Текст книги "Начертание Христианского нравоучения"

Твари неразумные достигают своего назначения, сами не зная того, по самой природе или устройству своему. Человек – тварь разумно-свободная – должен сам сознать свою цель, познать путь, ведущий к ней, и свободно определить себя идти неуклонно сим путем, чтобы достигнуть цели и осуществить свое назначение. Из сего само собой открывается, что, коль скоро указано будет а) значение нравственной свободы и ее истинное употребление, коль скоро будет определен (3) путь, который она должна избрать, и у) обозначены основания, по которым она должна это сделать, – то совокупностью всех этих понятий изобразится, как приспособлен человек к своей цели, к которой должен стремиться всем своим существом, и следовательно, обозначится все, что от него требуется, чтобы быть верным своему назначению, или, что то же, быть в общении с Богом.

Удостоив воспринимать человека в живое общение с Собою, Господь даровал ему свободу, чтобы сие общение совершалось Богодостойным образом, т. е. даровал ему власть располагать своими внутренними и внешними действиями по представлению цели или по своему усмотрению. Ибо человек должен наперед владеть собой, чтобы потом предать себя Богу. Бог, устроив существо человека, отдал его самому себе, чтобы делал, что хочется, с собою и со своими силами. Сам из начала сотвори человека, говорит прем. Сирах, и остави его в руце произволения его (15,14).

Свобода принадлежит лицу человека и составляет его характеристическую черту. Своими мыслями, желаниями, чувствами и соответствующими им делами должен заведывать сам человек. В сем смысле он сам для себя есть правительственное лицо. Ближайшие к сознанию силы составляют его внутренний совет, с помощью которого он решает все свои дела и начинания. Требования поступают к человеку с разных сторон, и совне и извнутри, но, при всей силе их, самого действия, внушаемого ими, никогда не бывает до тех пор, пока не последует сознательного решения на него от самого человека. В сем-то решении или согласии на дело состоит существо свободы. Насильно не может исторгнуть его никакая сила. Одно слово: не соизволяю – обезоруживает всякую власть и всякое насилие[6]6
  См. св. Димитр. Ростовского о хульных помыслах, ч. 1, с. 146.


[Закрыть].

Таким изображается человек повсюду в Слове Божием. Здесь самые необходимые для него распоряжения предлагаются его свободе и избранию. Так Моисей, изобразив Израилю, в чем его живот и смерть, благословение и клятва, убеждает его: избери себе живот, да живеши ты и семя твое (Втор. 30, 19). Изберите сами себе, говорит тому же народу Иисус Навин, – кому послужите (24, 15). То же самое слышим и от Сираха: предложих ти огнь и воду, и на неже хощеши, простреши руку твою. Пред человеком живот и смерть, и, еже аще изволит, дастся ему (15, 16, 17). И Спаситель, пришедши на землю, не связывает свободы, но предлагает на выбор: иже аще хощет по Мне ити и проч. (Мф. 16, 24); аще хощеши совершен быти… (19, 21). Не насильно входит в дом души, а стою, говорит, при дверех, и толку, аще кто услышит (Апок. 3, 20). «Бог насильно не влечет нас», – говорит св. Златоуст[7]7
  Хр. Чт. 1835, 2, 33.


[Закрыть].

«Он дал нам власть избирать худое и доброе, чтобы мы были добры свободно. Душа, как царица над самой собой и свободная в своих действиях, не всегда покоряется Богу, а Он не хочет насильно и против воли сделать душу добродетельной и святой. Ибо, где нет произволения, там нет и добродетели. Надобно убедить душу, чтобы по своей воле она сделалась доброй».

