Текст книги "Несмотря на время"

Глава 8

Джиллиан

Неделя до дня рождения проходит на удивление спокойно. Кажется, я снова вернула себе свою жизнь без драм и проблем. Итан задерживается в командировке, и эта новость приносит спокойствие. Неправильно так думать, но сейчас мне не хочется его видеть, когда он рядом, я снова ощущаю свою вину перед ним. Работа в магазине идёт своим чередом. Люди всё так же продолжают тратить деньги на старинные вещицы и сувениры. Я растворяюсь в работе, общаюсь с покупателями и получаю от этого удовольствие. Мне нравится эта лёгкая суета, нравится искать что-то старинное на блошиных рынках. Эти вылазки могут закончиться ничем, а иногда я могу найти настоящее сокровище. Вот и сейчас мы с Лиз бродим по рынку в поисках интересных вещиц. Она, конечно же, не хотела идти со мной и рыться в этой пыли, но я настояла. Теперь, когда мы снова нашли общий язык, мне нужна сестра.

– Неужели кому-то нужен этот хлам? – говорит она, пренебрежительно глядя на стопку музыкальных пластинок.

– Кто-то любит звучание музыки через патефон, – отвечаю я, оглядывая набор чайных ложек с фигурными ручками.

– И всё равно я не понимаю эту любовь к древности, – она морщится и засовывает в рот пластинку жвачки.

Сегодня снова стоит аномальная жара, и я рада, что решила надеть лёгкое короткое платье лазурного оттенка. В отличие от меня, сестра одета не так легко. На ней джинсовые шорты, высокие тяжёлые ботинки и чёрная футболка с джинсовой жилеткой. Элизабет как всегда не пожалела подводки вокруг глаз и нанесла её со всей щедростью. Я же практически не пользуюсь косметикой, кроме туши и блеска для губ. Мы сёстры, но глядя на нас это сложно увидеть. Мы стали слишком разные.

– Ты его видела? – спрашивает сестра, не упоминая его имени. В последнее время она пытается вызвать меня на разговор, но делает это с осторожностью. Его имя в нашем доме никто не произносит, но оно словно туча висит над нами.

– Нет, – отвечаю я, стараясь не смотреть на сестру и не выдать своей нервозности. Каждый раз, когда разговор заходит о Кэмероне, я будто спотыкаюсь.

– Но ты же понимаешь, что это когда-нибудь произойдёт? – не отстаёт Элизабет.

– Понимаю.

– И что ты будешь тогда делать?

Смотрю на сестру, которая неотрывно смотрит в ответ. Её синие глаза с чёрной подводкой кажутся больше, чем обычно. Она складывает руки в карманы жилетки и ждёт моего ответа.

– Не знаю, – наконец сдаюсь я и отворачиваюсь.

– Тебе нужно подготовиться, иначе это будет катастрофа. – Лиз принимается перебирать набор фотокарточек с изображением разных городов, а я тяжело выдыхаю, понимая, что она права.

Это будет катастрофа, похлеще атомного взрыва. Все дни после звонка я боялась встретить его на улице, в магазине, у своего дома, но когда этого не происходило, я облегчённо выдыхала и немного злилась. Какая-то часть меня хотела его увидеть, и надеялась, что он придёт. Но он не приходил и не звонил. Его голос то и дело крутится в голове. Такой нежный и мягкий, с лёгкой хрипотцой.

Так ничего не купив, мы возвращаемся на стоянку и едем домой. Лиз включает радио и начинает громко напевать. Она пытается и меня к этому привлечь, но я смеюсь и отказываюсь. Из меня ужасный певец, а если я и решаюсь петь, то только в одиночестве.

– Иногда мне кажется, тебя подменили в роддоме. Ты можешь быть такой скучной, – сестра закидывает ноги на приборную панель и продолжает подпевать группе Coldplay.

– Я не скучная, просто не хочу, чтобы лопнули твои барабанные перепонки, – отвечаю я, объезжая вставший посреди дороги грузовик.

Сейчас дороги практически пусты, и вскоре вдалеке показывается наш дом. Он ничем не выделяется среди своих собратьев, такой же белый и двухэтажный. Перед домом небольшой палисадник с разнообразными цветами – заслуга мамы. Она любила копаться в земле, говорила, что это её успокаивает.

