Текст книги "Эдемская печать. Избранные стихи. Лирические письма к ангелу"

Сбежать из рая

Ты хотела сбежать из рая, перепутала запятые…

Надкусила эдемских яблок недовызревший, липкий мед.

И зачем тебе было плакать? Я же выбрал слова простые!

А пчела к медовому пальцу, как собака битая, льнет…

Ты хотела бежать Эдемом, перепутала в счете тропы,

И метафоры, и столетья, и строфу из тугого льна.

Но теперь уже – оставайся! Столб по самые грани – вкопан.

Соляной. На мрамор Каррары – не хватило. … Вдали – весна…

Не отрави…

Не отрави меня сиренью. Лиловый, дышащий туман.

Уходит май прозрачной тенью.. С виолончелью ангел – пьян.

Он взял смычок, не канифолит, не отработал первый такт.

Не факт, что он строфу уронит! Что заведет с тобой роман.

Не отрави меня сиренью… Шучу, смеюсь. До боли -лгу…

Я не предам тебя – до тленья.. Забыть уж точно – не смогу.

Не отрави меня сиренью. Оставь в строфе хоть пару клякс!

Как зарифмовано сомненье… И в лето посылает факс

Весна….

Усталое лето

 
Я читал тебя по глупым приметам
Не обманывай себя! Твое лето…
И жасмин еще таится в бутоне.
Еще матово стекло на балконе.
Я читал тебя молчаньем и точкой
Звуки голоса писал на листочках
Ноты нежные раскладывал в вазы…
Я узнал тебя не всю и не сразу
И читал тебя. По стертым приметам
Моя девочка… Усталое лето!
 

Ненужные письма

Ненужные письма. Из нежности тоже – не нужной!

Забытой на дне не осенних, озябших прудов

Сирень в них купалась, томилась, хрипела недужно

Весну завершая, моля о беззвучии слов.

Какая соната рвалась на бумагу сиренно,

Взлетая и рея, как может лишь ветер шальной

Упала в фарфор истомленною сахарной пеной..

Ненужной прохладою. Той, что дарует покой.

Тропинки

Как только тропинки меня меж собою поделят

Я грифелем тонким небрежный эскиз начерчу.

Пусть строфы твои подождут хоть немного за дверью…

Как дети шалят! И на них я беззлобно ворчу…

А пыль, что прибита дождем на тропинках эдемских,

Твой след не хранит. И вошел постепенно во вкус

Бродяга – сквозняк, не достигший серьёзности, ветер,

Взбивающий строфы твои в карамелевый мусс…

Факсимиле

Забыл я, как твое факсимиле

Проявится в листе, на водной глади.

О, только мне не нужно, бога ради,

Ненужно – нежных писем на столе…

Забыл я, как твое факсимиле

Вдруг растечется в сургуче печати

Но нежно – мятный, терпкий вкус объятий

Меня влечет. Как дождь влечет к земле!

Забыл я, как твое факсимиле, спеша, разъединяется до точек

И как из полувнятных, сонных строчек стихи родятся

В белой, тихой мгле. Забыл.

Лишь только помню тень виска,

И вкус плеча, и воск свечной на пальцах…

И как вилась, текла у Музы в пяльцах

Змеею – шелковицею – тоска…

Скрипичный ключ

 
И я тебе подсказывать не буду,
Ведь мы с тобой – как маленькие боги.
Ты перепела ноты недотроги,
Переиначив тоненькое чудо
Скрипичного ключа.
Но я тебе подсказывать не буду,
Как не обжечь стопу песком горячим.
Порви блокнот, и будет все иначе.
Предай айву надтреснутому блюду.
И завари прозрачный чай из корок
От мандарина тоньше, чем бумага?
И осень в лето перейдет.
Отвага всегда нужна
Таким воспоминаньям.
 

Там, где крылья…

Поцелуй меня между лопаток?

Там, где крылья? Где просто – клеймо?

Наша осень приходит в упадок,

Лист кленовый завесил трюмо…

Ты рифмуешь, но слово – неслышно,

Зеленеет златое, как медь.

И озябшая Муза не вышла

На крыльцо, чтобы точку стереть…

Поцелуй меня между лопаток?

Там, где крылья? Где пули из строф…

Этот миг обжигающе краток…

Все так просто. Как дождь. И – любовь.

