Текст книги "Лови намек, Дани Браун!"

Похоже на то.

В этот момент все внутри Зафа – включая холодный мрамор беспокойства, который обретался у него в животе на постоянной основе, – смолкло и притихло, причем в мгновение ока.

Через секунду его тело вернулось к жизни, каждая его частичка стала горячее и тверже, чем раньше. Грубое, животное желание вспыхнуло в его животе, распространяя огненные щупальца по всему телу, пока он не завибрировал от потребности прикоснуться к ней, схватить ее, сделать хоть что-нибудь. Его мышцы напряглись, тело оцепенело, кровь пульсировала под кожей. Затем ладонь Дани легла на его лицо, и это был конец. Она смотрела на Зафа такими глазами, такими гребаными глазами, что это было… это было похоже на тот момент в апокалиптическом фильме, когда взрывается ядерная бомба. Невидимая сила проносится по ландшафту – вжух – и сметает все на своем пути.

В чем, блин, дело? Он знал, что она красива, очаровательна и притягательна. Он знал, что отчасти – ладно, по уши – влюблен в нее. Но что. Черт. Подери. Это. Такое. Было?

Что-то совершенно новое – вот что. Какой-то неведомый вид вожделения.

Стоит ли ему побороть это чувство до того, как оно побороло его? Или подождать и понаблюдать, что из этого выйдет?

– Постарайся выглядеть влюбленным, – промурлыкала Дани со смехом в голосе.

Наверное, ей было невдомек, что он умирает. Да, должно быть, так оно и было. Она откинула голову и посмотрела на него сквозь ресницы с вызовом в глазах:

– Можешь поцеловать меня, если хочешь.

Если хочешь?

Бóльшую часть времени с того момента, когда полгода назад он встретил Дани, Заф провел, размышляя над тем, может ли она увлечься им. Теперь она смотрела на него как на десерт, скользя языком по своей бархатной нижней губе, и спрашивала, не желает ли он ее поцеловать. Черт возьми, да, он охереть как хочет. Но…

Но она предложила это только потому, что за ними наблюдали, и этот факт немного охладил пыл его желания.

Однако недостаточно, чтобы он остановился. Она снова прикусила губу и чуть сдвинулась, каждый ее пышный изгиб плотно прижимался к нему, и в этот момент Заф понял, что единственное, что может ему помешать, – это она сама. Прощай, дорогое самообладание. Жаль, что мы так толком и не узнали друг друга.

– Ну, конечно, если ты не хочешь, – пробормотала она через мгновение, – то, само собой…

– Хочу, – сказал он, потому что на хрен эти сомнения – на хрен даже конец ее дурацкой фразы.

А затем, не позволяя себе передумать, Заф сделал единственный разумный выбор и насмерть присосался к Данике Браун.

Глава шестая

Каждый месяц Дани и ее сестры получали деньги из семейного трастового фонда, и каждый месяц Дани жертвовала 90 процентов из этой суммы в различные организации. Учитывая ее тягу к благотворительности, согласие на эти фальшивые отношения было совершенно в ее характере: ясно же, что она делала это ради детей.

Из этого следовало, что она собиралась поцеловать Зафира перед группой старшекурсниц, шпионящих за ними, также исключительно ради детей. Но у Дани были на то и другие причины. Этот физический контакт был неплохим способом определить, можно ли заставить Зафа на время выбросить из головы романтические идеалы и затащить его в постель – временно, конечно. Пока он ей не наскучит. Или до тех пор, пока он не встретит кого-то другого – кого-то, способного на серьезную привязанность, кто не пропустит день рождения партнера из-за срочной работы и на вопрос: «Какой сегодня день?» – ответит: «Наша годовщина, милый», а не «Дата смерти Сильвии Плат[9]9
  Сильвия Плат – американская поэтесса и писательница, одна из основательниц жанра так называемой исповедальной поэзии.


[Закрыть]».

Хм. Ну, это так, для примера.

