Текст книги "Шалунья"

Сюзанна Энок
Шалунья

Глава 1

– Перестань глазеть по сторонам, Кит! Мы уже почти пришли. – Обернувшись, Стюарт Брентли раздраженно взглянул на дочь, еще ниже надвинул на глаза промокшую бобровую шапку, и они пошли дальше под проливным дождем по темной улице.

Как ни хотелось Кристин Брентли получше рассмотреть достопримечательности города, она послушно последовала за отцом Они свернули на широкую улицу, освещаемую газовыми фонарями и вспышками молнии. Много лет прошло с тех пор, когда она в последний раз приезжала в Лондон, и те немногочисленные здания, которые Кит могла бы узнать, были скрыты пеленой дождя, не прекращавшегося с того момента, как они с отцом сошли с парохода в Дувре.

– И вовсе я не глазею по сторонам, – возразила девушка, клацая зубами. – Я замерзла.

– Я не хотел брать извозчика на Мейфэр, – заметил Стюарт. – Пришлось бы просить его отвезти нас на Парк-лейн, а это в такой поздний час…

– Могло бы привлечь к нам ненужное внимание, – договорила за него Кристин. Она вытерла затянутой в перчатку рукой мокрое от дождя лицо и спросила: – Ты и в самом деле думаешь, что граф Эвертон нас примет?

Отец обернулся:

– Он передо мной в большом долгу. Примет непременно.

– Хорошо бы, – вздохнула Кит, и в этот момент над их головами прогремел гром. – Не хотелось бы, чтобы мы напрасно притащились сюда из Парижа.

– Я бы ни за что этого не сделал, не будь на то чертовски уважительной причины.

Кит чихнула и поморщилась: не хватает только простудиться.

– Я знаю, – ответила она.

Принимая во внимание то, как ее отец ненавидел Англию, его возвращение в Лондон свидетельствовало о чрезвычайной необходимости этого путешествия. От этого зависела их жизнь, сказал он дочери, и она в этом нисколько не сомневалась.

– Надеюсь, ты помнишь, что тебе надлежит делать? – заметил Стюарт.

– Помню, – ответила Кит. Она замешкалась, но, увидев, что отец, не останавливаясь, продолжает идти вперед, бросилась за ним вдогонку. – Но мне не нравится шпионить.

– Я и не заставляю тебя шпионить, Кит, – сердито возразил Стюарт. Похоже, проливной дождь смыл последние остатки его терпения. – Фуше мне голову оторвет… нам обоим головы поотрывает, если эти чертовы англичане опять перехватят его груз. Все, что от тебя требуется, – это узнать, что за мерзавец действует против нас, чтобы я мог либо дать ему на лапу, либо перехитрить. Это называется не шпионством, а… – поколебавшись, он ухмыльнулся, однако зеленые глаза его по-прежнему остались холодными, и договорил: – а хорошим бизнесом. Никакого вреда от него не будет, а вот денег у нас в карманах явно прибавится. – Он взглянул на показавшийся огромный особняк из белого камня и бросил: – Надеюсь, это тебя устраивает?

– Да, конечно, – ответила Кит, пытаясь подавить панику, охватившую ее, как только они с отцом вошли в открытые ворота и направились по короткой подъездной аллее. Дом графа Эвертона был огромным даже по лондонским меркам и самым большим и величественным из всех, встретившихся на их пути от Пиккадилли, где они вышли из наемного экипажа, до Парк-лейн.

Стоя перед изящными резными мраморными колоннами Кейл-Хауса, Кристин вся дрожала от холода и страха, несмотря на то что была одета в теплое пальто, сюртук и панталоны, впрочем, уже промокшие насквозь. Если бы особняк не произвел на нее столь ошеломляющего впечатления, предстоящее задание и роль, которую ей надлежало играть, показались бы ей намного легче. Оставалось лишь верить отцу, неоднократно заявлявшему, что никаких затруднений не возникнет.

Взявшись за тяжелый медный дверной молоток, отец постучал. Звук этот эхом пронесся по всей округе и стих, заглушаемый дождем и ветром. Дверь никто не открыл.

Нахмурившись, Стюарт постучал снова, на сей раз громче.

– Ничего не понимаю, – пробормотал он. – Филипп всегда с началом лондонского сезона открывал Кейл-Хаус и никогда не жил в Эвертоне во время парламентских сессий.

Кит пожала плечами, скрывая облегчение. Дело, которое возложил на нее отец, было не из легких, не какая-то там мелкая кража и не жульничество при игре в карты.

