Текст книги "Любовь тебя настигнет"

Глава 3

Расстояние между кроватями не превышало ширину потертой прикроватной тумбочки, разделявшей их. Люси выбрала кровать поближе к двери на тот случай, если ей понадобится сбежать в ночи с воплями.

В комнате пахло сигаретами и дешевым хвойным освежителем воздуха. Панда с грохотом опустил упаковку бутылок пива на то, что можно было считать столом. У него появилась плохая привычка смотреть на нее, будто видел ее сквозь одежду, и именно таким взглядом он ощупывал ее сейчас. Никто никогда не смотрел на нее так. Все слишком сильно ее уважали. Но он был существом примитивным. Он чесался, рыгал, фыркал. Он сосредоточивался на еде, когда испытывал голод, на пиве – когда хотел пить. А когда хотел секса, сосредоточивался на ней.

Она пыталась наблюдать за ним исподтишка. Он схватил бутылку пива. Люси думала, что он откроет ее зубами, но он раздобыл где-то открывалку. На нем джинсы сидели гораздо лучше, чем на ней. Если бы он не был таким грубым, глупым и страшным, она могла бы назвать его привлекательным.

Люси вытащила из мешка свои вещи. Панда сбросил ботинки, улегся в кровать и взял пульт дистанционного управления.

– Надеюсь, порноканал у них есть.

Она вскинула голову.

– Расскажи о своей жизни в тюрьме.

– Зачем тебе это?

– Потому что… мне интересно, – быстро произнесла она. – Когда-то я была социальным работником.

– Я отсидел свое, – произнес он. – И считаю, назад оглядываться не стоит.

Разумеется, он врал.

– Судимость и тюремный срок помешали тебе добиться поставленных целей в плане карьеры?

– Не особенно, как ты могла заметить. – Он переключал каналы. К счастью, в мотеле порноканала не было, что объяснялось крестом на стене. И он решил посмотреть гонки НАСКАР.

Она весь день мечтала принять душ, но сама мысль о том, чтобы раздеться за хлипкой дверью ванной комнаты – единственным, что будет их разделять, – не привлекала ее. И все же Люси собрала вещи, отнесла в ванную и закрыла слабый замок.

Она никогда не получала большее наслаждение от душа, несмотря на неловкость от того, что им обоим пришлось остановиться в одном номере. Она помыла голову, почистила зубы и испытала удовольствие от собственной чистоты и свежести. Поскольку купить пижаму она не догадалась, то облачилась в новую футболку и шорты: и то и другое сидело на ней гораздо лучше, чем одежда, которую купил ей он. Когда она вышла, Панда засунул что-то в карман.

– Здесь отвратный набор каналов. – Он переключился на передачу о грузовиках.

«Уверена, жизнь без порнографии очень тяжела для человека с таким развитым интеллектом, как у тебя».

– Очень жаль, – произнесла она.

Он почесал грудь и кивнул.

Именно на такого парня запала бы ее биологическая мать. Сэнди слишком много пила, сменила слишком много мужчин и в итоге скончалась, когда ей было на пару лет больше, чем Люси. У них было много общего: те же карие глаза с зелеными прожилками, те же тонкие черты лица и теперь та же безответственность.

Ей нужно было доказать себе, что все несколько иначе.

– Можно воспользоваться твоим телефоном?

Не отрываясь от ралли на грузовиках, он перевалился на бок и вытащил телефон из кармана, в который, как она видела, спрятал его пару минут назад. Она взяла аппарат.

– Ты с кем-то говорил?

Его взгляд был прикован к экрану.

– Тебе-то какое дело?

– Просто интересно.

– С Тедом.

– Ты говорил с Тедом?

Он взглянул на нее.

– Я подумал, несчастный сукин сын заслуживает того, чтобы узнать: ты еще жива. – Он вернулся к грузовикам. – Прости, у меня для тебя плохие новости: он ни слова не сказал о том, что хочет тебя вернуть.

