Текст книги "Украденные поцелуи"

Сюзанна Энок
Украденные поцелуи

Глава 1

Джонатан Фаради, маркиз Дансбери, посмотрел на возвышавшееся перед ним здание и нахмурился. Это здание находилось в той части Лондона, которую он редко посещал. Здание же, на его взгляд, слишком «респектабельное», нагоняло на него тоску, и в этот вечер он предпочел бы держаться подальше от него. Маркиз перевел взгляд на свою любовницу:

– Вероятно, это самая нелепая идея из всех, что приходили тебе в голову.

Леди Камилла Магуайр деланно рассмеялась:

– Ох, не говори глупости! Во всяком случае, я обыграла тебя в карты. И ты обещал, что мы проведем вечер там, где я пожелаю.

– Когда я позволил тебе выиграть, я рассчитывал, что ты пожелаешь посетить Воксхолл-Гарденз или один из карточных вечеров у Антонии. – Миновав двойные двери, маркиз наклонился к любовнице и, покосившись на сопровождавших их приятелей, прошептал: – Мы могли бы сбежать от них и прекрасно провести время в моей спальне.

– Перестань, греховодник. – Леди Камилла улыбнулась.

– Но почему же? Я и представить не мог, что ты поведешь меня… прямо в преисподнюю.

– Джек, «Олмакс» совсем не похож на ад. Пожалуйста, веди себя прилично. – Камилла схватила своего любовника за рукав и настойчиво потянула к гардеробу.

Джек снова нахмурился. Ему уже начинали надоедать постоянные капризы Камиллы. Ее же раздражал сарказм и нескрываемый цинизм маркиза – именно это и являлось причиной ее желания провести здесь вечер. И все же он терпел выходки Камиллы: ему очень не хотелось прилагать усилия на поиски новой любовницы. Пробыв в Лондоне едва ли дольше месяца, он уже потерял им счет.

– Позволь с тобой не согласиться, – проговорил он с усмешкой. – Мне всегда казалось, что «Олмакс» почти ничем не отличается от ада. Здесь, как и в аду, повсюду толпятся и воют души грешников.

Тут все четверо вошли в главный зал, и Эрнест Лэндон, расплывшись в улыбке, пробормотал:

– Хорошо сказано, Дансбери. Толпятся и воют души грешников, ха-ха!

Поскольку в Лондоне все еще стояли холода – даже в середине июня, – волна теплого воздуха, хлынувшая из заполненного людьми шумного зала, должна была бы показаться приятной. Но к теплу присоединялся запах пота, и Джек, поморщившись, подумал о том, что надо побыстрее отсюда выбраться, пусть даже он не сдержит свое обещание.

– Пожалуйста, Джек, не будь таким упрямым, – проговорила Камилла. – Ведь здесь – приличное общество.

Маркиз кивнул:

– Знаю. Именно поэтому здесь всегда такая ужасная скука. – Джек окинул взглядом зал и тотчас же убедился в том, что его появление уже заметили – некоторые из гостей переглянулись и стали перешептываться. Маркиз прекрасно знал: если бы не его титул, их маленькую компанию ни за что бы сюда не пустили.

Огден Прайс вынул из кармана серебряную табакерку и раскрыл ее.

– Знаешь, Дансбери, ты мог бы хоть раз попытаться соблюдать приличия, – заметил он, взяв понюшку табака. В конце концов, ничего с тобой не случится…

Однако Джек не ответил, ибо что-то другое привлекло его внимание. Немного помедлив, он пристально взглянул на приятеля и спросил:

– Кто она, Прайс? Я почему-то уверен, что ты должен знать это.

Прайс поспешно отвел глаза и, уставившись на свою табакерку, пробормотал:

– Никто. Всего лишь хорошенькое личико. – Он защелкнул серебряную табакерку, и она исчезла в его кармане. – Ею можно просто восхищаться. Полагаю, этого вполне достаточно.

– Возможно, – согласился Джек. Он с усмешкой покосился на приятеля. – А у этого восхитительного личика есть имя?

Тут раздались звуки музыки, и Камилла сказала:

– Джек, потанцуй со мной. – Она взяла маркиза под руку, и ему показалось, что тепло ее тела обожгло его.

– Извини, но я разговариваю с Прайсом, – проворчал маркиз. – Разве ты не видишь?

– Но я хочу танцевать, – настаивала Камилла, крепко прижимаясь к нему.