В итоге – да, поцеловать Зафа казалось чисто прагматическим решением. Пока не было реализовано.

Какое-то время он смотрел на нее сверху вниз со слегка удивленным выражением лица; в следующую секунду его бездонные глаза уже были прикрыты, и одна из огромных рук обхватила ее затылок, а другая взялась за бедро. В тот момент Дани забыла определение слова «прагматический», а также, как оно пишется, вкупе с тем, было ли оно английским, французским или, возможно, латинским. Одно легкое, сдержанное касание Зафа – и все ее мысли уже заняты обнаженной, скользкой от пота кожей, прерывистыми вдохами, стонами и толчками, синхронизированными с биением ее сердца.

Затем его губы коснулись ее губ, и все в корне изменилось.

Так мягко, так нежно, словно прикосновение бабочки. Осторожный, едва заметный поцелуй, от которого что-то в животе Дани, казалось, заискрилось и зашипело, от которого у нее задрожали руки, когда она запустила пальцы в грубый шелк волос Зафа. На вкус поцелуй Зафира был теплым и уютным, ненавязчиво сладким, терпким как шербет, и, что совсем невероятно, каким-то знакомым. Она чувствовала кончик его носа у своей щеки, чувствовала, как его ресницы касаются ее собственных. Время замерло, как будто он крепко зажал в горсти сыпучую начинку песочных часов, и ощущение было настолько захватывающе странным, что Даника была близка к тому, чтобы сделать нечто ужасное – например, расколоться на тысячу крошечных кусочков или попросить его, чтобы он не останавливался.

Он наклонил голову, усилил давление и легко раздвинул ее податливые губы; его язык будто жало пробовал ее на вкус маленькими, дразнящими глотками. То, как он прикасался к ней, то, как его большое тело льнуло к ее телу, – все это говорило о вожделении. Но то, как он целовал ее, медленно и нежно, преподнося крошечные дары удовольствия, покрывшие рябью поверхность ее тихого озера, – то, как он поцеловал ее, говорило о заботе.

И ее накрыло. Да еще как, срань господня, накрыло. В считаные секунды Дани стала беспомощной, бестолковой и безропотной. Она склонила голову, прильнула к нему и потерлась своим трепещущим бюстом о грудь Зафа, потому что именно он был источником этого возбуждения. Крепко сжимала бедра, пока жидкий огонь прорывался сквозь ее трусики, и цеплялась за него, поскольку дикий ритм ее сердцебиения и загустевший словно мед поток крови объединили усилия для того, чтобы ее дыхание прерывалось, а колени ослабли.

Потом все прекратилось.

Заф отстранился, и реальность медленными волнами накатила на Дани. Первым, что она осознала, было его тяжелое дыхание, будто он пробежал милю, и это был достаточный реванш за то, что он только что высосал из нее сознание своими губами. Почти.

Потом пришло понимание того, что ее ноги больше не стоят на полу. Очевидно, ему надоело наклоняться к ней, и он просто обнял ее за талию и… поднял. Совсем чуть-чуть, чтобы их рты оказались на одном уровне. Теперь он так же легко опустил Дани, и ее тело скользнуло по его телу, когда он ставил ее на пол. Между ними был тесный темный мир, состоящий из теней и его чертовски тяжелого, кружащего голову дыхания. Из прерывистых вздохов Дани и рельефной эрекции Зафа, упирающейся ей в живот.

С точки зрения соблазнения начало было замечательное. Теперь бы только уточнить, кто кого соблазнил.

– Это было забавно, – выдавила Дани через мгновение, надеясь, что ее голос звучал спокойнее, чем она себя чувствовала.

Заф быстро заморгал: каждое движение его длинных темных ресниц было едва ли не гипнотическим.

– Да, – ответил он почти грубым, крошащимся как кирпич голосом. – Ладно. Да. Это. Забавно. Ты… так думаешь?

– Да, – медленно повторила Дани, потому что у него явно немного кружилась голова.

