Текст книги "Маленький роман из жизни «психов» и другие невероятные истории (сборник)"

В центре холла накрытый стол и… елка! Живой веселый огонь с камина отражается в небольших стеклянных шариках, украшающих это миниатюрное деревце – тоже, кстати, самого что ни на есть натурального, то бишь лесного происхождения. Запах хвои и мандаринов добавляет в эту милую картинку ощущение праздника из далекого детства.

– До Нового года еще полтора месяца, это что – розыгрыш? – шепчет Веня при этом лицо у него как у мусульманина воочию узревшего Иисуса Христа.

– Не знаю, – отвечаю ему, абы что-то ляпнуть – сам ведь ничегошеньки не понимаю.

Распахиваем железную дверь, украшенную рождественскими прибамбасами, предполагая, что именно она должна вывести нас на улицу. Так и случается. Снаружи зима – настоящая, многоснежная, белая и прекрасная. Небольшой ветерок одаривает нас, нежно роняя на лица крохотные снежинки. Судя по тому, что температурный контраст не слишком чувствуется – мороз – градусов 5 максимум.

– Я всегда мечтал именно о таком празднике, Венька! – Для подкрепления собственной реплики наклоняюсь, сгребаю ладонью пригоршню мягкого прохладного снега и кидаю в друга, стараясь не попасть в лицо. Увернуться от ответного броска не успеваю, поэтому приходится вытирать лицо шарфом.

Мда, и это кому-то в марте месяце стукнуло 31!..

Вдоволь наигравшись, насмеявшись, разгоряченные, мокрые и счастливые возвращаемся в дом.

– Что делать-то будем? – спрашиваю Веника.

– А какие варианты? – ехидничает он.

– Да в общем-то только два. Первый – мы возвращаемся на чердак и стараемся, очень стараемся вернуться домой тем же путем, каким пришли сюда. И второй – выходим на улицу, идем до ближайшей трассы, ловим машину и возвращаемся домой не сразу, но зато спустя полтора месяца и в новом году. Но тут есть опасность, что мы слишком далеко от нашего города. Вдруг мы вообще где-то в Голландии, Финляндии, Канаде?.. Представляешь, какой намечается аут?

– Да уж! Ладно, все равно никаких других решений в радиусе трех километров не наблюдается. Пошли наверх!

Плетусь за Веником, всеми силами надеясь, что мое собственное пророчество по поводу Канады не сбудется. Не знаю как у моего друга, а у меня не то, что документов – даже копейки денег с собой нет. Ну, не додумался я, спускаясь в подвал, кинуть портмоне в куртку!

– Начинаем обратный отсчет, – шепчет Веня, когда мы утыкаемся в ту самую дверь, через которую попали на чердак. – Три, два, один…

– Я думал, что вы заблудились, – говорит дворник, о ногу которого я чуть не споткнулся в темноте.

– Не заблудились вроде бы, – смеюсь я и отчетливо слышу облегченный выдох Вени.

Выбираемся в промозглую ноябрьскую слякоть. С неба сыпется тяжелая противная холодная морось. Уворачиваюсь насколько хватает проворства – хорошо, что до подъезда недалеко. Веня молчит до самой квартиры, а, едва переступив порог, изрекает:

– Лучше б мы там остались!

Варю кофе, делаю бутерброды из «чего бог послал», включаю радио.

Веня сидит на стуле (даже не разделся, бедняга!) как пришибленный и выражение его лица в данный момент можно однозначно интерпретировать как «Ну, и чего это было?». А мне почему-то смешно и я стараюсь смеяться как можно тише, потому что вдруг Веня что-нибудь конструктивное придумает с таким-то выражением лица. Грех это – отвлекать человека от столь серьезного занятия! Вот и не мешаю. Мешаю только кофе в джезве, чтобы пенка была белая.

– Ясно одно, – говорит Веня спустя, страшно подумать, минут десять, – способ мы выбрали не слишком удачный.

– Я тебе с самого начала говорил о том же, – улыбаюсь я. – Хотя… может еще раз попробовать? Интересно попадем ли мы в тот же самый дом, в тот же самый момент или просто в еще одно подвальное помещение. А вдруг… Нет, плохая идея!

