Текст книги "Восстание Спартачка"

III. Переворот

На один из уроков физкультуры физручка велела нашему пятому «А» снова принести форму. Видно, директриса все-таки что-то начала подозревать насчет физручки. Действительно: все классы уж слишком аккуратно выглядели после этих уроков, да и нормы ГТО два человека из всей школы изъявили желание сдавать. Но в тот раз у директрисы что-то не получилось, она не пришла. Так что мы, девочки, опять сидели на скамейках, только в форме, а мальчики играли в волейбол.

Перемена после физ-ры была длинная, все успели переодеться, пообедать в столовой, и еще оставалось минут шесть-семь до следующего урока.

Тогда Ванька Петров придумал забаву: пинать по классу чьи-то шорты. Физкультурная форма у нас единая, у всей школы: черные шорты и белая футболка. Физручка тут проявила принципиальность: форма должна быть одинаковой, заявила она. Так что родители нам всем эту форму заказали.

– Это чьи шорты? – спросил Ваньку, прежде чем их пнуть, Ванькин друг Костя Печенкин.

– Жидовские! – ответил Ванька и кивнул в сторону Вадика Левенштейна. – Недалеко от его парты валялись.

– Ребзя! Вечный Жид штанишки потерял! – завопил Костя, и шорты, наподобие мячика, полетели от ноги до ноги по всему классу. Мальчишки веселились. Девочки в этом участия не принимали, но некоторые хихикали. Только не я.

После разговора на лестничной площадке мы с Вадиком Левенштейном в школе по-прежнему не здоровались, потому что в нашем классе все девчонки не здоровались с мальчишками. Но Вадик мне написал Вконтакте. Я ответила. И мы начали почти каждый день переписываться…

…Сейчас обижали моего друга. Я вдруг поняла, что Вадик стал за это время мне другом. Но что я могла сделать? Я, девочка, против кучи мальчишек, озверелых, почувствовавших себя охотниками?.. Я не могла взглянуть в сторону Вадика…

…Шорты уже превратились в запыленную тряпку и из черных стали темно-серыми. От ноги Ваньки Петрова они нечаянно отлетели к Миланке. Та наступила на шорты носком розовой туфельки. Запыхавшиеся мальчишки остановились.

– А давайте… – Милана поглядела на Ваньку задумчиво… Только лидеры стаи, такие как Королева и Ванька, могли нарушить негласный запрет на общение между мальчиками и девочками. – Давайте объявим бойкот Вечному Жиду! – неожиданно предложила Милана. И засмеялась.

– За что? – не глядя на нее, спросил Ванька.

– Просто так, – очаровательно улыбнулась Королева. – За то, что он – жид.

На этой фразе прозвенел звонок. Последний игрок, которому перекинула ногой шорты Миланка, запинал их в угол класса.

И тогда в полутишине Вадик Левенштейн объявил:

– Это не мои шорты. Мои в сумке.

Несколько секунд это сообщение переваривали. Потом все, особенно те, кто недавно пинал шорты и веселился, с озабоченным видом полезли в свои сумки.

Ванька Петров достал свои шорты и облегченно громко сказал в сторону Вадика:

– Фу! Мои на месте! А то досталось бы тебе, жидёнок!

Костя Печенкин, убедившись, что его шорты на месте, поддержал Ваньку:

– Ух и хитрые же вы, жиды! Чего ж ты молчал, что не твои?? Может, правда, ему бойкот объявить, а, ребзя?

В класс вошла учительница. Ребята перестали рыться в сумках.

Я уже минуту назад полностью обыскала свою.

Я очень несобранная и неаккуратно укладываю вещи. Видимо, когда я доставала учебник к уроку, не заметила, как что-то выпало.

Шорты, которые пинали по классу, были мои.

Несколько дней Вадик не писал мне Вконтакте. Я очень обрадовалась, когда, наконец, от него пришло сообщение. Выглядело оно загадочно: «Приходи в субботу в 14.00 во Дворец спорта. Лучше пораньше».

Зачем, он не объяснил. Я после недавнего случая с шортами чувствовала себя неловко и не стала ни о чем спрашивать. Просто приехала во дворец в субботу в полвторого.

Вадик ждал меня у входа. Коротко поздоровался и махнул рукой, чтобы я шла за ним.