Джек покосился на любовницу и в раздражении проговорил:

– Пожалуйста, оставь меня в покое. Даже твои неотразимые чары, дорогая, не заставят меня вступить в этот круг ада.

– Грубиян.

Камилла надула губы, но продолжала прижиматься к маркизу. Однако Джек, не обращая на любовницу внимания, снова повернулся к Прайсу:

– Итак, приятель…

– Ну Джек, пожалуйста, – вновь вмешалась Камилла.

– Пойдемте, леди Магуайр, я потанцую с вами, – с улыбкой предложил Эрнест.

Камилла хмыкнула и небрежно подала Лэндону руку. – Нашелся по крайней мере хоть один истинный джентльмен.

– Лучше уж Лэндон, чем я, – заметил Джек, провожая ее взглядом.

Возможно, леди Магуайр и желала провести вечер в приличном обществе, но она явно не была одета соответствующим образом. Ее темно-красное с серым платье выделялось кровавым пятном на фоне бледных цветов, украшавших зал, а декольте казалось слишком уж смелым для приличного общества.

Джек снова посмотрел на Прайса. Ему вдруг пришло в голову, что если он немного помучает Огдена, то хоть как-то развлечет его.

– Итак, Прайс, кто же она?

– Отстань, Дансбери, – с явным раздражением ответил Прайс. – И не стоит превращать это в шутку. Ведь смотреть не значит испытывать желание. Восхищаться женщиной все равно что восхищаться статуей: можно любоваться приятными формами, но не иметь желания ее купить.

Джек приподнял брови:

– О… Теперь мне действительно интересно. Скажи, кто она, эта таинственная незнакомка? Так назови же ее имя.

Прайс покосился на молоденьких девушек, стоявших у дальней стены зала в ожидании приглашения на танец.

– Лучше займись этими девицами, Дансбери.

– Лиса предпочитает кур, а не цыплят, – возразил Джек, его забавляло упорство Прайса. – К тому же, приятель, должен признать: в этом году дебютантки нисколько не привлекательнее, чем в прошлом.

– Ради Бога, Дансбери… – тяжко вздохнул Прайс.

– И все же я настаиваю, – продолжал маркиз. – Назови ее имя.

Тут Прайс осмотрелся и подозвал слугу, разносившего бокалы с ароматным миндальным ликером. Он взял один бокал себе, а другой передал Джеку.

– Послушай, Дансбери, вон там не лорд ли Хант? Я думал, что он все еще в Индии.

Джек даже не потрудился посмотреть в указанную сторону.

– Он вернулся неделю назад, Прайс. Я уже выиграл у него почти четыре сотни фунтов, а он все еще думает, что хорошо развлекается. Но не уходи от ответа. Ведь ради этой девушки ты пришел сюда вместе с нами, не так ли? Именно поэтому ты отказался сбежать со мной в «Гарем Иезавели», верно?

– Нет, не из-за нее.

– Не из-за нее? – переспросил Джек. – Не сердись, приятель, но я тебе не верю. Кстати, где же она? Куда исчезла?

Прайс в раздражении пожал плечами:

– Черт тебя побери, Дансбери! Понятия не имею. И вообще, давай лучше покончим с этим.

Тут маркиз окинул взглядом зал – и замер на несколько мгновений. И контрданс, и стоявший рядом приятель, и танцующие пары – все это перестало существовать. «Изумруды, – подумал Джек. – Ее глаза как изумруды». Стоя в дверях, она оглядывала зал, словно искала знакомое лицо. А затем взгляд этих сверкающих зеленых глаз остановился на нем – и ему словно нанесли удар.

Джек с трудом перевел дыхание. Он смотрел на нее в каком-то оцепенении, смотрел, не в силах отвести взгляд. Ее черные как ночь волосы были уложены на затылке в сложный узел, и несколько вьющихся прядей обрамляли высокие скулы. Контраст черных волос и ослепительно белой кожи был так поразителен, что она походила на статую, в которой скульптору удалось выразить предельное совершенство. Однако ее глаза ярко блестели и, казалось, притягивали его… Щеки же чуть порозовели, и на губах играла едва заметная улыбка…

– Ангелы и силы небесные, спасите нас, – прошептал Джек.

– Шекспир? – спросил Прайс. Маркиз вздрогнул:

– Прости, что ты сказал?