Гаврош

 
Я твой Гаврош. И висельник. И шут.
Тебя насильно проигравший в карты
Унылым небесам! Твой пианист…
Ты все перепиши на белый лист,
Переведи, но только – без азарта…
Я твой Ромео в пепельных тонах,
Тангейро твой, слыхала это слово?
А осень – потрясающе сурова…
И так бестрепетно на солнечных листах
Опять напишет строчки…
Лик ангела. *От руки*.
Твой ангел с ликом черта? От руки
Напишет он две фразы. Запах соли
В изгибе шеи. Такта два – тоски.
И – подмигнет… Не будет недоволен
Твоей бессонницей. И линией щеки,
И вскриком,
Что в ночи
холодный всплеск звезды
Не потревожит… Твой ангел с ликом черта
Он ключи в ладонь тебе бестрепетно положит
От рая…
 

Я остаюсь… (Сиреневая пена)

О, девочка, ещё я – остаюсь! Часы мои сиреневою пеной

Стучат в висках. Минутой откровенной духов твоих

Я тонко пальцам снюсь. В камине таю искрою нетленной.

Острейшей астрой осени черчу

Горчайший профиль…

Завари мне кофе? Я остаюсь. И мятою горчу,

И ничего блаженней – не хочу, чем этот миг,

Где ты и я, и осень. И строчек вязь…

Я старше тебя … (След)

Я старше тебя на снег, и след твой кутаю в шарф!

Но розу перекусил, разгрыз плотоядно лис…

Я старше тебя на снег, на облако, на аграф.

На пыль, на росчерк дождя, он терпко в ветвях повис…

Я старше тебя на век, на лето, и на весну…

И пылко помню тебя, и клятвой страстной кляну!

Я старше тебя на мир, вселенную, семь октав,

И самый сладчайший пир – уста мне с запахом трав

Твои…

– Композицию на эти стихи « Я старше тебя» исполняет Н. Шавырина.

Ангел ветра. (Киммерия)

Озноб от лета. КиммерИя.. И моря осторожный рев

В ночи. Где я почти готов

Неспешно стать твоей ресницей,

И тонкие вдыхать черты… О, ветра ангел, это ты,

С вязальной, тоненькою спицей? Озноб от лета.

И пролёт знакомой лестницы… Не гибкой. В берете,

С искривлённой скрипкой, сентябрьская тень пройдет

И дождь на землю упадет… И ощутишь ты, как коснулась

Листа белейшего зима…

Сожги это лето!

И, конечно, я помню, о чем были письма…

Но сожги это лето, в камине, ведь он не дымит,

Прочищаю его ежедневно, сгоревшие листья

Добавляю в коньяк, превращаю в нежнейший лафит..

Да, я помню, о чем были письма с кофейным налетом,

И с загаром кофейным вдоль нежной и тонкой строки

Но сожги это лето? И выплесни чай с бергамотом..

Так неловко на стол? Ты же чашку взяла – не с руки…

Рубашка

 
Попробуй снять с меня рубашку?
Четыре пуговицы в ряд…
Писал стихи и райский сад
Слегка полил из медной фляжки..
Походная, и вкус воды
Слегка летейский: плесень, время…
Склоняет голубь нежно темя
Клюет по краешку следы…
Любимая, попробуй снять
С меня рубашку? Запах кожи
Твоей меня пьянит до дрожи,
И я не вижу чехарды слепых
Огней, дрожащих в лужах…
У нераскрытого окна…
Голубка, зябко? Пей до дна…
Строфой такое мы заслужим
В ночи…
 

Пятая осень

Пятая осень. Благая октава..

Ты обещала не сильно курить!

Слава мирская, притихшая слава.

Как без тебя мне не призрачно жить?!

Лучше – не праведно! Ангельской трубкой.

Нервно дымить, искрививши уста.

Бог пошутил, испугавши голубку.

Не овладеет тобой немота!

Строфами шутишь и в пятую осень

Дразнишь бесснежье октавой простой

Осень – боярыня милости просит

В строчках твоих… дождевою чертой…

Продолжим, прописью…

Продолжим прописью: сад, змеи, каблуки…

Зефир засохший и улыбка Евы.

И на зиму забытые коньки

Стихов смешных свистящие напевы.

Свист, как отрава.

Как ветров исток, что ветви гнет.

Прост,

яростен и сладок.

Пожалуйста, отдай мне свой платок!

Еще я рифмы не привел в порядок.

Все запишу. Но ты сожги листы?

