Текст книги "Магия крови. Инкуб – II"

Любовь и ревность

Хоть Цветанка и простила мужу первую измену, она не собиралась терпеть их впредь. Проснувшись, она натянула халат и попыталась выставить из номера юную горничную, зашедшую к ним якобы для уборки. Сопроводив Лили до двери, она попыталась её выставить вон.

– Уходи, и чтобы я тебя больше не видела!

Но нахальная девчонка вырвалась из её рук и бросилась к кровати, на которой ещё нежился Юлиан. Она отодвинула полог и весело протараторила:

– Господин! Ваша госпожа отказалась от моих услуг, но если вам понадобится помощь, зовите в любое время. Я для вас всё сделаю!

– Убирайся, негодяйка! Даже не мечтай о моём муже! А если будешь к нему приставать, я тебе все космы выдеру!..

Недолго думая, Цветанка перешла от слов к делу. Вцепившись друг другу в волосы, девчонки с визгом покатились по полу.

– Здрасти-пожалста! Только бабской драки не хватало с утра пораньше!.. Девочки, угомонитесь!

Но увещевания не помогли. Вскочив, в чём мать родила, Юлиан улучил момент и поймал в охапку негодующую Цветанку. Он опрокинул её в кровать и, придавив сверху, сверкнул белозубой улыбкой, не замечая вспыхнувших глаз девчонки-горничной.

– Тихо-тихо! Успокойся, моя любовь!

– Пусти, я ей все глаза повыцарапаю! – девушка попыталась его отпихнуть, но не тут-то было.

– Э нет! Никаких увечий! Боюсь, в следующий раз Курт пошлёт меня, куда подальше с очередной просьбой о займе. К тому же нашла на ком срывать свою злость! Поверь, эта дурочка совсем зелёная и нисколько не привлекает меня.

– По-твоему, я уже старуха?

– О нет! – воскликнул Юлиан, и на его лице промелькнула ласковая улыбка. – Цветик, ты в самом очаровательном возрасте, когда в расцвете ум и тело, и этим ты неотразима, – он хитро прищурился. – Слушай, ведь у мусульман многоженство. А вдруг на меня нападёт блажь завести вторую жену? Что тогда ты будешь делать?

– Ты знаешь! – непримиримо ответила Цветанка.

Юлиан приподнял бровь.

– Понятия не имею! – насмешливо проговорил он, и повернул к себе личико отвернувшейся было девушки. – Ну? Как ты поступишь в этом случае? Говори!

Она упрямо глянула на него.

– Я уже говорила. Свою любовь ты можешь забрать у меня только вместе с моей жизнью.

– Серьёзное заявление, – юноша вздохнул и нетерпеливо махнул рукой, приказывая уйти любопытной девчонке. – Пошла, вон, мелочь!

Лили сделала вид, что уходит и, спрятавшись неподалёку от кровати, навострила ушки.

– Цветик, я не хочу обманывать тебя. Пойми меня правильно. При всей своей любви к тебе, я не могу обещать верности, – он с раскаянием улыбнулся. – Прости, цыплёнок. Что-то подсказывает, что из меня не получится верного мужа. Не та натура. Но я постараюсь впредь тебя не травмировать…

– Хорошо! – перебила его девушка, и на её личике появилось упрямое выражение.

– Хорошо? – удивился Юлиан.

– Ага! Хорошо, – усевшись поудобней, Цветанка ехидно улыбнулась. – Я тоже буду тебя любить, но при случае изменять. Договорились?

– Нет! – янтарные глаза юноши сверкнули золотом. – Что в этом хорошего? Жена не должна наставлять рога мужу. Ведь она отвечает за совместное потомство.

– Глупости! Ты сам говорил, что важнее те родители, которые воспитали, а не те которые дали жизнь…

Его ладонь поспешно закрыла ей рот.

– Замолчи, пока я не поверил!.. Ладно, твоя взяла. Клянусь, быть самым верным мужем на свете. Довольна, вымогательница?

В знак согласия девушка часто заморгала глазами и, улыбнувшись, игриво укусила его за ладонь. Дыхание Юлиана участилось и он, приподнявшись, потянул пояс её халата.

– Чёртова девчонка! Ты опять кусаешься? Придется тебя наказать…

– А можно мне к вам? – полог отодвинулся, и в разгар любовной игры к ним заглянула любопытная мордашка горничной.