Ее желудок, как обычно, предательски сжался, когда она подумала о Теде, но если она начнет думать о том, как он переживает, то не сможет нормально существовать. Можно подумать, до этого она нормально существовала. Потом Люси посетила другая мысль. Что, если Панда врет? Что, если вместо Теда он обзванивал «желтые газеты»? Продав эту историю, он заработал бы больше денег, чем получит за год. За многие годы.

У нее чесались руки, так хотелось проверить журнал вызовов, но она не могла сделать это при нем. Когда Панда пойдет в туалет, тогда она и проверит. А пока просто позвонит Мег и скажет, что жива-здорова. Но когда Люси попыталась выйти с телефоном, Панда рявкнул:

– Оставайся здесь, если только не хочешь подружиться с некоторыми из этих типов, которых я заметил на парковке.

– В приличных отелях такой проблемы нет, – не удержалась она.

– Мне-то почем знать.

Она набрала номер Мег и быстро поговорила с ней: «У меня все хорошо. Точно не знаю, что буду делать дальше. Не будем об этом. Передай родителям». И наконец: «Мне пора».

За долгие годы они с Мег говорили обо всем, но сейчас она не могла разговаривать с ней. К счастью, Мег была чем-то занята и особо не настаивала.

Не было еще и девяти, когда она отключилась. Читать было нечего. Делать было нечего. По возвращении из медового месяца она собиралась приступить к работе над писательским проектом о жизни Нили, которым руководил ее отец, но сейчас она не могла сосредоточиться ни на чем подобном. И она уж точно не могла думать о лоббистской работе, которую собиралась возобновить осенью.

Люси подошла к дальнему концу свободной кровати и подвинула подушки к шаткому изголовью. Ралли на грузовиках наконец-то закончились. Она подскочила, услышав, как взвизгнули пружины на кровати рядом. Панда схватил кое-какие вещи и исчез в ванной. Она встала, чтобы найти его телефон, но ей это не удалось. Вероятно, аппарат так и остался у него в кармане.

Слышался шум воды в душе. Она не заметила, чтобы он покупал пижаму. Байкерша Вайпер, которой она хотела бы быть, с радостью использовала бы такую возможность, но сама мысль об обнаженном Панде страшно нервировала Люси.

Сон обещал стать спасением от вынужденного заточения. Она поправила покрывало и уложила голову между подушек. Повторяя себе, что надо заснуть, она услышала, как открылась дверь ванной. И снова подумала, что Панда понравился бы Сэнди. Он был смуглый, угрюмый и туповатый. Парни вроде Панды помогали ей понять, как ее мать осталась с двумя детьми на руках от разных отцов.

Смутные воспоминания о доноре Люси включали слова «обдолбанный студент». Странноватый отец Трейси погиб в той же автокатастрофе, что унесла жизнь самой Сэнди.

На ее плечо легла рука. Она вскочила, подушка упала с головы.

– Что?

Он стоял над ней, на нем не было ничего, кроме капель воды и чистых джинсов. Ее сердце заколотилось. Мускулы обнаженной груди были тверды, как камень, слишком тверды. Он не потрудился застегнуть ширинку на джинсах, и они едва держались на бедрах. Она увидела плоский живот, узкую стрелку темных волос, спускавшуюся от пупка, и весьма заметный бугорок.

Он потер большим пальцем ее плечо.

– Так… Ты хочешь это сделать или как?

Она отстранилась.

– Нет.

– А ведешь себя так, будто хочешь.

– Не хочу!

Он занес руку над ее грудью и уставился в телевизор.

– Как и я, наверное.

В душе она возмущенно спросила себя, откуда взялось это «как и я». Люси стиснула зубы.

Панда вновь обратил внимание на нее.

– Мне нравится грубый секс, а ты, похоже, не из тех, кто это любит. – Он щелкнул ее по бедру. – Уверена, что не передумаешь?

Она отдернула ногу и почесала место, до которого он дотронулся.

– Абсолютно.

– Откуда знаешь, что тебе не понравится?

Он все еще нависал над ней, и ее сердце бешено колотилось. Девять лет под охраной секретной службы научили ее принимать свою безопасность как должное, но у мотеля ее не караулил дружественный агент. Она была совсем одна.

– Я просто знаю, и все.

Его тонкие губы изогнулись от недовольства.

