Текст книги "И вновь искушение"

– Миледи. Карета вашей дочери и моя столкнулись сегодня утром, и я пришел справиться о ее здоровье.

– О! Так это тот самый джентльмен, о котором ты говорила, Джилли?

Джилли! Это имя ему понравилось, хотя оно звучало слишком уж… дружелюбно для такой колючей девчонки. Еще один фрагмент загадки, которую он разгадает, чего бы ему это ни стоило.

– Ничего особенного, мама, – сказала Джилли, – как я уже говорила тебе. А сейчас лорд Роли предложил заплатить за возможные повреждения.

– Весьма галантно с вашей стороны, милорд. – Леди качнулась вперед, подавая руку. – Даже с учетом того, что это была ваша вина.

Коннолл сжал ее пальцы, затем отпустил их. В свои двадцать восемь лет он не стоил бы и понюшки табака, если бы не мог отличить мать, сватающую свою дочь, на другой стороне улицы, а тем более в пределах комнаты. И этой матери он не понравился.

– Да, в самом деле, вина была моя – отсюда и предложение.

– Очень любезно. Не хотите ли чаю?

Пусть даже эта женщина была не слишком дружелюбной, он все-таки хотел получше познакомиться с ее дочерью. – Я…

– Боюсь, что у лорда Роли, как он уже сообщил мне, важная встреча в другом месте, – перебила его Эванджелина.

Коннолл встряхнулся, чувствуя себя неготовым померяться силами с женщинами клана Манроу.

– Да, это так. Не окажете ли вы мне честь проводить меня к выходу, мисс Манроу?

– С удовольствием, милорд.

Когда он предложил руку, она обвила пальцами его рукав и, можно сказать, потащила его в сторону холла. Однако после выхода из утренней комнаты он вынудил ее остановиться.

– Чтобы была полная ясность между нами, – сказал он, понизив голос и глядя в ее глаза, которые превратились при свете ламп в зеленые, – я вам не нравлюсь.

– Вы мне не нравитесь, – согласилась Эванджелина.

– Вы знаете, я богат, – сказал он, снисходительно улыбаясь. – Неприлично богат. И мне говорили, что мои качества создают в целом весьма неплохой облик.

– Да, это так, – признала Эванджелина, игнорируя его новые попытки обольщения и подталкивая его к дверям. – Осмелюсь признать, что вы весьма красивы.

Ага, это уже кое-что.

– Я очень рад, что мы хоть в чем-то достигли согласия. Скажите, что вы станцуете со мной.

– Я не теряю попусту время с пьяницами, – шепотом проговорила Эванджелина, отпуская его, в то время как дворецкий стал открывать входную дверь. – Я нахожу их скучными, навязчивыми и… не способными здраво рассуждать.

Коннолл шагнул за дверь и открыл, было, рот, чтобы сказать ей, что он думает о девчонках, которые занимают высокое положение и считают себя непогрешимыми, но Эванджелина взялась за ручку двери и закрыла ее перед ним.

Несколько секунд он смотрел на дверь, затем спустился и взял поводья Фаро из рук ожидавшего лакея. Значит, она хочет, чтобы он признал поражение и убирался вон без всякой борьбы? Очевидно, она не имела представления, что он собой представляет. Для умной девочки она совершила недопустимый промах. Он не любит проигрывать. Женщина, которая так целуется, даже с учетом того, что была застигнута врасплох, не имеет права быть такой ограниченной. С Эванджелины Манроу явно необходимо немножко сбить спесь. Заставить говорить на полтона ниже либо даже на целый тон.

Мрачно улыбнувшись, он направил Фаро по Гросвенор-стрит в сторону дома. Сегодня вечером на рауте у Гэвистона она поймет, что вступила в поединок с настоящим мастером.

Глава 3

– Ты встречала маркиза Роли? – спросила шепотом из-за веера Леандра Хэллоуэй. – Я даже не знала, что он снова вернулся в Лондон.

– А где он был до этого? – проявила неожиданное любопытство Эванджелина.

– Это зависит от того, кого ты об этом спросишь, – ответила подруга тем же заговорщицким тоном. – Некоторые говорят, что он и его последняя любовница находились в одном из его имений в Шотландии.

