Текст книги "Прислужники Гитлера. Немецкие разведывательно-диверсионные школы и курсы на территории Белоруссии в 1941–1944 гг."

В зависимости от характера задания агента и его легенды подбирались соответствующие обмундирование и экипировка. При засылке в партизанские соединения шпион надевал гражданскую одежду[473]473
  НАРБ. – Ф. 1350. Оп. 1. Д. 28. Л. 79; Ф. 1350. Оп. 1. Д. 35. Л. 23; Ф. 1450. Оп. 1. Д. 888. Л. 276-276об.


[Закрыть]. Так, разоблаченный немецкий агент Александра Голубцова должна была проникнуть в один из партизанских отрядов под видом беспризорницы, обиженной и измученной немцами. Для этой цели она надела лапти и рваную одежду[474]474
  НАРБ. – Ф. 1450. Оп. 21. Д. 147. Л. 300.


[Закрыть]. В ноябре 1943 г. часовым партизанского отряда «Большевик» был разоблачен мальчик лет 15, «невзрачный на вид, в оборванной одежде, с грязным лицом и руками», который должен был собрать разведывательные данные для немцев[475]475
  НАРБ. – Ф. 1450. Оп. 21. Д. 70. Л. 169.


[Закрыть]. Агентов также могли снабжать оружием (или его частями) и патронами для того, чтобы было легче внедриться в отряд, так как у партизан ощущался дефицит с вооружением[476]476
  НАРБ. – Ф. 1402. Оп. 2. Д. 72. Л. Зіоб.; Ф. 1450. Оп. 2. Д. 57. Л.128.


[Закрыть]. Так, агентам организации «Русское объединение», которая располагалась в Бресте, с целью облегчения проникновения в партизанские отряды выдавались пистолеты с 500 патронами или винтовочные патроны без оружия[477]477
  НАРБ. – Ф. 1399. Оп. 1. Д. 15. Л. 188; Ф. 1450. Оп. 2. Д. 54. Л. 116–130; Ф. 1450. Оп. 2. Д. 56. Л. 46.


[Закрыть].

При заброске агентуры в тыл СССР и в части Красной армии экипировка агентов была более сложная и тщательная. Выпускников абвершколы в Борисове снабжали следующими товарами и предметами: документами, военными билетами, паспортами, военными аттестатами, орденами и медалями, деньгами, черным хлебом крестьянской выпечки, салом, колбасой и копченостями, спиртом, шоколадом в плитках, махоркой, спичками, газетами, карандашами, бритвами, ножами. Радистам-телеграфистам в обязательном порядке давались компасы (русские и немецкие), немецкие карманные фонарики двух марок и часы. «Все парашютисты имели по две пары белья, одна – на себе, другая – в запасе. Белье исключительно русское. Для работы в тылу Красной армии радисты-телеграфисты снабжаются следующей аппаратурой. Радиостанцией двух типов: а) советской типа «Север»; б) немецкой коротковолновой радиостанцией мощностью в три ватта с диапазоном волн приема-передатчика от 43 до 83 метров, передатчик кварцевый, работает дуплексом»[478]478
  НАРБ. – Ф. 1450. Оп. 21. Д. 150. Л. 1–3, 40об. -43, 49.


[Закрыть].

Группа агентов, прошедших обучение в спецшколе «Цеппелина» в м. Яблонь (около Люблина) и разоблаченная в октябре 1942 г., была снабжена радиостанцией, ящиком со взрывчатыми веществами, тремя гектографами, запасом чистой бумаги для изготовления листовок, суммой почти в 180 тыс. рублей, запасными штатскими костюмами, продовольствием, фиктивными документами, чистыми бланками различных советских учреждений[479]479
  Ерёмичев, Ф. С. Немецкая агентура и советская контрразведка на территории Ярославской области в 1941–1945 гг. / Ф. С. Ерёмичев // Ярославский педагогический вестник. – 2010. – № 2. – С. 82.


[Закрыть]. На Карельском перешейке и на территории Финляндии готовилась агентура исключительно из числа военнопленных и под видом военнослужащих – бойцов или командиров Красной армии, с фиктивными документами. Поэтому при экипировке прежде всего предусматривалось, чтобы по своему внешнему виду они не отличались от советских солдат. Все одевались в форму, принятую в Красной армии, с соответствующими знаками отличия. Кроме того, агенты снабжались оружием, положенным по табелю соответствующих воинских категорий, часами советского или иностранного производства, компасами, советскими деньгами и продуктами питания – сухим пайком на период выполнения задания[480]480
  Ключник, С. Н. «Свой среди чужих – чужие среди своих». О противоборстве спецслужб СССР и Финляндии в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. / С.Н. Ключник // Вестник архивиста. – 2009. – № 4. – С. 117–132; Веригин, С. Г. Противостояние: борьба советской контрразведки против финских спецслужб (1939–1944) / С. Г. Веригин. – Петрозаводск: Из-во Петр ГУ, 2018. – С. 129.