– Не нужно всегда беспокоиться о других, иногда просто стоит отдаться порыву и жить для себя. Пусть у людей пойдёт кровь из ушей, но если ты хочешь орать во всё горло, то кричи, – Элизабет улыбается и легонько толкает меня в плечо.

– Может, когда-нибудь я так и сделаю, но ты же знаешь, что мне никогда не стать такой сумасшедшей, как ты или Кенз, – на это сестра лишь усмехается и согласно кивает.

– Но попробовать всё же стоит, – говорит она и, когда я останавливаюсь у дома, выходит из машины.

Я выхожу следом за ней и прохожу в дом. Папа уехал на ранчо и вернётся только вечером, поэтому я иду на кухню и принимаюсь разогревать обед для нас с сестрой. Пока на плите разогревается паста с грибами, я нарезаю хлеб и готовлю все остальное к нашей трапезе. Беру из холодильника кувшин с домашним лимонадом и ставлю на стол. Когда-то его рецепт дала мне мама Кензи, и теперь я всегда сама делаю этот напиток. Если на улице стоит такая неимоверная жара, то лимонад всегда спасает нас от обезвоживания. Обычно лето в Аннаполисе не такое жаркое, но в этом году температура бьёт все рекорды.

Звонит телефон, и я тут же спешу ответить.

– Привет, дорогая, – слышится счастливый голос Итана.

– Привет, ты уже приехал?

– Нет, прости, я немного задерживаюсь. Сегодня у меня назначена ещё одна встреча.

– Но у меня завтра день рождения, ты успеешь?

– Не знаю, дорогая, – его голос тускнеет, – я не могу ничего обещать, но я постараюсь.

– Хорошо, – говорю я, но настроение портится.

Итан в тысячный раз доказал, что его работа важней меня. А что будет, если мы поженимся? Он вот так же будет избегать всех праздников и дней рождения ради своей работы? Можно ли с этим смириться, когда работа на первом месте? Чувствую, что злюсь, и хочется поскорей закончить этот разговор, пока не сказала лишнего.

– Хорошо, позвони, если что-то изменится.

– Обязательно. Люблю тебя, – говорит он.

– Пока, – говорю я и отключаюсь.

Это происходит постоянно: он говорит, что любит меня, а у меня язык не поворачивается сказать то же самое. Итан терпеливо ждёт, но я знаю, что никогда не смогу ему этого сказать. Не смогу лгать, глядя в его глаза. Мне хорошо с ним, всегда было хорошо. Но «хорошо» не достаточно для «люблю».

– Опять звонил твой жених? – пренебрежительно произносит Элизабет, входя в кухню.

– Да, – отвечаю я и возвращаю телефон на место.

– Мне кажется, ты должна ему всё рассказать, – сестра садится за стол, а я раскладываю пасту по тарелкам.

– Что ты хочешь, чтобы я ему рассказала?

– Например: «Итан, ты мне нравишься, но я уже давно люблю другого, и ещё я замужем», – она пытается спародировать мой голос и с вызовом смотрит на меня.

– Я не замужем, – отвечаю я, и тон получается слишком резким.

– Да, конечно, вы обручились в тату-салоне, и даже этому камню не заслонить собой это тату, – Элизабет как ни в чём не бывало принимается есть, а мне кусок в горло не лезет.

– Это всего лишь тату, – тихо произношу я, глядя на безымянный палец, но сама не верю своим словам. Это далеко не просто тату, это намного больше.

– Ты можешь ещё долго врать себе и всем остальным, но в глубине души ты всё ещё любишь Кэмерона.

– Лиз, всё не так просто, ведь я уничтожила всё, что у нас могло быть. Я причинила ему боль, решив всё сама. Мне казалось, что так будет лучше. Он хотел учиться, хотел стать известным футболистом, и я приняла решение за него. Но теперь, даже если я решусь начать с всё заново, он попросит ответы. А мои ответы снова причинят ему боль. Это замкнутый круг, и мне из него не выйти.

– Ты совершила ошибку, страшную и, возможно, непростительную, но он простит, если любит тебя. Джилл, ты должна всё рассказать Кэмерону и покончить с Итаном. Всё просто.

