Текст книги "История Древнего мира. От истоков Цивилизации до падения Рима"

Глава двадцатая
Месопотамский котел

Между 2004 и 1750 годами до н. э. цари Ларсы и Ашшура создали царства на юге и на севере. Тем временем Хаммурапи из Вавилона ждет своего шанса

Когда Египет начал свое движение к благополучию, Месопотамская равнина все еще представляла собою хаос.[87]87
  Время от падения Ура и примерно до 1600 года до н. э. обычно называют Ранним Вавилонским периодом – что является крайне неточным определением, так как Вавилон не являлся важным городом до прихода к власти Хаммурапи в 1792 году до н. э., и даже после этого он не доминировал на всей Месопотамской равнине еще лет тридцать или около того. (Прим. авт.)


[Закрыть] После разграбления Ура и триумфальной доставки Ибби-Сина в Сузы эламиты заняли руины города и укрепили его стены, готовясь использовать его в качестве базы для завоевания более обширных территорий. Но они не учли вероломства и хитрости военачальника Ишби-Эрры, все еще твердо контролирующего город Исин на севере. Ишби-Эрра нуждался в Уре, чтобы осуществить свой замысел по созданию новой шумерской династии – такой же великой, как павшая династия Ура.

У него не было никаких серьезных конкурентов. После разрушения Ура большинство отдельных городов, которые когда-то находились под защитой царей Третьей династии, не смогли отстоять свои права. Существовало лишь три возможных претендента: два древних шумерских города, которые исхитрились сохранить некоторую независимость после падения Ура, и сами эламиты.

Первый из этих городов, Эшнунна, находился далеко на севере, на правом изгибе реки Тигр. Почти сразу же, как только Ибби-Син встретился с трудностями, Эшнунна использовал, преимущество своего далекого расположения от столицы и восстала. Город, безусловно, был угрозой для власти Ишби-Эрры, но он находился далеко от Исина, вдобавок пути к нему стояли амореи. С другой стороны, второй независимый город старого Шумера, Ларса, находился на юге равнины, которой домогался Ишби-Эрра. Он тоже восстал против правления Иб-би-Сина, но на власть в этой земле также претендовали амореи.

Вместо того чтобы ослаблять свои силы борьбой против Ларсы, Ишби-Эрра предпочел укреплять собственный город Исин и тренировать свою армию, готовясь к нападению на алмаз в короне Шумера – на сам город Ур.

Он выжидал долго. Почти под конец своего правления – примерно лет через десять после того, как эламиты захватили Ур – он подобрался с севера, пройдя мимо Ларсы, и организовал наступление на захватчиков-эламитов. Весьма фрагментарная поэма описывает его победу над эламитами и то, как он отбил город у врага:

 
Подобрался тихо Ишби-Эрра к врагу,
никто не спасся от мощи его, там, на равнине Урим.
На колеснице огромной
Въехал он в город с победой,
Забрал его золото и каменья,
И полетела новость… [к] царю Элама.¹
 

Ишби-Эрре пришлось довольствоваться только своей короной; он так и не решился атаковать Ларсу или Эшнунну. Вскоре он умер, оставив своего сына во главе царства из четырех городов: Исин, Ниппур, Урук и Ур.

Следующие пятьдесят лет Исинская династия Ишби-Эрры и аморейские правители Ларсы боролись друг с другом на юге равнины. Никто не мог взять верх.²

Города на севере, когда-то находившиеся под протекторатом Третьей династии Ура, начали возвращать себе независимость. Ашшур, который первым был присоединен Саргоном к владениям аккадцев во времена их экспансии, а затем к царству Ура Шульги, перестроил свои стены и начал торговать с западно-семитскими племенами у берега Средиземного моря; купцы из Ашшура даже построили собственные маленькие торговые колонии на восточном краю Малой Азии.³ Расположенный на берегах Евфрата западнее Ашшура северный город Мари проводил такую же политику. Между Ашшуром и Мари и между двумя реками находились владения аморейских вождей, владевших в основном небольшими сельскохозяйственными угодьями. Эти царьки кочевали, ссорились и делили границы друг с другом.

Примерно около 1930 года до н. э. баланс сил на юге начал сдвигаться.