[Закрыть].

Характеризуя систему обучения агентуры, отметим, что унифицированной подготовки курсантов в немецких спецшколах не было. Уровень и качество подготовки в каждом отдельном случае мог ли отличаться. Это было связано с такими аспектами, как: подчиненность школы, направление ее деятельности, половозрастные и национальные характеристика курсантов, предполагаемые задания и т. д. На территории БССР действовали как школы с краткосрочным обучением (от 7 дней до месяца), так и с долгосрочным (до 1 года). Наиболее оптимальные и часто используемые сроки подготовки в разведывательных центрах на территории Белоруссии составляли от 3 до 6 месяцев.

3.4. Основные направления деятельности немецкой шпионской агентуры

Если говорить об основных направлениях деятельности немецкой агентуры, то, как отмечалось выше, можно выделить два магистральных вектора. Во-первых, это противостояние движению сопротивления на оккупированных территориях (контрпартизанские мероприятия и борьба с подпольем). Во-вторых, это заброска разведчиков и диверсантов тыл Советского Союза и части Красной армии с различными заданиями.

Первые сведения о методах деятельности немецкой агентуры, засылаемой на территорию советского государства, можно встретить в историографии военного времени[481]481
  Кубаткин, П.Н. Разоблачить происки фашистской разведки… – С. 10–12; Софинов, П. Карающая рука советского народа… – С. 40–41.


[Закрыть]. Заброска подготовленной агентуры в тыл советских войск, как правило, осуществлялась не самими школами, а абверкомандами или их передовыми филиалами. Переброска производилась группами и в одиночку при помощи самолетов на парашютах и путем пешего перехода линии фронта.

Перед выброской агенты получали и отрабатывали легенды, с которыми они должны были переходить линию фронта или действовать в тылу Советского Союза. В глубокий тыл СССР шпионы перебрасывались группами, в которые обязательно включались радисты с портативными коротковолновыми приемно-передаточными радиостанциями, смонтированными в чемоданах, противогазных сумках, патефонных ящиках и т. п. С их помощью агенты должны были в обусловленное время и на определенной волне передавать разведоргану все добытые материалы. Сроки возвращения для таких групп не устанавливались.

При истощении питания для рации агенты радировали, чтобы им доставили все необходимое для продолжения работы. В этом случае им на самолетах или со связником доставляли требуемое или предлагали закапывать рации и возвращаться через линию фронта. Кроме того, создавались специальные тайники, где хранилось питание для рации, деньги, взрывчатые вещества, продукты питания, документы. Например, в одной из инструкций «Зондерштаба-Р» от 24 сентября 1943 г. резидентам, покидающим район действий, предписывалось «устройство в хорошо надежных и секретных местах ряда тайных складов продовольствия для разведчиков, которые будут высылаться за линию фронта. Продовольствие (хлеб, сухари, мясные консервы, сахар, соль) и табак будет предоставляться через отдел 1с комендатур»[482]482
  НАРБ.-Ф. 1405. Оп. 1.Д. 268.Л. 111.


[Закрыть].

В глубоком тылу СССР немецкая агентура действовала по легенде командированных военнослужащих и гражданских лиц, раненых, выписанных из госпиталей и имеющих временное освобождение от службы в армии, эвакуированных из районов, оккупированных немцами и т. д. В прифронтовой полосе противник работал под видом саперов, производящих минирование или разминирование переднего края обороны, связистов, занимающихся проводкой или исправлением линий связи; снайперов и разведчиков Красной армии, выполняющих особые задания командования; раненых, направляющихся в госпиталь с поля боя, и т. д.

В соответствии с легендой и районом выброски агентам для передвижения и проживания в советском тылу выдавали фиктивные документы советского образца, изготовленные разведорганами или захваченные и отобранные у военнопленных и жителей оккупированных областей. Как правило, документы выдавали на вымышленные фамилии. Только в тех случаях, когда разведчики выбрасывались в районы, где их хорошо знали, они получали фиктивные документы на свои фамилии, либо свои подлинные документы.

В первую очередь агентам выдавались: удостоверения личности командного состава; различные виды команди – ровочных предписаний; расчетные и вещевые книжки командного состава; продовольственные, аттестаты; выписки из приказов о переводе из одной части в другую; доверенности на получение различного рода имущества со складов; справки о медицинском освидетельствовании с заключением врачебной комиссии; справки о выписке из госпиталя и разрешении отпуска после ранения; красноармейские книжки; удостоверения об освобождении от военной службы по болезни; паспорта с соответствующими отметками о прописке; трудовые книжки; справки об эвакуации из населенных пунктов, оккупированных немцами; партийные билеты и кандидатские карточки ВКП(б); комсомольские билеты; наградные книжки и временные удостоверения о наградах.

