Текст книги "Логика капитала"

2.2. Фундаментальные различия

Фундаментальные различия между классикой и неоклассикой проистекают не из-за того, что классика отражала эпохи становления капитала, а неоклассика выражает современные тенденции развития экономики, а из того, что они различаются между собой формами мышления и использованием правила диалектической логики. Для неоклассики капитал, зародившийся в Англии в XIX веке и капитал развившийся к концу XX в. до глобальных масштабов – это разный капитал. Для классики капитал XIX века и капитал XXI века – это один и тот же капитал, только имеющий другие формы и разное содержание. Неоклассика изучает экономику в целом, различая, противопоставляя разные явления экономической жизни, но не объединяя их в целостную систему, потому что не формирует внутреннюю идею предмета экономической науки. Классика изучает не экономику в целом, а экономику как целое, которое познается только посредством метода восхождения от абстрактного к конкретному вместе с предметом. Определенность предмета экономики как капитал в классике, и неопределенность экономики при рассмотрении в целом неоклассикой – в этом существенное различие между классикой и неоклассикой. Постулат классики, выражаясь языком Гегеля – это тождество тождества и нетождества капитала как предмета экономической науки. Постулат неоклассики – это экономическое явление без сущности, то есть такое, как оно представляется рассудочному мышлению. Отсюда один шаг к экономическому психологизму.

Фундаментальные разногласия между классикой и неоклассикой начинаются с определения принципа изучения и изложения предмета экономической науки. Этим принципом как для классики, так и для неоклассики является понятие «стоимость», но в трактовке этой категории оба направления разошлись самым радикальным образом. В понимании классики понятие «капитал» – это действительность как единство сущности капитала – стоимости – и существование различных форм стоимости. Как самовозрастающая стоимость капитал стал всеохватным явлением в современном глобализированном мире. Это – существенный и необходимый момент движения капитала. И это движение предстоит еще выразить в понятии самого капитала.

«Прекратить» изучение капитала, как говорит фон Хайек, можно тогда, когда сам капитал достигает предела своего развития. Точка опровержения капитала – это предел развития самого капитала. Где предел капитала? Вопрос, который остался открытым для обозримого будущего. Эпоха детства капитала пришлась на XIX век, период становления – на XX век, а XXI век – эпоха всестороннего развития форм стоимости капитала. В силе остается определение Аристотеля: «…суть бытия вещи – предел познания вещи; а если предел познания, то и предмета. Поэтому о пределе говорится в стольких же значениях, в скольких и о начале, и еще больше, ибо начало есть некоторый предел, но не всякий предел есть начало».[39]39
  Аристотель. Сочинения в четырех томах. Т.1. Метафизика. – М.: Мысль, 1976 – с. 170


[Закрыть] Если говорить категориями диалектической логики, то экономический кризис 2008-2010 г. – это кризис рассудочного мышления в понимании проблем становления, явления и движения капитала.

Неоклассика, поскольку оперирует категориями рассудка, не может выразить сущность капитала в понятиях разумного диалектического мышления. Не случайно в оценке кризиса превалируют не столько научные положения, сколько психологические аффекты. «Среди экономистов царит растерянность и даже уныние, – говорит экономист из Гарварда Румер, – никто не знает что делать. Сейчас нет животворящей экономической теории, на которую можно опереться…»[40]40
  Панорама, 16 декабря 2009 г.


[Закрыть]. Теоретическое уныние, психологический скепсис, субъективизм в оценках, все это уходит корнями в маржинализм, опирающийся на рассудочно – психологические определения ценностей результатов экономической жизни. Лозунг неоклассики «Dolce vita – Наслаждайся жизнью!» экономический кризис 1997-1998 гг и 2008-2010 гг. снят с рекламных щитов и экономическая наука встала перед необходимостью определиться с вопросом: Что есть предмет и метод экономической науки?