Пятый царь Ларсы, аморей по имени Гунгунум, захватил трон после смерти своего брата и стал играть в свою игру, собираясь построить собственную империю. Он занял Сузы и оставил там надпись со своим именем; он с боями дошел до Ниппура и вырвал его из-под контроля Исина; а затем он начал кампанию против Ура, гордости династии Исина. Мы имеем несколько тревожных писем из переписки об этой кампании между царем Исина, Липит-Иштаром (насколько можно судить пра-пра-правнуком Ишби-Эрры), и его военачалькам, в которых они обсуждали продвижение войск. Военачальник пишет: «Подошло войско Гунгунума в шестьсот человек; если мой господин не пошлет подкрепления, они вскоре построят кирпичные крепости; не откладывайте, господин!»

Ответ Липит-Иштара отражает то же отчаяние, которое Ибби-Син оставил в наследство Ишби-Эрре восемьдесят лет тому назад:

«Другие полководцы лучше служат своему царю, чем ты! – пишет он. – Почему ты не информировал меня лучше? Я послал тебе в спешке две тысячи копьеносцев, две тысячи лучников и тысячу солдат с топорами. Гони врага из его лагеря и возьми под свою защиту близлежащие города. Это срочно!»⁴

Подкрепление прибыло слишком поздно или его было слишком мало: войска Ларсы взяли Ур. Чуть позже Гунгунум объявил себя святым защитником древнего города и поручил написать поэмы, которые – несмотря на его аморейское происхождение – обещали лунному богу, что он жаждет восстановления древних обычаев: «Ты, Нанна, любим царем Гунгунумом, – говорит одна из них. – Он восстановит твой город для тебя; ты вернешь себе разбросанных жителей Шумера и Аккада; в твоем Уре, древнем городе, городе великой священной силы, дом, который никогда не унижался, дай Гунгунуму много дней жизни!»⁵ Заявка на право восстанавливать чье-то наследие станет любимым приемом многих более поздних завоевателей.

Преемник Гунгунума, унаследовав Ларсу и Ур, решил добавить к своей коллекции город Ниппур. Когда царь Исина (узурпатор; наследники Ишби-Эрры потеряли свой трон после падения Ура) воспротивился этому, между двумя городами ожило их былое соперничество. Снова Ларса и Исин развязали многолетнюю войну – на этот раз за злополучный Ниппур, в ходе борьбы сменивший владельцев не менее восьми раз. Тем временем другие города равнины – Исин, Ларса, Урук (которым теперь правил еще один аморей), Эшнунна, Ашшур, Мари – несколько лет существовали рядом друг с другом в состоянии глубокой тревоги, но сохраняя вооруженный нейтралитет.

За это время поднялся еще один новый город. Очередной лидер амореев, осев в прибрежной деревушке Вавилон, решил превратить его в свою резиденцию. Этот вождь, Суму-абум, возвел вокруг поселка стены и превратил его в город, объявив себя царем, а сыновей – наследниками. Надписи, которые он оставил после себя, славят его правление и называют его (подобно Гильгамешу древности) великим строителем своего города. Второй год его правления описывается как «Год, в который были возведены стены», а пятый – как «Год, в который был построен огромный храм Нанны».⁶

Ни один другой город не мог похвалиться столь выдающимся лидером, равным Суму-абуму. Мелкие царьки наследовали мелким царькам, не оставляя за собой никаких заметных следов. Исин пострадал от неудачной смены власти, когда его девятому царю, Эрра-имитти, местным оракулом было предсказано, что впереди его ждет несчастье. Эрра-имитти решил отвести приближающуюся катастрофу, совершив известный из более поздней ассирийской практики обряд с козлом отпущения; он назначил временным царем человека из дворцовой челяди. К концу опасного периода ложный царь должен был быть церемониально казнен. Таким образом, предзнаменование было бы выполнено, так как несчастье с царем уже произошло, а реальный царь избег беды, оставшись невредимым.

К несчастью, доносит до нас сохранившая этот случай хроника, как только слуга был временно коронован, Эрра-имитти решил съесть тарелку супа – и умер, как только отхлебнул его.⁷ Трудно подавиться супом до смерти; вероятно, здесь хорошо поработал профессиональный отравитель. Раз царь умер, его назначенец отказался оставить трон и правил в течение двадцати четырех лет.

