорее всего, она права: имела место ревизия моей сумки. Что ж, в Париж одна я не так уж часто езжу, да и не одна – тоже. Вполне мог произойти всплеск нездорового любопытства. Тем более, что ревнивые люди вообще непредсказуемы.

– О чем ты хотела со мной посоветоваться? – вернула меня к реальной жизни Ася. – Ты говорила: что-то интимное…

– Интимнее не бывает, – усмехнулась я. – У меня возникло подозрение, что в мое отсутствие у Сергея была другая женщина. Причем не только в гостях, а так, по полной программе.

– И как ты это обнаружила?

– В квартире слишком чисто, раз. В холодильнике полно дорогих продуктов, два. В мусорном ведре – салфетки, испачканные губной помадой – три. И к моему приезду постлано свежее постельное белье, а от прежнего, которое было в употреблении до моего отъезда, пахнет дорогими духами. Теми, которыми ты пользуешься, кстати, потому я запах и определила. Это четыре. Пятый пункт чисто метафизический – Элси за что-то дуется на Сергея. Шестой пункт вообще песня: соседка по лестничной площадке видела какую-то женщину, которая была с Сергеем, когда он выгуливал собаку. Сергей сказал ей, что это – родственница, но когда я его спросила о ней, то он сказал, что у соседки то ли глюки, то ли белая горячка, и вообще отказался продолжать разговор на эту тему. Нравится? Хватит?

– Пожалуй… – задумчиво протянула Ася. – Мне бы лично хватило запаха духов для полной уверенности. Неужели твоему супругу непонятно, что такие вещи просто недопустимы?

– Спроси у него, – посоветовала я. – При случае.

– Мусорное ведро тоже нужно выносить после гостей, – заметила Ася, почему-то заметно помрачневшая. – Иногда именно в нем находят основные улики супружеской неверности. А белье нужно было сунуть в стиральную машину и обработать там соответственно. Хотя, по-моему, такие подвиги тоже не входят в репертуар твоего драгоценного?

– Да, он выше этого, – охотно согласилась я. – Равно как и выше уборки квартиры и мытья посуды, а к моему приезду все сияло и блестело. Подозрительно.

– Устрой ему допрос с предъявлением вещественных доказательств, – посоветовала Ася. – Только что ты будешь делать, если дама действительно имела место быть? Разводиться? Или посконно бить морду?

– Второе исключается сразу, – поморщилась я. – Могу ведь и сдачи получить, а вот этого мне совершенно не хочется. А развод? Честно говоря, над такой перспективой я пока мало раздумывала. Вся была в мыслях о новой работе.

– Какой работе? – вдруг встрепенулась Ася.

– Месье Берри сделал мне предложение, от которого я не могла отказаться. Но ты, наверное, в курсе того, что он хочет открыть в Москве филиал своей компании?

– Более того, предполагалось, что руководить этим филиалом буду я, – без особого тепла отозвалась Ася. – Правда, это только мои собственные предположения, ведь кроме меня Анри в России никого не знает. Точнее, не знал. А я своими руками познакомила его с тобой…

– Если бы ты полетела в Париж сама, ничего этого не произошло бы. Кстати, тебе там было бы значительно легче ориентироваться, чем мне, потому что я просто не понимала того, что вокруг меня творилось. И продолжает твориться, кстати. Но ты боялась, что тебя там убьют, так, кажется? Или опасалась Интерпола? Или тебе одновременно нужно было заниматься какими-то делами в Москве, а может быть, и не в Москве, и ты просто пустила своих конкурентов по ложному следу? То, что могли убить меня, тебя, похоже, не смущало?

Официант принес заказ и нам пришлось на какое-то время прервать беседу. Мне показалось, что за этот краткий период времени Ася успела собраться со свежими силами, перегруппироваться, и тот момент, который мог бы стать кульминационным для нашего разговора, был безнадежно упущен. Теперь она как всегда, возьмет инициативу в свои руки и задавит меня более мощным интеллектом. Это мы уже проходили, так что иллюзий я и не питала.

– Так о чем мы говорили? – светским тоном осведомилась Ася. – Ах, да, о твоей новой работе. Что ж, я рада за тебя, по крайней мере, будешь получать нормальные деньги. Пора уже.

Возможно, она действительно была за меня рада, но лицо ее этого чувства не выражало. И о деньгах я ей вообще ничего не говорила.

– Мы говорили еще и о том, что ты отправила меня в довольно опасное путешествие, – сделала я еще одну попытку вернуть разговор в нужное мне русло. – Кстати, как только я все передала Анри… месье Берри, то парик носить перестала, потому что…

Ася так и подскочила:

– Ты хочешь сказать, что больше половины времени, проведенного в Париже, ты находилась в своем естественном обличии?