Кроме того, выдавались различные чистые бланки военных и гражданских документов, командировочных предписаний, аттестатов и требований на железнодорожные перевозки, а иногда штампы и печати воинских частей. Агентов снабжали советскими деньгами, сумма которых зависела от срока нахождения в тылу и выполняемых заданий – от 500 рублей до 100–150 тысяч рублей, а иногда и больше.

Агенты-разведчики, которых выбрасывали в расположение частей Красной армии, получали задание собирать шпионские сведения об оборонительных сооружениях; дислокации, вооружении и наименованиях частей, действовавших на данном участке фронта; выяснять фамилии командиров этих частей и по возможности, другие данные о них. Разведчиков обязывали также собирать сведения о резервах Красной армии, подходящих к линии фронта; следить за передвижением воинских эшелонов и грузов на прифронтовых коммуникациях, устанавливать нахождение армейских складов и баз, выяснять расположение аэродромов, количество и типы самолетов, базирующихся на них. Кроме того, собирались разведывательные данные о местонахождении и производственных мощностях предприятий военной промышленности, в первую очередь танковой, авиационной, и о новых видах вооружения. Задания разведывательного характера, которые давались агентуре противника при внедрении в партизанские формирования, заключались в следующем: выяснение через местных жителей дислокации партизанских отрядов и установление с ними связи; проникновение в партизанские отряды и бригады и легализация; установление принадлежности, численного состава и вооружения отрядов и бригад; выявление материальных баз, лагерей и связей партизан с местным населением; разведка посадочных площадок партизан; выявление партизанских разведчиков, связных и агентов, действовавших в сельской местности и городах, а также подпольного актива; проникновение через партизанские отряды в штабы партизанского движения и тыл СССР; дискредитация партизанского движения и распространение панических слухов.

Задачи агентов-диверсантов, внедряемых в партизанские соединения и засылаемых в тыл СССР, можно определить следующим образом: физическое уничтожение командно-политического состава партизан и офицеров Красной армии, партийных функционеров и руководителей; диверсии на транспортных коммуникациях, промышленных предприятиях; химическая и бактериологическая война против партизан и в тылу; организация лжепартизанских соединений на оккупированной территории; отравление пищи, воды и медикаментов; теракты против гражданского населения.

Агенты, которые обучались в диверсионных школах, засылались в тыл советских войск с заданиями: устраивать взрывы на железных дорогах, идущих к фронту; уничтожать военные и продовольственные склады, базы и другие стратегически важные объекты; проводить разложенческую профашистскую пропаганду; совершать террористические акты над офицерами и генералами Красной армии.

Вернувшиеся с задания шпионы тщательно проверялись через других агентов и путем неоднократных устных и письменных допросов о датах, местах нахождения на территории Советского Союза, маршруте следования к месту выполнения задания и возвращения. Исключительное внимание уделяли выяснению вопроса о задержании агента советскими органами госбезопасности. В случае возвращения группы агентов члены ее изолировались друг от друга, а их показания сличались и тщательно перепроверялись.

По данным историка С. Острякова, в 1941–1943 гг. в прифронтовую зону направлялось примерно 55 % всех вражеских шпионов, диверсантов и террористов, заброшенных на советскую территорию. В 1944 г. эта цифра поднялась до 63 %, а в 1945 г. – до 88 %[483]483
  Остряков, С.З. Военные чекисты… – С. 180–181. Укажем на то, что данная тенденция абсолютно не характерна для территории БССР, где готовились агентурные кадры. Здесь ежегодно увеличивалось число агентов, засылаемых в партизанские соединения. – Авт.


[Закрыть].

Определяя способы проникновения вражеской агентуры в тыл СССР, можно привести фрагмент Отчета о работе особого отдела Соединения партизанских отрядов Минской области за июнь-июль 1943 г. В документе указывалось, что «подготовленные агенты пересылаются через фронт в виде раненных бойцов и командиров с документами с той или другой части Красной Армии. Пересылка шпионов производится в районе больших боев, где бывает часто много убитых и раненных, а также больных. Шпионы с поддельными документами РККА попадают во фронтовые госпиталя, а по выздоровлению – попадают в пересылочно-сортировочные пункты, а из последних – в совершенно иные части, где их не знают и нет возможности разоблачить по поддельным документам. Таким образом, попав в новые части, шпионы начинают свою работу. Все засылаемые шпионы, выполнив свое задание, возвращаются обратно или же имеют связь со связными. Связники переправляются через фронт также с ложными документами и с ложным направлением в военную поликлинику для прохождения временного лечения. Связники переправляются в полной военной форме и с оружием. Возвращаются обратно связники в течение суток»[484]484
  НАРБ. – Ф. 1450. Оп. 2. Д. 27. Л. 5–7.