Он провел меня на верхнюю трибуну большого спортзала. Народу тут столпилось – яблоку негде упасть, как сказала бы наша историчка Наталья Федоровна. Как во всех огромных спортивных комплексах, здесь везде было постоянное движение, гул голосов, под высоченным потолком гулял похожий на ветерок воздух, и пахло резиной. Какой-то крепкий мужчина рядом со мной крикнул:

– Начинается!

Все посмотрели вниз, и я тоже. На полу спортзала в самом центре был нарисована широкая красная окружность, в ней – желтый большой круг, а внутри желтого круга – красная серединка, словно большая точка. На этот желтый круг вышли какие-то двое мальчишек. В борцовской форме, один – красной, второй – синей.

И вдруг во втором борце я узнала Спартака…

Я еще ничего не успела осознать. Прошла всего минута. Соперник Спартачка лежал на полу с притиснутыми лопатками. Зрители кричали: «Туше»! И судья поднял руку нашего Спартака вверх вместе со своей рукой.

Внизу в некотором отдалении от желтого круга с красной серединкой собралась особенная плотная небольшая толпа. Там стояли, сидели на спортивных скамейках, полулежали на спортивных матах и просто на полу, переходили с места на место, вскакивали, с азартом показывали руками на борьбу взрослые и ребята возраста Спартака. Несколько мужчин так пристально наблюдали и реагировали на каждое движение во время поединков, что я поняла: это папы борцов. В этой маленькой особенной толпе я еще заметила двоих малышей лет пяти. Они, восторженно глядя на бой в желтом круге, вдруг весело навалились друг на дружку и, как два играющих неуклюжих щеночка, начали тоже бороться… У нашего Спартака были поклонники! И не только эти два малыша! Глаза всего зала были прикованы к тому, что происходило внутри желтого круга! Многие хлопали…

…Потом были громкие аплодисменты, и наш Спартачок, особенно маленький в этом огромном зале, с обычной широкой и застенчивой улыбкой, только не в синем школьном костюмчике, а в синей борцовской форме и без очков, стоял на высшей ступеньке пьедестала почета.

Спартак, чью труднопроизносимую фамилию уверенно выговорили в микрофон, был объявлен чемпионом города по вольной борьбе в возрастной группе 12–13 лет.

Я обернулась – Вадика рядом уже не было. Я вспомнила, что он дергал меня за руку, но в тот момент я смотрела на Спартачка и отмахнулась. Вадика я увидела уже внизу, в той особенной толпе недалеко от желтого круга. Я тоже спустилась в спортзал, но подойти к окруженному людьми Спартачку оказалось невозможно. Хорошо, что я успела сфоткать его на пьедестале почета, пока была на трибуне…

К Спартачку пробилась сквозь толпу корреспондент местного телевидения. Я слышала, о чем она его спросила:

– А как Вы, Спартак, учитесь в школе?

– Я учусь здесь. В спортивной школе. А там, в другой школе, я только на уроках сижу. Я ту школу не вижу, не слышу. Сразу бегу сюда. Здесь я живу! – ответил он…

…Дома я плюхнулась за ноут. В голове был хаос. Хотелось просто сесть в своей комнате и уставиться по привычке на экран, чтобы хоть в чем-то ощутить стабильность.

Мама тихонько прошла за дверью моей комнаты, наверное, на кухню.

Мамина серебряная медаль и аттестат с полки над моей головой исчезли. Видимо, мама их куда-то убрала. Она так и не поговорила со мной после прошлого откровения о своих школьных страхах. И даже старательно избегала этой темы.

Я вдруг подумала, что если б мама узнала от меня про бойкот Аллы Селивановой и то, как мы обижали Спартачка, она никому не рассказала бы. Никому.

Перед моими глазами встало мамино растерянное лицо, когда она услышала от меня про Вадика и Машу. Я вспомнила ее тихий, робкий голос: «Нет, я не верю! Глупости какие!!!»

Но всё дело было в том, что она ПОВЕРИЛА.

Я снова взглянула на экран ноутбука. Зашла в группу «Приколы о Спартачке». Загрузила свое фото: Спартак на верхней ступеньке пьедестала почета.

И подписала крупными буквами: «МОЙ ОДНОКЛАССНИК СПАРТАК – ЧЕМПИОН ГОРОДА ПО ВОЛЬНОЙ БОРЬБЕ. Я ГОРЖУСЬ ИМ!»