– Можно конечно и попробовать, но только с Виллисой, потому что если нам не удастся оттуда выбраться, я бы предпочел, чтобы вы оба были рядом.

– Предпочел бы он, видите ли! Может, и Митрича захватим?

Разливаю божественный напиток собственного приготовления в чашки, краем глаза замечая, что Веню слегка попустило. Вот и чудненько!

– Классно ты все-таки кофе варишь! – Веня улыбается, а мне это как бальзам на душу. – Ты знаешь, теперь я на сто процентов уверен в том, что и Мир, и крылья, и бобтушек твой – имели место!

– Неожиданный вывод из сегодняшней одиссеи! – смеюсь я.

– Ну а как иначе? Конечно, у меня, как и у всякого нормального адаптировавшегося к внешнему миру психа, были сомнения. Но сейчас мне не надо иных доказательств, потому что если это и была галлюцинация, то она была «коллективная», а значит это не глюк, а самая настоящая реальность!

– Проехали, Веня. Для меня это тоже, можно сказать, проверка на адекватность была. Потому что если бы мы просто попали в еще один подвальную комнату, я бы тоже в себе сомневался. Чуть-чуть. Самую-самую малость!.. А так просто сбылась моя одна моя детская мечта. Именно так я представлял себе когда-то настоящий праздник: камин, небольшая елочка, много вкусностей, подарки возле окна, а не под елкой (это было очень важное условие!) и никаких родителей в радиусе моего существования!

– Почему?

– Что почему?

– Почему никаких родителей? – удивленно переспрашивает Веня.

– А… Понимаешь, мой отец… он не жил с нами, он просто где-то жил. Далеко и как будто не жил вовсе, просто БЫЛ. Я видел его фотографию, слышал мамины рассказы, но не видел его никогда. А мама… она обозленная была на все человечество, потому что не удалась жизнь, потому что вопреки своему желанию карьерно вырасти, так и осталась младшим бухгалтером, потому что мужики ей попадались сплошь пьяницы или транжиры… Впрочем, почему была?.. Мама и сейчас живет в моем родном городе, в квартире, которую она никогда продаст, как и не продаст старый диван, на котором они с отцом меня зачали… Новый год у нас в доме всегда начинался с того, что приходили мамины подруги, такие же одинокие как она, вручали мне коробку сладостей, и забывали обо мне на весь вечер. Мама никогда не дарила мне игрушек – только то, что мне было позарез необходимо: теплый свитер, школьный портфель (на Новый год, представляешь?), осенние ботинки, учебник с задачами (чтобы развивался)… А я мечтал об огромной книге с легендами и мифами в тесненном золотом переплете, которую мы увидели однажды на витрине (стоила она какие-то совершенно нереальные деньги и мама мне ее так никогда и не купила) и вообще о таком празднике как тот, на который мы сегодня попали!

– Да, невесело. А мои родители умерли, недавно… один за другим. Папа был старше мамы на пятнадцать лет, когда они поженились, ей было тридцать три, а ему сорок восемь. Три года назад отца свалил первый инфаркт, а второго он уже не пережил… Мама угасала медленно, а через месяц после папы, я похоронил и ее. Такие вот дела…

Пьем кофе, молчим. Веня задумался, я же просто медитирую. Как бы могла сложиться моя жизнь, если бы у меня был отец?.. Не знаю… Скорее всего – также, просто было бы у меня на несколько мечт (мечтаний?) меньше и все…

– У тебя Интернет подключен? – спрашивает Веня.

– А что?

– Попробуем поискать информацию, которая может быть нам полезной… хорошо, что сейчас экстрасенсов и магов больше чем среднестатистических человекообразных!

Последующие два часа напоминают битье головой в глухую стену. Еще бы – не могли же мы, в самом деле, надеется на то, что в Интернете можно найти сотни разных методов перехода из одной реальности в другую. На первом месте стояли химические препараты: ЛСД, морфий, галлюциногенные грибы, на втором – медитации и дыхательные техники, на третьем – вымыслы писателей-фантастов, весьма остроумные впрочем.

