Текст книги "Хэдли и Грейс"

19

ГРЕЙС

Миссис Торелли, Мэтти и мальчик мчались за ней, набирая скорость. Автокресло Майлза вместе с сумкой для подгузников не позволяли ей оторваться от них. Ее рука дрожала от веса кресла, казалось, она вот-вот оторвется. Дневной жар только распалялся, руки становились скользкими, и она изо всех сил пыталась все удержать, пока мчалась к универмагу «Нордстрем» через всю улицу.

– Я возьму его, – заявила Мэтти, торопливо вскочив и подняв автокресло прежде, чем Грейс успела среагировать.

Ей хотелось схватить его и закричать девушке, чтобы она оставила ее в покое, но Мэтти уже уносилась прочь, таща автокресло с удивительной силой и скоростью.

Мэтти оглянулась через плечо.

– Давай, Чемпион, не отставай, – бросила она. – Беги так, как будто ты огибаешь третью базу и бежишь в дом. Быстро, быстро, быстро!

Мальчик неловко махал руками и перебирал ногами, чтобы наверстать упущенное. Он пробежал мимо Грейс и оставил позади миссис Торелли, которая пыхтела и отдувалась, прыгая на костылях позади.

Сердце Грейс бешено колотилось. Она отчаянно хотела, чтобы этого не произошло. Она смотрела на Майлза в его автокресле и молилась, чтобы не совершить самую большую ошибку в своей жизни.

20

ХЭДЛИ

Хэдли сконцентрировалась на том, чтобы не упасть и не растянуться на асфальте. Мэтти бежала уже далеко впереди, неся ребенка, Скиппер следовал прямо за ней.

После того, как Хэдли выбросила свой мобильный телефон в ту же помойку, куда и Грейс, Мэтти собрала все факты воедино. Она бросила и свой телефон тоже и кинулась за Грейс. Интуиция или логика подсказывали ей, что оставаться с Грейс было для них лучшим вариантом.

Хэдли не возражала. Грейс оказалась странным образом искушенной во всем этом – она знала, что туалеты могут скрывать сейфы, что нужно снять ружье с предохранителя, прежде чем стрелять, что плохая обувь с хорошим костюмом означает сотрудника ФБР.

Прохладный воздух магазина окутал Хэдли, когда она влетела следом за другими в «Нордстрем». Грейс вошла в отдел косметики и сразу же вышла из него.

Каблук левого ботинка Грейс хлопал по ее ноге, подошва отклеилась, и Хэдли поймала себя на мысли, что это зрелище вызывает у нее сильные эмоции, заставляя злиться на Фрэнка.

Они пробежали через обувной отдел, потом через отдел сумок и, наконец, завернули в туалет для матерей с детьми. Как только Хэдли вошла в дверь, Грейс заперла ее за ними.

Хэдли сползла по стене, ее дыхание сбилось, и она поклялась про себя, что если справится с этим, то навсегда бросит курить. Она сбросила рюкзак с плеч, и тот шлепнулся на пол.

Мэтти поставила автокресло на пеленальный столик, а рядом с ним положила PlayStation. Она встала на колени рядом с рюкзаком и расстегнула молнию главного отдела. Ее глаза расширились, когда она увидела пачки денег, она перевела взгляд на Хэдли.

– Ты ограбила банк?

Если бы ситуация не была такой ужасной, Хэдли, наверное, рассмеялась бы. Но в происходящем не было ничего смешного, и никакие объяснения тут не помогут, так что Хэдли лишь покачала головой.

Мэтти повернулась к Грейс.

– Это ты грабитель банков?

Грейс посмотрела на нее, проигнорировав вопрос, ее глаза бегали из стороны в сторону, пока она ходила по комнате. Пространство было маленьким, пятеро людей еле умещались в нем, но Грейс удалось сделать два шага, развернуться и сделать еще два шага назад. Она, задумавшись, втянула нижнюю губу.

Сын Грейс смотрел на нее широко раскрытыми глазами, потом его рот искривился, и Хэдли оттолкнулась от стены, расстегнула ремни, подхватила его и перекинула через плечо.

Грейс рассеянно протянула ей наполовину полную бутылку из полосатой сумки, и Хэдли опустила малыша на сгиб руки, сунув бутылку ему в рот.

