Текст книги "Религия и мифология"

В результате молодые люди отрывались от народной культуры, забывали язык, переставали уважать стариков, потому что старики не знают городских обычаев, живут по-другому. Иногда миссионеры обращали их в христианство, обучали их основам наук, но все равно получалось это не очень хорошо, и все равно уходившие в города молодые знали то, чего не знали старики. Цепочка преемственности, связь поколений оказалась прервана.

Замечательный шведский путешественник Бенгт Даниельссон, который в молодости с Туром Хейердалом на плоту «Кон-Тики» пересек Тихий океан, вообще очень много путешествовал в своей жизни. И, в частности, в 50-е годы он ездил по Австралии, где основной его целью было знакомство с жизнью аборигенов. Он написал о своем путешествии по Австралии книгу «Бумеранг».

Даниельссон, конечно, полон сочувствия к аборигенам. Его очень тревожит расизм, существующий в Австралии, волнует бедность аборигенов. Он приезжает в резервации, где они живут в хибарках из жестяных листов, ходят в ужасной одежде. А когда он приезжает вместе с миссионером, тот ему говорит, что они всю одежду, какая у них есть, сейчас надели на себя, потому что знали о его предстоящем приезде. «Как только мы уедем – добавляет он, – они разденутся»[47]47
  Даниельссон Б. Бумеранг. Москва: Мысль, 1964. С. 109–110.


[Закрыть].

Он видит эту ужасную жизнь аборигенов и искренне за них переживает. Несколько раз он горестно подчеркивает: австралийские власти почти ничего не делают, чтобы помочь аборигенам вписаться в городскую жизнь. Даниельссон – человек, много знающий о древних культурах, о жителях разных частей Океании, но тем не менее он был убежден, что задача властей – вписать аборигенов в жизнь города.

Некоторое время назад белые австралийцы начали извиняться перед уже выросшими детьми аборигенов, которых забирали из семей и таким образом отрывали от корней. Но сегодня, конечно, тех, кто продолжает сохранять преемственность, остается все меньше и меньше. И понятно, что они начинают уходить в города, как бы им ни было сложно там жить. И все меньше людей ведет традиционный образ жизни во всей его полноте. Невозможно сохранять архаический образ жизни, когда рядом существует совершенно другая, во многом привлекательная цивилизация.

Наверное, это означает, что в обозримом будущем культура аборигенов исчезнет полностью или останется, быть может, просто как развлечение для туристов в заповедниках, что будет, конечно, невероятной потерей для всего человечества. Ученые очень многое успели записать, зафиксировать, но далеко не все.

Замечательный австралийский режиссер Питер Уир, которого мы знаем в основном по фильмам, которые он снял уже в Голливуде, – «Общество мертвых поэтов» и «Шоу Трумана», – вообще-то один из классиков австралийской новой волны в кино. У него есть странный мистический фильм под названием «Последняя волна» (1977). На всех платформах фильм идет в разделах мистика, хоррор, триллер. Но на самом деле никакого хоррора и даже триллера там нет. А вот мистика есть.

Главный герой фильма – белый житель Австралии Дэвид Бертон в исполнении замечательного актера Ричарда Чемберлена. Бертон, правда, приехал из Южной Америки. Он женат на коренной австралийке, и в какой-то момент она говорит: «Ты знаешь, я австралийка в четвертом поколении, но никогда раньше не общалась с живым аборигеном». При этом главный герой – юрист, он занимается корпоративными налогами, то есть вообще никакого отношения к аборигенам не имеет.

А потом некая общественная организация, которая обеспечивает юридической помощью тех, кто не может себе ее позволить (а аборигены, естественно, не могут), просит его помочь группе людей, обвиненных в убийстве. И главный герой чувствует, что от него что-то утаивают, а зрителю понятно, что погибший умер под воздействием магии.