Ищем ссылки на различную литературу мистическо-магической направленности: не современную, а как можно более древнюю. Некоторые из найденных книг отсканированы с подлинников. Читать их совершенно невозможно – витиеватые фразы переходят одна в другую, а значение их, видимо, лежит за пределами моей лично смыслово-символической системы. Одним словом – ничего не понятно!

– Нашел! – Веня практически подскочил на стуле. – Тут есть форум для магов-любителей. Смотри!

Пробегаю глазами строчки, написанные готическим шрифтом на ярко-синем фоне. Глаза слезятся от напряжения, но инструкция четкая и довольно простая в исполнении:

– Будем пробовать? – спрашиваю Веню. Мог бы в принципе и не сотрясать воздух – Веник итак принял боевую стойку. – Первый пункт инструкции – найти аномальную зону – место, где энергия чуть ли не из стен сочится. Какие варианты?

– Бермудский треугольник, – ухмыляется Веня.

– Не подходит.

– Кладбище?..

– Плохая идея.

– Нижние пещеры?..

– Может церковь? – предлагаю. – Смотри, сейчас пол девятого вечера. Люди уже по домам чай пьют, если найти какую-нибудь небольшую церквушку, возможно, все получится.

– Есть одна проблема: в инструкции написано, что необходимо дождаться ночи и полной темноты. И еще – Церковь должна быть не слишком маленькая, чтобы можно было пройти хотя бы метров тридцать. Ну, хотя бы двадцать.

– Тогда – костел! Тем более до него почти рукой подать.

– Точняк, двинули! – Веня рванулся в коридор одеваться.

Я за ним еле поспеваю – вот это скорость! Минут через пятнадцать гонка на короткую дистанцию окончилась победой человеческого существа над стихией. В данном случае, в качестве тормоза выступал мощный промозглый ноябрьский ветер – честное слово, несколько раз мы были близки к тому, чтобы упасть, не удержавшись от силы его сопротивления. Но мы дошли.

Костел был закрыт, но не на замок, а на щеколду изнутри. Стучать – понятно бесполезно, поэтому Веня предложил:

– Давай обойдем его с другой стороны. Может быть, есть другой вход?

Оный действительно обнаружился с обратной стороны костела – узкая деревянная дверь, выкрашенная в черный цвет, незаметная при беглом осмотре. И она слегка приоткрыта. И не похоже, чтобы внутри горел свет – возможно ли, чтобы кто-то просто забыл ее закрыть?..

– Фонарик, Веня!.. – шепчу.

– Понял!..

Стараемся ступать как можно тише, и все равно наши шаги гулом отдаются в полупустом внутреннем помещении. Вроде бы никого кроме нас здесь нет – не приведи господь, нас кто-нибудь увидит или услышит.

Останавливаемся – от алтаря между двумя рядами деревянных скамеек ковровая дорожка: достаточно широкая, чтобы мы могли идти рядом, взявшись за руки и достаточно длинная, чтобы выполнить задуманное.

Веня выключает фонарик. Нащупываю в темноте его ладонь – она холодная и влажная.

– Сейчас сосредоточься, – шепчет он. – Необходимо абстрагироваться от этого мира, представить себе, что он для нас чужой, вспомнить лица знакомых и посмотреть на них глазами незнакомца, осознать, что нас здесь ничто не держит, потому что наш мир – всего лишь один из многих. Вспомнить, как выглядит твой Мир, и сконцентрироваться на желании туда вернуться. Когда будешь готов, сожми немного мою ладонь и попробуем.

Самое сложное это отключить внутренний монолог и сосредоточится.

Как только у тебя появляется такое желание, в голову сразу начинают лезть какие-то подленькие дурацкие мыслишки, ты говоришь себе «Ша, надо перестать думать и сконцентрироваться!», но становиться только хуже.

В конце концов, у меня получается. Перед внутренним взором только одна картинка – мое бирюзовое бунгало с клумбой и озеро. Я очень хочу туда – сердце переполняет нежность и все мое существо рвется обратно.

Сжимаю ладонь Вени и мы начинаем «путь с закрытыми глазами». Медленно, шаг за шагом проходим все расстояние от алтаря до центрального входа. Стараюсь не думать, а увидеть до мельчайших деталей желанный пейзаж, почувствовать неповторимый запах Мира, ощутить на себе прикосновение знакомого медового ветра…

– Не прокатило, по-моему – шепчет Веня.