Борьба с Ларсой продолжалась все это время. В итоге Ларса, ослабленная постоянными сражениями, оказалась легкой добычей, когда эламиты частично вернули себе эти земли. Где-то около 1834 года до н. э. военачальник из северо-западного Элама развернул свою армию и напал на город через Тигр. Он взял Ларсу, а вскоре захватил также Ур и Ниппур, отдав Ларсу своему младшему сыну Рим-Сину, чтобы тот правил от его имени.

Новоявленное владение Рим-Сина стало за время войны весьма убогим. Но Рим-Син решил вернуть городу его былое великолепие. Мы точно не знаем, как он провел первые годы своего правления, но известно, что к 1804 году, через 18 лет после того, как он унаследовал трон, три города уже обеспокоились взлетом Ларсы и объединились против общей угрозы. Царь Исина, аморейский правитель Урука и аморейский глава Вавилона выставили против Рим-Сина объединенную армию.

Рим-Син разгромил ее и двинулся к Уруку, который захватил после недолгой кампании. Цари Вавилона и Исина отступили, чтобы обдумать свой следующий шаг.

При таком раскладе царь Эшнунны решил использовать в свою пользу хаос на юге, дабы расширить собственную территорию на север. Он переправился через Тигр, сбросил с трона аморейского правителя Ашшура и отдал город в управление своему сыну. Но прежде, чем он успел спланировать следующую кампанию, у разрушенных стен Ашшура появился другой захватчик.

Месопотамский котел

Этот военачальник, человек по имени Шамши-Адад, был, вероятно, амореем, как и многие игроки на политической арене тех дней. Ассирийский Царский список (который указывает царя за царем на троне Ашшура так же, как это делает шумерский список) говорит нам, что Шамши-Адад провел несколько лет в Вавилоне, а затем отбыл оттуда и «захватил город Экал-латум» – крепость, которая располагалась севернее Ашшура, на противоположном берегу Тигра, и по-видимому, служила Ашшуру форпостом.⁸ Тут он остался на три года, очевидно, планируя дальнейшие захваты. Затем он направился к Ашшуру, сверг поставленного Эшнунной правителя и сам взошел на трон.[88]88
  Традиционно начало правления Шамши-Адада относят к 1813 году до н. э.; это может быть не совсем верно, но такая дата служит одной из основных отметок древней истории. (Прим. авт.)


[Закрыть]

Затем он начал строительство империи, которая станет северным отражением царства Ларсы, растущего теперь к югу под управлением Рим-Сина. Шамши-Адад назначил своего старшего сына Ишме-Дагана управлять Экаллатумом и северо-западными ашшурскими землями, а затем взял под свой контроль территорию между Тигром и Евфратом. Он прошел на запад до самого Мари, взял штурмом стены города и казнил царя Мари: один из чиновников Шамши-Адада чуть позже писал ему, запрашивая, сколько средств следует отпустить на похороны мертвого царя.

Сыновья царя также были приговорены к смерти. Спасся только один из них, самый младший – принц Зимри-Лим. Он бежал на запад, в город западных семитов Алеппо, расположенный к северу от Ханаана; немногим раньше он женился на дочери царя Алеппо и перед лицом вторжения Шамши-Адада укрылся у тестя. Шамши-Адад посадил своего младшего сына Ясма-Адада на трон Мари, чтобы тот был правителем под его началом.

Шамши-Адад не только оставлял обычные записи, фиксируя свои победы, но также отправлял их копии обоим своим сыновьям. Эти письма, найденные в руинах Мари, рассказывают нам, что Шамши-Адад контролировал не только западную равнину, но также некоторые земли на восток от Тигра, вторгаясь во владения эламитов в таких удаленных местах, как горы Загрос. На севере он завоевал оба города, Арбелу и Ниневею. При Шамши-Ададе впервые треугольник земель между реками верхний Тигр и Нижний Заб, контролируемый тремя городами Ашшур, Арбела и Ниневея, стал Ассирией – центром новой империи.

Это стало самой крупной экспансией за время правления всех предыдущих царей Междуречья, и Шамши-Адад не медлил, укрепляя собственную значимость и заручаясь благоволением богов, которых он ублажал, благоразумно строя храмы.