Классическая английская политическая экономия в лице Адама Смита и Давида Рикардо заложила основы научной экономической системы. Классическая немецкая философия в лице Канта, Гегеля и Маркса дала классическую форму понимания предмета и метода экономической науки. Однако британское чувство первородства и высокомерие не позволило ронять свое достоинство изучением классической немецкой философии, прежде всего «Науки логики» Гегеля и «Капитала» Маркса. Начиная с «маржиналистской революции» 1870-х годов фундаментальные научные положения классики сводятся на нет и начинается эпоха проповедников экономической гармонии. Классическая политическая экономия заменяется термином Economics за риторической надменностью которого скрывается диалектическое бессилие. Труды наиболее назойливых миссионеров от Economics переводятся на русский язык и насаждается в экономическое сознание, вызывая не столько научный интерес, сколько психологический шок.

Economics – понятие неопределенное, потому что в ней не содержится абстрактно – всеобщее понятие предмета экономической науки, имеющее внутри себя идею как в «Капитале» Маркса содержащего стоимость как идею движения капитала. В разных учебниках Economics материал рассмотрен по-разному, что является показателем отсутствия научной системы. В результате факты увязываются между собой только в форме рассудочных суждений, то есть на принципах формальной логики. Отсюда само понятие Economics выступает как «непонятийное понятие», так как не содержит в себе всеобщее или нечто единое, которое содержало бы в себе идею, развертывающую сущность Economics в научную систему. Поскольку нет «системообразующей идеи», все логические категории Economics не субординированы, то есть рассудок просто зафиксировал экономические категории в форме суждений, а разум не привел их в движение, к определенному результату. Можно приводить сколько угодно суждений об экономике и они все могут быть правильными, но если нет научной системы, все эти суждения неистинны. Поэтому Лаоцзы говорит: «Плотник, который делает дверь, еще не знает, что такое дверь. Чтобы узнать это, надо ее закрыть»[41]41
  Дао дэ цзин. Книга пути и благодати. – М.: Эксмо, 2007 – с.283


[Закрыть]. Если предмет определен, то метод доводит до результата – дверь должна закрываться. В противном случае это не результат, то есть не дверь.

В классике экономическая наука как сформировавшаяся научная система представлена прежде всего в «Богатстве народов» Смита, «Началах политической экономии» Рикардо и «Капитале» Маркса. При этом исходный пункт логического развертывания экономической системы имеет вид: Труд (Смит) – Стоимость (Рикардо) – Товар (Маркс). Адам Смит начинает Главу 1 «О разделении труда», Давид Рекардо «Теорию ценности» открывает главой 1 «О стоимости», а Карл Маркс обобщая труды Смита и Рикардо начинает «Капитал» с Главы 1 «Товар». При этом «товар» синтезировал понятие «труд» и «стоимость». Становление, развитие, движение и многообразие форм проявления капитала оказались в снятом виде в понятии «товар» как исходном пункте логики познания экономических явлений и процессов. Почему? «Товар» становится сакральной категорией, обещающей раскрыть внутренние взаимосвязи капитала как целостного понятия, подобно тому как желудь обещает вырасти в развесистый дуб, а не в яблоню или в пальму. Продолжая метафору дуба можно сказать, что классика раскрывает внутренние силы, побуждающие желудь превратиться в дуб, а товар в капитал. При этом используются правила диалектической логики: тождество товара и капитала, различие противоположных сторон этого тождества, выявление стоимости как сущности капитала, единство потребительной стоимости и стоимости, их особенные формы проявления в меновой стоимости, превращение товара в деньги, а денег в капитал, проявление форм стоимости в кругообороте денежного, производительного и товарного капиталов, появление этих форм в виде цены производства, прибыли, процента, ренты и т. д.