В свободе дана человеку некоторая независимость, но не с тем, чтобы он своевольничал, а чтобы свободно подчинил себя воле Божией. Добровольное подчинение свободы воле Божией есть единое истинное и единственно-блаженное употребление свободы. Воля Божия есть начало, по которому человек должен располагать свои действия. Ею одной решительно надлежит руководствоваться ему в своеличных распоряжениях. Под этим только условием его свобода получит простор и широту; ибо ни в самом человеке, ни вне его ничего нет свободного. Все устроено по определенным законам воли Божественной, которая после сего одна и остается совершенно свободной. Посему приличным поприщем для свободы может быть только воля Божия. Подчиняясь ей, свобода человека становится как бы неограниченной, или вступает в беспредельную некоторую область: хождах в широте, яко заповеди Твоя взысках, говорит пророк Давид (Псал. 118, 45). «Смотри, какие неизъяснимые тайны совершаются в душе, – говорит Макарий Великий (Бесед. 46), – как расширяются и распространяются помыслы ума ее и в долготу, и в широту, и в глубину, и в высоту всего видимого и невидимого творения». Напротив, при другом каком-нибудь употреблении свободы, с одной стороны, постраждет благо человека, с другой – сама свобода попадет в стеснительные узы. Весь человек в своем составе и силах, равно как и весь порядок окружающих его вещей, запечатлены законом Божественной воли. Если человек с таковыми силами и в таком мире начнет действовать по чуждым воле Божией началам, то он необходимо войдет в противоречие и с собой и с миром: будет расстраивать себя и подвергнется бедственному влиянию совне, т. е. человек неизбежно будет бедствовать и страдать. Мало того, самое употребление свободы его ограничится. Самовольно уклоняясь от воли Божией, человек неизбежно попадает в некоторые узы и теряет значительную часть возможных для него совершенств. «Если свободен человек, – спрашивает Святитель Тихон, – то ему можно делать все, что хочет?» И отвечает: «Нет. Не в том свобода, чтобы жить своевольно. Это не столько свобода, сколько рабство – истое, тяжкое. Непокорные Богу подпадают под тяжкое иго мучителя – диавола и греха, делаются беднейшими пленниками страстей и состоят под клятвой законной»[8]8
  Том 11, с. 161.


[Закрыть].

Так, человек – тварь свободная, уклонившись от воли Божией, впадает в область мрака, объятую гневом Божиим, где поступает под власть сатаны, греха и страстей, в нем самом и в других свирепствующих.

Таким образом сам собой обозначается путь, который свободно должны мы избрать, чтобы выполнить свое назначение, именно – путь воли Божией. Один Бог, благоволивший создать нас разумно-свободными и давший нам это высокое назначение – быть в живом общении с Собою, может указать нам верный путь, которым можем мы достигнуть сего Богообщения и пребывать в нем. Кто бо от человек познает совет Божий; или кто помыслит, что хощет Бог;… волю Его кто позна (Прем. Солом. 9, 13–18), если не Сам Он откроет ее. Это объявление воли Божией разумным тварям, или указание, как должны они управлять своими внутренними и внешними действиями, чтобы угодить Богу, есть заповедь Божия, или закон нравственный, – закон Господень непорочный, обращающий души, свидетельство Господне верное, умудряющее младенцы, оправдание Господне правое, веселящее сердце, заповедь Господня светлая, просвещающая очи… (Пс. 18, 8-11). Потому неуклонное пребывание в законе Божием, охотное хождение по заповедям Его, верное исполнение оправданий Его есть единственно-благонадежный путь к Богообщению. Только сотворивый та человек жив будет в них, учит апостол (Гал. 3, 12). Ащели хощеши внити в живот, соблюди заповеди, сказал Господь одному ревнителю Богоугождения (Мф. 19, 17); а всем вообще обетовал: имеяй заповеди Моя и соблюдаяй их, той есть любяй Мя… Аще кто любит Мя, заповеди Моя соблюдет: и Отец Мой возлюбит его, и к нему приидем и обитель у него сотворим (Ин. 14, 21, 23).

