Текст книги "Влюбленный дьявол"

Глава 9

Несколькими днями позже туманным утром Линнет отправилась на свой крошечный огород, который очень неохотно предоставил ее заботам старый Фергус. Она закрыла за собой ворота, и скрип ржавых петель ворвался в ритмичный гул волн, омывающих пустынный берег за толстыми каменными стенами замка.

Она подняла лицо к небу. Прохладная влага утреннего тумана ласкала кожу. Линнет наслаждалась острыми запахами влажной земли и морского бриза.

Торопясь приступить к работе, она окинула взглядом аккуратные грядки с овощами и травами, которые тщательно прополола еще неделю назад. Результат радовал глаз.

Если бы она могла так же наладить свою семейную жизнь.

Но, увы, волшебство ее рук действовало лишь на растения. Заброшенный каменистый клочок земли превратился в ухоженный огород с лекарственными растениями, которыми гордился бы даже знающий в этом толк монах брат Болдрик. Ее талант ухаживать за живыми созданиями, казалось, не производил никакого впечатления на ее собственного мужа.

Она тяжело вздохнула, и в этот момент услышала шорох в затененном уголке сада.

– Кто здесь? – Линнет обернулась на звук.

– Всего лишь я. – Ее муж вышел из тени, и при виде его сердце Линнет учащенно забилось. Высокий, великолепный в своей черной кольчуге, он был просто неотразим на фоне этого утреннего мирного сада.

– Пришел попрощаться, – сказал он.

– Попрощаться? – Линнет на шаг отступила. – Вы ничего не говорили, когда проснулись, что куда-то поедете. Что-то случилось?

Он подошел ближе, на нем был переброшенный через левое плечо плед, за широким поясом, приспущенным на бедра, два длинных меча. Это говорило о многом, как и мрачное выражение его лица. Синие глаза потемнели и казались такими же холодными, как стальные кольца на его кольчуге.

– Снова Кеннет? – дождавшись, когда он подойдет ближе, спросила Линнет.

Дункан невольно сжал рукоять широкого меча, висевшего на поясе.

– Похоже, да. Мой друг и союзник Джон Маклауд, прислал известие, что Кеннет изводит членов нашего клана, которые поселились на самой окраине земель Маккензи. Маклауд – человек честный и не станет распространять ложные слухи. Раз он предупредил меня, значит, опасность нешуточная. Мы сейчас же выезжаем с дозором.

Услышав, что ее худшие подозрения подтвердились, Линнет молча кивнула. Она не хотела, чтобы, покидая замок, он унес с собой чувство ее тревоги.

– Да пребудет с вами Господь, милорд, – напутствовала она его как могла спокойно.

Глаза его мягко блеснули, он коснулся кончиками пальцев ее лица, погладил щеку.

– Мне будет спокойнее, если Всевышний останется здесь и присмотрит за тобой.

Приятная дрожь пробежала по ее телу от этой неожиданной заботы, но опасность, грозившая ее мужу, не позволила ей сполна насладиться мыслями о том, что могло означать это проявление нежности. Она приподняла юбку и показала ему острый стилет, подаренный кузнецом из Дандоннела. Обычно она носила его с собой, прикрепив у края ботинка.

Затем она подняла голову и посмотрела в его глаза.

– Я не боюсь вашего брата, – уверенно сказала она, опустив край юбки. – И без колебаний воспользуюсь этим, если потребуется.

Он сжал ее плечи, словно тисками, и даже сквозь одежду она ощутила тепло его тела.

– Боже тебя упаси еще когда-нибудь столкнуться с этим негодяем.

– Еще я умею стрелять из арбалета, – добавила Линнет. Его волнение передалось ей. Она болтала без умолку, надеясь хоть немного рассеять его тревогу, по крайней мере, беспокойство за нее. – Даже у моих братьев не получалось лучше.

– Неужели? – Ее бравада была вознаграждена вспыхнувшими в его глазах искорками смеха и заигравшей в уголках губ легкой улыбкой. А может, и не было улыбки. Ей только показалось. Но лицо его преобразилось, стало еще прекраснее.

И сердце ее забилось с новой надеждой.

– Клянусь могилой моей матери, – ответила она.