– Ты цитировал Шекспира. Должно быть, ты под впечатлением.

– А… – Джек пожал плечами и сделал глоток ликера.

Ликер оказался скверным, и он, поморщившись, поставил бокал на поднос проходившего мимо слуги. Взглянув на Прайса, маркиз попытался изобразить усмешку и проговорил: – Что ж, она и в самом деле весьма привлекательная. Так кто же она?

Не в силах удержаться, маркиз повернулся, чтобы еще раз посмотреть на красавицу, заговорившую в этот момент с какой-то молодой женщиной, стоявшей с ней рядом. Внезапно она снова взглянула на него, и Джек понял, что она должна была чувствовать то же, что и он. Да, конечно же, она что-то почувствовала…

– Прайс, так ты скажешь мне, кто она?

– Снежная королева, – раздалось рядом с ним. Это вернулась Камилла, тотчас же взявшая его под руку.

– Посмотри на нее. Она покорила добрую половину Лондона. Говорят, граф Нэнс уже сделал ей предложение.

«Видимо, ни один из состоятельных джентльменов не попал в сети леди Магуайр», – с усмешкой подумал Джек. Он снова посмотрел на прекрасную незнакомку, на ум пришла еще одна строчка из Шекспира – о белоснежной голубке среди воронов, – но он воздержался и не произнес ее вслух. Заметив, что многие джентльмены, причем не очень молодые, также разглядывают красавицу, маркиз поморщился и пробормотал:

– Стадо старых надутых идиотов.

Камилла рассмеялась:

– А ты чего ожидал? Уверяю тебя, для Лилит Бентон существуют только самые респектабельные мужчины.

– Это оставляет тебя за бортом, не так ли, Джек? – усмехнулся Эрнест.

– Значит, Лилит Бентон? – пробормотал Джек. Немного помедлив, он спросил: – А кто та высокая светловолосая девушка, что рядом с ней? Мне кажется, я помню ее по прошлому сезону.

– Мисс Сэнфорд, по-моему, – ответил Эрнест.

– Да, так и есть, – кивнул Джек. Он покосился на Камиллу: – Прошу меня простить. Думаю, что на сегодня я выполнил свой долг по отношению к тебе, дорогая.

Камилла нахмурилась и с треском захлопнула свой веер, она знала, что нет смысла возражать. Маркиз же повернулся и начал пробираться сквозь толпу.

Джек нисколько не сомневался: мисс Бентон уже узнала от своей подруги множество страшных подробностей о нем. Но маркиз вовсе не считал себя чудовищем. Более того, он прекрасно знал: ему достаточно улыбнуться, сказать несколько комплиментов – и даже самая суровая леди смягчится. Поэтому у него были все основания предполагать, что и на сей раз не потребуется много усилий.

Не обращая внимания на мужчин, стоявших рядом с девушками, Джек остановился перед подругой красавицы.

– Мисс Сэнфорд… – Он с обольстительной улыбкой взял ее за руку. – Мисс Сэнфорд, я искренне рад видеть вас. Надеюсь, вы представите меня вашей очаровательной подруге.

Девушка выдернула руку и в смущении пробормотала: – Но я… Но вы…

Джек снова улыбнулся и проговорил:

– Пожалуйста, мисс Сэнфорд, прошу вас.

– Да-да, конечно – Она покраснела до корней волос и, повернувшись к подруге, пробормотала: – Лилит, это маркиз Дансбери. Милорд, это мисс Бентон.

Джек наконец-то мог посмотреть на красавицу. Она была не такой высокой, как ему казалось издалека. Тоненькая и стройная, она была очаровательна, а ее грудь сочли бы за честь воспевать поэты. Он с восхищением разглядывал ее, разглядывал каждую ее черточку – как будто она и в самом деле являлась произведением искусства. Его взгляд задержался на ее губах – эти губы сейчас были плотно сжаты, и даже не верилось, что совсем недавно она так обворожительно ему улыбнулась.

– Мисс Бентон, – сказал он, когда их взгляды встретились, – мне необычайно приятно познакомиться с вами. Он хотел взять ее за руку, но девушка, чуть вздрогнув, спрятала руки за спиной и отступила на шаг.

Глядя ему прямо в лицо, она ответила:

– Я понимаю, милорд, что вы… уже постарались побольше узнать обо мне. И вероятно, у вас создалось мнение, что я буду разговаривать с вами. Однако мне известна ваша репутация, я… прошу прощения, но у меня нет желания с вами беседовать. – Тут она повернулась к нему спиной и отошла к группе своих поклонников.