По крайней мере, она тут не единственная, кто временно потерял контроль над собой. Дани подалась навстречу его эрекции и почувствовала волну уверенности, когда он глубоко вдохнул и закрыл глаза. Так и должно быть: люди соприкасаются, тела реагируют, обещанные наслаждения реализуются. Она отдала все, на что была способна, и он принял это.

Да. Всё в полном порядке. И если она чувствует какую-то странную, постороннюю потребность, от которой сильнее бьется сердце и дрожат руки, как будто Заф имеет какое-то особое значение, что ж – ладно. Очевидно, это еще один знак. Последний пинок от Вселенной – просто чтобы убедиться, что она поняла намек.

– Наши наблюдатели все еще здесь? – спросила Дани, потому что кто-то должен был что-то сказать и она не хотела отпугивать его предложением найти где-нибудь свободную душевую кабину.

– Нет, – сказал Заф. – Нет, они ушли. – Затем он отступил назад, оставив между ними некоторое пространство, и неловко заметил: – Мне нужно… что-то сделать с этим. – Кивнул в направлении своего паха.

По лицу Дани растеклась довольная улыбка:

– Зафир!

Может быть, он все-таки согласится на душевую.

– Я не в том смысле, – фыркнул он. – Я имел в виду – мне нужно, чтобы ты ушла.

– О. – Она постаралась не выглядеть обиженной. – Понятно.

– Кстати, прости меня. За, э-э-э…

– За то, что тычешь мне в живот своим огромным членом? Ничего страшного.

Заф закашлялся, захлебнулся, ухитрился глотнуть свежего воздуха, затем согнулся пополам, захрипев. Дани наблюдала за ним с легкой тревогой. Очевидно, потребуется некоторое время, чтобы открыть ему глаза, которые застит сияние романтики, на тот факт, что его судьба – на полурегулярной основе иметь половые контакты с некой Даникой Браун. Заф все еще кашлял. Не пора ли ей пустить в ход прием Геймлиха? Возможно, но Дани не была уверена, что ей удастся обхватить его…

Пока она обдумывала технические нюансы, Заф перевел дыхание и выпрямился, его щеки покраснели.

– Адищный ад, Даника. И я еще беспокоился, что отпугну тебя.

– Что? По-твоему, я должна обижаться, что ты заводишься, целуя меня? Это просто физиологическая реакция, Заф.

– Ладно, забудь, – пробормотал он, разводя руками и глядя на Дани так, словно чудовищно разочаровался в ней: – Стараешься тут быть джентльменом…

– Строить из себя джентльмена после того, как поимел меня прямо в рот, бессмысленно.

– Я вовсе не имел тебя в рот! – воскликнул Заф, невероятно возмущенный. – Я просто… знаешь что? Этот разговор никак не помогает моему члену. Уходи. Мой обеденный перерыв заканчивается через… – Он посмотрел на часы и выругался, – пять минут. Серьезно, исчезни.

– Хорошо, – хихикнула Дани, – но нам нужно обменяться номерами, чтобы мы могли координировать махинации.

– Махинации, – сухо повторил он.

– Ну, просто мне не хотелось говорить «чтобы мы могли координировать наши фальшивые отношения».

– Но только что сказала.

Дани прищурила глаза и буркнула:

– Заткнись и дай мне свой телефон.

* * *

Заф привык к бессонным ночам. Как бы он ни старался, в девяти случаях из десяти его мозг не отключался без помощи лекарств. Но поскольку те же самые лекарства превращали его утро на работе в гребаный кошмар, он, как правило, приберегал их на выходные. Стало быть, провести ночь среды уставившись в потолок своей спальни? Обычное дело.

Но мысли, калейдоскопом крутившиеся в его голове на этот раз, были довольно непривычными.

Даника, Даника, Даника. Прошло несколько часов с тех пор, как Зафир видел ее в последний раз, но она все еще занимала его мысли. Он, как мог, силился перестать так сильно хотеть ее, но потом она согласилась быть его фальшивой девушкой и поцеловала, выбив из него весь здравый смысл. Так что, черт возьми, ему теперь остается делать?

