Текст книги "Книжные люди. Кто создает, продает, продвигает книги в России?"

Леонид Леонидович, вы страстный охотник. А когда состоялась ваша первая охота?

Шесть лет мне было. Я родился в Сибири, в деревне. Мне легче было стать охотником, чем не стать им. С другом мы утащили у дяди ружье. У нас один патрон был 32-го калибра. Приползли, стрельнули утку, забрали ее. Вот с этого все и пошло. Потом школу пропускал, убегал, на мотоцикле ездил, пешком ходил. Занятия закончатся – ружье разберу и тихонько пойду. Ружье мне потом дядя подарил.

За эти годы вы стали профессиональным охотником, Международный клуб сафари дважды признавал вас охотником года. На вашей охотничьей базе в Рязанской области размещено порядка семисот лично добытых вами трофеев. Что значит для вас охота?

Охота для меня – искусство созидающее. Я много стараюсь рассказывать о ней детям, чтобы пробудить интерес к природе. Осуществляю просветительскую деятельность среди школьников. Мною подготовлено двенадцать лекций по теме животного мира и практикумы. Одна из интересных тем «Ночь в лесу», где на практике дети учатся не бояться леса и постигают азы выживания в экстремальной ситуации (ориентация на местности, разжигание костра, как спрятаться от дождя, что является съедобным или несъедобным и т. д.). Я, скорее, не столько добытчик, трофейщик, сколько созидатель в охотничьем деле. Мы даем рабочие места, сохраняем и создаем традиции охотничьего дела, обучаем детей. Я считаю, что охота, традиции, всё, что с ней связано, – это неотъемлемая часть русской культуры. Мы не являемся какими-то там убийцами. Как говорит Николай Николаевич Дроздов, никто не делает больше для защиты природы, чем современный охотник. Когда я принял хозяйство, здесь бегало десятка полтора-два кабанов. А сейчас – около пятисот. Что я плохого сделал? А лосей вообще не было.

Жена поддерживает ваше увлечение?

Жена относится очень терпимо, поддерживает меня. Она считает, по старой традиции, что время, проведенное на охоте, в жизненный стаж не засчитывается. Это слова Дерсу Узала. Позиция моей жены – езжай, главное, чтобы ты был здоров. Конечно, переживает, особенно когда устраиваем африканские охоты, связанные с малярией, желтой лихорадкой. Я стараюсь ей звонить по спутнику, сообщать, что живой и здоровый. Стараюсь ей не говорить о нападениях животных, когда приходилось кого-то закрывать, чтобы брать на себя выстрел.

Страшно бывает с диким зверем?

Слон был первым животным, которое меня атаковало. Всего у меня в жизни было семь случаев атаки. Дикий кабан, вепрь считается самым опасным животным. В старину говорили: «Идешь на медведя – подстели соломки, идешь на кабана – готовь гроб».

Вы себя чувствуете счастливым человеком?

Счастливым я бываю, когда вырываюсь на природу. Мозги очищаются на охоте. Иногда на работе захлестывает, не успеваешь от проблем отбиваться. А тут отошел – и понимаешь, что жизнь-то – она вот, здесь. Я совру, если скажу, что не жажду добычи. Конечно жажду, но это не самое главное. Главное – это общение, коллектив. И так много узнаешь, так расширяешь связи. Всех гости обременяют, а меня – наоборот, радуют.

Что вы больше всего цените в людях?

