Текст книги "Эдемская печать. Избранные стихи. Лирические письма к ангелу"

Антракт

Да, девочка… А твой беспутный ангел

Не меряет еще тебя аршином…

Так, метра полтора… И господином

Еще считай не небо, белый лист…

Еще целуй меня! И сахар щек

Пусть розовеет. И пиши в полтакта

Пусть длится эта пьеса без антракта.

Пока на землю медленно не лег

Владыка – снег… Он мнет тугую грудь

Засохшими когтями. Злые сказки

Мне напиши! Как в комиксе – раскраске.

О, да, еще на кофе дуй чуть – чуть?

Он так горяч…

Многоточье

Но там белел во мраке добрый бог.

Как очевидность. И сирень цвела..

А ты такою маленькой была, что

Тень боялась выйти за порог!

Да, там зевал во мраке добрый бог.

На облаках сворачивался снег

В густой не перемешанный творог

И гладил молнией травы поникший мех…

Но как скучал во мраке бог седой!

Он не хотел увериться воочию,

Что создал сам, увы, тебя такой:

Благоуханным, снежным многоточьем…

Из моего ребра. (Адамово)

Та женщина из моего ребра.

Какая блажь, какая благость, боже!

Другая, верно, будет – помоложе.

Но все ж – не так изысканна добра,

И яблоки не напитает медом,

И не подаст разглаженный хитон,

Не выйдет босоногой на балкон,

Чтоб осенить знамением пред походом…

Та Женщина из моего ребра..

Ее затмит любая, нет сомненья…

Но кто же будет просто, до утра,

Писать, как оберег, стихотворенье?!

Форма прозы

О, девочка, сломаем форму прозы,

Как глины ком, сомнем ее в абзаце?

На сцене скачут глупые паяцы,

А на столе увядшей пылью – розы…

Переводи Горация без меры!

Там шесть листов.

И строгость, медь латыни..

Но как мне жаль, что нам венец

Не вынет венчальный —

Ангел…

Просто – не готов?

Ему мешают дерзкие химеры?

На пятом небе

Ну, как ты без меня? Опять холодный кофе?

Я выплесну в остывшее окно? Мне все равно,

Что знал тебя давно,

Лет сто назад!

Я поцелуем профиль

Сомну, дерзну, исправлю наугад!

Опять глаголы, форма и спряженье.

У ангелов какое снаряженье?

Туника, перья, пудра – снегопад..

Ну, как ты без меня? Гранат упал?

Рассыпался на зерна, как причастье

Зимы безликой? Где торгуют счастьем?

Да, впрочем, я тебе зарифмовал

его уже… На пятом, белом небе…

Алыча

Не раздевайся. Сумрачен и бледен

Декабрь в тонком кружеве белья

Я потерял строфу.. И я – не я.

Я не один.. И надоел соседям!

Не раздевайся… Строгое чело

У музы с сигаретой вместо стило.

Я не пойму, мне жаль того, что было

Иль мне забавно это ремесло?

Не раздевайся. И задуй свечу!

Прости декабрь. Не зашторим окна?

Но в ветре вьюжном так сирень намокла

И старый мед напомнил алычу…

«Арлекинное»

Они беспутны все… Не смей же мне про них!

Насмешники, льстецы и нищеброды.

И арлекины побродяжной моды…

И я средь них. Не хуже остальных…

Бреду к тебе и колокол звенит

А ты лишь пальцы к локону подносишь

И ни о чем неласково ни спросишь.

И лишь огонь на искры раздробит

Строфу твою в камине.

Пятак

Ну, девочка, разбавленный коньяк

И ломтиком лимона терпкий вечер

Не смей грустить. Проржавленный пятак.

Судьба моя. С ангелом не встречу

Покорно жду! Разборчиво пишу

Песком все буквы, даже – монограмму

Слегка сургуч по ветру раскрошу. Глагол люблю.

Не доиграю гамму…

Портсигар, планшет…

Девочка, портсигар, планшет.

Старая куртка. Ремень, не хватает на нем

Заклепки… Ехал недолго. В раю то ведь тоже

Пробки. Но пробиваюсь к тебе я – на красный свет…

Девочка, сонная, ангел, в дожде промокла…

Что-то сказать мне пытаешься лет пятьсот

И осыпает зима фиалковой пылью окна.