Последняя из его любовниц определенно носит имя Дейзи.

– В одном из его имений?

– О да! Их у него несколько. А вот мой кузен говорит, что Роли вообще не был в Шотландии, а ездил по делам во Францию. – Леандра помахала веером. – Я должна сказать, что мне безразлично, где он был. Я знаю лишь то, что если бы он влюбился в меня, я стала бы маркизой Роли.

– О, ради Бога! Добро пожаловать к нему. – Эванджелина помахала рукой, когда еще одна ее подруга вошла в бальный зал. К счастью, Роли пока не появился. Вероятно, он снова надрался и забыл, что собирался танцевать с ней.

– Но ты, конечно, знаешь, что его мать из рода Спенсеров. Он владеет половиной Девоншира и, по меньшей мере, четырьмя имениями в Шотландии.

– Богатство – это прекрасно, но я не могу сказать ничего хорошего о его манерах, поскольку их у него нет. – Эванджелина сделала глоток лимонада. Он был тепловат, но в душном, переполненном людьми зале она была благодарна даже за такой освежающий напиток.

Да, у Роли очаровательная улыбка, очень красивые черты лица и он потрясающе целуется, но это не тот мужчина, которого она хотела бы видеть среди своих воздыхателей. Он определенно считал себя неотразимым, и чудовищное самомнение не давало ему возможности держать себя в руках, не говоря уже о множестве других его отрицательных качеств. И все же…

– Так он из рода Спенсеров?

– Выходит, ты даже не знаешь, как его имя? Я думала, что вы с ним прямо-таки заклятые враги, если судить по тому, что ты о нем говоришь, Джилли.

– И как же его зовут? – Он был, вычеркнут из списка слишком быстро, чтобы узнать о нем более того, что выходит за пределы самых общих сведений.

На щеках подруги от улыбки снова появились ямочки.

– Ну что ж! – Она театрально откашлялась. – Коннолл Спенсер Аддисон, виконт Ходфорд, граф Уэлдон, маркиз Роли. И я рада, что он тебе не нравится, потому что он нравится мне. Конечно, он никогда не приглашал меня на танец.

– Откуда ты знаешь его, если находишься в Лондоне не дольше меня?

Леандра пожала плечами.

– Мы с мамой составили список в начале сезона, – призналась она, понижая голос. – Ну, ты понимаешь, имеются в виду те мужчины, чье внимание я могла бы поощрять. Его имя было в самом верху списка. Так досадно, что его здесь не было.

Гм… Очевидно, требования подруги расходились с требованиями Эванджелины. Семья Леандры нуждалась в деньгах, в то время как вектор желаний Эванджелины был нацелен – как это выразилась ее мать? – на власть и респектабельность, сдобренные податливостью. Роли, судя по всему, был в этом отношении антиподом. И к тому же ей претит его пьянство.

– Довольно о Роли! – воскликнула она, махнув рукой. – Ты видела мое новое сокровище? – Она показала на ожерелье.

– Я старалась не смотреть на него с того момента, как ты вошла в зал, – с улыбкой проговорила подруга. – Это нечто невообразимое!

– Фамильная драгоценность, переданная мне тетей Рейчел. – И что бы там ни говорила тетушка, Эванджелина готова была оспорить его сверхъестественные возможности. За весь вечер ничего плохого не случилось. Даже более того, Роли до сих пор не появился.

– Я вижу еще одного человека, пристально разглядывающего тебя, – пробормотала Леандра, наклонив веер к плечу Эванджелины.

Та повернулась и, увидев приближающегося мужчину, тепло улыбнулась:

– Лорд Редмонд! Я уже потеряла надежду на то, что увижу вас в этот вечер.

Лорд Редмонд был на два года старше ее отца, недавно ему исполнился пятьдесят один год, однако он попал в категорию «утонченных», будучи, правда, несколько тучным по комплекции. Он приветствовал ее глубоким, уважительным поклоном.

– Если бы я наверняка знал, что вы будете здесь, мисс Манроу, я бы пришел гораздо раньше.

– Вы так любезны, милорд, – произнесла она, предлагая ему руку для поцелуя.