Неоклассика в лице маржиналистских либеральных теорий пошла по пути экономического психологизма, выражающая дух свободного индивидуального предпринимательства. Эта логика находит свое концептуальное выражение в последней работе Ф. фон Хайек «Пагубная самонадеянность», где предпринята попытка системного выражение свободы товарного обращения в обход процесса производства капитала. Взамен понятия «Экономика» Ф. фон Хайека предлагает понятие «каталлактика», которая призвана объяснить «расширенный порядок человеческого сотрудничества». В поисках начала своей экономической системы «расширенного порядка человеческого сотрудничества» Ф. фон Хайек сразу сталкивается с логическими затруднениями: «Понятие порядка и его эквивалентов – «система», «структура», «модель», – пишет он, – постигается с трудом». Этим самым понятие «каталлактика» из системной постановки проблемы сразу переводится в область предположений. Цель «расширенного порядка человеческого сотрудничества» не сформулирована, исходный пункт не определен. Если «каталлактика» – новый предмет экономической науки, то само название в соответствии с законами диалектической логики уже предполагает цель, исходное «всеобщее – особенное – единичное», обусловливающее диалектику начала как неразвитого результата и результата как развитого начала «Каталлактика» – это такое понятие, которое имеет свой предмет. В соответствии с канонами Мо-цзы «… выдвигать понятие – значит называть предметы, подобно действительности. Выдвижение слов, имен определяется действительностью, а действительность – высшее выражение сущности имен»[42]42
  В мире китайской мудрости. – М.: Мартин, 2006 – с.199


[Закрыть]. Сущность понятия «каталлактика» должна быть результатом становления этого понятия в реальной действительности. Не находя этого понятия в реальной действительности, Ф. фон Хайек ищет смысл этого понятия в семантике слова «порядок». А это означает, что понятие «каталлактика» находится на стадии рассудочных определений и не приобрел характер всеобщности. Рассудочное мышление опирается на дефиниции, но далее не формирует понятие «каталлактика» в систему, так как здесь требуются категории разумного мышления. Поэтому что-то не в порядке в «расширенном порядке человеческого сотрудничества».

Неоклассика, опирающаяся на определения рассудочного мышления, сразу испытывает затруднения как только хочет объяснить новые экономические явления на базе старых представлений. В «каталлактике» имеет свою истину лишенная облика сущность и лишенная опоры явление, то есть лишенное опоры многообразие»[43]43
  Гегель. Наука логики. СПб.: Наука, 2002 – с.482


[Закрыть].

2.3. Экономический психологизм

Неоклассика, расширительно толкуя экономику в целом, избирает исторический путь экономической науки. И в этом плане появляется много значительных теоретических работ, расширивших горизонты диалектического мышления с точки зрения гносеологии. Другая особенность неоклассики в том, что рассматривая и изучая экономику в целом, она толкует экономическую жизнь с позиций экономического психологизма, то есть с точки зрения чувственных восприятий мира единичных товаров. В этом плане формой исследования предмета экономической науки являются рассудочные определения человеческого сознания, которую неоклассика заимствует из философии позитивистов, прежде всего Огюста Конта. Основная идея философии позитивизма заключается в том, что всякое совершенство состоит в единстве, что само по себе не вызывает никаких сомнений. Политическая экономия унаследовала эту идею и в лице Дж. С. Милля объявила: «Единство» и «систематизация» необходимо требуют, чтобы весь мир взял пример с Конта»[44]44
  Милль Дж. С. Огюст Конт и позитивизм. Пер. с англ. – М.: изд-во ЛКИ, 2007 – с.122


[Закрыть]. Философия позитивизма – это своеобразный образ мышления, которую политическая экономия использовала в качестве этико-психологического приема в исследовании экономических явлений, прежде всего в трактовке закона спроса и предложения.

Этико-психологические постулаты неоклассики правильны, но не истинны, так как закон спроса и предложения, выраженный в этико-психологических терминах, не раскрывает сущностные отношения, а является лишь видимостью явления и уводит мышление в сторону, не затрагивая сферу диалектики разумного мышления. Уход от проблемы не есть метод разрешения проблемы. Экономический психологизм исходит из внешнего начала, которое он находит в единичных товарах, тогда как классика исходит из внутреннего начала, которое он находит в тождестве товара и выделяет в нем всеобщее. Отталкиваясь от единичных товаров экономический психологизм вместо раскрытия сущности товара неизбежно переходит к простому описанию внешних сторон товара как потребительной стоимости. Между тем такое описание это лишь ступень для выделения всеобщности «товар» и относится к области рассудочного мышления, тогда как разумное, диалектическое мышление из описания внешних сторон товара как единичного, формирует дефиницию всеобщего, сводя богатство многообразных определений к простейшим моментам. «Единичное – это сам объект как непосредственное представление, то, что подлежит дефиниции»[45]45
  Гегель. Наука логики. – СПб.: Наука, 2002 – с.728


[Закрыть]. Поскольку единичное не определено как всеобщее, то мышление, столкнувшись с непосредственной вещью, что называется лоб в лоб, неизбежно оперирует чувственными представлениями конкретных, единичных товаров, вызывая психологические аффекты.