Возвращаюсь к реальности и открываю глаза. Тусклый свет, исходящий от карманного персонального светила, падает на кованные ворота с вычурными узорами, отделяющие пространство между парадной частью Костела, где находились мы и коридором, в конце которого возвышалась та самая центральная двустворчатая дверь, ведущая на улицу. Думаю, в этом помещении обычно стоят монахи-торговцы с дощечками со свечами и иконами. Сейчас там, конечно же, пусто и темно.

– Да уж, – соглашаюсь. – Давай тогда выбираться что ли, пока нас кто-нибудь не застукал?..

Решаем прогуляться – и то пользы больше!

На улице снег – наконец-то! – и запах приближающегося Рождества. Жаль, что он тает, не успевая долететь до земли.

– Может, в библиотеку? – спрашиваю притихшего Веню.

– В десять вечера – самое время, конечно! – смеется он. – Давай лучше нагрянем к Виллисе – то-то она удивится!

– А давай, – соглашаюсь. Почему бы и нет!

Ноябрьский ветер подталкивает нас в спину – неужели, боится что мы передумаем? Веня чуть ли не вприпрыжку несется, разбрызгивая ботинками талый снег. Хорошо, что Ира живет недалеко, а то я отстал бы от друга километров на десять, примерно, перед этим промочив все, что можно промочить.

Дверь она открывает нам сразу, словно не отходила от нее целый день.

– Саша?! – выдыхает она, глядя на меня как на живого Санта-Клауса.

– Не ожидала? – смеюсь. – Так мы живем, оказывается, на одной улице!

– Можно я все ей расскажу? – шепчет Веня, когда Иришка проходит на кухню ставить чайник, а мы пытаемся избавиться от лишней одежды (верхней, конечно же!).

– Ну, ты же сам хотел забрать Иру с собой, посему тебе, думаю, стоит поинтересоваться ее мнением, – улыбаюсь. – Если она не выгонит нас на пятнадцатой минуте твоего рассказа, то это будет означать, что она, скорее всего, согласится.

Кухня Виллисы – шедевр дизайнерского искусства, никак не меньше: сдержанные тона, стильная деревянная мебель с витражными стеклами, черно-белые фотографии Иры в невесомых балетных платьях и выразительных танцевальных позах, небольшой стол с резными ножками и несколько кресел, оббитых светло-зеленой кожей – именно то место, где можно расслабиться и отдохнуть. Но вместо этого я начинаю изрядно нервничать: почему, с какой стати – не понятно! Веня же напротив, прибывает в благодушной расслабленности – везет же некоторым! – неторопливо размешивает сахар в глиняной чашке, украшенной китайскими иероглифами, улыбается безмятежно и не сводит глаз с Виллисы.

Молчаливый диалог этих двух влюбленных, оказывает на меня самое что ни на есть психотерапевтическое воздействие – я расслабляюсь и начинаю изучать фотографии на стенах более внимательно (надо же чем-то себя занять, пока они милуются). Да и куда, собственно, нам спешить?

Потом Веня начинает говорить. Слушаю собственную историю как незнакомую сказку – немного трагедии, чуть волшебства, пара капель безумия и много-много радости – вот рецепт нашего общего с Веником коктейля.

– Я знаю одного старого китайца, – задумчиво говорит Ира, едва Веня замолкает, – который держит лавку со всякой фэн-шуевской мишурой с колокольчиками и ароматическими свечами. Он гадает по Книге Перемен и никогда не ошибается. Возможно, он поможет?..

– Милая, а это неплохая идея, – радуется Веник, а я старательно киваю в знак согласия.

– Придется ждать до утра, мальчики, – улыбается Виллиса.