– Блин! Это ещё что?.. Лили, немедленно исчезни, пока я не утопил тебя в бассейне!

Девчонка расслышала в голосе Юлиана нешуточную злость и, взвизгнув, выскочила за дверь.

– Вот приставучая идиотка! Испортила нам такой чудесный секс!

– Ничего, мой господин, я постараюсь возместить нанесённый урон. А не пришла ли пора нам опробовать этот ваш как его?..

– Это ты о …? Если ты этого хочешь, я не возражаю. Самому интересно, какие возникают ощущения на другом конце …, – юноша хихикнул. – Надо же! Нечаянно выдал подходящую игру слов.

* * *

Цветанка постучалась и, не дождавшись ответа, заглянула в приотворённую дверь.

Руника была одна. Отодвинув штору, она стояла у окна и за кем-то наблюдала. Со двора гостиницы доносились громкие мужские голоса, перемежаемые нетерпеливым птичьим криком, лошадиным ржанием, собачьим лаем и дружным смехом.

– Ханум, можно войти?

– Заходи, – не сразу отозвалась хозяйка комнаты.

Девушка вошла и тоже прислушалась к шуму на улице. Из общей какофонии её чуткое ухо тут же выделило знакомый голос. Она счастливо улыбнулась: «Удачной охоты, муж мой!»

В этот момент Руника обернулась.

– Сколько раз говорила, зови меня просто по имени! С твоим уважительным обращением я чувствую себя древней старухой, – резко сказала она и ткнула в направлении стола. – Сядь! Что ты стоишь как бедная родственница?

Улыбка сбежала с лица Цветанки, и она пожалела, что вообще пришла к Рунике. Судя по всему, она была не в духе. По пути к ней она отшвырнула несколько стульев, сбросила пояс, висевший на спинке одного из них, а затем пнула горку одежды, валяющуюся на полу. В результате её сапог запутался в батистовой мужской рубашке и она, выругавшись, рванула её и отбросила остатки.

– Хватит пялиться на меня как на буйно помешанную! – рыкнула она на девушку, и та с виноватой улыбкой поспешно отвела взгляд.

– Прости, я не хотела.

– Гляди, какая добренькая! Себя пожалей! – язвительно проговорила Руника, и на её лице со следами слёз и недавней пощёчины появилось стервозное выражение. – Курт хотя бы спит со мной, не то что твой муженёк. А чего ты ожидала от своего недоделанного инкуба? Может, у него вообще отсутствует нужный орган.

– Руника!

Укоризненно глядя на подругу, девушка вскочила с места.

– Что, правда глаза колет?.. Сядь! – Руника надавила на её плечо. – Сядь, тебе говорят! – Она бросила взгляд в окно и горестно вздохнула. – Дура ты и не лечишься! Если мальчишка не мычит и не телится, какого рогатого ты за него цепляешься? Ты же мусульманка. Разведись и подыщи себе нормального мужика, а то так и останешься целкой, без семьи, без детей…

– Хватит! – Цветанка снова вскочила нам ноги. – Как ты можешь!.. Обо мне говори, что угодно, но не смей обливать грязью моего мужа! – заикаясь от волнения, выпалила она. – И вообще, если ты злишься на весь белый свет, это ещё не повод вымещать на нас с Юлианом своё зло.

– Ах ты, леший! – Руника вгляделась в личико девушки, несмотря на гнев, сияющее внутренним светом. – Ну, наконец-то! Не прошло и ста лет, как твой муженёк всё же соизволил залезть тебе под юбку. Может, теперь у вас что-нибудь сладится, если твой недоумок вспомнил о своих мужских обязанностях… Извини! – она примирительно улыбнулась. – Да, ладно сверкать глазищами! Честное слово, я только рада за тебя.

– Неужели? – натянуто улыбаясь, Цветанка выбралась из-за стола и бочком двинулась к выходу. – Я пойду.

Руника поняла, что хватила через край и, подскочив к ней, с покаянным выражением обняла за плечи.

– Стой, дурочка! Я не хотела тебя обидеть! – Она виновато улыбнулась. – Пожалуйста, не уходи! Давай ещё немного поговорим, а то я выйду на улицу и прибью какого-нибудь первого встречного придурка.