– Нисколько. Вы ведь знаете, что я боготворю вас. Да, она знала. Он повторял это достаточно часто.

– В таком случае, полагаю, вы должны пригласить меня на танец.

Он улыбнулся и, подбирая живот, протянул ей руку:

– С удовольствием!

– Джилли, а ты не собираешься оставить танец за… за кузеном? – вмешалась в разговор Леандра.

– Разумеется, нет, раз он не удосужился приехать.

Пока Редмонд вел ее туда, где выстроилась очередь желающих танцевать контрданс, Эванджелина еще раз окинула беглым взглядом заполненный до отказа бальный зал. Вечера у Гэвистонов пользовались популярностью. Барон и баронесса, кажется, приглашали каждого, живущего в западной части Лондона. Тем не менее, маркиза Роли видно не было.

Он слишком дерзко требовал от нее танец, а сам даже не потрудился появиться. Если он думал, что она проведет весь вечер в ожидании его появления, ничего более не делая, то он просчитался. Она лишь испытывает облегчение оттого, что он предпочел провести вечер в другом месте.

Мать из другого конца зала одобрительно кивнула ей. Мужа она отправила за освежающим напитком. Эванджелина немало часов провела, наблюдая за тем, что следует знать хозяйке дома, – как просить, не высказывая просьб, ожидать, ничего при этом, не требуя, направлять, не давая приказаний, и ясно видеть, кто на самом деле руководит семьей.

Используя эти же методы самостоятельно, она сузила свой выбор из множества претендентов – избавила розы от окружающих сорняков, как говорила ее мать, – и нашла двух мужчин, у которых в правильной пропорции сочетались богатство, власть, потенциал и, конечно же, имелась сердечная потребность в ее направляющей руке. Эванджелина больше склонялась к браку с Редмондом, так как предполагала, что им ей будет легче управлять.

Когда они пробирались сквозь ряды танцующих, похоже, все бросали восхищенные взгляды на ее шею. Как же, приносит несчастье! Да ею никогда так не восхищались! Редмонд просто не мог отвести глаз от нее. Если все будет продолжаться так же великолепно, она может ожидать от него предложения в течение ближайших двух недель. И тогда лорд Роли не дерзнет предположить, что она получила удовольствие от его поцелуя и хотела бы его повторить.

– Объясни мне еще раз, зачем тебе понадобилось мое присутствие? – спросил Коннолл, открывая карманные часы в третий раз. – Я уже говорил тебе, что у меня назначено свидание.

– Мне очень нужно, чтобы ты был здесь, – повторил его компаньон, – потому что мои познания в искусстве весьма ограничены. А меня собирается навестить моя бабушка, и я должен продемонстрировать ей свой тонкий вкус, если хочу сохранить надежду на получение наследства. Именно об этом она пишет в своем последнем письме. Ты говорил, что поможешь мне, Конн. Ты обещал.

– О Господи, Фрэнсис, ты не находишь, что поздновато рафинировать твою душу? У тебя было для этого достаточно времени в Оксфорде. – И, кроме того, он грозился танцевать с ней сегодня. Ему нужно сдержать обещание, иначе у этой острой на язык девчонки появится еще одна причина для обвинения его во всех грехах.

Фрэнсис Хеннинг нахмурился, отчего его пышные щеки округлились еще сильнее.

– Я не терял времени тогда! Я жил с тобой в одной комнате!

Коннолл фыркнул:

– В таком случае, мой друг, нам обоим не повезло, потому что не далее как сегодня выяснилось, что мне не хватает утонченности и культуры. Очевидно, я утопил это в слишком большом графине бренди.

– Вздор, Роли! Я видел галерею картин в твоем доме. Ты знаешь, чего хочешь, пусть даже твоя поездка в Париж за шедеврами искусства кажется сумасшествием.

– Я хотел бы, чтобы это осталось между нами, хорошо? – Коннолл понизил голос. – Разговоры о моих поездках независимо от их целей сделают меня весьма непопулярным.

– Я буду, тих, как мышка, если ты мне сегодня поможешь.

Проклятие!