– Это не так, как тебе кажется, – качаю головой и встаю из-за стола, аппетит совсем пропал. – Я больше не хочу об этом говорить.

– Как хочешь, но когда-нибудь тебе придётся, – она продолжает есть, самодовольно глядя на меня.

И когда только моя младшая сестра стала знатоком в любовных отношениях? Мне кажется, всё должно быть наоборот, и это я должна помогать ей во всём разобраться. Но на деле всё выходит по-другому.

– Я поеду в магазин, – говорю я сестре, на что она лишь скептически изгибает бровь, глядя на меня. – Я не сбегаю от разговора, просто мне нужно на работу. Мне надо провести пару собеседований, раз я решила нанять ещё одного продавца.

– Ты всё же решила ослабить свою хватку и доверить это барахло посторонней девице? – Элизабет усмехается.

– Признаюсь, мне не хотелось доверять дело нашей семьи посторонним, но мне нужен помощник. Тем более скоро свадьба, и у меня прибавится забот, – при упоминании о свадьбе мой голос предательски дрогнул, а лицо Лиз приобретает кислый вид.

– Иногда мне хочется узнать, что же творится в твоей голове, – сестра недовольно качает головой. – Если ты всё ещё собираешься замуж за этого придурка, то ты полная дура. Да и он настоящий слепец, если не видит, что ты его не любишь.

– Тебя это совершенно не касается! – выкрикиваю я, сама того не желая, но меня уже достало, что младшая сестра учит меня уму-разуму. Но ещё больше я злюсь от того, что она права. Во всём.

Игнорируя удивлённый взгляд сестры, я выхожу из кухни, беру сумочку с тумбы и вылетаю на улицу. Сажусь в машину и завожу двигатель, но желания ехать на работу совершенно нет. Кладу руки на руль и опускаю голову. У вас когда-нибудь было ощущение, что весь мир вокруг живёт в своём бешеном ритме, а вы стоите посреди этого хаоса, словно потерянный ребёнок в торговом центре? Именно так я себя сейчас ощущаю. Я потеряна для всех и для себя самой. Внутри целая мешанина чувств, как запутанные клубки ниток. Чтобы распутать эти нити нужно время и силы, которых у меня нет. Если бы семь лет назад я всё сделала иначе, повернула бы в другую сторону, то сейчас всё было бы хорошо. Но я сделала то, что нужно было. То, что я считала правильным на тот момент. А кто мне дал это право – решать самой такие важные вопросы? Я сама назначила себя вершителем судеб, за что расплачиваюсь по сей день.

Поднимаю голову и привожу себя в порядок, глядя в зеркало заднего вида. Тушь размазалась и теперь лежит тёмными разводами под красными глазами. Вытираю разводы и слёзы. Кажется, в последнее время я вся состою из них. Я никогда не была плаксой, но последняя неделя стала для меня тем ещё испытанием.

Открываю окно, включаю радио и, наконец, выезжаю на дорогу. Весь путь до магазина я слушаю музыку, изредка переключая радиостанции. Меня колеблет от тяжёлого рока до попсы. Говорят, что стоит взглянуть на плейлист человека, и всё о нём станет понятно. Но судя по моему списку, можно понять лишь то, что я меломан или просто-напросто запутавшаяся девушка. Всё зависит от того, с какой стороны посмотреть.

Подъезжаю к магазину и паркуюсь на специально отведённом участке. Наш магазин находится в районе таких же небольших магазинчиков. Тут можно купить всё, что душе угодно. Это целый мир со своим народом и законами. Все торговцы знают друг друга и могут в любой момент помочь. Тут практически всегда полно народа. По мощёным улочкам бегают дети, не боясь попасть под машину, коих тут практически нет. Во многих лавках играет музыка, а по всему району чувствуется аромат свежего хлеба и кофе из бакалеи.

Когда я вхожу в магазин, то практически сразу же приходит первый кандидат на пост моего помощника. Раньше я и правда не хотела никого брать, но сейчас у меня всё меньше свободного времени. Да и голова занята не тем, чем нужно.