Первый раз я увидел ее улыбку. Честно сказать – очень познавательное зрелище. Ее лицо в этот момент преобразилось до неузнаваемости: маленькие ямочки на щеках, сияющие смешинки в глазах – почти ребенок. Ни следа ни Мирты, ни Иры – совершенно незнакомая и очень обаятельная девушка весьма нежного возраста! Не знаю, какими еще словами можно описать то, что я вижу…

После этого мы много болтаем – быстро и наперебой друг другу, много смеемся, пьем китайское (или японское?!) сливовое вино. Виллиса совершенно непохожа на ту девушку, с которой я познакомился в клинике и это, не передать словами, как хорошо.

Около полуночи мы возвращаемся ко мне и ложимся спать, договорившись заранее, что утром зайдем за Ирой и она познакомит нас с Ли – китайским прорицателем. Засыпаем, не то чтобы быстро – мгновенно. Немудрено после таких-то «стрессов»!..

Ли – очень старый, лысый одноглазый китаец, с большим горбом на спине и живым искрящимся взглядом. Ему лет сто, не меньше! По-русски говорит – не хуже нас троих, может, даже лучше!

В его лавке полутьма, монотонное позвякивание длинных колбообразных колокольчиков и насыщенный запах ароматических масел.

– Хотите узнать ответ на очень важный вопрос? – вопрошает старик, глядя на нас троих снизу вверх, прищурив свой единственный зрячий глаз. – Я не буду вам гадать, только ему – зыркнув в мою сторону продолжает Ли.

Меня аж передергивает – глаз его слишком велик как для китайца, слишком желт как для человека и слишком ясен как для столетнего старика.

Подхожу ближе к столу, на котором стоит свеча и лежит небольшой мешочек из красного бархата. Неестественно длинными пальцами, неровными и желтовато-коричневыми в результате какой-то старческой болезни, Ли достает из мешочка три монетки с квадратными дырочками в центре и иероглифами с обеих сторон.

– Что же, внучок, – говорит Ли. – Вижу много радости в прошлом и много тоски в настоящем. Вижу небывалую силу и сердце, переполненное любовью. Вижу изнуряющее тело и душу желание вернуться домой… Бросай монетки, – говорит. – Сначала сосредоточься, задай вопрос, а затем бросай.

Делаю как он велит.

– Еще пять раз.

Отчетливо слышу слаженный стук сердец Веника и Иры. Готов поклясться они даже дыхание затаили.

Кинув монетки последний раз выжидательно пялюсь на Ли. Он молчит и как-то уж слишком внимательно косится в мою сторону. Затем как бы неохотно отрывает свой взор от созерцания меня, кипящего внутри, словно жерло внезапно проснувшегося вулкана, и переводит взгляд на моих спутников.

– Так, – наконец говорит он. – Сейчас я вам кое-что скажу и вы уйдете. Нечего вам здесь делать. А ты – жди, внучок, с тобой будет разговор отдельный и не на одну минуту, – обращается он ко мне.

Ли неуверенной шелестящей походкой столетнего старца подплывает к Венику, что-то шепчет ему. Тот расплывается в понимающей и одновременно счастливой улыбке, берет Виллису за руку, бросает на меня прощальный – чуть восхищенный, чуть заговорщический – взгляд и уходит не оборачиваясь, а я остаюсь как дурак сидеть на стуле и ждать дальнейшего развития событий.

Надо ли говорить, что я уже не просто нервничаю, а буквально трепещу не то от возбуждения, не то от страха.

– Почему вы отослали моих друзей? – спрашиваю. Не потому, что меня этот вопрос действительно занимает в данный момент, а дабы звенящая тишина, последние несколько минут принимающая совершенно угрожающие формы всех страшных существ в мире одновременно, немного сжалилась над моим разумом и ослабила хватку; ненадолго – пары секунд будет с головой достаточно для того, чтобы я, наконец, попробовал понять хоть что-нибудь.

Но Ли молчит, даже взором желтоглазым своим не удостаивает. Что касается меня, я уже почти подпрыгиваю от нетерпения, но прерывать его размышления не решаюсь – мало ли что он там увидел в этих монетках. Вдруг смерть мою учуял и не знает теперь как мне сообщить что сегодня в полночь она собственной персоной явиться в мою холостяцкую обитель со съехавшим набекрень капюшоном и с косой наперевес.

Мда… фантазия у меня иногда – о-го-го!