– Ты портишь мне весь отпуск. Ты это понимаешь, правда?

– Я тебе плачу.

– Что ж, знаешь, я решил, что ты недостаточно мне платишь. Я с самого начала был с тобой честен. Я сказал, что хочу потрахаться. – Он потянулся к простыне, которой она накрылась.

Люси вцепилась в нее.

– Прекрати сейчас же! Отойди.

В его глазах мелькнуло беспокойство.

– Тебе понравится. Я сделаю так, что тебе понравится.

Это звучало, как реплика из фильма, но Панда имел такой вид, будто сам это сочинил. Она поверить не могла, что все происходит наяву. Она прижалась спиной к изголовью, испуганная и разъяренная.

– Ты пальцем меня не тронешь, и знаешь почему? Потому что если осмелишься, то вся система правосудия Соединенных Штатов ополчится и тебя просто раздавят.

– Твое слово против моего. – Он закусил губу.

– Именно. Бывший заключенный и дочь президента. Сам догадайся, каков будет исход.

Люси наконец добралась до его мозга через толстенную черепную коробку. Со злобным бормотанием Панда метнул на нее свирепый взгляд и уполз в свою нору.

Она так и сидела, прижавшись спиной к изголовью, в висках стучала кровь. Она натянула простыню на грудь, как будто та могла ее защитить, если он передумает.

Все было кончено. Он сделал выбор за нее. Она не могла больше ни дня оставаться с ним после такого. Первым делом завтра утром она позвонит родным, найдет ближайший аэропорт и улетит домой. Приключениям байкерши Вайпер пришел конец.

Полететь домой – для чего? Чтобы увидеть разочарованные лица родителей? Вернуться к работе, к которой она уже начала проникаться ненавистью?

Она завернулась в простыню, как в зыбкую броню. Почему на его месте не мог оказаться какой-нибудь безобидный странник, который подвез бы ее без всяких проблем? Она снова положила голову между подушек, ее распирало от волнения и негодования. Люси наблюдала за Пандой через щель – узкое пространство, разделявшее их кровати. Стены были тонкие. Она боялась закрыть глаза. Если он сделает еще хоть шаг – она закричит. В этом паршивом мотеле ее уж точно кто-то услышит.

Он лежал на спине, скрестив ноги и положив пульт на грудь, волосы чернильными прядями разметались по подушке. С грузовиков он переключился на рыбалку на окуня и принял совершенно расслабленный вид, отнюдь не как человек, который собирался кого-нибудь изнасиловать.

Совершенно, полностью расслабленный…

Возможно, всему виной был мерцающий свет телевизора, но она была готова поклясться, что увидела, как легкая улыбка, исполненная удовлетворения, тронула уголки этих тонких губ.

Люси поморщилась. Чуть поправила подушки. Нет, дело не в ее воображении. Он имел самодовольный вид, а отнюдь не зловещий.

Панда выглядел как человек, который придумал идеальный способ избавиться от надоевшей обузы, став при этом на тысячу долларов богаче.

Следующим утром она оделась в ванной и не разговаривала с ним, до тех пор пока их не обслужили в блинной, которая разместилась между сервисным центром и магазином секонд-хенд. Среди обедающих попадались и женщины, но в основном посетителями были мужчины в разнообразных кепках, от тех, что носят водители грузовиков, до тех, что носят спортсмены. Они подозрительно разглядывали Панду, но никто не обращал внимания ни на нее, ни на ее живот.

Он с шумом отхлебнул кофе из кружки, потом впился зубами в блины и принялся жевать, не потрудившись закрыть рот. Он заметил, что она смотрит на него, и нахмурился. Люси продолжала размышлять, пытался ли он манипулировать ею вчера вечером. Она была почти уверена, что Панда специально хотел ее напугать, с другой стороны, в последние дни она не могла стопроцентно доверять своим ощущениям.

Она внимательно оглядела его и, сверля взглядом, произнесла:

– Ну что, много женщин ты изнасиловал?

Она все заметила. Вспышка возмущения, которую он почти сразу подавил, прикрыв веки и с шумом отхлебнув кофе.

