Текст книги "Лекции по семиотике культуры и лингвистике"

Культуролог-семиотик – Леонид Файбышевич Чертов (род. в 1949). В 1972 г. окончил Ленинградское высшее художественно-промышленное училище им. В. И. Мухиной по специальности «художественная керамика»; в 1996 г. защитил кандидатскую диссертацию на тему «Язык предметных форм и пространственных отношений» по специальности «эстетика» на философском факультете Санкт-Петербургского государственного университета; там же затем читал спецкурсы по темам: «Семиотика культуры», «Знаковые системы в культуре» и «Семиотика пространства и пространственных видов искусства».

Чертов – автор книги «Знаковость: опыт теоретического синтеза идей о знаковом способе информационной связи» (1993). В ней проводится сравнительный анализ ключевых семиотических понятий в концепциях Ч. Пирса, Ч. Морриса, Ф. де Соссюра, Л. Выготского и других ученых, и на этой основе строится интегративная модель («знаковая призма»), в которой классические схемы (например, версии «семантического треугольника» Г. Фреге, Огдена – Ричардса, К. Л. Бюлера и др.) представлены как аспекты единого механизма. Этот механизм выводится в анализе места знаков и их значений в системе субъектно-объектных и межсубъектных информационных процессов, совмещение которых рассматривается как условие знакового уровня связи. Межсубъектный процесс трактуется как нетождественный сигнально-индексальному и символическому способам кодирования, а также внекодовому иконическому моделированию.

Чертов является автором ряда публикаций по проблемам семиотики пространства и пространственных искусств, развивая в них концепцию существенного отличия пространственного семиозиса от временно́го. Это отличие он находит как в синтаксическом, так и в семантическом планах. В плане синтактики у Чертова специфика пространственного семиозиса характеризуется «семиотопологией», в рамках которой рассматриваются такие свойства формы выражения пространственных текстов, как размерность, однородность или неоднородность, обратимость или необратимость, дискретность или непрерывность и т. д. В плане семантики особенности пространственного семиозиса связываются с его способностью затрагивать и такие уровни психики, которые недоступны вербальному языку (например, уровень восприятия, с которого начинает разворачиваться план содержания изображаемых объектов). Различные нормы семиотизации пространства, т. е. такого его структурирования и осмысления, в которых устанавливаются связи между планами выражения и содержания, Чертов трактует как ряд специфических визуально-пространственных кодов. Среди последних описываются такие, как «перцептографический» (связывающий плоское изображение с возникающей лишь в восприятии объемной картиной изображаемого), «архитектонический» (соотносящий видимые пространственные формы с кинестетическими образами тяжести или легкости, равновесия или неравновесия и т. п.), «предметно-функциональный» (сопоставляющий узнаваемые предметные формы с выработанными в культуре нормами их использования в предметных действиях).

В отличие от устоявшихся в семиотике представлений об искусстве как о сфере, вырабатывающей свой особый язык, Чертов трактует его как область, которая вбирает в себя коды, имеющие внехудожественное происхождение, подвергает складывающиеся в них семиотические средства тщательному отбору и превращает их в предмет особой «искусной» разработки. Чертов признает, что понимание этой искусности исторически изменчиво, так же как изменчивы и соотношения между кодами, разрабатываемыми в разных видах искусства в разные периоды его развития. Исходя из этого, он предлагает рассматривать историю искусств как историю освоения выразительных возможностей различных визуально-пространственных кодов и изменения их соотношений.

Семиотическим анализом искусства занимается А. А. Курбановский (1955, Ленинград). Курбановский Алексей Алексеевич (р. 24.03.1955) – искусствовед, критик, переводчик. В 1977 году закончил Институт живописи, скульптуры и архитектуры им. И. Е. Репина (факультет теории и истории искусства). С 1990 года работает в Государственном Русском музее (ведущий научный сотрудник). В 1998 году защитил кандидатскую диссертацию «Новейшее отечественное искусство. Методологические аспекты его изучения» по специальности кандидат искусствоведения. Опубликовал книги: «Искусствознание как вид письма» (СПб.: Борей-арт, 2000), «Незапный мрак. Очерки по археологии визуальности» (СПб.: АРС, 2007), также около 150 статей в периодических изданиях и каталогах выставок отечественных художников, и в России, и за рубежом. В 2002–2003 годах преподавал историю русского искусства в университетах США.