– Твои друзья слишком реальны чтобы быть сновидением, да и ты тоже, – озадаченно произносит Ли, внезапно прервав мои сумбурные размышления.

– Чтобы что?.. – удивляюсь.

– Вообще-то внучок, я думал ты знаешь, что спишь, – коситься на меня старик с нескрываемым любопытством. Так смотрели бы горожане на явившуюся воочию на рыночной площади Деву Марию, которая вместо того, чтобы благословлять всех кто жаждет прикосновения ее сияющей руки, идет покупать помидоры. – Хорошо, оставим пока. Но так, для ясности, скажи мне какое сегодня число?

– 29 ноября, – отвечаю.

Ли тихонько хмыкнув, подходит к высокому окну с широким подоконником и одергивает штору:

– Смотри, – говорит.

Встаю, чтобы разглядеть поближе пейзаж за окном. А там… Господи-боже, как такое может быть?.. Начать с того, что на улице самая что ни на есть золотая осень, вместо мокроснежного ноября: светит солнце, накрапывает теплый сентябрьский (или октябрьский?!) дождик, прохожие в легких плащах прячутся под зонты всевозможных цветов и цветастостей. Но самое главное – лавка Ли… как бы это сформулировать поточнее…короче улица, которую я вижу в окне существует, конечно, но не в том городе, где я живу в данный момент! Я узнаю эту улочку, вымощенную неровными камнями, и лавку эту видел краем глаза, но я только сейчас вдруг отчетливо вспоминаю ГДЕ.

Пару лет назад я ездил в служебную командировку в один из европейских культурных центров. И как ни странно умудрился даже выкроить несколько часов абсолютной свободы для того, чтобы напоследок (спустя неделю, представляете?) за два дня до отъезда, полюбоваться местом, куда меня случайно забросила судьба. Так вот именно тогда, я мельком заметил магазинчик Ли. Мне очень хотелось попасть внутрь – всякие мелкие разности зазывно поглядывали на меня с витрины, смесь натуральных масел и ароматного дыма слегка, но навсегда изменили воздух в радиусе метра от крыльца и он, не хуже какого-нибудь черного ящика, раздразнил мое любопытство – но он был закрыт. Я не то чтобы сильно огорчился в тот момент, но, прямо скажем, слегка расстроился. Хорошо, что ненадолго – спустя всего несколько минут я отвлекся на выставку уличных художников и думать забыл о лавке, в которую не смог попасть.

Получается, я уже около получаса нахожусь в том самом магазинчике, о котором грезил несколько лет назад и даже не подозреваю об этом? Мило. Впрочем, уже не только подозреваю, но ТОЧНО знаю – однако сей факт мало что меняет в моей бедной голове.

– Ничего не понимаю, – бормочу, обращаясь скорее к самому себе, чем к Ли, стоящему рядом.

– Бывает, – смеется он. – Но у тебя, внучок, есть уникальный шанс, не сходя с этого места получить ответы на любые твои вопросы. Хотя… можешь сойти и выпить со мной чаю, если хочешь!

– Чаю? Не откажусь, – отвечаю рассеяно.

Я сейчас не отказался бы даже от головы древнеримского раба, заботливо прикрытой салфеткой (чтобы не шокировать отдельно взятого меня свежестекающей кровью), и поданной на блюдечке с голубой каемочкой – так я оглушен открывшимися и недооткрывшимися пока знаниями!

Пока я тщетно напрягаюсь, стараясь взять себя в руки, Ли расставляет приборы, позвякивает керамической посудой, шебуршит пакетиками с чаем. Когда все готово, он разливает пахнущий водорослями и рыбой зеленый напиток в чашки и садится.

– Мы остановились на том, что ты в данный момент спишь, – начинает старик. – Уж я-то знаю разницу между обычным человеком и путешественником по тропам сновидений!

– Но как такое может быть? – спрашиваю. – Я хорошо помню, что вчера вечером мы с Веником договорились, что утром зайдем за Иришкой и она отведет нас к вам. Так оно и было, собственно.

– Забудь пока о своих спутниках – не о них сейчас речь.

– А о чем? – вяло интересуюсь.

