Текст книги "Магия жизни. Всё к лучшему или к деньгам!"

Глава 2. Интуиция и доверие

Однажды, еще в дошкольные годы, я вышла гулять одна во двор, как всегда. Помню, было тепло, громко пели птицы, и пахло так, как только может пахнуть лето, когда ты ребенок. Сперва я крепко зажмурилась, ослепленная солнцем, а когда открыла глаза, увидела, что возле ножки теннисного стола, который стоял во дворе, растет огромный мухомор, такой красный, красивый. На яркой шляпке – белые крапинки и сверкающие капли утренней росы, а на ножке – волнистая юбочка. Неужели настоящий? Откуда он здесь и как его ребята не заметили, когда в теннис играли? Чудо невероятное!

Стою, любуюсь своим открытием, пошевелиться не могу от восторга, и тут из подъезда выходит незнакомый пацан лет тринадцати, направляется ко мне и на моих глазах с хрустом давит мухомор огромной лапищей в босоножке. Я даже ничего сказать не успела.

– Нельзя, – говорит, – это ядовитый гриб, им запросто отравишься. Не вздумай трогать даже.

И так мне стало жалко мухомор, так я разозлилась: он ведь живой, красивый, его можно было аккуратно срезать и высушить! У людей под ногами растут сокровища, а они их не замечают, а то и вовсе уничтожают. Бабушка обычно настаивала мухоморы на спирту и натирала получившимся снадобьем больные ноги. И это был первый в моей жизни сигнал о том, что природа помогает человеку.

Когда была маленькой, я не понимала, почему другие не видят того же, что и я. Во снах ко мне приходили люди. Теперь я знаю, что многие из них – мои ушедшие родственники. В народе считается, что, если снятся умершие, они могут забрать с собой туда, на другую сторону. Это не так. Предки – наши помощники, которые не станут попусту пугать или вредить. Такие сны – связь с родом, они всегда к хорошему, потому что так умершие проявляют заботу о нас, внимание, передают энергию любви. Бояться их не нужно.

Все родственники, которых я знала, были тогда еще живы. Поэтому я и не думала, что во снах ко мне могут приходить предки, для маленькой девочки это были незнакомые тети и дяди. Они появлялись каждую ночь, как только я засыпала, и общались со мной. Порой это случалось и наяву, но и тогда я не придавала значения происходящему – была уверена, что это обычное дело. Дети четко ощущают тонкий мир, ведь их мозг работает по-другому, а эго еще не забито информационным мусором и установками. Поэтому многое из того, что принято считать детскими фантазиями и иллюзиями, вполне реально.

Помню, однажды ночью во сне явилась женщина примерно маминого возраста, и лицо у нее было знакомое. Длинное платье, на груди крупные бусы, а через плечо перекинута толстая темная коса. Она меня расспросила, как я живу, как мои дела, чем люблю заниматься, а потом ушла. Утром оказалось, что кровать отодвинута от стены в том самом месте, где стояла моя гостья. Тогда я испугалась сна в первый раз в жизни.

– Баба, – говорю, – тетя приснилась, она кровать отодвинула по-настоящему. Что теперь делать?

– А что тетя сказала? Просила что-нибудь? Советовала?

– Да нет, просто поговорили про всякое…

– Светочка, никогда не бойся мертвых, они нам в помощь. А бояться нужно живых, – ответила бабушка, и это я навсегда запомнила.

Страх перед мертвыми тогда пропал вместе с вопросами. Домовых и прочей нежити тоже не боялась.

Сейчас я знаю, что я ведьма, и совершенно спокойно к этому отношусь. Но так было не всегда. Как ты теперь понимаешь, началось все с моей бабушки, Александры Ефимовны, которую мы звали бабой Шурой.

Родилась я в Кемеровской области, на Кузбассе. Мы жили в одном районе Новокузнецка, а бабушка – в другом. Мать все время работала, а в садик я не ходила, поэтому иногда оставалась дома одна или с братьями. Но чаще меня отвозили к бабе Шуре. Когда стала чуть постарше, то ездила к ней сама. Меня сажали на трамвай, и я ехала – до безумия самостоятельная девчонка была. У бабушки я проводила очень много времени и часто оставалась ночевать.