– Привет, я по объявлению, – произносит молодой парень, судя по виду, только что закончивший школу. Он худой и высокий, шорты и синяя футболка с рисунком скейбордиста висят на нём как на вешалке. Чёрные волосы всклокочены, будто он только что проснулся, хотя сейчас уже полдень. Он немного горбится, и его манера говорить какая-то странная, он растягивает слова, словно ему лень произносить слова.

– Привет, а могу я поинтересоваться, сколько тебе лет? – спрашиваю я, глядя на это новое поколение. Вспоминая себя в его возрасте и всех моих друзей, понимаю, что мы были более живыми, чем эта амёба.

– Мне почти восемнадцать, – отвечает он, обшаривая помещение магазина глазами.

– Я же написала в объявлении, что мне нужен человек старше восемнадцати, – на самом деле я не уточняла возраст, но мне нужно спровадить этого парня, иначе я рискую потерять свой магазин.

Парень смотрит на меня, видимо, вспоминая то, что было написано в объявлении. Я уже беспокоюсь, что он начнёт спорить, но парень лишь пожимает плечами и плетётся к двери. Когда за ним закрывается дверь, я вздыхаю с облегчением. Но тут же в голову приходит мысль, что, кроме него, сюда больше никто не придёт. Но потом понимаю, что лучше я останусь одна, чем буду пускать сюда всякий сброд. Через полчаса приходит женщина средних лет. Она слегка полноватая и невысокая. У неё тусклые волосы мышиного оттенка, а от взгляда водянистых глаз меня пробирает дрожь. Но я натягиваю профессиональную улыбку и предлагаю ей присесть. Женщина водружает своё полноватое тело на высокий стул и говорит грубым хрипловатым голосом.

– Меня зовут Элис, я по поводу объявления.

От неё исходит еле уловимый запах сигарет и алкоголя. Я смотрю на неё, не зная, что сказать. Видимо все адекватные люди в городе уже нашли себе работу, а мне достались подростки и алкоголики.

– Я Джиллиан, этот магазин принадлежит моей семье. Поэтому я не могу доверить его кому попало, – при этой фразе лицо женщины становится хмурым. – Не поймите меня неправильно, но я не могу вас принять.

– Ну, знаете ли, – она издаёт звук похожий на фырканье и встаёт со стула. Мне остаётся надеяться, что она не начнёт тут всё крушить, потому что взгляд её не сулит ничего хорошего. – Не больно-то и хотелось работать в этой пыли.

Она разворачивается и размашистыми шагами уходит, громко хлопнув дверью. После неё ещё долго в воздухе висит неприятный сладковатый запах. Иду на выход и распахиваю настежь дверь. Нужно проветрить помещение, иначе я задохнусь и рискую умереть от отравления этими ядовитыми испарениями.

– Ух, простите, кажется, я опоздала, – слышится голос и одновременно на меня налетает девушка.

Мы только чудом не падаем, я опираюсь о стену и смотрю на вошедшую. Она же в ответ смотрит на меня и широко улыбается. У неё светлые волосы тёплого оттенка пшеницы. Зелёные глаза обрамлены тёмными, бесконечно длинными ресницами. Небольшой вздёрнутый носик и немного пухлые губы дополняют милый портрет. Она в белой футболке и джинсовых шортах с лямками, одна из которых спала с плеча. На вид ей чуть больше восемнадцати, и у неё просто шикарная фигура. Лишь один изъян делает её внешность не такой совершенной, как кажется на первый взгляд. Её правая рука покрыта шрамами от ожогов, но они прикрыты татуировкой. Но даже эта татуировка феникса не скрывает увечье полностью.

– Я увидела объявление только что и бежала сюда со всех ног, – у неё мягкий, но немного звонкий голос и она запыхается от быстрого бега. – Мне безумно нужна эта работа.

– Она твоя, – отвечаю я, даже не до конца сообразив, что сделала. Эта девушка настоящий ураган. Сумасшедшая и полна энергии. Но мне хочется ей довериться, кажется, что под всей этой внешней суетой находится добрый и хороший человек. Когда девушка слышит эти заветные для неё слова, то тут же порывисто меня обнимает. А я всё это время стою столбом в кольце её рук.

– Спасибо, спасибо огромное! Я вас не подведу! – она тараторит без остановки, и с каждым словом её голос становится всё громче. – Меня зовут Хейден.