[Закрыть].

Как правило, агентура массово забрасывалась на направлениях главных ударов немецких войск. В 1941 г. – это московское направление, в 1942 г. – Сталинград и Кавказ. Например, только накануне Сталинградской битвы было выявлено и нейтрализовано около 200 вражеских агентов [485]485
  Коровин, В. В. Советская разведка и контрразведка в годы Великой Отечественной войны… – С. 69–70.


[Закрыть]. Сотрудник Амстердамского Государственного института военной документации Л. Д. Ионг так охарактеризовал деятельность немецких шпионов и диверсантов в начале войны: «Боялись немецких парашютистов. Думали, что в тылу кто-то подает подозрительные световые сигналы. Нередко распространялись слухи, что немцы или немецкие агенты, переодетые в русскую военную форму, одежду крестьян и даже женщин, действуют в нескольких десятках километрах впереди наступающих немецких войск, перерезая линии связи, захватывая важные объекты и поддерживая радиосвязь с основными силами противника»[486]486
  Ионг, Л.Д. Немецкая пятая колонна во второй мировой войне… – С. 214–215.


[Закрыть].

Укажем на то, что заброска агентуры на территорию СССР и в тыл Красной армии иногда проходила «транзитом» через партизанские формирования. В этом случае шпион внедрялся в отряд и бригаду, обязательно завоевывал себе авторитет и расположение командования, по возможности выдвигался на руководящие должности, а затем вывозился (под разными предлогами) на «большую землю». Приведем, на наш взгляд, пример достаточно сложной комбинации немецких спецслужб по такому внедрению. Капитан-красноармеец Греков был направлен штабом Калининского фронта в немецкий тыл, но был разоблачен и перевербован. Он прошел обучение в одной из школ гестапо и был направлен в партизанские зоны с разведывательным заданием. Для создания ему легенды немецкие разведчики организовали фиктивный арест и побег Грекова со стрельбой. Шпион попадает в Сенненский район в бригаду «Алексея», где обстоятельства позволяют ему окончательно войти в доверие к партизанскому руководству. На территории Богушевского района бригада блокируется немцами, Греков выходит из окружения сам и выводит часть партизан. После этого входит в доверие к руководству соседних партизанских формирований и переходит в Смоленский партизанский полк (командир Садчиков). В полку он должен был пробыть некоторое время, собрать недостающие сведения и улететь в тыл, как инвалид (два пальца на его руке не действовали, что было достигнуто путем тренировок в период обучения в спецшколе, а также хирургическим путем). Там он должен был осесть и стать во главе новой резидентуры. Партизанским командованием Греков был заподозрен, к нему было приставлено наблюдение, и он был разоблачен.

Начальник разведывательного отдела БШПД подполковник Скрынник в феврале 1943 г. подготовил на имя начальника БШПД П. Калинина докладную записку, в которой отмечал: «…немцы широко используют партизанские отряды как благоприятный путь проникновения к нам (в БШПД. – Авт.) шпионов, диверсантов и террористов… порядок размещения, питания и хозобслуживания партизан в Москве дают широкие возможности агентуре укрываться и проводить свою предательскую работу»[487]487
  НАРБ. – Ф. 1450. Оп. 1. Д. 19. Л. 24–25.


[Закрыть]. Он предлагал создать при БШПД отделение особого отдела НКВД, организовать для прибывающих партизан общежития и питание при них, запретить появление в штабе партизан без специального вызова.

Одним из направлений работы с разоблаченными немецкими агентами были организация и проведение радиоигр. Советская контрразведка активно использовала в них агентов противника, добровольно явившихся в органы безопасности с повинной. Всего за годы Великой Отечественной войны советская контрразведка провела 183 радиоигры с противником. По данным радиоконтрразведывательной службы НКГБ СССР, в 1941–1945 гг. неприятельскими разведками были переброшены в советский тыл 1 078 агентов с радиостанциями, из них 631 шпион-радист был задержан. Таким образом, обезврежено было 60 % вражеских радиостанций, 17 % гитлеровских «засланцев» были вынуждены участвовать в радиоиграх. В их радиоигры входили:

1) вызов агентов-связников под предлогом необходимости снабжения группы новыми документами, оружием, боеприпасами и питанием для радиостанции;

2) получение адресов явочных квартир и установка радистов, действующих в советском тылу, с последующей перевербовкой отдельных из них и перехвата каналов связи вражеской разведки;

3) «подстава» немецкой разведке для вербовки наших агентов в качестве разведчиков-связников, содержателей явочных квартир и курьеров через линию фронта[488]488
  Надтачаев, В. Агентура попадает в сети / В. Надтачаев // Спецназ. – 2011. – № 9. – С. 42–44. По данным российского историка спецслужб А. В. Разина всего за период с 1941–1945 гг. было проведено 193 радиоигры, в результате которых на советскую сторону было выведено и арестовано более 400 сотрудников и агентов немецких спецслужб (См.: Разин, А. В. Становление и развитие радиоигр на начальном этапе Великой Отечественной войны / А. И. Разин //Исторические чтения на Лубянке. 2005 год. – С. 39).