Мне было двадцать два года, когда у меня в первый раз брали интервью. И тогда я сказал, что в делах я ценю порядок, а в людях – порядочность. И этому девизу я следую уже на протяжении более тридцати лет. Имеется в виду порядочность, связанная с христианскими понятиями. И хотя я был комсомольским вожаком, я всегда говорил, что я сочувствую религии. Я всегда понимал веру, хотя себя я считаю еще не до конца созревшим духовно. Конечно, я верующий. Человек перестает быть целостным, если он перестает верить. Наверное, об этом нельзя говорить, но я бы очень хотел, чтобы меня похоронили на деревенском кладбище. Здесь все спокойнее, проще. И еще я мечтаю быть священнослужителем в маленькой церкви. Вот такая у меня мечта: когда ты уже отошел от всей этой суеты, когда ты уже многое познал… Я понимаю, что не готов, что у меня нет ни образования, ни понятия, но, пожалуй, служить в церкви, помогать – мне кажется, это могло быть высшим предначертанием в жизни.

На Новой Земле

Как вам удается все успевать?

Секрет – в доверии к людям, к командам, с которыми работаю, как со стороны издательства «Вече», Российского книжного союза, так и своего охотничьего хозяйства. Важно найти профессиональных, неравнодушных, порядочных людей, выстроить алгоритм взаимоотношений и далее не мешать командам работать, осуществляя контроль. Но кто сказал, что все успеваю? Я человек, постоянно уверенный в победе при постоянной неуверенности в себе. Меня преследует чувство неудовлетворенности собой: не защитил кандидатскую диссертацию, не сдал норматив мастера спорта, качественно не выучил английский язык и т. д. Да и в бизнесе хотелось бы достичь больших высот…

Самое важное в работе – результат. Но по дороге к результату важно не обмануть себя и не свернуть с пути.

Сергей Дмитриев
«Я жизнь за все благодарю…»

Больше сорока лет Сергей Николаевич Дмитриев в книгоиздании. Его книжная карьера развивалась стремительно: в 1981 году начал младшим редактором, а в 1990 году уже стал главным редактором издательства «Молодая гвардия». Здесь он прошел хорошую редакторскую школу, занимался политической, художественной, исторической литературой. Этот опыт очень пригодился в дальнейшем. В 1994 году создает свое небольшое издательство «Персей» и параллельно принимает участие в работе «Вече». В итоге решает закрыть «Персей», полностью погружается в «вечевскую» стихию, и вот уже двадцать семь лет Сергей Николаевич – главный редактор этого издательства.

Дмитриев – личность уникальная. Помимо большой издательской работы в «Вече», он – страстный и неутомимый путешественник, историк, фотограф и поэт. Объездил более 80 стран, побывал в 42 регионах России и выпустил свои альбомы фотографий и стихов об Афоне, Персии, России, альбом «По свету с камерой и рифмой», книги и лекции о Пушкине, Гоголе, Грибоедове, Короленко и др. В 2019 году создал интересный интерактивный проект «Поэтические места России» – ruspoetry.ru, в котором соединились поэзия, фотографии, видео и аудиостихи.

Марк Твен как-то сказал, что мы на смертном одре будем жалеть только о двух вещах: что мало путешествовали и мало любили. Но это не про Дмитриева: именно путешествия и любовь движет всей его жизнью. С камерой, с записной книжкой, с рифмами – он открывает для себя и для нас необъятный и прекрасный мир. Он ценит жизнь, каждый ее миг и постоянно двигается вперед. А сколько ему еще предстоит «открытий чудных»? Это ли не счастье?

Когда-то Сент-Экзюпери написал: «Все мы родом из детства». Сергей Николаевич, расскажите о вашем детстве, самых ярких воспоминаниях?