Снова прислушалась к почти беззвучным шагам мамы на кухне. И приглушенному – она даже это делала робко – звяканью ополаскиваемых под краном ложек и вилок.

Я решительно добавила под своим постом:

«Я выхожу из группы «Приколы о Спартачке». Мне стыдно за всех нас. И стыдно уже давно. За то, как мы поступаем со Спартаком, Аллой, Машей и Вадиком. Победа Спартака только помогла мне стать смелее.»

* * *

В ноутбуке быть смелым легче, чем в жизни.

На следующее утро в нашем классе первым был урок истории. Когда я вошла в кабинет, оставалось минут десять до звонка. Я наткнулась, как на нож, на злой взгляд Королевы.

«Сейчас будет то, чего я… боялась», – подумала я.

Я боялась того, что, если пойду против всех, бойкот объявят и мне. Я поняла, что боялась этого не теперь. А раньше. С того дня, как Алла Селиванова сломала планшет, и тогда, когда начали обзывать Вадика и Машу. Я боялась этого, когда Спартак стоял у доски со словом «РАБ» на спине. И во время чаепития с Подкидышем. Но теперь, когда я поняла, что боялась этого, страх вдруг отступил от меня.

Милана с подружками перегородили мне дорогу. Я остановилась перед всем классом. Кто-то болтал; часть ребят умолкли и начали прислушиваться. Учительницы еще не было. Кристина, подружка Королевы, встала в коридоре у двери.

Милана сказала мне довольно громко:

– Ты чё? Против кого ты вздумала пойти?! Тихоня! Глупая курица! Я же тебя сотру.

И внезапно толкнула меня плечом.

В классе стих весь шум. Народ смотрел на меня с чужими лицами. У меня была в классе единственная подруга, Рита. Ритка бы меня поддержала! Но она ушла после четвертого в другую школу, на биологический профиль, которого у нас не было. Моя мысль зацепилась сейчас за этот проклятый биологический профиль, от которого оказалась зависима моя жизнь. Я одиночка, думала я в отчаянии. Я действительно тихоня. В учебе середнячок. По внешности тоже. Никому не нужная. Всегда незаметная. Миланка права.

Я посмотрела на свою соседку по парте, Лизу Круглякову. С Лизой я учусь с первого класса, а сидим мы вместе с тех пор, как моя подруга Рита перешла в другую школу. Лиза с напряженным видом отвернулась к окну, как будто видела там что-то интересное.

Ребята молчали. В воздухе повисло ожидание. Наверное, так любопытная толпа римлян разглядывала арену с гладиаторами.

Теперь я смотрела отчаянно прямо Миланке в глаза. Всё, что я могла – это не опустить взгляд. Я вспомнила, как в документалке про макак обезьяна-отверженная отвела глаза от макаки-лидера. «Животное отводит глаза в сторону. Тем самым оно показывает свое уважение и признает лидерство второго животного»… Ну нет уж! Я – не Поппис! Пусть я не лидер. Но я – это я. Мне все равно, кем меня считают в этой стае. Я остаюсь собой. Пусть Милана прямо сейчас толкнет, уронит меня на пол, побьет, что она там может еще сделать? Но я не отведу взгляд. Наверное, так поступают затравленные, но смелые зверьки, до последнего держа оборону. Это сравнение тоже задержалось в моей голове, как будто отвлекая мозг от страшного.

– Гляньте, люди добрые! Она на меня еще смеет смотреть! – удивилась Миланка. – Слушай, ты!

Прошло, наверное, всего полминуты с того момента, как Миланка с подругами окружили меня. А я думала: почему нет звонка, ведь было десять минут до урока, почему звонок не звенит? И тут позади Миланки с последней парты поднялся Вадик Левенштейн.

Я увидела его, тоже отчаянный, взгляд. Он, конечно, боялся. Не Миланки, наших пацанов. Но поднялся на помощь мне, хотя я сама в тот день, когда по классу пинали черные шорты, не сказала ни слова…

Вадика опередил чей-то голос.

– Не трогай ее!

В дверь класса вошел Спартак.

Королева, видимо, вспомнила в этот момент, что Спартак – чемпион города по вольной борьбе. Она не отступила, но мелкие хищные глазки ее забегали.