Он жадно и довольно сосал ее, и Хэдли захотелось поменяться с ним местами.

Скиппер сидел в углу на корточках и раскачивался взад-вперед. Он сощурил глаза, глядя на черно-белую плитку у своих ног.

– Эй, Чемпион, – позвала она.

Он не смотрел на нее, но Хэдли почувствовала его напряжение. Медленный и размеренный – единственный темп жизни, который был приемлем для Скиппера, и она понимала, что для него все это должно быть ужасно.

Неловко, стараясь не беспокоить ребенка и не нагружать лодыжку, она опустилась рядом с ним. Его взгляд переместился с пола на ребенка.

– Хочешь его покормить? – предложила она, сдерживая дрожь в голосе.

Его глаза расширились, и она увидела, как напряжение в его взгляде сменилось благоговением перед перспективой получить такое важное задание.

– Сядь прямо и скрести ноги, – попросила она.

Он уселся поудобнее, с удивлением наблюдая, как ребенка укладывают ему на руки.

Младенец смотрел на него снизу вверх, все еще удовлетворенно посасывая бутылочку, и на лице Скиппера расцвело выражение чистой любви. Хэдли поправила его левую руку так, чтобы она поддерживала голову ребенка, и показала Скипперу, как держать бутылочку, чтобы в соске не было воздуха.

– Понятно? – спросила она.

Он кивнул, его взгляд все еще был устремлен на ребенка, а золотые волосы падали на лоб.

Мэтти присела на корточки рядом с ними, поддерживая и страхуя на случай, если она понадобится Скипперу, но Хэдли знала, что ничего не случится. Скиппер был невероятно надежен, когда дело доходит до ответственности.

Грейс продолжила шагать – два шага, разворот, два шага, – ее брови все больше хмурились. На шестом обороте она остановилась в дюйме от стены и закричала.

– ААААААА! – Звук рикошетом отлетел от плитки.

Все замерли. Грейс повернулась лицом к Хэдли.

– В чем он был замешан? Фрэнк? Почему они преследуют тебя?

– Я… я… Я не знаю, – пробормотала она.

– Папа? – удивилась Мэтти. – Это папины деньги? – Кажется, она была почти разочарована, узнав, что они не были грабителями банков.

Хэдли кивнула, а Грейс раздраженно провела рукой по волосам.

– Что теперь? – спросила Хэдли.

– Я думаю, что он всё, Блу, – объявил Скиппер. Хэдли оглянулась и увидела, как ребенок улыбался Скипперу, а изо рта у него капала смесь.

Она положила себе на плечо тряпку для отрыжки и подняла ребенка, закидывая его себе на плечо, чтобы он мог отрыгнуть.

– Теперь, – сказала Грейс, глядя на ребенка, – ты заберешь своих детей, а меня оставишь в покое.

Хэдли моргнула от резкости ее слов.

– Да. Конечно, – пробормотала она, а затем, сама того не желая, начала плакать. Это было не преднамеренно. Она всегда легко начинала плакать. Плач могла вызвать любая эмоция – печаль, страх, счастье… Стресс. Она пыталась вытереть слезы рукой, не держащей ребенка, но они текли по ее лицу быстрее, чем она успевала их вытирать.

– Господи, – вздохнула Грейс.

– П-прости, – прошептала Хэдли. Она промокнула лицо уголком тряпочки для отрыжки. – Конечно, вам нужно идти. – Она отдала ей ребенка.

Грейс не приняла его. Вместо этого она посмотрела на Хэдли, скрестив руки на груди. Хэдли потянула его назад, прижимая к себе, пытаясь сдержать свои эмоции.

– Блу? – спросил Скиппер, не понимая, что происходит.

– Все в порядке, Чемпион, – выдавила из себя Хэдли. – У нас все в порядке.

– Боже правый, – вздохнула Грейс и, раздраженно фыркнув, добавила: – Хорошо. Я помогу вытащить нас отсюда, но потом, после этого, все. Ты будешь сама по себе.