Посему-то Слово Божие называет закон путем, светом, светильником, сияющим в темном месте (Псал. 118, 32, 35, 105; 2 Пет. 1, 19), и исполнению его усвояет те блага, которые могут истекать только из Богообщения. Муж, хранящий закон, развивается, как древо при исходищах вод, еже плод свой даст во время свое, и лист его не отпадет, и вся, елика аще творит, успеет (Пс. 1, 3). Посему-то Сам Бог с такой заботливостью и с некоторой, так сказать, настойчивостью открывал всегда людям волю Свою и давал им Свои законоположения. Первое Свое законоположение напечатлел Он в совести, по которой и язычники, не имеющие закона, естеством законное творят, будучи сами для себя закон (Римл. 2, 14). «Душа подлинно дело великое, Божие и чудное!» – говорит Макарий Великий (Бесед. 46). «При создании ее такой сотворил ее Бог, что в естество ее не было вложено порока; напротив того, Он сотворил ее по образу добродетели Духа, вложил в нее законы добродетелей – рассудительность, благоразумие, любовь и прочие добродетели», для того, как замечает св. Златоуст в одном месте (см. Кн. крат. поуч. нояб. 6), чтобы никто не отзывался неведением закона. Потом, когда, вследствие падения, помрачилось, или как покрывалом каким закрылось, это внутреннее законоположение, и в нас образовался сверх того ин закон, противовоюющий закону Божию, то Господь послал закон писанный, чтобы восстановить, очистить от примеси и уяснить в сознании людей сей внутренний закон, и доставить им надежнейшее руководство к благочестию и Богоубеждению. Наконец, когда и сей закон, уясняя требования воли Божией, вместе же с тем освещая жизнь человека в ее отношении к закону и, подобно зеркалу, представляя лик ее, всегда почти нечистый и безобразный, только обличал людей в их беззакониях, а не исправлял, только указывал путь, а не давал силы идти по нему, – то милосердый Господь обетовал открыть людям иной путь и дать новый закон. И дам им путь ин и сердце ино… дая законы Моя в мысли их и в сердцах их напишу Д и буду им в Бога, и тии будут Мне в людие (Иер. 32, 39; 31, 33). И действительно даровал и дарует сей закон духа жизни о Христе Иисусе (Рим. 8, 2).

Несмотря впрочем на такую важность закона, он все стоит как бы вне свободы. Чтобы свободное существо шло путем закона, для сего необходимо должно произойти предварительно их добровольное сочетание, а для того должны быть основания, по которым свободное существо произвольно должно связать себя законом. Существо, невольно влекомое к известному роду деятельности, уже не свободно, равно как и закон, без понудительных оснований к исполнению его, не есть закон.

Само собой очевидно, что основания сии не могут заключаться ни в свободе, потому что она должна еще только воспринять их, чтобы силой их подчинить себя закону, ни в самом законе, потому что он не имеет самостоятельности и независимости. Их надобно искать в источнике свободы и закона – в воле Бога, даровавшего свободу и предписывающего закон. Другими словами: основания, по которым человек добровольно должен подчинить свою свободу закону Божию, суть те же самые, по которым для нас священна воля Божия.

Воля же Божия должна быть священна для нас потому, что есть воля Божия. Бог – Царь наш. Мы беспрекословно, однако ж охотно должны повиноваться всему, на что есть Его определение. Одно имя – Бог должно заставлять нас преклоняться пред Его повелением, ибо Он Владыка всего. Посему, когда дается заповедь или изрекается суд на какой-нибудь народ в Слове Божием, всегда говорится: тако, или сия глаголет Господь. Ибо кто есть рекий противу Ему? – как говорит Иов (23, 13).

Такое безусловное и вместе свободное повиновение Богу само собой образуется в нас 1) с одной стороны, из сознания того, что Бог есть наш Творец и Промыслитель. Жизнь наша от Бога, силы от Бога, наша участь и все, что есть у нас, тоже от Бога; как же не повиноваться Ему? Посему 24 старца, поклонившись Богу Вседержителю, так воспели; достоин еси Господи, прияти славу и честь и силу: яко Ты еси сотворил всяческая, и волею Твоею суть и сотворена (Апок. 4, 11). Пророк Давид молится: вразуми мя, и научу ся заповедем Твоим. Почему же? – Потому, что руце Твои сотвористе мя и создаете мя (Пс. 118, 73). Далее он же исповедует Богу: закона Твоего не забых, оправданий Твоих взысках. Почему же? – ибо Твой есмь аз… душа моя в руку Твоею выну (ст. 94. 109). 2) С другой – из сознания того, что Он же есть наш Судия и Мздовоздатель. Хотя Бог даровал нам свободу и следовательно, некоторую независимость, однако ж хочет, чтобы мы непременно достигали своего назначения и именно – путем Его заповедей. Посему не попускает нам безнаказанно ходить в волях сердца, а преследует судом, чтобы преклонить к повиновению. Не даде ослабы ни единому же нечествовати, говорит Сирах (15, 20). Посему, хотя говорит: аще хощете (Мф. 19, 17; 16, 24); но вместе прибавляет: аще не хощете, ниже послушаете Мене, мечь вы пояст. Уста бо Господня глаголаша сия… не престанет ярость Моя на противныя до тех пор, пока не покорятся (Ис. 1, 20, 24; Прем. Солом. 12, 28).