Опубликовал в своем переводе две книги художественной прозы Джона Леннона: «Пишу как пишется» (СПб.: Борей, 1991) и «Испалец в колесе» (СПб.: Агрогород, 1992); переизданы под одной обложкой: «Испалец в колесе» (М.: Эксмо, 2003). Переводил философские и искусствоведческие тексты К. Гринберга, Фр. Джеймисона, Р. Краусс, Ж.-Ф. Лиотара, Г. Рида, Л. Эйтнера.

В ряде публикаций 2002–2008 годов подчеркивал несводимость адекватного понимания памятников искусства прошлого к визуальному опыту современного зрителя; предложил использовать понятия: «техники визуальности», «режимы визуальности», «визуальные коды» – и, как итог, «археология визуальности» (по модели предложенной М. Фуко «археологии знания»). Человеческое видение – это культурно-исторический конструкт или артефакт, неразрывно связанный со своим временем, общественной средой, изобразительными (академическими) конвенциями. Воззрения прошлых эпох, запечатленные в произведениях музейного искусства, суть всегда некие шифры, семиотические загадки – сколь бы ни походило изображенное на то, что доступно наблюдению зрителя в окружающей реальности XXI столетия. Ничто, конечно, не мешает нашему современнику вписывать то или иное произведение в свой повседневный жизненный и эмоциональный горизонт; но при этом практически неизбежна модернизация памятника, вплоть до полного его искажения. Вот почему необходима археология визуальности, вскрывающая определенные конфигурации зрительных и семантических напряжений «под» гладкой поверхностью старинной живописи, смещающая акцент с оптического впечатления на интеллектуальное усилие, требуемое для реконструкции, возможно, утраченного авторского, оригинального смысла.

Представителем биосемиотики является Сергей Викторович Чебанов, называющий себя герменевтом. Родился 20 марта 1953 г. в Санкт-Петербурге. Окончил среднюю физико-математическую школу № 239 (1970, С.-Петербург), биолого-почвенный факультет Санкт-Петербургского государственного университета по специальности «биолог-микробиолог» (1976).

Работал в лаборатории иммуногематологии Института Акушерства и гинекологии АМН СССР (1976–1978, С.-Петербург), занимался палеонтологией докембрия во Всесоюзном научно-исследовательском нефтяном институте ВНИГРИ (1978–79, С.-Петербург) и в Институте геологии и геохронологии докембрия АН СССР (1979–80, С.-Петербург). С 1980 по 1984 и с 1987 по 1989 сотрудник лаб. кристаллогенезиса НИИ Земной коры СПбГУ.

С 1984 по 1987 гг. – аспирант кафедры математической и структурной лингвистики филологического факультета СПбГУ. В 1987 г. защитил диссертацию на соискание ученой степени кандидата филологических наук (специальность 10.02.21 – математическая и прикладная лингвистика), в 2001 – на соискание ученой степени доктора филологических наук (специальности 10.02.21 – математическая и прикладная лингвистика; 09.00.01 онтология и теория познания).

С 1989 по 2000 – ст. н. с., с 2000 – консультант Института Эволюционной физиологии и биохимии им. С. М. Сеченова РАН (ИЭФиБ, С.-Петербург), с 1997 г. член Института национальной модели экономики (Москва). С 2000 по 2002 г. – ст. н. с. Центра исследовательских и образовательных программ Санкт-Петербургского Союза ученых, февраль – июнь 2002 – научный сотрудник Библиотеки РАН, с августа 2002 по сентябрь 2003 – проректор по науке Высшей религиозно-философской школы (ВРФШ), с сентября 2003 – профессор кафедры национальной безопасности факультета безопасности Санкт-Петербургского технического университета (Политехнического института).

Основные интересы – герменевтика специализированных форм деятельности (когнитологическая герменевтика, герменевтика non-fction), теоретическая биологии, теория классификации.

Один из основателей и руководителей Семинара по Теоретической биологии (1972) (ныне – Семинар по биогерменевтике Санкт-Петербургского союза ученых и Петербургского лингвистического общества), Городского семинара по семиотике (с 2002).