Она отходит от меня и протягивает свою руку с татуировкой. Я улыбаюсь, и мы жмём друг другу руки. Эта девушка определённо сделала мой день лучше. Мы заходим в магазин, и я провожу для неё экскурсию, рассказывая, что и где лежит. Она завороженно смотрит на все эти сокровища, найденные мной на блошиных рынках и гаражных распродажах. И от того, что я вижу её интерес, приходит понимание того, что я сделала правильный выбор.

Хейден рассказывает о себе, и я выясняю, что она закончила колледж по специальности компьютерный дизайн. Но теперь сама не знает, чем хочет заниматься. Ей двадцать два и она совершенно не удивилась, когда я сказала, что приняла её за восемнадцатилетнюю.

– Ты не первая так подумала, такие уж мне достались гены. Могу показать удостоверение, я всегда ношу его с собой, чтобы избежать проблем, – она и правда достаёт удостоверение из маленького рюкзачка и протягивает мне документ.

– Я тебе верю, – говорю я и получаю в ответ милую улыбку.

До самого закрытия, мы с Хейден разбираемся с товаром, я учу её работе с кассой и замечаю, что она быстро учится. В её зелёных глазах сверкает радость. И мне самой радостно за неё.

– Знаешь, я всегда любила старые вещи, – говорит она, раскладывая книги на полке. – Ведь они словно посланники из прошлого. Столько людей трогали эти книги, пользовались этим старым подсвечником. Среди них, возможно, были графы или простые рабочие. Эти вещи существовали до нас, и они останутся, когда нас не станет. Это удивительно и волшебно.

– Ты говоришь, как моя мама. Этот магазин принадлежал её родителям, и она научила меня ценить эти вещи.

– Твоя мама знает толк в прекрасном.

– Да, это было её суперспособностью, – отвечаю я, вспоминая с каким восторгом мама рассказывала о той или иной вещице. Она была здесь главной, этот мир принадлежал ей, и я рада, что она впустила меня в него. А теперь и я могу поделиться этой частичкой с Хейден. Я рада, что она не расспрашивает меня о маме. Сейчас мне совершенно не хочется развивать эту тему.

Когда приходит время закрывать магазин, я навожу здесь порядок, и мы с Хейден выходим на улицу.

– Спасибо ещё раз за то, что взяла меня к себе, – говорит девушка, пока я закрываю дверь. Когда я смотрю на неё, то встречаюсь с её очаровательной улыбкой. Она кажется совсем девчонкой, но в глубине её зелёных глаз таится нескрываемая мудрость. Несмотря на её внешнюю весёлость, я чувствую, что внутри она серьёзная и умная. Каждому из нас приходится по-своему усмирять своих демонов. И никто не имеет права судить, как мы это делаем.

– Ты говоришь это уже в сотый раз. Поверь, у меня просто не было другого выбора, – я улыбаюсь ей и иду к своей машине. – Тебя подбросить?

– Нет, я дойду пешком, тут недалеко, – она закидывает рюкзак на плечо и суёт руки в карманы шорт. Её лицо на миг становится грустным, но она тут же берёт себя в руки и улыбается. Но меня этим не убедишь, я сама за последние годы научилась натягивать фальшивую улыбку.

– Хорошо, – киваю я, и тут мне в голову приходит идея: – Знаешь, приходи завтра ко мне на день рождения. Мы устраиваем вечеринку вечером, а магазин я на завтра закрою.

– Я приду, – отвечает она своим звонким и радостным голосом. Улыбка на её лице расползается ещё шире, и она начинает отступать назад. – Тогда до завтра?!

– До завтра, – отвечаю я и усмехаюсь.

Много ли нужно человеку для счастья? Наверное, это зависит от самого человека. Глядя на Хейден, я замечаю, что ей не очень хочется идти домой. В голове то и дело всплывает её ожог, и я понимаю, что с ней не всё так просто. Хейден уходит, и её тоненькая фигурка становится всё меньше, пока не скрывается за поворотом. Люди, которых мы встречаем на своём жизненном пути, несут с собой какое-то предназначение. Они меняют нас, иногда в лучшую сторону, а иногда и в худшую. Не знаю, какую роль в моей жизни сыграет Хейден, но я чувствую, что она не просто прохожий. В этой девушке что-то скрыто, что-то тёмное и болезненное. В ней я вижу часть себя, и мне хочется ей помочь.