В попытках добраться до истины герой погружается в расследование, а тем временем ему снятся непонятные пророческие сны, где ему являются те самые аборигены, которых он потом видит наяву. Многое, конечно, Питер Уир придумал, насочинял «по мотивам» реальной жизни аборигенов. Но даже в таком фантастическом придуманном сюжете он очень хорошо показал, как даже у аборигенов, живущих в городе, в нищих грязных квартирах, у этих ободранных, абсолютно чуждых современному городу людей – даже у них сохраняются древние представления и контакт с временем родовых сновидений. И они стремятся сохранить что-то из той древней жизни.

Их пытаются спасти от наказания, доказывая, что человек погиб в результате каких-то обрядов, связанных с древними верованиями, настаивая, что его должны судить по законам клана, то есть по законам аборигенов. А все юристы в один голос утверждают: в городе нет кланов, они существуют только где-то там, где люди кочуют. Главный же герой все пытается добиться от аборигенов подтверждения, что эта другая, древняя реальность сохраняется и в городе. Насколько коллизия, показанная в фильме, соответствует австралийской реальности, судить трудно. Но все же очевидно, что сегодняшние аборигены, даже уже очень сильно интегрированные в городскую жизнь, уже теряющие свои корни, все еще сохраняют представление о времени сновидений, о предках, о ритуалах, которые поддерживают это вечное время. Это, конечно, великое богатство культуры Австралии. Будем надеяться, что оно сохранится как можно дольше.

Популярные мифологические сюжеты

Сотворение мира

Нам предстоит говорить здесь об очень-очень давних, загадочных и непонятных вещах, о которых мы мало что знаем достоверно. Речь пойдет о том, как был сотворен мир.

Сегодня нам предлагают теорию Большого взрыва – вдруг из сжатого состояния Вселенная начала расширяться. Очень трудно это все себе представить. Но кто знает, может быть, пройдут годы, и ученые разработают совершенно другую теорию. Вопрос о том, как возник мир, почему-то интересовал всех и всегда. Казалось бы, он нас не касается непосредственно, но между тем это тот мир, где мы живем. А откуда он вообще взялся? У многих народов есть мифы о сотворении мира. При этом великий философ Иммануил Кант в конце XVIII века сформулировал четыре пары противоречий (антиномий), которые, с его точки зрения, человеческий разум не способен разрешить. Мы всегда будем метаться внутри этих противоречий и всегда будем находить доводы то в пользу одного, то в пользу другого ответа, а полностью ни один из них не победит. Первая из этих антиномий содержит следующие утверждения. Утверждение первое гласит: мир конечен во времени и пространстве, то есть у него было начало, он ограничен каким-то образом, и, очевидно, у него будет конец. Второе: мир бесконечен, у него нет границ во времени и пространстве, он был всегда и у него нет предела. И, как считал Кант, мы все время будем терзаться и бросаться от одного утверждения к другому.

Но древние люди не знали еще про антиномии Канта и считали, что этот мир имел начало, и часто говорили, что когда-то придет ему и конец.

Удивительно то, как при огромном, невероятном разнообразии легенд о сотворении мира они все в чем-то похожи. Сразу так и хочется сказать: наверное, древние люди сохранили какие-то воспоминания о Большом взрыве или возникновении Земли, хотя понятно, что этого не может быть. Но почему же народы в самых разных частях мира рассказывали очень схожие вещи?

Итак, как же представляли себе наши предки возникновение Земли, космоса, всего, что нас окружает? Прежде всего, практически везде люди считали, что мир возник из хаоса. Само слово «хаос» – понятие греческой философии и мифологии – далеко не обязательно употреблялось при этом. Но, во всяком случае, когда-то, как рассказывали члены африканских племен, индейцы Южной Америки, древние греки, китайцы и многие другие, мир был не оформлен, пребывал в странном, бесформенном, можно сказать, желеобразном состоянии, где были смешаны разные части всего, то есть как будто все уже имелось изначально – люди, Земля, цивилизация, – но не обрело еще никаких форм.

