Текст книги "Луна убывает"

– Я не знаю, как объяснить… Он для меня все: и покровитель, и наставник, и возлюбленный. Без него меня бы не было, и не только потому, что он мой предок. – Лаура встрепенулась, осознав, что наговорила лишнего, и обратилась к Шарлотте: – Откровенность за откровенность. Расскажи о своем муже. Почему вы живете в клане, а не создали свою собственную семью?

– Дело в Темнейшем. Он наше прибежище и защита, источник нашей силы. Вместе мы сильнее.

– Я слышала, что только новообращенные вампиры всецело зависят от силы своих создателей, – с недоверием протянула Лаура. – Дугальд не отпускает вас, удерживает насильно?

– Нет, вовсе нет! Но Ричард его правая рука, выполняет самые опасные поручения, – проболталась Шарлотта, наконец сообщив что-то полезное. – Мой муж никогда не оставит Дугальда, это невозможно. А я, как покорная жена, не должна ему противоречить. Ведь Темнейший дал согласие подарить мне вечную жизнь и благословил наш брак.

– Ты столько раз упомянула слово «брак», разве вы действительно женаты? – удивилась Лаура. – Неужели вы решились венчаться в церкви? Так ведь было принято в вашей эпохе? Но для вампиров это святотатство!

– Нет, нас повенчал Дугальд в ту ночь, когда я проснулась бессмертной, – гордо изрекла Шарлотта, вздернув подбородок. – Бесподобно красивая церемония! Мне не хватит слов, чтобы ее описать. Большой зал украсили свечами и белыми лилиями, так что он преобразился в храм, не хуже собора Сент-Джайлс. Отблески пламени мерцали в витражах, а в центр зала вышла я, в свадебном платье…

На лице Шарлотты застыло отрешенно-мечтательное выражение, но Лаура, вежливо дослушав ее излияния, все же предпочла перевести разговор в другое русло.

– А остальные? Какие у них роли?

– Сусанна – старшая после Дугальда, его первое создание, – не задумываясь выдала Шарлотта. – Она та еще заноза, но без перепалок с ней мне было бы совсем тоскливо. Женщинам необходимо общество себе подобных, мы не можем жить без дружеских ссор и сплетен. Оттавио – ее официальный супруг и комнатная собачка по совместительству, вроде скотч-терьера.

– Ты так выделила слово «официальный», будто бы у нее существует другой муж, – с улыбкой вставила Лаура.

– Изначально Сусанна была женщиной самого Темнейшего, – поведала Шарлотта, понизив голос до доверительного шепота. – Только это секрет! Даже если их до сих пор что-то связывает, Оттавио не против. У них свободные отношения. Нам с тобой не понять подобного!

Шарлотта с осуждением поцокала языком и покачала головой в папильотках.

– А что насчет Жан-Рауля?

– Он ученый, занимается исследованиями крови. Я мало знаю о нем. Кроме того, что мы живем в одном доме, нас ничто не объединяет. Жан-Рауль привык окружать себя тайной. Он по натуре одиночка и не самая приятная личность, но все его странности я пока не готова тебе раскрыть, – напустила туману Шарлотта. – Сама все увидишь.

Она вдруг взглянула на настенные часы и испуганно зажала ладошкой рот.

– Ой, мне пора идти! Ричард появится с минуты на минуту. Напоследок дам тебе совет, Лаура: остерегайся Дугальда и не вздумай ему перечить! Он здесь главный, не забывай об этом. Темнейший – начало и конец всего, он может как дать силу, так и отобрать. Мы все лишь его тени, бледные отражения.

Лаура задумалась, уловив в речах Шарлотты отголоски собственных мыслей о тесной связи с Эдгаром, которые внушали ей опасения.

Шарлотта выпрыгнула из кровати, смущенно одернув длинную сорочку, и направилась к выходу. В дверях визитерша обернулась и спросила заискивающим тоном:

– Ты разрешишь мне заходить к тебе вечерами?

– А твой муж не будет против?

– За сто пятьдесят лет ему надоело говорить со мной по душам, – ответила Шарлотта, потупив взгляд. – Тебе ли не знать, как бывает скучно.

Лаура неуверенно кивнула. Да, она знала, и ей казалось ужасным признавать это.