Небольшого роста, седая, в платочке и фартуке, добрая баба Шура заботилась всегда и обо всех. Она лечила людей: отливала воском, заговаривала, выкатывала хлебушком, советовала, какую травку заварить от болезни, молилась, зажигала свечи. Помню, как люди приходили к ней домой за помощью, стояли в очереди с самого утра. Я рано поняла, что свечкой, травкой и добрым словом можно исцелять.

Бабушка мало рассказывала о себе, да и в детстве мне было достаточно того, что она рядом со мной. Дед, ее муж, погиб на войне, а детей у них было четверо – вот и все, что знаю. Как прошло бабушкино детство, кем она работала в молодости – про это мне ничего не известно. Но людям она всегда помогала.

Все, что бабушка мне говорила, я до сих пор помню. Некоторые вещи не могу дословно пересказать, но они живут внутри, циркулируют с кровью по венам. Например, баба Шура говорила, что нельзя гадать – жизнь свою прогадаешь. Но один из самых важных ее уроков – сила слова.

Расскажу один случай, чтобы стало понятнее. Мне тогда было лет пять-семь. Сижу за столом, обедаю, и тут прибегают подружки:

– Светка, пошли на улицу, в резинку прыгать.

– Подождите, – говорю, – доем, и пойдем.

– Неохота ждать, – отвечают, – мы пошли, а ты потом догонишь.

И тут я в сердцах как крикну:

– Да вы без меня все равно никуда не уйдете!

А они побежали и тут же на ровном месте споткнулись: попадали на пол, ревут. А бабушка, которая видела, что произошло, мне объяснила:

– Света, никого не обзывай и никому ничего плохого не желай. Тебе нельзя. Мало того, что людям причинишь вред, так тебе это потом сторицей вернется.

С тех пор я никого не обзываю, не говорю плохого, слежу за своими словами. Максимум могу пожелать человеку: «Чтоб ты срался три дня!» Это даже полезно – похудеет.

На бабушкиной кухне всегда пахло травами. По утрам на столе ждали блинчики или оладьи, а ее солянку я помню до сих пор. Я очень любила бабу Шуру, а она – меня, поэтому никогда не наказывала, не ругала, разрешала абсолютно все. Хочешь – гуляй весь день на улице, хочешь – жуй гудрон. В своем-то дворе я уже весь попробовала, а в бабушкином тоже надо – вдруг здесь вкуснее.

Я с детства жалела времени на сон и еду, загнать меня домой со двора было невозможно. Там ведь животные, букашки, травинки, разные интересные штуки, новые открытия. Мир безграничный, и его нужно изведать и исследовать, как можно домой идти? Поэтому баба Шура выходила во двор с тарелкой супа и кормила меня прямо там, пока я качалась на качелях. А я до сих пор считаю, что на сон и еду не стоит тратить слишком много времени – лучше делом заняться.

С девчонками я особо не дружила. Они казались бесполезными, непонятными, постоянно ныли, жаловались. То ли дело мальчишки – у меня ведь два старших брата. Я очень любила играть в казаки-разбойники, потому что это самое интересное – прятаться и догонять. В классики, резиночку тоже прыгали. Играли в цепи кованые, но там я держалась до последнего, рук не разжимала, поэтому вечно оставались синяки. Мы и сами игры придумывали, как все дети: например, целый день нельзя улыбаться или какое-нибудь слово говорить, а кто проиграл, тот выполняет желание.

Отдельной моей страстью были диафильмы. Помнишь их? Выключаешь свет, задергиваешь шторы, и начинается волшебство. Даже если за окном солнечный день, у тебя в комнате – совсем другой мир, пока пощелкивает проектор и на белой стене оживают истории. Особенно хорошо было зимними вечерами, когда на улице уже темно и все ребята нашего двора сидят по домам. До сих пор помню запах пленок со сказками.

