Текст книги "Колумб в космосе"

Первый пилот сверился с только что полученными координатами – они что должны садиться в траву? Но тут он увидел впереди что-то блестящее, вытянутое в длину, как бы отрывающееся от поверхности и стрелой уходящее вверх. Посадочная площадка! Довольно странная, больше похожа на лыжный трап, но сесть можно. Что и сделал «Колумб», круто развернувшись по ходу движения. Благодаря мастерству Вениамина, он с первой попытки вписался в траекторию полосы и опустился на её поверхность.

– Подайте изображение на экраны! – приказал капитан, склоняясь над мониторами, пока его детище с лёгким гулом опускалось на трап.

На мониторах появилась картинка внешнего мира. Полоса выглядела надёжной, но тип материала определить не удалось: она походила на блестящий пластик или кристаллизованную полупрозрачную породу. Стало даже интересно – выплавляли её прямо здесь или где-то в горных рудниках. Довольно протяжённая трасса, для её транспортировки понадобилось бы сил как для воздвижения пирамиды.

Из-под полосы неожиданно вытянулись блестящие металлические захваты и легли на верх корпуса корабля, прочно зафиксировав его. Щёлкнули замки. Это произошло так быстро, что «Колумб» не смог бы даже успеть запустить двигатель, не то что взлететь. Захваты оказались подвижными, словно были сделаны не из металла, а из мягкого податливого материала, резины например или пластмассы. Им крупно повезло, что размеры Бурана-7 похоже соответствовали размерам инопланетных кораблей, иначе «Колумб» могли повредить выдвинувшиеся автоматически захваты.

Все на корабле хранили молчание. Сергей Павлович только хмурил лоб, поглядывая на экраны. Их что не ждали? Такого не может быть – они же сообщили свои координаты, вышли на связь, они не могли их не ждать! Что же тогда?

У него в голове тяжело проползла мысль о том, что их ждали, но с другой целью. Эта мысль наверно появилась сейчас в головах многих. Но он, как капитан, был обязан не допустить паники своего экипажа. Это было тяжело, потому что сердце капитана так и не отпустили земные переживания.

Вдруг небо пронзила вспышка – к взлетно-посадочной полосе пулей приближалась серебристая капля с сильно оттянутыми назад хвостами. За ней последовали ещё три. Все они подлетели к углублениям сбоку полосы и плавно спикировали в них. На корабле с замиранием сердца ждали. Таня, сама того не замечая, нервно выстукивала пальцами на столе вопросы. Ей казалось, что она задает вопросы существам в тех капсулах, и вдруг процессор загудел, на виртуальном экране замелькали числа, затем они преобразовались в слова и глухой шелестящий голос динамика произнёс: «Система соответствует вашим жизненным показателям: давление, состав воздуха… – тут компьютер замолк на секунду и продолжил, – гравитационно-магнитные показатели соответствуют на…

На экране на мгновение высветилось 90. Компьютер не мог перевести цифры на их язык.

Вновь выждав паузу, он продолжил: «Выходите, мы проводим вас в город». Это звучало конечно не как ультиматум, но довольно резко. Колумб не знал, что делать: он был не готов к такой решительности хозяев. Хотя, с другой стороны – что они теряют? Они же прилетели сюда, как исследователи, так пусть же исследуют. В конце концов эти оковы на их корабле могут быть всего лишь средством защиты: вполне возможно, что на планете бывают бури (но никому и в голову не пришло, что эти самые оковы служат хозяевам отправной точкой при взлёте, потому что их корабли отличались от земного).

Капитан сказал Танечке, чтобы перевела гостям пару фраз, потом велел членам общества двенадцати (а штатным учёным не разрешили покидать корабль до выяснения всех обстоятельств) спуститься, взять переговорные блоки и выйти к главному шлюзу.

– Вы желаете взять оружие, – робко осведомилась Татьяна, зная, что вопрос не очень корректен.

– Нет, – твёрдо, но не отчитывающе, ответил Сергей Павлович, – мы не завоеватели. А сегодня мы вообще гости. Всем придерживаться плана.

Их встретили радушно, если конечно понятие радушности было в сознании хозяев, достигавших двух-трёх метров в росте.