Было некое неоформленное пространство. Интересно, что это пространство в огромном количестве мифологий связывается с водной стихией, а вода – это обычно начало женское. Как женщина рожает ребенка, так же и мир родился из водного хаоса. Или же можно вспомнить о том, что жизнь на земле действительно возникла в океане, а потом вышла на сушу. Но представления о том, что, раз в мифах мир создан из воды, значит, в них отражаются научные взгляды, это абсолютно беспочвенные спекуляции, не имеющие никакого отношения к действительности. Конечно, они приятно будоражат воображение. Почему именно вода – это стихийное, хаотическое начало, в котором постепенно возникают формы жизни?

Очень часто в мифах имелся в виду именно океан. Море куда более оформленное: у него есть какая-то конечность, берега, пусть даже и далекие. Океан представлялся чем-то бесконечным, страшным, хаотичным. Во всяком случае, вот этот первый мировой океан. В это верили самые разные цивилизации. Египтяне считали, что когда-то существовал огромный первородный океан Нун, а из него творец Атум создал все сущее. Примерно так же представляли себе этот мир шумеры, индийцы, японцы и так далее.

Хочу привести очень красивую цитату из текста Виктора Николаевича Топорова об океане: «Он безграничен, не упорядочен, не организован, опасен и ужасен, аморфен, безвиден (иногда отмечается его какофоничность, противопоставленная упорядоченному ритму моря)»[48]48
  Топоров В. Н. Океан мировой // Мифы народов мира: Энциклопедия. Т. 2. Москва, 1980. С. 581.


[Закрыть]. Эти слова мне очень нравятся. В море мы всегда отчетливо представляем себе: вот волна идет вперед-назад. А здесь какая-то страшная какофония.

В океане живут чудища. Народное воображение очень любит поместить в океан змея. Начиная с Ёрмунганда, страшного подводного змея скандинавов, и включая великие множества других существ. Там могут быть самые разные жуткие создания, могут обитать даже еще не очень оформленные существа, вроде чудища Тиамат в шумеро-вавилонской мифологии.

А что происходит дальше? Как из этого хаоса начинает что-то вырастать?

Здесь возможны самые разные варианты, но, в общем, все они предполагают интенцию, направленную на то, чтобы хаос каким-то образом приобрел форму. Потому что в нем есть все, но оно еще никак не проявлено.

В знаменитом эпосе американских индейцев «Пополь-Вух» написано: «Это – рассказ о том, как все было в состоянии неизвестности, все холодное, все в молчании; все бездвижное, тихое; и пространство неба было пусто… Не было ни человека, ни животного, ни птиц, рыб, крабов, деревьев, камней, пещер, ущелий, трав, не было лесов… Не было еще ничего соединенного, ничто не могло произвести шума, не было ничего, что могло бы двигаться, или дрожать, или шуметь в небе. Не было ничего, что существовало бы, что могло бы иметь существование…»[49]49
  Пополь-Вух: Родословная владык Тотоникапана / пер. с яз. киче Р. В. Кинжалов; отв. ред. Ю. В. Кнорозов. Москва; Ленинград: Изд-во АН СССР, 1959. – 252 с. (Литературные памятники).


[Закрыть]. Кусочки всего уже есть, но они еще не соединены. А дальше вмешиваются некие силы, которые разъединяют это изначальное единство.

В Междуречье рассказывали, что сначала были два бога – Ану и Ки (мужское и женское, небесное и земное начала), которые были соединены вместе, они породили бога Энлиля, а тот разорвал, разъединил их. Это одна из версий того, что происходило в самом начале.

В том же Междуречье был и рассказ о том, что сначала в первобытном океане существовали чудища Апсу и Тиамат, они же породили богов, но боги начали бороться с ними. Миф о борьбе разных поколений богов тоже часто связан с созданием мира. Этот сюжет хорошо знаком нам по греческой мифологии, – олимпийцы боролись с порождениями хаоса, возникшими до них: со сторукими великанами, титанами и другими. Апсу и Тиамат породили богов, которые восстали против них. Энки убивает Апсу, а великий бог Мардук рассекает Тиамат на части. И это не просто победа над чудовищем, а постепенное придание формы хаосу.