Маркиз в изумлении смотрел на девушку. Неужели она действительно не желала его знать? Стоявшая рядом мисс Сэнфорд пролепетала что-то неразборчивое, сделала реверанс и тоже отошла в сторону.

Джек в недоумении пожал плечами. Он прекрасно знал, что дурная репутация делала его весьма интересным гостем для наиболее смелых дам, чьи балы и вечера он иногда посещал. Другие женщины, возможно, боялись его, но ни одна из них не оскорбляла его прилюдно, как сейчас. А это оскорбление, конечно, было замечено – он уже слышал, как в зале раздавались смешки и хихиканье. Маркиз невольно сжал кулаки. Он нисколько не сомневался в том, что мисс Бентон проявила к нему интерес. И, следовательно, она допустила ошибку, оскорбив его.

Джек вернулся к своим приятелям. Прайс взглянул на него и покачал головой:

– Она еще ребенок, Джек. Оставь ее в покое.

– Почему ее называют Снежной королевой? – Маркиз повернулся к своей любовнице.

Камилла с улыбкой ответила:

– Ты ведь всегда в курсе всех дел… Не могу поверить, что ты ничего о ней не слышал. Ее матерью была Элизабет Бентон, виконтесса Хэмбл. Неужели не знаешь, Джек? Видишь ли, леди Хэмбл – это та самая, что связалась с графом Грейтоном и сбежала с ним лет шесть-семь назад.

– Теперь ясно, почему я ничего не знал, – пробормотал маркиз. – В это время я был во Франции. Так что же?.. Продолжай, я слушаю.

Тут Лэндон вдруг щелкнул пальцами и пробормотал:

– О, вспомнил… Грейтону требовались деньги, чтобы откупиться от кредиторов – он был на грани банкротства. Он думал, что леди Хэмбл богата, и уговорил ее бежать. А оказалось, что все записано на имя ее мужа, а у нее нет ни гроша. Тогда он оставил ее в Линкольншире и через неделю женился на леди Дафне Хейвер. У нее была заячья губа, и ее отец так хотел сбыть ее с рук, что выкупил Грейтона у кредиторов.

– А лорд Хэмбл увез семью из Лондона, – продолжала Камилла. – Когда его жена захотела к нему вернуться, он прогнал ее. Через несколько месяцев она умерла от какой-то болезни, но он с тех пор не возвращался в Лондон. Вот теперь Снежная королева стала совершеннолетней, она должна восстановить доброе имя семьи. – Камилла хихикнула. – Поверь мне, она непременно сделает это.

Джек снова посмотрел в противоположный конец зала.

Мисс Бентон танцевала вальс с графом Нэнсом, и Джеку это очень не понравилось. «Похоже, она решила игнорировать меня, подумал маркиз. – Если так, то это – ее вторая ошибка за вечер».

А вон тот пожилой джентльмен – ее отец? – спросил маркиз.

Леди Магуайр кивнула:

– Совершенно верно. А рядом с ним – Уильям, его сын и ее брат.

– Это у него я на днях выиграл в Морском клубе двести фунтов, – сообщил Лэндон. – Мальчишка ничего не смыслит в картах. – Он усмехнулся. – Я еще увижусь с ним в «Будлзе».

– Послушай, Джек, – пробормотал Прайс. – Ведь ты же не…

– Мне кажется, ты сказал, что намерен лишь любоваться ею, – перебил Джек. – Или уже передумал?

Прайс вздохнул:

– Джек, ты должен понять…

– Я уже все понял, – снова перебил маркиз. – И я задумал одну игру.

– Я знаю, какую именно, – усмехнулся Лэндон. Он повернулся к Прайсу: – Ставлю сто фунтов, что к концу сезона Снежная королева будет согревать постель нашего пикового валета.

– Эта малышка?! – рассмеялась Камилла. – Джек не станет тратить на нее время. Кроме того, она не желает, чтобы ее лед растопили. Малышка уже и так обеспокоена тем, что в Лондоне ее брат ведет неправедный образ жизни. – Камилла взяла Джека за рукав: – Пойдем, все равно тебе здесь не нравится.

– Оставь меня в покое, дорогая. – Джек отдернул руку. – Похоже, мне тут начинает нравиться.