Как видишь, мне и с друзьями было весело, и одной интересно. Всегда находила чем заняться. Человеку не может быть скучно наедине с собой, ведь внутри целые миры. Я очень любила лепить из пластилина. Здорово получались человечки и животные. Обожала делать лошадок, они же невероятные – грациозные, с большими грустными глазами. Я даже мечтала стать конюхом, когда вырасту, представляешь? Да и животные ко мне с самого детства сбегались сами. Всех бездомных собак подкармливала во дворе. Кошки, птички, жучки – все вокруг меня. У нас еще и дача была, а там белки, дятлы, совы – кого только не встретишь.

Природа со мной общалась. Она ведь всегда рада служить человеку, делиться силой и пользой. Ее плоды появляются в твоей жизни, делают свое дело и исчезают. За все свои годы я провела много времени в лесу, бродила по горам Европы и Алтая, встречалась с шаманами, обучалась сама и преподавала другим практики, для которых нужно взаимодействие с природой. Каждый ее дар – это мудрый дух, он отдаст тебе все, что у него есть, приведет тебя к новым знаниям и высотам. Потом наступит момент, когда ты больше не сможешь ничего получить, – и тогда этот инструмент уйдет из твоей жизни. Привыкнуть к дарам природы невозможно, ведь они с тобой до определенного этапа. Если это понимать, то все будет правильно.

Моя интуиция дала мне подсказку еще в детстве, но поняла я ее не сразу. Потом были сны, мысли, которые быстро забывались, вылетали из головы, пока я случайно не сфотографировала лет пять назад огромный мухомор в лесу, а Максим не объяснил, почему этот знак периодически появляется на моем пути. И когда пришло осознание, я готова была целовать землю в тайге и благодарить мать-природу за то, что она так щедра к людям, несмотря на то, сколько от них вреда.

Так что тот случай с мухомором был знаковым, я его запомнила навсегда. А раньше на грибы не обращала особого внимания. Травы-то всегда в нашей жизни были благодаря бабушке. Она их сама собирала, рассказывая мне, в какое время это лучше делать. Потом развешивала пучками по всей кухне, а когда высохнут – складывала в тряпичные мешочки дожидаться своего часа.

С бабушкой было лучше, чем дома, поэтому меня всегда тянуло туда. С матерью так и не возникло близости и понимания, а баба Шура отдавала мне всю заботу, все внимание, принимала такой, какая я была. Она и меня лечила, снимала сглаз и порчу. В раннем детстве со мной происходили сильные случаи чужого воздействия, но, пока бабушка находилась рядом, я была под присмотром и защитой.

Мама ничем таким мне помочь не могла и не хотела, потому что давно отказалась от своих способностей и делала вид, что всего этого вообще не существует. Разумеется, у ее выбора были тяжелые последствия, и об этом я еще расскажу. С матерью на такие темы поговорить было невозможно, мы друг друга словно не слышали и не видели. А вот с бабой Шурой разговаривали обо всем. Я понимаю, что мама любила меня по-своему, как могла, а бабушка делала это так, как хотелось мне. Мама старалась воспитать, чтобы я, как говорится, выросла человеком, а бабушка – просто любила.

Баба Шура была другая, не такая, как я. Прекрасно понимаю, что мне передались и ее способности, но к ним я добавила собственные инструменты. Это развитие рода, так и должно быть. Максиму и вовсе для работы ничего материального уже не требовалось. Он взял только тонкий мир, и все происходило внутри. Например, мы с ним передавали мысли друг другу и сейчас продолжаем.

Как видишь, в детстве большинство людей счастливы, у нас все хорошо. Конечно, кому-то приходится выживать с самого начала. Когда постоянно говорят «не так, неправда, неправильно, этого не существует, тебе кажется» и так далее, вплоть до того, что считают тебя сумасшедшим, если взрослые все это отрезают и запрещают, пытаясь сделать ребенка «нормальным», – жизнь становится выживанием.