Есть и похожие рассказы о том, как какой-нибудь змей разделяет землю и небо. И вот уже мир начинает приобретать форму, у него возникает вертикальное измерение. Но разговор о вертикали еще впереди.

В Японии считалось, что два божества, Идзанаги и Идзанами, копьем исследовали океан, который находился под ними. Когда они поднимали копье, с него падали капли, – и так возник первый остров. А потом у них рождались дети, поначалу тоже какие-то странные, неоформленные, недоделанные. И только позже стали появляться красивые и сильные существа. Истории, подобные этой, были у разных народов. Очень много их у американских индейцев – о разных поколениях людей, первые из которых были еще неправильные, недооформленные. И только постепенно возникает все правильное.

Есть и совершенно замечательный рассказ индусов о том, как боги стали взбивать молочное море, как взбивают сливки. Только вместо привычного венчика приспособлением для взбивания им служила гигантская гора, высотой много тысяч километров, большая часть которой уходила под землю. Они призвали волшебного змея, привязали его к этой горе и взбивали океан, перетягивая змея то в одну, то в другую сторону. Когда они взбили океан, появились некоторые боги и много других удивительных вещей. Здесь тоже есть бесформенный сгусток океана, из которого постепенно появляются некие формы, например, при помощи змея или при помощи каких-то других богов.

Стоит также сказать, что пока существует хаос, нет не только пространства, но и времени. Очень любопытно, что это пересекается с современными представлениями о том, как до Большого взрыва времени, очевидно, не существовало.

В момент создания мира время было абсолютно другим. Это то, что сегодня ученые называют мифологическим временем. Лучше всего это видно на примере австралийских мифов. У них очень четко сохранилось до сегодняшнего дня представление о том, что когда-то было то, что обычно переводят как «время сновидений», хотя давно уже понятно, что это не совсем точный перевод. Было некое особое время, которое на самом деле еще не было временем. Более подробно об этом рассказано в главе про Австралию.

Во сне у нас бывают совершенно непонятные соединения событий. Мы внезапно переносимся из одного места в другое. Во сне не действует наше представление о времени. И в этом мифическом времени, в этом времени сновидений все было по-другому. И именно тогда первопредки создавали весь мир. Они ходили по Австралии, давали названия вещам и формировали их. Так из неоформленности возникло нечто, так создавался мир.

Каким же образом мир вообще упорядочивается, что с ним происходит? Какими путями неоформленный хаос начинает приобретать форму?

Иногда изначальное единство представляется в виде некоего огромного человека, огромного существа. И это существо – как бы уже форма, но на самом деле оно содержит в себе весь мир. И только разорвав, разрезав, разрубив это странное огромное чудище на части, можно начать формировать мир.

Разнообразие таких удивительных прасущностей поражает. В индийской мифологии считается, что было огромное существо Пуруша с тысячей глаз, тысячей голов, тысячей ног. Еще одно чудище. А потом, когда он был разрублен на части, из разных его частей возникли Солнце, Луна, животные и все остальное, возникла также и вся система варн (индийских каст). Считалось, что из разных частей первочеловека возникли разные варны, разные группы людей: жрецы возникли из его рта, воины из рук, торговцы из бедер, крестьяне из ног. Сначала все это было неким единством, впоследствии разделенным. Точно так же, как в иранской мифологии, в зороастризме было одно из первых существ Гайомарт, от которого тоже все произойдет.

Очень подробно об этом рассказано у скандинавов в истории об огромном великане Имире, который практически сам является своеобразным воплощением хаоса. Само его имя означает что-то вроде «двойной», то есть, наверное, это было двуполое существо, из которого потом произойдет все остальное. Сам он возник из инея, потому что в тот момент Земли еще не существовало: был только один темный холодный мир и другой – жаркий, полный огня. Просто стихии, от столкновения которых возник ядовитый иней. Когда он растаял, появился великан Имир, а также волшебная корова, молоком которой кормится великан.

А затем эта же корова начала лизать соленые камни, благодаря чему возникли другие великаны, которые породили потом Одина и его братьев. А те разрубили Имира и из разных его частей создали мир: из его крови возникли моря, из его плоти – земля, из черепа – небо и так далее. То есть великан, разделенный на разные части, сам как будто стал частями сотворенного мира.