И застывает на ложке темный, гречишный мед…

Злые сны

Да. Не буди лукавством злые сны.

Растрепана, немного своенравна.

В руке блокнот и строфы презабавны

И на планшете черточки нежны…

У них есть вкус… Как у черешен в зной.

Благая пыль. Земное буйство страсти

В твоей душе. Над нами тлен не властен.

Побудь, в строфе раскованной со мной?!

Немота

И я одаряю тебя немотой своих поцелуев.

Улыбкой простой, касанием лёгким…

И росчерк пера… Он снова уводит тебя во «вчера»..

А завтра и – нет. Только осень искрится…

И в звёздах остылых искрой золотится,

Кленовым листом, тонкой рябью воды…

Запутай строфы твоей пряной следы?!

Назначь мне свиданье, чуть – чуть обмани…

Октябрьской закладкой в катрене загни…

Докурю. (Этюдное)

Ты, как ластиком, лаской стираешь профиль, щетину…

Причащаемся в неге снегов январю…

Я сказал: «Не предам, за плечом хрусталем застыну!»

Подожди, моя девочка, добрую сотню лет.

Королевскую мантию на руки мне бросая.

Как небрежно ангел рассыпал снежный щербет.

Как легко ты бежишь по нему… Босая…

Чернильный перстень

…И тем же летом, тою же зимой…

Я напишу тебе письмо. Еще одно.

И похвалюсь бродячею сумой

В которой есть сухарь, в прорехах – дно..

Я напишу чернильным перстнем лет

И в лету кану, летом помолюсь…

В блокноте точка. Бабочкою свет

Упал на штору. Я тебе – приснюсь?

Ужин

Она не помнит ничего,

Но готовит мне легкий ужин…

Губы кусает и рассыпает соль…

Она дождю говорит,

Что напрасны лужи. Танго танцует с тарелкой,

Разбив на осколки боль.

Пятка, носок. О, она мне готовит ужин..

Просто готовит. Бросает лимон в закат.

Смотрит в окно на нее сонный бог,

Он нужен… Тихий помощник, чтоб

Стулья расставить в ряд.

На облаках.

Море

Л. Коневой.

О, девочка! Здесь море – взлетает вверх.

Солеными брызгами, ветер лицо обжег.

Пишу тебе письма, курю, и последний нерв,

Ломаю, как трость, как усталый и дерзкий бог!

Я знаю, исправишь строку и согреешь чай,

И в зеркало будешь смотреть, расправляя ночь

Как складки на схиме… Расскажешь про нашу дочь

Про звезды и жизнь, и про яблочный, терпкий, рай…

О, девочка! Правда, море – взлетает вверх…

И снег, и пролившийся свет, и еще – апельсин…

Я знаю, не снился мне твой серебристый смех,

И рай – не казался… Но в лампе – иссяк керосин…

Иранская роза… Она спала…

…Она спала. Луна на край стола

Бросала свет, серебряно – холодный…

Кромсала ночь и, словно вор, ждала

Мой выдох, отстраненный и свободный…

Она спала. Почти не бился пульс

В тисках запястья, что ловил губами..

Что ж, ангел посмеялся так над нами!

И – убежал… И слышен снега хруст.

Его пята уставшего младенца

Хранила сон беспамятный ее…

А у меня почти не билось сердце:

Я вспоминал прозрачное шитье

Ее строфы, она, как нежный лист

Иранской розы. Буквы снежный выдох.

Дон Гуан и Гамлет

Памяти В. С. Высоцкого и моего отца посвящается.