В это время важно отстоять себя и свою уникальность. Родственники причиняют самую большую боль, ведь мы с рождения впитываем всё как губки, и потому родные – наши главные учителя. Они одновременно наша радость, опора, счастье – и наказание. От мужа или жены, соседей, друзей ты можешь уехать, а род всегда носишь внутри.

Детей часто не воспринимают всерьез, им врут, и они в итоге тоже учатся обманывать, отрицать, быть удобными. Хуже всего, когда ребенка начинают водить по психиатрам, выискивая отклонения, потому что он не такой, как все. Если подавлять его индивидуальность, разрушать ценности, он будет чувствовать себя так, словно в одиночку противостоит целому миру. В таких условиях большинство сдается, не выдерживает давления.

Человечество развивается, и появляются дети, которым ставят диагноз «аутизм». На самом деле никакой болезни или отклонения у них нет. Это новое восприятие реальности и тонкого мира. Такие дети чувствительны к вибрациям, они хорошо слышат и чувствуют то, что происходит вокруг. Это наше будущее. Они могут общаться без слов – на эмоциональном уровне, телепатически. Так называемым аутистам трудно находиться в обществе, они не склонны к обычному общению, потому что оно происходит обычно на низких вибрациях, которые им ощущать тяжело и больно. Эти духовные, тонкие дети заставляют родителей возвращаться к себе и к духовной реальности, испытывать безусловную любовь, уходить от ненужного негатива и прекращать бессмысленную погоню за деньгами.

Сейчас нужно быть особенно внимательным. То, что творится в мире, – глубочайший стресс для людей и самой планеты. Дети чувствительнее нас. Взрослые живут в своих мыслях, растят эго до чудовищных размеров, эмоции облепляют их мхом. Разве так можно что-то увидеть? Кроме того, еще есть лень. Чтобы достичь желаемого уровня осознанности и развития, надо не просто знать, но и дисциплинированно делать. На одних знаниях далеко не уйдешь, а будешь действовать – сработает. Детям все это не требуется, они еще не забыли даров, данных нам от рождения. Многим из них скоро начнут сниться кошмары и пророческие сны. Они будут предсказывать и знать события будущего. Прислушивайся к детям, ведь они – наши учителя. Так всегда было и будет.

Принимай детей со всеми особенностями. Нельзя считать их ненормальными, фантазерами, врунами. Если ребенок видит что-то необычное, помогай и поддерживай. Нет ничего хуже, чем когда тебе говорят: «Это глупости, выдумки, этого не существует». Когда Максим был маленький, я объясняла ему все, что он видит, поэтому у него не было проблем с принятием себя и своих способностей. Он не боялся быть тем, кто он есть, транслировать себя в мир. Если в твоей жизни был тяжелый и болезненный период непринятия себя, избавь от него своих детей. Это точно в твоих силах.

Глава 3. Связь с родом

Сейчас, когда я работаю с людьми, мертвые встают рядом, называют свои имена и рассказывают вещи, понятные только им и тем, кто знал их при жизни. Спрашиваю женщину, которая ко мне пришла:

– Серега – кто такой?

– Это мой муж, – отвечает.

– А почему просит не называть его Серегой?

Женщина то плачет, то смеется:

– Да его так первая любовь называла, еще в школе. Она его потом бросила, а Сережа очень страдал. Как услышит от меня этого Серегу, сразу спрашивает: «Ты чего, бросить меня собралась, что ли?»

– Он показывает плюшевого мишку, – продолжаю, – говорит, дарил кому-то.

– Да, – кивает, – когда наш первый сын родился, Сережа притащил огромного медведя прямо в роддом. Его, естественно, на порог с этим чудом не пустили и передавать мне отказались. Я потом ругалась очень, зачем дома пылесборник? Но медведь до сих пор на шкафу сидит, напоминает мне о Сереженьке.