21

ГРЕЙС

Грейс всегда не выносила, когда кто-то плакал: будь то Майлз или взрослая женщина, слезы вызывали тревогу и наполняли безумной потребностью сделать все возможное, чтобы остановить их. И вот теперь вместо того, чтобы благополучно отправиться с Майлзом навстречу свободе с почти миллионом долларов в кармане, она стояла в туалете «Нордстрема», споря с миссис Торелли и уже сожалея о своем импульсивном, глупом предложении помочь ей.

– Нет. – Миссис Торелли покачала головой из стороны в сторону, чтобы подчеркнуть свое решение, ее черные волосы взметнулись перед лицом.

– Нам нужна машина, – сказала Грейс, невероятно раздраженная тем, что эта женщина, из-за которой она рисковала, доставляла ей неприятности.

– А мне нужна задница поменьше, но я же ее не краду.

– Мы не собираемся красть, – отмахнулась Грейс. – Только одолжим одну на время. Полиция вернет ее через день или два.

Миссис Торелли еще сильнее закачала головой.

– Мы не станем направлять на людей пистолет и одалживать их машины!

– У тебя есть идея получше? – Грейс начала закипать.

Зеленые глаза миссис Торелли широко распахнулись.

– Вообще-то есть, – пробормотала она с удивлением. Она полезла в рюкзак у своих ног и вытащила пачку сотенных купюр. – Мух лучше ловить медом, чем уксусом. – Она помахала купюрами взад-вперед, разгоняя воздух вокруг.

Ее слова застали Грейс врасплох. Это было одно из любимых выражений ее бабушки.

– Ты в порядке? – спросила миссис Торелли, переставая размахивать деньгами.

Грейс удалось кивнуть, и она вновь словила это давешнее ощущение свободного падения.

– Идея получше, чем пистолет, верно? – сказала миссис Торелли.

Грейс моргнула и снова кивнула, немного пораженная тем, что у миссис Торелли, у которой, кажется, не было ни одной разумной мысли в голове, возникла не просто какая-то идея, а довольно хорошая и очень-очень разумная. У них есть деньги, о чем Грейс постоянно забывала. Подобно июньским жукам, отскакивающим от лобового стекла автомобиля, идея просто не приживалась у нее в голове. У нее есть деньги. Много-много денег. Это значит, что они могут заплатить кому-то за машину. Что на самом деле стало большим облегчением, поскольку Грейс действительно не хотелось тыкать пистолетом в лицо какому-нибудь ничего не подозревающему бедняге.

Миссис Торелли улыбнулась самодовольной ухмылкой вроде «я-говорила-что-у-меня-есть-хорошая-идея», которую Грейс очень захотелось смахнуть с ее лица.

– Давай, скажи мне, что это хороший план, – подстегнула ее миссис Торелли.

– Я скажу тебе, что это хороший план, когда он и правда сработает, – отрезала Грейс. – Нам все еще нужно найти кого-то, кто был бы готов одолжить нам свою машину за пачку наличных. Легче сказать, чем сделать. – По опыту Грейс, незнакомые люди не особенно доверяют другим незнакомцам.

– За мной! – скомандовала миссис Торелли, хватая костыли и уверенно выскакивая за дверь.

Она последовала за ней через магазин и вышла через противоположный выход от того места, где они вошли. Мэтти несла автокресло и сумку для подгузников, а Грейс держала на плече крепко спящего Майлза.

– Ждите здесь, – попросила миссис Торелли, когда они вышли наружу, но продолжали топтаться под навесом у входа. Она поставила рюкзак на землю у ног Грейс и засунула пачку сотен в карман юбки. Потом запрыгала на костылях к стоянке, остановившись возле мест для инвалидов, оба из которых были пусты.

Несколько минут ничего не происходило. Стояла жара, и под рубашкой Грейс выступил пот. Она не принимала душ со вчерашнего дня и до сих пор была в той же одежде, в которой вчера ходила на работу. Понимая, как она, должно быть, воняет, Грейс сделала небольшой шаг в сторону от Мэтти.

Несколько покупателей зашли и вернулись, и Грейс наблюдала за тем, как миссис Торелли мило улыбается им, но позволяет пройти дальше, не сказав ни слова.

Чего она ждет? Грейс задумалась. Если в больнице было ФБР, они, вероятно, сейчас изучают записи с камер видеонаблюдения. Она живо представила, как они проматывают кадр за кадром, пока не замечают их пятерых, выезжающих с парковки и направляющихся к торговому центру.

Автомобиль, который выпустили, вероятно, задолго до рождения Грейс, сделал широкий разворот на парковочную полосу, затем еще более широкий разворот, чтобы подъехать к месту для инвалидов, ближайшему ко входу. На это ушла целая вечность, но, наконец, водительская дверь открылась, и женщина с седыми волосами, в яркой блузке и черных солнцезащитных очках, полностью закрывающих ее глаза, сползла с переднего сидения.

Женщина была хрупкой, бледной, усеянной пигментными пятнами, и Грейс напряглась, опасаясь, что, если миссис Торелли подойдет к ней, то либо у женщины случится сердечный приступ, либо она завопит как резаная, думая, что ее грабят.

Стоявшая рядом с ней Мэтти переминалась с ноги на ногу, тоже нервничая. Они смотрели, как миссис Торелли прыгнула вперед с улыбкой на лице, как будто наткнулась на соседку или старого друга. Она убрала руку с правого костыля, чтобы помахать рукой, и женщина остановилась. Незнакомка подняла на нее взгляд и с любопытством наклонила голову, как будто знала миссис Торелли, но забыла.

Миссис Торелли произнесла что-то, отчего женщина улыбнулась, и Грейс расслабилась. По крайней мере, женщина не думает, что ее грабят.

– Как думаешь, что она говорит? – прошептала Мэтти.

– Понятия не имею.

Миссис Торелли оживленно жестикулировала, продолжая говорить, как будто она рассказывала какую-то длинную историю. Женщина слушала и несколько раз удивленно вздыхала. Затем она повернула голову ко входу, ее черные очки были нацелены прямиком на Грейс и детей.

Грейс, не зная, что еще ей делать, махнула рукой, и Мэтти проделала то же самое. Затем, прежде чем Грейс поняла, что происходит, мальчик убежал от нее. Он перешел улицу и, врезавшись миссис Торелли в бедро, обвил ее руками, и старушка оглядела его сверху вниз. Мальчик оттолкнулся от миссис Торелли, наклоняя голову то в одну, то в другую сторону, а затем потянулся, чтобы коснуться рубашки женщины.

Странный жест, который мог бы показаться оскорбительным, но когда это делал Скиппер в форме «Доджерс», то выглядело очень мило.

Старушка посмотрела туда, куда ткнул пальцем мальчик, и Грейс, прищурившись, заметила, что на ее блузке нарисованы птицы, яркие попугаи и туканы. Женщина что-то произнесла, и выражение ее лица сменилось улыбкой, потом она показала в другое место на рубашке и добавила что-то еще.

Мальчик кивнул, его глаза широко распахнулись, а улыбка стала широкой, и, наблюдая за странным обменом информацией, Грейс осознала, какой же это замечательный мальчик. В нем было что-то почти воздушное. Хоть он и неуклюж, но очень красив – его большие глаза были цвета потертых синих джинсов, губы розовые, маленькие и идеальной формы, а кожа такая бледная, что словно светится.

Когда женщина снова посмотрела на миссис Торелли, ее лицо преобразилось, оно все еще было серьезным, но уже открытым и приветливым. Миссис Торелли что-то объясняла, взъерошивая мальчику волосы, а затем указала на Грейс и Мэтти, которые снова замахали руками.

– Что, думаешь, она делает? – поинтересовалась Мэтти.

– Не знаю, – отозвалась Грейс, не в силах поверить, что миссис Торелли зашла так далеко и что женщина вообще об этом раздумывает.

Разговор продолжался еще три-четыре минуты, женщины начали болтать и смеяться, как старые подруги, а Грейс почувствовала, как ее пульс учащается с каждой секундой. Она была уверена, что в любой момент федералы могут найти их. Она подумывала бросить что-то в миссис Торелли, например, туфлю, но отказалась от этой затеи. Просто попроси ее машину. И давай уже уберемся отсюда.

И миссис Торелли будто услышала ее, потому что вдруг вынула деньги, и в следующую секунду женщина протянула ей ключи.

Мэтти взволнованно толкнула Грейс в плечо, а Грейс пихнула ее в спину, все внутри звенело от облегчения, она не могла поверить, что миссис Торелли сделала это, сумела убедить женщину одолжить им свою машину.

Она подхватила рюкзак и вместе с Мэтти направилась к машине. Проходя мимо них, женщина подняла на Грейс свое сморщенное, как изюм, лицо и сказала:

– Надеюсь, ты прибудешь вовремя.

Грейс понятия не имела, о чем та говорит, и, откровенно говоря, ее это и не волновало, она полностью была сосредоточена на том, чтобы удрать из этого места.

22

МАРК

– Ты шутишь? – выдохнул Марк, стягивая с тела промокшую от пота рубашку.

Стояла одна из тех летних недель, когда становится душно от влажности, и Марк чувствовал, что ему тяжело дышать. Хотя он прожил в Вашингтоне почти два года, но все же по-прежнему считал его своим временным пристанищем, словно был чужеродным организмом, выживающим во враждебной среде. Погода здесь всегда либо слишком жаркая, либо слишком холодная и всегда чересчур влажная. В Бостоне тоже непростая погода, но всегда понятная смена сезонов – осень, зима, весна, лето.

– Извините, босс, – ответил Фитц.

Марк прикрыл глаза и постарался сдержать ругательства. В нескольких метрах от него Шелли держалась за стенку бассейна. Вокруг нее полдюжины других шести– и семилетних детей тоже цеплялись за край, все они наблюдали за инструктором по плаванию, который учил их пускать пузыри под водой.

Если бы Марк был мультяшным героем, у него из ушей повалил бы пар.

– Ты хочешь сказать, что две женщины, одна из которых на костылях, путешествующие с младенцем и двумя детьми, сначала сумели ускользнуть от двух высококвалифицированных оперативников ФБР в больнице с тысячей камер видеонаблюдения, а потом проскользнули мимо всей полиции Барстоу вместе с половиной агентов местного отделения Лос-Анджелеса?

– Мы разминулись всего на несколько минут, – оправдывался Фитц.

– И ты понятия не имеешь, куда они поехали?

– Есть видео, как они проезжают мимо «Макдоналдса», где оставили машину старушки на стоянке, но потом ничего. Агенты осматривают местность, но пока безрезультатно. Их никто не видел. Блокпост на 40-м шоссе надежный: его невозможно увидеть, и спрятаться там негде.

Дорожный патруль проверил каждую машину за последние три часа, и ничего. Марку казалось, что его голова вот-вот взорвется.

– Значит, по-твоему, они просто исчезли? Испарились в воздухе?

Фитц мудро хранил молчание.

После долгой паузы Марк спросил:

– Какая между ними связь? Между Херрик и Торелли?

– Странно, босс, но кажется, никакой. Насколько я могу судить, эти женщины почти не знают друг друга. Я просматривал записи их телефонных разговоров и даже старые записи. Торелли почти никогда не ходила в контору к мужу, а Херрик почти никогда оттуда не выходила.

– Что сказала сестра?

– Она не отвечает на мои звонки. Она в Белизе, проводит свой медовый месяц. Я связался с местной полицией, и они отправили к ней в отель пару офицеров, чтобы поговорить с ней.

– А муж Херрик?

– Жаль этого парня. Он даже не знал, что его жена уехала, эта новость сильно его подкосила. Он все говорил о том, что это его вина. Думаю, у него проблемы с азартными играми, а на прошлой неделе он проиграл их арендную плату, сделав ставку на «Марлинс».

– «Марлинс»?

– Ну, понимаешь, да? Парень явно не очень умный.

Марк прикрыл глаза. Итак, мотив побега Херрик и кражи у ее босса был ясен. Ее муж-идиот сделал ставку на «Марлинс», команду, которую в этом году могла бы обыграть даже его сборная по софтболу, он буквально оставил Херрик и ее ребенка в нищете.

Торелли сбежала по той же причине, по которой исчезают большинство женщин: Фрэнк Торелли был первоклассным придурком. Марк наблюдал за ним почти год и все это время недоумевал, как такому парню досталась такая жена, как Хэдли Торелли.

Но зачем им объединяться? Это не имело смысла, и что-то не сходилось во всем произошедшем. Торелли появилась в офисе первой, а через час подъехала Херрик. Торелли припарковалась позади здания, а Херрик спереди. Херрик оставила своего ребенка в машине, а Торелли где-то в другом месте.

Возможно, у Торелли были проблемы. Она не смогла открыть сейф, поэтому позвонила Херрик и заключила сделку. Не было никаких записей о звонках между ними, но они могли использовать одноразовые телефоны, что означало бы продуманную операцию.

И где-то в процессе Торелли повредила ногу. Может, поэтому она и позвонила Грейс. План состоял в том, чтобы Торелли принесла деньги Грейс, но Торелли вывихнула лодыжку и не смогла вести машину. Возможен и сценарий с захватом заложников – тогда Херрик взяла в заложники детей Торелли?

Хорошо, но если так, то зачем им держаться вместе? Торелли и ее дети гнались за Херрик на больничной парковке, а Херрик выглядела так, будто не хотела иметь с ними ничего общего. Так в чем связь? Марк потер переносицу.

– Записка была милой, да? – сказал Фитц, нарушая молчание.

– Записка?

– Записка, которую они оставили для дамы, у которой одолжили машину. Это было мило.

Марк снова стиснул зубы. Шелли улыбнулась ему из бассейна, и он ответил ей хрипловатой ухмылкой, подняв вверх большой палец. Записка не была милой. Она бесила. Эти две женщины уже создали столько проблем! Мало того что они украли нужный ФБР чемодан с деньгами и поставили в неловкое положение половину агентов к западу от Гранд-Каньона, они еще и нашли время, чтобы приклеить очень милую благодарственную записку к рулю машины старушки.

– Кстати, – заметил Фитц, – она в бешенстве.

– Кто?

– Дама, которая одолжила им свою машину. Она говорит, что мы нарушили ее конституционные права.

– Какое еще конституционное право? Быть глупой и давать свою машину преступницам? Помогать беглянкам?

– Формально Хэдли и Грейс не преступницы, – возразил Фитц. – Они нужны только для допроса. А значит, она помогала не беглянкам.

– Хэдли и Грейс? – рявкнул Марк. Его голос был таким резким, что инструктор по плаванию невольно оглянулся.

– Я имею в виду Херрик и Торелли, – поправил себя Фитц, но Марк понял, что у него на уме. Малыш уже болел за них, лишний раз подтверждая, что он не создан для полевой работы. Агент не может быть эмоционально вовлечен в дело. Независимо от того, является ли подозреваемый хулиганом или милой седой старушкой, их работа состоит из черного и белого – нужно собирать улики и арестовывать подозреваемых, независимо от обстоятельств, преступлений или жертв. А суд уже разберется, что к чему.

– Она говорит, что будет подавать в суд, – продолжил Фитц. – И, должен признать, она вроде как права. Ей около девяноста, и она заключила честную сделку. То, что мы изъяли ее деньги, это почти как ограбление Бетти Уайт.

– Мы никого не грабим. Эти деньги – вещественное доказательство.

– Верно, босс.

Марк медленно выдохнул через нос и напомнил себе, что это не вина Фитца. Это не он облажался.

– Файл обновили? – спросил он.

– Да, все там.

– Хорошо. Спасибо, Фитц. Иди домой и отдохни. Спасибо, что задержался.

– Конечно, босс.

Марк положил свой телефон в карман, и Шелли широко улыбнулась, когда он посмотрел на нее, из-за чего забыла грести, и инструктор чудом поймал ее за секунду до того, как она ушла бы под воду.

На противоположной стороне бассейна, как можно дальше от происходящего, на скамейке сидел и читал Бен. Глубоко вздохнув, Марк подошел к краю, чтобы присоединиться к нему.

– Привет, приятель.

Бен проигнорировал его, устремив глаза на страницу.

– Что ты читаешь?

Бен поднял книжку, чтобы Марк мог увидеть название. «Похититель молний».

– Разве мы не читали ее вместе в прошлом году?

Год назад, до того, как у Марка выбили почву из-под ног, они с Беном вместе читали книги, и «Похититель молний» была одной из их любимых.

Бен слегка кивнул.

– Мне бы помогло, – начал Марк, – если бы ты объяснил мне, почему ты так злишься.

Бен ничего не сказал, его глаза все еще были прикованы к странице.

С тех пор как Марк съехал, Бен отказался с ним разговаривать. Сначала Марк думал, что он просто злится из-за развода, но в последнее время Бен дал понять, что его гнев направлен конкретно на Марка. Но сколько бы Марк ни спрашивал, Бен отказывался говорить ему, что не так.

Марк просидел рядом с ним еще минуту, чувствуя, что это важный момент, один из тех критических моментов родительства, когда он должен сказать или сделать что-то важное. Но он понятия не имел, что это могло бы быть. Воспитание сына часто заставляло его чувствовать себя так, будто он барахтается посреди океана без компаса и весел.

Отец Марка был великолепен в вопросах воспитания, у него все получалось легко. Он всегда знал, что делать и что говорить Марку и его брату. Конечно, его отец, Марк и брат Марка были сделаны из одного теста – сваренные вкрутую, крепкие ребята, а Бен – совершенно другое создание, чувствительное и вдумчивое, интроверт, Марку трудно его понять.

Марк со вздохом поднялся и отошел на несколько футов, чтобы просмотреть обновленные файлы, в том числе видео с камер наблюдения из «Макдоналдса», допрос дамы, которая одолжила Торелли и Херрик свою машину, и записку, которую Торелли и Херрик написали на бумажке и прикрепили к рулю.

Марк вошел в папку. В первом файле было фото внешней стороны записки. На ней было написано «Спасибо», а вокруг слов порхали бабочки. Во втором файле было фото внутренней стороны записки. Прописью было написано:

Дорогая Нэнси,

твоя машина сослужила нам отличную службу. Скиппер прозвал ее Пухольс (в честь Альберта Пухольса, который играет за «Энджелс»), потому что хотя она и не быстрая, но надежная. Спасибо, что одолжила ее нам. Доверие и веру так трудно найти, но еще труднее дарить их другим. Я рада, что наши пути хоть ненадолго пересеклись.

Оставайся такой же доброй, оставайся собой.

С наилучшими пожеланиями,

Хэдли, Скиппер, Мэтти, Грейс и Майлз

Марк практически застонал. Фитц был прав, записка была хороша, и его посетила ужасная мысль о том, что произойдет, если эта история станет известна и до нее доберутся средства массовой информации: две женщины в бегах со своими детьми, ускользающие от ФБР, раздающие деньги старушкам и оставляющие благодарственные письма с отсылками на любимых бейсболистов. Если пресса пронюхает об этом, ФБР распнут.

– Пап?

Марк вздрогнул, когда Бен произнес его имя.

– А, – отозвался он, стараясь не выглядеть слишком взволнованным, когда снова сел рядом с сыном.

Голова Бена склонилась над книгой, все еще открытой на той же странице, что и пять минут назад.

– Ты обещал, – едва слышно прошептал он запинающимся голосом.

Мысли Марка метались в поисках обещания, которое он дал и не выполнил. Марк гордился тем, что он человек слова, и ненавидел себя за нарушенные обещания, особенно данные сыну.

Возможно, он пообещал, что они с Марсией никогда не разведутся? Он отбросил эту идею еще до того, как она полностью сформировалась, зная, что никогда бы не пообещал этого. С того дня, как он женился на Марсии, он знал, что всегда будет существовать реальная вероятность того, что их брак рухнет.

Может быть, он пообещал, что никогда не уйдет, и Бен теперь думает, что отец нарушил свое слово – бросил его.

– Ты сказал… – пробормотал Бен.

Марк смотрел на него, отчаянно пытаясь разгадать загадку. Кожа Бена порозовела от волнения, его уши покраснели, доказывая то, как ему тяжело.

– Ты сказал, как только мы переехали, и когда мама не была такая нервная…

Марк мысленно вернулся на два года назад, когда они впервые переехали в Вашингтон, и припомнил напряженную атмосферу того времени. Его горло сжалось, когда он понял, почему Бен так расстроен. Не злость, а разочарование – упорное молчание Бена от его глубокого разочарования, которое он прятал в себе вот уже два месяца. Он почувствовал жар там, где его кожа соприкасалась с кожей его сына, и его ярость была настолько велика, что ему захотелось поднять скамейку, на которой они сидели, и разбить ее об стену.