– Зависит от того, что понимать под изнасилованием.

– Ты понял бы сразу, если бы сделал это. – Она ринулась в бой. – Должна признать, вчера вечером ситуация была интересная.

Он сдвинул брови.

– Интересная! Думаешь, это было интересно!

Нет, тогда она так не думала. А сейчас? Определенно.

– Возможно, если бы ты был лучшим актером, тебе и удалось бы что-то изобразить.

Он напрягся.

– Не знаю, о чем ты.

Она проигнорировала его недовольный взгляд.

– Очевидно, ты хочешь от меня избавиться, но разве ты не мог придумать ничего получше? – Он поджал губы, и ей пришлось собрать всю свою смелость в кулак, чтобы поставить локти на стол и посмотреть ему в глаза.

– Я никуда не собираюсь, Панда. Ты застрял здесь со мной. – Маленький дьяволенок подначивал ее, и она ткнула пальцем в уголок своего рта. – У тебя здесь еда прилипла.

– Мне все равно.

– Правда? Такому привередливому едоку, как ты, все равно?

– Если тебе что-то не нравится, сама знаешь, что можешь сделать.

– Знаю. Полететь домой и отправить тебе чек на тысячу долларов плюс расходы.

– Ты права, черт возьми. Плюс расходы. – Он вытер рот салфеткой, скорее оттого, что задумался, а не капитулировал.

Она обхватила пальцами кружку. Панда мог бы в любую минуту выкинуть ее на дороге и исчезнуть, но он хотел денег, поэтому не сделал этого. Теперь он собирался запугать ее и все равно забрать деньги. Тем хуже для него.

Она поставила кружку на стол. На этот раз Люси показалось, что она одержала над ним верх, но все было как раз наоборот.

– Ты большой и плохой парень, Панда. Я это понимаю. И теперь, когда я это понимаю, может, прекратишь?

– Не знаю, что ты имеешь в виду.

– Все эти грязные взгляды. Намеки на близость.

Он отодвинул тарелку, не доев блины и разглядывая ее на расстоянии.

– Вот как это вижу я. Богатая девушка думает, что может добавить в свою жизнь острых ощущений, если потусуется с парнем вроде меня. Разве я не прав?

Она напомнила себе, кто одержал верх.

– Что ж, опыт подсказывает: кому-то стоит задуматься о том, как важно уметь прилично вести себя за столом. – Она одарила его тем же суровым взглядом, которым смотрела на братьев и сестер, когда те плохо себя вели. – Скажи, куда мы едем.

– Я собираюсь на озеро Каддо. А ты, если бы думала о том, что для тебя лучше, собралась бы в аэропорт.

– Простите. – Женщина лет шестидесяти в персиковом брючном костюме приблизилась к их столику. Женщина указала на близстоящий столик, за которым сидел толстощекий мужчина с усами, как у моржа, и притворялся, будто смотрит в другую сторону. – Мой муж Конрад посоветовал мне не совать нос не в свое дело, но я не могла не заметить… – Она уставилась на Люси. – Кто-нибудь говорил вам, что вы похожи на дочь президента? Эту дамочку по имени Люси.

– Ей постоянно об этом говорят, – проговорил Панда. – Он посмотрел через стол на Люси и произнес на отличном испанском: «Ella es otra persona que piensa que te pareces a Lucy Jorik». – А потом обратился к женщине. – Она не очень хорошо говорит по-английски.

– Это удивительно, – заявила дама. – Конечно, теперь, когда стою ближе, я вижу, что она намного моложе. Надеюсь, из нее не вырастет такой же нехороший человек.

Панда кивнул.

– Очередной избалованный ребенок богатых родителей, который думает, что весь мир ей что-то должен.

Люси совсем это не нравилось, но дама в персиковом брючном костюме была в ударе.

– Раньше я восхищалась тем, как президент Джорик воспитала своих детей, но она явно дала промашку с этой Люси. Сбежать от мальчика Бодинов! Я постоянно смотрю передачу его мамочки. А Конрад – большой поклонник гольфа. Он не пропускает ни одного турнира, в котором участвует Даллас Бодин.

