Текст книги "Сердцецветы для охотницы"

– Не нужно! Оставьте себе!

Но отец, несмотря на все сопротивления, все равно спрятал кошель в суму Русланы:

– Тебе нужнее. В дороге каждая монета до– рога.

Зоран молчаливо кивнул. Матушка старалась держаться от дозорного как можно дальше, но тоже согласно тряхнула головой. И даже притихшая Богдана выступила вперед:

– Моймир дело говорит. Не отказывайся от подарков, Руслана.

Сказала это и вдруг достала из-под платка и протянула к ней, держа на раскрытых ладонях, серебряный клинок. Короткий нож был аккуратным и тонким, как линия, в которую превратились губы подруги. Она поджала их, надеясь скрыть дрожь.

– Зачем? – только и выдохнула Руслана, пораженная.

– Нож этот – оберег. Уже много лет он от матери к старшей дочери в нашей семье передается. От любых злых сил защищает, любое колдовство рушит, – стыдливо глядя в пол и не опуская протянутый подарок, пояснила Богдана. – В пути тебе могут всякие духи встретиться, и не все они друзьями будут.

Руслана невольно мельком глянула на матушку. Нет, она сдержалась, не посмотрела на Зорана, пусть и сгорбилась вся и сжалась, как щепка.

– Я не могу принять твой подарок. Это ведь семейная реликвия.

Богдана порывисто вложила рукоять в ладонь Русланы и тут же пугливо отскочила.

– Бери, – сказала, опустив глаза. – Этот нож моей прапрабабке достался так же, как тебе достается от меня, – он из одной семьи для защиты перешел в другую.

Руслана не верила в услышанное. Такой тонкий, изящный нож! Чистый металл ловил каждый лучик солнца и блестел в нем ярче новорожденных звезд. Неужели ему уже столько лет?!

– Что же… Спасибо, – Руслана улыбнулась, как смогла, и все же приняла подарок. Спрятав нож за пояс, она так и не решилась обнять Богдану, как и та не осмелилась сделать это первой.

Она сняла с полки свой ясеневый лук и колчан со стрелами, оглянулась на всех, собравшихся в сенях. Поклонилась и, ничего больше не говоря, шагнула к двери. Уже приблизившись к порогу, она услышала голос отца, обращенный вовсе не к ней:

– Зоран, помнишь, ты мне говорил, что за спасенную жизнь однажды окажешь услугу? Любую, какую попрошу.

– Помню и не отказываюсь от своих слов.

Взгляд метнулся на матушку, и в этом безмолвном диалоге их чувства наконец-то стали едины. Обе знали, о какой услуге попросит Моймир, и обе этого не желали. Пусть каждая – по своей причине.

– Отец, не надо! – Руслана бросилась обратно, в центр сеней, и встала между Моймиром и Зораном, покорно склонившим голову.

– Отойди, Руслана. Я сам разберусь, что стоит делать, а что нет, – не зло, но жестко ответил он и обошел дочь.

– Это эгоистично! – не унималась она и снова возникла перед суровым ликом отца. – У него ведь служба, дом…

– Руслана, не влезай, – на этот раз говорил уже Зоран. От его холодного тона стало зябко, и Руслана отшатнулась от дозорного так, будто он толкнул ее в плечи. – Я знаю цену словам и клятву не нарушу. О чем бы ни попросил твой отец, я это выполню, потому что обязан ему жизнью.

– Ему! Но не мне!

Стоило прикусить язык, стоило покорно молчать и не влезать в мужские разговоры о клятвах. Тем более от Русланы только отмахнулись, как от назойливого комара.

– Ох, что будет… Что будет, – причитала матушка, едва не плача. Ее, как могла, тихим шепотом утешала Богдана.

В воспоминаниях Русланы материнским голосом прозвучало: «Неисполненная последняя воля так же опасна, как нарушенная клятва». Как же так вышло, что в ее судьбе все переплелось?

– Зоран, я прошу тебя защищать Руслану и помогать ей, покуда ее путешествие не завершится.

Руслана едва не схватилась за голову. Просил отец, но ощущение, будто цепи на Зорана накидывает она сама, было таким острым, что хотелось выть в голос.

– Не надо, – шепнула она, – не соглашайся, Зоран!

Кажется, о том же молила матушка. Но Зоран уже поклонился Моймиру, прижал ладонь к сердцу.

– Клянусь, – сказал он так легко и смело, будто не вверял себя в слуги едва знакомой девице.

Руслана выскочила из избы, не находя там себе больше места. В спину долетел надрывный плач матушки и звонкое прощание Богданы. Отец о чем-то напутствовал Зорана, от которого хотелось сбежать как можно скорее, как можно дальше. Она не желала того, о чем просил Зорана отец. Не хотела, чтобы чья-то жизнь танцевала вокруг ее собственной судьбы.

– Это неправильно, – бормотала под нос Руслана, бегом пробираясь через снег к хлеву. – Так нельзя!

Раньше здесь жила Рожка, но вместо коровы в хлеву Руслану встретила рыжая кобылица. По виду – нестроптивая, молодая, полная сил. Седло, поводья, узда, удила – все было на месте. Кто-то заботливо снарядил лошадь в путь. Руслане оставалось только запрыгнуть на хребет и скакать, скакать прочь.