Очень интересно, как в еврейской традиции, в некоторых текстах Талмуда (например, Санхедрин 38б) толкуется библейское сказание о сотворении Адама. Описывается, что на самом деле Адам был сначала огромным великаном, занимал весь мир и ангелы боялись его. А после того как Адам согрешил, Бог его уменьшил.

Н. К. Рерих. «Помин о четырёх королях» («Голубиная книга»). 1911 г.

В средневековой Руси записывались апокрифические тексты, которые затем сформировались в так называемую «Голубиную книгу» (ее также называют «Глубинной книгой»). В ней описывается странная история о том, как к некоему иерусалимскому царю Давиду Евсеевичу приходят князья, которые задают ему вопросы. Хотя сами тексты «Голубиной книги» были записаны не раньше XV–XVI веков, в ней сохранились невероятно древние представления о возникновении мира.

 
Восходила туча сильна, грозная,
Выпадала книга Голубиная,
И не малая, не великая:
Долины книга сороку сажень.
Поперечины двадесяти сажень.
Ко той книге ко божественной
Соходилися, соезжалися
Сорок царей со царевичем,
Сорок князей со князевичем,
Сорок попов, сорок дьяконов,
Много народу, людей мелкиих,
Християн православныих,
Никто ко книге не приступится,
Никто ко Божьей не пришатнется.
 
 
Приходил ко книге премудрый царь,
Премудрый царь Давыд Евсеевич:
До Божьей до книги он доступается,
Перед ним книга разгибается,
Все божественное писание ему объявляется.
 

И тут приходит Володимир-князь (очень интересно, как соединились здесь известные библейские и исторические реалии), и он начинает задавать разные вопросы:

 
Ой ты, гой еси, наш премудрый царь,
Премудрый царь Давыд Евсеевич!
Прочти, сударь, книгу Божию.
Объяви, сударь, дела Божие
Про наше житие, про святорусское,
Про наше житие свету вольного:
 
 
От чего у нас начался белый вольный свет?
От чего у нас солнце красное?
От чего у нас млад-светел месяц?
От чего у нас звезды частые?
От чего у нас ночи темные?
От чего у нас зори утренни?..
 

И так далее, и тому подобное. Князь задает те самые вопросы о происхождении мира, на которые теми или иными способами отвечают космогонии самых разных народов.

И царь Давид Евсеевич дает свои ответы:

 
Ой ты, гой еси, Володимир-князь,
Володимир-князь Володимирович!
Не могу я прочесть книгу Божию.
…
Я по старой по своей по памяти
Расскажу вам, как по грамоте:
 
 
У нас белый вольный свет.
Зачался от суда Божия,
Солнце красное от лица Божьего,
Самого Христа, Царя Небесного;
Млад-светел месяц от грудей его,
Звезды частые от риз Божиих,
Ночи темные от дум Господних,
Зори утренни от очей Господних,
Ветры буйные от Свята Духа,
Дробен дождик от слез Христа…
 

Казалось бы, между этим христианским нарративом и, скажем, Пурушей в индуизме или Имиром у скандинавов должна быть огромная пропасть, но общие принципы и основные составляющие этой инструкции по созданию мира оказываются похожи.

 
У нас мир-народ от Адамия,
Кости крепкие от камени,
Телеса наши от сырой земли,
Кровь-руда наша от черна моря.
От того у нас в земле цари пошли:
От святой главы от Адамовой;
От святых мощей от Адамовых;
От того крестьяны православные:
От свята колена от Адамова.
 

Получается, что мир создан из очей бога, слез Христа, и разные группы населения – от разных частей Адама. По сути, перед нами то же самое древнее представление о первочеловеке, каким-то образом разъятом на части. Когда части обрели самостоятельность, то сформировался мир.