– Наверное, некоторые женщины сами не знают, что было бы для них лучше всего, – согласился Панда.

– По секрету скажу: то же относится и к Конраду. – Она улыбнулась Люси. – Что ж, хорошего дня. Простите, что побеспокоила вас.

– Вы нас не побеспокоили, – произнес он исключительно вежливо, как проповедник из маленького городка. Как только она исчезла, Панда скомкал салфетку. – Поехали, к черту, отсюда, прежде чем заявятся очередные фанаты. Мне не нужно все это дерьмо.

– Ты только и можешь ворчать, – сказала ему Люси. – Именно ты пригласил меня в эту прекрасную поездку, и я не собираюсь останавливаться.

Он швырнул пару купюр на стол, явно разозлившись больше, чем следует.

– Ты покойница.

Глава 4

Маленький съемный дом притулился на берегу одного из уединенных рукавов озера Каддо. Два старых оконных кондиционера горбами торчали на фоне выцветшего сайдинга горчичного цвета, а крыльцо было обложено искусственным дерном. Прошлую ночь они провели в мотеле близ Накогдочеса, и весь вечер Панда нарочито ее игнорировал. Рано утром они направились на северо-восток к озеру, которое располагалось на границе Луизианы и Техаса, и, если верить буклету с заправки, являлось самым крупным пресноводным озером на Юге и, несомненно, самым жутким, с первобытными топями, в которых стояла бурая вода.

Дом был ветхим, но чистым, с маленькой гостиной, двумя еще более скромными по размеру спальнями и старомодной кухней. Люси выбрала комнату с двумя кроватями. Оранжевые клетчатые обои отклеивались на швах и явно диссонировали с дешевыми стегаными покрывалами с фиолетовым и зеленым цветочным рисунком, но она была слишком рада наличию стены, разделявшей ее и Панду, чтобы переживать по этому поводу.

Люси переоделась в шорты и отправилась на кухню. Та была уставлена металлическими шкафами с потертыми столешницами, а пол покрывал серый линолеум. Окно над раковиной выходило на озеро, а ближайшая дверь открывалась на маленькую деревянную веранду, где стояли пластиковый стол, тканевые шезлонги, газовый гриль и кое-какие рыбацкие снасти.

Она застала Панду за созерцанием карликовых пальм, которые росли по берегу озера, ноги он закинул на перила веранды, держа в руке банку колы. По крайней мере он не заглотил очередную партию из шести бутылок пива. Он не обращал на Люси внимания, пока она проверяла гриль, а потом изучала удочку. Его молчание ее раздражало.

– Здесь жарко, – наконец произнесла она.

Он отхлебнул колы, не потрудившись ответить. Она отвела глаза от отвратительной футболки, которую весь день старалась не замечать. Представления Панды о мужской элегантности ограничивались регулярным душем и чистыми джинсами. Ее сердце защемило при мысли о Теде, милом, нежном, спокойном женихе, которого она пустила под поезд.

– Зонтик от солнца пришелся бы весьма кстати, – заметила она.

В ответ – тишина.

Вдали она увидела надувную лодку, проглядывавшую сквозь заросли кипариса, опутанные бородатым мхом.

– Если бы я была байкером, то придумала бы себе имя получше, чем Панда.

Вайпер.

Он смял в кулаке банку из-под колы и побрел с террасы на задний двор, забросив по пути банку в черный пластиковый мусорный бак. Когда он пошел к озеру, она рухнула на брошенный им стул. Тед был отличным собеседником и лучшим слушателем, которого она когда-либо знала. Он вел себя так, будто его завораживало все, что она говорила. Разумеется, он вел себя так со всеми, даже с сумасшедшими, но все же… Она никогда не видела, чтобы он проявлял нетерпение или несдержанность, никогда не слышала от него грубого слова. Он был добрый, терпеливый, заботливый, относился к ней с пониманием, и она все равно его бросила. Что это говорило о ней?