Эти-то два ощущения, которые, впрочем, не всегда сознаются ясно, печатлеемые со всех сторон в сердце, образуют в нем благоговейный страх или чувство всесторонней зависимости нашей от Бога, которое и заставляет нас добровольно покоряться определениям воли Божией, или закону. В душе нашей сие именно чувство всесторонней зависимости от Бога служит единственным основанием подчинения нашей свободы закону. Поэтому всякий раз, как слабеет сие чувство, люди предаются беззакониям, и наоборот – предающиеся беззакониям утешают себя некоторой независимостью от Бога. Глаголют Господеви: отступи от нас, путей Твоих видети не хощем. Что Достоин, яко да поработаем Ему (Иов. 21, 15). Не узрит Господь, ниже уразумеет Бог Иаковль (Пс. 93, 7). Тма окрест мене, и стены закрывают мя… грехов моих не вспомянет Вышний (Сир. 23, 25). Так и Василий Великий говорит, что все зло происходит от того, что оставляют великого и истинного единого Царя всех и Бога… и хотят лучше властвовать вопреки Господу, нежели сами быть под властью у Господа[9]9
  Хр. Чт. 1823. 10. 5.


[Закрыть]. Вообще источником нечестия в Слове Божием почитается Богозабвение (Втор. 32, 18) и отступление от Бога (там же, 15).

Но и это чувство всесторонней зависимости есть только посредствующее, так сказать, звено между законом и свободой. Само сочетание свободы и закона опять производится самопроизвольным подчинением себя закону, или воле Божией. При всех основаниях не связывает нас насильно Бог, но оставляет нас на свободе, чтобы мы сами покорили и предали Ему в жертву свою свободу, – единственное, какое может человек сделать от себя, приношение Богу, достойное Бога. В жертвоприношении свободы Богу состоит истинный характер нравственно-благочестивой жизни, или, что то же, он состоит в решимости не иначе располагать своими внутренними и внешними действиями, как по воле Божией. Сею решимостью начинается и поддерживается нравственная жизнь человека. Слово Божие изображает ее то под видом клятвы и вольного приношения Богу: кляхся, говорит Давид, и поставих сохраниши судьбы правды Твоея. Вольная уст моих благоволи, Господи (Пс. 118, 106, 108); то под видом смирения пред Богом и обращения к Нему, например, у Иова: аще обратишися и смириши себе пред Господем, и далече сотвориши от жилища твоего неправду… будет тебе Вседержитель Помощник (Иова 22, 23–30; Ос. 6, 1); то под видом взыскания Господа: взыщите Господа, и внегда обрести вам Того, призовите: егда же приближится к вам, да оставит нечестивый пути своя, и муж беззаконен советы своя, и да обратится к Господу (Ис. 55, 6, 7); то наконец под видом исчезновения в законе и Боге: очи мои исчезосте во спасение Твоей в слово правды Твоея (Пс. 118, 81, 82).

Заключим из сего, что когда человек, в чувстве всесторонней зависимости своей от Бога, определит себя или решится на неуклонное и всегдашнее хождение в воле Божией, или законе Божием, то он будет у своей цели, или выполнит свое назначение. Ибо можно сказать всякому: решись и исполняй закон, и будешь находиться в постоянном общении с Богом. Вместе с тем, как покорит себя Богу человек, Бог усвояется человеку, а человек – Богу. Ибо так говорит Сам Господь: будут Мне в люди, и Аз буду им в Бога: понеже обратятся ко Мне всем сердцем своим (Иер. 24, 7). Св. Пророк Давид говорит: часть моя еси, Господи, рех сохранити закон Твой (Пс. 118, 57), т. е., желая навсегда иметь Бога своим, или, что то же, быть в общении с Ним, св. пророк решается всегда исполнять Его святой закон. У Иова это изображается под видом дерзновения к Богу. Он говорит, что обратившийся ко Господу и смирившийся пред Ним имеет Его Помощником своим и сам возьимеет дерзновение пред Богом, воззрев весело на небо (22, 26); а нечестивый – еда имать когда дерзновение пред Ним? (Иов. 27, 10).