Они, как и предсказывалось, оказались удивительно похожи на людей: те же пропорции, только более вытянутые; узкие угловатые лица, прямые греческие носы с аккуратными ноздрями, округлые влажные глаза сиреневатого цвета; сама их кожа была какой-то бледно голубой, а у некоторых отдавала в сиренево-бежевый. Похоже всё на этой планете отдавало в сиреневый, синий и лиловый.

– Приятная планета, – подумал капитан, оглядываясь, – так ли приятны её хозяева?

Сергей Павлович, уже не молодой, сорокасемилетний капитан – выдержка будет получше чем у любого вина. Он летал с самой юности: сначала помощником управляющего реакторами (тогда ещё летали на кораблях класса Буран-4, Буран-5, ни о каких прыжках сквозь Пространство и речи быть не могло!), он болтался в рейсах по всей Солнечной системе, вскоре был повышен до пилота, но поуправлять так и не довелось. Он только и делал, что сидел, сверял курс и смотрел, как искажаются звёздные следы при разгоне и торможении. В то время ещё летали физическим способом, хоть и быстро, измеряя расстояние парсеками, световыми годами. Капитаном тогда тридцатилетнего Сергея сделал весьма плачевный случай: они попали в катастрофу, незамеченная навигаторами магнитная аномалия тёмной материи стала заглатывать корабль. Сергей имел отменное здоровье, поэтому, почти не обращая внимания на невыносимейшую головную боль, сумел вопреки всем законам гравитации посадить корабль на астероид, подорвав при этом один из двигателей. Спасательный легкоходый челнок прибыл только спустя неделю, когда они поравнялись с орбитой Нептуна.

Именно с этого плачевного момента началась новая история полёта. Изобрели совершенно фантастический способ перемещения в Пространстве – квантово-реактивный прыжок! Это стало возможным благодаря изучению физики высоких энергий и информационных полей, поведения векторных и тензорных частиц и изучения их матриц преобразования. И результат был настолько поражающим человеческую психику, что первое время лётчики просто отказывались лететь на новых моделях, они не могли представить себе расщепление и сборку в рамках живого существа: переход через туннель казался смертью. Как можно было собрать заново человека по кваркам! до того же уровня молекулярного уровня! Многие из лётчиков были не то чтобы глубоко, но верующими, и сам процесс сборки собственного тела казался им невозможным; какое же место тогда отводилось душе, если физика позволяла такие чудовищные эксперименты. Все были поражены и сбиты с толку, все, кроме Сергея. Он обладал бесстрашием, которому позавидовали бы спартанцы и силой, которая не снилась и нейтронным звёздам. Он один совершил первый прыжок, так как был знаком с автоматикой и реакторами. На маленьком, управляемом компьютером узконосом вытянутом конусе с одним рабочим реактором малой силы он за час проскочил всю Солнечную систему, когда на старой модели на это понадобилось бы несколько недель, не менее.

Его транспорт был увешан датчиками и камерами на отсоединяющихся мини зондах, основной целью которых было детально описать процесс перемещения. Здесь было всё возможное оборудование: рентгеновские, гамма-камеры, инфракрасные датчики, визоры, счётчики радиации. Съёмка велась по открытому каналу, все данные и изображения тут же поступали на пост в Королёве с дублированием еще на десять независимых международных центров.

Вот наступила тревожная минута молчания, Сергей выключил двигатель, запустил программу оцифровки своего энергетического состояния и глубоко вдохнул. Система была не идеальна: все приборы погасли, он остался в почти полной темноте, как вдруг вспышка пробежала по краю иллюминатора, резко подскочила сила тяжести, его вдавило в кресло и перехватило дыхание. Сергей замер, не в силах пошевелиться, не закрывая глаз. По челноку прошла вибрация, в его голове испуганно мелькнула мысль, что это разбалансировка реактора или столкновение с инопланетным телом, которое не увидели сенсоры. Но тут же вибрация перестала существовать, как и всё, что его окружало; момент – и всё погрузилось в темноту, а потом перед глазами появились уже другие звёзды и поверхность одного из спутников Нептуна. Сергей быстро схватил управление и машинально перевёл его на автопилот – у него перехватило дыхание. За секунду, за одну секунду он оказался в пределах Нептуна, хотя только что был в пограничной зоне Земли и Венеры!