[Закрыть].

Вторым (а на территории БССР – основным. – Авт.) направлением деятельности немецкой агентуры было противопартизанское. И здесь немецкие спецслужбы проявили чудеса изобретательности в вопросе легендирования и разработки методов внедрения в соединения «лесных солдат». Не сумев подавить партизанское движение в самый тяжелый для него период (зима 1941/1942 гг.), немецкие спецслужбы в Белоруссии постепенно переориентируют свою работу на выявление и уничтожение движения сопротивления. В Обзоре ГУПВ НКВД СССР о методах работы германской разведки в войсковом тылу действующей Красной армии от 19 мая 1942 г. указывалось, что «немецкая разведка уделяет серьезное внимание выявлению местонахождения партизанских отрядов, участников партизанского движения и помощников партизан. Для этой цели создается широкая сеть агентуры из местных жителей. Отдельные немецкие агенты внедряются в партизанские отряды…» [489]489
  Белик, И. К. Немецкая разведка является довольно сильным противником… – С. 33–34.


[Закрыть].

«Только в одном отряде Райцева обнаружено пять человек «партизан», подосланных немецкой разведкой с задачей разлагать партизанские отряды изнутри, доносить о намерениях партизан, а в нужную минуту выдать местоположение партизан. Все эти факты свидетельствуют о притуплении бдительности командиров и политработников…»[490]490
  НАРБ. – Ф. 1403. Оп. 1. Д. 101. Л. 14.


[Закрыть] О подобной ситуации свидетельствовал в июле 1942 г. и руководитель оперативно-чекистских групп по Витебской области капитан государственной безопасности Юрин: «Недостатком в работе бригад также является прием в партизанские отряды совершенно непроверенных лиц, что дает возможность германской разведке свободно засылать своих агентов для разложения отрядов и сбора о них данных о боевом и численном составе и местах расположения»[491]491
  НАРБ. – Ф. 4п. Оп. 33а. Д. 388. Л. 9-11; Ф. 1450. Оп. 4. Д. 57. Л 20.


[Закрыть]. Ситуация в бригаде кардинально не изменилась и в июне 1942 г. Об этом свидетельствовал нарком внутренних дел БССР Л. Цанава: «Проникновению в партизанские отряды вражеских элементов способствует также укоренившаяся практика в бригаде Шмырева – принимать в бригаду без достаточной проверки выходцев с оккупированной врагом территории и перебежчиков»[492]492
  НАРБ. – Ф. 4п. Оп. 33а. Д. 154. Л. 114.


[Закрыть]. Начальник разведотдела группы партизанских отрядов Калининского фронта капитан Степанов отмечал: «Возможность проникновения в партизанские отряды агентов германской разведки облегчается тем, что командиры партизанских отрядов охотно принимают всякого явившегося без элементарной предварительной проверки. Погоня за «количественным ростом» партизанских отрядов отодвигает на задний план соображения о безопасности отряда»[493]493
  НАРБ. – Ф. 1450. Оп. 1. Д. 886. Л. 20.


[Закрыть].

В сентябре 1942 г. начальник Западного штаба партизанского движения Д. Попов предупреждал командиров и комиссаров партизанских бригад о том, что «имеет место факт появления в партизанских отрядах представителей различных организаций, не причастных к партизан – скому движению, которые, действуя от имени советских органов, выступают в отрядах с различного рода обещаниями, навязывая командованию авантюрные оперативно-тактические планы. Помимо того, эти представители подчас растаскивают трофейное имущество отрядов…»[494]494
  НАРБ. – Ф. 1450. Оп. 3. Д. 34. Л. 5.


[Закрыть]Таким путем проникала в отряды и агентура противника. С октября 1942 г. в архивных документах можно встретить данные о том, что немецкая агентура из партизанских соединений пытается проникнуть и обосноваться в штабах партизанского движения в Москве (БШПД и ЦШПД). Так, в приказе начальника ЦШПД П. Пономаренко № 0052 от 14 октября 1942 г. указывалось, что «…За последнее время в Москве появляется большое количество людей, прибывающих из партизанских отрядов. Подавляющее большинство этих людей является в ЦШПД и другие учреждения без вызова, без разрешения на приезд, а часто и без каких-либо документов, удостоверяющих их личность и цель приезда… В этом большом потоке людей, посылаемых без должной проверки, могут проникать самозванцы, дезертиры с фронта партизанской борьбы и другие вредные элементы. Уже есть случаи, когда некоторые из прибывших людей были разоблачены как агенты врага…» [495]495
  НАРБ. – Ф. 1450. Оп. 17. Д. 1. Л. 13.