Помимо историй о том, как мир создается из воды или из тела первосущества, есть еще и другая группа встречающихся в совершенно разных местах представлений о том, что жизнь возникла из яйца. Происхождение таких идей выглядит, по крайней мере, более объяснимым: люди во все времена видели достаточное количество разных существ, рождающихся из яиц. Интересно, что яйцо это очень часто золотое, как символ солнца. Вспомним яйцо, которое снесла курочка Ряба, «не простое, а золотое». И эта вроде бы бессмысленная сказка – на самом деле, конечно, отзвук древних представлений о том, что мир первоначально содержался в яйце. Опять же, что находится в яйце? Желток, белок. Все это связано, все это совершенно бесформенно. Если разбить сырое яйцо, то оттуда выльется жидкость желто-белого цвета, и не более. А с другой стороны, потом из нее получается живое существо. Таких легенд очень много.

У финно-угорских народов очень прихотливо соединились две версии сотворения мира: миф о воде и миф о яйце. И это тоже понятно: на Севере огромное место занимает вода, много озер, рек, моря, болота, просто сырость. И роль существа, рождающего мир, берет на себя утка. Утки для финно-угорского мира очень важны. Можно вспомнить множество деревянных, а потом и металлических украшений в виде уточек, которые до сих пор в какой-то мере присутствуют, скажем, на традиционных вышивках в районах Русского Севера. В финно-угорском эпосе, по крайней мере в его литературной обработке в середине XIX века, в «Калевале», – как раз рассказывается о том, как родился великий герой Вяйнемейнен. Его родила морская дева, забеременевшая от моря – тоже от воды.

 
Мать воды, она металась
То к востоку, то на запад,
То на юг, а то на север,
И ко всем небесным странам,
Тяжко мучимая болью,
Полнотою в тяжком чреве,
А родов не наступало.
Не зачатый – не рождался.
 

Ребенок, который должен был родиться – это уже некая первоначальная оформленность этого мира. Но родиться ему некуда.

 
Тихо стала дева плакать,
Говорить слова такие:
«Горе мне, судьбой гонимой,
Мне, скиталице, бедняжке!
Разве многого достигла,
Что из воздуха я вышла,
Что меня гоняет буря,
Что волна меня качает
На морской воде обширной,
На равнинах вод открытых…
 

То есть она во власти безграничной и бесформенной стихии.

 
«О ты, Укко, бог верховный!
Ты, всего носитель неба!
Ты сойди на волны моря,
Поспеши скорей на помощь!
Ты избавь от болей деву
И жену от муки чрева!
Поспеши, не медли боле,
Я в нужде к тебе взываю!»
Мало времени проходит,
Протекло едва мгновенье —
Вот летит красотка утка,
Воздух крыльями колышет,
Для гнезда местечка ищет,
Ищет места для жилища.
Мчится к западу, к востоку,
Мчится к югу и на север,
Но найти не может места,
Ни малейшего местечка,
Где бы свить гнездо сумела
И жилище приготовить.
 

Здесь тоже понятно, почему она не может этого сделать – потому что все покрыто водой. Нет места.

 
Полетала, осмотрелась,
Призадумалась, сказала:
«Коль совью гнездо на ветре,
На волне жилье поставлю,
Мне гнездо развеет ветер,
Унесут жилище волны».
Мать воды то слово слышит,
Ильматар, творенья дева,
Подняла из волн колено,
Подняла плечо из моря,
Чтоб гнездо слепила утка,
Приготовила жилище.
Утка, та красотка-птица,
Полетала, осмотрелась,
Увидала в синих волнах
Матери воды колено.
Приняла его за кочку
И сочла за дерн зеленый.
Полетала, осмотрелась,
На колено опустилась
И гнездо себе готовит,
Золотые сносит яйца:
Шесть яичек золотые,
А седьмое – из железа.
Вот наседкой села утка,
Греет круглое колено.
День сидит, сидит другой день,
Вот уж третий день проходит —
Ильматар, творенья дева,
Мать воды, вдруг ощутила
Сильный жар в своем колене:
Кожа так на нем нагрелась,
Словно в пламени колено
И все жилы растопились.
Сильно двинула колено,
Члены сильно сотрясает —
Покатились яйца в воду,
В волны вод они упали,
На куски разбились в море
И обломками распались.
 