Вот так общение обычно выглядит. Мертвые мне не говорят: сходи туда, сделай то – не так мы взаимодействуем. Некоторые могут рассказать, как погибли. Словесного диалога вообще не идет, ко мне приходят понимание и готовые ответы на запросы. Я настолько к этому привыкла, что голоса мертвых не отделяю от собственных мыслей. Да и мертвых для меня не существует, есть бестелесные.

Бывали, конечно, сложные ситуации, когда требовалось идти на кладбище, чтобы погрузиться глубже в историю. Сейчас я уже этим не занимаюсь, по-другому работаю, да и неинтересно стало.

Когда я ходила на кладбище в детстве, получала все ответы. Побудешь там – и все знаешь, будто эти вещи в голове всегда были. Но это не значит, что мертвые только там появляются. Они всегда рядом, их можно услышать в любой момент. Запомни, что слева от нас стоит смерть, и вся информация с этой стороны – от предков. Будущее находится справа, и сигналы, которые оттуда приходят, посылают потомки. Спереди и сзади – твоя собственная реальность. Если начинает болеть спина, поясница, то это страх из твоего прошлого и прошлого предков, которых ты знаешь. А когда чувствуешь боль с передней стороны тела, то, значит, боишься будущего. Иногда всего лишь холодок по коже идет, но это знак для тебя.

Если боишься потерять прошлое и идти в будущее, можно прочно застрять в похожих на кокон энергиях. Пространство сжимается вокруг, сдавливая тело физически, и оно заболевает. Это могут быть не только обычные болезни, но и энергетические: отсутствие любви, утекающие финансы и возможности, неумение найти свой путь.

Это замкнутое пространство, вакуум человек создает сам, когда ставит жизнь на паузу и боится принять решение. Время продолжает идти вперед, ведь оно не может остановиться, а человек моментально переходит в период дожития и начинает деградировать. Его засасывает глубже и глубже, и без посторонней помощи, бывает, уже не выбраться.

Я всегда говорю, что самый страшный демон – сомнение. Можно сомневаться насчет конкретного решения только раз, тогда это даже на пользу. Ты взвешиваешь за и против, хорошенько обдумываешь ситуацию и делаешь выбор. Как только начнешь сомневаться по одному и тому же поводу снова и снова – тебя потащит на дно, и ты забудешь, куда идешь.

Тогда начинаются вопросы: что меня ждет? что со мной будет? что мне делать? каково мое предназначение? И ты ищешь того, кто даст ответы и проведет за руку, вытащит обратно на твой путь, потому что собственный навигатор попросту сломан, он больше не работает. Тебя выдернули из поля, сбили с пути – ты больше не понимаешь, что происходит в жизни. Знакомо? У меня такое было, когда я решила быть нормальным человеком, но сейчас уже не повторяется.

Лет в двенадцать-тринадцать я активно гадала подружкам, водила экскурсии на кладбище и вообще интересовалась эзотерикой. Бабушка объясняла, что важно не гадать, а предсказывать. Она же научила, как для этого можно использовать обычные игральные карты. Теперь у меня есть собственная авторская колода Таро.

Самое важное в этом деле – четко сформулировать запрос. Чем чаще ты пользуешься конкретной колодой, тем точнее понимаешь, что она тебе показывает. Но невозможно взять в руки карты, попросить: «Расскажите, что меня ждет» – и ждать полного расклада всей судьбы. Это совершенно бесполезное занятие. А вот если есть конкретные вопросы, сомнения, то карты, безусловно, отличные помощники, которые позволяют четко разобраться во всем. Я и для своих запросов ими пользуюсь.

Еще в школьные годы устраивали спиритические сеансы с блюдцем или доской, вызывали Пиковую даму и вообще всех подряд, даже Ленина, представляешь? Думаю, все дети этим занимаются. И всевозможные обряды были популярны. К примеру, на ногтях иногда появляется белое пятнышко, и когда оно отрастает до кончика ногтя, его надо обязательно сгрызть, тогда исполнится желание. На удачу искали четырехлистный клевер или цветок сирени с пятью лепестками. В общем, обычные детские ритуалы: волшебные записки, букетики, травки, бусинки.