[Закрыть]. Аналогичные примеры имеются и в отношении БШПД[496]496
  НАРБ. – Ф. 1450. Оп. 1. Д. 19. Л. 25.


[Закрыть].

Кроме того, немецкие спецслужбы стремились скомпрометировать руководящий состав партизанского движения в глазах мирных жителей. Разговаривая с жителями, говорят: «…вы надеетесь на ваших руководителей партизан – комбригов дядю Васю, дядю Колю, а это – наши люди, они нам продались за большую сумму денег и часто летают на самолетах к нам в Минск»[497]497
  НАРБ. – Ф. 1450. Оп. 2. Д. 1296. Л. 15об.


[Закрыть].

Практиковалась засылка агентуры в партизанские формирования под видом разведгрупп Генерального штаба РККА, а также различных десантов. Недостаточное количество средств связи в партизанских соединениях[498]498
  В ноябре 1942 г. начальник отдела связи ЦШПД, указывая начальнику отдела связи БШПД И. Будылину на недостатки работы связи, отмечал: «До настоящего времени радиосвязь с большинством представительств и штабов партизанского движения работает недостаточно четко. В ряде случаев сеансы связи срываются по вине технического персонала без достаточных к этому оснований…» (См.: НАРБ. – Ф. 1450. Оп. 1. Д. 891. Л. 1). Историк Н.А. Якубовский приводит данные о том, что к концу 1942 г. на территории БССР работало 24 радиостанции, засланные из советского тыла ЦШПД и БШПД, а всего на 1 января 1943 г. в тылу врага находилось 55 радиостанций. (См.: Якубовский, Н.А. Помощь советского тыла партизанам / Н.А. Якубовский. – Минск: Беларусь, 1973. – С. 58). Их распределение географически было не равномерным. В Белостокской и Брестской областях партизанских радиостанций не было вовсе, в то время, как в Витебской области работало 20 раций, в Минской – 26 (См.: НАРБ. – Ф. 4п. Оп. 33а. Д. 306. Л. 256; Ф 1450. Оп. 3. Д. 38. Л. 22–23).


[Закрыть] не позволяло оперативно получать ответы на запросы по засылаемым с «большой земли» группам и десантам. Нередко это приводило к конфликтным ситуациям между партизанами и настоящими разведгруппами. В советские районы Гомельской области немцы забросили в партизанские районы группы предателей. Одна из них (под командованием агента-гестаповца Шпака) была разоблачена. Эти группы должны были действовать под видом засланных по линии разведуправления РККА. Шпак показал, что получил «задание гестапо проникнуть в отряд, отравить личный состав отряда, выяснить местоположение партизанских формирований и убежать. У арестованных отобрали большое количество отравляющих веществ» [499]499
  НАРБ. – Ф. 4п. Оп. 33а. Д. 9. Л. 52об., 98; Ф. 1450. Оп. 4. Д. 254. Л. 20—20об.; Гомельщина партизанская: документы и материалы. Вып. 2… – С. 46.


[Закрыть].

В радиограмме № 975–701 от 14 февраля 1943 г. сообщалось, что «в целях уничтожения партизанских отрядов немцы практикуют высадку в партизанские лагеря десантов из предателей, одетых в нашу форму. Примите надлежащие меры охраны, организации пропускной системы в местах дислокации»[500]500
  НАРБ. – Ф. 1402. Оп. 1. Д. 146. Л. 20об.


[Закрыть].

В 1943 г. «партизанский фактор» в оккупационной политике нацистов еще более возрос. Успешная и своевременная централизация движения, количественный и качественный рост формирований, материальная поддержка «большой земли» – все это остро ставило вопрос об активном противодействии «лесным солдатам». На совещании высшего руководства Генерального округа «Белоруссия», состоявшемся 8—10 апреля 1943 г., начальник службы безопасности в Минске оберштурмбанфюрер СС Э. Штраух отмечал: «…Я считаю, что партизанское движение нельзя недооценивать. И, прежде всего, нельзя проводить никаких мероприятий спонтанно. То, что банды в настоящий момент сильнее нас и наносят ущерб – это факт, но, тем не менее, нельзя принимать поспешные решения… Разведка у банд налажена лучше, чем у нас… Нам нужно противопоставить противнику такую же, если не лучшую разведывательную службу»[501]501
  Стенограмма совещания высшего руководства Генерального округа «Беларуссия». – С. 177–178.