Быть благодарным за помощь и дрочить, вспоминая о поцелуе, по-видимому.

Он уже передергивал дважды – один раз как только вернулся домой, один раз в душе после тренировки, – но был готов снова. Что для мужчины тридцати одного года вряд ли нормально. С другой стороны, она сказала, что это просто физиологическая реакция.

Верно. За исключением того, что он целовал других женщин и умудрялся уходить от них, не проявляя повадки озабоченного кролика. Конечно, было трудно вспомнить, когда в последний раз поцелуй так вспыхивал в груди, угрожая спалить все тело дотла. Заф хотел схватить Дани в ту же секунду, как только она отступила, и его руки до сих пор ныли от желания обнять ее прямо сейчас.

Она-то, конечно, и думать забыла об их поцелуе.

Печально, что одна возможность – нет, вероятность – этого повергла его в уныние.

– Я слишком стар для этого дерьма, – пробормотал Заф, имея в виду и свое возбуждение, и увлечение Даникой в целом.

Но он все еще думал о ней, потому что не мог перестать, и его твердый пенис лежал у него в руке под одеялом, потому что… куда его было девать? Тихие, прерывистые звуки, которые издавала Дани, когда он целовал ее, создавали стереоэффект в ушах Зафа. Его свободная рука обхватила призрак ее пышного бедра. Ее вкус – мятная свежесть и медовое великолепие – наполнил его рот, как вода после засухи. Он вспоминал ритм ее отчаянных, страстных вдохов, сжимая пенис в предчувствии финала, когда звук текстового сигнала телефона заставил его вздрогнуть.

Да твою ж мать.

Заф застонал, готовый первый раз в жизни проигнорировать эту назойливую штуку. Затем вздохнул, выпустил из рук пенис и взял мобильник. Он никогда не игнорировал сообщения и звонки. Его номер имелся только у людей, которые в нем нуждались, которым был нужен именно он.

Прищурившись от резкого света дисплея, он увидел имя Даники и почувствовал, как его сердце радостно забилось в ответ. Дерьмо. Это не к добру.

Она слишком сильно ему нравится – это очевидно. В книгах, которые читал Заф, друзья, которые целуются, как правило, обречены на счастливый финал, как и те, кто притворяется парой. Но в реальной жизни ей не нужны серьезные отношения, и если он не возьмет свои чувства под контроль, то в конечном итоге только причинит себе боль.

«Небезопасно», – шептало его взволнованное сердце. – «Категорически небезопасно».

ДАНИКА: Могу я сказать своим сестрам, что мы притворяемся?

Она писала так же, как говорила: никаких приветствий или прощаний, никакого контекста.

У Зафа не было причин улыбаться, поэтому он провел рукой по бороде и заставил себя нахмуриться. Да. Так гораздо лучше.

ЗАФ: Если ты считаешь нужным.

ДАНИКА: О, хорошо, потому что я уже это сделала.

Его смех эхом отразился от стен пустой темной спальни.

ДАНИКА: А как долго мы должны притворяться?

Внутренний голос ответил мгновенно: «Всю жизнь». Ха. Чертовски маловероятно.

ЗАФ: Моя племянница считает, что следует использовать эту возможность по максимуму, но я думаю, что интерес быстро угаснет. У людей есть дела поважнее. Скажем… месяц, на всякий случай?

ДАНИКА: О, так, оказывается, твоя племянница участвует в этом? Развращаешь невинных, хм?

ЗАФ: Трудно развратить вдохновителя.

ДАНИКА: Ох ты ж. И то верно. Месяц звучит вполне приемлемо. Кстати, разве ты не должен сейчас спать?

ЗАФ: Возможно. А ты не должна?

ДАНИКА: Работаю. Решила устроить себе перерыв и немного развлечься. Так что постарайся быть более забавным.

Он фыркнул, качая головой. Работает в такое время? Ну, конечно.