– О тебе, конечно же, о чем же еще? – подмигивает Ли. Но спустя секунду его лицо становится непроницаемо-серьезным и он продолжает: – Ты сейчас…как бы попроще объяснить…находишься меж двух миров. В этом мире ты присутствуешь лишь формально, а в другом… другой мир для тебя закрыт. Возможно только пока, понимаешь?

– Н… не очень.

– Вот скажи, давно ли ты встречался с друзьями, знакомыми, соседями?..

– Давно, если не считать Вениамина и Виллисы. Я пытался позвонить некоторым своим старым приятелям…но они либо не берут трубку, либо оператор отвечает, что отсутствует связь… – жалуюсь.

– То-то же! Ты не понимаешь, глупый, что для тебя это скорее хорошо, чем плохо!

– Почему? – удивляюсь.

– Да потому, внучок, что такие вещи обычно означают одно – скоро твое изгнание закончится и ты сможешь вернуться домой! Тебя нет в реальности, по крайней мере в этой, понимаешь? Ты здесь, но на самом деле одной ногой ты уже там!

– А как же Веня? – спрашиваю.

– Ох… сложно это все, ну да ладно… Веня – плод твоего воображения, разыгравшегося от одиночества!

– Не может быть!.. Я познакомился с ним в клинике несколько месяцев тому, а два дня назад мы снова встретились…

– Так-то оно так, за исключением того факта, что вы встретились не наяву, а во сне. Могу поспорить твой друг сейчас спит в своей квартирке у черта на куличках после тяжелого трудового писательского дня и видит во сне ваши блуждания в поисках дороги в твой Мир… впрочем, он уже проснулся!..

Ощущаю жгучее желание закатить Ли хорошую истерику: тело предвкушает будущее заламывание рук, губы – будущие вопли, сердце уже сжалось в боевой готовности… Однако вместо того, чтобы пойти за своим внутренним порывом, стараясь говорить как можно более спокойно, интересуюсь:

– Виллису я тоже видел во сне?

– Да, – почему-то радуется старик.

– То есть вы хотите сказать, Ли, что все что происходило с момента появления в моей квартире Вени, я видел во сне, так? – уточняю.

– Да, именно так, – подтверждает собеседник.

– Предположим, – соглашаюсь я. По-настоящему соглашаюсь, потому как внезапно вспоминаю обстоятельства послужившие причиной моего длительного лечения в сумасшедшем доме.

Действительно, чего я дергаюсь? Как миры создавать во сне – с этим мы не спорим – это у нас нормально, а затащить в сновидение друзей – так это прямо ох…что вы – что вы, разве это возможно?.. Бред!

– Значит, и вы мне снитесь? – уточняю так, на всякий случай.

– Да, – подтверждает Ли.

– А как же ваше гадание? – спохватываюсь. – Вы же так и не сказали что увидели…

– Не бери в голову, внучок. Вы как вошли, я все ломал голову, что с вами не так. Потом, когда сообразил… словом гадать можно только обычному нормальному человеку, но не демиургу.

– А в чем разница?

– Да все в том же! Как ты себе представляешь гадание человеку, который не в этом мире прописан? Твоя Книга Перемен, внучок, находится в компетенции не здешней, а тамошней небесной канцелярии! – смеется он, и я улыбаюсь – сначала вяло, а потом во всю ширину, на какую способен мой, специально для улыбок предназначенный, аппарат.

– Погодите, а откуда ВЫ все это знаете? – удивляюсь.

До меня только сейчас дошло, что объяснять подобные вещи на ЭТОЙ земле мне смог бы разве что сам Господь Бог, ну или как минимум какой-нибудь из его апостолов. Откуда простому китайскому лавочнику знать о том, что со мной было, что есть и что будет вплоть до деталей?..

– Я был… – начинает Ли, – я был в таком же положении лет двести тому назад… Но в отличие от тебя я не смог УЙТИ по-настоящему, понимаешь?

– Нет, – выдыхаю от переизбытка чувств.