Маржинализм выдвинул субъективную психологическую теорию предельной полезности, которую одновременно и независимо друг от друга разработали: в Англии – У.С. Джевонс, в Австрии – Карл Менгер и в Швейцарии – Леон Вальрас[46]46
  Буржуазные экономические теории и экономическая политика империалистических стран. – М.: Мысль, 1971 – с.18


[Закрыть]. Основополагающие постулаты субъективной психологической теории восходят к социалистам – утопистам. Так, еще Н.Чернышевский подметил, что «… экономическая часть системы … исследуется у фурьеристов на основании психологической их теории, которая и служит корнем всего учения …»[47]47
  Чернышевский Н. Очерки политической экономии (по Миллю) – в кн.: Утопический социализм. Хрестоматия. – М.: Политиздат, 1982 – с. 464


[Закрыть]. Отталкиваясь от психологической теории предельная полезность определяет цену как денежное выражение стоимости товара не затратами общественно-необходимого труда как в классике, а интенсивностью потребности в данном, конкретном, единичном товаре, и убывает по мере насыщения этой потребности, достигая своего предела на последней единице товара, необходимого покупателю.

Анализируя теоретические взгляды Джевонса, Б.Селигмен отметил, что «представления о полезности основываются на бентамовской психологической теории наслаждения и страдания, которая имеет два измерения: интенсивность и продолжительность. Можно даже различать валовое и чистое наслаждение, где «Чистое наслаждение = Валовое наслаждение – Валовое страдание»[48]48
  Селигмен Б. Основные течения современной экономической мысли. Пер. с англ. – М.: Прогресс, 1968 – с.149


[Закрыть]. Использование в экономической науке психологических понятий облек в экономический предрассудок те определения капитала, которые характеризуют материально-вещественную сторону содержания экономических отношений. По хлесткому выражению Маркса, «принцип полезности не был изобретением Бентама. Он лишь бездарно повторил то, что даровито излагали Гельвеций и другие французы XVIII в.»[49]49
  Маркс К. Капитал Т.1., с – 623


[Закрыть]. Французские просветители XVIII века не оперировали категорией «капитал», который в то время был окутан флером романтизма и не выражал истину капитала как целостного понятия.

Вплоть до кризиса 2008-2010 гг. теории предельной полезности и производительности подпитывались экономическим ростом развитых стран запада. Основной постулат неоклассики: стоимость порождается предельной полезностью, а меновая стоимость определяется спросом и предложением, стал фундаментальной базой для основателя неоклассики Альфреда Маршалла в конце XIX в., его учеников и последователей профессора Пигу и лорда Кейнса в 30-е годы XX в, Пола Самуэльсона, синтезировавшего «микроэкономику» Маршалла с «макроэкономикой» лорда Кейнса во второй половине XX в и новой плеяды экономистов конца XX в и начала XXI в., разрабатывающих новые направления экономической науки на базе старых представлений экономического психологизма.

При использовании правил рассудочного мышления вне контекста разумного, диалектического мышления, маржиналистские конструкции теряют логическую связь. Поскольку причинно-следственные отношения трактуются категориями рассудка, то есть эмпирическими наблюдениями, в основе которых лежат понятия экономической психологии, то неизбежно возникает соблазн трактовать экономические отношения чувственным восприятием. Поэтому П. Самуэльсон пишет, что «важнейшими силами, которые формируют экономику, являются вкусы и технологии»[50]50
  Самуэльсон, Пол Э., Нордхаус, Вильямс Д. Экономика. 18-е изд. – М.: ИД «Вильямс», 2007 – с.87