Несмотря на всё своё добросердечие, девушка не испытывала ни малейшего сострадания к неведомой жертве, а вот подругу ей было жаль, и она осталась.

– Хорошо, я посижу с тобой. Всё равно делать нечего.

– Ну, и каков твой недоумок… прости, муж в постели? – спросила Руника и с зоркостью инквизитора уставилась в лицо своей юной подруги. – Конечно, если ты чего-нибудь не путаешь, и вы действительно занимались ещё чем-то, кроме обжимок и поцелуев, – насмешливо добавила она.

Припомнив, что с ней вытворял юноша, дорвавшийся до секса, Цветанка густо покраснела.

– Юлиан – настоящий мужчина! – с вызовом проговорила она. – Можешь больше не волноваться за своего графа!

Руника с сомнением посмотрела на неё, но всё же не удержалась:

– Поверь, некоторым мужчинам это не помеха. Поговаривали, что при старом короле знать не скрывалась как при Эвальде, нынешнем короле, и дворяне, склонные к этому пороку, держали целые гаремы из мальчиков-пажей.

– Не говори глупостей! – рассердилась Цветанка. – Юлиан любит лишь меня одну и если уж изменяет, то с женщинами!..

Она прикусила язычок, но было уже поздно.

– Инкуб уже изменяет тебе? – оживилась Руника. – Кто она? Или он уже изменил тебе с несколькими бабами?

– Нет! – девушка негодующе посмотрела на подругу. – Это горничная Лили, – неохотно сообщила она.

– Знаю такую! Молодая, да ранняя! Это потаскушка вертелась около моего Курта, но я пообещала ей проредить зубки, и она больше не появлялась у нашего номера, – заметила Руника, и на её лице появился жгучий интерес. – Ну-ка, расскажи, что было, когда ты их застукала.

– Никого я не застукала, – поколебавшись, девушка всё же рассказала, как узнала об измене мужа. – И что мне теперь делать? – спросила она, жутко расстроенная.

– Да, ладно тебе! Мужики – все сволочи и при случае никогда не пропустят ещё одну юбку, – «утешила» её Руника и в свою очередь тоже завздыхала. – Кисни, не кисни, а ничего не изменишь. Единственно, что остаётся – это не обращать внимания на загулы мужиков, иначе не заметишь, как съедешь с катушек.

– Нет! Я так не смогу! – запротестовала Цветанка, нервно стискивая пальцы.

– А что ещё здесь сделаешь? Хотя в этом отношении тебе проще, чем мне. Как законная жена ты можешь закатить скандал своему благоверному. Главное, знай меру, а то быстро заполучишь оплеух, – посоветовала Руника.

– Юлиан никогда не поднимет на меня руку! – убеждённо заявила девушка, но та насмешливо фыркнула.

– Ха! Посмотрим, что ты запоёшь через годик, другой. Поначалу все они треплют языком, что ты для них единственный свет в окошке, а потом только попробуй погладить против шерсти, враз будешь отсвечивать синяками, – поделилась она своим житейским опытом.

– Чем такое терпеть, лучше сразу наложить на себя руки, – помрачнев, сказала девушка.

– Глупышка! Все так живут и ничего. Вечная любовь бывает только в сказках.

– Мои родители до последнего любили друг друга. За всё время, что они были вместе, отец дурного слова маме не сказал.

– А как же остальные ваши женщины? Хочешь сказать, что они тоже жили как в сказке? – ехидно поинтересовалась Руника.

– Нет, – призналась Цветанка. – Бывало по-всякому. У нас в Ладуни кто-то жил хорошо, а кто-то – не очень. Но чаще старшие жёны лупцевали младших.

– Хрен редьки не слаще, – Руника поднялась из-за стола. – Чего это мы всухую сплетничаем? Подожди, я схожу за чаем.

Вскоре она вернулась, неся поднос с чайником и сластями. При виде конфет в ярких фантиках у Цветанки загорелись глаза.

– Можно, я возьму вот эту конфету в золотой обёртке? – спросила она.

– Бери, что хочешь, – разрешила Руника и, усевшись напротив девушки, спросила: – Ну? Что ты будешь делать, если Лили снова полезет к твоему инкубу?

– Убью её и все дела, – ответила Цветанка. Наслаждаясь редким лакомством, она совершенно спокойно облизала испачканные пальцы. – Обожаю шоколад! О Аллах! Какая вкуснятина!

«Ого! – с лица Руники пропало язвительное выражение. – А наша тихоня изменилась! Нужно будет переговорить с госпожой».

– Попробуй вот эти слоёные шарики. Внутри них тоже шоколад. Кстати, при королевском дворе говорили, что он действует, как возбуждающее зелье. Можешь при случае испытать его на своем муженьке.

– Юлиан в этом не нуждается! – с гордостью произнесла Цветанка, за обе щёки уплетая шоколадное лакомство в нежной хрустящей оболочке.

– Да что бы ты понимала в мужчинах? Впрочем, – Руника хитро прищурилась, – а ну-ка, скажи, сколько раз за ночь он тебя поимел? – У девушки был полон рот, она показала на пальцах и у той недоверчиво округлились глаза. – Врёшь!.. Ну, если только твой недоумок действительно инкуб! – добавила она после некоторых размышлений.

Глава 12

Прощайте юбки, да здравствуют штаны! Маленькая пленница

Смущённая нескромными вопросами Цветанка старательно отмалчивалась. Видя, что из неё ничего не вытянуть, Руника сначала обиделась, но затем вспомнила себя в юности и, сменив гнев на милость, решила сделать доброе дело. В результате девушка, выслушала массу интригующих поучений о том, каким образом привлечь мужчину, когда его пыл пойдёт на убыль, а заодно, как избавиться от нежелательной беременности, когда неумеренное чадолюбие начнёт угрожать её здоровью.

Слушая грубоватые откровения своей многоопытной подруги, девушка внутренне ёжилась, но была вся внимание. Хотя в деревне всем известно, откуда берутся дети, но о сексуальных играх крестьяне имели очень слабое представление. Конечно, Юлиан кое-чему её научил, но Руника в этом вопросе оказалась даже более сведущей, чем он. Вдобавок с ней Цветанка чувствовала себя свободней.

Понемногу девушка осмелела и начала задавать вопросы, терпеливо снося отступления от темы – Руника частенько переходила на свои взаимоотношения с де Фоксом, и общий смысл её возмущённых монологов сводился к тому, какой он негодяй и какая она дура, что связалась с ним. Откровенничая, она посоветовала девушке никогда не заводить любовника выше себя по положению.

«Хорошо бы самой научиться следовать своим советам, а то вечно меня заносит в постель к вельможным господам», – подумала Руника, когда гостья ушла и оставила её наедине с невесёлыми мыслями. Спохватившись, она приложила примочку к щеке, боясь, что останется синяк и Аделия начнёт её расспрашивать, делая вид будто не догадывается, чьими стараниями она его заполучила.

* * *

Пока их подруги занимались болтовнёй, перемывая им косточки, Юлиан и де Фокс в предвкушении удачной охоты наслаждались прекрасной погодой. Спеша попасть на болота, богатые дичью, молодые люди то и дело пускали лошадей вскачь, но на этот раз за ними увязался Вагабундо – под предлогом исполнения обязанностей слуги – и они продвигались не так быстро, как обычно.

Приор не питал особого пристрастия к охоте и де Фокс был уверен, что он по своему обыкновению шпионит за ними, но Юлиан придерживался иной точки зрения. Он считал, что тот решил сменить обстановку и прогуляться в их компании и, судя по поведению Вагабундо, это было ближе к правде.

Как только путешественники оказались в городе, приор сразу же прошёлся по лавочкам, торгующим диковинками, и купил несколько рукописных книг. Несмотря на ожесточённый торг, он всё равно заплатил за них целое состояние, и теперь дни и ночи просиживал над древними манускриптами, пытаясь извлечь крупицы истины из ветхих страниц. Вот и сегодня, взгромоздившись на широкую спину упитанного мула, он первым делом нацепил на нос очки и уткнулся в очередную потрёпанную книгу. Пользуясь рассеянностью своего хозяина, животное то и дело останавливалось и принималось щипать траву, из-за чего молодые люди были вынуждены останавливаться и дожидаться, когда приор вспомнит о них и догонит.

Де Фокс злился из-за этих задержек, Юлиан посмеивался и призывал его к терпению – мол, дичь никуда не денется, а если денется, то при таких помощниках, как сокол и пёс, они всегда найдут другую. Другое дело – нервные клетки. Мол, они не восстанавливаются, а если даже восстанавливаются, то очень медленно, к тому же всегда есть риск заработать себе язву желудка. В конце концов, утомлённый его непонятными речами де Фокс ускакал вперёд, но Юлиан не отставал и тоже пришпорил коня. Когда его гнедой поравнялся с вороным приятеля, он открыл было рот, но тот больше не дал ему позабавиться за свой счёт.

– Что-то ты сегодня сияешь как медный грош, – заметил граф, постукивая рукоятью плети по перчатке. – Хорошо спалось, amigo?

– Ты даже не представляешь, насколько хорошо! – с радостными нотками в голосе отозвался юноша.

– Ну, и как? Девочка хороша в постели? – не утерпел де Фокс, ощутив чувствительный укол ревности при виде рассеянно-счастливой улыбки, блуждающей на его лице.

– С чего ты взял, что мы ещё не спали вместе?

– Руника сказала, а ей по большому секрету сообщила твоя благоверная.

– Вот сплетницы! – Юлиан в смущении заёрзал на спине гнедого. – Интересно, почему женщины не умеют держать язык за зубами? – проговорил он с досадой в голосе.

– Это противно их природе. Уж кому другому, а тебе это должно быть доподлинно известно, – съязвил де Фокс.

– Женщина женщине рознь. Лично мне никогда даже не приходило в голову делиться с кем-нибудь своими переживаниями. Конечно, кроме партнёра по сексу…

Заметив, что на физиономии друга появилось бесстрастное выражение, Юлиан чертыхнулся про себя. «Бедный Курт! Нужно последить за языком и лишний раз не провоцировать его разговорами о моём женском прошлом. Может быть, тогда он перестанет питать напрасные надежды, и действие треклятого сияния сойдёт на нет». Поддерживая его умозаключения, сокол согласно заклекотал, и юноша тихо фыркнул. «Птиц, да ты подхалим!» В ответ на это обиженный Финист обругал хозяина на птичьем языке и, сорвавшись с его руки, устремился ввысь.

«Эй, парень! Вернись, я пошутил!» – мысленно позвал его Юлиан и сокол, сделав круг, опустился на переднюю луку его седла. Желая помириться с питомцем, он потянулся погладить его по пёстрой спинке и еле успел отдёрнуть руку от мощного клюва. «Ах ты, поганец!» Смеющийся юноша повернулся к графу, а сокол с довольным видом занялся чисткой оперения.

– Итак, на чём мы остановились? – спросил он и де Фокс с готовностью подсказал:

– На том, amigo, что ты спишь со своей женой и, должен заметить, это меня безмерно огорчает.

– Не ной, братец Лис! На твой век хватит женщин. Зачем тебе ещё одна? – Юноша отбросил шаперон,[9]9
  Шаперон (chaperon) – средневековый головной убор, состоящий из капюшона и оплечья.


[Закрыть] и на его загорелом лице сверкнула белозубая улыбка. – Забудь эту ерунду, что я – инкуб! – Он свернул на обочину, где не было путников и повозок и, пришпорив коня, во весь опор помчался вперёд, поднимая за собой густые клубы пыли.

– Вообще-то, мои сожаления относились не к тебе, а к твоей жене! – выкрикнул граф, поравнявшись с ним.

– Ну, всё! Это война! – Юлиан соскочил с коня и выхватил меч из ножен. – Нахал, бездельник, висельник, паскудник! Ты разве не слыхал, что сотни подлецов, тебе подобных, за меньший грех болтаются в петле? А уж плетьми их порют ежедневно![10]10
  «Жена на месяц» Френсис Бомонт


[Закрыть]

– Wie du mir, so ich dir![11]11
  Как аукнется, так и откликнется!


[Закрыть] Горазд болтать, умей ответ держать!

Де Фокс занял позицию, принимая вызов, и они, воодушевившись, устроили прекрасное представление – на радость зевакам, собравшимся вокруг. Даже приор, немного припозднившийся к началу поединка, отвлёкся от научных изысканий и, пробившись в первые ряды, с удовольствием наблюдал за молниеносными движениями своих беспокойных спутников.