Глава 11

Непроглядный туман окутывал вампирское гнездо, оплетал сероватой паутиной, заключал в кокон беззвучия. Где-то внизу, на Королевской миле, кипела жизнь, но ее шум не достигал пятого этажа. Лаура попыталась открыть окно и не сумела. Звуки с улицы отсекали не современные стеклопакеты, как она поначалу подумала, а мощные охранные заклинания. Лаура отдернула руку: ее будто ударило током, кончики пальцев зудели, как от электрических разрядов.

Девушка сидела у окна и вглядывалась в завесу тумана, вспоминая свою шотландскую прапрапрабабушку Кресенту, которая когда-то так же томилась, заточенная в комнате родным отцом. Лаура почувствовала себя пленницей, как мотылек, запертый в малахитовой шкатулке, и в полной мере осознала опрометчивость своего поступка. Она одна и абсолютно беззащитна, во власти жестоких вампиров, враждебно настроенных к ней. За исключением Шарлотты: Лаура ощущала симпатию со стороны младшей вампирши, но не была склонна ей доверять. Надеяться на то, что Эдгар спасет ее, как принцессу из башни, Лаура не могла – она сама запретила ему появляться. Бело-розовые лилии приоткрыли бутоны и источали удушливый аромат смерти – так пахнет в церкви на поминальной службе. Лаура стиснула пальцами виски в тщетной попытке собраться с мыслями. Выхода нет.

Раздался деликатный стук в дверь, затем она распахнулась, и на пороге появилась Шарлотта.

– У меня для тебя отличная новость, подруга! – ликующе возвестила она. – Мне разрешено вывести тебя на прогулку!

– Как собачку? – с хмурым видом выдавила Лаура. – Я думала, так и просижу взаперти целый месяц.

– Ты не рада? – изумилась Шарлотта, вскинув соболиные брови. – Я обещала тебе экскурсию и жажду показать, как красив Эдинбург! Твой Эдгар покинул город, поэтому нам не стоит опасаться его эскапад. Перестань хандрить и огрызаться. Скорее заканчивай свой туалет и отправимся в путь!

Сегодня Шарлотта облачилась в платье из пепельно-серого шелка с воротничком из тонкого кружева явно ручной работы. При движении струящаяся ткань ее одеяния слегка мерцала.

– Ты всегда носишь длинное в стиле Джейн Эйр?[17]17
  Персонаж одноименного викторианского романа Шарлотты Бронте.


[Закрыть] Почему? – полюбопытствовала Лаура, открывая створки шкафа.

– Да, но не потому, что у меня кривые ноги, – улыбнулась Шарлотта, угадав ее мысли. – Благовоспитанные леди показывают свои прелести только супругу в спальне. Я не какая-нибудь кокотка вроде Сусанны, я люблю мужа и никогда не заставлю его ревновать.

Уединившись в ванной, Лаура оделась в черное под стать своему мрачному настроению. Строгое платье-футляр от «Маркс энд Спенсер» немного оживлял белый отложной воротник. Лаура была невзыскательна и часто приобретала одежду в масс-маркете. Она ополоснула лицо холодной водой и провела расческой по волосам, оставив их распущенными. Ею все еще владела апатия.

– А вы не боитесь, что я сбегу? – осведомилась Лаура, когда они спускались по лестнице.

– Зачем тебе это? – не поняла Шарлотта. – Ты еще ничего не узнала, не удовлетворила свое любопытство. Как знать, быть может, тебе так понравится у нас, что ты решишь остаться в клане Вечерней зари! И своего Эдгара убедишь присоединиться к нам.

Девушки покинули дом и прошли один квартал по направлению к Лоан-маркету, когда Шарлотта кивнула в сторону зазывалы в устрашающем костюме Чумного доктора.