– Но, Джек…

– Не волнуйся, Кэм. Прайс проводит тебя домой.

Маркиз решил, что на следующее утро непременно отправит леди Камилле какой-нибудь бриллиантик, чтобы она не слишком ревновала и успокоилась на то время, пока не найдет свою следующую «истинную любовь».

Джек умел быть терпеливым, и он твердо решил: к концу сезона Снежная королева обязательно растает. Маркиз усмехнулся и, подмигнув Эрнесту, проговорил:

– Я полагаю, что присоединюсь к тебе в «Будлзе» вместе с молодым Бентоном.

Глава 2

– А вот и Мэри Фицрой, – прошептала Пенелопа Сэнфорд, наклонившись к Лилит Бентон. – Как ты думаешь, она уже слышала, что произошло вчера вечером?

– Тихо, Пен. – Лилит не сводила глаз с леди Жозефины Дельпон, игравшей на фортепиано «К Элизе» Бетховена. – Я слушаю музыку, неужели не видишь?

– Но, Лил, Мэри упадет в обморок, когда узнает, что ты сказала маркизу Дансбери.

Лилит тяжело вздохнула и, взглянув на подругу, вполголоса проговорила:

– Я была бы очень рада, если бы ты никогда больше не упоминала о вчерашнем вечере или маркизе Дансбери. Это была просто неприятная встреча, и все закончилось.

– Это было впечатляющее зрелище, – настаивала Пен. – Хотелось бы и мне быть такой смелой.

– Я вовсе не смелая, – пробормотала Лилит, покосившись на сидевшую рядом тетю Юджинию. Тетка не раз говорила ей, что настоящая леди не хмурится во время выступления других дам, иначе присутствующие подумают, что она завидует исполнительнице.

Наконец музыка смолкла, и Лилит присоединилась к вежливым аплодисментам. Юджиния Фарлейн встала и проговорила:

Теперь, мои дорогие, можете подойти к буфетному столику. Конечно, только пробуйте понемножку, не более того. А я должна поздравить леди Дельпон с прекрасным исполнением леди Жозефины. – На мгновение тонкие черты тетки исказила гримаса, – Можно лишь надеяться, что финал немного больше соответствовал ее талантам.

Лилит кивнула:

– Да тетя, разумеется.

Как только Юджиния отошла, Пенелопа потянула Лилит за руку:

– Пойдем. Надо найти Мэри.

– Нет-нет, Пен. – Лилит покачала головой. – Чем скорее это забудется, тем лучше.

Пен усмехнулась:

– «Милорд, мне известна ваша репутация, и я не имею желания разговаривать с вами». Кажется, так ты ему сказала? О, Лил, я подумала, что он выхватит пистолет и застрелит тебя прямо посреди танцевального зала.

Лилит оглянулась, но, к счастью, Юджиния Фарлейн и леди Дельпон были по-прежнему поглощены разговором. У тетушки могли найтись только самые резкие слова для осуждения людей, подобных Дансбери. С тех пор как мать Лилит покинула их и с ними стала жить тетка, у миссис Фарлейн хватало резких слов и для самой Лилит. По мнению тетушки, Лилит обязана была позаботиться о восстановлении доброго имени Бентонов.

– Я просто не могла допустить, чтобы он говорил со мной, Пен, – пробормотала Лилит. – Мне кажется, все порядочные люди отказываются говорить с ним.

– Не думаю. – Мисс Сэнфорд повела Лилит к столу с закусками, вокруг которого толпились гости. – По правде говоря, я сомневаюсь, что он часто разговаривает с порядочными людьми. В прошлом сезоне я видела его всего раза три. – Она прижала ко рту вышитый платок, чтобы не рассмеяться. – Но ведь я не посещаю клубы и игорные дома.

Лилит улыбнулась:

– Как бы то ни было, я действительно не желаю разговаривать с ним.

– Но ты поставила его на место, – заявила Пен, взяв подругу под руку. – И я должна рассказать об этом Мэри. – О, Пен, пожалуйста, не надо, – пробормотала Лилит. Но Пенелопа, проигнорировав просьбу подруги, бросилась к Мэри Фицрой и принялась рассказывать о том, что произошло накануне.