С одной стороны, понятная вполне вещь: когда яйцо трескается, из него проклевывается цыпленок, утенок, кто-то еще. С другой стороны, это все тот же космогонический мотив – расчленение общего целого для того, чтобы появился мир.

 
Не погибли яйца в тине
И куски во влаге моря,
Но чудесно изменились
И подверглись превращенью:
Из яйца, из нижней части,
Вышла мать – земля сырая;
Из яйца, из верхней части,
Встал высокий свод небесный,
Из желтка, из верхней части,
Солнце светлое явилось;
Из белка, из верхней части,
Ясный месяц появился;
Из яйца, из пестрой части,
Звезды сделались на небе;
Из яйца, из темной части,
Тучи в воздухе явились.
 

Таким образом получается, что из яйца, снесенного уткой (остается неясным, из которого – одного из золотых или из железного), появилось все. Каким образом? Примерно так же, как это происходило в Боливии, где змей разделял небо и землю, или в Шумере, где небо и земля были разделены Энлилем. А здесь разделилось яйцо. Часть пошла вверх, часть пошла вниз, из чего-то появилась земля, из чего-то – небо, и так далее.

А когда это разделение уже произошло, можно приступать к дальнейшему: собственно творению форм мира и населению его живыми созданиями.

 
И вперед уходит время,
Год вперед бежит за годом,
При сиянье юном солнца,
В блеске месяца младого.
Мать воды плывет по морю,
Мать воды, творенья дева.
По водам, дремотой полным,
По волнам морским туманным;
И под ней простерлись воды,
А над ней сияет небо.
Наконец, в году девятом,
На десятое уж лето,
Подняла главу из моря
И чело из вод обширных,
Начала творить творенья,
Создавать созданья стала
На хребте прозрачном моря,
На равнинах вод открытых.
Только руку простирала —
Мыс за мысом воздвигался;
Где ногою становилась —
Вырывала рыбам ямы;
Где ногою дна касалась —
Вглубь глубины уходили.
Где земли касалась боком —
Ровный берег появлялся;
Где земли ногой касалась —
Там лососьи тони стали;
И куда главой склонялась,
Бухты малые возникли[50]50
  Калевала. Руна первая, строки 143–274 / пер. Л. П. Бельского. Москва, Речь, 2016.


[Закрыть].
 

Вот таким образом сначала возникают первые координаты мира, а затем волшебная дева, порождение воды, своим телом создает все остальное. И так появляется мир, в котором потом родится великий герой.

Творцов вообще очень много, их образы могут быть самыми разными. Очень важное существо, тоже часто создающее мир, – это, как ни странно, ворон. Вороны – непростые существа. И мифы, связанные с воронами (именно с во́ронами, а не с воро́нами), существуют по всей Евразии, от Сибири до Британии.

Во́роны всегда немножечко пугали. Они большие, черные, странные звуки издают. Все птицы вообще связаны с миром духов, потому что куда-то улетают. Ворон – тоже посредник между мирами. Он, с одной стороны, летает, с другой стороны, питается падалью. То есть он не то птица, не то зверь, не то он растительной пищей питается, не то животной. Что такое падаль? Это уже не живые существа, но и не растения. Ворон всегда находится на перекрестке, на границе, в месте пересечения разных миров и осуществляет их связь между собою.

Встречаются истории о том, как ворон своим клювом вытащил землю и создал ее. В некоторых мифах о потопе ворон клювом достает землю снизу, со дна. А что такое потоп? Это опять хаос, вырвавшийся наружу. Ворон вытаскивает клювом землю и заново создает ее. Кстати, это сохранилось даже в библейском мифе: когда ворон был выпущен, он не вернулся обратно в ковчег, потому что земля уже поднялась из вод.

Все знают про голубя, который принес оливковую ветвь, благую весть. Но это означало, что вода еще только опускалась. А ворон уже не вернулся, потому что земля появилась. В известной мере это можно представить так, что он как будто создал ее заново.