Я родился в Великом Новгороде в 1959-м, в год 1100-летия этой «первой столицы России». Город небольшой, почти провинциальный, и я рос в такой замкнутой среде, никуда особенно не ездил. Любил в школе английский язык, думал, что буду им заниматься. И так получилось, что поступил в Пединститут на факультет истории с изучением английского языка. Других гуманитарных институтов в Новгороде просто не было. В это время, в 1977 году, моего отца, строителя, переводят на работу в Москву. И я хотел поступить в институт имени Мориса Тореза на факультет английского языка. Со мной провели собеседование и сказали доверительно: «Парень, у тебя английский неважный, произношение совсем плохое. Иди-ка ты лучше на исторический факультет». Тогда я еще не видел себя историком. Но получилось так, что, попав в Пединститут им. Ленина на истфак, увлекся историей. Я окунулся в творческую атмосферу, ведь Пединститут был одним из самых ярких вузов в то время. В институте познакомился с преподавателем Сергеем Николаевичем Семановым, известным ученым, главным редактором журнала «Человек и закон», – какое-то время он работал в «Молодой гвардии». Когда я учился на пятом курсе, он мне предложил: «Сергей, тебе на полставки можно устроиться младшим редактором в издательство «Молодая гвардия». И так в 1981 году я пришел в это издательство, потом закончил институт и остался там работать.

«Молодая гвардия» была одним из самых ярких издательств в то время?

Да, это было мощное издательство, имевшее комсомольское подчинение, и потому более свободное, чем другие издательства. Какие только проекты не рождались в стенах на Сущевской, 21. Одна серия «Жизнь замечательных людей» (ЖЗЛ) чего стоила! В то время с «Молодой гвардией» сотрудничали самые известные писатели страны: Василий Белов, Валентин Распутин, Юрий Кузнецов – элита патриотического направления. Я начал работать младшим редактором в редакции политической литературы, потом стал редактором, заведующим редакцией и в итоге в 1990 году дорос до главного редактора. В то время у нас было два главных редактора: по художественной и научно-популярной литературе. Я был редактором, как сейчас говорят, нон-фикшн.

Какая быстрая карьера!

Да. Это было время перемен. Но, к сожалению, «Молодая гвардия» не выдержала конкуренции в условиях рынка после развала СССР… Представьте, мы издавали 350 книг по 40 миллионов экземпляров в год, а в 1990-е годы выпуск сократился в несколько раз. В 1994 году я ушел из «Молодой гвардии» и решил заниматься своим издательским бизнесом, основав небольшое издательство «Персей». Еще раньше, работая в «Молодой гвардии», я познакомился с Леонидом Палько; так получилось, что мы поселились в одном доме, в одном подъезде. И я с самого начала создания издательства «Вече» в 1991 году участвовал в его работе. Все в нем развивалось постепенно, начиная с 40–50 книг в год, потом книг становилось больше и больше. Я закрыл «Персей» и полностью погрузился в «вечевскую» работу. Теперь мы уже доросли до выпуска около 1000 названий в год.

Какая была первая книга в «Вече»?

Первая книга была с таким показательным названием: «Как стать предприимчивым и богатым», параллельно мы начали делать «Народный роман», «Военный роман», серию «Каприз»…

А само название «Вече» когда появилось?

Оно появилось в начале 1992 года, когда регистрировалось издательство. Его название созвучно с новгородским «Вече», но это название – совсем не моя заслуга. Потихоньку мы выработали свою идеологию: историческое направление с патриотическим уклоном. На сегодняшний день издали около 20 000 книг общим тиражом примерно 140 млн экземпляров. В «Молодой гвардии» я прошел хорошую школу, занимался и политической, и художественной, и исторической литературой. Этот опыт мне очень пригодился уже в «Вече», все эти направления у нас присутствуют.

Вы сорок лет в книгоиздании, из них – почти тридцать лет в «Вече». Как менялась работа главного редактора, да и самого издательства за эти годы?

Раньше, конечно, было намного проще работать. В советское время планы издательства утверждались в ЦК ВЛКСМ на год вперед. Книги печатались тиражами 50 000–100 000 экземпляров и продавались с остатками 1–2 %. «Союзкнига» в то время была мощной организацией, она издавала каталоги для заказа книг, которые были во всех книжных магазинах страны. И по итогам собранных и прогнозируемых заказов «Союзкниги» мы печатали книги, отгружали их, и почти не знали проблем с остатками и возвратами. Золотое было время. В стране существовало 10 000 магазинов, а не 2000, как сейчас. Я приезжал в самые отдаленные города страны, даже в Туркмению, и везде видел наши книги. Система была идеальная.