«Я, Шамши-Адад, царь Вселенной, – говорит одна из надписей на новом храме, – строитель храма Ашшура, отдаю свою энергию землям между Тигром и Евфратом… Я покрыл крышу храма кедром, а на двери наложил пластины из кедра, покрытые серебром и золотом. Стены этого храма поставил на основания из серебра, золота, ляпис-лазури и дикого камня; кедровым маслом, медом и сливочным маслом смазал я стены его».⁹

Империя Шамши-Адада находилась под его жестким контролем чиновников. «Я поставил повсюду своих правителей, – описывает он сам свое царство, – и создал везде гарнизоны».¹⁰ Ему приходилось беспокоиться не только о возможности мятежа подданных; империи угрожали также эламиты, которые собирали войска у его восточной границы. Чиновник, наблюдавший за далекими восточными территориями Шамши-Ада-да, неоднократно писал ему, предупреждая, что царь Элама держит 12 тысяч солдат наготове к маршу.¹¹ Но Шамши-Адад создал из своих подданных хорошо обученную армию. Его отдаленные гарнизоны были сильны, поэтому атаки эламитов удавалось сдерживать довольно долго.

А на юге Рим-Син наконец смог взять Исин, который, уже более двухсот лет являлся южным соперником Ларсы. Покончив с династией Исина, Рим-Син стал безоговорочным правителем юга – таким же, как Шамши-Адад на севере. К 1794 году до н. э. эти два человека поделили между собою почти всю Месопотамскую равнину.

В 1792 году до н. э. предводитель амореев в Вавилоне умер. Ему наследовал сын – Хаммурапи.

Согласно Вавилонскому Царскому списку Хаммурапи является пра-пра-пра-правнуком Суму-абума, того первого аморея, который построил стены вокруг Вавилона. Он мог даже быть очень далеким родственником Шамши-Адада, так как Вавилонский список, подобно собственному списку предков Шамши-Адада, содержит двенадцать одинаковых имен, обозначающих «царь, живущий в палатке»; в конечном итоге оба они имели общее происхождение от тех аморейских кочевников.¹²

Огромные владения Рим-Сина и Шамши-Адада находились по обе стороны от Вавилона – как два гиганта по обе стороны от человека с рогаткой. Но центральное расположение Вавилона давало также и преимущества: город находился слишком далеко на юге от Ашшура, чтобы беспокоить Шамши-Адада, и слишком далеко на севере от Ларсы, чтобы страшить Рим-Сина. Хаммурапи начал осторожно забирать в руки контроль над близлежащими городами центральной Месопотамии. Вскоре после его вступления на престол мы обнаруживаем, что он взял под свою руку старый шумерский город Киш и Борсирру к югу от Евфрата.¹³

Если Хаммурапи хотел еще расширить свои владения, он должен был смотреть или на север, или на юг. Он повернулся на юг, так как после завоевания Исина тамошние защитные сооружения оставались разрушенными. В 1787 году до н. э., через пять лет после воцарения в Вавилоне, Хаммурапи атаковал Исин и выбил оттуда гарнизон Ларсы. Он также переправился через Тигр и захватил город Мальгиум, который располагался на самом дальнем западе земель эламитов.¹⁴

Но он еще не пытался атаковать сердце царства Рим-Сина. Хаммурапи пока не был готов бросить вызов северу. На девятый год своего правления он заключил формальный союз с Шамши-Ададом. Вавилонская табличка сохранила клятву, которую дали оба; запись говорит, что хотя оба были связаны договором, Хаммурапи признавал превосходство Шамши-Адада. Прежде всего, он, конечно, знал, что недостаточно силен, дабы захватить царство Ашшур. Возможно, он предвидел будущее. Через два года Шамши-Адад умер – вероятно, от старости, хотя год его рождения (как и происхождение его родителей) остается тайной.

Но даже тогда Хаммурапи не сразу двинулся на север, на ассирийскую территорию. Он дожидался удобного момента, строя каналы и возводя храмы, укрепляя города и усиливая свою армию. Он даже установил более или менее дружеские отношения с сыном Шамши-Адада, Ясма-Ададом, все еще владевшим Мари, а также с царем Эшнунны, расположенной к северу от Вавилона. Он был в довольно хороших отношениях с обоими правителями, отправляя к их дворам официальных лиц в качестве послов (и шпионов). Хаммурапи играл обеими сторонами карт: он также сделал дружеский жест в сторону Алеппо, где находился в ссылке изгнанный законный наследник трона Мари, приняв делегацию от тамошнего царя.¹⁵

Рим-Син не сомневался в появлении растущей угрозы в центре Месопотамии. Хаммурапи мог вести себя тихо и осторожно, но он был опасен. Рим-Син уже строил союзы. Он засылал послов к эламитам и к царю Мальгиума, что расположен восточнее Вавилона, к царю Эшнунны севернее Вавилона, даже к кутиям, которые жили севернее Элама. Так он надеялся организовать клещи, которые взяли бы Хаммурапи в капкан с севера и с юга.