– Здесь рядом откопали тупик Мэри Кинг, сейчас там музей. Четыреста лет назад этот проулок, что носил имя местной домовладелицы, был так густо заселен, что яблоку негде упасть. Немудрено, что в семнадцатом веке в Эдинбурге свирепствовала эпидемия бубонной чумы. Тогда тупик оградили глухой стеной и стали свозить туда зараженных. Врачи, посещавшие лазарет, не справлялись с количеством больных и признали их обреченными на смерть, оставив гнить заживо без помощи извне. Сто лет спустя при строительстве городской мэрии улицу мертвых замуровали под землю, и только в двадцать первом веке археологи отрыли ее. Это место населяют привидения измученных болезнью бедняков в рваной одежде. Самая известная из роя безымянных призраков – маленькая девочка по имени Энни. Ее родители узнали, что малышка заразилась чумой, и отправили дочь в это жуткое место из опасения, что болезнь перекинется на других детей. В тупике Мэри Кинг восстановлена комната, где, согласно легенде, девочка провела последние дни своей короткой жизни, – тесное помещение без окон, с давящим низким потолком. Люди бывают невероятно жестоки даже к собственным детям. Местные жители приносят игрушки, чтобы задобрить дух девочки. Энни благодарит гостей, ласково дотрагиваясь до их рук, но тех, кто явился без подарка, может и ущипнуть.

– Я люблю истории про призраков и верю в них, – вставила Лаура, – хотя сама не наблюдала ничего подобного.

– Еще бы ты не верила, будучи сама сверхъестественным созданием! Однако мы, шотландцы, очень суеверны по своей природе. Вся история Эдинбурга пропитана мрачными тайнами и мистическими легендами. Почерневшие камни, из которых возведены здания, и булыжники мостовой хранят память о тревожном Средневековье, о чуме и нашествиях крыс, о повстанцах, колдунах и расхитителях могил. Вон, смотри, таверна, названная в честь Уильяма Броди, главы торговой гильдии краснодеревщиков, члена городского совета и присяжного поверенного. По ночам Броди снимал маску респектабельного горожанина, промышлял грабежом и убивал, дабы утолить страсть к женщинам и азартным играм. Он ставил засовы в богатых домах, чинил замки на шкафах и заодно делал восковые слепки с ключей. Ночью проникал в дом и грабил своих клиентов, с которыми при свете дня любезно раскланивался и пил чай. Считается, что история Броди вдохновила писателя Роберта Льюиса Стивенсона на написание повести о раздвоении личности, докторе Джекиле и мистере Хайде.

– Да, я читала, эта книга произвела на меня впечатление, – рассеянно проронила Лаура.

– Знаешь, вся Королевская миля изрыта подземными ходами. Властями города открыта лишь малая часть того, что известно нам, – по секрету сообщила Шарлотта. – Эдинбургский замок и дворец Холируд соединяет потайной туннель. Когда-то одному бедному юноше без роду и племени поручили спуститься в подземелье и отыскать этот ход, играя на волынке, чтобы сверху услышали, куда ведет его путь. Внезапно мелодия оборвалась, а юноша бесследно исчез. В замке и на улицах города по сей день слышат печальные звуки волынки, исходящие из-под земли.

– Вероятно, здесь не обошлось без вампиров? – поинтересовалась Лаура с ироничной усмешкой.

– Это легенда, – Шарлотта загадочно улыбнулась. – Меня тогда еще не было на свете, и я точно не знаю, что произошло. Но туннель существует, как и катакомбы под Южным мостом, их мы еще посетим.

Девушки свернули на Викторию-стрит, примечательную яркими разноцветными фасадами, несвойственными суровой архитектуре шотландской столицы. Шарлотта, как коренная жительница Эдинбурга, оказалась неиссякаемым источником городских легенд и поверий, и Лаура поневоле заслушалась ее рассказами. Настроение стало потихоньку улучшаться.

– Эта улочка сейчас такая ухоженная и красивая, – вещала Шарлотта, – а в семнадцатом веке здесь жил знаменитый колдун и извращенец, он сам признался в своих деяниях на исповеди, когда состарился. Его задушили, а тело сожгли, но мятежный дух не успокоился, и колдун стал призраком. В его доме стали происходить необъяснимые явления: к примеру, при подъеме по лестнице люди путали направление вверх и вниз. Говорят, здание пустовало сто лет, пока за бесценок не ушло новому владельцу. Но в первый же вечер, как только солнце село за Замковую скалу, в его спальню вошел бычок и, положив передние копыта на кровать, всю ночь смотрел на новых хозяев. После этого случая проклятый дом снесли, туда ему и дорога.

По плавно изгибающейся улице Кэдлмейкер-роу девушки вышли к кованым воротам старинной францисканской церкви.

– Нам сюда, – сообщила Шарлотта и толкнула резную калитку.