– Да, – сказала я, недоумевая, почему это вызвало такие бурные эмоции. – Между прочим, удовольствие ниже среднего: сутки напролет находиться в парике, особенно когда на улице довольно тепло. Чтобы не сказать – жарко.

– Даже не знаю, что тебе сказать, – развела руками Ася. – Ты ломаешь весь сценарий, а потом удивляешься, что с тобой происходят странные вещи. Я бы как раз удивилась, если бы их не происходило. И ничего страшного не приключилось бы, если бы ты неделю побыла в парике. Я же провела эту неделю как бы в твоем обличии, и ничего со мной не произошло.

– Где ты провела неделю в моем обличии? – поинтересовалась я. – Занималась другими своими важными делами? Так мне бы твои дела никто не доверил и ничего для меня бы не сделал. Так что тебе этот маскарад, по-моему, был совершенно не нужен. Разве только для каких-то уж совсем суперсекретных дел. По-моему, ты играешь в опасные игры, Анастасия. Три паспорта, два мужа, твой дубль, наспех изготовленный из меня? Не боишься запутаться?

– Можно сказать и так, – вздохнула Ася. – А можно посмотреть на дело совсем с другой стороны. Кстати, ты знаешь, что месье Берри – вдовец?

– Первый раз слышу, – искренне изумилась я.

– Разве он тебе не сказал?

– Боюсь, у нас было не очень много времени для разговоров на личные темы. Так что наши семейные жизни мы как-то не обсуждали.

– Понимаю, – кивнула Ася, – только деловые разговоры, сугубо бизнес, ничего личного. Хотя мне всегда казалось, что блондинов, к тому же – альбиносов, ты не жалуешь, предпочитаешь другую масть. Или разнообразия захотелось?

Я даже не нашла слов для ответа. Анри – альбинос? Кто из нас сошел с ума на почве излишних стрессов?

– Браслетик тебе Анри подарил или ты в Париже кого-то еще очаровала? – продолжала забавляться Ася. – Только мне не впаривай, что это просто бижутерия, пять сантимов на барахолке. Минимальная цена такой цацки – триста долларов, я в этих делах разбираюсь, можешь мне поверить.

– Верю, – несколько ошеломленно сказала я, – но ты-то прекрасно знаешь, что у меня было с собой вполне достаточно денег и для такой покупки.

– Знаю, – снова кивнула Ася, – но и тебя знаю не первый день. Ты бы удавилась, а не купила такую дорогую и, с твоей точки зрения, бесполезную вещь. Кстати, то же самое относится и к духам. У тебя ведь новые духи, правда? И по-моему, не из дешевых. «Опиум»?

– Он самый, – признала я очевидное, – но ты наверняка знаешь, что в музее парфюмерии духи продают в два раза дешевле. За счет отсутствия дизайна.

– Слышала. Но прекрасно вижу в твоей сумочке фирменный флакон, думаю, фирменная упаковка осталась дома. И вряд ли тебе делали такие дорогие подарки исключительно за твои прекрасные глаза.

Я поняла, что никакого толку от разговора с моей подругой мне не добиться. Она уже заняла круговую оборону и теперь ее из-под панциря не достать. Прекрасно! Если она, к тому же, намерена меня шантажировать отношениями с Анри, то это у нее вряд ли получится. Кстати, как интересно она сказала: «Только мне не впаривай». А кому можно «впаривать»? Сергею? Так об этом разговоре она просто не могла узнать, я о нем даже и не упоминала.

Между прочим, если на несколько минут отрешиться от реальности и посмотреть на ситуации с позиции стороннего наблюдателя, то все улики, обнаруженные мною в собственном доме, недвусмысленно указывают на то, что таинственной женщиной была Ася. Помада, духи, странная осведомленность о наших с Сергеем разговорах…

Все ведь совпадало, только картина не складывалась из-за пустяка: мне слишком хорошо была известна взаимная неприязнь обоих подозреваемых в адюльтере. Как говорится, этого не может быть потому, что не может быть никогда.

Что-то много несуразностей получается, а моя дорогая подруга старательно уходит от объяснений, да еще использует при этом принцип: «Лучшая защита – это нападение». Хотя с шантажом я, конечно, погорячилась. Не сможет она этого сделать по одной-единственной причине: я слишком хорошо знаю ее интимные дела. И вряд ли ей захочется, чтобы я поделилась своими знаниями с ее мужем…

Господи, да что же это такое: лучшую, самую близкую подругу я превращаю то ли в соперницу, то ли в заклятого врага! Нет, так не пойдет, у меня не так много настоящих подруг, чтобы ими разбрасываться. Но выяснить ситуацию все равно необходимо, иначе вряд ли у меня получится спокойная жизнь.

