Текст книги "Судьба на выбор"

Глава 13

В деревне и без того уже ходили разные разговоры, поэтому Гвен попросила альда Линтона высадить ее на подъезде к Трелони, а не подвозить прямо к школе. Но идти пешком не пришлось. Едва Гвен распрощалась со сквайром, как ее нагнала телега. Впряженной в нее мышастой лошадкой правил Криспин Дэй и, кажется, не особенно торопился. Гвендолин подумалось, что часовщик наверняка видел, как она выходила из экипажа.

– Садитесь, я подвезу! – окликнул ее молодой человек.

– Я могу дойти и пешком.

– Ну же, Гвен, не упрямьтесь! Погода портится. К тому же вы можете натереть мозоли на такой дороге.

– Хорошо, – согласилась она и, решив удовлетворить любопытство, поинтересовалась: – Вы ведь тоже возвращаетесь из города?

– Из города? – немного растерянно переспросил Криспин, протягивая девушке руку, чтобы она могла устроиться поудобнее. – Вовсе нет. Я навещал родителей на ферме. Еду от них.

– Но мне показалось, что я видела вас в городе, – пробормотала Гвен. Пальцы молодого человека, сухие и горячие, все еще сжимали ее ладонь, Гвендолин было приятно и неловко одновременно.

– Должно быть, вы обознались, – обезоруживающе улыбнулся Криспин. – Однако почему я не вижу у вас покупок?

– Ничего не приглянулось. – Гвен вспомнила новенькие книги в лавке и с сожалением вздохнула. Надо было купить хоть одну!

– Скажите, Гвен… Может быть, я не имею права задавать подобные вопросы, но… Вы немало времени проводите со сквайром Линтоном, вот и сегодня… – Она не ошиблась, Криспин действительно видел, кто ее подвез. – Возможно, я ставлю вас в неловкое положение своими визитами или… тем, что приношу цветы?

Она посмотрела в его глаза – такие светлые, что, казалось, в них отражалось небо. Затем смущенно опустила голову:

– Вы сделали неверные выводы.

Следовало сказать это громче и резче, а вышло так, словно она оправдывалась. Но Криспина подобный ответ устроил, и об альде Линтоне они больше не говорили.

Когда впереди показалось здание школы, Гвен поблагодарила молодого человека и спрыгнула с телеги.

– Вас уже ждут, – сказал он, кивнув на прохаживающуюся по улице Джесмин.

– Где ты была? – тут же подскочила подруга. – Я же устраиваю сегодня девичник! Разве я не сказала об этом заранее?

– Совсем забыла, прости, – повинилась Гвендолин. Немудрено, что за всеми событиями и заботами слова приятельницы вылетели из головы.

– Думаю, вам будет весело! – хмыкнул Криспин. – Что ж, до новой встречи!

– До встречи! – С несвойственной ей смущенной улыбкой Джесмин помахала отъезжающему часовщику и повернулась к Гвен: – Я снова вам помешала?

– Нет, я уже собиралась идти к себе.

– Ты ездила в город? А почему ничего не купила? Что, даже ленточку не присмотрела?

Засыпая подругу вопросами и не особо обращая внимание на ответы, неугомонная дочь старосты дошла с Гвен до дверей школы и убежала, взяв обещание, что она вскоре присоединится к остальным девушкам, которых Джесмин собирала в родительском доме.

С самого утра у Гвендолин во рту маковой росинки не было, но она успевала лишь наскоро умыться и сменить платье. Оставалось надеяться, что на девичнике будут чем-нибудь угощать.

К счастью, так и оказалось. Жена старосты постаралась на славу – испекла сладкий пудинг и пирожки. А тем, кому этого было мало, предлагались щедрые ломти посыпанного солью черного хлеба с холодной курицей.

На девичник Джесмин пригласила незамужних подружек. Каждая из них, судя по всему, мечтала стать следующей невестой в Трелони. Ничего удивительного, что после перекуса первой возникла идея погадать на суженого. Все присутствующие с готовностью ее поддержали, и Гвендолин, как она ни упиралась, тоже не удалось отвертеться.

– Бросай и смотри! Бросай и смотри! – хором кричали девушки, наблюдая за тем, как Гвен одной длинной тоненькой полоской срезает с румяного осеннего яблока кожуру. – Ну же, скорее, бросай и смотри!