Но лицо его снова приняло мрачное выражение.

– Если даже ты сумеешь отстрелить хвост самому дьяволу, ты не должна покидать этих стен. Я не хочу, чтобы ты подвергалась опасности. Я поставил у твоих дверей охрану и советую тебе одной не ходить.

– Разве в саду я не в полной безопасности?

Дункан промолчал, поджав губы, и недовольно посмотрел на нее.

Он всегда так смотрел, когда Линнет шла в сад. Ее радость от того, что он рядом, растаяла, его настроение передалось ей.

– Мне нравится работа в саду. – Линнет указала на аккуратные грядки, где были посеяны травы.

– Я приготовлю из них эликсир для сэра Мармадьюка. Примочки из зверобоя ему помогли. – Она взяла его за руку. – Разве вы не заметили у него перемен к лучшему?

Сдержанная улыбка снова осветила его лицо, и Линнет затрепетала от радости.

– Конечно. Но если бы даже и не заметил, этот негодяй обязательно похвастался бы мне.

– Значит, вы довольны?

Он убрал с ее лица прядь волос, и его пальцы скользнули по ее шее. Она ощутила это нежное прикосновение всем своим существом до самых кончиков пальцев.

– У тебя хорошо получается, – ответил он, играя завитком на ее шее. – Отек вокруг его больного глаза исчез. Я рад, что ты умеешь творить такие чудеса. Но травы лучше собирай в аббатстве, не выращивай здесь.

– Но почему? Я только начала ухаживать за растениями… и все так замечательно получается… Сад действительно очень запущен. Но работа мне в радость. Ваша мать…

– Кто говорил тебе о моей матери? – прервал ее Дункан.

– Мне ничего не говорили… только… – Линнет запнулась. – Фергус упоминал как-то, что она ухаживала за садом, и я подумала, что вы будете довольны моей работой.

– За садом не следили по моему приказу.

– Наверное, я чего-то не понимаю?

– Ты и не можешь понять.

Дункан направился к калитке и еще какое-то время стоял спиной к ней, держась за ржавую щеколду.

Линнет напряглась, даже на расстоянии почувствовав исходящий от него холод. Но что-то заставило ее подойти к нему.

– Я хочу понять, Дункан, – тихо сказала она, все еще не привыкнув называть его по имени, хотя ей это очень нравилось. Его могучие руки снова легли ей на плечи, и он привлек ее к себе.

– Хорошо, только будь очень осторожна. И дай слово, что знаешь каждую травинку и каждое семечко, которые произрастают здесь.

Линнет слегка отстранилась и удивленно посмотрела ему в лицо.

– Но, сэр, я знаю травы с тех пор, как научилась ходить. Уверяю вас, здесь нет ни одного растения, которое можно было бы употребить со злыми намерениями.

– Хотелось бы, чтобы так оно и было.

– Вы опасаетесь, что я могу причинить кому-то вред? – Она замерла при мысли, что он мог так плохо о ней подумать. – Но я никогда…

– Ты здесь ни при чем. – Он приподнял ей подбородок. – Но это место связано у меня с тяжелыми воспоминаниями. – Он помолчал и медленно произнес: – Мои мать и сестра умерли от яда, подсыпанного им в пищу. Полагают, что это могло быть какое-то ядовитое растение из нашего сада.

– Милосердные святые! – Линнет прижала ладони к щекам. – Это был, конечно, несчастный случай?

– Не уверен. Ничего нельзя было доказать, потому что женщина, которую мы подозревали, погибла прежде, чем ее успели допросить.

– Я ничего об этом не знала. – Она облизнула пересохшие губы. – Для вашего спокойствия могу больше не работать в саду.

Он заколебался, потом погладил ее по щеке.

– Нет. Может быть, настало время, когда этому саду снова нужна заботливая женская рука.

Линнет кивнула, тронутая нежностью, прозвучавшей в его голосе. Внезапно он шагнул к ней, обхватил ее лицо ладонями и запечатлел на ее губах поцелуй. У Линнет перехватило дыхание, она раскрыла губы, желая слиться с ним в одно целое, но в этот момент он выпустил ее из объятий и ушел прочь.