ЗАФ: Тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил, что ты слишком самоуверенная?

ДАНИКА: Конечно. Ты сказал мне об этом примерно через месяц после нашего знакомства.

Некоторое время Заф просто пялился на экран. Дани запомнила случайные слова, произнесенные им через месяц после их знакомства? Может быть, он расстроил ее, и это засело у нее в голове. А может, и нет, потому что телефон издал звуковой сигнал и появилось еще одно сообщение.

ДАНИКА: Ты никогда не возражал против этого, так что и сейчас не начинай.

Может, сказалась усталость, а может, он не хотел ранить ее чувства. Как бы там ни было, Заф автоматически, почти не задумываясь, напечатал и отправил ответ.

ЗАФ: Не знаю. Мне это нравится.

ДАНИКА: Мои сестры посмотрели видео, и они думают, что тебе нравлюсь Я.

Он сглотнул. Веки внезапно налились тяжестью. То ли сказалось напряжение, то ли навалилась неожиданная сонливость, или, возможно, тело пыталось отправить его в спячку, чтобы избежать неловкости. Неужели факт, что он неравнодушен к ней, настолько очевиден?

ЗАФ: Ты мне действительно нравишься. Ты же моя фальшивая подружка.

Жалкая полуправда, но что он должен был делать? Признать, что от ее улыбки у него в животе порхают бабочки, и тем самым отпугнуть ее? Она четко и ясно дала понять, что не желает ничего подобного. Дружба и фальшивые отношения – вот и все, чего он может хотеть от Даники, – все, чего он действительно хочет от Даники, потому что знает, что ему нужно.

Но потом воспоминание о ее губах вспыхнуло в его голове, и он подумал о ее ошеломленных глазах, словно налитых горячей патокой, в тот момент, когда они поцеловались, и… Она сказала, что ей понравилось. Означало ли это, что она хочет большего? Даст ли он ей больше, если она попросит? Нет, он не должен. Возможно, Заф не такой уж и ортодокс, но он вырос, веря, что секс что-то значит. И до сих пор верит. Для кого-то такое в порядке вещей, но его мозг вряд ли выдержал бы.

С другой стороны, ты не узнаешь, пока не попробуешь.

Вот черт.

ДАНИКА: Так я и думала. Перерыв уже закончился. Оцениваю вашу развлекательную программу на 6/10.

ЗАФ: Я оскорблен.

ДАНИКА: Используй эту обиду как топливо для того, чтобы в следующий раз добиться большего успеха.

Следующий раз наступил через три часа. Он все еще не спал, воскрешая Данику – во всех подробностях – в уме, когда телефон снова издал сигнал.

ДАНИКА: Если ты мне ответишь, я буду очень волноваться из-за отсутствия у тебя здорового сна.

Он улыбнулся, взглянув на экран.

ЗАФ: Валяй, волнуйся. А меня беспокоит, что ты так долго работаешь между перерывами.

ДАНИКА: Валяй, волнуйся.

Он смеялся, когда зазвонил телефон и на экране высветилось ее имя.

* * *

Дани сидела облокотившись на стол, невидящим взглядом уставившись на свои заметки, слушая успокаивающий гудок телефона и пытаясь не провалиться в сон.

Усталость не очень хорошо влияет на умственные способности: она знала это. Но она также хотела – жаждала – порвать всех на предстоящем феминистском симпозиуме, и, поскольку это будет именно дискуссия, а не эссе или презентация, неизвестно, какого рода исследования могут пригодиться. Так что она изучит все возможные вопросы для дискуссии, просто на всякий случай. Если в чем-то Дани и могла преуспеть, так только в этом. Инес Холли ни за что не застигнет ее врасплох, нет, сэр.