– Уже довольно поздно, отец… – начала было она. но в этот момент дверь бесшумно отворилась – похоже, петли были хорошо смазаны – и на пороге возник человек в роскошной ливрее дворецкого, ночной рубашке и шерстяных домашних туфлях.

– Слушаю вас, – изрек он, одарив нежданных гостей мрачным взглядом, показавшимся им благодаря его странноватому одеянию не таким мрачным.

– Я хотел бы видеть лорда Эвертона, – заявил Стюарт Брентли, как будто барабанить в дверь среди ночи – самое обычное дело.

– Лорд Эвертон уже спит, – процедил дворецкий.

– Так разбудите его и скажите, что Стюарт Брентли желает срочно его видеть.

– Не думаю, что причина вашего визита достаточно уважительная для того, чтобы…

– Скажите ему, что дело касается оплаты старого долга. – С этими словами отец заложил затянутые в перчатки руки за спину: единственный признак того, что он едва сдерживает раздражение.

– Вот как? – прищурился дворецкий и, неодобрительно фыркнув, сделал посетителям знак войти в холл, что они и сделали. – Подождите здесь, – И, даже не предложив им снять мокрую верхнюю одежду, повернулся и, поднявшись по лестнице, расположенной справа от входной двери, исчез.

Несколько секунд спустя до них донеслись приглушенные голоса, потом сердитый крик и вслед за ним громкий стук закрывшейся двери. Дворецкий вернулся еще более хмурый и пригласил незваных гостей идти за ним – похоже, в гостиную. Поскольку стояла глубокая ночь и первый этаж был погружен в полумрак, Кит так и не смогла ничего толком разглядеть. Но в воздухе витал запах богатства: в лампы, которые освещали холл, были вставлены настоящие восковые, а не какие-то дешевенькие сальные свечи.

Высокие напольные часы на лестничной площадке горделиво выставляли напоказ не только стрелки, но и полукруглое окошечко с фазой луны на текущий день, и когда Кит с отцом проходили мимо, мелодичным звоном возвестили о том, что миновала очередная четверть часа. Наверху лестницы на Кит пахнуло сладковатым ароматом дорогих французских духов.

В гостиной, куда привел их дворецкий, также все говорило о богатстве и безупречном вкусе. Резной карниз потолка был расписан золотыми листочками. Посередине комнаты лежал красивый персидский ковер. На камине стояло маленькое хрустальное пресс-папье, а в центре журнального столика – китайская ваза, расписанная изящными голубыми цветочками. Кристин, однако, впечатлило не столько великолепное убранство гостиной, сколько тлеющие в камине угли. Стащив перчатки, она подошла к камину и протянула руки к благодатному, но, увы, уже уходящему теплу.

Остановившись посреди комнаты, Стюарт стал разглядывать висевший над камином портрет, и, немного согревшись, Кристин тоже подняла голову. Джентльмен, смотревший на нее сверху вниз, был красив: темные волосы с легкой сединой на висках, продолговатое лицо, четко очерченные губы, на которых играла слабая улыбка. Но самым замечательным в его лице были глаза, пронзающие насквозь, завораживающие, синего цвета, такого яркого, что казались ненастоящими.

– Это лорд Эвертон? – спросила Кристин, внимательно разглядывая портрет Филиппа Кейла, человека, дли встречи с которым они проделали такой длинный путь.

– Да, – раздался у нее за спиной незнакомый мужской голос, и Кристин, слегка вздрогнув, обернулась.

На пороге стоял, держась за медную ручку двери, мужчина. При виде его у Кристин перехватило дыхание. Был он на добрый десяток лет моложе человека, изображенного на портрете. Высокий, худощавый. Одет в черные панталоны и рубашку с закатанными рукавами и не застегнутую на груди. Последнее, да еще слегка растрепанные волосы, указывало на то, что одеваться ему пришлось в спешке. Широко открытые глаза – и не скажешь, что человека только что подняли с постели, – смотревшие с откровенным любопытством, были немного темнее, чем у мужчины на портрете, однако такие же проницательные. Красавчиком, конечно, его не назовешь, подумала Кристин, а вот красивым суровой, мужской, мужественной красотой – вполне. Не в силах сдержаться, она окинула незнакомца взглядом с головы до ног.

– Полагаю, произошло какое-то недоразумение, – произнес отец, слегка нахмурившись. – Я хотел бы поговорить с графом Эвертоном.