– Ну, хорошо. – Коннолл подал знак, чтобы принесли стакан кларета. Это отнюдь не самый любимый его напиток, но в том случае, если аукцион закончится быстро и он сможет сбежать на вечер у Гэвистона, он не даст Джилли Манроу еще одной возможности назвать его пьяницей.

– Что ты думаешь об этой картине? – зашептал Хеннинг, толкая его локтем в ребра.

Коннолл покачал головой.

– Хогарт, – заметил он, внимательно разглядывая картину, пока рабочие салона устанавливали ее на мольберте, готовясь к началу торгов. Было соблазнительно похвалить ее и покончить с этим, но он дал слово. – Это первоклассная вещь, но она стоит слишком дорого, Фрэнсис. – Коннолл просмотрел список картин, выставляемых на продажу. – Ты можешь воздерживаться, пока не дойдет очередь до этой. – Он показал на название.

– Уильям Этти. Он знаменит?

– Пока еще нет. Он молод, но эта работа тебе по средствам и это будет хорошей инвестицией. Он замечательный колорист.

– Отлично, Роли. Тебе придется немного просветить меня, чтобы я знал, что о ней можно сказать.

– Да, хорошо, я с удовольствием сделаю это завтра. А теперь я могу уйти? – У Коннолла еще оставался шанс успеть появиться вовремя, чтобы забронировать место в танцевальной карточке этой девицы.

– Нет, не можешь! – испуганно воскликнул Хеннинг, так что его лицо побледнело. – Я не умею называть цену, не знаю, когда выходить из игры, если мне придется это сделать. А также…

– Успокойся, Фрэнсис, – перебил его Коннолл, убирая часы в карман.

– Ради Бога, не бросай меня сейчас, Конн! Иначе у меня случится апоплексический удар, и я упаду замертво и, следовательно, никогда не унаследую деньги бабушки.

Коннолл снова опустился в неудобное кресло.

– Ну ладно, но тебе придется оказать мне одну очень большую услугу.

Его друг счастливо улыбнулся:

– Я уже столько услуг задолжал тебе, что потерял счет.

– Я не потерял.

– О!

Дворецкий не смог скрыть раздражения, когда Коннолл приехал в дом Манроу в начале десятого на следующее утро.

– Я должен справиться, проснулась ли мисс Манроу. Коннолл кивнул:

– Я подожду. Не буду возражать против чашки чая.

– Очень хорошо, милорд.

Дворецкий проводил его в ту же самую комнату, где Коннолл ожидал ее вчера. Да, было еще рано, но с учетом того, как Эванджелина воспринимала его, он хотел продемонстрировать, что не обязательно пьянствует каждую ночь.

Эванджелина Манроу. Боже милосердный, какой у нее рот! Она относится к тому типу женщин, которых он избегал как чумы. В его жизни было и без того много неожиданных зигзагов, чтобы еще и каждый разговор превращать в баталию. И, тем не менее, он здесь снова, уже второй раз за двадцать четыре часа. Вероятно, он слишком много путешествовал в последнее время, и плохие дороги растрясли ему мозги.

– Я не знаю, должна ли я вам сказать «доброе утро» или «добрый вечер», лорд Роли, – раздался за его спиной хрустальный женский голос.

Он повернулся и не смог сдержать улыбки, увидев, что она одета в строгий прогулочный костюм и голову ее украшает элегантная шляпка.

– Сегодня это «доброе утро», – ответил он, изобразив легкий поклон. – Я пришел извиниться.

– Мы уже установили, что вы были пьяны, милорд. Пожалуйста, не мучьте себя.

– Прошу извинить меня за то, что не смог танцевать с вами вчера вечером. Я собирался прийти, но неожиданно явился друг и попросил меня о помощи по весьма срочному делу. – Конечно, у Фрэнсиса Хеннинга почти все было срочным, но в данном случае он почувствовал искреннее отчаяние друга.

На мгновение что-то мелькнуло в ее карих глазах. Удивление?

– О! – пробормотала она, отступая. – Нет нужды извиняться. Я и не ожидала, что вы будете помнить о своем намерении, а тем более – присутствовать на рауте.

Коннолл сделал шаг к ней, игнорируя хмыканье гувернантки.

– Я ничего не забыл и собирался прийти. Именно по этой причине я приношу сейчас извинения.