Ведь не поверят, не было охоты,

Что в зеркале сквозят твои черты,

Что я туману добавлял работы,

Чтоб он укрыл тебя, не обнимая плеч

Ревную даже к ветру… Горький признак!

Сад, змеи, каблуки. Непостижимость встреч.

В том, нашем, зеркале. Надтреснувшем. Капризном.

Сжимаю лист

 
Сжимаю лист. Штрихи карандашом.
Полбуквы, пол – изгиба. Снова – петли.
Да, подогреешь кофе. Но – потом.
Давай, пред расставанием – помедлим?
Я знаю, ты преобразишь тоску
Не улыбаюсь. Возразить не смею.
Склоняюсь к пальцам, тонкому мелку,
И аромат духов твоих лелею…
 
 
Сжимаю лист. Штрихи – едва – едва,
Колечком дым. Потухла сигарета.
В твоей строфе есть берег, острова.
Пристанище забытого поэта…
 
 
Сгибаю лист. В нем пополам – Судьба!
Портрет непарный, ангела тропинка.
И стильная, незлая ворожба – от Евы…
Ты прости меня, былинка?!
Молчу, немею, и сгибаю лист,
И ластиком стираю ударенья.
А месяц перед звездами так чист,
Как райский сад
В последний день творенья.
 

Благая ночь

И я, тебя лаская, изнемог. Подброшу яблоко…

Мерцает потолок.

И в серебре луны еще томится

Благая ночь… Дай, сдую тень с ресницы?

Укрыть тебя? А рассмешить – не смог…

Прости? Подброшу яблоко. Разрежу на кусочки…

Строфу твою. Дошли до крайней точки…

Пора вставать. Звонить он должен… Бог.

Он грустен, как скрипач на старой крыше.

Звезду он выжал. Масло в кулаке.

А сердце? Словно бабочка в руке,

Шуршит и бьется в такт… Его – не слышно.

Разрежу яблоко? Для Евы. Как Адам.

Не змей. Легенду перепутал Матфей..

Иль Марк. Уже не помню сам.

Я строфы уроню к твоим ногам,

А ты добавишь в кофе апельсины.

Свирельный звук пасхальных, нежных гамм…

Я крещу тебя

И эпическим полем боя, и сыром бри,

И вином густо – красным, и письмами – в переводе.

Я крещу и зову тебя. Помню. Волной замри

На руках моих нежных, пусть страсть, как прилив, уходит…

Как отлив? Перепутал созвучье, наречье, падеж, формат..

Даже форму губ не сминаю страстей печатью…

Ну, а ангел смеется:» Любовник, хранитель, брат?

Как она все метафору ищет твоим объятьям!»

Не ревнуй

 
Не слушай пианиста, не ревнуй!
Забудь стихи, оправленные ядом…
Да, что – то нужно делать с шоколадом.
Пирог и сливки. Медленно рифмуй!
Так медленно, как я касаюсь губ
Щеки и шеи, линии запястья.
По падежам склоняем слово:» счастье»..
Винительный – загадываем – в куб
…И третья степень пламенной любви,
Где я – Тристан, Ты есмь – королева!
Взгляни же на меня легко, без гнева,
На части две линейки разорви…
Октавных!
 

Обратно под ребра

 
И обратно – под ребра
И нет – сотворения мира!
Просто – тело, как глина, под пальцами…..
Нежно мну. Моя Ева, Лилит..
Отыскала себе кумира?
В полугорькой строфе.
Подбородок слезой сладит
…И обратно, под ребра, как
Кольца, скрижаль, спираль!
Как последний завет, нечто новое,
Жадно, насквозь, – Вдыхаю!
Моя нежная Ева… Лилит.
Мне жаль.. Я границы в эдем
Неустанно, дождем, стираю —
Для тебя…
 

Сказка с крыш

Сказка с крыш. Последняя страсть.

Ну что, королева? Вот – первая сказка с крыш.

Не капает воск мне на пальцы, зажег фонарик.

Ну что, сероглазая? Плачешь? Не ждешь? Молчишь?

Мочила мышонку опять в молоке сухарик?

Ну, как, королева? И рифмы уже – не в масть?

Тебя запугали опять болтовней про формы?

Все новое – дрянь. И не спорь. Последняя страсть

Моя – это ты.. Ну и кофе. Бокал. Накормишь?

Моя королева… Не слушай. Я брежу. Опять тобой.

И радугой город крашу. А вдруг на рассвете взглянешь?