– Граф Эвертон – это я. – Мужчина окинул неодобрительным взглядом мокрую одежду отца. – А вы, полагаю, Стюарт Брентли.

Отец нахмурился еще больше, но уже через секунду морщинка на его лбу разгладилась.

– Александр Кейл, – пробормотал он несколько странным голосом. – Мог бы сразу догадаться. – Он взглянул на портрет. – А где ваш отец?

– Умер почти четыре года назад. – Мужчина бросил взгляд на свои ногти, после чего перевел его на Стюарта. – Можете съездить в Вестминстерское аббатство, где покоятся его останки, если желаете в этом удостовериться.

– Так, значит, вы лорд Эвертон? – вмешалась в разговор Кит, от всей души желая, чтобы это было не так.

Мужчина бросил на нее быстрый оценивающий взгляд, и по спине ее пробежал холодок. Плохо дело. Это не какой-то дряхлый, выживший из ума старик, которого нетрудно обвести вокруг пальца. От этого молодца можно ждать больших неприятностей.

А лорд Эвертон продолжал сверлить ее взглядом, и Кит, не привыкшая к подобному обращению, с трудом заставила себя смотреть ему в лицо: высокие скулы, слегка поднятые брови, чувственный, циничный рот.

– Я, – подтвердил он. – А еще я Александр, барон Кейл и виконт Чэринг.

В этот момент отец кашлянул, желая, похоже, переключить внимание графа на себя, и тот, переведя на него взгляд, вошел в комнату и захлопнул за собой дверь. Кит облегченно вздохнула, подавив нелепое желание опуститься прямо на пол.

– А вы здорово выросли, – заметил отец, и в голосе его прозвучало одобрение, которое он обычно не выказывал ни одному англичанину. – Я вас не видел с тех пор, как вам было…

– Девять лет, – договорил за него Эвертон, и губы его впервые тронула насмешливая улыбка. – Насколько я помню, вы тогда прочили мне блестящую карьеру наемного солдата или пирата, когда отец лишит меня наследства.

– Вы тогда были довольно взбалмошным мальчишкой.

– С тех пор я почти не изменился. – Он снова взглянул на Кристин. – А тебя как зовут, парень?

– Кит, – ответила Кристин. Ей было холодно и неуютно в мокрой одежде. Хотелось выбежать из комнаты, пока еще не поздно.

Лорд Эвертон продолжал сверлить ее взглядом, и у Кристин возникло ощущение, что он разгадает ее тайну, хотя оснований для этого не было никаких. Мужскую одежду она носила уже много лет, давно к ней привыкла и могла обмануть кого угодно, если у нее не возникало желания самой себя разоблачить. А этого желания у нее никогда не возникало и, уж конечно, не возникнет и теперь. Вот еще, станет она давать понять какому-то самодовольному английскому лорду, что она не парень, а девушка!

– Познакомьтесь, Эвертон, мой сын, – представил отец, махнув рукой в ее сторону.

– Рад познакомиться, мистер Брентли. – Лорд Эвертон кивнул в знак приветствия, продолжая настороженно смотреть на нее, однако Кит подозревала, что настороженность эта вызвана скорее присутствием незваных гостей, чем вопросом, касавшимся ее пола.

– Я тоже, Эвертон, – проговорила она, встретившись с ним взглядом. Должно быть, он отлично играет в карты, внезапно пришло ей в голову, поскольку догадаться, что таится в глубине этих выразительных глаз, было невозможно.

Наконец граф перевел взгляд на камин и, подойдя к нему, подбросил в него несколько поленьев.

– Полагаю, вы оба достаточно промерзли, – заметил он, делая знак Кит снять пальто.

Кит была довольно высокой для девушки, не намного его ниже. Чувствуя себя неловко оттого, что придется раздеваться под его пристальным взглядом, она неохотно сбросила мокрое одеяние. Отступив на шаг, граф вновь смерил ее взглядом с головы до ног, и девушка застенчиво вспыхнула, ощущая одновременно, как по спине пробежал холодок.

– Вам не нравится, как я одет, Эвертон? – вызывающе спросила она.

– Французские тряпки, – бросил он. Взяв у отца Кит пальто и шляпу, граф швырнул их на спинку стула и, опустившись на кушетку, пригласил их сесть. – Простите за прямоту, Брентли, но мне любопытно узнать, что вы рассчитываете от меня получить в счет уплаты отцовского долга? Может быть, денег на проживание в Англии?

– Нет, милорд, – сухо возразил отец, и на лице его появилось раздражение. – Деньги мне не нужны. Думаю, что и ваш отец счел бы денежное вознаграждение в конкретном случае неуместным.

– Значит, вы полагаете, что способны угадать пожелания моего отца? – Эвертон, сидевший до этого непринужденно облокотившись о спинку кушетки, выпрямился. – Звучит впечатляюще Мне это, признаться, редко удавалось. Расскажите, что это за случай такой.

– Я спас вас, милорд, когда вы тонули.

– Да, двадцать лет назад. Мне об этом рассказывали, хотя, должен признаться, сам я этого не помню.

– Но ваш отец наверняка сказал вам, что настанет день, когда я смогу попросить вас об ответной услуге, – обиженно заметил Стюарт. – Мне кажется, он серьезно относился к такому понятию, как слово чести.

– Совершенно верно. – Лорд Эвертон вновь откинулся на спинку кушетки и непринужденно вытянул вдоль спинки руку. – Однако мне кажется, он считал, что вас уже нет в живых. Ведь прошло целых двадцать лет. – Он холодно улыбнулся. – Однако поскольку, как выясняется, он ошибся, спрашиваю вас еще раз, какова ваша просьба?

Откашлявшись, Стюарт начал:

– Сейчас я вам ее изложу. Мой сын уже достиг того возраста, когда вместе с другими молодыми людьми ему надлежит исполнить свой гражданский долг. Учитывая теперешнюю нестабильную политическую ситуацию во Франции…

– Ах да, Бонапарт сбежал с Эльбы, – заметил граф таким тоном, словно возвращение в Европу этого чудовища не имело никакого значения. Может, для таких, как он, и в самом деле не имело.

– Да. И я начинаю опасаться, что Кита могут призвать в армию. Пусть Франция и является нашим домом, но я не позволю ему погибать ради амбиций какого-то безумца.

– Понятно, – спокойно сказал Эвертон, снова взглянув в сторону Кит.

– А посему я надеялся попросить вашего отца – а теперь вместо него вас – разрешить ему остаться у вас в доме, пока ситуация не изменится и все не вернется в нормальное русло. Хотя бы до конца месяца. К тому времени я наверняка смогу что-то еще придумать.

– Признаться, я ожидал, что вы попросите о какой-то более весомой услуге, – заметил граф.

Он взглянул на свои руки и задумчиво поджал губы. Интересно, знает ли он, насколько красив, вдруг подумала Кит. Он вновь взглянул на нее, словно пытался прочесть что-то в ее лице, и она поспешно отвернулась.

– Не понимаю только, почему вы хотите, чтобы я приютил вашего мальчика у себя? – спросил граф. – Насколько я знаю, у вас в Англии есть родственники. Герцог Ферт, например. Он ведь, кажется, ваш брат? Почему вы не оставите вашего сына у него? Пусть бы он с ним нянчился.

Отец побледнел. Лицо его стало по-настоящему злым.

– Ни за что, – прошипел он.

– Со мной не нужно нянчиться. Я и сам могу о себе позаботиться. Если Эвертон не желает нам помочь, отец, обойдется без него, – вмешалась в разговор Кит. «Не пропадем, – подумала она. – Найдем у кого остановиться. Может, это будет даже лучше – уж слишком пристальный взгляд у этого Александра Кейла».

– Боюсь, что нам без него не обойтись, Кит. – Стюарт взглянул на Эвертона. – Вы хотите, чтобы я попросил вас, милорд, о том, чтобы вы воздали мне за то добро, которое я для вас сделал? Не забывайте, долг платежом красен.

Граф перевел взгляд с одного гостя на другого и обреченно вздохнул.

– Думаю, в этом, нет необходимости. Но мне некогда будет возиться с мальчишкой. У меня своих дел много, причем довольно срочных.

– Я вас и не прошу с ним возиться, – возразил Стюарт и, взглянув на Кит, продолжил: – Мне лишь нужно быть уверенным, что он будет находиться в безопасности. И как я уже сказал, в конце месяца я заберу от вас сына. Бог даст, это сумасшествие к тому времени закончится.

Граф вновь взглянул на Кит.

– Бог даст, – повторил Александр Кейл и встал. – Хорошо. Я провожу вас обоих в ваши комнаты.

Стюарт Брентли облегченно вздохнул.

– Благодарю вас, Эвертон.

Граф покачал головой.

– Как вы сказали, долг платежом красен. Но теперь, когда я окажу вам услугу, о которой вы меня просите, я не буду вам ничего должен. Имейте это в виду.