Иггдрасиль

Есть множество легенд, которые связывают воронов с великими героями: с королем Артуром, с великим кельтским героем Браном (в переводе с ирландского «ворон»), который погиб, сражаясь с врагами. И когда ему отрубили голову, то голова сказала, что ее надо похоронить на холме, и она будет вечно следить за тем, чтобы враги не пришли в Англию. Считается, что голова Брана похоронена под тем холмом, на котором стоит Тауэр. Как мы знаем, одна из важных и привлекательных черт Тауэра – это то, что там живут вороны. Считается, что это птицы Брана, и пока они в Тауэре, британская монархия не рухнет. Вот так демиурги, эти разнообразные творцы, создают мир.

Но того, что мир создан, еще недостаточно, ведь он должен быть оформлен. У мира появляется вертикаль. Отсюда огромное количество во всех концах света разнообразных вариантов легенды о мировом древе. Это может быть просто шест, который держит небо и землю. Это может быть гора, лестница, храм или даже живое существо.

Но существует множество рассказов именно о дереве, о некоем волшебном древе. Оно находится, конечно же, в центре мира. Волшебное древо растет на пересечении его вертикальной и горизонтальной осей. Нагляднее всего это видно у скандинавов, у которых мировое древо – огромный волшебный ясень Иггдрасиль.

Чем дерево всегда так важно? У него есть корни, которые уходят в подземный мир, а есть ствол и ветви, которые находятся в нашем мире. И у него есть крона в вышине, где-то в небесном мире. У скандинавов это артикулировано очень четко: крона – это Асгард, жилище богов; основной ствол и ветви – это Мидгард, мир людей; и есть еще подземный мир, куда уходят корни. С каждой частью древа связаны определенные животные. Это могут быть подземные змеи, мыши, лягушки; в середине, у ствола дерева – олени, и наверху – птицы. Иггдрасиль соединяет три мира. Не случайно у скандинавов белка все время бегает по стволу вверх и вниз, связывая между собой миры.

А может быть совершенно по-другому. У нанайцев есть даже несколько таких деревьев. У каждого рода свое родовое дерево, которое поднимается наверх, до небес. И там, в кроне, обитают души людей, которые потом спускаются вниз и рождаются в мире живых. Но это та же самая мировая вертикаль. У якутов тоже было свое представление о центре мира, связанном с деревом. Якуты считали, что из этого центра мира, из пупа, растет волшебное дерево с восемью ветвями. Восьмерка – волшебное число, связанное с бесконечностью. Кора у дерева серебряная, его золотые орехи, раскалываясь, проливают сок, имеющий волшебные свойства, он исцеляет человека, придает ему силу и бодрость.

Существует много изображений Мирового древа, и крест – один из таких вариантов. Неслучайно есть изображения так называемого цветущего или расцветшего креста, когда на нем появляются и ветки, и цветы. Это отсылка к древним языческим представлениям о Мировом древе.

Такое дерево и есть центр, оно определяет стабильность и существование всего мира. В центре мира, на пересечении вертикали и горизонтали, всегда должно быть что-то важное: может быть, очаг, а может быть, священный огонь. Греки считали, что центр мира находится в Дельфах. Это выяснилось очень просто. Зевс с двух сторон мира пустил орлов, они летели-летели и встретились в Дельфах. Зевс метнул туда камень, символизирующий центр мироздания, и этот камень, омфал (пуп земли), долгое время хранился в храме Аполлона. Там, как считается, бог Аполлон победил дракона Пифона и создал свое святилище, которое было в течение многих веков окружено невероятным почитанием. Там Пифия сидела на треножнике, вдыхала опьяняющий газ, который поднимался как некое дыхание хаоса из-под земли, в опьянении произносила туманные, отрывочные речи, а жрецы трактовали их и давали предсказания. Там бил Кастальский источник, испивший из которого мог обрести поэтический дар. Многие греческие города хранили свои сокровища именно в Дельфах. Вот он – центр. Главное место в мире, которое придает ему стабильность.