Тем временем Хаммурапи выжидал в обстановке относительного мира, усиливая ядро своего царства в преддверии грядущего шторма.

Сравнительная хронология к главе 20

Глава двадцать первая
Падение Ся

В долине реки Хуанхэ, в династии Хань растет продажность, она гибнет, и в 1766 году до н. э. возникает Шан

Тем временем цари Китая все еще располагались на краю мифа.[89]89
  Использование название «Китай» является анахронизмом, так же, как и использование названия «Иран» для территории Элама, поэтому я пытаюсь избегать этих обозначений. Во втором тысячелетии до н. э. государства, располагавшиеся в восточной части Азиатского континента, назывались по родовым именам их правителей. Однако гораздо легче извинить использование названия «Китай», нежели применение слова «Иран» для обозначения земель эламитов, так как современный Китай почти совпадает с землями, где очень долго располагалось древнее государство Ся – но это совершенно не так относительно современного Ирана, границы которого были определены только в XX веке и не совпадают с границами какой-либо древней страны, занимавшей эту территорию. (Прим. авт.)


[Закрыть] Согласно данным Сыма Цяня, великого китайского историка, династия Ся, основанная Юем, удерживала трон четыреста лет. Между 2205 и 1766 годами до н. э. правили семнадцать монархов рода Ся. Но хотя археологи нашли остатки дворца Ся и сам столичный город, из этих времен у нас нет прямых свидетельств о существовании каких-либо личностей, которых описывал Сыма Цянь спустя более пятнадцати сотен лет.

Известная из устной традиции, которая довольно туманно отражает реальную последовательность правителей, история династии Ся и ее падения демонстрирует, что борьба за власть в Китае весьма отличалась от коллизий на Месопотамской равнине. В Китае не существовало вторжений варваров на территорию цивилизованного народа, не было борьбы между разными нациями. Самая жестокая борьба происходила между добродетелью царя и его слабостями. Угроза трону шла в первую очередь от его собственной природы.

Три Мудрых царя, которые правили перед династией Ся, выбирали своими наследниками не сыновей, а достойных и скромных людей. Юй, третий из этих царей, достиг такого положения благодаря своим выдающимся способностям. Сыма Цянь пишет, что он был специалистом, нанятым Мудрым царем как раз тогда, когда тому требовалось решить проблему наводнений Хуанхэ – таких сильных, что они «вздымались до неба, таких обильных, что охватывали горы и покрывали холмы».¹ Юй работал тринадцать лет, планируя дамбы и каналы, укрепляя берега и строя плотины, направляя наводнения Хуанхэой реки с помощью ирригационной системы в сторону от населенных пунктов, которым угрожала вода. При этом он показал себя человеком «и старательным, и неутомимым».² К концу его работы «мир сильно упорядочился».³ Юй не защищал своих людей от внешних сил – лишь от угрозы, которая появлялась на их собственной земле.

Земли, которыми правил Юй, перекрывали земли, ранее занятые додинастической китайской культурой Луншань,[90]90
  В отличие от разбивки месопотамской истории, традиционная разбивка археологами китайской истории весьма упрошена: за культурой Яншао (5000–3000 годы до н. э.) следует культура Луншаиь (3000–2200 годы до н. э.), затем Бронзовый Век (2200-500 годы до н. э.), а затем уже Железный Век. (Прим. авт.)