Увлекшись, молодые люди рубились с такой силой, что их клинки звенели и искрились при столкновении. И всё же, несмотря на безудержную ярость, которую они выказывали по отношению друг к другу, поединок сразу же прекратился, как только на рукаве одного из них проступила кровь. Юлиан признал своё поражение и с почтением поклонился мастеру-учителю, не забыв при этом поблагодарить его за науку.

Зрители ожидали более трагичной развязки и разочарованно загудели, тем не менее они наградили бойцов бурными аплодисментами и даже бросили им несколько монет. Вагабундо ими не погнушался и подобрал все до единой, крича молодым людям, чтобы они не спешили. Но куда там! Не слушая его увещеваний, они взлетели в сёдла и снова понеслись во весь опор – под беззлобную ругань тех, кто попадался на их пути.

Хмель от поединка ещё не выветрился и Юлиан, посылая коня вперёд, легко брал одно препятствие за другим. Но когда его гнедой, повинуясь воле своего хозяина, взвился в немыслимо высоком прыжке, де Фокс забеспокоился. «Вот дурак! Свернет шею либо себе, либо коню!» – сердито подумал он и, хлестнув вороного, догнал юношу.

– Эй, amigo! Если потеряешь коня, обратно пойдёшь пешком, – предупредил он.

– Дудки! – Придержав коня, Юлиан обернулся к приору, который на этот раз быстро догнал их, понукая своего мула. – Святой отец! Я знаю, вы – добрый человек и не бросите меня в беде!

– Само собой, сын мой! – добродушно отозвался Вагабундо и хитренько прищурился. – Но сначала давайте побеседуем. Я буду премного вам благодарен, если вы соизволите ответить на несколько моих вопросов. – Видя, что юноша не в восторге от его предложения, он спешно добавил: – Не беспокойтесь, сударь, это не займёт много времени. Всего лишь пара крошечных вопросиков… – На его разбойничьей физиономии появилась умильная мина. – Совсем крошечных! Честное слово!

Юлиан с сомнением посмотрел на приора, но ему импонировала его любознательность, на этой почве у них даже возникло нечто вроде дружбы.

– Ладно – согласился он. – Что на этот раз не даёт вам покоя?

– Вы здесь поболтайте, а я пока разведаю окрестности, – вмешался де Фокс, которого совсем не интересовали учёные диспуты.

Он пришпорил коня и свистнул своему псу. Чёрно-белый сеттер по кличке Харт был из породы легавых собак и граф специально приобрёл его для охоты с соколом.

Оставшись наедине с приором, Юлиан тяжело вздохнул. Памятуя, кто его собеседник, он осторожничал, потому их разговоры больше напоминали словесные поединки. К тому же противостоять иезуиту было непросто, он отличался въедливостью истинного учёного и вдобавок имел за плечами обширную практику допросов. Правда, при его остром уме прогресс был налицо, он уже не охал и не крестился, слушая о чудесах родного мира юноши.

На этот раз воображение Вагабундо захватили полёты и он, вопреки обещанию, закидал своего собеседника множеством вопросов. Не видя криминала в его интересе, юноша рассказал ему всё, что знал.

Заполучив пищу для ума, приор примолк. «Ишь, чего придумали бесовское племя! Неужели люди действительно могут летать как птицы?.. А почему бы нет? Ведь птицы летают, значит, воздух имеет плотность и на него можно опереться. Например, сделать большое крыло из реек и натянуть на них сшитые между собой шкуры», – расслышал Юлиан тихое бормотание и уважительно покосился на иезуита, который при иных обстоятельствах стал бы для этой планеты своим Леонардо да Винчи.

Захваченный своими умозаключениями, приор позабыл о юноше, но тот недолго скучал. Вскоре из придорожного леска вынырнул сияющий де Фокс, в сопровождении возбуждённо лающего Харта.

– Неподалёку отсюда есть небольшая река и несколько болот, а в камышах я видел серых журавлей, – сообщил граф, и сокол, радуясь знатной дичи, нетерпеливо крикнул.

Молодые люди поскакали по слегка полёгшей высокой сухой траве, следом за сеттером, ныряющим из стороны в сторону. Им повезло, Харт сразу же поднял кормящегося на болоте одинокого журавля. Крупная серая птица неуклюже подпрыгнула и, оторвавшись от земли, плавно взмахнула крыльями.