Гвендолин кинула яблочную кожуру через плечо и не успела обернуться, как раздался восторженный вздох.

– Буква «К», буква «К»! А упало-то как ровненько! Тут не ошибешься!

Через мгновение Гвен убедилась в правоте девушек – полосочка кожуры изогнулась буквой «К» так изящно, будто ее не небрежно бросили, а аккуратно положили на землю. Девушка заподозрила подвох, но никто не успел бы подойти и что-то подправить за то время, пока она не обернулась. Выходит, ее будущий муж будет носить имя, начинающееся с буквы «К»?

Не обращая внимания на суету, Гвен задумалась и выплыла из своих мыслей лишь тогда, когда Джесмин тронула ее за плечо:

– А на чайных листьях погадать не хочешь?

– Кажется, с меня хватит, – отказалась Гвендолин.

– Ты ведь тоже сразу вспомнила Криспина? – шепнула хозяйка вечеринки.

«Не только», – в смятении подумала она, но кивнула и сжала руку подруги.

– Я пойду. Нужно подготовиться к урокам.

– Опять уходишь раньше всех! Может, мы тебя проводим? Все вместе?

– Не надо, я быстро добегу. Сейчас уже не так рано темнеет. Поздравляю тебя еще раз!

– Еще не свадьба, рано поздравлять, – неожиданно погрустнев, отозвалась подруга, затем тряхнула головой и снова заулыбалась. Точно прогнала набежавшую тучку. – А гадание верное, я слышала, что у многих сбывается!

– Но не у всех же, – заметила Гвендолин.

– Так не все же гадают!

По дороге размышления о гадании не давали покоя. Карлион или Криспин? Криспин или Карлион?

Наверное, ей действительно повезло стать избранницей альда Линтона. Если он станет ее супругом, оденет молодую жену в шелк и атлас, повезет в свадебное путешествие, непременно к морю, и наверняка не станет препятствовать занятиям творчеством. Гвен льстило его внимание, ведь он такой умный и взрослый!

Но Криспин… Его улыбка, его удивительные глаза, его голос… Как забыть все это? А ведь придется забыть. Если она станет невестой другого, грехом будет даже единственная мысль о молодом человеке, приносившем ей весенние цветы.

Гвендолин заперла дверь, в темноте поднялась в свою комнату и, не зажигая света, рухнула на кровать в платье и туфлях. Вот бы ответ пришел во сне… Но такое только в сказках бывает.

Впрочем, в сказках прекрасные девы не ломают голову, кого выбрать в мужья. Отважные рыцари упрощают им задачу, спасая от драконов или пиратов, и сразу после спасения ведут под венец, не оставив ни выбора, ни времени на отказ. Гвендолин не была уверена, что хотела бы именно такого стремительного развития отношений без своего на то согласия, но не отказалась бы от какого-нибудь знака судьбы. Отчего бы ее будущему избраннику не спасти ее хотя бы от…

Девушка еще не успела придумать, от чего бы ее можно было спасти, как вдруг услышала за окном негромкий шорох. Через несколько мгновений она увидела в просвете занавесок чью-то тень за стеклом и испуганно вскрикнула. Ведь ее комната на втором этаже, человек не мог просто подойти к окну!

Пока Гвен лихорадочно думала, что ей теперь делать, кричать или попытаться сбежать, злоумышленник – ведь с добрыми помыслами не вторгаются в чужое жилье! – просунул что-то длинное и тонкое между створок, поддел крючок и, распахнув окно, забрался на подоконник.

Бежать было поздно. Гвендолин закричала.

Показалось, ее крик напугал незваного гостя. Тот метнулся к окну. В неярком свете луны его силуэт показался знакомым, но не успела девушка подумать, на кого он похож, как мужчина передумал бежать и повернулся к ней.

– Не кричите, пожалуйста. – Голос его тоже был знаком. – Это я…

– Криспин? – проговорила Гвен пораженно.

Выходит, он соврал ей, заставил поверить, что Гвендолин обозналась, а на самом деле встречался в городе с тем подозрительным типом? Он связан с разбойниками? Он сам – разбойник?

Девушка поджала ноги, забилась в угол кровати и хотела снова закричать, хотя знала, что это бесполезно. Молодой человек вдруг упал на колени.