Что касается мини зондов и прочего оборудования – при образовании туннеля оно испепелилось, исчезло. Губительная сила стёрла начисто всю технику, не защищённую защитным полем. Во время прыжка в зоне «горизонта» туннеля образовывалось огромное количество антиматерии, которая буквально разрывала всё материальное вокруг. Несмотря на катастрофические последствия для оборудования, лётчик остался жив. Квантово-реактивный прыжок признали неизбежной ступенью эволюции астронавтики.

С этого триумфального момента, Сергея именовали Гагариным, Колумбом космоса. Эта фамилия мореплавателя отчего-то цепко закрепилась за бесстрашным капитаном, и он стал Колумбом.

Начались полёты. Дальние исследования соседних систем, соседних звёзд, первый полёт в систему Центавра, первое восхищение, первое потрясение от знакомства с неземным разумом на его же территории. До этого они могли позволить себе лишь устанавливать радио контакты или же встречать пришельцев на Луне.

Но теперь всё обстояло иначе!

Капитан Колумб быстро взлетел по лестнице почёта, стал уважаемым профессионалом. Ему доверяли самые опасные и казалось бы невозможные задания. А он любое выполнял. И теперь лицо уже не молодого космонавта украшали морщины мудрости, он представал перед глазами товарищей человеком, прошедшим через всё, что только мог противопоставить непокорный своевольный космос маленькому кораблю. Он был расчётлив, но он был честен и безотказно бросался на помощь любому в космосе.

А сейчас он оглядывал эту миролюбивую планету и думал, что же привезёт в подарок дочери. У него была двадцатидвухлетняя дочь, учащаяся в Высшем училище космического управления (бывшем МГУ). И Сергей Павлович знал, что втайне она завидует и ему, и всем, кто летает с ним к звёздам.

– Капитан, – позвал мужчину голос, – не теряйтесь!

Колумб поднял глаза и увидел, что компания из двенадцати землян и трёх сизых представителей планеты уже довольно далеко ушла. Он почти бегом поспешил нагнать их и стал слушать.

– Нам ещё не доводилось встречать особей, общающихся звуковыми волнами, – монотонно говорил блок в его руке, – ваши устройства – мы приняли за разум.

В группе пробежался шумок, все с интересом уставились на сизых, а Таня решилась спросить, как же они отправили им радио ответ.

– Мы сами сказали его, – ответил голос, – это… – он замялся, подбирая слова, – усилитель. У нас другая техника, она нас слушается.

– Фантастика! – воскликнула Татьяна. – Мой бы вычислительный блок меня слушался!

– Что такое вы назвали? – недоуменно раздалось из динамика.

– На вашей планете нет устройств, делающих за вас расчеты, звёздные курсы и вычисления переменных? – объяснился за Таню математик.

Сизые похоже не совсем поняли его вопрос, но после некоторой паузы ответили: «Мы считаем сами. Мы говорим цифрами, мы есть цифры». На этом разговор прервался. Гости решили дать передышку своей психике: мы есть цифры, они что же компьютеры? У некоторых даже появилось на мгновение желание рассмотреть под рентгеном пару особей сизых, но они тут же отбросили эту затею – раз инопланетяне так отличаются от землян, то не обязательно что в мозгу у них будут стоять примитивные чипы для обработки. Это глупость! Нужно абстрагироваться и мыслить шире.

***

Две недели корабль провёл на планете сизых. Они называли её Лилоа. По крайней мере так компьютер перевёл на земной язык. А по команде уже ходила шутка – сизых стали называть лилолианцами. Что это означало никто не догадывался, но звучало красиво, к тому же сами хозяева нисколько не обижались, казалось, что они вообще не умеют обижаться. Они были как монахи с Тибета: спокойные, уравновешенные, носили одежды, похожие на рясы, сделанные из какой-то полосатой ткани. У них не было волос, но черты лица и черепа настолько прекрасные и правильные, что волосы бы только мешали. Особенно чётко выделялась длинная гибкая шея, коротенькие треугольные уши.