Послушай концерт мой с крыш… Соната. Флейта, гобой…

Мой ангел, не стой в дверях.. Я думал, встречать не станешь!

Цианид

Там – крысолов.. Опять свирель терзал.

Мне оцарапал щеку, примиряясь…

Я – не любил? Ну кто тебе сказал?!

Дожди еще с тех лет не прекращались…

Потопа… Я не брежу. Не озноб.

Там – крысолов. И крысы – будто кошки.

Пусти их в сад, они пойдут в галоп.

И не оставят голубям не крошки!

Вторая сказка. Зимняя. К перстам

Твоим прильну прохладными губами

Пошли благословенье этим снам…

И цианид обворожи духами..

О, жалкий крысолов… Оставил яд,

Своею флейтой душу заморочив.

За нами ангелы давным – давно следят-

Ты оставляешь в тексте много точек…

Работы – на пятак

Нет, должно быть, что, падая – тоже летают…

Погоди, моя девочка, мусор у двери лежит.

Это правда, голубка, сегодня стихи не читают!

И сапфировый отблеск вбирает в себя цианид.

Пряный вкус твоих губ. Правда, падая, тоже – летают…

Подожди, запишу… Это рифма слегка напрягает…

На балконе подвыпивший ангел безбожно храпит.

Да, поверь, моя девочка, падая, тоже летают…

Я его уведу. Протрезвеет – предложу коньяк.

Ты тихонько пиши. И на радуге строфы читают

Я подправлю, не бойся! Работы – всего на пятак.

Голубь клевал подаяние, детка, не пел…

Палуба – мокла, от берега в даль не отплыли..

Даже Собор, нас венчавший и тот – догорел.

Даже фигуры, химеры, безмолвно застыли!

На слово верь мне, никто пять псалмов не споет.

Будет апрель, он скользит по перилам,

Курносый мальчишка,

Будет апрель, сливки снега он с неба прольет

В кофе твое! Не грусти, не дописана книжка!

Сквозные грехи

Серый шелк и парижское платье с фиадкой…

Это, детка, не модно, Париж – помяни.

Схорони меня в сердце, не верь им, что – жалко.

Над вечернею Сеной мигают огни.

Очень поручень скользкий. Я встану поближе

Не почувствуешь рядом, но мне – наплевать!

Ты же помнишь, как пахнут каштаны в Париже?

Я еще не забыл, как тебя обнимать…

Я еще не забыл… Я отчетливо помню,

Как ты кофе рисуешь простые стихи…

Ангел спрятался в тень у десятой колонны.

Он считает апреля сквозные грехи…

Верлибр

Мы спишемся верлибром… Как – то так.

Одно тире. И прорастает точка. Как семя.

Хватит одного листочка —

Нарисовать заблудший зодиак…

Смотри, вот Водолей. А Близнецы

Купаются чуть – чуть подальше, в лете,

Пионом укрывая на рассвете серебряные

Крапинки пыльцы

На пальцах звезд.

Мы спишемся тайком.

Верлибром

Или рваными стихами.

Неназванной любовь

Пребудет с нами…

Озябшим, опаленным мотыльком.

Молитвой…

Едва – едва

Мы после будем врать…

Потом. Едва

Друг друга полувзглядами

Касаясь… И в зеркала трамвая

Улыбаясь. Их отраженье – гладкая река.

Мы после будем врать… Потом. Смеясь.

Переплетая пальцы незаметно

Нам звезды код легко дадут секретный

Пометят им густые облака.

Мы после будем врать,

Растопим снег, в чернила превратим его,

В дождинки!

Еще на две неровных половинки

На сладкий апельсинный оберег

Луну разделим. Поцелуем нежным…

Ангел рыжий

…Не открывай бессониц своих ему!

Ангелу рыжему, чей в веснушках нос…

Милая, штопай скорее мою суму!

Я прополю тот газон, ведь опять – зарос…

Все ты забросила, травы и тропы. Сад.

Все же не открывай бессониц своих ему!

Он не ответит, точно, и будет рад,

Просто – почешет нос и расчистит тьму

Сварит из звезд компот, сочинит куплет,

Радугу бросит в окно, наш нарушит сон,

И, разломав тонкий луч, обновит на стене багет…

Сотню, наверное, лет он в тебя влюблен!

Садовник

«Рай без котов невозможен?

Наверное, милая. Да!

Бродит ангорская прелесть

С переливисто – дымчатым ушком.