Лилит снова вздохнула. Еще до приезда в Лондон она многое слышала о маркизе – о его дуэлях, о пьянстве, об азартных играх и его связях с женщинами. Лилит не предполагала, что когда-нибудь встретит этого человека, и представляла его в облике дьявола, вызывавшего ужас у каждой порядочной женщины. Однако, увидев маркиза, она не испытала никакого ужаса. Хотя в каком-то смысле он, безусловно, походил на дьявола – мрачный, весь в черном и с бездонными колдовскими глазами. К тому же у него был удивительно красивый голос. Лилит спрятала руки за спину, чтобы маркиз не увидел, как они задрожали, когда он заговорил с ней глубоким бархатным баритоном. Более того, ей очень хотелось с ним познакомиться, пока Пенелопа не сказала, кто он такой. И теперь ее не покидало чувство досады из-за того, что она могла заинтересоваться таким ужасным человеком, как маркиз Дансбери.

– Лилит, какая ты смелая! – изумилась мисс Фицрой, выслушав рассказ Пенелопы. – Не знаю, что бы я сделала, если бы он заговорил со мной.

– Глупости, – отмахнулась Лилит, ей уже начинало надоедать восхищение подруг. Понизив голос, она добавила: – И, пожалуйста, больше никому не рассказывайте о том, что произошло. Многие могли просто подумать, что он пригласил меня на танец, а я выразила сожаление: мол, моя карточка уже заполнена.

– Но, Лилит, неужели ты не испугал ась? – спросила Мэри.

Лилит нахмурилась:

– А почему я должна была испугаться?

– Разве ты не знаешь? Однажды он убил женщину за то, что та пренебрегла им.

Лилит заставила себя улыбнуться:

– Я уверена, это неправда.

– О, так и было, – вмешалась Пенелопа, – Это произошло во Франции. Шесть или семь лет назад. Мне рассказывал об этом кузен Сэмюел. Она оскорбила его, а он был очень пьян и застрелил ее.

«Неужели это правда?» – подумала Лилит. Пожав плечами, она проговорила:

– В таком случае мне повезло. Потому что вчера он не был пьян.

Лилит снова задумалась о том, что же заставило ее заговорить с ним. Ведь она могла бы промолчать в ответ или просто вежливо кивнуть – этого было бы вполне достаточно. Хотя, судя по всему, от маркиза Дансбери не так-то легко избавиться…

Но почему же она на него так смотрела? Возможно, он только поэтому к ней подошел. Да, конечно же, ей не следовало так пристально смотреть на совершенно незнакомого человека. Но все произошло слишком неожиданно… Как только их взгляды встретились, произошло… что-то совершенно необъяснимое. Лилит считала себя весьма рассудительной девушкой, но ей пришлось признать, что на сей раз она поступила не очень-то благоразумно. Ведь человек с такой репутацией, как у маркиза, мог погубить ее всего лишь одним нескромным взглядом. Слава Богу, что он вскоре ушел.

Лилит сокрушенно покачала головой. Увы, кроме этой неприятной встречи с маркизом Дансбери, у нее были и другие заботы. Лайонел Хенрик, граф Нэнс, на днях снова сделал ей предложение. Как и Питер Варрик, сын виконта Сэндли.

– Ты что-нибудь знаешь о Питере Варрике? – спросила она у Пенелопы.

Подруга с улыбкой ответила:

– Знаю, что у него рябое лицо.

Лилит невольно улыбнулась:

– Это я тоже знаю. Но мне хотелось бы узнать что-нибудь о его характере.

– Ты хочешь сказать, что тебя не интересует его внешность? – удивилась Пенелопа.

– Конечно, я бы предпочла мужа с приятной внешностью, – пробормотала Лилит, жалея, что не может скорчить гримасу, нахмуриться или хихикнуть, как это делала Пен. Но увы, после побега матери она должна была держать себя в руках и не могла позволить себе непринужденность в поведении. – Да, я предпочла бы приятную внешность, но это не обязательно.

– О, Лил, он ужасен! – воскликнула подруга.

– Зато у него прекрасная репутация, – возразила Лилит.

– Как у могильного памятника.

Лилит взглянула в сторону тетки и, понизив голос, проговорила:

– К сожалению, у меня нет выбора.

Пенелопа грустно улыбнулась:

– Я знаю, дорогая, Прости. – У Пен было доброе сердце, и Лилит считала мисс Сэнфорд самой близкой из всех своих подруг.

– А где сегодня твой брат? – неожиданно спросила Пен, – Ничего, что я спрашиваю?