– Простите мне этот недостойный поступок, – взмолился он. – Должно быть, я сошел с ума, раз отважился на такое. Я не хотел пугать вас. Только поговорить. Объясниться. Я видел, что вы вернулись. Ждал под школой, но не посмел войти, ведь двери просматриваются от дороги, и кто-нибудь мог подумать дурное, если бы заметил, как я захожу к вам в этот час. Поэтому я решил незаметно влезть в окно…

– Зачем? – прошептала Гвен, чувствуя, что сходит с ума. Хорошо поставленный голос, позволявший Криспину петь в хоре, сейчас вибрировал от волнения и звучал просто завораживающе. А его присутствие в ее комнате…

– Я хотел поговорить с вами, Гвен. Не знаю, как сказать вам, что вы… Вы мне очень нравитесь…

– Уходите! – воскликнула девушка, опомнившись.

– Я так вам противен? – понурился молодой человек.

– Вы… Вы вломились в мою спальню! О чем вы только думали! А если бы… Уходите и не смейте больше являться… таким… таким неподобающим образом!

– Хорошо, – кивнул, отступая к окну, Криспин. Глаза Гвен уже достаточно привыкли к темноте, и она смогла разглядеть улыбку на его лице. – Я буду приходить исключительно подобающим образом.

Он спрыгнул вниз и стоял какое-то время у стены. Потом послышались удаляющиеся шаги.

Гвен бросилась к окну, закрыла рамы и плотно задернула шторы.

Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Неужели это и есть знак, о котором она просила?

Но все же какой безрассудный поступок! Разве Криспин не понимал, насколько это непристойно? Хорошо, что она не успела переодеться, но и без того его появление в спальне – верх неприличия!

И она тоже хороша. Возмутилась только для порядка! А сама была… Рада? Неужели вольные деревенские нравы так на нее повлияли? Какой позор!

Гвен обдумывала случившееся и все ниже и ниже падала в собственных глазах.

И все выше возносилась в мечтах.

Глава 14

После выходных погода резко испортилась. Каждое утро встречало Гвендолин хмурыми тучами, занятия в школе проходили под стук бившихся о стекло капель, а вечерами девушка под шелест непрекращающегося дождя продолжала историю Арчибальда. Ненастье распугало возможных гостей, даже Джесмин, прежде появлявшаяся несколько раз на день, на этой неделе забегала всего дважды. И Криспин не заходил – верно, чувствовал себя неловко из-за того случая. Гвен и сама не знала, как теперь вести себя с молодым человеком, и, чтобы отвлечься от мыслей о нем, все свободное время отдавала своей книге. Писала она в новой тетради. О том, что старую Эмрис Торнбран не вернет, а издатель может отказать в публикации, старалась не думать.

С того дня, когда маг бросил девушку в городе, он больше не приезжал. То ли не желал в непогоду выбираться из теплого дома, то ли утратил интерес к артефакту. Последнее Гвен порадовало бы, но выяснилось, что у альда Торнбрана были иные заботы. Известия о таинственном замке и его владельце неожиданно поступили от Талулы.

– Моя родственница устроилась туда на службу, – сказала как-то вечером служанка, когда Гвендолин, сидя на кухне, проверяла работы учеников. Здесь было теплее, чем в комнате. Уютно потрескивали дрова, пыхтел, закипая, чайник, и даже изрядно надоевший дождь вносил свою долю очарования: ведь это там, за окном, холодно и мокро, а тут совсем наоборот.

– Вот как? – Гвен подняла глаза. – И она довольна местом?

– Платят хорошо, кормят тоже. Но…

– Что? – поторопила сгорающая от любопытства Гвендолин.

– Она боится привидений! – выпалила служанка.

– Она их там видела?

– Пока нет, но всякое может быть. Вы же слышали, что произошло в замке Торнбран, верно? Там даже баргеста[3]3
  Баргест – мифическое существо из английского фольклора. Чаще всего принимает вид черного пса с горящими глазами, огромными когтями и клыками. Согласно поверьям, встреча с баргестом приносит несчастья и скорую смерть.