А мне никакие инструменты не были нужны. Я четко знала, у кого что случится. Когда ты постоянно подключен к информационному полю, это приходит само. Поэтому я всем предсказывала, а они, конечно, спрашивали:

– Откуда ты все это знаешь?

– Просто знаю, и все. Понятия не имею откуда. Ты спрашиваешь, а я отвечаю, и все дела.

Но по-настоящему меня с детства манило кладбище. Причем не обрядами, ритуалами или мистикой, а своей тишиной. Есть у меня такая традиция: приезжая в новый город, страну, я в первую очередь иду в роддом и на кладбище, это ведь вход в наш мир и выход отсюда – и лучший способ считать энергию и сразу понять, как тут люди живут.

Если в роддоме относительно спокойно, значит, в этом городе люди не боятся рожать, значит, здесь стабильная жизнь. Но и негативная энергия всегда будет присутствовать, ведь когда душа входит в тело, ей безумно страшно и больно. И мать в это время испытывает невероятный стресс, хотя это должна быть огромная радость, но так уж все у нас перевернулось. И чем хуже в городе жизнь, тем тяжелее в роддоме энергия, потому что женщина еще больше боится приводить в эту нестабильность нового человека.

Я не ищу по карте, где находятся роддом и кладбище, – энергии сами приведут, их ни с чем не спутаешь. Поэтому можно просто идти, куда потянуло, и доберешься без проблем.

Помню, на Еврейском кладбище в Варшаве, где захоронены жертвы Освенцима, была такая энергия, что меня едва не разорвало. Я слышала голоса погибших, они тянули меня в разные стороны. Неприкаянных сколько, а скольких так и не нашли! Какой только информации на меня не навалилось, сколько просьб и мольбы! Я заклинала их остановиться, потому что физическое тело не выдерживало этот поток, – я никак не смогла бы передать ныне живущим людям все то, о чем просили мертвые.

Я покидала кладбище в предобморочном состоянии и потом всеми известными мне способами, подключая благодарность и память, снимала с себя этот контакт и делала все, чтобы души успокоились. Не так часто к ним приходят те, кто может услышать, совершенно естественно, что они набросились. Я сделала для них все, что смогла, но это грубая, тяжелая энергия, которую сложно выдержать. Там смешались адская боль, чувство несправедливости, неприкаянность и еще много чего. А ведь это кладбище очень старое, и еще до Второй мировой там хоронили людей, но их не слышно из-за пронзительных голосов жертв Холокоста.

Вообще, в Европе энергии кладбищ – самые разные, в зависимости от истории конкретной страны. И даже в одной стране они отличаются для разных национальностей, религий, исторических времен. А к примеру, у славянских народов на кладбищах всегда очень тяжелые вибрации, в том числе из-за отношения к смерти и традиций оплакивания и глубокой скорби. Многое зависит от менталитета. Я еще не бывала в мусульманских странах, поэтому про их кладбища ничего пока рассказать не могу.

Кладбища бывают спокойными, когда люди не боятся смерти и уходят из жизни с удовольствием. Например, в Индии я не смогла отыскать их сама по той простой причине, что для местных смерть – освобождение, словно физическое тело – рубашка, которую человек сбрасывает, чтобы отправиться домой. Они уходят с песнями и танцами, без страха.

Все мои друзья хоть немного, но практикуют что-то, интересуются развитием себя, своей энергии. Я сейчас не про соратников – колдунов, магов и шаманов, – а именно про друзей. Моя задача в том, чтобы развить их интуицию, научить доверять себе. Ведь важно иметь опору прежде всего в самом себе, чтобы не было необходимости советоваться с кем-то еще. Иначе возникает зависимость от людей и мнимая уверенность, что за тебя решат, тебе объяснят, как лучше поступить. Это неправильно – человек должен жить от сердца, и тогда оно подскажет, как решить любые вопросы в бизнесе, семье и других сферах. В том числе для этого я вожу друзей на кладбища. В последний раз такая совместная прогулка была в Риге.