Бросаю последний взгляд туда, где скрылась Хейден и сажусь в машину. Солнце огромным красным пятном висит над горизонтом, сдавая свои права Луне. Воздух понемногу наполняется прохладой и становится легче дышать. Дороги заполнены по максимуму. Все торопятся домой, где их ждут семьи и вкусный ужин. Именно то, что тебя кто-то ждёт, что тебе есть куда вернуться, так манит домой. Не знаю, что я делала бы, если жила одна.

Когда я подъезжаю к дому, то вижу на обочине знакомый автомобиль. Биение сердца словно спотыкается и все чувства путаются. Выхожу из машины и иду в дом. Ноги сопротивляются, и в голове всплывает мысль о побеге. Но потом я вижу перед собой Итана, и на лице сама собой расплывается улыбка. Он улыбается в ответ, небритый и взъерошенный, Итан подходит ко мне и заключает в объятия. Меня окутывает знакомый запах его парфюма, и я обнимаю его в ответ. Кажется, меня трясёт, но Итан лишь крепче меня сжимает, и я понемногу расслабляюсь. Чувствую покой и ощущение от того, что я дома. Итан приводит меня в чувства, дарит спокойствие, и пусть внутри предательский голосок шепчет, что это не любовь, я его не слушаю.

– Привет, красавица, – шепчет он и целует меня в щёку.

– Привет, – говорю я еле слышно.

За его спиной я вижу Элизабет, которая осуждающе смотрит на меня, скрестив руки на груди. Я знаю, что она думает – мне нужно всё рассказать Итану. Но я так боюсь причинить ему боль. Сестра качает головой и уходит на кухню. Я, наконец, высвобождаюсь из объятий Итана и отхожу назад.

– Ты же говорил, что задержишься, – говорю я, и тон получается немного осуждающий, словно его тут не ждали. Хотя, по сути, так и было, но от этого я ощущаю себя гадко. Что лучше: любить или быть любимой? Сложно выбрать, оба чувства слишком болезненны. Всегда кто-то будет страдать, и это совершенно неправильно.

– Я решил сделать сюрприз, – он широко улыбается и кладёт свои руки на мои скулы, притягивая к себе.

Не успеваю я опомниться, как его губы касаются моих. Щетина трётся о мою кожу, а язык властно вторгается в мой рот. Мгновенье я позволяю ему себя целовать и отвечаю на поцелуй. Но всё это кажется неправильным, и поцелуй выходит каким-то скомканным. Ощущение такое словно я целуюсь впервые. Но Итана, кажется, ничто не смущает, он продолжает меня целовать, и я решаюсь прерваться. Отхожу от него и глупо улыбаюсь, он же смотрит на меня непонимающе и даже обиженно.

– Весь день не ела и дико проголодалась, пойдём на кухню, – говорю я первое, что приходит на ум. Никогда в жизни я не ощущала себя такой идиоткой. Итан расслабляется и снова с нежностью смотрит на меня.

– Конечно, я понимаю, – говорит он, берёт меня за руку, и мы идём на кухню.

Весь вечер Итан с отцом говорят о работе, обсуждают чемпионат Англии по футболу и прочие мужские темы. А Лиз в это время старается прожечь во мне дыру своим недовольным взглядом. Когда ужин подходит к концу, я спешу убрать со стола. Папа с Итаном уходят на веранду, где продолжают свои дебаты, сравнивая Манчестер Сити с Арсеналом. Футбол – вторая любимая и общая тема, после шахмат. Они оба могут часами говорить об этом.

– Если ты ему не скажешь, то придётся сказать мне, – еле слышно произносит сестра, когда мы остаёмся одни.

Я смотрю на неё и получаю в ответ возмущённый взгляд. Лиз никогда не любила Итана, и теперь она только рада от него избавиться. Ей кажется, что это просто – взять и перечеркнуть два года отношений. Но я не могу просто так выложить перед ним всю свою историю и вдобавок сказать, что никогда его не любила. Это слишком для меня и для него, ведь я знаю, что он меня любит. Но и скрывать от него мои истинные чувства я не могу. Я поговорю с ним, но не сегодня и не завтра.