Он снова и снова пытался объяснить Марсии насчет их развода: дело не только в них; речь идет об ущербе, который он наносит детям, их союзу и будущему. К черту все!

– Собака, – пробормотал он себе под нос. – Я обещал, что мы заведем собаку.

Бен кивнул и наморщил нос, попытавшись сдержать эмоции.

Они шутили, что пойдут в приют и выберут самую уродливую шавку, которую только смогут найти, ту, которая никому не нужна. Как только Бен смог говорить, он начал просить собаку. В этом году Марк собирался подарить ее Бену на день рождения, а потом на Рождество. Но оба раза время было неподходящим. Марсия угрожала разводом, из-за чего отношения были слишком напряженными, чтобы завести собаку. Бену исполнилось девять, Рождество наступило и прошло, а через три месяца Марк уже не жил дома.

– Я знаю, что это неважно, – дрожащим голосом произнес Бен. – Но просто… Ты сказал…

Марк шагнул вперед, оказавшись прямо рядом с ним, и положил руку Бену на плечо.

– Это важно. Очень важно. Я должен был помнить об этом.

Шелли подскочила к ним, вся мокрая.

– Ну что? – воскликнула она в дерзкой манере, которую использовала в последнее время.

Бен выпрямился и отстранился от Марка, чтобы младшая сестра не видела их нежности.

– Ничего, – пробурчал он.

Марк взял полотенце из сумки, упакованной Марсией, и развернул его, чтобы Шелли могла закутаться в него. Растирая ее, он щекотал ее через махровую ткань, пока она не начала умолять о пощаде, а потом отпустил, чтобы она пошла в раздевалку переодеться.

Марк повернулся к Бену.

– Я подумаю о новом месте, – сообщил он. – В котором можно будет держать домашних животных.

Бен посмотрел на него, подняв бровь.

– Правда?

Марк понятия не имел, как он сможет позволить себе дом с небольшим участком, но он что-нибудь придумает. В последнее время Марку особо нечем было гордиться, но он всегда был человеком слова, и ничего не изменилось.

– Правда.

Шелли вернулась, и они вместе направились к выходу. Бен будто стал чуть выше, и Марку стало немного лучше.

Марсия и страховой агент Стэн ждали их у выхода. Марк загрузил детей в багажник «Вольво» страховщика Стэна, а когда машина скрылась из виду, он сел на скамейку у двери и опустил лицо в ладони, прижав большие пальцы к глазам.

Когда перед глазами поплыли цветные пятна, он поднял голову, достал телефон и открыл файл Торелли. Он смотрел на маленький экран и прокручивал вереницу страниц, пока слова не начали расплываться черными пятнами на пульсирующем белом фоне.

Чего-то здесь не хватало. Он это чувствовал. Всегда есть что-то, слабая нить, которая, если ее правильно потянуть, распутывает всю чертову головоломку.

Откинувшись назад, он закрыл глаза, и щербатая улыбка Шелли заполнила его разум, заставляя его улыбаться. Затем он подумал о записке, оставленной Торелли и Херрик, и о любви, которую он чувствовал в ней к мальчику Скипперу. Торелли воспитывала его с самого рождения, ребенка с особыми потребностями, который к тому же был не ее родной сын. Для этого нужно принадлежать к особому типу людей. Она, конечно, не типичная жена бандита и не преступница.

С Херрик вообще другая история. Ее послужной список проблем с законом тянется еще с подростковых лет.

Марк переключился обратно на ее файл и открыл его, прокручивая страницу за страницей ее бурную историю.

Читая о жизни этой девушки, он почувствовал, как у него закипает кровь. Система столько раз подводила ее, что ему захотелось придушить каждого, кто приложил к этому руку.

Осиротев в четырнадцать лет, она в течение года переходила из одной приемной семьи в другую, пока, наконец, ее не поместили к дальней родственнице, которая никогда не проходила надлежащего обследования и у которой, как выяснилось, были проблемы с алкоголем. Она увидела в Херрик свой билет в легкую жизнь и не пускала ее в школу, чтобы та работала, переворачивая гамбургеры в кафе.