Она ногой подтянула к себе второй стул, грустнея с каждой минутой. Панда добрался до веранды. Перевернутое каноэ лежало на берегу, и скопы бороздили воду вокруг него. Он не сказал, сколько они пробудут в доме, лишь дал понять, что она может уехать, причем чем скорее, тем лучше. Но хотела ли этого она? Люси все больше убеждалась, что он умнее, чем пытается выглядеть в ее глазах, и не могла избавиться от опасений, что Панда передает информацию о ней в «желтую прессу». А если он догадался, что может заработать намного больше, чем тысячу долларов, продав ее историю?

Она спустилась по ступенькам к каноэ, где остановился он. Она потерла пяткой песок. Он даже не поднял голову. Люси пожалела, что не выбрала себе для путешествия компаньона, который не любил бы тягостную тишину и не лепил жуткие наклейки на бампер. Хотя она много о чем жалела. Например, о том, что могла бы выбрать более недостойного жениха, чтобы бросить его. Жениха, который сделал бы хоть что-то, что угодно, чтобы заслужить такой позор. Но Тед ничего подобного не сделал, и в душе Люси ненавидела его за то, что он был намного лучше ее.

Она не могла больше думать об этом.

– Я люблю рыбачить, – произнесла она. – Но всегда выпускала рыбу. Кроме того случая, когда участвовала в программе Аутворд Баунд[6]6
  Организация, устраивающая поездки на природу, часто предполагающие экстремальный отдых в лагерях.


[Закрыть]. Тогда я оставила рыбу, потому что…

– Мне это неинтересно. – Он выпрямился и одарил ее долгим взглядом, на этот раз не раздевая глазами (он перестал так делать), а так, будто видел ее насквозь, включая те части тела, о существовании которых она не подозревала.

– Позвони Теду и извинись. Позвони родителям. Прошло три дня. Ты и так долго развлекалась. Богатенькой девушке пора возвращаться домой.

– Хватит с меня россказней о богатеньких девушках.

– Я говорю то, что думаю.

– То, что хочешь думать.

Он на мгновение задержал на ней взгляд, и ей стало неуютно, потом кивнул на каноэ:

– Помоги мне спустить эту штуку на воду.

Они толкнули каноэ, и оно скользнуло в воду. Люси схватила одно из весел и, не дожидаясь приглашения, села в лодку. Панда надеялся, что она испугается, но взял другое весло и тоже сел в каноэ, причем так изящно, что оно почти не шелохнулось.

Весь следующий час они кружили по озеру, стараясь держаться подальше от водяных гиацинтов, которые росли на болотистых участках. Переплывая из одного уединенного рукава в другой под сенью зловещих кипарисов, поросших испанским мхом, они продолжали молчать. Она смотрела на него. Когда он греб, мышцы напрягались и футболка натягивалась на груди, так что надпись из черных букв еще больше бросалась в глаза. Этой футболки не было в числе его последних покупок, так что ее Панда, вероятно, привез с собой из Уайнета. Лучше бы она там и оставалась.

– Эти ужасные наклейки на бампере отвратительны, – сказала Люси. – Но по крайней мере издалека их не видно.

Он смотрел на аллигатора, который нежился на солнце на дальнем берегу.

– Я же рассказывал тебе о наклейках.

Она повернулась на сиденье, положив весло на колени, предоставив ему возможность управлять лодкой.

– Ты сказал, что их наклеил предыдущий владелец мотоцикла. Так почему не разрешаешь снять их?

Он переместил весло на другую сторону.

– Потому что они мне нравятся.

Она нахмурилась при виде надписи на его футболке: «Это кажется извращением только в первый раз».

– Это был подарок, – сказал он.

– От сатаны?

Нечто похожее на улыбку мелькнуло на его лице, а потом исчезло.

– Если тебе что-то не нравится, ты знаешь, как можешь поступить. – Он снова повернул лодку, опасаясь водных гиацинтов.

– А что, если такую футболку увидит ребенок?

– Ты сегодня много детей видела? – Панда немного переместился на сиденье. – Я уже жалею, что потерял свою любимую футболку.

Она повернулась к носу каноэ.

– Даже слушать об этом не хочу.

– Там было написано: «Я поддерживаю однополые браки, если обе суки красивые».

Люси вышла из себя, и каноэ затряслось, когда она обернулась.