[Закрыть] люди которой строили окруженные стенами деревни в южной излучине Хуанхэ. Эти деревни, судя по всему, управлялись старейшинами – главами самых сильных семей, объединенными в союз с патриархами других деревень с помощью перекрестных браков, а порой и путем силового подчинения. Рассказы о раннем периоде династии Ся повествуют о «феодальных лордах» или «великих князьях», которые поддерживают или беспокоят царей Хань; для обозначения патриархов Луншаня применяются титулы более позднего времени.⁴

Мы не знаем, где мог располагаться столичный город Юя – царя, который боролся с рекой. Но в то же время между 2200 и 1766 годами столица Ся, похоже, была построена ниже южного поворота Хуанхэ, хотя раскопки и не обнаружили здесь значительных строений, похожих на царские дворцы.[91]91
  До этих раскопок, проведенных в конце 1950-х годов, многие историки считали, что династия Ся была лишь легендой; археология продемонстрировала, что в традиционные времена Ся на Хуанхэ реке, действительно существовало царство. Взаимоотношения между Эрлитоу и династией Ся все еще являются предметом споров, хотя об их связи впервые подняли вопрос именно западные историки и археологи. Cм.: Li Liu and Xingcan Chen, State Formation in Early China (Ли Лиу и Синкань Чэнь, «Образование государства в Раннем Китае»), p. 26–27). (Прим. авт.)


[Закрыть]

Хань и Шан

Культура Эрлитоу[92]92
  Культура Эрлитоу – урбанистическая археологическая культура раннего бронзового века, существовавшая на территории Китая в период 2100–1800 (1500?) годы до н. э. (Прим. ред.)


[Закрыть], развившаяся ниже южного поворота Хуанхэ, зародилась в долине реки Ло, впадающей в Хуанхэ с юга. Земля там необыкновенно плодородна из-за большого количества осадков, а кольцо гор, окружающее долину с трех сторон, делает защиту этого района от внешних нападений столь легким, что у здешних поселений не было даже стен.⁵

Несмотря на наличие в самом городе Эрлитоу комплекса строений, претендующего на то, чтобы быть дворцом, судя по всему, старейшины поселений вдоль Хуанхэ сохраняли фактическую независимость, ведя собственную торговлю с другими деревнями и содержа свои маленькие армии.⁶ Но традиционно считается, что на равнине существовал и некий род царской власти. Возможно, борьба Юя с разрушительными наводнениями была вызвана тем, что на Хуанхэ изменился режим половодий; если это так, то сложности выживания в ставшем более враждебным природном окружении могли заставить деревни согласиться с объединением под началом одного лидера.

Наследование власти началось с Юя, который сделал все от него зависящее, чтобы следовать примеру Мудрых царей. Как и они, он отверг наследование по крови, выбрав своим преемником достойного человека и обойдя сына. К несчастью, могущественные патриархи деревень не согласились с его выбором и вместо него поддержали сына Юя – Ци; они хотели иметь наследственную династию. Этот мятежный поступок принес поселениям вдоль Хуанхэ новую эру наследования по крови.

Новация не осталась без вызова. Одна деревня, Юху, настолько упорно возражала против отказа от передачи короны от одной семьи к другой, что бойкотировала празднование коронации Ци. Тот не потерпел такого вызова и послал армию разгромить мятежников, сломить любое оказанное в Юху сопротивление и разрушить деревню, заявив, что крестьяне «понесли наказание небес» за свое неповиновение.⁷ Военными мерами удалось добиться здравомыслия.

Первые годы наследования по крови не проходили гладко. После смерти Ци пять его сыновей долго соперничали за трон – здесь еще не существовало, как в государстве Ся, правил мирной передачи короны от одного поколения другому. Сын, который ухитрился победить, оправдал все страхи Юя по поводу наследственного монарха. Вместо мудрого правления он немедленно принялся кутить и вести распутный образ жизни. Тогда один из могущественных деревенский старейшин напал на царский дворец и сам занял трон. В свою очередь, он был убит одним из придворных, который объявил себя новым царем.

В отсутствие мудрого выбора царя его предшественником в стране воцарился хаос. Даже наследование по крови было лучше, чем такая цепь узурпаций. Лишь Шао Кан, пра-правнук Ци, смог случайно получить достаточную поддержку, чтобы противостоять узурпатору.

Шао Кан избежал смерти в столичном городе, спрятавшись в деревне. Теперь с группой своих сторонников он вернулся в Эрлитоу, убил захватившего трон чиновника и заявил о своем праве на царство. Династии Ся, едва зародившейся, уже требовалась помощь.