– Я… в таком случае я принимаю их. – Эванджелина откашлялась. – А сейчас, вы меня извините, я опаздываю на утреннюю прогулку.

– Я присоединюсь к вам. Она сделала еще шаг к выходу.

– В этом нет необходимости, милорд. Вы мне ничего не должны.

– Я ничего не предлагаю, кроме своего присутствия и своего ума, которые имеют приятную репутацию. После вас. – Он жестом предложил ей пройти в холл.

Эванджелина вначале нахмурилась, но затем сказала:

– Хорошо, только я хожу очень быстро.

Коннолл взял плащ, перчатки и шляпу и, следуя за ней к двери, предложил руку.

– Я предпочитаю, чтобы мои руки оставались свободными, – сказала Эванджелина и повернула в сторону Гайд-парка.

Он пристроился за ней следом.

– А я предпочитаю, чтобы мои руки были заполнены, – отреагировал он.

– И в мозгах была бы каша. Коннолл вздохнул:

– Видимо, вы не верите мне, однако состояние, в котором вы нашли меня вчера, для меня нехарактерно.

– Вы правы, я не верю вам. Судя по всему, вы чувствовали себя вполне непринужденно на улице и целовали меня так, словно мы оба были обнаженными. Или, скорее, вы и эта Дейзи.

Коннолл поморщился:

– Я попросил бы вас впредь не упоминать это имя в связи с моим. – Если он нуждался в каком-то напоминании о том, насколько пагубно быть в таком непотребном состоянии, в каком он пребывал вчера, то он его получил.

Эванджелина взглянула искоса на него:

– А что, вы так беспокоитесь о своей так называемой репутации?

– Нет, я беспокоюсь о ее репутации. – Он втянул в себя воздух. – У нее дурной вкус! Она вечно влюбляется в джентльменов, которые далеки от того, чтобы обожать ее.

Я не получил должного приема, на который рассчитывал, и вместо этого провел ночь в весьма непрезентабельном клубе «Джезебелз». Мы – я имею в виду вас и себя – столкнулись после того, как мой кучер вытащил меня оттуда.

– Понятно. – С минуту они шли молча. – А вы влюблены в нее?

Удивительный вопрос от этой вроде бы практичной девицы.

– Нет. Но я обожал ее. И до сих пор обожаю. Поэтому буду держаться от нее подальше.

– В таком случае я хотела бы, чтобы вы обожали меня и чтобы оказали мне такую же любезность.

Коннолл засмеялся. О да, она остроумна!

– К несчастью, я не должен оставаться в одной компании с вами.

Эванджелина прибавила шаг, когда они подошли к парку.

– Почему?

– Вы вскружили мне голову своим поцелуем! На сей раз, фыркнула мисс Манроу:

– Если я вскружила вам голову, вы должны сделать то, о чем я вас прошу, и оставить меня в покое.

– Вы всегда избавляетесь, таким образом, от мужчин, которым вскружили голову? – спросил он и коснулся шляпы, увидев герцога Монмауса, совершавшего утренний моцион на лошади. – Весьма странный метод, Джилли.

Эванджелина, казалось, даже не обратила внимания на то, что он сказал. Она устремила взгляд вслед удаляющемуся герцогу.

– Вы поприветствовали его, – заметила она. – Кто это?

Коннолл почувствовал легкое раздражение, но постарался тут же его погасить. Женщины находят его обаятельным. Он знал об этом, поскольку тому было много доказательств. Несмотря на то, что произошло с Дейзи, обычно именно он разрывал отношения с девушкой.

– Это герцог Монмаус, – сказал Коннолл, – весьма неприятный и слишком самоуверенный тип.

– Ясно, но выглядит весьма импозантно. Он женат?

– Безусловно. – Коннолл положил руку ей на плечо, не давая двигаться дальше. – Вы прогуливаетесь со мной, мисс Манроу.

– Не по своему выбору, вы сами напросились. – Эванджелина отвернулась и сосредоточила внимание на прохожих. По крайней мере, на хорошо одетых прохожих и в особенности – на мужчинах.

Коннолл некоторое время внимательно смотрел на нее.