Являлся членом Областного Совета Молодых Ученых (1978–84); Всесоюзного Совета групп теоретической биологии (1978–79); секции теоретической биологии Научно-технического совета Министерства Высшего и среднего специального образования СССР (1979–80).

Организатор и участник школ по теоретической биологии (1975–96, 2000), школ и семинаров по теории и методологии классификации (с 1979 до середины 80-х годов), межуниверситетской группы «Текст как предмет междисциплинарных исследований» и ее мероприятий, Московско-Петербургского семинара по общей морфологии (1992–94), Философского семинара Гуманитарного фонда им. А. С. Пушкина (1992–94), программы «Иерусалим-3000» школы-клуба «Бейт» (СПб, 1995–96), участник Русской сессии Международной Академии Наук Сан-Марино «Язык – Культура – Экология» (Москва, 1992), «К. фон Бэр и современная биология» (Тарту, 1992), «Русско-немецкого Коллоквиума по лингвистической синергетике» (Москва, 1992), международных конференций «Еврейская цивилизация и мировая культура» (СПб, 1993–95), «Проблемы еврейского образования» (СПб, 1993–95), 2-го Международного методологического конгресса (Москва, 1995), международного семинара «Парадигмы философствования» (СПб, 1995) и других международных семинаров философско-культурологического центра «Эйдос», семинаров центра «Стратегия» Леонтьевского центра (СПб, 1994–95), приема философской делегации Программы Народной дипломатии (СПб, сентябрь, 1995), международной конференции «Развивающиеся системы, конкуренция и кооперация в социобиологии и экономике» (Хильдесхайм, Германия, 1996), семинара Польского общества естествоиспытателей им. Н. Коперника (Вроцлав, Польша, 1996), конференции по квантитативной лингвистике КВАЛИКО-97 (Хельсинки, 1997), Международного семинара TSD (Текст. Речь. Диалог.) (Брно, Чехия, 1998), Международного семинара по биосемиотике «Икскюлль и жизненный мир» (Тарту, Эстония, 1999), 9-ом Международном Конгрессе Немецкого общества семиотиков «Машины и история» (Дрезден, Германия, 1999), 7-ом Международном Конгрессе Международной Ассоциации Семиотических исследований «Знаковые процессы в сложных системах» (Дрезден, Германия, 1999), Зальцбургского Семинара (сессия «Социальные, этические и юридические аспекты биотехнологии» (Зальцбург, Австрия, 2001), 2-ой Встрече по биосемиотике (Тарту, Эстония, 2002), конференции «Новый этап становления общей семиотики: вклад техно– и биосемиотики» (СПБ, апрель 2003).

Член Санкт-Петербургского союза ученых (с 1992), Международного общества Я. фон Икскюлля (Тарту, с 1993), Международной Ассоциации семиотических исследований (с 1999), Петербургского лингвистического общества (с 2001), научно-методического совета ассоциации «Покров» (2002–2003).

Один из разработчиков многофункциональной автоматической системы обработки текста LINDA, нового метода выращивания бездефектных кристаллов.

Лекция 3. Зарубежная история семиотики

Наука семиотика зародилась и стала интенсивно развиваться одновременно в разных странах. Однако родоначальником этой науки считается Чарлз Пирс. Именно поэтому историю семиотики за пределами России мы начнем с американской семиотики, представителем которой был Чарлз Пирс.

I. История американской семиотики

ПИРС (Peirse) Чарлз Сандерс (1839, Кембридж, –1914, Милфорд) – американский философ, логик, математик, естествоиспытатель. Родоначальник основных идей прагматизма, математической логики (алгебры логики) и семиотики. Учился в Гарвардском университете, в 1869–1872 читал лекции по логике, истории и философии науки в Гарварде, Балтиморе и Бостоне. Член Американской академии наук и искусств (1877) и Национальной академии наук.