Лилит усмехнулась:

Думаю, Уильям все еще в постели, отсыпается после своих развлечений, Брат вернулся домой почти в шесть утра. Он рассказал Бевинсу, что приобрел новых замечательных друзей и ему позволили заглянуть в так называемый «Гарем Иезавели», где он проиграл десять фунтов. Вероятно, следует считать, что пятьдесят.

Ее брат, оказавшись в Лондоне, явно предавался разгулу, После четырех лет, проведенных в Оксфорде, он впервые в жизни получил доступ к деньгам и стал легкой добычей для всех лондонских игроков. А ведь восстановление семейной чести даже и без беспутства Уильяма было наитруднейшей задачей.

– Я уверена, все это вполне невинно, – успокоила подругу Пен.

– О, очень сомневаюсь, – пробормотала Лилит.

Так кто же тебе уже сделал предложение? – Мэри вернулась к теме, больше всего ее интересовавшей.

– Я получила только одно – от Фредди Памбли. Но мой отец говорит, что в его карманах недостаточно денег.

Лилит усмехнулась.

– А я получила уже не одно предложение, – призналась она. – Но думаю, неприлично их подсчитывать.

– О, представь себе, – Пен округлила глаза, – она получила целых четыре предложения. От графа Нэнса, от мистера Варрика, от мистера Френсиса Хеннинга и от мистера Джиггинса.

– А как же его светлость?

Пенелопа приложила к губам палец:

– Тише, Мэри.

Лилит же нахмурилась и тихо сказала:

– Я не получила никакого предложения от герцога Уэнфорда. И, пожалуйста, не надо об этом говорить.

Джеффри Ремдейл, герцог Уэнфорд, был одного возраста с безумным королем Георгом, и ходили слухи, что в юности они были друзьями. Лилит было трудно поверить, что его светлость мог кого-либо назвать своим другом, что он когда-либо смеялся веселой шутке или улыбался в ответ на остроумное замечание. Этот старик, седой, с холодными серыми глазами, с крючковатым, как ястребиный клюв, носом, заметил ее на приеме у леди Ньюленд и спросил, сколько ей лет, каков ее вес и рост – как будто речь шла о лошади. С тех пор Уэнфорд, встречая ее отца, дважды отводил его в сторону, и они несколько минут что-то обсуждали. Отец никогда не говорил, что именно они обсуждали, и только улыбался, когда она спрашивала, не узнал ли он что-нибудь интересное. Но эта отцовская улыбка вызывала у нее беспокойство.

Уэнфорд был женат трижды, похорон ил всех трех жен, и ни одна из них не оставила ему наследника. Ходили слухи, что после шести месяцев замужества его последняя покойная жена, которая была вдвое его моложе и на десять лет старше Лилит, однажды вечером выпила стакан ядовитой на стойки из бузины, ибо на следующее утро она не проснулась. Как бы невероятна и драматична ни была эта история, Лилит не забывала ее с того момента, как увидела старого герцога.

– Лил…

Лилит вздрогнула и снова взглянула на подругу:

– Пен, ты что-то сказала?

– У тебя такой грустный вид… Не беспокойся, я уверена, что его светлость найдет себе какую-нибудь угрюмую вдову, которой он покажется романтическим героем.

Лилит попыталась улыбнуться.

– Да, наверное, ты права, Я представляю, как он спрашивает у каждой дебютантки ее рост и вес. – Она рассмеялась. – Понимаешь, он соблюдает стандарты королевства.

– Леди и джентльмены, – подал голос дворецкий, – не изволите ли занять свои места?! Леди Жозефина готова продолжить игру!

Лилит с Пенелопой уже подходили к музыкальной комнате, когда кто-то позади них ахнул. И тотчас же по холлу прокатился шепот. Лилит обернулась – и замерла на несколько мгновений. По лестнице в сопровождении еще одного джентльмена поднимался маркиз Дансбери. Его спутник, то и дело улыбался – судя по всему, он был очень смущен. Дансбери же чувствовал себя вполне свободно. Теперь он был в зеленом сюртуке и в бежевых бриджах, однако и в этом наряде он казался на редкость привлекательным мужчиной. Остановившись перед леди Дельпон, маркиз взял ее за руку и с улыбкой проговорил:

– Мадам, приношу вам свои извинения за то, что явился так поздно. Я недавно проснулся. – Он наклонился к ней, как бы собираясь что-то доверительно сообщить, но при этом даже не понизил голос. – Знаете, вчера я сильно перебрал за игрой в кости, так что никак не мог встать пораньше.