Яблоки крошит задумчиво Ева – старушка.

Сеть рыболовную чинит усталый и хмурый Адам…

А Праотец тихо курит. И рядом – метла…

Падают мерно врата, покосился приваренный столбик…

Рай без тебя, дорогая, одна маета! Я подпишусь.

Ты прочти, милый ангел.. Твой верный садовник.»

Янтарь

«…Я целую янтарь на твоих запястьях

Знаешь, Ева в раю сидит и прядет…

И кивнет головой на тихое: «здравствуй!»

И шепнет: « Это дождь. Он сейчас пройдет!»

Знаю вкус твоих губ, освященных Летой.

В них – горчинка меда и яблок сок…

А в кармане левом лежат билеты

На трамвай… синий – синий, как твой платок…

Не платок, а глаза… Но Ева – не помнит..

Говорит, что зеленые, как трава…

Я целую запястья..Domenus… omni…

Ты прости за простые, как хлеб, слова!».

Ветрило

Как ввысь уносятся слова! И ангел тенью – за

Тобою… Дай, голову тебе укрою, Еще не праздник

Покрова… Не эту бусину нашила? Здесь лучше – жемчуг.

Я -курю…

А ветер нужен кораблю. Ну, да, не ветер, а ветрило…

Как ввысь уносятся слова! Пропахли солью плащ и краги

Я пригубил не старой браги. А губ твоих.. Мне все постыло

Я лишь тебя одну люблю…

Завтрак. (Любовь на Вы)

 
Девочка,
наша любовь – « на Вы» —
Не взрывает вод!
Я открываю письма,
Ножом разрезая пламя…
Масло и сыр в корзинке.
И слипшийся бутерброд.
Ангел нам отдал завтрак,
Сказал,
Что уже не с нами…
Наша любовь на «Вы»,
Не раскрошит мел.
Я растираю письма, как
Пряный кармин меж пальцев…
И сигарету можно,
но голос, предатель, сел!
Мне лишь осталось нежно
Строфою тебя касаться…
Вор карманник * Неофит*.
 

Неофит

Не свят, не клят, не мазан, не прощён!

Ни посуху, ни по волнам, ни в прорубь!

Не неофит, еще не обращён,

А у тебя в перстах, голубка.. голубь…

Его ласкаешь и поИшь водой,

Целуешь пух и оправляешь крылья…

Что делать мне, любимая, с собой?

Лишь ревности бездарное усилье

Во мне кипит.. Клокочет в горле кровь.

Забыт, не клят, ни рыцарь и ни странник.

Я лишь хочу украсть твою любовь…

Присвоить. Как бесстыжий вор – карманник.

Зелье

Я в зелье добавил кольца кобры.

Нецветшую мяту, столетний мед,

Ковыль, горечавку, все перцем сдобрил..

На кончике дротика – тонкий лед.

Я им лишь шутя охлаждаю зелье…

Пусть губы коснутся заветных трав…

Фиалки измятой пряно веселье…

Летящей строфы безнаказан нрав!

Благая сирень

О, покажи благую мне сирень,

Что в пышном мареве скользит в тумане

Мая… И расскажи мне все, еще не зная,

Не узнавая ангельскую тень.

Играет май в серсо, нежна волна,

В заливе чайка властвует беспечно….

О, покажи сирень, что влюблена

В изменчивое лето бесконечно…

Зыбкий вензель

 
И в воздухе начертит зыбкий вензель
Сиреневою кистью май озябший
Что я скажу тебе, тебя не знавший?
Ты ангел, тот, который сонно грезит
И пишет строчки в крохотных блокнотах,
Фиалками в засахаренных нотах
Горчат слова…
 

Аквамарин седьмого моря

Он с нами был, аквамарин седьмого моря.

Потерян чуть оттенок, краска, вкус…

Волной омыт. С волною нежно споря,

Вернусь к тебе. Помедлю, но вернусь.

Заговори меня, не покидай сюжета

С другими нашей тайны не дели!

Он где то был.. В восьмой строке сонета

Аквамарин твоей земной любви…

В глазах твоих?

Молчанка (До зари)

 
Боги вряд ли доживут до зари!
С ними я в молчанку играл..
Шахматы резные собрал,
И – в костер..
Лишь ты, молю, не умри!
Каплей пей опять гранатовый сок,
Из крапивы острой зелье вари…
Над заливом гасят зарево строк,
Боги те, что не живут до зари…
 

Шахматы

Чтоб день не знал, что я ему не ровня…

Я с богом просто в шахматы играл…

А, может, в кости. И письмо порвал

На мелкие клочки… Согрел жаровню…

Она на миг вдруг стала алтарём

Я в том письме читал, что мы – вдвоём.

Что любишь ты! Еще не ставишь точку…

Что море за окном мешает спать..

Что звуки переводишь тихо в ноты..

И розу не устанешь целовать, как будто

Это -я… До злой икоты, насмешником,

Я тихо помяну все двадцать букв, тебя

Назвать желая,

не ровня дню, ни шах, ни палладин

Лишь к телу нежному влекусь как сарацин

Опавшая роза

Ты случилась со мной, что поделать, не сетуй,

Поздно.. Как горящая рана, опавшая роза, рок…

Я признался сквозь строки, смешил, говорил серьезно.

И учил, как латынь, самый нежный и злой урок…

Я лепил твою шею губами, легко и вольно.

И волос твоих мягкость лелеял я сквозь века

И ни с кем не ровнял, а лекалом вырезал – больно.

Словно пулю, свистящую холодом у виска…

Сожги, как Рим

Сожги меня, как Рим, я вновь воскресну!

Венецией стеку с твоих ладоней….

Перемешаю звезды в кубке тесном….

Рассыплю на карнизе и балконе.

На облаке.. Сожги меня.. Воскресну!

В помянник запиши. Крести водою.

Я знаю, что я шёпота не стою…

Но без твоей молитвы в небе пресно…

Зеленоглазая душа

Моя зеленоглазая душа. Хранилась где – то.

У тебя в кармане. А я карандашом навылет ранен

Карандашом, который – не спеша… Пошутим?

Я слегка пришурю глаз, ты платье переменишь.

Писк сезона. Смотри, какой прекрасный вид с балкона.

И ты невыразимо хороша. Невыразимо! Боже.

День горчит. Душа таится где -то в аромате

Сирени… Я влюблен. И так некстати,

Под рёбрами и щиплет, и болит…

Перо немого ввода

И мнится мне. Какая ерунда!

Не письма, а «перо немого ввода…»

Горят листы и чудится свобода

Как прежде, как до Леты.. Как тогда…

Все мнится мне… Распахнуто окно.

Спираль звезды раскручена в полночье

И аромат сирени мне пророчит

Шаги твои. Иного – не дано…

Ушла весна

Она не хочет слог запоминать!

Все мнет листы и поливает розу.

И обещает развести глюкозу, и накормить

Цветы, и хлеб отдать промокшей птахе

на краю окна… И я курю чуть в сторону,

И морщусь: « Ах, не упал бы пепел… Что она?!»

И волосы не убраны, и сонно в ее руке зевает тишина…

И сникшая сирень.. ушла весна…

Фривольность

 
Проникнуть в сад, проникнуть в полночь,
В Вас.
Стиха фривольность – смутная награда.
А большего, пожалуй, мне не надо…
И ворожит луны
Кошачий глаз над ночью…
Бога вновь дождем тошнит,
Но изумруд листвы разбавит серость
Уснувших туч, и я проникну в сад.
И я разбавлю полночь сигаретой
И запишу полтакта из сонета, запомню,
Прошепчу вам наугад..
К Вам приникая…
В Вас…
 

Ирисы. Новый Бог

Придумай мне нового бога, сведи с ума!

Он курит сигару его не тошнит дождем..

Он ветром надует полночь и сдастся тьма

Прирученной кошкой в руки. Давай умрем?

В постели, на нежном ложе, где ирисов тонких

Цвет… Он вдавлен в щеки округлость,

И в сладкую лесть бедра.. Какая скучная

Мудрость – строфа твоя и сонет!!! Конечно,

Шучу, голубка! Прости, мне уже пора!

Не обещал. (Апельсин)

 
Я никому тебя не обещал!
Давай разрежем ночь, как апельсин?
А день – как сыр?
И волны разобьются о причал
Сотрут песок до гальки. Звездных дыр…
 
 
Я никому тебя не обещал,
Мне Бог – свидетель, прах, земная твердь!
Тебя, как дождь, к ладоням приручал.
И ничего не ожидал в ответ…
Я никому тебя не обещал,
Не проклял, не забыл, и на ветру
Рисую профиль и анфас
Строки твоей.. Их вечность – не сотру!