Уже на третий день земляне привыкли к их внешнему облику и во всю расспрашивали лилолианцев об их родине: как они живут, что едят, какие социальные отношения в их обществе. Хозяева были разговорчивы, но безразлично отвечали на вопросы гостей. Почему безразлично? Они не шевелили губами, не улыбались, им не нужен был рот для общения. Но самым главным было то, что им возможно и само общение было не нужно. Земляне стали ловить себя на мысли, что с ними общаются, только потому, что они гости и они сами этого попросили.

Но как бы то ни было, им отвечали на многие вопросы. С первого же дня лилолианцы охотно стали знакомить землян со своей техникой, объясняясь простыми словами, чтобы не возникало непонимания. Сначала они показали группе свои усилители голоса. Внешне эти штуки выглядели как прямые, наклонённые рога, обращённые в небо. На вопрос, что под блестящим неизвестным землянам сплавом, лилолианцы ответили, что сам сплав усиливает их сообщения, что они дают рогам энергию, а потом говорят.

– Это похоже на наш транзистор, – усмехнулся Виктор, – в самом сплаве сигнал усиливается, наверно они используют переменный ток или естественное электромагнитное поле. А может… Да, вполне возможно, что это как полупроводник, сплав имеет области усиления сигнала. По синусоиде или может даже спирали… Без сомнения, это всё сплав! Нам бы такой в лабораторию на пару недель.

Но на вопрос, что за сплав они используют, хозяева отвечать отказались и попросили своих гостей не пытаться узнать этого, предупредив, что на их Земле такого сплава не будет (это было сказано с оттенком какой-то неприязни в глазах, может даже такой, с какой смотрят на маленьких глупых детей). Что означал этот ответ: были ли уже лилолианцы на их планете или каким-то образом «прощупали» её на таком расстоянии – никто не понял. Пришлось подчиниться воле сизых. А они в свою очередь, чтобы совсем не обижать гостей, стали рассказывать о своих кораблях, с обычной охотой отвечая на все вопросы.

Теперь стало ясно, зачем эти оковы на «Колумбе». И надо признать, что это можно отнести к парадоксальным или остроумным случаям, если бы изобретение проходило на Земле. Скорее всего вам ни за что бы не выдали патент на такое устройство.

А сизые летали на аннигиляционном двигателе, создающим обратное гравитационное поле. Направляя поле нужным образом, лилолианцы могли отталкиваться от любой нормальной локальности: будь то планета, звезда или что-то более сильное. Они не использовали Пространство, они перемещались физическим способом, но догадка была ничуть не хуже людской. Им не нужно было судя по всему перемещаться на далёкие расстояния порядка нескольких десятков световых лет или же время не играло для лилолианцев такой роли, как для землян.

Те конструкции, которые сковали «Колумб», были стартовыми полосками, с помощью которых сизые взлетали, так как отталкиваться непосредственно от земли было невозможно из-за особенностей двигателя. Их стартовые полосы, значит, были сделаны из какого-то тугоплавкого материала, выдерживающего температуры двигателя.

Лилолианцы были искуснейшими управляющими, потому что сами говорили своему оборудованию, когда включать реактор, когда и на какую мощность работать двигателям. Металлические полоски заряжались от их кораблей и при взлёте выталкивали корабль вверх. На таких своеобразных пружинах он поднимался над землёй и мог стартовать на минимальной мощности.

Вот только откуда у сизых столько антиматерии? Нигде в округе нет источников античастиц или провалов обратного пространства. Значит они берут её из какой-то реакции. Скорее всего, потому что другие источники они бы заметили приземляясь, если только заправка кораблей не происходит где-то на другой планете.

– Как вы думаете, капитан, – деловито произнес Веня, оглядывая стреловидный корабль сизых, – это обычная ядерная реакция? Возможно они берут тяжёлый металл. Это наиболее разумно, учитывая положение их сопла. Видите, поток частиц вырывается под прямым углом к плоскости поля, думаю он встречается с материей далеко за хвостом, выносимый вихрями поля. И тут-то сила света толкает их корабль.