 
Я – Дон Гуан, неузнанный.. Был связан.
И с кляпом, закисающим во рту…
Зарей июльской солнечной наказан:
Ее обходит ветер за версту…
Да, шут я, Гамлет. Принц таганский, фишка!
Бродячий зонг, непризнанный Тристан.
Дворовый, неприкаянный мальчишка,
Немного ерник, вечно – полупьян…
 
 
Айвенго, не закинувший поводья,
Изгрызший сотни перьев над листом,
Я власти был опасно неугоден,
Прорвавшийся, как волк, за окоем..
За горизонт… Я струны рвал и связки,
Лудил же их – червленным серебром
Охрипшей ноты.. Сочиняют сказки
Что зельем был опасно уязвлен.
Но морок майский мне подвластен не был!
Как призрак им опоен стал и нем.
И преподносят сладенькую небыль:
Хрипатого, со шлейфом из проблем.
Неузнанного, непризнанного сворой
Заик, зазнаек, шалопаев букв…
Что ж, соглашусь без долгих уговоров:
Для лирики сладчайшей малость груб!
Но падают январскими снегами
Благие рифмы в пять земных октав
Как бард и Гамлет я без срока – С Вами…
Рассудит время в чем и где неправ..
 

Междометие бессонниц

 
Декабрь. Междометие бессонниц.
Озябший стражник маленькой луны
С кусочком сыра мышь крадется в сны…
И прячет фантик богомол
В рассохшейся корзине.
Боже мой!
Насочинял тебе нелепых сказок
В них много тайн, много неувязок.
Ты в снежных снах останешься со мной?
Так, без меня ты, кажется, можешь?
И георгины на вкус – трава…
Почти не падает здесь листва…
С дерев эдемских. И ангел – строже…
Он белку кормит. Он – чуть озяб.
И рукава натянул до локтя…
Строфы коснусь только краем ногтя.
(Отметка, знак, что люблю тебя!)
 

Огоньки

Когда ты встретишь Бога, то спроси,

Как пить грозу? Лакрицу под язык?

А я на миг к руке твоей приник

Но ты не слышишь.. Осень по оси

Вращает лист кленовый, и дождем

Перерисует полсудьбы в полмига…

Давай еще немного подождем7

Трамвай ушел и завершилась книга.

Но допиши немного, полстроки,

И протанцуй на цыпочках полфразы…

Я подожду.. И вспыхнут огоньки…

От сигареты в воздухе, не сразу…

Пятый сад

На ослике, вот в тот эдемский сад,

По счету пятый… Лебеди курлычут.

Или трубят? Когда Ему приспичит,

Он позовет, родная, наугад…

На ослике… И тонкий башмачок,

И два шага… И флейта – в такт дыханью.

Еще я не дал ничему названья.

И ноту «си» роняет на песок

Забывчивая ночь, остыв на камне…

Казнь

Не жалей! Ни о чем не жалей.

Просто порваны струны и жилы.

Мою казнь опять отложили

Так то, птица, тихонечко, пей!

(Пой, хотел я сказать!) Не коньяк.

Хризантемно – игольчатый иней…

Что – то было немного не так…

Заштрихованы белым и синим

Два моих перебитых крыла,

Что тебя охраняют от боли…

Отстирай же строфу добела

В мелкой пригоршни звездной соли..

Стильно – осень

Моя девочка, сильно осень..

Дымно. Стильно. Крокет. Лимон.

Облаков бесшабашна просинь

Листья падают на балкон.

Моя девочка, правда, осень!

Не замерзни тут без меня?

И очки… Ну кто тебя просит

Зябнуть медленно у огня?

Говори со мной, не старайся

В зябких пальцах укрыть весну.

И строфою меня касайся,

Посылая

Лодку ко дну…

Вот ту самую, с мокрым днищем

В зеленеющей пенно волне..

Обретаем.. Обрящем. Ищем…

Помолись, хоть шутя, обо мне?

Каравелла

…Да, но ты позвоночником чуешь весну…

Выгибаешься змейно в горячих ладонях…

Наш корабль, богиня, еще не утонет…

Отойдет лишь заря, будто роза, ко сну…

Да, но ты всей стопою шагнула в весну!

И не пишешь мне писем скучнейших и длинных,

А Гораций, зануда, в посланьях старинных

Все зевал и зевал.. Каравелла – ко дну…

Гиацинтовый морок

Да, любимая, да. На пороге весна…

На пороге дожди, гиацинтовый морок…

Ты сменила духи? Ты, как прежде, одна?

И дрожит в поднебесье февральский осколок

Строф твоих…

И неугоден гиацинт, и чист нарцисс, хоть сломлен стебель.

И пятнами рыжеет мебель на солнце. И светлеет лист

Бумаги на твоем столе. И март, как крошево иллюзий.