[Закрыть]. В этом случае экономические явления рассматриваются в статике, без учёта изменений, происходящих в содержании экономических явлений во времени. Исчисление, например, производственной функции, основывается на гипотезе и допущениях. Так, «… предельным продуктом такого фактора как труд, является прирост продукции, вызванный применением дополнительной единицы труда, при условии, что количество земли и других факторов остается неизменным. Под предельным продуктом земли мы понимаем увеличение объёма производства, вызванное добавлением одной единицы земли при условии, что количество труда постоянно. Сформулируем теперь закон убывающей отдачи: увеличение количества одного из факторов при постоянных значениях других факторов повлечет за собой уменьшение предельного продукта данного фактора».[51]51
  Там же, с.291


[Закрыть] Кроме того, что здесь дается чисто психологическая оценка, «закон убывающей отдачи» рассматривается только с количественной стороны. Экономический психологизм, опирающийся на такие понятия рассудка как «вкусы» и другие, игнорирует целостный характер экономической системы и акцентирует своё внимание на количественной стороне исследования. В результате нарушается мера, которая в диалектической логике определяется как «имманентное количественное отношение двух качеств друг к другу»[52]52
  Гегель. Наука логики. СПб.: Наука, 2002 – с.301


[Закрыть], то есть как непосредственное единство качественных характеристик с количественными изменениями.

Одним из примеров драматических последствий нарушения меры как качественно определенного количества, «поскольку в мере качество и количество находятся лишь в непосредственном единстве»[53]53
  Гегель. Энциклопедия философских наук. Т.1. Наука логики. – М.: Мысль 1975 – с.259


[Закрыть], является крушение одного из крупнейших хедж-фондов LTCM в 1998 г., инвестиционный портфель которого составлял 125 млрд. долларов США. По описанию экс-председателя ФРС США Алана Гринспена, партнерами этого фонда были лауреаты нобелевской премии по экономике за 1997 г. Роберт Мертон и Майкл Скоуз «чьи ультрасовременные математические модели являлись основой финансовой деятельности фонда. Российский дефолт (1998 г.) оказался тем айсбергом, который потопил этот финансовый «Титаник»»[54]54
  Гринспен А. Эпоха потрясении: проблемы и перспектива мировой финансовой системы. Пер. с англ.: – М.: Альпина Бизнес Букс, 2008 – с.196


[Закрыть]. Американский мультимиллиардер Уоррен Баффет резюмировал: «Бойтесь компьютерщиков, программы приносящих!» Согласно даосской диалектике превышение меры – это доведение до крайностей. Так мировая финансовая пирамида в 500 трлн. долларов, состоящая из производных финансовых продуктов или дериватов, эта та крайность, которая привела к мировому финансовому кризису. Мера есть определенное количество, которое имеет свое качественное обоснование, например, в трудовой теории стоимости. Поэтому, когда неоклассика трактует предельную полезность с количественной стороны, это приводит к нарушению меры, то есть качественных характеристик количественного отношения. Поэтому Лаоцзы говорит: «Кто знает меру, у того не будет неудачи. Кто знает предел, тот не подвергается опасности»[55]55
  Дао дэцзин. Книга пути и благодати. – М.: Эксмо, 2007 – с. 39


[Закрыть].

2. 4. Классические положения

На рубеже XXI в. экономическая наука столкнулась с новыми явлениями в движении капитала. В развитых странах капитал столкнулся с низкой нормой прибыли, обусловленный высокой товарной стоимостью экспортной продукции, переоцененным основным капиталом, большими затратами на социальный пакет, с постоянно растущим государственным долгом. Поэтому капитал языком экономического психологизма говорит: «жить в США и ЕС – только время терять» и начинает поиски мест с низкими издержками и высокой нормой прибыли. Здесь неоклассика столкнулась с проблемой логического объяснения феномена движения капитала, которое вылилось в мировой экономический кризис.

Ограниченные возможности определений рассудочного мышления вне взаимосвязи с разумным, диалектическим мышлением, не позволяет выразить в разумной форме неограниченное желание неоклассики сохранить былой блеск различных вариаций утилитаризма в терминах «наслаждение», «удовольствие», «рациональные ожидания» и др., в поиске которых неоклассика ищет все новые и новые «полезности». Утомленная, но не удовлетворенная неоклассика приводит к физическому разрушению окружающей среды, а заодно и к интеллектуальному истощению своих экономических постулатов. Ненасытное стремление к «полезности» имеет свой предел, а человек – это «мыслящий разум»[56]56
  Гегель. Наука логики. – СПб.: Наука, 2002 – с.106


[Закрыть], а не экономическое животное, которое мечется в постоянном поиске наслаждений и удовольствий от «полезности» природных ресурсов. Человек должен знать меру и предел, чтобы именоваться человеком и на мир смотреть глазами разума.