– Прекрати лезть не в своё дело, – шиплю я на неё, оглядываясь по сторонам, чтобы нас никто не услышал, – я разберусь во всём сама. Мне и так нелегко, прошу, не усложняй всё ещё больше.

Взгляд сестры немного смягчается, но она всем телом излучает недовольство. А её чрезмерно яркий макияж ещё больше добавляет ей грозности. Она кивает головой, но её поджатые губы говорят лишь о том, что она со мной не согласна.

– Я не буду лезть, но я не хочу видеть, как моя сестра загоняет себя в ловушку. Ты должна отменить свадьбу, – она выпрямляется и уходит, стуча каблуками ковбойских сапог.

Через минуту шаги стихают, и я остаюсь одна. С улицы доносится смех и голос папы. Когда-то Итан смог разогнать тучи над нашим домом, снова поселил тут смех и сплотил нас. Он хороший и любящий мужчина, несмотря на то, что в последнее время озабочен своей работой. Он любит меня и мою семью. Но всё это не помогло мне полюбить его по-настоящему. Для меня он больше друг, чем жених или будущий муж. Я согласилась выйти за него только потому, что с ним мне спокойно. Он не знает моего прошлого, не знает, какой я была. Итан видит лишь обновленную версию меня, не замечая моих уродливых шрамов. Именно это мне в нём нравилось, этим он меня привлёк. Но с каждым днём я понимаю, что поступаю неправильно.

Даю себе обещание, что всё ему расскажу и иду наверх. В спальне тихо и темно, поэтому я включаю настольную лампу и раздеваюсь. Из коридора доносится звук шагов, и в комнату входит Итан. Он встаёт в дверях, глядя на меня восхищённым и голодным взглядом. Складывает руки на груди, продолжая следить за мной.

– Ты такая красивая, – говорит он и начинает медленно ко мне приближаться.

Я стою на месте не в силах что-либо сделать. Чувствую себя загнанной в угол. На мне лишь чёрные кружевные трусики и бюстгальтер им в тон. Кожа покрывается мурашками, когда Итан кладёт свои горячие руки на мою талию. От него волнами исходит возбуждение. Его карие глаза сверкают огнём. Мне нужно что-то сказать, нужно возразить, но я молчу. Язык будто распух и онемел.

Не медля ни секунды, Итан притягивает меня к себе и вторгается в мой рот страстно, властно – так, словно от этого зависит его жизнь. Кажется, что он ставит на мне печать своей собственности. Он отрывается от моих губ, покусывает шею, мочку уха. Его руки блуждают по моему телу.

– Ты – моя, – произносит он, и эта фраза похожа на рык.

Он бросает меня на кровать и наваливается сверху. Моё сердце словно участвует в марафоне и бьётся с невероятной скоростью. Изнутри поднимается какое-то странное чувство, и оно точно не из приятных. Итан расстёгивает пуговицы на моём платье, в спешке оторвав последние две. Они со звоном падают на пол, разрывая своим звуком тяжёлую атмосферу этой комнаты. Итан тяжело дышит, его губы, и руки не пропускают ни один кусочек моего тела. Он всюду и я чувствую, как в бедро упирается его возбуждённый член. Кажется, что я смотрю этот эпизод своей жизни со стороны. Это не я, я просто не чувствую себя собой. Итан отрывается от меня и стягивает с меня трусики. Когда его голова опускается между моих бёдер, меня словно пробивает током. Я резко встаю и отскакиваю от Итана подальше, прикрываясь платьем как щитом.

– Нет, Итан, я не могу, – еле пищу я и уже твёрже добавляю: – Ты должен уйти.

– Что? В чём дело? – он явно озадачен и обижен. Страсть в его глазах потухает, и на её смену приходит неверие. Он смотрит на меня, ожидая ответа и надеясь, что я шучу. Но когда я не отвечаю, он хмурится ещё сильнее. Теперь его лицо в полутьме спальни кажется разгневанным.

– Хорошо, – буквально выплёвывает он, его грудь то поднимается, то опускается. – Раз ты так хочешь, я уйду. Ты просто устала, так что отдохни и увидимся завтра.