На формирование взглядов Пирса большое влияние оказали Кант и Иоанн Дунс Скот. Статьи Пирса – «Как сделать наши идеи ясными» (How to make our ideas clea, 1876) и «Определение веры» (The fxation of belief,1877) – послужили первоисточником американского прагматизма. Философия Пирса сочетает две противоположные тенденции: эмпирическую (позитивистскую) и объективно-идеалистическую (идущую от Платона и Шеллинга). Он отрицает врожденные идеи и интуитивное познание. Исходный пункт познания, по Пирсу, – явления, видимость («фанерон»). Пирс определяет понятие истины как ясное, отчетливое, неопровержимое на данной стадии познания (в отличие от последующего прагматизма, определяющего истину как полезное, выгодное). Истинность – условие практической пригодности. Полезность определяет значение истины, ее надежность. Практический интерес – причина нашей заинтересованности в искании истины. Т. обр., наша воля предшествует разуму, стимулирует его. Истина относительна: практика требует ее непрестанного обновления, преобразования. Конечный результат познания – не абстрактная метафизика, а конкретная космология.

Ч. С. Пирс

Признавая бытие Бога, Пирс считал, что вера в Бога в значительной мере обусловливает человеческое поведение. Однако Бог непознаваем и недоступен ни дедуктивному, ни индуктивному доказательству. Вера в него инстинктивна и основана на чувстве, а не на разуме, она коренится «не в голове, а в сердце». В трактовке некоторых проблем (напр., проблемы классификации знаков) в воззрении Пирса обнаруживается материалистическая тенденция.

Он сформулировал принципиальные положения семиотики, которую он определял как науку, изучающую любые системы знаков, применяемых в человеческом коллективе (включая и такую, в которой знаком является человек), дал определения основных ее терминов и наметил классификацию знаков, которая обосновывается, во-первых, на понимании знаков как средств коммуникации, а во-вторых, на учете взаимоотношений знаков с объектами (денотатами).

По отношению к денотату Пирс делит знаки на три типа: знаки иконические (изобразительные) – icon; знаки-признаки – index; и знаки-символы – symbol. Иконические знаки воспроизводят в своей структуре структуру денотата, знаки признаки – знаки индексы – воспроизводят часть или причину или следствие того предмета, о котором они информируют. Что же касается символов, то их связь с денотатом довольно сложна: она может быть конвенциональной, т. е. возникшей по договоренности, либо существующей по определенным отношениям к тому, о чем информирует. Сам Пирс выделял символ среди других знаков, отмечая его «информационную широту». Вот почему автор данной работы в своей классификации отчленяет символ от условного знака.

ПРАГМАТИЗМ – (от греч. – дело, действие) – философское учение, рассматривающее значение понятий, суждений и пр. в терминах практических последствий основанного на них действия, успешность которого составляет единственный критерий истинности и отождествляется с нею. Основные идеи прагматизма были высказаны Пирсом в 70-х г. XIX в., но лишь с конца 90-х гг. благодаря работам Джемса он получил популярность и быстро вошел в моду. Тогда же к прагматизму примкнул Дж. Дьюи, который, начав с прагматистской интерпретации логики и теории познания, дал в последующие десятилетия всестороннюю разработку прагматизма, в его инструменталистском варианте. Одно из новшеств, предложенных прагматизмом, – это теория значения. Пирс был, возможно, первым мыслителем, который попытался ввести понятие значения в философию, придав ему строгий логический смысл. Суть прагматистского понимания значения выражена в т. н. принципе Пирса: «Рассмотрите, каковы те практические последствия, которые, как мы полагаем, могут быть произведены объектом нашего понятия. Понятие о всех этих последствиях и есть полное понятие объекта».

Из прагматистской теории мышления (принцип сомнения – веры) и теории значения вытекает концепция истины. Хотя Пирс пытался удержать прагматизм в пределах метода установления значений, в дальнейшем его поспешили применить к морали, религии, социологии, эстетике, педагогике и т. п. Идеи прагматизма получили в США широкое распространение. Однако в начале 40-х гг. XIX в. влияние прагматизма в академических кругах США ослабевает в связи с распространением неопозитивизма и др. философских течений.