– Я не хочу, чтобы ты ее трогала! – объяснил Спартак. Он не улыбался своей обычной застенчивой улыбкой, а серьезно смотрел на Милану.

– Да правда что! Вы, бабы, совсем края потеряли! – заявил неожиданно с последней парты наш главный двоечник и хулиган Ванька Петров. Ванька к нам перешел из Миланкиного бывшего класса. Миланка, видно, его характер лучше всех нас знала, потому что закусила губу и смолчала.

– Хватит на всех гнать, крашеная! Какой-то бойкот еще придумала вон той! – Ванька кивнул на Аллу Селиванову. – И нас еще к этому делу примотала! Ты кто такая, чтоб я под тобой ходил? Ты, Спартак, пацан правильный. Молодец! Хорошо сказал! – подытожил Ванька.

Среди зрителей поднялся небольшой и явно одобрительный шум. Ванька в классе авторитет.

Я отодвинула Милану. Та, не зная, что делать, дала мне пройти.

Я подошла к Алле Селивановой, с которой рядом никто не сидел уже почти три четверти. Положила свои вещи и села к Алле.

– Всё! Слышь, ты, барби! – лениво обратился Ванька к Милане. – И прочие куклы! Кончился ваш… этот…, – он замялся, подбирая слово.

– Матриархат! – сказал сидевший через проход от Ваньки, за нами с Аллой, Вадик Левенштейн.

– Он, – подтвердил, не взглянув на Вадика, Ванька. – Кстати, Спартак, брат! Поздравляю! Первое место в борьбе – круто!

– Да, респект! – неторопливо поддержал со своего места Ваньку Макс Белопольский, не обращаясь, однако, к Спартаку по имени. – Если дальше постараешься, ты в любой вуз можешь поступить. Посмотри в инете на будущее, на каких основаниях берут спортсменов.

– Главное, понимаешь, чему удивляюсь, Спартак! Как ты ни разу за всё это время в глаз не дал… некоторым из присутствующих! – Ванька подмигнул классу. Мальчики засмеялись, смотря на то на Спартака, то на Ваню с каким-то льстивым выражением. Девочки выглядели смущенными. – Ну да! – сам себе объяснил Ванька. – Вам же, спортсменам, нельзя, наверно. Драться. Лишат… того…

– Дисквалифицируют, – опять сказал Вадик. Ваня кивнул, но, как и в прошлый раз, не посмотрел на него.

– За что в глаз давать? – улыбнулся Спартак. – Мне ничего не делали. Шутили немножко. Глупые люди шутили. Прощать надо. Мне ее жалко. И ее, – он показал на меня и Аллу. – Почему она одна всегда сидит? Никто с ней не говорит почему? Обидит их кто еще – в глаз дам. Пусть квалифицируют.

И он опять улыбнулся.

– Предлагаю дружбу, брат! – заявил Ванька Петров Спартаку. – Мы с тобой… ого! Наведем порядок! Ну-ка, свали! – велел он Миланке, подойдя к Спартаку. Та попятилась.

Кристина, подружка Миланки, неожиданно крикнула:

– А давайте Миланке бойкот объявим! За то, что она Алле бойкот объявила! Я с самого начала была против, Спартак, учти! Ты, Миланочка, вообще никакая не королева! Твой богатый папочка давно не живет с вами! Он ушел к молодой! А твою маму бросил! Поэтому папочка засыпает тебя дорогими подарками. А твою маму он не любит. И тебя не любит тоже!

Мы думали, Миланка сейчас разорвет Кристину. Но Королева выбежала из класса.

Вадик Левенштейн легонько торкнул меня в спину. Я обернулась. Он передал мне учебник истории:

– Прочитай! То, что подчеркнуто. Карандашом.

Я прочитала:

«После долгих лет плена хозяин дал свободу Спартаку. Хозяин назначил Спартака как лучшего гладиатора в число преподавателей школы гладиаторов. Спартак пользовался доверием хозяина и мог теперь жить свободным и уважаемым человеком.»

– Нет! – сказал Спартачок.

Ванька Петров поднял бровь.

– Давайте сейчас решим, что никому бойкот объявлять не будем! Никому и никогда! Хватит! И вообще… Будем друг друга уважать! Не надо друг над другом плохо шутить! – пояснил Спартачок.