После такого трудного старта наследование в династии Ся продержалось многие века. Но китайские историки рассказывают нам, что право управлять, основанное не на качествах, а на случайности рождения, понемногу развращало тех, кто получал это право. Начался цикл, который снова и снова повторялся сквозь всю историю Китая. Первые цари династии заработали право на управление своей мудростью и добродетелью. Они передали это право сыновьям, но по мере того, как шло время, сыновья становились ленивыми. Лень вызывает упадок, упадок – разложение, а разложение ведет к падению династии. Новый человек, мудрый и могущественный, восходит на трон, поднимается новая династия, и цикл повторяется. В конце каждого цикла тиранов низвергают, и люди нравственные возвращаются к основным принципам; но они не могут долго придерживаться этих принципов. Добрая вера вырождается в безверие, благочестие – в предрассудки, изысканность – в гордыню и пустую показуху. «Год, – пишет Сыма Цянь, – это время цикла, за год он заканчивается и должен начинаться снова».

Сыма Цянь, который унаследовал должность своего отца в качестве старосты Великих писцов во II веке до н. э., мог иметь довольно предвзятое мнение о мире после того, как обидел своего императора парой нелестных замечаний об отце последнего. Ему предоставили выбор между заключением и кастрацией – он выбрал второе, чтобы иметь возможность закончить свой труд: такая преданность работе, возможно, не имела себе равных в историографии. Но его замечание относительно исторических циклов основано на долгой традиции и продолжительном наблюдении. Китайское царство идеально управлялось мудрыми правителями – но как только царь начинал вмешиваться в быт деревень вдоль Хуанхэ, за этим неизбежно следовали продажность, тирания и вооруженный конфликт.

Во время династии Ся этот конфликт достиг своего максимума в годы правления царя Цзе, который постепенно отталкивал от себя своих придворных, опустошая дворцовую сокровищницу, чтобы строить для себя дворцы. Он оттолкнул и народ, взяв себе в любовницы красивую, но не популярную в обществе женщину, жестокую и злую, и тратил свои дни, развлекаясь и пьянствуя с ней вместо того, чтобы править страной. И он отвратил от себя старост деревень, арестовывая любого, кто мог представлять вызов его власти – он или бросал их в тюрьму, или убивал. Цзе, как подводит итог Сыма Цянь, «опирался не на достойное правительство, а на военную силу».⁸

Одним из патриархов, попавшим в тюрьму из-за произвола, был человек по имени Тан, принадлежавший к роду Шан, имевшему достаточно власти над землями восточнее Эрлитоу, чтобы представлять собою опасность. Однако немного позднее Цзе (вероятно, одурманенный вином и бессонными ночами) забыл свои первоначальные намерения. Он отпустил Тана, который немедленно начал агитацию среди вождей других поселений, которые номинально находились под управлением Ся.

По мере того, как росла непопулярность Цзе, Тан по контрасту вел нарочито добродетельную жизнь; Сыма Цянь говорит, что он «культивировал свою добродетель» (и, вероятно, активно занимался дипломатией). Он даже использовал своих людей для усмирения одного из феодальных правителей, терроризировавшего окрестные селения.

В конце концов Тан объявил о священном праве выступить против дьявола и повел своих последователей против императора.⁹ Цзе бежал из столицы, и в 1766 году до н. э. (традиционная дата вступления на престол нового владыки) Тан стал первым императором династии Шан.

Цзе умер в ссылке. Считается, что его последними словами были: «Мне нужно было убить Тана, когда у меня был шанс».¹⁰

Воцарение императора Шан не было утверждением нового типа правления, а лишь расширением уже существующей власти на столицу в Эрлитоу. Десятилетиями семейство Шан усиливало свое влияние на восток от столицы Ся. Точно так же, как додинастическая культура Луншань распространялась поверх культуры Ян-шао, а Ся росла поверх Луншаня, так и государство Шан выросло на землях Ся. Захват всей страны Таном, получившим титул Тан-Завершитель, был, по сути, внутренним переворотом. Царство Ся боролось само с собой, и когда оно пало, то пало к ногам своего собственного народа.

Цикл начался снова. Правление Тана было моделью справедливости: он припугнул феодальных правителей возможностью наказания, если они «не будут делать для людей добрые дела». Как и его великий предшественник Юй, он тоже энергично взялся за проблему наводнений; Сыма Цянь говорит, что Тан «урегулировал» четыре самых угрожающих потока, создав новые поля и новые места для деревень. Династия Шан началась в трудах и добродетелях: это был цикл, и он должен был повториться.

Сравнительная хронология к главе 21