Отсюда норму нравственной жизни вообще можно выразить в следующем правиле: исполняй волю Божию, чтоб быть в общении с Богом или: пребывай в общении с Богом деятельным исполнением Его святой воли. Это правило изрекается непрерывно во всем пространстве Слова Божия, и исполнение его поставляется источником всех благ, а неисполнение – всех зол. Аврааму Бог обещает благословение – и не ему только, но и семени его по нем, под условием благоугождения: благоугождай предо Мною (Быт. 17, 1); Бог избрал народ Израильский, и этот народ предает себя Ему, единодушно взывая: вся, елика глагола Господь, сотворим и послушаем (Исх. 24, 7). И Спаситель говорит: не всяк глаголяй Ми: Господи, Господи, внидет в царствие: по творяй волю Отца Моего, Иже на небесех (Мф. 7,21).

Нормой нравственной жизни вообще изображается существо первого завета, или духовная жизнь человека в первобытном его состоянии. Как покорное дитя, смиренно ходил бы он в воле Божией и тем состоял бы в Его благоволении и пребывал бы в постоянном общении с Ним. Всем нужным к достижению сей цели обладал уже человек, именно: свободой – чистой, нестесняемой, сознанием закона – определенным и очевидным, чувством страха Божия, или зависимости от Бога, – сильным, а потому и решимостью ходить в воле Божией невозмутимою. Как чрез самое сотворение человек поставлен был в своем значении, так и пребывал бы в нем теми силами и средствами, какие даровал ему милосердый Творец и Промыслитель.

Но когда человек пал, то подвергся всестороннему расстройству и сам в себе, и в своих отношениях. Общение с Богом прервано: человек под клятвой не смеет воззреть на небо; свободная самодеятельность связана грехом и страстями; закон помрачился; чувство зависимости ослабело, а вместе с тем ослабела и решимость ходить в воле Божией, до того, что возвратиться к ней человеку самому нет возможности. Его держит в узах греховного рабства князь тьмы – диавол.

Между тем и по падении человек остался человеком. Назначение его и цель его тоже Богообщение; путь к сей цели тот же – хождение в воле Божией, к исполнению которой он сам себя должен определить по чувству зависимости своей от Бога. И однако ж из всего этого человек сам собой не может выполнить ни одного требования. На всех пунктах необходима ему Божественная, чрезвычайная помощь.

Посему Триединый Бог Отец, чрез Единородного Сына Своего и Святого Духа, благоволил устроить на земле благодатное царство, в котором и удовлетворяются вполне крайние духовные нужды человека. Здесь отпадший от Бога человек воссоединяется с Ним через Господа Иисуса Христа, как единого Посредника, примиряющего Бога с человеками и человеков с Богом, – примиренных приводящего к источнику истинной жизни[10]10
  См. выше – общие положения о воплощенном домостроительстве.


[Закрыть]; обессилевшая свободная самодеятельность человека восстанавляется Божественной благодатью; недостаток исполнения закона восполняется верой во Христа Спасителя; чувство зависимости от Бога и решимость ходить в воле Его воскрешается в покаянии. Вследствие покаяния, по вере в Господа Иисуса Христа, нисходит в человека в таинствах Божественная благодать, которая, возрождая его, соединяет с Господом Иисусом Христом, а чрез Него и в Нем с Богом.

Это необходимейшие условия к истинно христианской жизни. Так явно, что главнейшее в ней есть

α) общение с Господом Иисусом Христом, в Котором открывается человеку источник истинной жизни, а

β) на пути к общению со Христом Спасителем и в

общении с Ним необходимы, как в самом человеке, отчасти и со стороны человека,

α) покаяние и

β) вера, – так и свыше – зачинающая, образующая и совершающая в существе человека новую жизнь во Христе

γ) Божественная благодать. По объяснении сих сторон жизни христианской откроется и

δ) норма нравственной христианской жизни.