[Закрыть].

С целью сбора разведданных о партизанских формированиях немецкое командование массово направляло агентуру в близлежащие деревни и хутора. Сотрудник особого отдела бригады «Старика» Яков Кондыба в апреле 1943 г. рассказывал о методах работы немецкой разведки следующее: «Борисовское и Смолевичское гестапо вербует местное население данных районов с задачей – ходить по деревням, в которых находиться по несколько дней и выявлять, в какую деревню и в какой дом приходят партизаны… В случае, если представиться возможность встретиться с партизанами, стараться завязать с ними разговор и проникнуть в отряд. Причем, для того, чтобы иметь больше доверия среди партизан, обязательно оперируют тем, что они находились под арестом и были избиты немецким гестапо, показывая следы избиения на их теле. Затем возвращаются в гестапо. Время на задание – неограниченное»[502]502
  НАРБ. – Ф. 1450. Оп. 2. Д. 1298. Л. 6–7.


[Закрыть]. Командир партизанского отряда Шемякин в одном из отчетов сообщал, что для связи с такой агентурой обычно дают явки в деревнях, расположенных поблизости, мимо которых часто ездят партизаны на диверсионные и продовольственные операции. В деревнях, окружающих лесные массивы, «гестаповцами насаждается агентура, освещающая передвижение партизан по маршрутам и в целом ряде случаев просачивающаяся в партизанские соединения» [503]503
  НАРБ. – Ф. 1450. Оп. 4, Д. 254. Л. 34об.


[Закрыть].

Вот что о методах засылки агентуры противника рассказал командир бригады им. Флегонтова Евгений Филипских: «Немцы маскируют своих агентов таким образом: зачастую в деревнях, расположенных недалеко от отрядов, можно встретить людей, которые ходят в течение 2–3 дней якобы в поисках пропавших людей или же коров. Эти люди снабжены фальшивыми документами. При детальном выяснении они оказываются агентами гестапо»[504]504
  НАРБ. – Ф. 1450. Оп. 2. Д. 1298. Л. 26-26об.


[Закрыть]. Часто агенты легендировались под работников различных профессий. Например, в декабре 1943 г. из местечка Славное «гестапо направило группу шпионов в гражданской одежде», которые действовали по 2–3 человека, работая стекольщиками в деревнях. В их задачу входило выявление лиц, связанных с партизанами, и изучение настроения населения[505]505
  НАРБ. – Ф. 1350. Оп. 1. Д. 28. Л. 79


[Закрыть].

Отметим, что ЦШПД и БШПД были прекрасно осведомлены о деятельности немецких спецслужб по вопросу организации секретных школ и подготовке агентуры. 24 октября 1942 г. Центральный штаб направил в республиканские и региональные штабы партизанского движения примерную схему составления разведывательной сводки, в которой, помимо прочего необходимо было отражать следующие вопросы: «…13. Где и какие школы открыты немцами по подготовке агентуры для переброски в наш тыл, и какие задачи стоят перед подготовляемой агентурой…14. Где и когда немцами готовятся отряды или отдельные агенты для переброски и способ переброски»[506]506
  НАРБ. – Ф. 1450. Оп. 1. Д. 1. Л. 21-21об.


[Закрыть]. В конце октября 1943 г. БШПД получил из Центрального штаба указание следующего содержания: «Просим шифром запросить все вверенные вам партизанские отряды о наличии по Белоруссии школ гестапо, их места дислокации, численный состав, кого из каких школ выпускают… Из освобожденных Красной Армией районов Орши, Брянска, Смоленска, Рославля, Унечи и др. немцы школы гестапо передислоцируют в районы Белоруссии. Дайте задание установить их местонахождение и перегруппировку. Учитывая исключительную важность этого вопроса задание просим взять на контроль и немедленно ставить нас в известность» [507]507
  НАРБ. – Ф. 1350. Оп. 1. Д. 35. Л. 24; Ф. 1399. Оп. 1. Д. 8. Л. 18; Ф. 1399. Оп. 1. Д. 8. Л. 18; Ф. 1405. Оп. 1. Д. 1132. Л. 29; Ф. 1450. Оп. 2.Д. 56. Л. 4–5.


[Закрыть].