Журавль был прекрасен и Юлиан, давая ему фору, дождался, когда он улетит подальше. Но от пернатого хищника не было спасения. Под поощрительный свист сокол набрал высоту и, как стремительный истребитель, догнал небесного тихохода. Пикирующий удар и несчастный журавль рухнул на землю. Молодые люди переглянулись, и с ликующими воплями помчались к добыче Финиста, но по дороге Харт снова отличился. Он залёг перед стайкой куропаток и граф с помощью сети успел поймать несколько штук.

Когда стало смеркаться, с их ягдташей густо свешивалась убитая дичь и уставшие, но гордые собой охотники свернули к придорожному постоялому двору.

Несмотря на утомительное лазание по хлюпающим болотам, охваченные азартом молодые люди решили не возвращаться в город и заночевать здесь, чтобы с утра пораньше снова выйти на охоту.

Довольный сменой обстановки, приор тоже не рвался в гостиницу. Вспомнив о своих обязанностях слуги, он отдал добытую дичь кухарке постоялого двора, которая оказалась такой же искусной стряпухой, как Руника, и приготовила им вкуснейший ужин. Поскольку всего им было не съесть, вскоре к их компании присоединилась любители дармовщинки и они славно погуляли. Находящийся в хорошем настроении де Фокс не чинился и, благодаря его щедрости, народ основательно упился. Конечно, было несколько разбитых носов и синяков, но это не в счёт, – ведь мужскую дружбу не испортишь дракой.

К концу ужина Юлиан и де Фокс тоже здорово набрались и пребывали в радужном настроении. Даже Вагабундо позабыл о своих учёных трактатах и потаённых думах. Почти задаром ему удалось уговорить хорошенькую полненькую крестьянку и он, сияя, утащил её на сеновал, где своим любовным пылом растревожил спящих кур.

Молодые люди поднялись из-за стола вслед за приором, решив, что с них достаточно еды и веселья. Поддерживая друг друга, они двинулись на ночлег в отведённую им небольшую комнатку. Юлиан сразу же уснул, а граф ещё некоторое время глядел в потолок, размышляя о превратностях любви. Его беспокоила ссора с Руникой. Хоть он старался не придавать значения их связи, внутреннее чувство подсказывало ему, что будь она благородных кровей, то лучшей жены ему было бы не сыскать. Де Фокс вздохнул. «Ну да, как хозяйке поместья ей не было бы цены. На Рунику можно положиться. Решительная и самостоятельная она вполне справилась бы со всеми делами, включая оборону замка в моё отсутствие», – подумал он и снова вздохнул.

В общем, как любовница Руника устраивала де Фокса, если бы не одно обстоятельство. Всё чаще его мысли занимала не трактирщица, а её госпожа. Правда, пока его больше привлекала таинственность синеглазой ведьмы, чем её красота. Тем не менее граф пожалел, что она из проклятого племени, и незаметно для себя уснул.

Излишества за столом дали о себе знать дурацкими снами. Сначала де Фокс шагал по громадному ковру, рисунок которого имитировал ночное небо, а затем, опустившись на одно колено, давал клятву вассальной верности надменному зеленоглазому незнакомцу, восседающему на троне. Самое удивительное, почему-то он был уверен, что это его отец. После этого ему приснилось, что белоснежная крылатая лошадь обернулась девушкой и протянула ему голубой прозрачный квадрат, испещрённый неведомыми письменами. Он протянул руку, чтобы прочитать послание, но оно было изо льда и растаяло у него на ладони. И лишь под самое утро ему приснился чудесный сон – безмерно счастливый он обнимал ту, что была милее всех его сердцу. Но осознав, кто ему приснился в роли возлюбленной, граф подскочил на кровати и распахнул глаза. Сев, он не сразу решился посмотреть на юношу и тот, словно поддразнивая его, вдруг застонал и на его прекрасном лице, обрамлённом рассыпавшимися кудрями, появилась призывная полуулыбка.

«Карамба!» – окончательно перепугался де Фокс, почувствовавший неожиданное волнение в крови. Спасаясь от наваждения, он зажмурил глаза. «Чёртов мальчишка! Из-за тебя я рискую прослыть приверженцем Афродиты Урании.[12]12
  Афродита Урания – в древнегреческой мифологии покровительница однополой любви.