Они поднялись по каменной лестнице, обогнули церковь и остановились у погоста. Утренний туман рассеялся, повис в воздухе незримой моросью, от земли поднимались теплые испарения. Истертые временем надгробья плотно теснились друг к другу в сени желтеющих деревьев, но вокруг церкви попадались лишь разрозненные могилы и одинокие обелиски. Просторы ярко-зеленого газона с россыпью опавших листьев казались прекрасным местом для прогулок, однако туристов в такой пасмурный день и в помине не было.

– Это кладбище Грейфраерс, – известила Шарлотта. – Каждая пядь земли здесь покрыта чьим-то истлевшим прахом. Лучшего места для пикника нам не найти!

Она поманила Лауру вглубь кладбища, где в некотором отдалении от церкви возвышались склепы и мавзолеи, украшенные колоннами и лепниной в форме черепов. Выбрав место, Шарлотта бесцеремонно расстелила плед на росистой после тумана траве и жестом пригласила Лауру сесть. Заправив за ухо развившийся от влажности локон, Шарлотта деловито достала из сумочки пузатую бутылку из толстого стекла и два хрустальных бокала. Откупорив бутылку, она с наслаждением вдохнула аромат и разлила по бокалам густую рубиновую жидкость, протянув один Лауре.

– Пей, – любезно предложила Шарлотта. – Дугальд велел тебя подкормить, ты слишком бледненькая.

– Спасибо, я не хочу, – сквозь зубы проговорила Лаура, ощутив металлический запах крови.

– Пей, я сказала, – повторила Шарлотта уже тверже. – Не переживай, это донорская кровь. Для того чтобы ты осушила этот бокал, никто не умер. Считай, что это вино, подруга. Наше вино. Несправедливо, что питаться нам требуется только раз в месяц!

– И то слишком часто, – возразила Лаура, пригубив бокал. Кровь отличалась от той, что ей приходилось пить из вены, чувствовался посторонний привкус.

– Антикоагулянт, – пояснила Шарлотта в ответ на ее вопросительный взгляд. – Жан-Рауль изобрел, чтобы кровь не сворачивалась. Ой! – осознав, что сболтнула лишнего, она прикрыла рот ладошкой.

– Донорская, говоришь? – грозно спросила Лаура и с сожалением посмотрела на опустевший бокал.

– Не совсем, – призналась Шарлотта, быстро захлопав ресницами, как бабочка крыльями. – У нас в подвале что-то вроде фермы. Винный погреб, чтобы всегда иметь доступ к свежей крови.

– Но это ужасно! – возмутилась Лаура, не в силах поверить в цинизм происходящего. – У вас в подвале живут люди, как скот, предназначенный на убой, в ожидании смерти?!

– Все люди живут в ожидании смерти, – философски заметила Шарлотта и поджала губы. – Я не отстану от тебя, пока ты не выпьешь еще бокальчик!

– Нет, – наотрез отказалась Лаура.

– Ты хочешь, чтобы я пожаловалась Дугальду? – Шарлотта перешла на угрожающий тон. – Тебе лучше не злить его, Лаура. Уж поверь мне!

Она вновь наполнила бокал и настойчиво протянула Лауре. Закрыв глаза и содрогаясь от отвращения, та выпила.

«Мне придется немного потерпеть ее, – мысленно пыталась себя успокоить Лаура. – В конце концов, она лишь пешка, марионетка Дугальда. И не такая уж злая, просто испорченная, как избалованный ребенок».

Лаура бросила бокал на траву и полной грудью вдохнула кладбищенский запах: влажной земли, прелых осенних листьев и тлена.

– Как же чудесно иметь подругу! – между тем щебетала Шарлотта. – Я часто прихожу сюда, но все время одна. Сусанна для меня неподходящая компания. Ты знала, что это самое старое кладбище Эдинбурга? Когда-то один из здешних склепов отвели под тюрьму для заговорщиков, желающих свергнуть короля. Ковентаторы – так они себя называли. Заключенных держали в нечеловеческих условиях, впроголодь, почти не давали воды. Надзирателя тюрьмы, адвоката Маккензи, прозвали Кровавым Джорджем за ужасающую жестокость. После смерти его похоронили в соседнем с тюрьмой склепе, это место прозвали Черным мавзолеем. Злобный дух Маккензи до сих пор обитает здесь, оставляет на туристах синяки, ссадины и порезы, некоторые из них теряют сознание. Однако кладбище видело не только немыслимую жестокость, но и безграничную преданность. Недалеко от ограды погребена собака по кличке Бобби, целых четырнадцать лет она охраняла могилу своего хозяина. А вон там, в склепе, – Шарлотта изменилась в лице, – меня похоронили.

– Как же так? – опешила Лаура.

– Да, у меня есть своя могила, я могу этим похвалиться. Если заглянешь внутрь, ты различишь полустершуюся надпись: «Шарлотта Лиллиас Вуд» – так меня звали при жизни.

– Сколько тебе было лет, когда ты… умерла?

– Не умерла, а обрела любовь и бессмертие. – Шарлотта обиженно закусила губу. – Восемнадцать. Для второй половины девятнадцатого века я засиделась в невестах. Моя мать была переборчива в поисках достойной партии для меня. Немудрено, ведь я была первой красавицей Эдинбурга!

– Ты действительно очень красива, – польстила ей Лаура. – А как ты встретила своего мужа?

– О, это долгая история. Но я влюбилась в него с первого взгляда. И сама попросила меня обратить.

– Как в «Сумерках»?[18]18
  Роман о вампирах Стефани Майер.


[Закрыть] – заинтересовалась Лаура. – Не думала, что такое случается в реальности! Неужели можно хотеть бессмертия ценой жизни других? И что, он долго сопротивлялся, прежде чем ты его убедила?

– Нет, все произошло очень быстро, но романтично.

– И за сто пятьдесят лет ты ни разу не пожалела о своем решении? – не верила Лаура.

– Нет! – Шарлотта улыбнулась, но ее улыбка показалась Лауре неискренней и какой-то вымученной. – Гляди, сюда идет сторож! Давай скорее собираться, а то получим выволочку за наш пикник. Тут нельзя есть и пить, он меня уже знает, но не может остановить, лишь отругает.

Хихикая как школьница, Шарлотта подобрала бутыль и бокалы, спрятала их в сумочку, затем встала и с помощью Лауры быстро свернула плед.

Девушки вновь шагали по Королевской миле. Под свинцовым, низко нависающим небом средневековые дома казались почти черными, точно на фото с увеличенным контрастом.

– Значит, ты местная? – продолжила расспросы Лаура. – И за полтора века не превратилась в городскую легенду? Ты ведь не стареешь. Не понимаю, как можно жить столько лет в одном месте и не переезжать.

– Помилуй! – звонко рассмеялась Шарлотта. – Это Эдинбург, детка! Здесь круглый год не протолкнуться от туристов, да и призраки гуляют по улицам толпами. Вон только что промелькнул один.

– Ты видишь призраков? – поразилась Лаура.

– Да, такая у меня способность. Они безобидны для нас, даже тот полтергейст с кладбища – призрак палача Джорджа. А что умеешь ты?

– Я вижу тьму в людских душах, как червоточину в яблоке, – неохотно призналась Лаура. – Но не думаю, что этот дар может быть как-то полезен для вас. Он кормит только моего внутреннего демона, не дает ему умереть с голоду.

– А что еще ты умеешь?

– Летать, как, наверное, все мы. Но я редко пользуюсь этой способностью, разве что в совсем пустынном месте, где нет риска быть замеченной. На самом деле я довольно заурядна и не представляю интереса для вашего клана. Я мало развивала сверхъестественные способности, мне хотелось жить человеческой жизнью.

Лаура предпочла не раскрывать карты и умолчала о том, что умеет проходить сквозь зеркала, хотя не делала этого уже тридцать лет. Нужно сохранить хоть какой-то козырь в рукаве.

– А он? – спросила Шарлотта, испытующе глядя на нее.

– Эдгар умеет все, – не раздумывая ответила Лаура, – даже мне до конца неведомы его возможности. Я за ним как за незыблемой стеной. Но Эдгар не тщеславен и не жаждет владычества над миром.

– Ему достаточно владеть тобой, – тихо продолжила за нее Шарлотта. – Вот мы и добрались до дома! Сейчас я оставлю тебя одну и пойду готовиться к вечеринке. Ты тоже, окажи любезность, приведи себя в порядок, а то утром меня совсем не обрадовал твой настрой! Дугальду он тем паче не понравится. У тебя есть что надеть?

– Да, у меня припасено коктейльное платье, – успокоила ее Лаура.

Дверь вампирского логова захлопнулась, снова заключая Лауру в плен. Однако прогулка с Шарлоттой ей понравилась и даже внушила некоторую симпатию к этой вампирше, которая так часто произносила сладкое, позабытое Лаурой слово «подруга».

Глава 12

Близился вечер, он незаметно и мягко накрывал шпили Эдинбурга сумеречным пологом. Лаура пребывала в удивительно приподнятом настроении, возможно, тому способствовала кровь, выпитая в неурочное время, вне следования фазам луны. Любопытство вместе с предвкушением чего-то интересного и загадочного будоражили мечтательную натуру. И, надо признать, ее задело замечание Дугальда, что она не слишком красива. Лаура уложила волосы небрежными локонами и придала глазам выразительности с помощью дымчатых теней. Затем надела васильково-синее платье длиной до колен, которое открывало ее стройные ноги. Баска на талии подчеркивала изящество силуэта.

Сочтя свой вид достойным, Лаура взялась за бронзовую ручку и с изумлением обнаружила, что дверь не заперта. Спустившись по лестнице на один пролет, Лаура столкнулась с Сусанной, ослепительной в атласном платье шафранного оттенка.

– Добрый вечер, – нелюбезно поприветствовала ее Сусанна. – Какая ты бесцеремонная и отважная, вышла сама. Но не стоит тебе неотлучно сидеть в своей комнате. Завтра мы покажем тебе дом, осмотришься и можешь свободно передвигаться. А сейчас я провожу тебя в салон.

В этот вечер готический зал показался Лауре незнакомым – его заливал электрический свет люстры, ярко пылал камин, отгоняя промозглую мглу, что затаилась на ночных улицах. Шторы не задернули, и, вероятно, окна второго этажа сияли на всю Хай-стрит подобно маяку. Стол и каминную полку украшали позолоченные канделябры в стиле эпохи рококо. Красные свечи в их рожках истекали воском, как кровью, и роняли на поддоны алые капли. В складках тяжелых велюровых портьер такого же кровавого оттенка скрывалась тьма. По углам были расставлены фарфоровые китайские вазы с изображениями драконов, где доживали последние дни срезанные осенние цветы. Разбиравшаяся в садоводстве Лаура узнала георгины сорта «Эдинбург» по пышным пурпурным соцветиям с белой окантовкой и, конечно, свои любимые розы «Блэк Баккара» – бархатистые, темно-бордовые, почти черные. Оттенку роз вторил жаккардовый фрак Дугальда, – Лаура не удивилась бы, если его костюм действительно сшили в XIX веке.

Дугальд рассматривал вошедшую Лауру внимательно и снисходительно: ее современный наряд, неуместный здесь, не заслуживал одобрения. Острый взгляд Темнейшего скользил по телу Лауры, вызывая ощущение покалывания на открытых участках кожи. Девушка отвела взор и увидела новообретенную подругу. Шарлотта в изумрудном платье из переливчатого шелка с объемным турнюром едва сдержала порыв броситься к Лауре, но вместо этого сделала книксен. Ее муж, настоящий английский джентльмен во фраке, предупредительно подхватил ее под локоть.

– Присядь и выпей со мной, – пригласил Дугальд и, увидев замешательство гостьи, прибавил: – Пожалуйста.

Удивленная его вежливостью, Лаура шагнула вперед и опустилась на тот же готический стул, что и накануне. Незримо материализовавшийся рядом Жан-Рауль наполнил кровью два бокала, один из которых Лаура беспрекословно взяла.

Наблюдая за ней, Дугальд незаметно улыбнулся: Шарлотта проделала хорошую работу.

«Я позже разузнаю все о винном погребе, – подумала Лаура, с наигранной беспечностью крутя в пальцах ножку бокала, и даже сумела изобразить улыбку. – В конце концов, кровь – это всегда вкусно и питательно, независимо от того, каким способом ее добыли».

– Я постараюсь не грубить тебе, – великодушно изрек Темнейший, когда они чокнулись и выпили. – Неинтересно будет, если ты продолжишь хранить озлобленное молчание. Мне всегда хотелось побеседовать с современной девушкой, понять, что у вас в голове. Все же вампиризм – это нечто викторианское, как роман Брэма Стокера «Дракула». Ты же дитя века информации и скоростей, самая молодая вампирша в мире, насколько мне известно. И каково тебе быть вампиром?

– Я бы не выбрала вечную жизнь по своей воле, – честно ответила Лаура. – Однако со временем я привыкла. Замечательно не болеть, не покрываться морщинами от старости и не знать проблем с обменом веществ.

– То есть ты считаешь себя счастливой?

– Я бываю счастлива примерно двадцать восемь дней в месяц.

– А что потом?

– А потом наступает полнолуние, – горько усмехнулась Лаура и отставила пустой бокал.

– Странная ты вампирша, – заметил Дугальд, – такая невинная и человечная. Эдгар совсем другой. Вы разные, словно свет и тень. Как, прожив с ним многие годы, ты ухитрилась сохранить подобную незамутненность?

Лаура опешила, искренне считая себя кровожадным монстром и неустанно обличая собственные деяния перед своей совестью. Ее терзания годами росли на болезнетворной почве, и сейчас утверждение Дугальда воспринималось злой насмешкой.

– Я не невинна. О чем вы говорите? – возмутилась Лаура. – На моем счету триста семьдесят три жизни! Это гораздо больше, чем жертв у самых знаменитых серийных убийц!

– О, ты их считаешь! – засмеялся Темнейший. – Как это трогательно. Но ты ведь стараешься убивать только плохих людей?

– Я могу быть жестокой и безжалостной! – горячилась Лаура. – Да и кто я такая, чтобы судить о грехах человека, едва взглянув на него? Нередко случается, что я ошибаюсь. Наверняка!

– Все равно ты пытаешься быть лучше, чем ты есть, побороть свою сущность. – Бездонный взгляд Дугальда создавал ощущение тесноты даже через разделявший их массивный стол. – Это достойно похвалы, но чертовски глупо. Что бы ты ни делала, ты не отвоюешь себе место в раю, так и знай. Твоя душа обречена.

Лаура сникла перед давно признанной ею истиной, но постаралась как можно быстрее взять себя в руки. Она встретила взгляд Дугальда без трепета и сказала:

– Мне бы не хотелось продолжать богословские споры, это не самая приятная тема. Гораздо полезнее научиться чему-то у вас, узнать ваш уклад и традиции, как все устроено. Ведь я впервые встречаю других вампиров помимо моего создателя.

– Я удовлетворю твое любопытство, если ты раскроешь мне секрет вашей связи. Таких крепких уз нет у меня с Сусанной, хотя она мой первенец и мы многие годы делили ложе. Расскажи мне о вашей первой ночи.

Щеки у Лауры полыхнули стыдом и стали пунцовыми.

– Я не намерена обсуждать с вами настолько интимные подробности, – отрезала она.

– Брось, детка! Тебе пятьдесят лет, а ты такая скромница. Не бойся, меня не интересует, какие позиции вы предпочитаете. Мне важно узнать другое. Откровенность за откровенность, Лорелия. Считай, что ты на приеме у психолога. Ты ведь не помнишь свой первый раз?

– Мы занимаемся сексом без малого тридцать лет, – пожала плечами Лаура с показным безразличием, – и делали это столько раз, что уже не имеет значения, как оно произошло впервые.

– Тебе не надоело врать самой себе, делать вид, что это неважно? – лились ей в уши слова, пропитанные ядом. – Расскажи, что ты помнишь о ночи своего обращения.

Лаура опустила взгляд и посмотрела на кольцо на безымянном пальце, осознав, что нервозно крутит его последние несколько минут. Рубин таинственно мерцал, напоминая по цвету кровь в ране, что не затянулась до конца.

– Мне сложно об этом говорить, – проговорила Лаура, поневоле углубляясь в воспоминания. – Я словно пребывала во сне… Помню, что он был красив, принц из моих грез. Как подал мне руку, а затем припал к шее и начал пить мою кровь… И это казалось таким наслаждением! Я слышала стук его сердца и будто бы сама стала им. Я растворялась в нем, мне хотелось отдать ему всю себя, свою кровь и даже жизнь. Помню, как смотрела в небо, где кружили лепестки черемухи, похожие на снежные хлопья… Потом все, темнота. Проснулась я уже той, кем стала.

– А ты никогда не задавалась вопросом, почему не помнишь, что случилось дальше? И неужели ты простила его? Он ведь взял тебя силой!