Он приближается ко мне, словно хочет что-то сказать, но лишь кивает и уходит, громко хлопнув дверью. Как только он покидает спальню, я опускаюсь на пол и часто дышу. Меня сотрясают беззвучные рыданья, но я не плачу. На грудь словно положили раскалённое железо. Мозг с бешеной скоростью прокручивает то, что только произошло. Итан будто чувствовал, что я хочу уйти. Каждым своим жестом и прикосновением он хотел самоутвердиться. Было в его глазах что-то ещё, кроме страсти и вожделения. Гнев или, быть может, страх? Голова гудит от произошедшего, мысли не оставляют меня в покое, пока я не засыпаю.

Следующий день наступает без задержек. У времени свои законы, оно не может встать на паузу, хотя тебе именно этого и хочется. Оно еле ползёт, когда вы чего-то ждёте. Летит на предельной скорости, когда вам так хочется растянуть приятные мгновенья. С этим сложно смириться, но иногда я представляю, что Время – это очень странный старик, любящий подшутить над неудачниками вроде меня.

С самого утра дом наполняется шумом, командирским тоном моей подруги и сумасшедшим музыкальным сопровождением. Всюду снуют незнакомые люди в униформе, приводя наш тихий домашний очаг в дом для вечеринок. У меня же напрочь отсутствует праздничное настроение. Я всё ещё перевариваю события вчерашнего вечера, совершенно не понимая, как поступить. Итан никогда не вёл себя так властно и нахально. Но что-то в нём определённо изменилось.

– А вот и именинница! – восклицает отец, когда я захожу на кухню.

Он смотрит на меня с нежностью, а в его глазах встают слёзы. Папа подходит ко мне и заключает меня в объятия. От него пахнет свежестью и лёгким ароматом кофе.

– С днём рождения, малышка, – шепчет он и целует меня в щёку.

– Спасибо, папа.

– Мама бы гордилась тобой, – он смотрит на меня и протягивает мне небольшую бархатную коробочку насыщенного синего оттенка.

– Не нужно было тратиться, – говорю я, но папа тут же меня перебивает.

– Это от мамы, она бы хотела, чтобы это осталось у тебя.

Я открываю коробочку и вижу внутри серьги. С виду обычные жемчужные серьги, но я знаю, что они достались маме от бабушки. Это семейная реликвия, передающаяся старшей дочери. Для меня это особая честь, и я сама не сразу замечаю, как по щеке скатывается слеза.

– Спасибо, – говорю я еле слышно.

– Прекрасно, папа, тебе удалось довести её до слёз за пять минут, – бормочет Лиз и подходит ко мне. Я с удивлением гляжу на сестру. Кажется, впервые за долгое время она предстаёт передо мной без жуткого макияжа. На ней красное платье с белыми цветами, а светлые волосы убраны чёрным ободком.

– Маленькая вредина, – улыбаясь, произносит отец, щёлкнув сестру по носу.

– Просто не люблю всю эту сырость, – она самодовольно смотрит на отца, и тот уходит, оставив нас наедине. – Теперь моя очередь поздравлять. С днём рождения, дорогая.

– Спасибо.

– Но вот подарок ты получишь только вечером, – она хитро улыбается и уходит, оставив меня в неведенье.

Всё остальное время до вечера проходит как в тумане. Кензи приводит меня в порядок, подстригая мои длинные волосы и перекрашивая в неизвестный мне цвет. Она суетится вокруг меня, а я чувствую себя какой-то моделью перед выходом на подиум. Когда подруга заканчивает, подводит меня к зеркалу. Кензи вся светится от нетерпения увидеть мою реакцию, и я уже боюсь смотреть на себя. Но подруга не сдаётся и подталкивает меня. В зеркале на меня смотрит совсем другая девушка, и мне требуется время, чтобы разглядеть в ней себя. Мои волосы стали короче и темнее, и Кензи завила их мягкими волнами. На лице непривычный для меня яркий макияж. Карие глаза обрамляет чёрная подводка и такие же тёмные тени. На губах помада персикового оттенка и скулы выражены так, как никогда бы не сделала я. Эта девушка в зеркале сексуальная, сильная и дерзкая и мне хочется стать такой внутри.