Стрела из идеально чёрного металла, (по блеску можно предположить, что это металл) стояла на такой же полосе, куда приземлился «Колумб». Её охватывали такие же клешни. Корабль был настолько чёрным, что казалось, это кляксу налепили на пейзаж – так резко он выделялся. Но почему же именно чёрный? Неужели нет другого сплава?

Таня, воспользовавшись моментом, подошла совсем близко и подпрыгнула, чтобы потрогать тёмное покрытие. Она была неимоверно требовательна к своему здоровью, особенно зрению, но склонна совершать подобные поступки, за что поплатилась. Девушка тут же с испугом отдернула руку – поверхность была очень горячей.

– У неё наверно абсолютный коэффициент поглощения, – пожаловалась Танечка, потирая ладони.

– Конечно! – воскликнул Веня, на радостях целуя радистку, – чёрные! Они здесь стоят и заряжаются! От солнца!..

– Значит у них очень ёмкие аккумуляторы, – фыркнула Татьяна, всё ещё дуя на ладонь. – И на ходу они значит тоже заряжаются от мезонов, радио и других видов излучения.

– Танечка, я всегда говорил тебе, что ты должна быть ядерщиком, – шутливо произнес Веня, обнимая её и торопя вслед за группой.

Город сизых оказался не менее загадочным и прекрасным, чем они сами и их планета. Те деревья по краю поляны на самом деле были полиморфные проводящие формы, обвивающие металлические и природные опоры. Лилолианцы могли общаться с формами и давать им приказы: они могли сделать перестановку в своем доме силой мысленного слова. Всё в городе двигалось, извивалось, непрерывно росло и обвивало новые металлические опоры и даже живые деревья. Это было похоже на джунгли, к которым применили фильтры кручения и размножения по всем трём осям независимо. А по ночам некоторые полиморфы светились сине-голубым холодным светом. Но полиморфы, за исключением худой растительности и синих лесов, это, похоже, всё, что здесь было.

Почти сразу земляне заметили, что на лиловой планете нет каких-то особых проявлений искусства – вместо картин были полиморфы, которые можно было извить по своему желанию, вместо музыки… невозможно представить, что было вместо музыки и всякого рода диспутов, которые так любят устраивать люди. Судя по всему они и стихов не писали, раз общались цифрами.

– А всё-таки мы куда романтичнее, – протянул Веня, сидя на синем полиморфе и качая ногой. Неожиданно тот засветился, первый пилот чуть не подпрыгнул, но быстро сориентировался и попросил, устраиваясь поудобней. – Спойте, Татьяна! Эх, жаль я не догадался захватить гитару.

Он с досадой наблюдал за закатом бледного солнца и слушал девушку. С гитарой было бы восхитительно!

Это полиморфное сплетение, стоявшее на окраине города на возвышении, с которого открывался прекрасный вид, стало любимым местом их исследовательской команды. Каждый вечер все они собирались на этом же месте и рассказывали свои предположения, делились наработками. Все с первого же дня поняли, что отведённого на экспедицию времени мало, это было так сказать знакомство с чужой флорой и фауной. Двадцать лучших специалистов только и успевали, что давать приказы младшим по званию. В таком ознакомительном режиме и прошли две недели. Биологи занимались полиморфами, немногочисленными растениями, как они их классифицировали, и птицами, так как больше никого из животных они не увидели. На вопросы сизые только отвечали, что не знают слова «птица», «животное». У них так было не принято. Зато куда больше повезло, когда учёные попросились облететь планету и посмотреть море. Такой удивительный лиловый цвет ему придавали маленькие рачки, похожие на наш планктон, но всё же крупнее. Они были размером в половину маленькой креветки и светились в темноте, отчего ночью море горело ярче, чем небо. Лилолианцы объяснили свечение, просто указав на солнце. И биологи догадались, что рачки работают, как солнечные батарейки: днём заряжаются, ночью светятся.

Маленькие рыбки были богаты фосфором и железом, они составляли чуть ли не основной рацион сизых. Для землян же на вкус оказались противными: словно ешь резину с привкусом миндаля. Впрочем вся еда на планете имела специфический вкус. Здесь все было специфическим.