Но даже сейчас в ее сознании робко, но настойчиво, как тихий ропот студентов перед началом лекции, билась одна мысль о том, что если бы у нее был кто-то, кто ждал бы ее в спальне дальше по коридору, то прямо сейчас он злился бы, чувствуя себя заброшенным. Терял бы терпение и выходил из себя. Пытался бы отговорить Дани от ее привычного рабочего режима, как будто лучше знал, что больше подходит, и, если бы она отказалась, принялся бы задавать ехидные вопросы о том, женятся ли ее дипломы на ней и будут ли любить ее в старости.

Но только в том случае, если бы он не был таким милым, как Заф. Будь он на уровне Зафа по милоте, он, вероятно, затащил бы ее в постель нежными соблазнительными комментариями. И будь он мощным, как Заф, он прижал бы ее к себе, стиснув в больших мягких объятиях, и она просто не смогла бы улизнуть, как только он заснет, и тогда ей пришлось бы отдыхать…

Что звучало, конечно, ужасно и было одной из множества причин, по которым она предпочитала держать потенциальных трах-приятелей на другом конце телефона вместо того, чтобы впускать их в свою жизнь. Кстати говоря, надо в ближайшее время привлечь Зафа к этому делу. Подготовка к симпозиуму оказалась чрезвычайно напряженной, а как Дани выяснила сегодня, его рот – просто волшебное средство для отвлечения внимания.

Когда он взял трубку, его голос был таким глубоким и хриплым со сна, что отозвался у нее аж прямо в клиторе. Конечно: все, связанное с Зафом, находит у нее отклик именно в этом органе – как шампанское, которое бьет в голову.

– Привет, – сказал он своим хриплым и великолепным голосом – ах. – Дай угадаю. Ты работаешь. – В его тоне слышалась улыбка – никакого раздражения или разочарования.

Как будто его скорее забавляла, чем огорчала, ее ночная работа.

– Да, – подтвердила она. – Работаю.

Но теперь, когда она разговаривала с Зафом по телефону, работа казалась и вполовину не такой интересной, как возможность действовать ему на нервы. Хм-м. Неудовлетворенная похоть – забавная штука.

– Занимаешься посреди ночи, – проворчал он, оборачивая каждое слово мягким налетом нежности. – Не понимаю, как тебе удается выглядеть такой привлекательной. Я каждое утро прихожу на работу с двумя огромными синяками под глазами.

Слово «привлекательная» вызвало у нее почти детский восторг, что было унизительно, потому что у Дани не имелось привычки заботиться о том, чтобы ее называли привлекательной. Будь оно так, ей пришлось бы беспокоиться также и о том, чтобы не выглядеть непривлекательной, а если вы являетесь женщиной – тем более чернокожей женщиной, склонной к полноте, – это весьма проблематично. Единственным мнением, с которым она считалась в данном вопросе, было ее собственное.

Но в данный момент ей показалось, что нет ничего страшного в том, чтобы пробормотать:

– Привлекательной, неужели?

– Не начинай. Ты же знаешь, что ты сногсшибательна. – Он сделал паузу, явно раздумывая. – Либо не знаешь и хочешь, чтобы я тебе об этом сказал. По-дружески.

– Нет-нет, – быстро проговорила Дани, потому что он непременно сказал бы ей это, если бы она спросила.

Сказал бы своим тихим, рокочущим голосом, спокойным, уверенным и невозмутимым, просто чтобы заставить ее чувствовать себя хорошо. И это странное ощущение чего-то плавящегося в ее животе, как будто ее внутренности просачиваются и вытекают наружу, охватило бы ее с новой силой. Боже упаси.

В качестве дополнительного уровня защиты она добавила:

– На будущее учти: нет нужды подчеркивать мою привлекательность. Как ты сказал, это уже неопровержимый факт.

Он рассмеялся, и звук впитался в ее кожу, разливаясь по напряженным, каменеющим мышцам.

– Что касается отсутствия у меня темных кругов под глазами, – продолжила она, стараясь говорить небрежно, – то это все консилер. Погугли.

– Хм. Может, моя племянница одолжит мне немного.

Она выдохнула и улыбнулась. То, как часто он упоминает свою племянницу, было просто восхитительно.