В детстве я ходила на кладбище, как раз чтобы понять, что там происходит на уровне энергии. Мне было не только любопытно, но и страшно, ведь я ходила ночью – днем там абсолютно нечего делать. Отдельной задачей было подговорить кого-нибудь из друзей составить мне компанию, придумать что-нибудь, чтобы родители отпустили их из дома.

Сама я в двенадцать-пятнадцать лет неделями жила одна дома, потому что у мамы к тому времени участились приступы астмы и ей приходилось подолгу лежать в больнице. Бабушка переехала в квартиру в нашем подъезде, еще когда я только пошла в первый класс, и присматривала за мной, но я была хитрая, конечно. Подружки ко мне отпрашивались ночевать, мы притворялись, что спим, а потом потихоньку сбегали из дома. Еще и пацанов с собой подговаривали, и шли все вместе на кладбище – бояться.

Специально я никого не пугала, действительно видела разное. К примеру, подходишь к могиле, а рядом с ней стоит силуэт, и сразу понимаешь, кто там похоронен: мужчина или женщина. Табличку-то в темноте невозможно прочитать, но я и так знала, кто здесь лежит. Я тогда еще не задумывалась, экстрасенсорика это или что, у меня и понятия такого в голове не было.

Как-то раз бродили по кладбищу в январе, под Рождество – нас было человек пять. Мороз такой, что вдохнуть трудно, лицо и пальцы на руках-ногах покалывало от холода. Нас будто придавило тишиной, вообще ни звука не было, и мы сами от этого старались бесшумно идти. И вдруг позади скрежет, хруст, как будто по слежавшемуся снегу быстро идет кто-то тяжелый. Мы сначала посмеялись, надо же храбриться друг перед другом, никому не хочется оказаться трусом. Потом остановились и затихли, оглянулись вокруг – никого, а ведь зимней ночью все видно из-за белого снега. Не было там ни души, кроме нас, а шаги так и похрустывали, приближаясь. Тут уже стало не до понтов, и, дружно заорав, мы рванули с кладбища так, что снег под ногами взвихрился. Наши смелые пацаны, разумеется, вперед всех неслись – видимо, для девочек дорогу протаптывали, чтобы нам было легче бежать. Если ты думаешь, что после такого мы бросили ходить на кладбище… ну нет уж.

Это не первая и не последняя подобная ситуация, конечно. Когда мне было лет семнадцать, я уже с мужем была знакома, он за рулем был в тот день, – вместе с друзьями мы поехали на кладбище на уазике. Это же моя вечная история – кто куда, а Света на кладбище. У каждого свои приключения, мне интересно наблюдать за этими процессами и тем, как реагируют люди, как меняются там их эмоции.

В общем, ввосьмером набились в бедный уазик, еще и собака с нами. Едем, а один из друзей ни с того ни с сего спрашивает:

– А если машина заглохнет, что будем делать?

– Вот когда заглохнет, сразу узнаешь, – отвечаю.

Никто его за язык не тянул – сам сказал. Заказывали? Пожалуйста, получите. Лезет наш уазик на горку, взбирается потихоньку и… глохнет прямо посреди этой горки. Все, конечно, сперва дружно заржали. Тот друг, который спрашивал про заглохшую машину, громче всех смеется, в плечо моего будущего мужа толкает:

– Э, ну ты чего? Прекращай. Ты специально, да?

А я-то его уже хорошо знала на тот момент. Смотрю, в лице изменился, и понимаю, что с машиной все в порядке, просто заглохла на ровном месте и не заводится. Ну, думаю, разряжу обстановку.

– Вот, – говорю, – это мертвые с нами общаться пришли. Готовьте каверзные вопросы.

– Да, да, давайте, ура! – вопят с заднего сиденья. – За этим и ехали.

Минут через пятнадцать стало совсем не весело. В машине резко похолодало. Стекла запотели, а потом и покрылись тонкой корочкой инея. Это осенью-то! На улице даже снега еще нет. Мы не могли разглядеть, что происходило снаружи, а вокруг машины – тени, движение. То ли ходит кто-то, то ли летает – не знаю. Все не то что замолчали – не дышат. Сбились в кучку на заднем сиденье, оцепенели и ждут, что сейчас или дверь снаружи откроют, или еще что-то случится – как в фильме ужасов.