ГИПОТЕЗА СЕПИРА—УОРФА – гипотеза о зависимости типа мышления и поведения членов языкового коллектива от типа языка. Исследуя языки и культуры различных индейских племен, крупнейший американский лингвист и этнограф Э. Сепир в 20-х гг. XX столетия обнаружил известное типологическое сродство между ними, которое может быть противопоставлено такому же типологическому сродству европейских языков и культур. Его последователь американский инженер Бенджамин Ли Уорф, специалист по противопожарным установкам, уже в 40-х гг. в ходе расследования крупного пожара столкнулся с тем фактом, что одной из его причин было неточное употребление слов в технической документации. Уорф заинтересовался этим, начав изучение лингвистических и этнографических материалов, связанных с проблемой языка как одной из движущих сил человеческого поведения. Он пришел к выводу, что сама структура индоевропейских языков, английского в частности, предрасполагает нас к субъектно-объектному видению мира – что не всегда согласуется с методами современной науки. Хотя Уорф был самоучкой в языкознании и этнографии, он написал ряд статей, вызвавших интерес американской научной общественности. Вспомнили, что Э. Сепир развивал аналогичные идеи, но тогда они остались незамеченными. Комплекс воззрений, связанных с именами Э. Сепира и Б. Уорфа получил название «гипотезы Сепира-Уорфа». Ее основные идеи таковы: 1) типология общественной жизни и общественного производства как типология поведения, определяется всеми институтами культуры, в т. ч. языком; 2) язык среди др. институтов культуры занимает место посредника между мышлением и общественной жизнью и общественным производством, а потому тип языка определяет тип мышления и тип поведения языкового коллектива. Исходя из этих выводов, Уорф сформулировал следующую гипотезу: современная мировая культура развилась, опираясь на европейский языковой тип, который определил тип нормативного (с европейской точки зрения) поведения и мышления. Например, в мировой культуре возобладала европейская концепция времени и европейская логика, предопределенные формами европейского языкового типа. Если допустить, что современная мировая культура развилась бы на иной лингвистической основе, то, по-видимому, создались бы иные правила мышления и т. п. Хотя рассуждение здесь приведено не вполне корректно и потому подверглось справедливой критике за имевшиеся преувеличения (напр., не учтено, что европейские языки, в отличие от индейских, располагают не только звуковыми, но и письменными знаковыми системами, а также книгопечатанием; это, конечно, само по себе меняет тип развития культуры и подрывает базу под сравнением Уорфа), тем не менее гипотеза Сепира-Уорфа сохраняет ценность в семиотике как одно из средств объяснения механизмов и источников развития культуры.

ОБЩАЯ СЕМАНТИКА – школа (или течение) в американской философии и социологии, изучающая влияние языка на мышление, а через него на поведение человека. Общая семантика была основана в 30-х гг. XX в. А. Кошибским («SCIENCE AND SANITY», 1933), основавшем в 1938 году Институт общей семантики. Последователи Общей семантики группируются вокруг журнала «ЕТС» (осн. в 1943), а также Международного общества Общей семантики (Чикаго). Общая семантика соединяет идеи философии, психологии, социологии и лингвистики. Сторонники Общей семантики видят в структуре языка причину соматических и психических расстройств, социальных бедствий (в частности, из-за разного понимания людьми значений слов). А. Кошибски (1879–1950) построил методологическую систему, сердцевиной которой были семиотические соображения. «Наука и душевное здоровье» (1933): «Достижения человечества основаны на употреблении символов. Поэтому мы должны рассматривать себя как символический, семантический вид жизни. Те, кто владеет символами, владеет миром… Отказавшись от этого, мы опустимся к уровню животных». Заслуга Кошибского в том, что он показал – употребление символов связано с глубинными слоями нервной системы. Он часто употреблял термин «невролингвистика» и «невролингвистический механизм», тем самым предсказав появление этой дисциплины и этого понятия, которое произошло десятилетия спустя. В своей книге «Язык и поведение» (1971) Ч. Моррис с полным основанием сказал, что «Наука и душевное здоровье» была «психо-биологической в своей ориентации… и ставила своей целью защитить личность от эксплуатации другими и самим собой».

Кошибски, происходивший из польской помещичьей среды, был по образованию инженером и приехал в Америку в 1915 году, изучил английский язык, и в творческом порыве написал «Зрелость человечества» (1921) и «Науку и душевное здоровье». Первая из этих книг развила положение о «связывании времени» – способности идти вперед, опираясь на накопленные достижения человечества. Во второй книге он изложил законченную систему, которую он описал как «неаристотелевскую», поскольку в нее вводились постулаты, лежавшие за пределами Аристотеля. Кошибски отрицал «первое правило мысли», согласно которому «А является А», ибо изменение, гераклитовский поток, всегда присутствует в мире. Это вело к принципу «нетождественности» – тезису, согласно которому не существует полной тождественности. Он подчеркнул целостный, холистический облик мироздания, что согласовалось с эйнштейновским взглядом на мир. Он взял у релятивистской теории пространство-время, душа-тело, интеллект-эмоция и другие понятия.