– Не знаю, – смутилась Лаура, – должно быть, потому, что я умирала, дальнейшее не удержалось в памяти. И можно ли это считать изнасилованием? Я ведь не сопротивлялась и не возражала, мечтая о нем в своих снах. Эдгар говорит, что я была в сознании и даже чутко реагировала на его ласки. Я склонна верить ему. Какой смысл ему врать после стольких лет? Никакой психологической травмы у меня нет! Поскольку я не помню, какая разница, как это произошло!

Дугальд выслушал ее тираду, не скрывая удовлетворенной улыбки. Такой Лаура ему нравилась все больше – оживленной, заливающейся румянцем. Сейчас было особенно заметно, как в ней кипит заемная жизнь. Рядом с Эдгаром Лаура стояла совсем другая – бледная и потерянная. Перемены очевидны, хотя прошли считаные дни. То ли еще будет!

– Ты сейчас говоришь его словами, – сказал ей Дугальд с беспощадной прямотой. – Своего мнения у тебя нет? Зачем ты оправдываешь его?

Не в силах подавить обуревавшие ее эмоции, Лаура не нашлась что ответить.

Она опустила взгляд и уставилась на бокал перед собой, в котором блестело несколько рубиновых капель крови, не осушенных ею. Губы у Лауры задрожали, она ощутила острый приступ неукротимой жажды. Под ее пристальным взглядом бокал неожиданно лопнул, брызнув на стол хрустальным дождем.

– Ты ведь была девственницей, правда? – невозмутимо продолжал Дугальд, не обращая внимания на неконтролируемый всплеск силы Лауры. – Я скажу тебе, что произошло. Твой создатель тем самым привязал тебя к себе. Кровь и секс вместе – убийственная сила, а в вашем случае еще и кровные узы. Отвратительно, зато действенно. Если бы не это, вы бы вдвоем не набрали столько силы. Даже если он не знал, он это сделал. Мы многие вещи совершаем по наитию свыше, знаешь ли. Ты ведь не можешь существовать вдали от него, верно?

– Почему же, могу! – возразила Лаура и упрямо закусила губу. – Я жила без него целых полтора года! Вскоре после обращения. Могла бы прожить и дольше, если бы не наша случайная встреча в Варшаве!

– Случайная ли? – с сомнением покачал головой Дугальд. – Зачем же ты поехала в его родной город? Ты искала этой встречи! Надеялась на нее! Без него ты – ничто. Хочешь и дальше жить под его покровительством, в его тени? Твое право. Но я могу тебе помочь – мне по силам разрушить вашу кровавую связь. Ты станешь независимой от него. Если он и вправду любит тебя, то примет как личность.

– Меня все устраивает, – тихо проговорила Лаура, уже не будучи уверенной в этом.

– Подумай хорошенько. У тебя впереди почти месяц.

– И что же, вместо Эдгара я окажусь связанной с вами? – недоверчиво спросила Лаура. – Нет, пожалуй, я откажусь!

– Вовсе нет. Ты получишь полную свободу и будешь вольна сама решать, чего хочешь. Сможешь даже основать собственную кровную линию, хоть это и противоречит твоим принципам. Тебе и сейчас хватит силы обратить человека в вампира, а это не каждому дано. Ты должна знать, разве он не говорил тебе?

– Мы не обсуждали подобную перспективу, – буркнула Лаура.

– А зря, стоило бы. Вижу, ты не в духе, поэтому предлагаю отвлечься музыкой.

Сусанна села за клавесин, откинув назад тяжелую волну волос, и выпрямила спину с изяществом профессиональной музыкантши. Повинуясь кивку Дугальда, она заиграла, извлекая из антикварного инструмента чарующие звуки, что вызывали в воображении старинные салоны и балы, кавалеров в камзолах и красавиц в пышных платьях. Оттавио, похожий на дамского угодника в сюртуке из фиолетового бархата, встал рядом и запел под аккомпанемент жены. Его тенор широкого диапазона то взмывал ввысь, то становился ярким и проникновенным в нижнем регистре, соблазняя и увлекая во мрак. Сусанна присоединила к нему свое чистейшее сопрано, и их дуэт был подобен пению ангелов. Воистину представители клана Вечерней зари умели произвести ошеломительный эффект. Они существовали вне времени и обладали холодным очарованием, опасной притягательностью хищников.