Не хочет Аська добром, придется действовать по-другому. Как поет один мой любимый бард, «На каждую тетку с резьбою обнаружится дядька с винтом». Очень точно подмечено. Вот мы к такому дядьке и отправимся, прямо отсюда. Тем более, что кофе мы уже выпили, коньяк тоже, оставалось только расплатиться.

Я обернулась в поисках официанта и какой-то мужик мгновенно отскочил за колонну. Если бы он не сделал это так резко, я бы на него и внимания не обратила. А теперь мне показалось, что эту наглую морду я уже где-то видела. Более того, мне померещилось, что одна рука у этого типа перевязана. Вчерашний покусанный?

– Ладно, пошли отсюда, – сказала я, – нам опять приделали хвост, только непонятно, за мной или за тобой. А по дороге расскажешь все, кончилось мое терпение. Все-все до капелюшечки, чтобы я могла понять картину в деталях, а не изучать отдельные случайные мазки.

– Какой хвост? – оторопело спросила Ася, попутно подкрашивая губы своей обычной «переспелой вишней». – Куда пошли? Почему здесь нельзя закончить разговор?

– Потому что за нами следят! – шепотом взорвалась я. – И еще потому, что сама я с этим не справлюсь. Пойду просить помощи специалиста. Вместе с тобой, естественно.

– Какого специалиста?

– Володю Пронина, конечно. Других подходящих кандидатур у меня нет. Да и идти недалеко, до Петровки тут десять минут неспешной ходьбы. Сейчас расплатимся и пойдем…

– Я в милицию без разрешения мужа не пойду! – уперлась вдруг Ася. – Я должна сначала поговорить с ним.

Новое дело! С каких это пор ей понадобилось разрешение супруга на что-то? До сих пор она прекрасно обходилась без него.

– Не в милицию, а к Володе Пронину. Это все-таки разные вещи.

– Для тебя, может быть, и разные, а для меня мент – он и есть мент, какую бы фамилию не носил, и в каких бы отношениях с тобой ни состоял. Думаю, и твой супруг не одобрит такую самодеятельность.

– Я не собираюсь ему докладывать о каждом своем шаге. Он же ведет себя совершенно свободно, причем не только сегодня или на этой неделе, а практически всегда.

– И ты даже не знаешь, где он находится?

– В первый раз, что ли? – усмехнулась я. – Ты всегда так радуешься, когда Сергей уезжает, что моя реакция на это тебя не волновала. Ты даже для приличия не спрашивала, куда понесло моего благоверного на сей раз. Кстати, ты тоже до сегодняшнего дня была более чем самостоятельна, а теперь вдруг понадобилось просить разрешение у мужа.

– Да, так вот обстоятельства сложились, ничего не поделаешь. И на твоем месте я бы все-таки дождалась Сергея.

– Дождись его на своем месте, – начала сердиться я. – Мне кажется, я вполне могу справиться самостоятельно. К тому же я намекнула Сергею, что могу обратиться к Пронину, и кроме очередных не слишком красивых выпадов насчет «хахаля» ничего не получила. Он же всех мужчин, моложе девяноста лет, считает моими бывшими, нынешними или будущими любовниками, как будто ты об этом не знаешь. Просто мания какая-то. Особенно если учесть, что жизнь моя совершенно прозрачна, и мне никогда никаких алиби не требуется.

Ася молча проглотила шпильку в свой адрес, только губы поджала.

– В общем, если ты не можешь или не хочешь меня поддержать, я пойду сама. Петровка значительно ближе Парижа. А ты – как хочешь.

Очень кстати подошел официант со счетом, мы с Асей, не сговариваясь, выложили ровно по половине суммы, и вышли на улицу. Я решительно повернула в сторону Петровки, хотя Ася все еще пыталась меня разубедить и остановить.

– Ну, зачем тебе к Пронину? Зачем впутывать милицию в наши с тобой, в общем-то, сугубо семейные дела?

– Затем, – уже спокойно ответила я, – что найти черную кошку в темной комнате может только профессионал. Даже если там этой кошки и нет, что было бы вообще совершенно замечательно. А в наших, как ты изволила выразиться, «семейных делах» участвует слишком много посторонних и подозрительных лиц, до Интерпола включительно. Тебе так не кажется?

– Ну-у-у…

– И потом, насколько я понимаю, об этом «семейном деле» твой супруг понятия не имеет, а мой знает только то, что я ничего не знаю. По-твоему, это нормальное развитие событий?

– Не совсем, конечно, но…

– Но пора перестать заниматься дилетантскими штучками и хотя бы посоветоваться с кем-то компетентным. Я ведь не заявление иду писать, а просто консультироваться, причем сугубо приватным образом. Так сказать, использую Володино служебное положение в личных целях. По-моему, это логично и ничьей безопасности не угрожает, скорее, наоборот. Если тебя кто-то и может защитить, то только Володя, в порядке личного одолжения, не заводя никаких дел.