Вне зависимости от того, насколько реалистичны современные теории неоклассики в виде так называемого «теорий догоняющего развития» или «устойчивого развития», которые экономисты развитых стран протащили через ООН и «вручили» развивающимся странам, проблемы агрессивного экономического утилитаризма, направленные на беспощадное использование ресурсов окружающей среды существуют и все более обостряются. Неоклассика пропагандирует циничную сентенцию «морковки», мораль которой заключается в том, чтобы создать мнение о благополучии развитых стран и необходимости достижения их уровня благосостояния развивающимся странам. Создается иллюзия роста экономики благодаря использованию «модели» развитых стран. На самом деле «морковка» используется для того, чтобы усилить кредитную экспансию в сырьевые страны с тем, чтобы использовать природные ресурсы этих стран, их дешевую рабочую силу и вывозить прибыль. Этот закон движения капитала Збигнев Бжезинский выразил в лаконичной форме: «Главный геополитический приз для Америки – Евразия … Большая часть мирового физического запаса находится там…»[57]57
  Бжезинский Зб. Великая шахматная доска. Господство Америки и ее геостратегические перспективы – М.: Международные отношения, 2005 – с.43


[Закрыть]. Эта мысль стала навязчивой идеей неоклассики, но кризис 2008-2010 гг. поверг её в уныние. Изменилась роза ветров в движении капитала и правомерность теоретических суждений неоклассики поставлена под сомнение.

В чем истинность или подлинность утилитарного подхода в объяснении сути происходящих изменений в экономике? Если неоклассика, исходя из «полезности», трактует экспансию капитала в сырьевые страны в своей рассудочно-прямолинейной форме как необходимость «устойчивого развития», то для классических положений политической экономии – это развертывание действия закона стоимости как закона движения капитала. Для капитала не существует понятия «интересы США» или «интересы Казахстана». Классические положения гласят, что капитал это целостное логическое понятие и как таковой он должен развить такие свои формы как денежный капитал, производительный капитал, торговый капитал в Казахстане или Китае, Судане или в Швейцарии, в зависимости от того, где есть предпосылки извлечении прибыли. Если в Японии производительный капитал достиг своего высшего развития благодаря высокотехнологическому производству, то это не значит, что он там задержится на вечные времена. Дефляционные факторы, действующие в экономике Японии, заставляют капитал искать дешевые источники сырьевых ресурсов. Если в этом вопросе возникнут какие-либо препятствия, то японский капитал, либо изменит форму своего движения, создав новые виды инновационной продукции, либо капитал покинет страну пребывания. Внешней формой движения капитала является коллизия между интересами развитых стран и развивающихся экономик. Так, в октябре 2010 года на саммите АСЕАН Япония обратилась к Китаю с предложением разморозить экспорт редкоземельных металлов в развитые страны[58]58
  Деловой Казахстан, 5 ноября 2010 г.


[Закрыть]. Известно, что 1 грамм редкоземельных металлов требует переработки десятков тысяч тонн руды. Также известно, что их добыча в США, Европе заморожена отчасти из-за экологии, но в большей мере из-за низких цен их добычи в сырьевых странах. Кроме того, известно, что западные страны накладывают запрет на экспорт высоких технологий в развивающиеся страны. Так как Япония редкоземельные материалы использует для производства высокотехнологичного оборудования, пользующегося высоким спросом, отказ со стороны Китая не правомерен. Но отказав Японии в экспорте редкоземельных металлов Китай поступает правильно, потому что проблемы экологии сегодня вышли на первый план и издержки производства редкоземельных металлов все больше повышаются. На чьей стороне истинная логика? Классические положения политической экономии подсказывают, что правы обе стороны. Если издержки производства редкоземельных металлов не оправдывают себя и не дают экономического эффекта в виде достаточной нормы прибыли, то их экспорт теряет смысл. Если высокотехнологические отрасли, где используются редкоземельные металлы повышают товарную стоимость оборудования, но не находят сбыта из-за высокой цены, значит надо менять отношение к их производству и изыскивать новые пути. Для капитала не имеет значения где производятся редкоземельные металлы и где производится высокотехнологичное оборудование. Интерес у капитала один – это самовозрастание стоимости. С точки зрения диалектической логики если правота обеих сторон не обоснована, значит они опровергаются логически исходя из классических положений политической экономии, а не морального негодования неоклассики. Если интересы обеих сторон истинны – тогда надо делать логически обоснованные практические выводы исходя из интересов капитала, а не страны его пребывания.