[Закрыть] Может, прирезать инкуба, пока он спит, и все дела?» – подумал он, стискивая зубы, но вместо этого схватил одежду и в полуодетом виде вылетел из комнаты.

Проснувшийся Юлиан проводил его недоумённым взглядом. «Видимо, после вчерашнего загула у Курта здорово прихватило живот, – подумал он и прислушался к своим ощущениям. – Да нет, вроде бы со мной всё в порядке и, слава богу! Значит, нам не грозит столкновение в кустах». Охнув от головной боли, он высунулся в коридор и позвал служанку.

Вдоволь напившись ледяной воды, принесённой из колодца, юноша умылся и быстро привёл одежду в порядок – благо у него уже выработалась привычка к средневековым многослойным нарядам. Подпоясав зелёный эскофль[13]13
  Эскофль (escoffle) – средневековая охотничья одежда с широкими рукавами.


[Закрыть] подарком Цветанки, он проверил оружие и поискал сапоги. Почему-то они валялись в разных углах комнаты и что самое печальное ещё не просохли после лазания по болотам. Вблизи от них ощутимо тянуло тиной и казарменными ароматами. «Брр! Ну, и амбре! – поморщился он. – Хорошо ещё что не ссохлись как мумии».

С горем пополам Юлиан натянул сапоги и, громко стуча деревянными каблуками, отправился на поиски приятеля. Он спустился на первый этаж и вышел на улицу, не слишком-то надеясь на скорую встречу, но, к его удивлению, де Фокс вместо того, чтобы сидеть в кустах, мучаясь животом, ожесточённо ругался с бродячим цирюльником, который требовал непомерную оплату за свои услуги. Терпения у графа было ни на грош, он пинком спровадил скрягу и хмуро огляделся по сторонам. Увы, Вагабундо нигде не было и он, скрипнув зубами, пригрозил подвесить его за ноги, как только тот попадётся ему на глаза.

Поскольку де Фокс старательно избегал смотреть на него, Юлиан догадался, что причина, по которой тот бесится, как-то связана с ним, и приложил массу усилий, желая сгладить возникшее между ними отчуждение. При этом он зорко следил, чтобы в его повадках не проскользнуло даже намёка на женщину. Ему пришлось нелегко, но оно того стоило. К его великому облегчению граф перестал шарахаться от него как от чумного, и они снова общались на дружеской ноге, чему немало способствовали разговоры о вчерашней охоте, сборы и возня с животными.

А появление весёлого коротышки понявшего, что гроза миновала, окончательно избавило де Фокса от ночного наваждения. Как примерный слуга приор засуетился вокруг графа, стараясь предугадать малейшее его желание. Болтая всякую всячину, он ловко его побрил, почистил одежду, и заказал обильный завтрак, не забыв при этом себя.

Судя по хитрому блеску глаз, Вагабундо снова вернулся к своим шпионским замашкам, но от этого была своя польза. Его неустанная слежка снова сплотила молодых людей. Заговорщицки переглянувшись, они взлетели в сёдла коней и вылетели на просёлочную дорогу, делая вид, что не слышат недовольные вопли отставшего приора.

С весёлым лаем Харт обогнал их маленькую кавалькаду и зарыскал по кустам. Сокол тоже не бездействовал. С протяжным он криком взмыл в небо и зорко оглядел окрестности. Подыскав себе завтрак, он сложил крылья и камнем рухнул вниз. Почти у самой земли он снова взмахнул крыльями и схватил зазевавшуюся мышь.

* * *

Утренняя охота оказалась не в пример богаче, чем накануне. На болотах появились многочисленные стаи перелётных птиц и молодые люди, увлекшись процессом, не заметили небольшой воинский отряд, который прятался поблизости. Собака и сокол тоже не обратили внимания на людей в мешковатой одежде монахов. Харт был охотничьим псом, а Финист не поднял тревогу, зная, что таким образом они представляют гораздо меньшую опасность для его хозяина.

Маленькая пленница тоже промолчала, не зная, чего ожидать от незнакомых мужчин. Да и надеяться особо было не на что: вряд ли трое мужчин, один из которых почти карлик, справились бы с десятком головорезов.