[Закрыть] видали, а всем известно, что он появляется неспроста! Вот старого хозяина и не стало. И не только его, но и тех, кого он к себе приглашал. Я всегда говорила, что на зимнее солнцестояние лучше оставаться дома и жечь полено в своем камине, а не раскатывать по гостям!

– А что нынешний хозяин? Он останется в замке? Или вернется в столицу?

– Пока никуда не уезжает. Еще и гостью привез. Говорят, благородная альда, красавица, каких мало.

Гвен догадалась, о какой гостье речь. Неудивительно, что маг позабыл о шаре. Рядом с прекрасной альдой, которую Гвендолин видела в городе, мужчины должны были забывать обо всем на свете.

– Только слуги в замке ее невзлюбили, – закончила Талула.

– Отчего же?

– Да оттого, что ей не угодишь. Все ей не так. А сама-то… Неприлично одинокой девице гостить у молодого мужчины! Поговаривают, конечно, что он на ней думает жениться, вроде как старый альд Торнбран того хотел… Ну а как не женится?

– Не вы ли со смехом слушали про «зеленую юбку»? – напомнила Гвен.

– Так тогда речь про батрачку шла, а тут – про альду! – возмутилась Талула. – Чай, не ровня! – И вдруг добавила: – А ведь жених-то нашей Джесмин действительно того… Вы только ей не говорите. Чтобы не расстраивалась накануне свадьбы.

Гвендолин нахмурился. Честно говоря, избранник подруги не слишком ей нравился, но не хотелось верить, что слухи, ходившие о нем, правдивы.

– Так вот, про замок, – продолжала Талула, заваривая душистый чай. – Свояченица моя сказала, что новый хозяин никуда не уедет, пока не разберет все ценные вещи и бумаги дядюшки. А там такой беспорядок… Дело надолго затянется!

«Надолго…» – повторила про себя Гвен. Эмрис Торнбран дал ей передышку, но едва ли можно надеяться, что он больше никогда не покажется в дверях школы. Ведь шарик до сих пор у Гвендолин.

Подумав о магическом артефакте, она ощутила желание тут же взять его в руки и почувствовать теплую гладкость камня. Наверное, как и сказал маг, не только волшебный предмет привык к ней, сама Гвен тоже к нему привыкла. Странно, но в новой жизни, в которой она обзавелась поклонником, дарившим цветы и, словно герои любимых романов, залезавшим к ней в окно, и получила настоящее предложение руки и сердца, самым приятным для Гвендолин было время, которое она проводила наедине с магическим шаром.

А о предложении она, признаться, почти не вспоминала. Когда на следующий день Карлион Линтон появился в школе, девушка порядком смутилась. Но сквайр был верен своему слову не торопить ее с решением и приехал вовсе не за ответом.

– Могу я попросить вас о помощи? – спросил он, предварительно разузнав, как идут дела в школе и лично у Гвендолин. – Вы не отказались бы провести этот вечер в моем обществе? Точнее, не только в моем…

Гвен подумала, что речь об очередном приеме, и собиралась отказаться: первый и последний званый ужин в особняке сквайра, на котором она побывала, оставил неприятные воспоминания. Но выяснилось, что альд Линтон приглашал ее отнюдь не к себе на ужин.

– У моей жены, бывшей жены, есть тетушка. Она живет неподалеку. Мы часто навещали ее, и после того, как Ребекка уехала из этих мест, я не перестал к ней наведываться. Вы же понимаете, пожилая женщина… Не одинокая, нет, с ней живет племянница. Но обе они никуда не выезжают и, кроме меня, не имеют связи с окружающим миром. А мне, признаться, нестерпимо скучно в их компании. Поэтому я и хотел попросить вас поехать сегодня со мной. Тетя Фриберта будет рада с вами познакомиться. Когда я открывал школу, она одобрила эту идею и интересовалась всеми новостями. Вы найдете что ей рассказать.

– Ребекка – это ваша жена? – невпопад спросила Гвен.

– Бывшая жена, – хмуро уточнил Карлион Линтон. – Я пойму, если вы откажетесь. Но если согласитесь, очень меня обяжете.

Гвендолин представила, насколько неуютно альду Линтону в доме родственницы бывшей жены. Но он все-таки продолжает ее навещать, взяв на себя обязанности своей ветреной супруги.

Подобное благородство нуждалось в поддержке, и Гвен согласилась.