Преследуя практические цели неоклассика использует иезуитски изощренные формы теоретических ухищрений. Так, в основе формулы «догоняющего развития» неоклассика использовала запавшую в душу со времен СССР интенцию знания «догнать и обогнать Америку». В Казахстане пропагандируется идея образования «30 корпоративных лидеров», которые призваны стать локомотивом в гонке за развитыми странами и обеспечить членство страны в клубе «50-ти конкурентоспособных стран». Идея разумная с точки зрения здравого смысла, но теоретически не обоснованная с точки зрения классических положений политической экономии. После кризиса 2008-2010 гг понятие «50 конкурентоспособных стран» следует переосмыслить. Развитые страны достигли своего зенита на существующей экономической базе движения капитала и уже не обеспечивают самовозрастание стоимости как цели капитала. Солнце в зените – дело идет к закату, тогда как утренняя заря в Казахстане только поднимается, а люди больше поклоняются восходящему Солнцу, а не заходящему.

Капитал в Казахстане использует время утренней зари и счастливого утра и вовсе не стремится за уходящим горизонтом «50-ти конкурентоспособных стран». Поэтому Лаоцзы говорит «время трудно схватить, но легко упустить»[59]59
  Дао дэ цзин. Книга пути и благодати. – М.: Эксмо, 2007 – с.84


[Закрыть]. Капитал не собирается упускать свое время и устремился в Казахстан воссоздавая формы денежного, производительного и товарного капитала и обеспечивая самовозрастание стоимости.

История политической экономии со времен Аристотеля когда он выявил первоначальную форму обмена 5 лож=1 дому на первоначальном рассудочном уровне, насчитывает не так уж много ступеней логической идеи, выступавших в той или иной форме зрелости. Однако такие фундаментальные положения как принцип тождества предмета и метода, целостность предмета экономической науки, его внутреннее единство, которое обеспечивается законом стоимости и ряд других классических положений обоснованы Адамом Смитом, разработавшим основы трудовой теории стоимости, Давидом Рикардо, развившим сущность трудовой теории стоимости – саму категорию стоимости и Карлом Марксом, выразившем экономический закон движения капитала в наиболее зрелой форме – как научную систему экономической науки. Тем не менее, начиная с Давида Рикардо политическая экономия уклонилась от классических положений и уходит в сторону либеральных толкований явлений экономической жизни. Появляется неоклассическое направление, которое с легкой руки Альфреда Маршалла, маржиналистов, Кейнса и других неоклассиков, противопоставило «Капитал» Карла Маркса. Тем самым были отвергнуты классические положения, и неоклассика вернулась к исходным, незавершенным формам экономической науки. Наглядно это проявляется в догме Смита, которая вот уже 200 лет кочует по учебникам неоклассики, в противопоставлении I го и III томов «Капитала», отказа от рассмотрения закона стоимости как системного фактора движения капитала и т. д. В результате возникла проблема формализма неоклассики, отсутствие предмета экономической науки в его целостном понимании. Неоклассика превратилась в своеобразного Терсита, дерзкого воина в греческом войске «с криком пронзительным» поносившего скиптроносца Атрида. Так, неоклассика порочила «скиптроносца» Карла Маркса даже не потрудившись прочитать и понять «Капитал». Экономический разум, в форме мирового экономического кризиса, «голосом громким» предупредил: «Смолкни, Терсит, и не смей…скиптроносцев порочить»[60]60
  Гомер. Илиада. – М.: АСТ: АСТ Москва, 2006 – с.40


[Закрыть].