Издатель только издавал…

Да, мы издавали, ориентируясь на собственные предпочтения. Конечно, в этом был и минус: мы рынок не совсем понимали. В 1990-е годы он стал формироваться и меняться, и мы начали меняться, подстраиваться под него.

1990-е годы – это время книжного голода, спрос на книги был фантастический. Сегодня книжный рынок кардинально изменился, изменился читатель…

Да, произошла «цивилизационная» подвижка, можно даже назвать это кризисом книгоиздания. Люди, может быть, и хотели бы больше читать, но у них нет на это времени. Известно, что в среднем россияне читают книги восемь минут в день, но при этом три-четыре часа смотрят телевизор, полтора-два часа сидят в Интернете или у экранов гаджетов. То есть книга заняла вот такое незначительное место в жизни человека. В советское время развлечений было гораздо меньше, Интернета не было, путешествовали люди мало. Книга оставалась вне конкуренции. А сейчас она проигрывает битву за внимание людей. Изменилось их сознание, многие не могут читать системно, как раньше. Разве может современный школьник осилить «Войну и мир»? Он через десять минут убежит: или наденет наушники и будет слушать музыку, или сядет к компьютеру. Настала эпоха «клипового восприятия» мира. Мы находимся в жуткой зависимости от наших гаджетов, постоянно должны что-то нажимать, смотреть, отвечать и делать параллельно три-четыре дела… Раньше такое было невозможно. И самое главное, что понимание и запоминание текста стало другим, в электронном виде любая информация усваивается хуже. Но все-таки пока еще осталось старое поколение, еще пятнадцать-двадцать лет мы будем держать планку. А потом книга еще раз изменится… Еще одна важная тенденция: в последнее время сократилось издание художественной литературы, сегодня она занимает около 15 % в общем объеме выпуска книг. В то же время растет выпуск нон-фикшн, книг по бизнесу, психологии, истории. Люди стали ценить полезность книги. Прекрасно, что в книгоиздании доминируют отечественные авторы, а не переводная книга, которая составляет чуть более 10 % книжного рынка. Но огромная беда – снижение тиражей.

Путешествие по Тунису

Какой у «Вече» сейчас средний тираж книги?

Если считать вместе с киосковыми продажами, то в среднем 2,5–3 тысячи. Но без киосковых продаж – 1,5–2 тысячи. Сокращение тиражей приводит к тому, что, получая примерно тот же годовой объем по тиражам, мы вынуждены делать больше книг. Я уже отмечал, что мы уже дважды выпускали более 1000 названий в год, в 2018 году – 937 названий. То есть нам приходится делать по 75–80 книг в месяц или по 3,5 книги в рабочий день.

Фантастика! А книжная розница готова «переварить» столько наименований?

Да, за счет того, что мы диверсифицируем выпуск. У нас сейчас в действии 50 с лишним серий. Мы работаем, как правило, серийно: нащупали какое-то направление и его развиваем. Ситуация на рынке диктует расширение ассортимента и сокращение тиражей. Лучше мы допечатаем книгу через полгода, чем сделаем ее тираж сразу на два года продаж. К тому же мы располагаем огромным бэклистом – около двадцати тысяч названий. К примеру, идет фильм «Зорге», мы берем из нашего бэклиста и переиздаем книгу о Зорге. Или, допустим, «Борис Годунов» прошел на телеэкране, мы взяли и выпустили «Годунова».

А на какой период формируете издательскую программу?

Честно скажу, из-за того, что у нас выходит так много книг, мы, дай бог, формируем план на три-четыре месяца вперед. К тому же мы тем самым стараемся себя обезопасить от всяких неожиданностей. К примеру, прошел юбилей войны 1812 года, и наша серия об этой эпохе стала менее востребована, мы ее закрыли. Мы во многом тем уникальны на рынке, что издательские проекты «Вече» продолжаются по двадцать с лишним лет. Мы даже хотели на Книгу рекордов Гиннеса подавать некоторые наши проекты – к примеру, в серии «Военные приключения» у нас вышло 400 томов, в «Сибириаде», в «100 великих», в «Великих тайнах», «Военных тайнах ХХ века» – более 200–250 томов.

А кто определяет редакционную политику «Вече»?

Во многом это моя обязанность, но у нас работают редакции художественной, исторической и прикладной литературы, они дают новые предложения, которые мы обсуждаем с нашей службой реализации книг. У нас всего около пятнадцати редакторов-сотрудников редакций, не считая работников всех других подразделений издательства.

Для издательства, выпускающего около 1000 наименований в год, пятнадцать редакторов – это очень и очень мало…

Да, правда, но у нас большой штат корректоров, верстальщиков, художников, многие из них работают на аутсорсинге.

Сергей Николаевич, помимо большой издательской работы вы успеваете еще писать и издавать свои книги, много путешествуете. Как и когда вы начали выпускать собственные издания?

Стихи я начал писать еще в институте. Но когда в 1981 году я пришел в «Молодую гвардию» как редактор-историк и не увидел там интереса к поэзии, я про нее забыл. Вспомнил через семнадцать лет, нашел старую тетрадку стихов и вдруг понял, что это можно все-таки напечатать. С 1998 года я снова пишу стихи и вот уже двадцать лет фактически не прекращаю это делать. Я пишу стихи в путешествиях, в дороге, и за все это время у меня накопился целый семитомник стихотворений. Спустя время я их сгруппировал по направлениям: о любви, о вере и православии, о философии жизни и бытия, о России и мире. Еще в 1989 году я защитил диссертацию по истории, по теме «Союз союзов в годы первой российской революции». Потом было написано и опубликовано более 150 исторических статей, и потихоньку у меня соединилась история с поэзией. Вдобавок к этому с 2002 года я увлекся фотографией. Многие удивляются: «Как, ты еще и фотографией занимаешься?» Дело в том, что в путешествиях без фотографии я просто не могу писать стихи. Я даже придумал такой термин – «фотостихи». У меня вышло четыре альбома, где я фотографии соединил со стихами. Это очень похожие увлечения: поэзия эмоциональна и мгновенна, фотография тоже. Когда я делаю фотографии, я по-другому вижу мир. Я как бы вырываю кусочки мира, вижу его элементы. И это влияет на мою поэзию. Например, в книге «Молитвы русского поэта» я пишу о тридцати монастырях, которые посетил. Я еду в Екатеринбург, заранее понимаю, что хочу посмотреть. Со мной всегда камера, я делаю 500–1000 снимков за поездку. И получается такой сплав текста и фотографий. У меня вышли альбомы фотографий и стихов об Афоне, о Персии, о России и самое главное – альбом «По свету с камерой и рифмой», в котором размещено около 800 фотографий и почти 500 стихотворений о 50 странах мира.

Как это все помещается в одной книге?

С трудом… Я недавно сделал новый интерактивный проект «Поэтические места России», получив на него президентский грант. В Интернете создан сайт ruspoetry.ru – там собраны стихи более 100 поэтов России, которые путешествовали по России. Там представлено более 350 мест. Например, выбираешь на карте России город Торжок и видишь, что про него писали Пушкин и Вяземский, а про Москву писало более 50 поэтов. На сайте представлено 500 моих стихотворений и больше тысячи фотографий.

В Африке

Получается такой большой национальный проект…

Да, национальный, но я хочу его дальше развивать, добавив поэтические места всего мира, которые воспевали русские поэты, собрав всех, кто путешествовал… Почему я все это придумал? У меня накопились большие архивы, и все это лежит под спудом… Я решил соединить поэзию, фотографии, видео и аудиостихи на одном портале. Там, например, Вениамин Смехов читает мои стихи о путешествиях, а Екатерина Краснобаева – о монастырях и паломничествах. Помимо этого, на Youtube-канале выложены мои лекции о Короленко, Гоголе, Грибоедове и других писателях. Моя идея состоит в том, чтобы соединить аудио, видео, электронную книгу в единый продукт. Это будет интересно и перспективно.

То есть получается такая интернет-книга?

Да, идея в том, чтобы Интернет был входом в книгу. Или, наоборот, ты делаешь бумажную книгу и с помощью QR-кодов или через мобильное приложение попадаешь на нужное место в Интернете. Например, читаешь книгу о Первой мировой войне и через нее попадаешь в хроники, документы, песни о войне. Вот только боюсь – осилит ли кто-нибудь такую сложную модуляцию?..

А может быть, наоборот, это будет дополнительным стимулом для развития книги?

Может быть. Меня поражает, что даже на Западе это еще не развито. В то же время благодаря этим новым технологиям книга может стать еще более уникальным продуктом. Например, начал читать книгу, в дороге посмотрел приложение к ней, вернулся и дочитал ее дома.

Послушал, посмотрел видео, фотографии…

«Евгения Онегина» можно, скажем, очень интересно подать через аудиокнигу, к которой добавляются образы той эпохи: в картинах, в живописи, в портретах героев…

Сергей Николаевич, а как родилась книга «Последний год жизни Грибоедова»?

Вместе с Леонидом Палько, страстным охотником, мы охотились в двенадцати странах. И вот однажды побывали в Иране, охотились там на кабанов. Оказавшись в Тегеране, я пошел искать место, где погиб Грибоедов. В первый раз ничего не нашел, изумился и поехал туда во второй раз, потом в третий, четвертый, пятый, шестой… Меня страстно увлекла личность Грибоедова, я стал исследовать всю его жизнь. А эта книга – о последнем годе его жизни. Это самый интересный год его судьбы. В этот год он внес вклад в победу над Персией, женился, стал послом, сделал много полезного для России и погиб как воин на боевом посту… Это самая загадочная личность… Пушкин восхищался Грибоедовым и даже завидовал его героической смерти…

Вы, по сути, открыли заново эту личность?

Открыл, нашел дом, где его убили. Кстати, этот дом после моих статей и книг иранцы просто снесли. Я нашел дом, где Грибоедов жил в Тебризе, тегеранскую церковь, где его изначально похоронили. Мы сейчас придумали очень интересный проект: в доме 42 на Мясницкой улице, где Грибоедов писал «Горе от ума», и где сейчас располагаются «Аргументы и факты», сделать мемориальный кабинет Грибоедова.

А как родилась книга о Короленко?

Я увлекался революцией 1917 года долгие годы, собрал много документов. И когда прочитал еще в 1988 году письма Короленко к Луначарскому, я просто был сражен масштабом личности писателя. Окунулся в его архивы, собрал все его статьи и письма с 1917 по 1921 год. Меня увлекла история его жизни, это был последний из могикан русской классической литературы. Многие писатели уехали во время революции, а он оказался в самом эпицентре событий, и как никто чутко и остро все увидел и описал, дав объяснение всем этим событиям и предложив свое видение дальнейшего развития России. Ленин, когда вводил НЭП, во многом взял за основу советы Короленко. Такая это была уникальная фигура. Моя книга о Короленко вышла к столетию революции при участии «Российского исторического общества». Кроме этого, я занимался Гоголем, Есениным, Гумилевым. Меня интересуют поэты через призму их путешествий: Грибоедов и Тегеран, Пушкин и Эрзурум, Лермонтов и Кавказ, Бунин и Цейлон, Маяковский и Америка, Есенин и Баку, Гумилев и Африка. У меня вырисовывается целая плеяда таких поэтов-путешественников. Я начинаю разбирать истории их путешествий и путешествую по их следам. Написал несколько статей, которые планирую объединить в антологию русских поэтов-путешественников.

Поэт следует за поэтом.

Да, я один из немногих, кто отправился в Эрзурум: через Батуми, через горы, через Карс на машине проехал. И по итогам поездки подготовил лекцию о путешествии Пушкина в Эрзурум.

Сергей Николаевич, и когда вы все успеваете?

Только вечерами, ночами и в выходные. Конечно, можно было бы и больше сделать… Многие поражаются, но я отдыхаю во время своих исследовательских поездок. Я отдыхаю, потому что переключаюсь, забывая о тех заботах, которые у меня остались за спиной. У меня мозги начинают по-другому работать, и, когда я возвращаюсь, силы прибавляются.

А вы о чем-нибудь жалеете?

Я жалею о том, что еще многие места не успел посетить. У меня есть список мест, куда я хотел бы поехать. К примеру, я никогда не был на Соловках, в Якутии, на Сахалине, во Владивостоке.

Есть критерии мест, куда вы хотите поехать в первую очередь?

Конечно. Вот, допустим, сейчас меня очень интересует Сибирь: Тобольск, Тюмень. Мы недавно были на Новой Земле, и я понял, что Арктика тоже очень увлекательна для путешественника. После поездки в Сирию я еще раз убедился в своем интересе к Востоку. Я еду туда, где мне интересно что-то увидеть и узнать. Хочу, скажем, поближе познакомиться с донской культурой, с шолоховскими местами в Вёшенской. И по странам мира хочется еще проехаться, Африку досмотреть, в Латинской и Северной Америке мало бывал. Посетил только Аргентину, Мексику, США и Канаду.

Еще много мест на карте?

Я побывал в восьмидесяти двух странах, если считать и такие не совсем признанные страны, как Косово, Абхазия, Тайвань. Кстати, Россию тяжелее познать и открыть, чем весь мир. Я в России всего сорок два региона повидал.

Сергей Николаевич, вы так много сделали интересных открытий! Поистине, мы все гордимся вашими книгами и проектами и от всей души поздравляем с присуждением ордена Дружбы за большие заслуги в развитии отечественной культуры и искусства.

Спасибо! Еще я был награжден государственной наградой – медалью Пушкина. И считаю, что мне повезло: я занимаюсь Пушкиным и получаю его медаль. На ордене Дружбы изображен земной шар, и это очень символично для меня путешественника.

Здорово! Вы наверняка чувствуете удовлетворение от сделанного?

Ну да, есть в этом некий плюс. Когда приезжаешь уставший откуда-то и понимаешь, что у тебя осталось в багаже с десяток стихотворений, несколько сот фотографий и еще исторические заметки, то хочется, чтобы все это не пропало и сохранилось в новых книгах…

А как семья относится к вашим поездкам?

Мы вместе с женой посетили ни много ни мало более пятидесяти стран. Теперь у меня еще и шестеро внуков, и получилось так, что последние лет шесть я стараюсь брать их с собой в путешествия, меняя направления поездок.

Вы счастливый человек!

Да, у меня в стихах об этом есть: «Выпал день не счастья, а покоя, // Счастье с беспокойством сплетено». То есть счастье не бывает в покое, счастье как раз в движении, в достижении чего-то.

А есть ли у вас жизненный девиз?

В стихах у меня много таких девизов, например: «Идти и только идти, // Лишь краткие делать привалы, // И ношу свою нести, // И все же не быть усталым…». Или вот еще: «Я жизнь за все благодарю…». Самое важное в жизни – ценить ее. Когда ты ее ценишь, когда ты на нее с разных сторон смотришь и понимаешь, тогда и получается задуманное.

И тогда открывается что-то новое?

Конечно. В том-то и дело, что жизнь всем нам открывает широчайшие возможности. Ты должен это все увидеть и стремиться познать новое. С камерой, с записной книжкой, с рифмами – ты по-разному открываешь для себя этот «необъятный и заманчивый» мир.