Линнет, прижав пальцы к губам, смотрела ему вслед, пока он не растворился в утреннем тумане. Потрясенная до глубины души вспыхнувшим в ней страстным желанием, Линнет наклонилась, чтобы убрать несколько крупных улиток с недавно расчищенной грядки мяты и тимьяна. Может быть, это результат ее ночных попыток разрушить барьер между ними?

Она не могла не заметить нежность его прощального поцелуя и тревогу о ней.

Неужели он знал, что она дожидалась каждую ночь, пока он не уснет? Неужели чувствовал, как она касалась пальцами благородных линий его лица? Может быть, он лишь притворялся, что спит, когда она осторожно изучала руками его могучее тело?

Только в эти минуты она позволяла себе помечтать.

С каждой ночью она смелела все больше и больше, изучила все части его тела, и теперь осталась самая загадочная – его мужское достоинство.

Коснувшись его, Линнет отдернула руку.

Вдруг он проснется? Ведь неизвестно, какая будет реакция. Он никогда не скрывал, что хочет держаться от нее подальше. Лучше не рисковать.

Но после прощального поцелуя, нежного, почти страстного, и проявленной о ней заботе у Линнет появилась надежда.

Природа не наградила Линнет благородной красотой ее сестер. Разве что пышными волосами, и то непослушными и слишком густыми. Да и цвет скорее подошел бы девице легкого поведения или, как говорил ее отец, колдунье. Личико у нее было простенькое, губы толстые, кожа хоть и белая, но с веснушками, как у отца, пьяного мужлана. Он хохотал бы до упаду, узнав, как она тоскует по Дункану Маккензи.

Потому что пока ее супруга интересовал ответ только на один вопрос, который он задавал ей каждое утро и каждый вечер.

Но она хранила молчание, и это не улучшало его настроения.

Каждое утро она просыпалась с надеждой.

Надеждой, что все будет хорошо у нее и у Робби.

Но все ее усилия что-то изменить оканчивались неудачей, что бы она ни предпринимала. Расположения мужа она так и не добилась, а от Робби он по-прежнему старался держаться подальше.

Чертыхнувшись, она пнула лежащий на дороге камень и пошла к небольшому домику, пристроенному к стене замка.

Только там и еще рядом с Робби она отдыхала душой.

Вот и этим утром, стоило ей переступить порог домика с невысокими потолками, сплошь увешанного свисающими со стропил связками высушенных трав, как проблема, которую она поставила перед собой, уже не казалась неразрешимой. Многочисленные полки были заставлены бутылками, банками, горшками, на столах стояли ступы с пестиком и деревянные миски. Здесь Линнет чувствовала себя как дома. В угловом шкафу она нашла весы с набором гирь и целую коллекцию маленьких деревянных коробочек для хранения готовых лекарств и еще несколько рулончиков полотна, которые могли пригодиться для перевязки ран, если, не дай Бог, это когда-нибудь потребуется.

В тихом сумраке мастерской, где пахло травами, она находила успокоение.

Достав с полки глиняный горшок с эликсиром зверобоя, она отлила немного во флакон. Она придумала для сэра Мармадьюка особую мазь, тщательно продумав ее состав, и очень надеялась, что этим средством сможет заметно улучшить состояние его плохо заживших ран на лице.

Довольная собой, она плотно закрыла флакон, чтобы по дороге не разлить ни капли драгоценного лекарства.

Опустив бутылочку в маленький кошелек, привязанный к переднику, она обернулась и чуть не споткнулась об огромную собаку, растянувшуюся на полу позади нее. Узнав Мейджера, Линнет улыбнулась, потому что старый пес везде следовал за ее приемным сыном.

Она не слышала, как они вошли. Линнет почесала Мейджера за ухом, заглядывая под столы.

– Робби? Ты здесь, малыш? Ну зачем же прятаться от меня?

Он не ответил, но легкий шорох в дальнем углу выдал его. Робби сидел под столом, и его невозможно было разглядеть.

Линнет опустилась рядом на колени и увидела, что он плачет. Плечи его вздрагивали.

Она прикоснулась к нему, но он еще плотнее прижался к стене и даже не посмотрел на нее.

– Робби, мой мальчик, может быть, ты вылезешь из-под стола и объяснишь, что произошло?

Мальчик продолжал всхлипывать. Лицо его было залито слезами. Линнет залезла под стол и прижала мальчика к себе, желая утешить. Ласково гладя его по голове, краем передника вытерла ему слезы.

Он всхлипнул и крепко обвил ручонками ее шею.

– А почему ты не с сэром Мармадьюком? Ведь именно в это время он обычно учит тебя драться мечом?

– Дядя Мармадьюк уехал, – пробормотал Робби, вытирая глаза.

Дядя Мармадьюк? Интересно. Надо будет спросить об этом Робби. Потом. А сейчас гораздо важнее успокоить малыша.

– Хотелось бы знать, что ты здесь делаешь в такую рань?

Он продолжал молчать, но видно было, что кто-то его сильно обидел.

Подошел Мейджер, положил свою огромную круглую голову на колени Робби и жалобно заскулил, словно умоляя помочь хозяину.

– Мейджер, было бы неплохо, если бы ты объяснил, что произошло, – сказала Линнет, положив свободную руку на загривок собаки. – Робби, здесь нет посторонних, а ты знаешь, как мы с Мейджером тебя любим.

Из глаз Робби снова хлынули слезы. Он вылез из-под стола и начал рассказывать:

– Я пошел на кухню, потому что Фергус сказал, что кухарка напекла пряников, и… и…

– И что?

– Там слуги разводили огонь в очаге, и я услышал их разговор. Они сказали, что скоро ты родишь папе нового сына и тогда… – Робби перевел дух и быстро договорил: – И тогда я больше не буду ему нужен.

Линнет взяла личико мальчика в ладони и заглянула в его глаза.

– Запомни, малыш, твой отец любит тебя больше жизни, никогда не сомневайся в этом, а также в том, что ты его сын. Разве ты забыл, что я тебе сказала в тот день, когда мы встретили в лесу его брата?

Робби покачал головой.

– Всем известно, что ты его сын. Я поняла это сразу, как только тебя увидела. А я могу видеть вещи такими, какие они есть на самом деле, и ты это знаешь.

Она помолчала.

– Я знаю, это трудно, но надеюсь, святой дух укрепит тебя, и ты сможешь вести себя так, как подобает будущему главе клана. Небо никогда не посылает нам испытаний, которых нельзя вынести. – Она отступила на шаг и сложила на груди руки. – Если Господь когда-нибудь наградит меня ребенком, это будет твой братишка или сестренка, и он будет тебя любить и уважать как будущего господина. И ты тоже будешь его любить.

– Но почему нельзя сказать папе, что я его сын, чтобы он перестал сомневаться?

«Быть может, Робби прав?» – мелькнула мысль, но внутреннее чувство подсказывало Линнет, что не следует этого делать, и она надеялась, что Робби ее поймет.

– Твой отец должен сам к этому прийти. Это для него испытание. Тяжелое испытание. Он должен извлечь из него урок. Ты понимаешь, что я имею в виду?

Робби поковырял носком башмака утоптанный земляной пол.

– И долго он будет его извлекать?

– Думаю, нет, потому что он хорошо образованный и мудрый, – заверила Линнет мальчика, искренне надеясь, что так оно и будет на самом деле. Ведь для шестилетнего Робби даже две недели – целая вечность.

– Думаешь, папа мудрый?

– О да, конечно, – кивнула она, с радостью заметив, что при этих словах малыш гордо выпрямился. Даже у Мейджера уши встали торчком, будто он понял сказанное. – Все знают, что он – самый отважный из всех вождей Шотландии. Самый уважаемый. Я знала об этом задолго до того, как он меня сюда привез.

Робби порозовел и слегка прикусил нижнюю губу.

– Но ведь ты из рода Макдоннелов, – робко подняв на нее глаза, возразил он. – Откуда же ты знала?

– Мало кто не слышал о нем, – ответила Линнет. – Наши кланы хоть и враждовали, а все знали друг о друге. Бродячие менестрели воспевали подвиги твоего отца и его предков.

– Ты слышала их песни о моем отце? – испуганно спросил Робби.

– Чаще, чем мне тогда хотелось, – усмехнулась Линнет. – О храбрости людей рода Маккензи ходят легенды, и не важно, какой расцветки плед, любой шотландец, патриот своей родины, будет с уважением относиться к доблести соплеменников, если даже они принадлежат к недружественному клану.

– А как ты думаешь, барды споют когда-нибудь обо мне?

– Уверена в этом. – Линнет взъерошила его шелковистые волосы, приподняла подбородок и увидела, как его лицо осветилось надеждой. – У твоих предков славное прошлое, Робби, и ты приумножишь их подвиги, когда станешь главой клана.

Казалось, он повзрослел на глазах, но что-то его тревожило.

– Я стыжусь своих слез, – произнес он. – Мужчины не плачут.

– Кто тебе это сказал? Надо иметь мужество, чтобы говорить о том, что тебя мучает.

Робби обнял ее.

– Я так счастлив, что ты здесь.

От этих слов на сердце у Линнет потеплело.

– Я тоже рада, что приехала сюда, – призналась она. – Поможешь мне засеять грядку семенами капусты? Будущий хозяин должен знать все хозяйственные работы в замке не хуже, чем владеть мечом и копьем. Ну так как?

Робби кивнул.

– А можно тебя попросить…

– О чем?

Робби бросил на нее робкий взгляд.

– Научить меня метать нож, как ты тогда метнула в дядю Кеннета?

– Конечно, научу, и не только этому, – рассмеялась Линнет, передавая малышу мешочек с семенами.

Она распахнула дверь, и все трое вышли из дома.

Лишь поздно вечером, после легкого ужина, состоявшего из сельди, хлеба и вина, Линнет вспомнила о приготовленном для англичанина травяном эликсире, который хранился в кошельке у нее на поясе. Конечно, потерянного глаза не вернешь, но отек и краснота, обезобразившие его некогда прекрасное лицо, заметно уменьшились. В благодарность он каждый день посылал ей букеты цветов и кувшины самого лучшего вина.

Но самую большую радость Линнет испытала, когда случайно увидела его во дворе склонившимся над водой и внимательно изучающим свое отражение. Не желая смущать его, она поторопилась скрыться в доме, успев заметить довольное выражение его лица.

Неожиданный металлический звук за спиной заставил ее обернуться, и она с удивлением увидела Фергуса. Старый дворецкий стоял перед ней в заржавленной кольчуге, которая болталась на нем и казалась еще более древней, чем ее нынешний владелец.

В одной его руке у него был меч, в другой – булава. Линнет сильно сомневалась в том, достанет ли у него сил использовать это грозное оружие, но свирепое выражение его лица говорило об обратном.

– Фергус! – воскликнула она. – Куда вы собрались со всем этим железом?

– Сейчас моя очередь обходить крепостную стену, – пропыхтел он, выпятив грудь. – Наш господин и англ… то есть сэр Мармадьюк отправились в поход, и мой долг – защитить вас и всех, кто остался в замке.

Линнет не сдержала легкой улыбки.

– Разве они не оставили часовых?

– Конечно, оставили. И эти ребята хорошо знают, что произойдет, если я не застану их на посту.

– Но… я никогда прежде не видела вас полностью вооруженным. – Линнет старалась говорить серьезно. – Нам действительно угрожает опасность?

Старик украдкой огляделся, пристально всматриваясь в огромное пространство зала, словно из глубины его могло выступить бесчисленное рыцарское воинство.

– Нет, миледи, пока не угрожает. – Его голос снизился до шепота. – Но если этот негодяй Кеннет пронюхает, что ваш супруг и сэр Мармадьюк уехали, он может решиться на нападение.

– Так вот почему вы приготовились во всеоружии к защите замка.

– Да. Я пока еще хорошо владею мечом.

– Я верю в вас. – Линнет искренне улыбнулась, восхищаясь его доблестью и преданностью. Окажись стены Дандоннела в осаде, его господин удалился бы в спальню, прихватив приличный запас пива.

– Одну минуту, сэр, – остановила его Линнет, вспомнив о флаконе, который все еще находился в ее кошельке. – Я приготовила лекарство для сэра Мармадьюка и хочу отнести его к нему в спальню. Я слышала, у него теперь своя комната. Не подскажете где?

– С удовольствием. – Глаза Фергуса лукаво засверкали, он словно помолодел. – Он занял комнату вашего мужа, и теперь наш добрый господин спит в другом месте.

Линнет порадовалась, что в полумраке зала не был заметен румянец, вспыхнувший на ее щеках. Подождав, пока Фергус исчезнет за поворотом лестницы, она поторопилась в бывшую комнату Дункана, где состоялся их разговор в день ее приезда.

Дело было вовсе не в лекарстве. Ей хотелось проникнуть в святая святых – прежнюю спальню ее мужа. И примыкающий к ней кабинет.

Едва войдя, Линнет сразу заметила изменения. Исчезла суровая, мрачная атмосфера, которую она ощутила, когда была здесь впервые.

Сейчас комната казалась уютной и теплой. На столике – шахматная доска прекрасной работы, на низком сиденье у окна – множество удобных подушек, даже гобелены на стенах казались ярче и веселее, несмотря на сумеречный свет, проникающий в окна.

Дубовая дверь в дальнем углу кабинета была приоткрыта. Линнет влекло в эту комнату. Она достала флакон, подошла к двери и остановилась, пытаясь унять дрожь в коленях. Сердце ее бешено колотилось.

Набравшись духу, Линнет распахнула дверь и вошла в темную комнату.

Здесь было холодно. За окном начиналась буря, ветер гремел ставнями.

Линнет охватила тревога.

Постепенно ее глаза привыкли к темноте, и внимание привлекла огромная кровать, которая была хорошо видна с того места, где она стояла. Никогда еще Линнет не видела такой роскошной кровати. Балдахин из дорогой заморской ткани был украшен великолепной вышивкой, бахромой и тяжелыми кистями.

Она смутно различала и другие предметы обстановки, не менее роскошные и изящные, но кровать неотрывно влекла ее к себе. Линнет пересекла комнату и положила руку поверх нескольких толстых пуховых матрацев. Ей показалось, что она прикоснулась к облаку.

В то же мгновение ей привиделся образ ее обнаженного мужа, овладевающего распростертой под ним темноволосой женщиной, лица которой она никак не могла разглядеть за балдахином. Линнет в страхе отдернула руку. Ее пальцы горели, словно она сунула их в ведро с раскаленными углями.

Она уже повернулась, чтобы уйти, и вздрогнула. Прямо перед ней, над камином, висел портрет женщины.

Той самой, из ее видения.

Кассандра.

Его первая жена. Линнет задыхалась, силы были на исходе.

С глухим стуком флакон вывалился у нее из рук и комнату огласил пронзительный вопль. Линнет не сразу поняла, что это ее собственный крик.

Даже сумрак не мог затмить красоту этой ужасной женщины. Искусно уложенные волосы обрамляли ее прелестное лицо.

Леди Кассандра была само совершенство. Чего нельзя было сказать о Линнет.

Она разглядывала каждую деталь, сравнивая восхитительное платье на портрете со своей простой коричневой юбкой и простеньким передником. После огорода она не успела переодеться к ужину.

Линнет разгладила испачканный землей передник и вдруг заметила, какие у нее пухлые короткие пальцы. Не то, что у леди Кассандры – тонкие, длинные, изящные.

Разве сможет она соблазнить своего мужа, гладя его великолепное тело такими безобразными пальцами?

До чего же надо быть наивной, чтобы принять его нежность сегодня утром в саду за проявление каких-то чувств к ней!

Она никогда не сможет занять место женщины, которая прежде владела его сердцем.

С мучительной ясностью Линнет вдруг поняла, почему ее муж избегает близости с ней. Должно быть, тот самый момент, который она не могла припомнить, дался ему с немалым трудом.

Рыдая, она упала на колени перед камином, обхватив себя руками, стараясь превозмочь боль перед лицом врага. Пусть даже это всего лишь портрет.

Тихо всхлипнув, Линнет снова подняла глаза на портрет. Слезы все еще туманили ее взор, но не настолько, чтобы она не заметила изменений.

Было ли это плодом ее воображения или результатом плохого освещения, или дар провидения сыграл с ней злую шутку, но женщина на портрете улыбалась теперь не чарующе, а злорадно. Торжествуя победу.