– У меня была семья, дети – сын и две дочки – все погодки, представляешь? Собственно с сочинения сказок для них и началось сотворение МОЕГО мира. Я придумывал волшебные сады с говорящими цветами и мудрыми не слишком болтливыми яблоками, серебряное небо и звезды, умеющие не только отражаться в воде, но и опускаться ближе, чтоб моя малышня могла их разглядеть, выдумывал диковинных животных, доселе не виданных птиц с радужными перьями и способностью записывать в нотной тетради свои трели… еще – облака, принимающие любую форму по желанию моих детишек, разноцветный ветер, теплый в любую погоду, прозрачных рыб, умеющих летать и плавать одновременно… Словом, я не жалел красок и фантазии, лишь бы моим детям было интересно и однажды… Однажды попал в свою фантазию наяву. Около месяца моя семья не могла меня разбудить – чуть не схоронили меня по простоте душевной, благо местный врач слабый пульс нащупал, а то вряд ли мы сейчас могли бы с тобой разговаривать. А я тем временем приводил Мир в порядок: заполнял пробелы, подчищал, допридумывал, населял его людьми – не какими-то конкретными, а просто какими-то, стараясь вложить в них побольше доброты и мудрости. А потом, когда работа подошла к концу, я затосковал. Засыпал с одной мыслью – хочу домой!

– А почему вы не хотели сделать так, чтобы ваша семья перебралась к вам? – перебиваю Ли. От нетерпения, конечно, а не от невоспитанности.

– Моя жена была настоящим реалистом, она даже в Бога не верила. Она бы не смогла, а без нее… Словом в одну прекрасную (вот уж воистину!) ночь, Мир отпустил меня. С тех самых пор я ОЧЕНЬ много вижу в людях такого, о чем они даже не догадываются.

– И что, вы больше не вернулись?

– А зачем? Мне и здесь неплохо. Я даже прапрапраправнуков своих вижу иногда – они приходят ко мне играть всякими безделушками и называют меня дедушка Ли. Конечно, они не догадываются, насколько близки к истине… в свое время мне пришлось инсценировать собственную смерть и лет на двадцать уехать из города, а потом вернуться, как ни в чем не бывало. Но я не сетую, мало кому выпадает возможность видеть праправнуков своих детей!

– Это да, – философски вздыхаю я. – А что мне делать теперь, вы случайно не знаете? И что будет с Веней и Виллисой? Они смогут?..

– Что? – устало переспрашивает Ли.

Я ему наверное уже порядком надоел своими вопросами, но с другой стороны, кому же еще их задавать?..

– Смогут они перебраться в мой Мир или они обречены жить только здесь?

– Ты знаешь, – смеется Ли, – думаю они УЖЕ там и ждут не дождутся когда ты к ним присоединишься!

– Как ТАМ? – опешил я.

– Ну, во-первых, пока мы с тобой болтаем, в реальности – двух дней как не бывало (не забывай – ты же спишь!). Во-вторых, когда я выпроваживал твоих друзей я подсказал Вениамину метод, при помощи которого они могут перенестись в твой Мир… Но для тебя он не подходит, – предвосхитил Ли мои будущие триста пятьдесят вопросов, – тебе придется начинать заново… Все-таки инсулиновый шок – очень гадостная вещь!

– Гадостная, – тупо повторяю за собеседником. Чувствую себя разбитым, выжитым как лимон, опустошенным и так далее по списку слов и выражений, которые, тем не менее, не слишком проясняют, что именно ты чувствуешь в таком состоянии на самом деле.

Ли смотрит на меня своим желтым глазом и сочувственно улыбается:

– Тебе, внучок, необходимо проснуться, попить водички, поесть – твой организм не железный, поди – ему уход требуется!

– Ага, – вяло соглашаюсь, – а что значит заново?..

– Заново – значит заново, что ж тут непонятного? – улыбается Ли. А секунд десять спустя, решив видимо сжалится над моей, выпотрошенной путешествиями во сне, тушкой добавляет: – Ты потерял самое главное – связующую ниточку с Миром… Готов поспорить, он тебе даже не снился с тех пор ни разу. Можешь не кивать, итак знаю. Попробуй для начала создать миниатюрную копию Мира, а там…будет видно, в общем. Не уверен, что это точно поможет, но… для тебя это единственный шанс. Только учти, тебе придется воспроизвести каждую травинку, каждое насекомое, каждую птаху – во всех подробностях, понимаешь?