– Вы охотитесь? – спросил он, начиная сожалеть о том, что находит ее столь интересной.

– Охочусь?

– У вас хищный взгляд. – На самом деле она выглядела очаровательной. Привлекали карие глаза и белокурые с янтарным оттенком волосы, выглядывавшие из-под шляпки, но, учитывая резкость, с которой она выражала мысли, он не принял бы ее за ангела. – Думаю, вы найдете более благоприятную среду в светской гостиной или бальном зале.

Ее белоснежные щеки слегка вспыхнули.

– Просто я наблюдательная. Все остальное – это плод вашего воображения, подпитанного парами бренди.

– Повторяю – я не пьяница.

Она отстранилась от него и возобновила движение по южной границе Гайд-парка.

– Мне это безразлично.

– И потом, вы не наблюдательная, а… расчетливая.

– Вовсе нет! Я хожу на прогулку каждое утро. Я не появляюсь на чужом пороге и своим появлением не нарушаю распорядок других людей.

Возможно, она слишком бурно отреагировала на появление Монмауса. Разумеется, она знала, что герцог женат, поскольку он даже на короткое время не появлялся в ее списке возможных претендентов.

Эванджелина всего лишь следовала совету матери. До сего момента ей никто не сделал предложения, и пока этого не произошло, она должна была оценивать каждого подходящего мужчину. Она не хотела выходить замуж за человека, требовавшего слишком большого напряжения ее ума и внимания, как Коннолл Спенсер Аддисон.

– Знаете, – долетел до нее холодный тягучий мужской голос, снова отвлекший ее от собственных мыслей, – если вы отдаете предпочтение «видным» мужчинам, то прогулка, которую вы предпринимаете сейчас, вряд ли вам поможет.

– Прошу прощения? – резко отреагировала Эванджелина.

– «Видный» джентльмен, видя подобные атлетические способности и юношескую энергию в девушке, дважды подумает, прежде чем решится наладить с ней отношения. Вы вполне можете убить его в первую же брачную ночь. Ему может захотеться найти более робкую, не столь бодрую девушку, как вы, чтобы сберечь свое здоровье.

– Это ужасно! – выпалила Эванджелина, замедляя шаг, чтобы пронзить его суровым взглядом. – Я не какая-нибудь «черная вдова» или разрушающее брак насекомое! Я лишь ищу джентльмена, который соответствовал бы определенным требованиям. Возраст – не основное.

– А какие это требования?

– Зачем вам знать?

– Мне любопытно. Я заинтригован.

– Могу лишь сказать, что вы не отвечаете ни одному из них.

Он вскинул бровь – красивый, владеющий собой, в отличие от Эванджелины, поскольку у нее дыхание несколько сбилось.

– Ни одному?

– Ни одному.

Разумеется, это не было полной правдой, потому что он был богат и имел титул. Он определенно подпадал под те категории, которые она до сего момента не рассматривала. Лорд Роли заговорил с ней так, словно ожидал, что она способна поддерживать беседу, которая была приятной и даже освежающей, в сравнении с теми джентльменами, которые называли ее «моя дорогая» или «моя Афродита», а затем позволяли ей водить их за нос, пока они тешились иллюзией собственного превосходства.

– Я думаю, вам требуется другой перечень требований, – с непринужденным видом сказал Коннолл, – потому что по авторитетным заверениям я завидный жених.

Однако Дейзи не захотела его! Впрочем, Эванджелина воздержалась от того, чтобы произнести это вслух. Вместо этого она сказала:

– Если это ваш метод ухаживать, то должна разочаровать вас. Меня это не впечатлило.

– Все впереди.

Он произнес это с такой убежденностью, что Эванджелина растерялась. Господи, неужели он намерен ухаживать за ней? С какой стати? Она была с ним достаточно груба, потому что его расположение к ней не имело никакого смысла, а также потому, что его присутствие создавало дополнительные хлопоты. Это ей никогда не нравилось.

Любая женщина вступала в брак, находясь в невыгодном положении – деньги принадлежали мужу, равно как и все права, владения и собственность. Ее выбор позволит ей смягчить эти неудобства и, возможно, стать лидером. Что-либо другое для нее неприемлемо. И точка.