И слово, как гордиев узел… Как метка среза на стволе…

Конверт

Как эта власть несказанного слова меня томит!

Но что тебе сказать? Я марту дам конверт перевязать

И штемпель пусть поставит, как снежинку..

Ты различишь и первую травинку

И губ моих нежнейшую печать

На сгибе, у запястья. Где морщинка

Едва пробилась…

Шепотом невнятным…

 
Не подчиняется перо моей тоске.
Улыбку нарисую
Кто б мог подумать,
Я еще ревную!
К сквозным, как прорезь,
Мятным облакам,
К отраве ночи,
К шалопаю ветру
К чернильным пятнам
На столе, чулке…
Ты с Музой, как всегда накоротке,
А мне – дерзишь, но шепотом невнятным
И нежным…
 

Сиреневое… (Миницикл)

…Благоуханная сирень..Благая тяжесть грозди полной..

Затерянного лета волны….Сна осязаемого тень…

Смолистых шишек аромат, в каминном зеве пряно тает

А мне сознанья не хватает, что все ушло, и зимний день

Почти в закате.. Яро стынет, как жемчуг иней на ветвях..

И крошку мерзлую подкинет, холодным клювом

Дерзкий птах – синица….

2.

О, позабытая сирень…

И иглы звезд в зиме холодной..

И ты – простой и несвободный.

В измятой шляпе-

Злая тень

Моей тоски.

Как коршун дикий

Она клюет ладони мне..

И трепет жесткой повилики,

Что пальцев дрожь… В прохладном сне,

Над клавишею дня, застынет

Июльский луч и радуг свет…

Пусть ангел милостыню кинет

Тебе, смеясь…. Входной билет

В забытый рай… Сирени…

Багет луны

В ней твой портрет и рама, как окно…

Багет луны… Но нам не суждено с тобой

Проститься.. Графика весны. Свободный грифель

Мы не влюблены друг в друга? Смерть прекрасна на миру.

Но без тебя я все же… не умру?

В них твой портрет: в весне, в ночи, в изгнанье…

Садовник, я цветку даю названье, пишу письмо по имени

Весна.. И вновь и вновь тебя лишая сна…

И прочерк на бумаге и в катрене…

И ангел опустился на колени.

Он просто пересаживал цветок

И что то перепутал в счете строк,

Перебирая рифмы, словно четки.

Туманной дымки тонкие колготки весна одела…

Метки

Падеж винительный, где окончанье: «Е»…

И метки броские на шелковом белье,

Что Ева вышила, забытая в эдеме..

Мы говорим и снова не по теме.

Вот ключ, что в лету выбросил Адам.

А обещал: «не выдам, не предам!»

Но перекрасил волосы Лилит…

И как же без нее он мирно спит

Эдемский сад…

Ангел с пером

Милая, знаешь, но ангел с пером жар – птицы

Мне надоел, нервно пишет все вкривь и вкось!

Снова запачкал и смял сто четыре больших страницы…

Писем к тебе, где сквозь нежность – благая злость.

Злость на себя и на этот прокисший ветер.

Мне он мешает раскрыть над тобою зонт…

Знаешь ли, милая, я отдал бы все на свете

Только за то, чтоб вдохнуть аромат твой:

«Neride Le Conte»! *

66
  Аромат лесной феи, Нериды. – туалетная вода, новинка фирмы «Ле Конт…»


[Закрыть]Аромат лесной феи, Нериды. – туалетная вода, новинка фирмы «Ле Конт…»

В обрыве сна

В обрыве сна, летящий солнца луч

Строфу чертИт, обласканный и дерзкий,

И брызгами, и ободами туч,

Янтарно плавясь в блики и подвески,

Что на квадратах пола, притаясь,

Вдруг оживают, жмурясь, как котята!

Доигрывает, щурясь, злясь, смеясь…

Медовый август хрупкую сонату

В четыре такта… Нет, в четыре дня…

Акробат

О, девочка, не пой меня, не пой!

Лови за ржавый хвост свою звезду..

Я не дошел.. Но я к тебе иду. По облакам.

Над звёздною тропой… Как холодно!

И лис укрыл свой нос.

И роза замерзает без шипов

И я рисую снова дом и кров

Так терпеливо.. Сердце без оков..