– Удачи. Но вообще, знаешь, есть альтернатива макияжу.

– Неужели?

– На самом деле. Она называется сном, и именно этим большинство людей занимается в данное время. Почему ты не спишь так поздно?

Возможно, он тоже занят. Может, он ценит свою работу так же, как Дани, и не исключено, что благодаря этому он так хорошо ее понимает, и…

Он хмыкнул:

– Просто так. У меня проблемы со сном.

А… Она провела зубами по нижней губе, словно пробуя на вкус новость, от которой у нее заныло в груди:

– И какие же мысли не дают тебе заснуть?

– Вопрос скорее к тебе. Это же ты мне звонишь.

Если бы Дани давала себе труд наблюдать за людьми, она могла бы заметить, что у Зафа исключительный талант менять тему разговора.

– Я стараюсь делать пятиминутный перерыв каждые полчаса работы, – объяснила она ему. – Хотя порой мне трудно соблюдать график. Я подумала, раз уж ты не спишь и нам есть о чем поговорить…

– Ты тратишь свои пять минут отдыха на мою скромную особу? Я еще никогда не был так польщен.

Она рассмеялась:

– Обычно люди реагируют по-другому.

Большинство людей хотели от нее большего, жаждали того, чего она не могла им дать. Давать им почувствовать, что они что-то для нее значат, явно не было сильной стороной Дани. Но Вселенная утверждала, что Заф был ее идеальным трах-приятелем, так что, конечно, он не стал бы возражать. Вероятно, ему просто не было настолько много дела до нее, чтобы возражать.

Хотя говорил он так, как будто какое-то дело ему все же было.

– Неужели? – пробормотал Заф, и улыбка в его голосе сменилась чем-то осторожным и обеспокоенным. – Как же они обычно реагируют, Даника?

Дани решила, что задача сменить тему разговора перешла в разряд неотложных.

– Ой, ну, знаешь, – выдавила она и беззаботно засмеялась вместо ответа. – Да забудь. Как продвигаются дела с рекламой? И, кстати, что подразумевают фальшивые отношения?

Последовала небольшая пауза. Дани прикусила губу и понадеялась на лучшее. Заф ее не разочаровал:

– Э-э… Я отправил несколько строк в «Ноттингем пост», раз ты не против. И я предполагаю, что эти дети сфотографировали нас во время нашего разговора на автостоянке, – сказал он, потому что был просто прелестью, – из-за чего хештег снова набрал популярность. Пожертвования бьют все рекорды, так что пиар-кампания действительно работает.

Дани уловила нотку удивления в его голосе, отчего ей захотелось взять его лицо в руки и поцеловать в лоб. К счастью, Зафа не было в комнате, так что она не рисковала покрыть себя позором, поддавшись этому импульсу.

– Еще я получил электронное письмо от BuzzFeed Sports, – поделился он с нескрываемой гордостью. – Они прислали мне несколько вопросов, на которые я должен ответить. Это потрясающе, Дэн. И все это благодаря тебе.

Она притворилась, что ее тошнит:

– Давай без эмоций, а?

– Да перестань. Я же хочу поблагодарить тебя.

– Заф, не надо, а то меня вывернет. Ты же не хочешь, чтобы меня рвало?

– Ну тебя на фиг, – сказал он, но в его голосе слышался смех. – Что касается фальшивых отношений – целоваться на автостоянках нам больше не требуется.

Она собиралась сказать: «А что, если мы захотим?» – но подобные вещи, вероятно, лучше приберечь для общения лицом к лицу. Не хотелось бы, чтобы он неправильно понял ее намерения.

– Я подумал, что нам следует просто пообедать вместе, – продолжил он, – и попытаться… ты знаешь. Пофлиртовать.

– Пытаться флиртовать? Ведь мы так давно не практиковались…

Она почти слышала, как он краснеет:

– Мы не флиртуем.

– Если ты на самом деле так думаешь, мне пора освежать свои навыки.