«Спартак… мог теперь жить свободным и уважаемым человеком, – машинально дочитала я в учебнике. – Но вместо этого он пошел против своего хозяина. Спартак развернул в школе агитацию и поднял восстание»…

Повисла пауза. Зрители ждали реакции Ваньки. Так на арене Рима решалась судьба гладиатора: вверх поднимет хозяин палец или опустит вниз; жизнь или смерть?

– Да не вопрос! – ответил Спартаку Ванька. – Замётано!

Кристинка льстиво пропищала:

– А ту группу Вконтакте, Спартак, Миланка организовала! Я из нее давно-о-о уже вышла!

– Какая группа? – спросил Спартак.

– Ну, «Приколы о Спарта…» та группа, где разные глупые люди помещали карикатуры… на тебя! Ты ведь из-за этого поднял всё это…, – Кристинка глупо захихикала, – восстание!

– Не видел такую группу, – ответил Спартак.

Весь класс завис от удивления.

– Я на контакты не хожу, – с застенчивой улыбкой пояснил Спартак. – Мне младший брат страничку завел. Но я туда ни разу не ходил. Мне некогда. Я из школы бегу сразу заниматься. До ночи в спортзале.

Так пять лет назад закончилось восстание Спартачка.

Теперь мы учимся в десятом классе, стали взрослыми и солидными людьми. Что же случилось с нами, когда мы были в пятом? Почему все массово сошли с ума? Почти все. Двадцать семь человек из тридцати.

Об этом мои одноклассники предпочитают не вспоминать. Как сказал мне наш классный гений Вадик Левенштейн, видимо, существует некий закон. Он про него нигде не читал, но, похоже, такой закон и правда действует. Моральная обстановка в социальной группе зависит от ее ядра. Если ядро гнилое, гниль хотя бы частично поражает почти всех. А морально здоровый центр группы оздоровляет остальных.

Я думаю, понятно, кто теперь моральный центр нашего класса. И несколько новеньких, пришедших к нам после девятого, этого не изменили.

Наши бывшие лидеры разбежались кто куда. Макс Белопольский переехал с родителями в Москву, поступил в элитную школу и не отвечает бывшим одноклассникам в соцсетях. Милана Королёва перешла из нашей школы в гимназию, ни с кем не попрощавшись. Ваня Петров и Костя Печенкин ушли после девятого в строительный колледж. Они к нам в класс иногда приходят в гости.

Уже пять лет моя лучшая подруга – Алла Селиванова. Спартак хотел уйти в колледж после девятого, но его отговорил Вадик Левенштейн. Вадик уже пять лет занимается со Спартаком и Машей Баграмян, помогает им изучать русский язык. Ребята стали больше разбираться во фразеологизмах и других подводных камнях нашего «великого и могучего», но такого трудного…

В финале документального фильма про стаю макак серьезный ураган в лесу, где жили обезьяны, повалил много деревьев, и стало мало пищи. Более сильные макаки отбирали ее. И тогда старая обезьяна Поппис и другие отверженные забрали своих детей и внуков и ушли из этого леса навсегда. Искать другой лес и другую пищу. Больше они не вернулись.

В семьдесят первом году до нашей эры тёзка нашего Спартачка, великий вождь Спартак, устроив в Риме восстание, вывел тысячи рабов на свободу. Он мог бежать всё дальше и дальше, найти там новые земли, поселиться на них и жить спокойно. Но внезапно Спартак повернул назад. Туда, где много лет провел в плену. Он хотел свергнуть тех, кто держал его в рабстве. Освободить всех рабов до последнего человека. И остаться жить в Риме.

У всех систем есть три важных свойства. Вот они.

Свойство системы не есть свойство каждого отдельного ее элемента.

Изменения в системе передаются волнообразно, от одного элемента к другому.

Если меняется один элемент системы, меняется вся система.

О свойствах систем я прочитала в одной из папиных книжек, он программист. Да, я теперь нередко достаю книги из шкафа в своей комнате и, пожалуй, полюбила читать. Размышлять над книгами. Ведь для этого они и пишутся.

Хотите узнать, какое открытие я сделала, прочитав о трех свойствах любых систем?

Чтобы изменить систему, к которой принадлежишь, не нужно пытаться изменить систему. Измени себя.