В 1948 г., за два года до кончины, Кошибски выразил свою уверенность в том, что «широко задуманные и всеобъемлющие методы и способы научного анализа общей семантики могут быть использованы в изучении всех существующих языков – что будет иметь глубокое влияние на сознание и поведение их носителей».

Кошибски основал в 1938 г. Институт Общей семантики в Чикаго. В первое послевоенное десятилетие и отчасти позже Общая семантика разрослась в широкое движение. Его сторонники пытались включить в свою систему все науки и искусства, начиная с лингвистики и логики и кончая лечением зубов. На ученых съездах семантиков в Чикаго раздавались широковещательные фразы вроде того, что «аристотелевская цивилизация, владевшая умами европейского человечества двадцать пять веков, ныне лежит в руинах». Однако действительные научные достижения Общей семантики были более чем скромные. Одним из лучших популяризаторов «идей Кошибского» был Хайакава. Его книга «Язык в действии» едва ли не лучшее, что вышло из-под пера последователей польского мыслителя. Последняя значительная книга Хайакавы вышла уже в годы, когда движение пошло на убыль. Вскоре о нем стали помнить лишь как об эпизоде интеллектуальной истории США.

Рапопорт (Rapoport) Анатоль (1911–2007) – американский философ, психолог, специалист в области математической биологии. Окончил Чикагский университет (1941). С 1955 – профессор математической биологии Института психиатрии Мичиганского университета. Президент Международного общества общей семантики (1953–55), один из ведущих редакторов журналов «ETC», «Behavioral Scince» и ежегодника «General Systems». Главный предмет философских исследований Рапопорта – анализ взаимоотношений между мышлением и действием. Специально-научные интересы Рапопорта лежат в области науки о поведении: именно с этой точки зрения он рассматривает общую семантику. В своих экспериментально-психологических работах Рапопорт анализирует формы поведения человека в конфликтных ситуациях; он один из первых применил теорию игр для психологического анализа. Большое внимание Рапопорт уделял разработке и пропаганде идей общей теории систем. В области социологии Рапопорт, солидаризуясь с Ч. Р. Миллсом, выступал за необходимость построения «макроскопических» (общих) социальных теорий построения науки о человеке.

ДЕСКРИПЦИЯ (от лат. descripcio – описание) – описательное определение (характеристика) единичных объектов посредством общих понятий (имен, свойств и отношений), выполняющих ту же функцию, что и называние собственного имени. Логическая дескрипция отличается от описательных форм выражений естественного языка определенностью экстенсиального контекста. Объект логической дескрипции обязательно существует и всегда единственен. Именно это и составляет, как правило, достаточное условие для введения дескрипции в язык той или иной формальной системы или исчисления, что обогащает их выразительные возможности. Возникающее при этом расширение систем (классических или интуиционистских) несущественно в силу того, что всегда возможно устранение дескрипции (дескриптивных выражений), введенных при этом условии.

ДЕСКРИПТИВНАЯ ЛИНГВИСТИКА (от позднелат. descriptivus – описательный) – одно из направлений американского языкознания, возникшее и активно развивавшееся в 30–50-х гг. ХХ в. в общем русле структурной лингвистики. Дескриптивная лингвистика сложилась под непосредственным влиянием идей Л. Блумфилда. Сформулировав теоретические посылки синхронного описания языка (язык понимается как разновидность поведения человека), Блумфилд предложил дескриптивный метод, исключающий, с его точки зрения, ненаучный критерий значения языковых форм («Язык», 1933). Дескриптивная лингвистика провозглашает требование формального описания языка по заданной программе.