– Для тебя политкорректность – явно пустой звук, а для меня – нет. Можешь называть меня старомодной, но я думаю, что это действительно важно – уважать достоинство каждого.

Он вытащил весло из мутной воды.

– Черт возьми, жаль, я не взял ту, которую купил пару недель назад.

– Ужасная потеря, не сомневаюсь.

– Хочешь узнать, что там было написано?

– Нет.

– Там было написано… – Он наклонился к ней и заговорил протяжным шепотом, его слова разнеслись над водой. – «Если бы я пристрелил тебя, когда хотел, я бы уже стал счастливее».

Вот и поговорили.

Когда они вернулись в дом, Люси сделала себе бутерброд из того, что они купили, взяла старую книжку в мягкой обложке, которую кто-то забыл здесь, и заперлась в спальне. Одиночество обернулось вокруг нее, как тяжелое пальто. Предпринял ли Тед хоть что-нибудь, чтобы найти ее? Очевидно, нет, если учесть тот факт, что он не пытался остановить ее, когда она уходила из церкви. А что с родителями? Она дважды звонила Мег с телефона Панды, значит, агентам секретной службы не составило бы труда определить ее местонахождение.

Что, если Мег и Нили списали ее со счетов? Она повторяла себе, что они так не поступили бы.

Если только не испытывали к ней такое отвращение, что не хотели какое-то время общаться с ней.

Люси не могла их за это винить.

За последние несколько дней произошло нечто странное. Манеры Панды претерпели значительные изменения в лучшую сторону. Прежде всего она отметила отсутствие отрыжек, плевков и почесывания. Но только тогда, когда увидела, как аккуратно он отрезал кусок курицы, и, тщательно прожевав первый кусочек, попросил передать ему перец, она пришла в полное недоумение. Почему он больше не чавкает и не вытирает рот рукой вместо салфетки? Что касается намеков на близость… Похоже, он вообще перестал замечать, что она женщина.

Они отправились в городок Маршалл за бакалеей и другими продуктами. Она купила солнечные очки и ходила, опустив голову, с животом, который уже успела возненавидеть, но в обществе Панды никто не обращал на нее внимания.

Он хлопотал над своим мотоциклом, что-то подкручивал, перебирал детали. С обнаженным торсом и голубой банданой на голове, он что-то смазывал, полировал, проверял уровни жидкостей и менял тормозные колодки. Он ставил радио на подоконник и через открытое окно слушал хип-хоп, правда, однажды она вышла и услышала арию из «Волшебной флейты». Когда Люси высказалась на этот счет, он обвинил ее в том, что она испортила настройки, и попросил убрать эту чертову станцию. Периодически она видела, как Панда звонит кому-то по телефону, но он никогда не оставлял аппарат без присмотра, так что у нее не было возможности проверить журнал вызовов.

Ночью Люси запиралась в спальне, а он всегда ложился спать поздно: иногда смотрел по телевизору бейсбол, но чаще сидел на веранде, вглядываясь в темные воды озера. Оцепенение, которое сковывало ее в первые дни, прошло, и она поймала себя на том, что следит за своим спутником.

Панда вдыхал мускусный запах озера полной грудью. У него было слишком много времени на раздумья, и слишком много воспоминаний нахлынуло на него разом, и с каждым днем гнев все сильнее разъедал его душу.

Он не рассчитывал, что ее хватит больше чем на пару часов. Однако по прошествии семи дней после того, как он подобрал ее, девушка еще была с ним. Почему она не могла поступить правильно? Вернуться в Уайнет или домой в Виргинию. Ему было все равно, куда Люси поедет, лишь бы здесь ее не было.

Он не мог ее понять. Она разгадала эту отвратительную сценку с фальшивым изнасилованием, которую он разыграл, и вела себя так, словно не слышала половины оскорблений в свой адрес. Она сохраняла спокойствие и удивительно умело контролировала себя. То, что она устроила в день свадьбы, было для нее выходящим из ряда вон поступком. И все же… За хорошими манерами он видел нечто более сложное. Она была умна, страшно проницательна и упряма как осел. Тени прошлого не висели над ней, как над ним. Он готов был поспорить, что Люси никогда не просыпалась с криками. И не напивалась до потери сознания. А в детстве…

В детстве ей удалось сделать то, что не удалось ему.