Иду к тебе.. Как мастер пилигрим

Как акробат, танцующий с луной..

Пожалуйста, еще побудь со мной?

Мы бездну перекрасим.. Сотворим.

Как натюрморт..

Мокнет красота…

И дождь идет.. И мокнет красота…

Осенний лист и юркая синица

И пыльное стекло.. И немота

И астры тонкая игольчатая спица…

И дождь идет… И с этих нежных губ

Он смоет горечь позабытой фразы,

И пряным мед их будет, и не сразу

Уронит ангел первую из труб своих…

Дынный мед

 
Любимая… (Забудешь чертыхнуться!).. Варенье, астры..
Дынный, липкий мед… Кто ангелов нежнейших разберет?!
Две ложечки остывшей звездной пасты, немного чая, полная луна,
Остывший кекс, простая сигарелла… Я не обжег? Тебе не надоело
Меня, тобой хмельного, пить до дна? Любимая… Я не считал цезур…
Лишь буквы две немые.. «Ер…» А яти совсем не начертил… твои объятья
Важнее рая, неба… Балагур.. Усталый бог.. И ангелам покоя он не дает,
Осенний хулиган!
 

Александровский сад

 
Плывет кораблик фонарей
из Александровского сада
Сбылись стихи. Меня – не надо!
Меня, как лето, не жалей.
Как тополиный пух летит,
Так и строфа твоя.
Напрасно ее я жажду, как елей.
Плывет кораблик фонарей…
И пусть любовь уже не с нами!
Как тать, эдемскими садами,
крадусь к теням твоих дверей…
Плывет кораблик фонарей
под легким парусом истомы…
Ты напиши, что – незнакомы.
Меня – не надо! Воск пролей
На лист и летних дней зарю…
И духоту, и капли ливня.
Ты – ангел.
Не было наивней.
Постой, я чаю заварю?!
Плывет кораблик фонарей.
И сад молчит, и звезды блещут
И сердце …Как оно трепещет?
Пиши, «как искры». Так – верней.
Как искры, да.
Костер погас. Но искры все еще – таятся.
И руки потерять боятся то ощущенье в первый раз, Когда тебя держал в объятьях…
 

Календарь

В тот год, когда мы жили на земле

В твоих садах еще не зрела мята

И Бог смотрел немного виновато,

Чадил костром, картошку пек в золе.

Напополам с не просоленной рыбой.

А ветром целовал слегка изгибы

Плеча и шеи

Никли в хрустале пионы, истомленные жарою

Когда мы жили на земле..

Открою заветный календарь

И шесть баллад твоих не прочитаю,

А выучу бесстрашно – наизусть.

Радуга

 
Но, верно, ты ангелов кормишь с руки,
В Эдеме имея прописку?
Иди на крыльцо! Пусть заснут светлячки.
И радуга выгнется близко,
Как кошка ручная. От края небес
Не видно мне края тропинки.
Ты ангелов кормишь. А месяц исчез
За облаком. Знаешь, былинка,
Девчонка моя, я потрачен тоской,
Как шуба – невзрачною молью.
Нет, я не шучу. Я иду за тобой.
И сердце растравлено солью
Разлуки.
 

Палуба

 
А тебе не наскучил рай?
Подстелю на палубу тогу.
Вечер теплый, хоть загорай!
Но воды стопою – не трогай?!
Я пишу. Или пишешь – ты?
Может, только думаешь – рифмой?
Молит бог в мазках – чистоты.
Но мешают русалки – нимфы!
И дельфины с ними шалят:
Головой играют Орфея.
Вспомнил, девочка, строфы – в ряд,
А перо – не чиню, не смею.
Но тебе не наскучил рай?
Здесь жара и сквозные ветры.
Ударенье в строфе – стирай.
Просто – пальчиком. Падай в лето?
Прямо на руки мне!
 

Миры вышивают

Миры вышивают, что ангелом снятся,

Вотри еще в локоть немножечко масла?

Ведь я говорил, та ступенька – опасна!

Но вот колокольчики. Сыплются, длятся.

И вянет жасмин прихотливо – капризный.

И голубь воркует в ветрах, на карнизе

И учится солнце за тучей смеяться.

Миры вышивают. Клубничные луны.

Монеты показывать? Это – смешное.

Да, что – то запястья немножечко ноют.

Нет, я у гитары не смазывал струны,

Хотя собирался. Миры вышивают.

Давай же, и мы. В пол стежка, чуть небрежно,

А ангел, он яблочный, сахарный, нежный.

Такие, ты знаешь, на облаке тают.

Сумерки Вероны

 
Ах, эти сумерки Вероны. Что Вы придумали, мадонна?
Вода гнилая, рыбой пахнет, и строфы надо фильтровать.
Ах, этот мост святой Джульетты! Опять вранье, цезура – справа.
Она была девчушкой милой. Непредсказуемого нрава!
Ну, вот как Вы, моя мадонна! И ей так нравилось Ромео
Неосторожно целовать.
Ах, эти сумерки Вероны! Ее спагетти или сказки.
Не пейте лимонад холодный! Да, просто – сахар и вода.
Они лимоны позабыли. И трубадур, в окне, без маски.
И эти строфы, ваши строфы, благая лесть, сквозная милость!
Но, если так, навскидку, сразу, они сплошная ерунда.
О. нет, мадонна, это шутка! Ну, каюсь, каюсь, не губите!
Вот здесь, тире и запятая. Кому они нужны, голубка?
Пожалуй мне, хмельному богу, и вот тому, хромому парню -
В эдеме держит ресторан.
 

Пионовый цвет

 
Поговорим о пионовом цвете,
Что опадает так пышно в траву?
Лето забыло. И я -не зову.
Не обозначена рифмой в сонете
Эта ресница и ласковый взгляд,
Чай недопитый, страницы блокнота,
Старое зеркало за поворотом
И силуэты всех радуг. Не спят
Лишь фонари за окном.
Не зову. Просто – чиню карандаш
И зеваю. Душное лето. Поникла трава.
И отзвенела последним трамваем
Краткая ночь. И постылое «ю»
Ставлю в последнем написанном слове.
Стелется пухом июль наготове,
Но я и землю – твердыню стерплю —
Возле тебя.
 

Наважденье

И вот опять ты скажешь: наважденье.

Но помолчим, у лета взяв взаймы

Прозрачность дня и короткость луны.

Не ставь пока черту в стихотворенье.

Подумай просто: «были влюблены!»

В окне луна на ангела похожа —

Он голову склонил слегка к плечу.

И тусклый свет, что втрое приумножен

И ты мне шепчешь: «Я во сне – лечу!»

Летишь иль лечишь? Наважденье явью

Не станет, ангел. За него прости.

Как радуется лето – разнотравью

И лепесткам жасминовым в горсти!

Лис, притворись!

Лис, притворись, умри, перекуси

У розы стебель. Пересыпь планету

В другой карман. Придумай штрих сонету

Шепни мадонне: «Светлая, спаси!»

Лис, притворись, давай, в пятнашки – кон?

Не мучай тропы, не терзай терцеты.

Да у меня и не было монеты.

Я до сих пор еще в нее влюблен,

Поверишь, нет? И я не догоню

Ее строфу, тебя, июньский ветер.

Да без нее и не было на свете

Ни дня, ни строк, что я предал огню,

перечеркнув.

Яблочный спас. Простые слова

 
Я не пойму тебя.
Яблочный скоро Спас.
Вот мы и будем ждать
И сочинять «на раз».
Летних сонат дожди,
Главное здесь: не врать!
Запах твоей груди.
Яхве, что – надо знать?!
Ах, рассказать ему,
Что я влюблен давно?!
Даже в метель и тьму
Бился в твоё окно
Голубем. Что за смех?
Я не пойму тебя.
Что?! первородный грех?!
Разве грешат – любя?!!
 

ИЮЛЬ

 
Ты говоришь: «Июль».
Я говорю: страсть.
Это пятнашки, девочка!
Пара строф.
Дал нам Господь ту смутно – благую
Власть
Что над губами – нежный
Слепой покров.
Ты говоришь мне:
Сон, я отвечаю:
«Рай».
Это пятнашки, ангел мой,
Дай кувшин.
Это вода, туника, лен
Простирай.
Руки
До неба.
Растают, как пара льдин
Слова.