Судя по сдавленному звуку, который он издал, у Зафа, похоже, произошел какой-то психологический срыв:

– Ты хочешь сказать… мы… действительно флиртуем?

– Ну, я стараюсь изо всех сил. Иногда с тобой бывает трудно. – Дани встала побродить по гостиной, чтобы размять ноги, пока Заф собирался с ответом.

– Я думал… я думал, ты просто шутишь, – сказал он наконец.

Дани не хотела, чтобы у него взорвалась голова, и поэтому сказала:

– Да, конечно, шучу.

Он выдохнул.

Я шутливо даю понять, что считаю тебя умопомрачительно сексуальным.

– Итак, обед. Флирт. Что-нибудь еще? Очаровательные селфи и так далее?

– Блин, нет. Ты говоришь, как моя племянница. Фатима заявила, что популярность в соцсетях не продлится долго, и, если мы хотим извлечь максимум пользы, нам следует подумать о создании канала на «Ютьюбе». – Отвращение практически сочилось из его слов.

– И что ты сказал?

– Категорически, черт его дери, нет.

Губы Дани подергивались, когда она задавала этот вопрос; теперь она рассмеялась в голос:

– А что же еще ты мог сказать. – Если слова звучали слишком нежно и тепло, что ж поделать: была середина ночи, а он был чересчур милым. – Твоя племянница явно умная девушка.

Эвкалипт на окне Дани, символизирующий свободу и процветание, выглядел немного засохшим. Мягко ступая по половицам, она направилась на кухню, чтобы принести ему немного воды.

– Да, Фатима умная. Как тебе не знать – ты же ее учишь.

– Я что делаю? – Дани нахмурилась, наполняя маленькую лейку, а затем вспомнила новую ученицу с огромными темными глазами. – Ой. Фатима Ансари. Конечно, вы родственники. Она похожа на тебя.

Наступило молчание, когда Дани пошла поливать растение. Затем, за мгновение до того, как пауза стала бы неловкой, Заф тихо сказал:

– Нет. Она похожа на своего отца.

– Твоего брата, да?

– Угу.

Тон Зафа из отстраненного и рассеянного превратился в легкий и игривый так быстро, что Дани испытала легкий шок.

– Она думает, что ты утонченная. Она так мне сказала: «Все, что делает Дани, так утонченно».

– Бедная наивная девочка.

– Она не одинока в этом мнении.

Сладкое раздражение прокралось в его тон – сверкающая нить, означающая: «Я знаю, что ты демон хаоса, и считаю, что это здорово».

Дани постаралась не просиять, услышав это. Было бы глупо. Она полила свой эвкалипт, поставила лейку, услышала звуковой сигнал пятиминутного таймера и с ужасом поняла, что ее перерыв растаял как дым.

– О, – сказала она, – я должна… это…

– Пять минут. Я понял.

Но в голосе Зафа не было ни раздражения, ни обиды. Вероятно, он испытал облегчение оттого, что сейчас она положит трубку и даст ему поспать.

Дани же, как ни странно, не испытывала облегчения вовсе. На самом деле мысль о том, чтобы закончить этот разговор, заставила ее почувствовать себя грустной и подавленной.

На мгновение что-то в ней потянулось к нему, как растение, запертое в темнице, отчаянно тянется к солнцу, и… И, боже правый, она, должно быть, устала. Дани покачала головой, нахмурилась и подумала, не лечь ли спать раньше, чем она собиралась.

– Мой обеденный перерыв начинается в двенадцать тридцать, – сказал Заф, безразличный к кружащимся в ее голове мыслям. – Тебе подходит?

– Думаю, да. Я напишу, если что-нибудь изменится. А если нет… Встретимся в ресторанном дворике?

– Хорошо, – ответил он. – Спокойной ночи, Даника.

– Иди спать!

Он хмыкнул и повесил трубку.

Только когда он отключился, Дани поняла, что все это время почти и не пыталась его соблазнить.