Пять сотен долларов. Это все, чего стоил его младший брат.

За криком какой-то болотной птицы он различил голос брата: они брели по разбитому асфальту в дом очередной приемной семьи, социальный работник взобрался на скрипящее крыльцо первым.

– Что, если я опять описаюсь в кровати? – прошептал Кертис. – Ведь из-за этого нас выгнали в последний раз.

Панда и сам боялся, хотя и пытался изображать уверенность, ведь ему было всего пятнадцать.

– Не переживай, придурок. – Он ткнул Кертиса, как сосунка, в маленькое костлявое плечо. – Я встану посреди ночи и свожу тебя в туалет.

А что, если он не проснется, как это произошло на прошлой неделе? Он пообещал себе, что не уснет, до тех пор пока не сводит Кертиса в туалет, но все равно задремал, а на следующий день старая леди Гилберт сказала работникам социальной службы, что для Кертиса нужно подыскать другой дом.

Панда не мог допустить разлуки с младшим братом и сказал курировавшему их социальному работнику, что сбежит, если их разделят. Должно быть, она поверила, потому что нашла для них новый дом. Но предупредила его, что других семей, готовых взять их обоих, не осталось.

– Я боюсь, – прошептал Кертис, когда они добрались до крыльца. – А ты боишься?

– Я никогда не боюсь, – солгал он. – Чего тут бояться?

Как он ошибался.

Панда вглядывался в темную воду. Люси было четырнадцать, когда умерла ее мать. Если бы они с Кертисом попали в семью Мэтта и Нили, его брат был бы жив. Люси удалось то, что не смог сделать он, – она сохранила жизнь сестре, а Кертис лежал в могиле, в то время как сестра, которую защитила Люси, готовилась поступать в колледж.

Кертис связался с плохой компанией, когда ему было десять, и Панда мог бы это предотвратить, если бы не сидел в колонии для несовершеннолетних. Его слишком долго там продержали, чтобы он успел попасть на похороны младшего брата.

Он отчаянно заморгал. Воспоминания о Кертисе вызывали другие воспоминания. Было бы легче не думать, если бы он мог отвлечься на музыку, но он не мог слушать столь драматичные произведения, как «Отелло», «Борис Годунов» и многие другие в присутствии Люси. Или кого бы то ни было еще.

Панда пожалел, что она сейчас не вышла из дома и не заговорила с ним. Он хотел, чтобы Люси была рядом. В то же время желал, чтобы она была как можно дальше от него. Он хотел, чтобы она ушла, хотел, чтобы осталась, хотел снять с нее одежду, от этого желания он избавиться не мог. Один день в ее обществе мог стать испытанием для любого мужчины, особенно для такого сладострастного ублюдка, как он.

Он потер переносицу, вытащил из кармана мобильник и отправился в ту часть дома, откуда она не смогла бы его услышать.

Панда по-прежнему принуждал ее к утренним пробежкам, и хотя она всегда отставала, он отказывался убегать вперед.

– Как только я скроюсь из вида, ты пойдешь пешком, – говорил он.

Действительно. Она любила гулять ради физической нагрузки и состояла в одном спортклубе, куда периодически наведывалась.

– Когда это ты назначил себя моим личным тренером?

Он наказывал ее, прибавляя скорость. В конце концов, однако, он проявлял милосердие и замедлял бег.

Ее убежденность в том, что Панда все-таки не настолько одичавший, как пытался изобразить, росла вместе с любопытством, и она решилась на расспросы.

– Ты успел поговорить со своей девушкой, с тех пор как уехал оттуда, где был?

Фырканье.

– Где это, кстати?

– Где-то на севере.

– Колорадо? Ном?

– Тебе обязательно разговаривать?

– Ты женат? Разведен?

– Смотри, какая яма. Если сломаешь ногу, будешь выбираться сама.

Она набрала воздуха в пылающие легкие.

– Ты знаешь о моей жизни многое. Было бы справедливо, если бы я узнала кое-что о тебе.