Пенелопа едва удержалась от смеха. Ведь всем было известно, что леди Дельпон являлась ярой сторонницей запрещения алкогольных напитков, и, разумеется, в ее доме никогда не было ни капли этого «дьявольского зелья».

– Но я… – Леди Дельпон в смущении покосилась на гостей и изобразила улыбку. – Что ж, я очень рада, что вы явились как раз вовремя, чтобы услышать последнюю пьесу, милорд.

– Прекрасно. – Дансбери указал на своего спутника:

– Вы знакомы с Огденом Прайсом, не правда ли?

Мистер Прайс выступил вперед и с поклоном сказал:

– Рад видеть вас, леди Дельпон.

– Добро пожаловать, мистер Прайс, – пробормотала леди Дельпон. Повернувшись к гостям, она добавила: – Пойдемте же, прошу вас.

Все закивали и направились в музыкальную комнату.

– Какая дерзость! – прошипела Лилит, когда Дансбери взял хозяйку под руку и повел к двери.

– Как ты думаешь, леди Дельпон действительно пригласила его? – спросила Мэри.

– Уверена, что нет. Но не могла же она его прогнать на глазах у всех!

– Пойдем же, Лилит! – раздался голос тетки.

– Послушай, Лил, – прошептала Пен, когда они усаживались на свои места, – что ты собираешься делать?

Лилит краем глаза заметила, как Дансбери опустился на стул в переднем ряду, на некотором расстоянии от нее.

– Я ничего не собираюсь делать, – прошептала она в ответ. – Не я же виновата в том, что он явился сюда.

Леди Жозефина стояла у фортепиано. Стоявшая рядом с ней мать крепко сжимала ее руку.

– Леди и джентльмены, – дрожащим голосом проговорила Жозефина, – а теперь я сыграю для вас Двадцать третий концерт Моцарта.

Тут Жозефина села и принял ась листать нотную тетрадь.

Дансбери зааплодировал, потом наклонился к своему приятелю и что-то прошептал, а затем вдруг обернулся и пристально взглянул на Лилит. Однако она выдержала его взгляд. Маркиз усмехнулся и тотчас же отвернулся.

Лилит едва не задохнулась от возмущения. Было совершенно очевидно, что этот ужасный человек, так смутивший Жозефину и ее мать, появился здесь вовсе не для того, чтобы послушать музыку. Конечно же, он приехал сюда только из-за нее, Лилит, Девушка бросила взгляд на тетю Юджинию, но ее дуэнья что-то шептала миссис Хэдлингтон, сидевшей рядом. Она еще раз украдкой посмотрела на маркиза и увидела, что тот сосредоточил внимание на несчастной леди Жозефине – у бедняжки теперь совершенно ничего не получалось.

Но как у него хватило дерзости явиться на вечер, куда его не приглашали? Как хватило смелости объявить, что он опоздал из-за того, что пьянствовал всю ночь?! И самое главное, как он мог узнать, что она будет здесь?

Л может, это просто совпадение? Может, они с мистером Прайсом случайно проходили мимо, услышали музыку и зашли, зная, что их не выгонят? Да, вероятно, просто совпадение…

«И ведь я вовсе не хотела оскорбить его, – размышляла Лилит. – Он слишком уж смело подошел ко мне, вот я и решила…»

– Лилит, – неожиданно прошептала тетка.

Девушка повернулась к ней:

– Да, тетя…

– Не смотри так на этого человека.

– Но я не… – Тут она сообразила, что и в самом деле не сводила с маркиза глаз, – Да, тетя, конечно… – кивнула девушка.

– У нас нет ничего общего с такими людьми, – продолжала Юджиния, – Пусть даже у него есть титул. Тебе ясно?

– Да, тетя, – снова кивнула Лилит. – Я все прекрасно понимаю и не имею ни малейшего желания иметь с ним дело.

– Вот и хорошо, – проворчала тетка. – Твой отец был бы очень разочарован, если бы увидел, как ты таращишься на такого отвратительного субъекта.

Это был несправедливый упрек. Она смотрела на Дансбери с единственным желанием – чтобы он побыстрее отсюда ушел. Но спорить с тетей Юджинией было совершенно бессмысленно, и Лилит вновь кивнула: