Текст книги "Украденные поцелуи"

Лилит бросила на маркиза презрительный взгляд:

– Мои брачные дела вас не касаются, милорд. И перестаньте преследовать меня.

– Преследовать вас? – Маркиз подошел к девушке еще ближе. – Значит, преследовать вас? О, кажется, опера и концерт леди Жозефины, не так ли? Кстати, она очень милая девушка. Очень талантлива, хотя, возможно, немного волновалась, когда играла.

– Вы… ужасно злой! – вырвалось у Лилит.

– Лилит!.. – воскликнула Пен, широко раскрыв глаза.

– О Боже, это несколько нарушает мои планы, – пробормотал маркиз.

– Какие планы, Джек? – неожиданно спросил Уильям. Лилит стиснула зубы: она твердо решила, что не скажет больше ни слова.

Маркиз улыбнулся и, покосившись на девушку, ответил: – Видишь ли, Уильям, я собирался попытать счастья и стать шестым претендентом на руку твоей сестры.

Это было уже слишком.

– Вы?! – воскликнула Лилит. – Поверьте, ваши усилия будут напрасны.

– Все же это лучше, чем разбитое сердце, – ответил маркиз, пожав плечами.

– У вас его нет.

На губах маркиза появилась недобрая усмешка.

– Только потому, мисс Бентон, что вы разбили его. Поразительно, что до сих пор его никто не убил на дуэли.

– Не похоже, чтобы вы умерли от разбитого сердца.

– О, вы ошибаетесь. Знаете, я в отчаянии от того, что вы решили со мной не разговаривать. Мне так хочется, чтобы вы передумали. – Он засмеялся. – Может быть, мне следовало бы бросить вам перчатку, а не предлагать руку и сердце.

Его смех был так же мелодичен, как и его голос. А его улыбка… Лилит поймала себя на том, что снова смотрит на него, и вновь отвела глаза. Она прекрасно понимала, что не должна смотреть на этого негодяя, каким бы обаятельным он ни казался.

– Видите ли, мисс Бентон…

– Лилит, – прошептала Пенелопа, сжимая ее руку, – он опять идет сюда.

И действительно, Уэнфорд, оставив своих приятелей, направлялся к ним, Лилит не вынесла бы еще одного разговора с ним. Ей требовалось время, чтобы обсудить создавшееся положение со своим отцом; она хотела объяснить ему, какое отвращение вызывает у нее герцог Уэнфорд.

– О Боже! – прошептала она.

Маркиз проследил за ее взглядом и пробормотал:

– Полагаю, мне следует поздравить его. Да-да, конечно, я должен его поздравить.

– Не смейте. – Лилит побледнела. Ведь Уэнфорд подумает, что она сплетница, а отец будет в ярости.

Дансбери же с улыбкой ответил:

– Если бы вы разговаривали со мной, мисс Бентон, то вам, возможно, удалось бы убедить меня… – Коротко кивнув, он пошел навстречу герцогу.

– Уильям, – Лилит покосилась на брата, – останови его!

– Ах, Л ил, он хочет лишь немного подшутить над Длиннолицым. Это приведет его в прекрасное расположение духа, а я хочу, чтобы он сегодня ввел меня в высший свет.

– Уильям, он не должен…

– Уэнфорд, – обратился к герцогу маркиз Дансбери, – я слышал, что вас можно поздравить.

Холодные серые глаза сначала быстро взглянули на Лилит и только потом – на маркиза.

– Боюсь, я не знаю, о чем вы говорите, Дансбери. Как всегда, ведете себя глупейшим образом.

Ответ герцога немного удивил Лилит. Оказалось, что он также не любил маркиза. Но почему-то это обстоятельство заставило ее взглянуть на Дансбери более благосклонно. Стоявшая рядом Пенелопа с изумлением наблюдала за ними. А Уильям смотрел на своего ментора с восхищением.

– Не глупее других, – ответил Дансбери, смахнув воображаемую пылинку с лацкана своего сюртука. Это движение привлекло внимание герцога и всех окружающих к бриллиантовой булавке на галстуке маркиза.

Герцог Уэнфорд побагровел.

– Вор, мальчишка! – заорал он в ярости. Дансбери вежливо улыбнулся:

– Вы меня удивляете, милорд. Я всегда думал, что вор – именно вы.

– Эта булавка принадлежит семье Ремдейл, и ты это прекрасно знаешь, мерзавец! – закричал Уэнфорд.

Тут музыка стихла, и все танцующие, пара за парой, стали останавливаться, чтобы посмотреть на происходящее. Графиня Фелтон, стоявшая у стола с закусками, явно была в восторге. Благодаря герцогу Уэнфорду и маркизу Дансбери се бал только что стал событием сезона.

Маркиз взглянул на свою булавку и, снова улыбнувшись, ответил:

– Вы ошибаетесь. Этот бриллиант был куплен совсем недавно одним чрезвычайно удачным броском при игре в кости. И теперь он принадлежит семье Фаради.

– Будь все они прокляты! – заорал герцог.

– Как ты думаешь, дуэль будет? – в возбуждении прошептала Пен.

Лилит с сожалением покачала головой:

– Судя по тому, что я о нем слышала, никто не осмелится вызвать Дансбери. Хотя я бы не пожалела, если бы они застрелили друг друга.

Пен прижала обе ладони ко рту, чтобы не рассмеяться.

– Этой булавкой владели многие поколения Уэнфордов! – возмущался герцог.

Маркиз пожал плечами:

– Очевидно, ваш племянник не считает эту вещь очень ценной. Иначе он бы постарался захватить с собой в «Будлз» побольше наличных. Или же бросил бы игру, когда слишком разгорячился. Никогда не играйте там, где не можете выиграть. И этот урок преподали моей семье именно вы.

Герцог сжал кулаки.

– Да как ты…

– Кроме того, – продолжал Дансбери, взглянув на Лилит, – существует еще одна вещь, которую вы собираетесь приобрести, не так ли?

– О Боже! – прошептала Лилит, заливаясь краской. – О Боже, какой негодяй!

– Черт побери, это тебя не касается! Отдай мою булавку!

Дансбери снова посмотрел на Лилит и улыбнулся. Затем опять повернулся к Уэнфорду:

– Прошу прощения, ваша светлость, но я опаздываю на свидание. – Маркиз шагнул к дверям, но тут же остановился и добавил: – Поскольку вам так трудно расстаться с этой безделицей, я с удовольствием верну ее вашей семье за ее стоимость, если вы или ваш племянник заедете ко мне завтра.

– Какова же стоимость? – осведомился Уэнфорд.

– Тысяча двести семьдесят семь фунтов, – ответил Дансбери и тотчас направился к выходу.

Герцог молча смотрел ему вслед. Вскоре к герцогу подошли его седые приятели – все сочувствовали Уэнфорду и проклинали маркиза.

Тут Уильям покачал головой и пробормотал:

– О, черт, как же так? – Кивнув сестре, он быстро направился к двери, за которой скрылся маркиз.

– Удивительно… – пробормотала Пенелопа. – Он ничего не боится, не правда ли? И ты была права, Лил. Он действительно охотится за тобой. Он хочет стать твоим шестым женихом.

У Лилит перехватило дыхание.

– Глупости, – прошептала она. – Он просто хочет мне отомстить.

Пенелопа на несколько секунд задумалась.

– Может, ты и права, Лил. Хотя я думаю, ты увлечена. Я знаю, что я увлечена им, а ведь я даже ни при чем.

– Ты ошибаешься, Пен, он вовсе не нравится мне. К тому же у меня нет желания сердить герцога.

– Лилит. – К ним подошел ее отец. – Твой брат – редкостный глупец.

– Да, папа, я знаю.

Виконт сдержанно кивнул Пенелопе:

– Извините, мисс Сэнфорд, но Я должен забрать Лилит. – Он взял дочь под руку: – Нам лучше уехать. Уэнфорд в ужасном настроении.

Наконец их мнения о герцоге совпали.

– Папа, его светлость говорил вам о…

– Мы обсудим это позднее, дочь.

– Лил, – Пенелопа повернулась к подруге, – мы с мамой пригласили леди Джорджину Лонгстрит завтра вечером в Воксхолл. Поедешь с нами?

Лилит не очень нравились шумные толпы в Воксхолле, и она собиралась отказаться.

– Я…

– Леди Джорджину будет сопровождать ее мать? – вмешался лорд Хэмбл.

– Не знаю, поедет ли маркиза, – ответила Пен. – Но ее, конечно, пригласили.

– Лилит с радостью поедет, – ответил виконт.

Ему, безусловно, хотелось, чтобы свет увидел Лилит в обществе маркизы и ее дочери, особенно после сегодняшнего неприятного инцидента. И, конечно же, это было бы гораздо интереснее, чем сидеть дома с тетей Юджинией. Лилит улыбнулась подруге и ответила:

– С удовольствием поеду.

Тетя Юджиния уже ждала их у дверей.

– Как у этого человека хватило наглости?! – воскликнула она. – Как он посмел оскорбить его светлость?! Он отвратительно ведет себя, и я удивляюсь, как ему до сих пор позволяют бывать здесь после всего, что он совершил. – Она покосилась на брата: – А твой собственный сын бегает за ним как собачонка, ожидающая, когда ей бросят кость. Какой стыд, Стивен! Миссис Пиндлуайт уже заметила это, а ее муж имеет влияние на лорда Ливерпуля.

– Знакомство Уильяма с этим негодяем будет прекращено, как только он вернется домой, – твердо заявил виконт Хэмбл.

Лилит оставалось лишь надеяться, что так и будет. «Чем дальше от Джека Фаради, тем спокойнее», – решила она.

Глава 4

Девять утра – слишком ранний час для визитов, но маркиз Дансбери сразу догадался, кто так громко стучит в дверь его дома. Тяжело вздохнув, он сел на постели и потер пальцами виски. Уильям Бентон вчера очень просил, чтобы его взяли в светский клуб, и Джек, в конце концов, уступил, несмотря на свою неприязнь к тамошним снобам. Вспомнив о стычке с герцогом Уэнфордом, маркиз поморщился – клан Ремдейлов всегда вызывал у него острое чувство неприязни.

Камердинер осторожно постучал в дверь.

– Милорд…

– Входи, Мартин. Я уже проснулся и сегодня настроен довольно миролюбиво.

Мартин вошел в комнату и подал хозяину чашку горячего крепкого кофе, который обычно умиротворяюще действовал на маркиза, даже когда тот находился в менее миролюбивом настроении. Джек с удовольствием отхлебнул из чашки, а камердинер направился к гардеробу из красного дерева.

– Как вы желаете выглядеть сегодня утром, милорд?

Маркиз нахмурился:

– Черт побери, почему ты молчишь, Мартин? Кто пришел?

– Фис говорит, что это Рэндольф Ремдейл. Он ждет с большим нетерпением, как мне кажется. Ждет в утренней гостиной. Я считал его благовоспитанным джентльменом, но явиться в такой час, должен заметить…

– Племянник герцога? – перебил Джек. – Что ж, я так и думал. Значит, надену… что-нибудь строгое: Это ужасно разозлит его.

– Почему? – удивился камердинер.

– Я хочу, чтобы он не забывал: мой титул выше его. – Маркиз снял ночную рубашку и швырнул ее на кровать. – Да, мой титул выше. По крайней мере, пока.

Надев строгий коричневый сюртук, который больше подошел бы банкиру, чем знатному дворянину, Джек положил в карман жилета бриллиантовую булавку и велел Мартину оставаться в комнате.

– Я сразу же уйду из дома. И надену что-нибудь… попроще.

– Даже в вашей самой скромной одежде, милорд, вы смотритесь лучше, чем большинство людей в их самой нарядной, – заметил камердинер.

Джек усмехнулся:

– Подобные комплименты добавят еще пять лишних фунтов к твоему жалованью, Мартин.

– Они всегда пригодятся, милорд. – Камердинер склонился в глубоком поклоне.

Спускаясь по лестнице, Джек подумал о том, что затеянная им игра, возможно, уводила его в другую сторону. Накануне Лилит была так забавна! Господи, да она гораздо умнее, чем любая другая дебютантка! Ему нравилось преодолевать препятствия, а Лилит, сознательно или нет, подняла ставки в этой игре. Что ж, если она достаточно умна, то он получит еще большее удовлетворение от ее неизбежного падения.

Уильям, однако, оказался совершенно другим. Джек еще никогда не встречал юношу, который бы так жаждал испортить свою репутацию. Не встречал с тех пор… как сам был таким же. Да, было бы весьма поучительно проследить ту дорогу в ад, по которой он прошел после того, как в семнадцать лет получил свой титул. Конечно, он в то время оказался совершенно один, а Уильяму повезло…

Внизу, у лестницы, его ожидал Фис.

– Прошу вас, милорд. – Дворецкий протянул маркизу визитную карточку Рэндольфа Ремдейла. – Я сказал ему, что вы еще не встали, но то, что он ответил, – это невозможно повторить.

– А ты все-таки повтори. Фис ухмыльнулся:

– Он сказал, что я должен вытащить вас и вашу толстозадую девку из постели и немедленно доставить сюда.

– Хм… Так он хотел видеть меня или девку?

– Он этого не сказал, милорд, но я понял, что вас.

Джек улыбнулся и посмотрел на визитную карточку. Украшенная изящной виньеткой, она потеряла свой вид из-за загнувшихся краев и пятен пота. Было очевидно, что Ремдейл не в духе.

– Спасибо, Фис. Я буду завтракать через пять минут.

– В утренней гостиной, милорд? – неуверенно спросил дворецкий.

Джек пожал плечами:

– Если ты настаиваешь.

Фис с удивлением посмотрел на хозяина и пробормотал:

– Слушаюсь, милорд.

Предполагаемый наследник герцога Уэнфорда стоял у окна, и он, судя по всему, действительно был не в духе. Джек невольно усмехнулся. Он был рад причинить неприятности Ремдейлам – это доставляло ему удовольствие. «Но почему же Лилит связалась с герцогом Уэнфордом? Неужели дело только в титуле? – размышлял маркиз. – Для такой умной девушки, как она, довольно странный выбор».

Остановившись в дверях, Джек какое-то время наблюдал за гостем – тот же смотрел в окно. Антония Сен-Жерар несколько раз отзывалась о Рэндольфе Ремдейле как о «лондонском белокуром Адонисе». Многие говорили, что Рэндольф все еще не женился лишь по одной причине – не встретил женщину, достойную стать герцогиней Уэнфорд, после того как он унаследует титул. Джек же подозревал, что затянувшееся холостяцкое положение Ремдейла объяснялось его вспыльчивым характером и нежеланием, чтобы кто-то еще смотрелся в зеркала в его доме на Сент-Джордж-стрит.

– Доброе утро, Ремдейл. – Маркиз наконец-то вошел в комнату. – Надо ли мне притворяться и спрашивать, зачем вы здесь? Или мы просто…

– Вы прекрасно знаете, почему я приехал, – перебил Рэндольф, злобно уставившись на Джека. – Ведь я говорил вам, что выкуплю эту булавку. Так что незачем было похвалятся ею на публике.

Джек с невозмутимым видом кивнул. Он накануне постарался облегчить карманы Рэндолфа, а затем предложил взять булавку в залог – специально для того, чтобы похвастаться ею перед всеми.

– А мне кажется, что вы сказали вот что: «Забирайте эту проклятую булавку, и покончим с этим». – Маркиз протянул руку и поправил портрет своего отца, написанный сэром Джошуа Рейнолдсом. Старому маркизу не удалось улыбнуться даже ради вечности. Слава Богу, его жена была одарена чувством юмора, которого хватало на них обоих. – Или я ошибаюсь?

– Мерзавец, – проворчал Ремдейл и вынул из кармана туго набитый кожаный кошелек. – Вот. – Он бросил кошелек на стол.

Маркиз с удивлением взглянул на гостя:

– Откуда такие деньги? Ведь двадцать четыре часа назад у вас не было ни…

– Не ваше дело, черт побери! Где булавка?

Джек с улыбкой вытащил из кармана булавку и осмотрел ее.

– Хм… – протянул он в задумчивости. – Дядюшка Джеффри оплачивает ваши карточные долги, верно?

Рэндольф сквозь зубы процедил: – Отдайте булавку.

Джек бросил булавку на стол.

– В будущем я не советую вам играть на фамильные драгоценности. Кажется, дядя Джеффри был не очень доволен, что выпустил булавку из своих когтей.

Рэндольф покраснел и, сжав кулаки, пробормотал:

– Мерзавец! Мне следовало бы вызвать тебя на дуэль. Это прозвучало многообещающе, хотя маркиз прекрасно знал, что Ремдейлы не вступают в драку, если знают, что не победят. Но может быть, Рэндольф все же рискнет? Может, и рискнет, если подтолкнуть его должным образом.

Тут дверь открылась, и Фис внес поднос с завтраком.

Увидев вазочку с джемом, Джек усмехнулся. В следующее мгновение он схватил вазочку и выплеснул ее содержимое в лицо Рэндольфа Ремдейла. Затем с улыбкой спросил:

– А это заставит вас вызвать меня?

Ремдейл, отплевываясь, отшатнулся. Утирая с лица липкий апельсиновый джем, пробормотал:

– Негодяй!

– Так как же? – спросил Джек, разглядывая свои ногти. – Я спросил: вы собираетесь меня вызвать?

Ярость на лице Рэндольфа мгновенно сменилась тревогой. Все же, утирая джем со щек, он проговорил:

– Нет, я поступлю иначе. Я уничтожу тебя. Ты еще пожалеешь… – С этими словами Ремдейл бросился к выходу.

– Черт бы побрал этого труса, – пробормотал Джек, слизывая с пальца джем.

– Милорд…

Джек повернулся к дворецкому:

– Слушаю тебя, Фис.

– Милорд, вам для этого был нужен завтрак?

Маркиз пожал плечами и поставил вазочку на поднос.

– Да, если б у меня был дар предвидения. – Он направился к двери, уже предвкушая свою новую встречу с Лилит Бентон. Ее брат, конечно же, знал, как она собиралась провести вечер. – Фис, отошли поднос в мою комнату, пожалуйста. И вели оседлать Бенедика.

Джек обещал помочь Уильяму в покупке нового коня, а сегодня на аукцион выставляли несколько дорогих жеребцов. Антония была неравнодушна к черным арабским скакунам, о чем он и сообщил молодому Бентону.

– Раз уж меня вытащили из постели в такой немыслимо ранний час, я могу позволить себе… кое-что совершить, – проговорил маркиз, выходя из комнаты.

Дворецкий окинул взглядом прекрасный персидский ковер, забрызганный джемом, и со вздохом пробормотал:

– Кое-что совершить… Значит, это именно так называется.

Воксхолл-Гарденз был местом шумных развлечений.

Сады, днем тихие и почти безлюдные, любила посещать Лилит. Однако по вечерам, во время сезона, там устраивались шумные вечеринки и фейерверки. И если бы не присутствие леди Джорджины, то отец никогда бы не отпустил сюда Лилит. Впрочем, ей не очень-то хотелось ехать, и она, возможно, даже обрадовалась бы, если бы отец ее не отпустил.

– Лилит, перестань хмуриться. У тебя будут морщины. Лилит отвела взгляд от лорда Грили и мистера Адамса, переходивших вброд Центральный фонтан и распевавших балладу о какой-то шотландской деве, с которой они, по-видимому, были близко знакомы.

– Я не хмурюсь, Джорджина. Просто я не понимаю, как можно так глупо себя вести.

Ее подруга перегнулась через барьер снятой ими ложи, чтобы получше разглядеть веселых джентльменов.

– Мой папа говорит, что они все глупы. – Джорджина хихикнула, когда эти джентльмены помахали ей. – Просто некоторые не умеют это скрывать.

Пен, стоявшая позади Джорджины, наморщила нос. Лилит же невольно улыбнулась. Джорджина была легкомысленна и к тому же близорука, но ее приданое оценивалось в десять тысяч фунтов, так что умственные способности и близорукость не имели значения. Лилит вздохнула и посмотрела в сторону возвышения, на котором оркестр исполнял прекрасное переложение музыки Гайдна. Она знала, что ее считают красивой, а это означало, что на нее смотрят так же, как и на легкомысленную Джорджину. Никого не интересовало, что она думает, чем увлекается.

Из-за кустов показалась тележка кондитера, и Лилит встала.

– Пойду возьму клубничного мороженого, – сказала она. – Может, еще кто-нибудь хочет?

– Нет, спасибо. – Пен поежилась. – Мне и так уже холодно.

Джорджина, маркиза и леди Сэнфорд тоже отказались. Лилит же, покинув ложу, отправилась за мороженым. Когда она заплатила за свою порцию, где-то неподалеку послышался скрипучий голос герцога Уэнфорда, и она вздрогнула.

Немного помедлив, она поспешила к оркестровому помосту, чтобы там спрятаться. Лилит не хотела встречаться лицом к лицу с Уэнфордом, когда рядом не было Пен или Уильяма, – они помогли бы ей избежать неприятностей.

Тут снова раздался голос герцога, и Лилит, бросившись за угол помоста, сразу же на кого-то наткнулась.

– Ох, простите, – пробормотала она в смущении. – Какая же я неловкая…

– Вовсе нет, мисс Бентон, – возразил маркиз Дансбери, насмешливо глядя на нее. – Ужасно неучтиво с моей стороны стоять именно на этой дорожке.

Лилит вспыхнула и пробормотала: – Что вы здесь делаете?

Маркиз негромко рассмеялся:

– Должен признаться, я слушал музыку.

– Но для этого здесь расставлены скамейки. – Тут Лилит отступила на шаг.

За зеленой изгородью вновь раздался голос герцога, и Лилит вздохнула. Она пыталась избежать встречи с его светлостью, а теперь ей угрожала еще большая опасность.

– Мне не хотелось рисковать моей репутацией, – ответил Дансбери. – Ведь меня могли увидеть сидящим на скамье в одиночестве. – Он пристально взглянул на Лилит и добавил: – Может, вы могли бы составить мне компанию?

– Вы, должно быть, шутите. – Лилит оглянулась.

Маркиз проследил за ее взглядом и спросил:

– Вы в затруднении?

– Нет.

– И никого не избегаете?

Лилит нахмурилась и заявила:

– Если бы и избегала, то только вас.

Маркиз пожал плечами и сказал:

– Просто я хотел вам помочь. И если вы пожелаете узнать, что ваш пятый претендент направляется сюда…

Лилит вздрогнула и снова обернулась. В следующее мгновение маркиз схватил ее за руку и увлек в кусты.

– Не смейте… – прошептала она.

– Тихо. – Он приложил палец к ее губам.

Лилит взглянула на него, пораженная этим прикосновением, и отстранила его руку. Она хотела выбраться из кустов, но по другую сторону от помоста опять раздался голос Уэнфорда – если бы она вышла, он сразу же заметил бы ее. Когда она снова повернул ась к Дансбери, он с задумчивым видом наблюдал за ней.

– Похоже, вам действительно не нравится внимание герцога, – заметил он с усмешкой.

– Это уж не ваша забота.

Маркиз пожал плечами:

– Тогда я ухожу. – Он сделал вид, что собирается уйти.

– Не смейте заставлять меня вылезать отсюда вслед за вами – как будто мы тут… чем-то занимались, – прошипела Лилит.

Он остановился и посмотрел на нее через плечо:

– Значит, вам требуется мое общество?

Она пристально взглянула на него:

– Я не просила вас тащить меня в кусты. И не позволю вам губить мою репутацию. Хотя не сомневаюсь, что именно этого вы хотите.

Маркиз криво усмехнулся:

– Если бы я пытался погубить вашу репутацию, то мы сейчас оба были бы полураздеты.

– Неужели? – Лилит презрительно фыркнула. – Это что, один из приемов совращения? Может, именно этому вы обучаете моего брата? Если так, то я боюсь, что он обречен на вечное целомудрие.

Дансбери рассмеялся:

– Если вы не верите в чистоту моих намерений, мисс Бентон, то лучше уходите.

– Я уйду. Как только вы посмотрите и убедитесь, что его светлости уже здесь нет.

С легким поклоном маркиз повернулся и раздвинул ветки.

– Он все еще здесь. Отчитывает Грили. Похоже, что этот идиот опять забрался в фонтан.

– Опять? – переспросила Лилит. Взглянув на маркиза, она увидела, что он снова улыбается, но на сей раз его улыбка была совершенно искренней, то есть в ней не было насмешки.

– Кажется, Грили уже несколько раз за сезон забирается в какую-нибудь лужу. Но он что-то вроде жабы, так что меня это нисколько не удивляет.

Лилит невольно рассмеялась, но тут же нахмурилась и проворчала:

– В этом нет ничего смешного.

Дансбери взглянул на нее в притворном ужасе:

– О Боже, неужели Грили – ваш седьмой претендент? Я понятия не имел… Пожалуйста, позвольте принести вам самые искренние изви…

– Он не претендент, – заявила Лилит. – И вы тоже, милорд.

– Но я думаю лишь об одном – о сладости ваших губ и вашей небесной улыбке, – возразил маркиз. – Неужели вы можете так безжалостно изгнать меня из вашего сердца?

Лилит в раздражении передернула плечами:

– Я удивлена, что вы вообще находите время для мыслей обо мне. Ведь основные ваши занятия – это азартные игры и бренди. – «Как он посмел? – подумала Лилит. – Даже Лайонел не осмеливался говорить о моих поцелуях».

Тут совсем рядом начался вечерний фейерверк, и она вздрогнула от внезапного грохота. Маркиз же рассмеялся и поправил голубую шаль, наброшенную на ее плечи. Даже сквозь перчатки Лилит почувствовала тепло его пальцев, и сердце ее забилось.

– Не преувеличивайте, мисс Бентон. Я почти никогда не пью бренди.

– И вы полагаете, что это искупает ваши грехи?

Маркиз пожал плечами:

– Остается только надеяться. – Он приблизился к ней почти вплотную и, пристально глядя ей в глаза, проговорил: – Неужели в вашем сердце нет сострадания к заблудшей душе?

– Вы сами виноваты, что сбились с пути, – ответила Лилит, отступая на шаг. – И мой несчастный брат – тоже.

– Тогда он – в полной безопасности. Ибо мой путь ведет прямо к вам, мисс Бентон.

Именно этого она и боялась. Ей следовало просто повернуться и уйти – пусть даже ее увидит герцог Уэнфорд.! Но последнее слово не должно было остаться за этим негодяем. Пристально взглянув на него, Лилит заявила:

– Вы увидите, что ворота заперты, милорд.

– Я перепрыгну через ограду.

Чего бы ни ожидала от маркиза Лилит, она не считала его глупым.

– Я куплю… огромную собаку, – пробормотала она.

Почему этот негодяй так очарователен, хотя и знает, что; она презирает его?

Он улыбнулся:

– Тогда меня просто укусят, в то время как сейчас меня мучают.

– Мне бы доставило удовольствие помучить вас. – В конце фразы ее голос дрогнул.

– Пойдемте, и вы убьете меня, если я осмелюсь пригласить вас на вальс. – Он протянул руку и осторожно заправил ей за ухо выбившуюся прядь.

Лилит судорожно сглотнула.

– Вы же знаете, милорд, что я имела в виду. – Голос ее снова дрогнул.

Если бы он только перестал прикасаться к ней и смотреть на нее так пристально, что у нее замирало сердце, она бы отчитала его, как он того заслуживал.

– Пожалуйста, мисс Бентон, объясните. Я хотел бы узнать, что вы думаете.

– Очень хорошо. Я хочу, чтобы вы оставили Уильяма в покое.

– Этого я никак не могу сделать, – ответил маркиз. – Мне очень нравится ваш брат.

– Вы губите его. И это погубит моего отца, это будет… – Лилит колебалась. Стоит ли открывать то, чего маркиз еще не знал? Собравшись с духом, она посмотрела ему в глаза и добавила: – Это будет очень плохо для меня. Милорд, я прошу вас оставить его в покое.

Он долго вглядывался в ее лицо. Наконец улыбнулся и спросил:

– А чем вы могли бы пожертвовать ради спасения брата? Ведь вы хотели бы спасти его от такого чудовища, как я?

Лилит почувствовала, что краснеет.

– У вас действительно нет сердца, – заявила она. – Любой добропорядочный джентльмен не стал бы поступать так, как поступаете вы.

Маркиз криво усмехнулся:

– Но вы ведь уже сообщили мне, что у меня вообще нет никаких положительных качеств. Так как же я могу проявлять их? Возможно, я избрал вас как мой последний шанс на спасение. Лилит, вы прекрасны, вы как ангел небесный. Почему вы не хотите спасти меня?

Сердце Лилит затрепетало, когда он, устремив взгляд на ее губы, наклонился к ней.

– Милорд, я…

– Мисс Бентон! – раздался мужской голос, и Лилит в ужасе вздрогнула.

Лайонел Хенрик, граф Нэнс, пробирался к ним сквозь кусты. Слава Богу, это был не Уэнфорд или кто-то другой из ее поклонников – у Лайонела, по крайней мере, была голова на плечах.

– Дансбери оскорбил вас? – угрожающе глядя на маркиза, спросил Нэнс.

Джек улыбнулся:

– Мисс Бентон, я оскорбил вас?

Ей хотелось ударить его за то, что он почти поцеловал ее, и за то, что теперь ей хотелось узнать, как бы это произошло. Однако Лайонел мог затеять драку, а ей, конечно же, совсем не хотелось участвовать в скандале.

Лилит отрицательно покачала головой:

– Нет, я просто не хочу разговаривать с ним.

– В таком случае позвольте проводить вас к вашим друзьям. Я их видел несколько минут назад, и они вас искали. – Нэнс взял ее под руку.

– Да, пожалуйста, – кивнул маркиз. – Но осторожнее мисс Бентон. Ваш лед тает.

Лилит нахмурилась, но тут вдруг заметила, что Дансбери указывал на клубничное мороженое, которое она все еще держала в руке, – она совсем о нем забыла. Отвернувшись от маркиза, Лилит улыбнулась Нэнсу:

– Благодарю вас, милорд. Благодарю за помощь.

Когда они выбрались из кустов, она с беспокойством осмотрелась. Герцога нигде не было видно, и Лилит подумала: не нарочно ли маркиз уверял ее, что Уэнфорд находился поблизости? Она оглянулась, чтобы бросить взгляд на Дансбери, но тот уже исчез, словно растворился в темноте.

В воздухе все еще витал запах серы от фейерверков, когда они с Нэнсом вернулись в ложу Сэнфордов. Возможно, Джек Фаради и в самом деле был дьяволом. Он уже завладел душой Уильяма и теперь охотился за ее душой. Но он узнает, что она не такая уж робкая. Да, ее не так-то просто запугать. Каким бы обаятельным он себя ни считал, в этой игре маркизу Дансбери не выиграть.

– Джек, будь добр, объясни мне еще раз, что мы здесь делаем, – проворчал Огден Прайс. Он кивнул в сторону женщин, стоявших неподалеку от них.

– Мы присутствуем на дегустации чая. – Маркиз положил еще одно печенье на свою тарелочку. – И постарайся улыбаться, чтобы не напугать этих бедняжек. Ты ужасно мрачный.

– А ты совсем лишился разума, – шепотом ответил Прайс. – Почему ты не уговорил свою сестру или Антонию пойти с тобой? Почему потащил меня в эту преисподнюю?

Джек с усмешкой ответил:

– Потому что Антония – ночная птица. А родственники сестры со стороны ее мужа, если ты помнишь, не разговаривают со мной. Так что у меня не было выбора.

– Передай мне этот проклятый бисквит, – попросил Прайс.

Поглядывая на маркиза, женщины перешептывались и хихикали. Однако Лилит Бентон все не появлялась, и Уильяму грозили серьезные неприятности, если он ошибся, сообщая о ее планах на сегодняшний день.

– С медом или с черникой?

– С медом, черт тебя подери!

– Прошу тебя, Прайс, следи за своей речью. – Джек откусил кусочек бисквита и, широко улыбнувшись, обратился к одной из женщин: – О, миссис Фолшонд, они великолепны. Вы должны позволить моему повару воспользоваться вашим рецептом. Вот этот вкус – это корица, не правда ли?

Миссис Фолшонд попыталась улыбнуться в ответ:

– Да, корица, милорд. Это очень старый семейный рецепт.

Джек откусил еще кусочек бисквита. Потом снова повернулся к хозяйке:

– Я очень надеюсь, что вы поделитесь рецептом.

– Конечно, милорд! – Хозяйка просияла. Затем, повернувшись к женщинам, похлопала в ладоши, призывая к вниманию. – Что ж, продолжим, леди? – Тут ее улыбка стала еще шире. – О, миссис Фарлейн, мисс Бентон! Как приятно, что вы пришли! Вы знакомы со всеми присутствующими, не так ли?

Маркиз взглянул на Лилит Бентон, но та поспешно отвела глаза и повернулась к хозяйке:

– Да, миссис Фолшонд. Спасибо за приглашение.

Джек заметил, что Лилит взглянула в его сторону и тут же отвернулась. И в это же мгновение он снова почувствовал, что между ними словно что-то возникло. Да-да, значит, он не ошибся! Ее влекло к нему так же, как его к ней, – теперь уже в этом не могло быть ни малейших сомнений.

Следующий час Джек провел, пробуя чай со всех концов света и очаровывая женщин. Мисс Бентон оставалась непривычно молчаливой, и Джек заметил, что она высказывалась только в тех случаях, когда ее не могли слышать важные персоны. Очевидно, она не считала маркиза таковым, и это его вполне устраивало – лишь бы он имел возможность разговаривать с ней. Улучив подходящий момент – Прайс занимал разговором миссис Фолшонд и тетку Лилит, – Джек подошел к девушке и с улыбкой сказал:

– Добрый день, мисс Бентон. – Он попытался через ее плечо дотянуться до пирога.

Лилит бросила взгляд в сторону тетки.

– Лорд Дансбери… – Она внезапно умолкла.

Он снова улыбнулся и, указав на ближайший чайник, спросил:

– А вы уже пробовали мадагаскарский сорт? – Джек чуть задел рукой плечо девушки и заметил, как она вздрогнула.

– Нет. – Лилит отвела глаза.

– Рекомендую, непременно попробуйте. У этого чая очень тонкий вкус и необыкновенный аромат.

– В самом деле?

Ставя тарелку на стол, Лилит немного наклонила голову, и Джек едва не поцеловал ее в шею. «Интересно, кто кого соблазняет?» – промелькнула у него.