Выехали сразу же, как только она собралась.

Гвендолин успела представить себе богатый особняк, как у альда Линтона, или старинный замок – ведь в этих краях есть замки, помимо замка Торнбран? – однако оказалось, что госпожа Фриберта обитает в довольно скромном доме, окруженном небольшим запущенным садом.

Открыла им молчаливая служанка. Изобразила неловкий книксен, приняла у альда Линтона шляпу и успевший намокнуть плащ, пока они шли от экипажа к крыльцу, взяла у Гвен зонт и накидку. Завозилась с вещами и, казалось, забыла о гостях. Но, видимо, подобное за ней водилось, так как альд Линтон не рассердился и не смутился, а сам повел Гвен в комнаты.

– Карлион, дорогой! – едва они вошли в гостиную, раздался радостный возглас. – Я уж думала, ты совсем нас забыл! Кто это с тобой? Неужели?..

– Знакомьтесь, это Гвенда Грин, – несколько поспешно назвал сквайр спутницу. – Тетя Фриберта и Белинда Дельвен, – представил альд Линтон женщин, сидевших рядышком на диване. Одной из них было уже за шестьдесят, второй – около двадцати пяти, и, пожалуй, возраст являлся единственным отличием между ними. У обеих были длинные носы, тонкие губы и светлые, чуть навыкате, глаза. И смотрели они на Гвен одинаково.

Под их изучающими взглядами девушка вновь почувствовала себя той самой замарашкой из сказки, которую на этот раз забыла навестить добрая фея.

Впрочем, дом, в который они со сквайром пришли, мало напоминал королевский дворец. Во дворцах точно уж не найдется такого количества рюшей и кружев, какое наблюдалось здесь. Занавески и накидки на креслах состояли сплошь из оборочек. Пузатые подушки пестрели вышивками. Грелка на чайнике в виде упитанной курицы, тут же – расшитая цветами салфетка, а на ней фарфоровая фигурка стройной пастушки в красном платье. От всего этого рябило в глазах. Но, должно быть, именно такой интерьер пожилая родственница Карлиона Линтона считала изысканным, так что оставалось только сделать комплимент, которого та наверняка ожидала.

– Вам действительно нравится? – невежливо фыркнула в ответ Белинда Дельвен. – А вот Ребекке не нравилось. Помните, тетушка?

– Ребекке не нравился не только этот дом, но и все королевство, – отозвалась тетя Фриберта. – Оттого она и сбежала на край света. Прислала недавно письмо, так я язык сломала, пока прочитала, откуда его отправили! Что за люди могут жить в городе с непроизносимым названием? Наверняка все там дикари, не знающие нормального языка и не чтущие законов.

– Чудесное место. – Белинда растянула губы в усмешке. – Как раз для женщины, живущей с мужчиной вне брака.

Бедный альд Линтон, если в каждый свой приезд он выслушивает подобное!

К счастью, разговор не продолжился: горничная принесла бисквиты, и хозяйка принялась разливать по чашкам пахнущий жасмином и мятой чай.

В жизни Гвендолин давненько не случалось таких чаепитий – неторопливых, с претензией на светскую обстановку, с соблюдением всех правил из книги по домоводству, которую Гвен подарили в пансионе и которую она открывала всего несколько раз. Может быть, тетушка Фриберта и жила довольно скромно, однако в глубине души она наверняка представляла свое существование иначе и не сомневалась, что могла бы пригласить в гости саму королеву. Разумеется, она считала, что оказывает простой деревенской учительнице большую честь, угощая ее лучшим чаем, хранившимся в ее кладовке. Но, надо отметить, пожилая женщина держалась весьма приветливо, чего никак нельзя было сказать о Белинде Дельвен. Та насмешливо кривила губы и явно подозревала Гвен в неподобающе близких отношениях с Карлионом Линтоном.

«И она почти права, – сказала себе Гвендолин. – Ведь сквайр сделал мне предложение. Знали бы они!»

Но, к счастью, обе женщины ничего не знали, а Линтон не спешил рассказывать.

Когда чайные чашечки опустели, Белинда выразила желание показать Гвен открытки, которые присылала из дальних стран бывшая супруга альда. Сквайр мужественно сделал вид, что не обратил на это внимания, и стал говорить о чем-то с тетей Фрибертой, пока ее племянница раскладывала перед гостьей яркие кусочки картона.

«Она путешествует, – с завистью думала Гвендолин, рассматривая изображения диковинных статуй, незнакомых городов и экзотических животных. В написанные торопливым почерком слова на оборотах открыток она, конечно же, вглядываться не стала, хоть и сгорала от любопытства. – Махнула рукой на родственников и репутацию, а затем попросту уехала в дальние страны! Будь я на ее месте…» Додумать она не успела, потому что Белинда обратилась к ней с вопросом, где Гвен получила образование.

Глава 15

Она ответила. Потом, подбадриваемая собеседницей, рассказала о жизни в пансионе, внутреннем укладе и занятиях, стараясь ни на миг не забывать, что в этом рассказе она – Гвенда Грин, дочь фермеров, а не Гвендолин Фолстейн, наследница разорившегося альда-мага и его самое большое разочарование, а быть может, и причина разорения и ранней кончины…

– Ребекка училась в похожем месте, – с пренебрежением высказалась Белинда. – Тоже хвасталась при каждом удобном случае.

Гвен удивленно притихла. У нее ведь и в мыслях не было хвастаться, она лишь отвечала на вопросы. Но, видно, госпоже Дельвен пришлось не по нраву, что кто-то другой, а не она, оказался в центре беседы.

– Дорогая, ты слишком часто вспоминаешь сегодня Ребекку, – неискренне упрекнула племянницу тетушка Фриберта. – Карлиону это может быть не очень приятно.

«Как и ваша фальшивая забота», – мысленно вздохнула Гвен, заметив вымученную улыбку альда Линтона.

– Полагаю, Белинда скучает по кузине, – сказал он. – Но поскольку мне писем из дальних стран не шлют, поддержать беседу я не могу. И не желаю.

Последняя фраза прозвучала холодно и резко, казалось, это должно было смутить госпожу Дельвен, но та выглядела так, словно только и ждала этих слов.

– Рада это слышать, – промурлыкала она довольной кошкой. – Так приятно, что вы наконец-то решили забыть о прошлом. Мы с тетушкой уже боялись, что вы похороните себя среди тоскливых воспоминаний. Жизнь не кончена, и я уверена, что вы еще встретите достойную женщину, рядом с которой будете по-настоящему счастливы.

Осененная внезапной догадкой Гвен приоткрыла рот и тут же прикрыла его ладонью. Глядя на Белинду, сложно было не догадаться, что именно себя она полагает той самой достойной женщиной.

Интересно, понимал ли альд Линтон, какие планы строила в отношении него девушка, к которой он относился как к дальней родственнице, причем не слишком любимой?

– Я тоже в этом не сомневаюсь, – ответил он спокойно.

Потом зашел разговор о каких-то общих знакомых госпожи Фриберты и сквайра, о погоде, о том, как нелегко найти расторопную и честную прислугу. Вспомнили и о школе. Но о чем бы теперь ни заговаривали, Гвен не могла не замечать взглядов, которые Белинда бросала на бывшего мужа кузины. Со стороны это смотрелось и смешно, и грустно одновременно.

Но Белинду можно было понять. Альд Линтон учтив, умен, весьма хорош собой. Особенно хорош его профиль. Тонкий нос, четко очерченные губы… Мелкие морщинки у глаз и седина на висках его ничуть не портили, наоборот, будто бы дополняли образ сильного и надежного мужчины…

Гвен сама не заметила, как засмотрелась. Очнулась, лишь почувствовав на себе колючий взгляд госпожи Дельвен. Та глядела на нее с почти нескрываемой злостью – как на соперницу. И, если быть откровенной, у нее имелись к тому основания.

В жизни щекотливая ситуация смотрелась отнюдь не так занимательно, как в романе. Гвендолин чувствовала себя донельзя неуютно. На счастье, альд Линтон заметил, что время уже позднее и пора прощаться.

Госпожа Фриберта, которой, очевидно, понравилось, что гостья хвалила ее дом и угощение, попросила Гвен обязательно навестить их еще раз. Пришлось пообещать, исключительно из вежливости, потому что вторая обитательница безвкусного пестрого дома вряд ли была бы ей рада.

– Надеюсь, когда-нибудь вы простите мне этот вечер, – сказал Карлион Линтон, когда экипаж вез их с Гвендолин обратно в Трелони. В полутемном салоне негромкий голос звучал особенно печально. – Не думал, что он пройдет так. Вернее, надеялся, что в вашем присутствии все будет иначе.

– Потому и просили поехать с вами?

– Да. – Сквайр покаянно склонил голову. – Вы сердитесь?

– Нет, я…

Гвен хотелось сказать, что она все понимает и не держит обид, ведь альду Линтону это чаепитие было стократ неприятнее, чем ей, но нужных слов не нашлось, и она, поддавшись порыву, протянула руку и осторожно дотронулась до напряженно сжатых в кулак пальцев спутника.

Кулак разжался, словно от неожиданности, но в следующий миг мужчина перехватил отдернутую руку Гвен, быстро коснулся губами обнажившегося запястья. И отпустил.

Если бы теперь они решили продолжить разговор, он вышел бы еще более неловким, чем тот, что велся в доме госпожи Фриберты. Потому остаток пути проехали молча. Даже прощание было коротким и немногословным.

По-прежнему накрапывал дождь, но Гвен не вспомнила о зонте. Не чувствуя текущих по лицу капель, она стояла на дороге, пока привезший ее экипаж не скрылся из вида, и только затем пошла к дверям школы.

Жавшуюся к стене тень она тоже заметила не сразу и испуганно отшатнулась, когда та двинулась навстречу.

– Это я, – успокоил знакомый голос.

– Джесмин? – с изумлением узнала Гвен кутающуюся в плащ подругу.

– Да, решила тебя навестить. Но тебя не было, и Талула уже ушла. Спросить не у кого. Я волновалась.

– Альд Линтон пригласил меня к своей родственнице, – не соврала Гвендолин. – Она интересуется делами школы…

– Понятно, – кивнула Джесмин. – Тогда… я пойду, да?

– Погоди. Может быть, зайдешь? Расскажешь, как твои дела? Как идет подготовка к свадьбе?

Дочь старосты покачала головой:

– В другой раз. Я… Я так запуталась, Гвен! – выпалила она вдруг и, развернувшись, быстро зашагала прочь.

«Я тоже, – подумала, глядя ей вслед, Гвендолин. – Я тоже».

Ночь прошла в тревожных снах, а на следующий день, едва закончились занятия, в школе появился Эмрис Торнбран.

– Здравствуйте, – хмуро приветствовала его Гвен.

– Как? – наигранно удивился маг. – Вы даже не спросите, я ли это и что мне угодно?

– Я знаю, что вам угодно, – ответила она. – Подождите в классной комнате, я принесу шар.

– Чая не предложите? – крикнул он вслед, но Гвендолин уже поднималась по лестнице и сделала вид, что не услышала этих слов.

Когда она вернулась с каменным шариком, маг, как и в прошлые визиты, велел положить его на стол и долго ходил вокруг, словно кот, облизывающийся на сметану, но боящийся схлопотать веником.

– Что вы с ним делаете? – спросил он у Гвен, так и не решившись коснуться артефакта.

– Ничего, – честно ответила она. Ее ведь не спросили, берет ли она его в руки? Тогда сказала бы. А делать – ничего не делает и понятия не имеет, на что эта вещь пригодна. Разве только орехи колоть.

– Странно. – Альд Торнбран взъерошил волосы на макушке. – Я бы понял, если бы артефакт привязался к магу, но… Видимо, что-то в вас есть, Гвенда Грин. И я хочу знать что.

– А я хотела бы вернуть свою рукопись, – набравшись смелости, выпалила она.

– Значит, мы сможем договориться. Рукопись в обмен на вашу помощь.

– Вам снова нужно выбрать свадебный подарок? – спросила Гвен, намекая на то, что один раз он уже обещал вернуть тетрадь в обмен на помощь, а в итоге бросил ее одну в незнакомом городе. Мог хотя бы извиниться за тот случай!

Однако рассчитывать на раскаяние со стороны Эмриса Торнбрана не приходилось. Маг сделал вид, что не понял намека.

– Нет, желающие распрощаться с холостой жизнью среди моих друзей, к счастью, закончились, – ответил он легкомысленно. – Мне нужна помощь, чтобы разобраться с архивами дражайшего дядюшки. Я собирался нанять секретаря, но информация, содержащаяся в бумагах, конфиденциальная. Не хочу, чтобы записи читали посторонние. А с вами, Гвенда, – он поглядел на нее с усмешкой, – после того поцелуя и двух вечеров, которые я провел в компании Арчибальда, мы практически одна семья. Да?

– Нет! – выкрикнула Гвен возмущенно. – Мы с вами совершенно чужие люди!

– Не поверите, но часто так и бывает: одна семья, но совершенно чужие люди. Мой дядя подтвердил бы, будь он жив. Но он мертв, а мне в наследство досталась куча хлама, который я при всем желании не могу просто выбросить. Ведь среди этого хлама есть сведения и о нашем шаре. Вы тоже заинтересованы в том, чтобы их найти. Поэтому я предлагаю вам… работу. Да, дополнительную, хорошо оплачиваемую работу. Не в ущерб школе, конечно. Будете заниматься архивами в выходные дни или по вечерам. Я предоставлю в ваше распоряжение экипаж. А если опасаетесь, что в деревне неверно поймут ваши посещения замка, возьмите с собой кого-нибудь для сопровождения и охраны. Если, пока вы будете заниматься бумагами, для этого человека в замке найдется дело, обещаю платить и ему.

– Я не…

– Любого сопровождающего, – не позволил договорить маг. – Кроме вашего покровителя Линтона. Я не открою перед ним двери, после того как он выставил меня из своего дома.

– Выставил? – непонимающе переспросила Гвен.

– О, так вы не знали? – осклабился Торнбран. – В тот памятный вечер, да… Ваш благодетель близко к сердцу принял наш поцелуй. Видимо, позавидовал, хоть я и пытался объяснить, что завидовать нечему. Мне самому не понравилось.

Под насмешливо-пренебрежительным взглядом мага Гвен почувствовала, как кровь приливает к щекам, а кулаки сами собой сжимаются от злости.

– Что, желаете заставить меня изменить мнение? – рассмеялся нахал. – Всегда готов. Подумайте. И над моим предложением тоже. Не забывайте о рукописи. Арчибальд не переживет разлуки с вами. Ведь мы знаем, что в груди этого мужественного человека бьется нежное сердце, открытое для любви. И в душе… – Эмрис Торнбран театрально всхлипнул, – он такой ранимый, так тонко чувствующий…

– Я подумаю, – пообещала Гвен, только бы не слышать, с какими фиглярскими ужимками этот наглец цитирует строки ее романа.

– А я приеду завтра, – сказал маг на прощанье.

Гвен задумалась над предложением мага. Она ни на миг не поверила в честность Эмриса Торнбрана и подозревала какой-то подвох. Но разве представится другая возможность побывать в загадочном замке, который давно занимал ее воображение? К тому же она сможет узнать не только о шаре. Не исключено, что среди бумаг найдутся письма, которыми бывший владелец замка шантажировал Карлиона Линтона.

Вспомнив о сквайре, Гвен вспомнила и вчерашний вечер. Сердце забилось чаще, но она велела ему успокоиться. Не время для подобных мыслей. Нужно что-то решать с назойливым магом и странным артефактом, ведь от этого зависит ее судьба, а, быть может, и жизнь. Недолго посомневавшись, Гвен написала короткую записку и направилась к дому Бенсонов.

Не прекращавшийся с начала недели дождь не был помехой для веселых мальчишечьих игр. Ребятня, как всегда, возглавляемая троицей неугомонных братьев, развлекалась, пуская в лужах кораблики из щепок. Появление учительницы не заставило прервать это интересное занятие, так что Гвен пришлось подойти поближе, чтобы подозвать Марка, старшего из Бенсонов, дать тому мелкую монетку и попросить отнести послание в дом альда Линтона.

Записку Гвен намеренно не запечатала. Если любопытный мальчишка сунет в нее нос, а потом решит поделиться с кем-нибудь прочитанным, репутации госпожи Гвенды Грин это никак не повредит. Ведь она, как и положено, ставила в известность своего работодателя, что ей предложили дополнительную работу, соответствующую ее образованию, и она, если сквайр не имеет возражений, намерена это предложение принять.