В декабре 1943 г. в указаниях, поступивших из ЦШПД на имя начальника БШПД П. Калинина, сообщалось, что «из партизанских отрядов поступают агентурные данные и показания разоблаченных агентов гестапо, что немцы усиленно вербуют и обучают в школах большое количество своей агентуры с целью засылки в наши тылы, проникновения в части Красной Армии и внедрения в партизанские отряды для ведения разведки, совершения диверсий на коммуникациях и террористических актов… Для успешного розыска вражеских разведчиков, переброшенных в наши тылы и партизанские отряды, просим дать указания командирам вверенных вам партизанских отрядов… добиваться получения на переброшенную агентуру, или внедренную в партизанские отряды подробных сведений с указанием: а) полных установочных данных; б) характеризующих данные агента и его предметы; в) район предполагаемой деятельности агента и его связи»[508]508
  НАРБ. – Ф. 1450. Оп. 1. Д. 15. Л. 341; Ф. 1450. Оп. 1. Д. 886. Л. 52.


[Закрыть]. В свою очередь, БШПД разослал аналогичное указания в партизанские соединения Белоруссии.

Приведем фрагмент из справки «О засланной и разоблаченной агентуре гестапо в партизанских отрядах Минской и Брестской областях БССР и о школах гестапо», которую подготовил старший помощник начальника разведотдела БШПД Н. Косой. В ней сообщалось, что «по неполным и сугубо ориентированным данным заслано в партизанские отряды и бригады агентов по Минской области – 900, из них разоблачено – 296». Далее приводились данные о деятельности немецких спецшкол в Минске, Борисове, Слуцке и Бресте, а также краткосрочных разведывательных курсах в Семежево, Уречье, Любани и Старых Дорогах[509]509
  НАРБ. – Ф. 1450. Оп. 2. Д. 58. Л. 66.


[Закрыть].

Продолжая работу по борьбе с партизанским движением, немецкие спецслужбы изобретали все новые способы внедрения в отряды. Например, активно привлекались бывшие партизаны, захваченные в плен или добровольно сдавшиеся противнику. Причем такая работа начала вестись еще в 1941 г. Так, в октябре 1941 г. из Махновичского партизанского отряда ночью с поста сбежали 2 партизана, а на следующее утро «привели больше полка немцев (пехоты и кавалерии), которые окружили отряд и начали его обстреливать. Партизаны, застигнутые врасплох, разбежались»[510]510
  НАРБ. – Ф. 4п. Оп. 33а. Д. 11. Л. 1об.; Ф. 1450. Оп. 2. Д. 1305. Л. 15об.


[Закрыть].

В период карательной экспедиции немцев в Бегомльском районе (май-июнь 1943 г.) были случаи перехода добровольно и с оружием в руках партизан на сторону противника. Например, 5 партизан из бригады «Железняк» выкрали секретный приказ, продовольствие, боеприпасы и тяжелое оружие и перебежали к нацистам. При переходе «добровольческой» бригады В. Родионова на сторону партизан вся группа «перебежчиков» была возвращена в бригаду, где они были расстреляны как предатели Родины[511]511
  НАРБ. – Ф. 1450. Оп. 2. Д. 64. Л. 192–195.


[Закрыть].

Начальник оперативного отдела одной из дивизий 4-й ударной армии в апреле 1943 г. сообщил начальнику Калининского штаба партизанского движения данные о том, что «бригада Дьячкова стоит в Веречинских лесах. Огромное количество его партизан перешло в полицию. Своих солдат немцы одевают в форму партизан и вместе с перешедшими партизанами-предателями, направляют в леса уничтожать партизанские и другие группы. Так как партизан бригады Дьячкова знают очень многие партизаны и группы воинских частей (через бригаду Дьячкова, как располагающуюся у линии фронта проходили все группы, переходящие за линию фронта), то предатели беспрепятственно проникали в среду партизан»[512]512
  НАРБ. – Ф. 1450. Оп. 1. Д. 850. Л. 33.


[Закрыть].

В ноябре 1943 г. БШПД разослал в партизанские формирования информацию о том, что на центральном участке фронта в отряды «лесных солдат» направлено 10 агентов, из которых 6 – бывшие партизаны, в том числе 4 женщины[513]513
  НАРБ. – Ф. 1405. Оп. 1. Д. 139. Л. 113, 115; Ф. 1405. Оп. 1. Д. 268. Л. 17; Ф. 1450. Оп. 2. Д. 66. Л. 414-414об., 431.


[Закрыть]. Например, в партизанском полку под командованием Садчикова был разоблачен агент Сергеев. Оказалось, что он был командиром одного из партизанских отрядов и в начале 1943 г. раненым попал в плен. У немцев ему оказали медицинскую помощь, и впоследствии, он был завербован одним из разведорганов в Витебске. Сергееву устроили ложный побег и дали задание внедриться в партизанское соединение, в котором он раньше служил. Он должен был войти в доверие к командованию и получить подробные сведения о дислокации партизанских соединений, вооружении и командовании[514]514
  НАРБ. – Ф. 1450. Оп. 2. Д. 65. Л. Поб. -12.


[Закрыть]. «Бывший партизан» практически сразу был выявлен и разоблачен.