Теперь человеку нельзя иначе вступить в живой союз с Богом, как чрез Иисуса Христа. Никто же может приити ко Отцу, токмо Мною, говорит Господь (Ии. 14, 6). Посему един есть Бог, и един Ходатай Бога и человеков – человек Христос Иисус (1 Тим. 2, 5), Которым одним имеем приведение ко Отцу (Ефес. 2, 18).

Три зла потерпел отпадший от Бога человек: подвергся проклятию Божию, расстроился в себе самом и подпал под власть диавола, – три зла такие, которые опять силой своей держат человека в состоянии отпадения от Бога, так что приближение к Богу не иначе возможно, как с устранением этих зол. От всех их избавил нас Господь – Иисус Христос:

Снял с нас клятву смертию Своею (Гал. 3, 13), ибо Он жрен за нас (1 Кор. 5, 7), и мы освящены приношением тела Его (Евр. 10, 10). Во Христе Бог примирил Себе мир (2 Кор. 5, 18, 19) и даровал чрез Него людям дерзновение входить пред Себя (Евр. 10, 19). Посему апостолы и умоляли всех от лица Бога – примириться с Ним во Христе Иисусе (2 Кор. 5, 18–20).

Уврачевал расстройство наше, став для нас силою во спасение (Рим. 1, 17; 1 Кор. 1, 24), преисполняясь которою, укрепляемся (1 Тим. 1, 12) и вся можем (Фил. 4, 13). Он оживляет нас мертвых прегрешенми (Еф. 2, 5) и освобождает от закона греховного (Рим. 8, 2; Ии. 8, 36). И вообще без Него мы не можем творить ничего истинно доброго (Ии. 15, 5).

Разрушил дела диавола, упразднил его, имущего державу смерти (Евр. 2, 14), осудил сего князя мира и изгнал его вон (Ии. 12, 31; 16, 11); потому всех верующих извлекает из тьмы в чудный Свой свет и из области сатанины к Богу, облекая их во все оружие Божие, яко возмощи им стати противу кознем диавольским (Еф. 6, 11).

Но сие неисследимое богатство Христово (Еф. 3, 8) сокрыто в Нем Самом. Он для людей правда, освящение, избавление (1 Кор. 1, 30), живот (Ии. 1, 3; Кол. 3, 4) и единственный источник всех небесных благословений (Еф. 1, 3, 10); в Нем мы сооживлены, спосаждены на небесных (Еф. 2, 5, 6), усыновлены Богу (Рим. 8, 4-17); но так, что действительно сподобляются всех благ, заключенных для нас во Христе и открывающихся в Нем падшему человечеству, только те из людей, кои вступают в живое общение с Ним и так тесно соединяются, как члены с телом (1 Кор. 6, 15) или как ветви с лозою (Ии. 15, 5). Посему общение с Господом – Иисусом Христом – заповедуется и изображается, как единственное и верховное благо. Так Сам Господь говорит апостолам: будите во Мне, и Аз в вас (Ии. 15, 4). Бог Отец чрез апостолов призывает нас именно во общение Сына Своего, Господа нашего – Иисуса Христа (1 Кор. 1, 9); апостолы верующих называют причастниками Христу (Евр. 3, 14); молят Бога вселитися Христу в сердца их (Еф. 3, 17); жалеют об упразднившихся от Христа и болезнуют, пока Он опять вообразится в них (Гал. 4, 19; 5, 4); о самих себе свидетельствуют, что не ктому уже они живут, но живет в них Христос (Гал. 2, 20), и всем заповедуют облекаться во Христа (Рим. 13, 14), поставляя и целью Божественного домостроительства сие: да будем во истинном Сыне Его, Господе нашем – Иисусе Христе (1 Ин. 5, 20).

Так открывается, что единственное средство к общению с Богом есть общение с Господом Иисусом Христом. Тайну сию открыл Сам Спаситель св. апостолам, говоря: Аз во Отце Моем, и вы во Мне, и Аз в вас (Ин. 14, 20). Посему учил, что Отец любит тех только, кои любят Его (Сына), приходит к ним и вместе с Ним творит в них Себе обитель (Ин. 14, 23; 16, 27), и молился ко Отцу: да еси едино будут якоже Ты, Отче, во Мне, и Аз в Тебе, да и тии в Нас едино будут (Ин. 17,21).

Таинственного общения с Господом нашим, Иисусом Христом, сподобляются верующие во святом Таинстве Крещения. Здесь они соделываются членами тела Христова и облекаются в Господа, как учит апостол: елицы во Христа крестистеся, во Христа облекостеся (Гал. 3, 27), а вместе с тем сподобляются и тех благ, которые стяжал для нас Господь: оправдания и возрождения. Погружаемый в крещении спогребается Христу и восприемлет силу смерти Его – прощение грехов (Рим. 6, 3). Крещенный выходит из купели в обновленной жизни, как нова тварь, яко ктому не работати греху, который с сих пор уже не обладает им и не царствует в нем (Рим. 6, 3-14). О сих благах говорит апостол: по омыстеся, по освятистеся, но оправдистеся именем Господа нашего – Иисуса Христа, и Духом Бога нашего (1 Кор. 6, 11).

Средства общения со Христом

Сообщаемые, впрочем, при сем дары запечатлевают внутреннейшие изменения, которые должны происходить в сердце приступающего к Господу прежде крещения и которыми собственно полагается основание, начало и зародыш жизни истинно христианской. Сии изменения суть покаяние и вера, как требовал и Сам Спаситель от всех, приходящих к Нему, говоря: покайтеся и веруйте во Евангелие (Мк. 1, 15). Они производятся в душе Божественною благодатию — предваряющей. В крещении же и (миропомазании) благодать входит[11]11
  См. бл. Диадоха. Доброт. Т. 3. Гл. 76. То же и у св. Макария неоднократно.


[Закрыть] внутрь – в сердце христианина, и потом постоянно пребывает в нем, вспомоществуя ему жить по-христиански и восходить от силы в силу в духовной жизни.

α) Покаяние

Открывающаяся в сознании и опыте причина худой жизни есть ослабление в нас чувства страха Божия, или чувства зависимости от Бога, ослабление, доходящее иногда до крайней степени – до совершенной потери сего чувства. Действующее в нас начало греховной жизни есть себялюбие или самоугождение, иначе, эгоизм: самость. Сокрушается самость, и воскресает у человека страх Божий, или чувство зависимости от Бога, в покаянии.

Тот человек живет в состоянии отпадения от Бога, который для себя только живет и не думает о Боге и небе, или, по словам Давида: не предлагает Бога пред собою (Пс. 53, 5; 85, 14). У такого обыкновенно вся забота о чем-нибудь своем: или о познании, или об искусстве, или о должности, или о семействе, или, еще хуже, о наслаждении и удовлетворении какой-нибудь страсти; о будущей жизни он не думает, а настоящую старается устроить так, чтобы жить спокойно и как бы вечно; внутрь себя не обращается, поэтому и не знает своего состояния и тех следствий, какие будут от его жизни, но всегда считает себя чем-то великим и гоним бывает все вперед суетной заботой; других не любит, а обходится с ними, как только требует приличие, посему готов и обидеть, если это не очернит его самого; он иногда делает и добрые дела, но они все суть свойства душевного (Поел. Воет. Патр. 3 чл.), напитаны общим его духом самолюбия, которое отнимает у них истинную цену. Все это исповедует всякий обратившийся к Богу, а необратившийся, пока пребывает в сем состоянии, как бы иногда, по-видимому, строго ни принимался разбирать себя и свою жизнь, никак не может уверить себя, что его дела ничтожны и злы. Сатана, обладающий человеком посредством греха, живущего в человеке, вместе с его самостью, как летаргическим сном поражает его дух во всех силах. Поэтому он недугует ослеплением, нечувствием и нерадением.

Человеку, находящемуся в таком состоянии, самому очувствоваться нельзя, пока в его греховной теме не воссияет свет Божественной благодати. Тьму наводит на него сатана, запутывает его в свои сети, от которых никто не возникнет без вразумления свыше (2 Тим. 2, 26). Никтоже может приити ко Мне, говорит Господь, аще не Отец, пославши Мя, привлечет его… Всяк слышавши от Отца и навык, ко Мне приидет (Ии. 6, 44, 45). Посему Сам Господь стоит при дверех сердца и толчет, как бы говоря: востани спяй и воскресни от мертвых (Апок. 3, 20; Еф. 5, 14).

Сей голос Божий – зовущий – приходит к грешнику или непосредственно, прямо в сердце, или посредственно, преимущественно чрез Слово Божие, а нередко и чрез многобразные происшествия внешние, в природе и в жизни его самого и других. Но всегда он падает на совесть, пробуждает ее и, наподобие молнии, освещает (ясно представляет сознанию) все законные отношения человека, которые им были нарушены и извращены. Поэтому сие действие благодати и открывается всегда сильным беспокойством духа, смятением, опасением за себя и самопрезрением. Впрочем, оно не влечет насильно человека, а только останавливает его на пути порочном, после чего человек совершенно властен или обратиться к Богу, или опять погрязнуть в тьму самолюбия. В притче о блудном сыне сие состояние выражено словами: в себе пришед (Лк. 15, 17).

В человеке, внявшем (не противодействующем) действию благодати, призывающей и просвещающей его внутреннюю тьму, открывается особенная способность живо воспринимать откровенные истины, как бы некоторый особенный сердечный слух и внятие: открываются очи (Деян. 26, 18), действует дух премудрости в познании истины (Еф. 1, 17). Примеры сему представляют все обращающиеся (наир. Мария Египетская, Евдокия и проч.). Истины откровенные изучаться могут и без содействия благодатного, но тогда они, слагаясь в уме, обыкновенно не проникают глубоко в сердце. Под действием же благодати сердце именно и питается ими, принимая их внутрь себя, совершенно усвояя и удерживая их в себе, становится как бы ненапоимою губкой. При сем, так как откровение составляют закон и Евангелие, то, воспринимая сердцем откровенные истины, обращающийся испытывает двоякого рода изменения: одни тяжкие и безотрадные, другие облегчающие и успокаивающие душу. Однако ж, соответственно состоянию обращающегося, прежде всего всей тяготою своей налегает на него закон и истязует его, как виновника. Ряд изменений такого рода в сердце составляет совокупность покаянных чувств.

В сем порядке прежде всего происходит познание грехов. Закон показывает человеку все обязательные для него действия, или заповеди Божии, а сознание представляет целое поле действий, противных им, с уверением, что они могли и не быть, что все суть дело его свободы и допущены им нередко с сознанием их незаконности. Следствием сего бывает внутреннее обличение человека во всех опущениях и нарушениях: человек чувствует себя всесторонне виновным пред Богом, безизвинительным, безответным. Отсюда, далее, болезненные, скорбные, сокрушительные о грехах чувства теснятся в сердце с разных сторон: презрение к себе и негодование на злой свой произвол, потому что сам всему виной; стыд, что до такого уничижительного состояния довел себя; болезненный страх и ожидание близких зол от того, что оскорбил грехами своими Бога всемогущего и праведнейшего; наконец смятенное чувство беспомощности и безнадежности довершает поражение: желал бы человек все зло это стрясть с себя, но оно срослось будто с ним, желал бы даже умереть, чтобы восстать в лучшем состоянии, но не властен сделать это. Тогда-то человек из глубины души начинает вопиять: что сотворю, что сотворю? Как вопиял народ от обличений Иоанна Крестителя (Лк. 3, 10, 12, 14) и от слов апостола Петра, по сошествии Святого Духа (Деян. 2, 37). Здесь всякий, хотя бы был властелин или другой какой знаменитейший в свете человек, чувствует, что он пойман судом Божиим и совершенно подлежит Его силе, что он червь, а не человек, поношение человеков и уничижение людей (Пс. 21, 7), т. е. в прах обращается вся самость человеческая и воскресает сознание повинности Богу, или чувство зависимости от Него – полной, неизбежной.