Так мы простояли сорок пять минут. Время уже перевалило за полночь, и тут машина завелась. Дальше мы, разумеется, не поехали, развернулись и рванули домой. В гробовой тишине.

Вот такие вещи со мной случались. Не только на кладбище, конечно, – дома чего только не происходило, но это отдельная история. Баба Шура была права: мертвых бояться не нужно – это связь с родом, которую, напротив, стоит укреплять. Они нас берегут, как бабушка всегда берегла меня.

Она ушла, когда я была подростком. Всю жизнь она лечила людей, пропускала через себя их злобу, обиды, негатив, болезни, и организм отреагировал на это камнями в печени. Бабушка всегда догадывалась, что когда-нибудь это отразится на ее здоровье, но продолжала помогать. В последние годы посторонних она уже не принимала, лечила только родных.

Когда камни начали выходить, мы сразу решили отправить бабушку в больницу, а она сказала:

– Домой я не вернусь, уеду в одну сторону.

Она пришла в себя после процедуры, мы успели навестить ее в реанимации, а на следующий день тихо ушла. Врачи сказали, что сердце не выдержало наркоза. Дальше мне пришлось справляться самой.

Как я уже не раз говорила, для мамы все, что связано с эзотерикой, – табуированные темы, тем более что она была комсомолкой. Так как мама отвергла свои способности, то, когда со мной что-то происходило, она отказывала мне в помощи. Но после ухода бабушки от принципов приходилось иногда отступать. Помню, мне было лет четырнадцать, иду домой, а на лавочке сидят соседки. И одна из них окинула меня взглядом с ног до головы, знаешь, как кипятком облила, и говорит:

– Ой, Света, как ты выросла, какая красивая стала.

И все. Только я зашла домой и едва успела поесть, как поднялась температура, начались понос и рвота совершенно на пустом месте. Меня трясло, руки и ноги выворачивало – невыносимо плохо было. Мать, конечно, сразу поняла, что это такое. Ей пришлось почистить меня энергетически и поставить защиту. Стало легче, я быстро уснула, а наутро все как рукой сняло. Такой сильный сглаз у меня был только раз в жизни.

А в детстве у меня и испуги были – собака напугала, бросилась, – и ночные страхи, сглазы – все это могла бабушка снять. Дело в том, что между поколениями происходит непрерывный обмен энергией, и в нормальном виде это выглядит так: молодежь получает опыт и мудрость, а старики омолаживаются, питаясь их энергией. Это здоровый, сбалансированный процесс.

Но иногда старики цепляются к молодым. Особенно это им удавалось раньше, когда они сидели на скамейках во дворе, а дети, молодежь постоянно мимо ходили, энергия была в открытом пространстве и доступна для них. Сейчас же мы больше общаемся и передаем энергию через Интернет. Качество и сила ее от этого не меняются, на расстоянии мы чувствуем все точно так же, но такого открытого доступа уже нет.

Для энергетического потока не существует расстояния и времени. Между прошлым, настоящим и будущим стерты грани, все трансформируется, все происходит одновременно в разных плоскостях. Если в нашей жизни эти плоскости вдруг пересекаются, появляется ощущение дежавю. Это значит, что на какой-то момент времени мы приоткрыли завесу собственного будущего или, наоборот, заглянули в свое прошлое. Наше энергетическое тело сразу отмечает такой момент, а тело физическое получает сигнал чуть позже. Это похоже на то, как где-то на другом конце Вселенной умирает звезда, но ее свет сотни лет продолжает доходить до нас.

Мы – звезды. Момент пересечения с прошлым или будущим прошел, а мы все еще в нем, отражаем эти эмоции и переживания. На высоком уровне вибраций все давно закончилось, а на уровне физического тела мы продолжаем ощущать.