Слова эти можно было расцепить и как угрозу, и как оскорбление, и Стюарт плотно сжал губы, но, взяв себя в руки, кивнул:

– Больше я вас ни о чем просить и не собирался.

Спальня, куда граф проводил Кит, оказалась потрясающе красивой. На окнах висели золотисто-розовые шторы, в изголовье мягкой, покрытой розовым одеялом кровати лежало с дюжину подушек. По сравнению с этой кроватью ее койка в Сен-Марселе в Париже казалась просто убогой. После того как Эвертон ушел, Кит провела рукой по покрывалу, наслаждаясь мягкой, прохладной тканью. Под покрывалом оказались теплые одеяла, и, с сожалением взглянув на них, Кит села к туалетному столику и стала ждать. Эвертон уступил отцу, когда она уже была уверена, что этого не случится. И когда это все-таки произошло, она почувствовала еще большее смятение, чем если бы вызвала у графа откровенное подозрение.

Полчаса спустя дверь спальни открылась, и Кит обернулась.

– Что теперь, отец? – тихо спросила она, когда он вошел.

– Это оказалось проще, чем я думал, – хмыкнул он.

– Он чуть не выставил нас вон.

– Чепуха.

Кит вздохнула, не желая с ним спорить.

– Ты думаешь, я смогу убедить его познакомить меня с местными аристократами?

– Дорогая, ты сумеешь убедить кого угодно, если захочешь, – улыбнулся Стюарт. – Кроме того, уж скорее сверстники Александра, чем его отца, занимаются темными делишками. Так что все получилось даже лучше, чем я думал.

– Но ведь ты и в самом деле все спланировал, отец, разве не так? – заметила Кит, не в силах отказать себе в удовольствии поколебать его самоуверенность. – Вот только того, что Филипп Кейл уже четыре года покоится в могиле, ты не учел.

Стюарт сердито посмотрел на дочь.

– Не дерзи, девчонка. От тебя требуется, чтобы ты выяснила, кто из этих чертовых аристократов нам мешает, и мы хорошенько его проучим.

– А ты не думаешь, что это может быть он? – прошептала Кит.

Отец прищурился и, пожав плечами, ответил:

– Не думаю. Александр всегда был чересчур взбалмошным. Вряд ли король Георг выбрал бы подобного человека для такого дела, если, конечно, в тот момент не был подвержен очередному припадку безумия. – Он ухмыльнулся. – Радуйся, что он не усомнился в том, что ты парень. Насколько мне известно, Алекс Кейл обожает женщин, выпивку и карты. Будь осторожна.

– Буду, – ответила Кит.

– А теперь мне лучше уйти. А то, чего доброго, утром передумает и выгонит нас на улицу. Ты помнишь, где меня найти, если будут какие-то новости? – Кит кивнула, и Стюарт, наклонившись к ней ближе, прошептал: – Ты сможешь это сделать, и мне необходимо, чтобы ты это сделала. Ради нас с тобой.

Прерывисто вздохнув, Кит задала последний вопрос:

– Ты уверен, что от Фуше нельзя отделаться каким-то другим способом?

– Я же тебе уже говорил, что чем выше риск, тем больше прибыль. Если мы сумеем помочь ему доставить этот груз, мы будем богаты и счастливы.

– Мне было бы легче, если бы я знала, что это за груз.

– Лучше тебе не знать, – резко ответил отец.

– Но не овощи и не одеяла, – констатировала Кит и посмотрела, как он отреагирует.

Однако он никак не отреагировал.

– Увидимся через несколько дней. Доверься своему отцу, детка.

– Я всегда это делаю.

Стюарт устремился к двери, но на полпути обернулся и, бросив на нее взгляд, ухмыльнулся.

– Вот и молодец, девочка.

Проводив его глазами, Кит уселась на краешек роскошной кровати и принялась медленно стаскивать с себя мокрую одежду. Две недели она сможет продержаться. Сможет заставить графа Эвертона познакомить ее со своими дружками-аристократами и узнать, кто из них мешает коммерческим делам отца именно в тот момент, когда граф Фуше предложил ему очень выгодное сотрудничество. Пусть у Эвертона красивые глаза и он чертовски привлекателен, она сможет две недели морочить ему голову, как морочила головы всем окружающим на протяжении многих лет. И эти англичане никогда не узнают, как Стюарту Брентли снова удалось выскользнуть из их рук. А если и узнают, то будет слишком поздно. Они с отцом будут уже далеко.