БИХЕВИОРИЗМ (от англ. behaviour, behavior – поведение) в языкознании – система взглядов на сущность и функции языка, в основе которого лежит понимание поведения человека как совокупности двигательных и сводимых к ним вербальных и эмоциональных реакций организма на стимулы внешней среды (непосредственных или опосредованных) и отрицание сознания как предмета психологического исследования. Начальный этап развития бихевиоризма в психологии (кон. XIX – 20-е гг. ХХ в.) связан с работами Дж. Б. Уотсона и Э. Л. Торндайка. Позже идеи бихеовиоризма, сочетаясь с различными когнитивистскими подходами, породили ряд необихевиористских направлений (Э. Ч. Толмен, К. Л. Халл, Ч. Э. Осгуд и др.). Особую позицию, во многом восходящую к начальному этапу и легшую в основу так называемого программированного обучения, занимает Б. Ф. Скиннер. Методологические основы бихевиоризма и необихевиоризма связаны с позитивизмом, прагматизмом и операционализмом. В языкознании наиболее прямое воздействие бихевиоризма испытал Л. Блумфилд, создавший бихевиористскую теорию языка как формы реактивного поведения (т. е. одного из видов реакции человека на воздействие внешней среды), благодаря которой индивидуум приспосабливается к социальной среде. Через посредство Блумфилда идеи бихевиоризма распространились в постблумфилдианской дескриптивной лингвистике.

Идеи бихевиоризма составляли философско – методологическую основу ряда наук о человеке и стали для специалистов по «бихевиоральным наукам» естественной отправной точкой любого научного рассуждения, в т. ч. оказали влияние и на американское языкознание. Бихевиоризм лег в основу неопозитивистской семиотической теории Ч. У. Морриса (наряду с прагматизмом Ч. С. Пирса) и через нее влиял на все дальнейшее. Дж. Миллер воспроизводит всю философско-методологическую платформу и многие собственно психологические положения бихевиоризма. Это касается не только позитивистской, прагматистской, операционалистской ориентации их концепции в целом, но и более частных вопросов – соотношения биологического и социального в поведении человека, идеи «проб и ошибок» и «подкрепления» как механизма поведения, тезиса о вербальном поведении прежде всего как о системе реакций, хотя и весьма сложно организованной, и т. п. Идеи бихевиоризма проникали в собственно лингвистику также через психолингвистику, которая в 50–70-е гг. ХХ в. в Западной Европе и США опиралась либо на необихевиористскую концепцию Осгуда, либо на конфронтировавшие с ней взгляды Хомского и Миллера (т. н. генеративная, или трансформационная психолингвистика).

В 80-е гг. ХХ в. бихевиоризм в психологии переживает упадок и не оказывает прямого воздействия на языкознание.

ГЕНЕРАТИВНАЯ ЛИНГВИСТИКА (от ср. – лат. generativus – рождающий, порождающий) – одна из ветвей формального направления в лингвистике, возникшая под влиянием идей Н. Хомского в 50–60-х гг. ХХ в. и основывающаяся на описании языка в виде формальных моделей определенного типа. В рамках самой генеративной лингвистики возникли оппозиционные течения, например, порождающая семантика.

ПАРАЛИНГВИСТИКА (от греч. пара – около) – направление в науке, возникшее на рубеже лингвистики, психологии, этнографии, медицины и культурной антропологии в начале 50-х гг. ХХ в. в США. Его представители – Дж. Трегер, Г. Смит, И. Хокет, Т. Себеок и др. Паралингвистика изучает явления, сопровождающие языковое общение людей и несущие при этом информацию, истолковываемую определенным образом (тембр голоса, интонации, кашель, жесты, манера говорить и т. д.). Из различных аспектов знаковой теории паралингвистика ближе всего стоит к прагматике, изучающей реакцию воспринимающего на знаковое высказывание.

Предмет паралингвистики в настоящее время только формируется, поэтому его трудно четко и строго соотнести с предметами других смежных наук. Существуют различные понимания области, исследуемой паралингвистикой: в узком смысле слова она включает звуковые явления, сопровождающие звуковое высказывание; в более широком – всякие (необязательно звуковые) сопровождения устного человеческого общения; наконец, при самом широком подходе (когда язык не связывается с определенной субстанцией), паралингвистика охватывает вообще всякие явления, сопровождающие языковую деятельность – звуковые, графические, кинетические и т. д. В последнем случае в паралингвистику включается и паракинесика – явления, сопровождающие жестовую коммуникацию. К паралингвистике относятся также особенности письма, свидетельствующие о графических навыках пишущего, о его физическом и душевном состоянии.