– Неужто научилась ездить верхом, пока болела?

Она обернулась на голос Зорана, нисколько не удивившись, что он последовал за ней. Волею отца так будет еще не один день…

– Я не выходила из избы, пока болела. Не знаю, на что матушка с отцом рассчитывали, когда решили купить мне лошадь. Я ведь не ездила верхом никогда, да и коней, если честно, побаиваюсь.

Зоран приблизился, встал бок о бок с Русланой и, так же как и она, уставился на лошадь, что лениво жевала сено.

– Боишься? – с недоверием переспросил он. Руслана без лишних слов поняла, что Зоран вспомнил о своем Князе. Похоже, конь был очень дорог его сердцу.

– Да. Не знаю, на что я рассчитывала, когда собиралась твоего Князя… Хм… Одолжить. Матушка рассказывала, как одного мужика конь в живот лягнул. Бедняга скончался в муках.

– О, – только и выдохнул Зоран, пока Руслана смотрела на кобылу и пыталась усмирить свои страхи.

– А еще, если коню еду неправильно подать, говорят, он пальцы откусить может…

– А если долго стоять на месте, поговаривают, можно на костре сгореть, – безобидно произнес Зоран, но Руслану передернуло от ужаса. – Чего смотришь? Выбирай, что страшнее – конь или па– лачи?

Руслана исподлобья глянула на лошадь, потом на Зорана, а затем мотнула головой, крепко зажмурившись.

– Нет. Не сяду на лошадь! Не могу!

– Ездить верхом совсем не сложно. Я покажу, ты быстро научишься.

– Не в этом дело! – в сердцах бросила она и метнулась на улицу. Зоран ринулся следом. – Я не могу на этой лошади уехать, иначе палачи точно родителей заподозрят! Скажут, что помогли ведьме сбежать, а значит, тоже наказания заслуживают!

Они оставили хлев и кобылу позади, бегом направились к калитке, у которой ждал Князь.

– Да и деньги, – бормотала Руслана, – отец ведь все последние монеты мне отдал! Пусть эту лошадь обратно продадут, хоть жить на что будет. Лучше я пешком пойду, чем…

Сначала она решила, что ей показалось. По улице подобно ручью лилась песня. Издали она звучала еще совсем тихо, напоминая еле различимое журчание первых хрустальных змеек весной. Но мелодия звенела отнюдь не скорым теплом и радостью проснувшейся жизни.

Это были тяжелые напевы, от которых кровь в жилах леденела. В стройном хоре голосов, что нес ветер, Руслана еще не могла различить слов, но мелодия звучала как поздняя осень, как закат, когда небо затянуто тучами, как шорох вороньих крыльев.

Эта песня звучала как смерть.

– Полезай на Князя! – приказал Зоран, уже подсаживая Руслану на коня. – Держись!

Он вскочил следом и пятками ударил коня по бокам. Руслана подавила вскрик от неожиданного рывка и что есть мочи схватилась за поводья, ища хоть какой-то опоры. Из-за лука, что висел за спиной, Зоран не мог сидеть к ней слишком близко, и потому ощущение опоры и защищенности, какое было в их прошлую поездку, в этот раз не успокаивало встревоженное сердце.

– Держи крепко, – напутствовал Зоран, и голос его заглушил тревожные распевы, что становились все ближе к родной избе. – Вот так, молодец. Когда нужно будет повернуть, просто потяни с той стороны. Смотри…

Он показывал, как обращаться с поводьями, и это казалось таким неуместным сейчас, когда за ними шла охота. Хотя Руслана догадывалась, что так Зоран просто отвлекает ее внимание, чтобы эмоции не вырвались в самый неподходящий момент.

И все же она обернулась. Одной рукой придерживая волчью шапку, Руслана в последний раз посмотрела на низенькую избенку с яркой, как рябина на снегу, крышей и резными наличниками. Родители не вышли на улицу, чтобы проститься, но Руслана знала, что прямо сейчас они смотрят на нее сквозь окно.

Матушка наверняка заливалась горючими слезами и молилась всем хранителям, чтобы они даровали Руслане защиту от «беса», с которым она теперь связана. Ну а отец… Он точно опомнился, что дочка ускакала, а новая кобыла осталась в хлеву. Злится, небось, жутко.

– Они справятся, – прозвучал над ухом голос Зорана. Он говорил мягко, почти заботливо, пытаясь успокоить… Но сделал только хуже.

Руслана всхлипнула, но тут же стиснула челюсти, пытаясь запечатать боль в себе, не дать ей вырваться наружу. Она сморгнула непрошеные слезы и снова обернулась – нужно увидеть палачей, она должна знать врага в лицо! Но частые домики уже скрыли за собой охотничью избу, столпились, пряча и палачей, пришедших за Русланой.

Мимо проносились и редели соседские дома, а вот люди по пути почти не встречались. А может, они просто прятались, издали завидев «лесную девку» и ее «слугу».

Город таял, как слезы на щеках Русланы, пока лес, стеной подпирающий Хрусталь, наоборот, становился все ближе.

Глава 6
Незабудки и осока

Ветви сомкнулись над головами плотной зеленой крышей, сквозь которую лишь кое-где тонкими нитями пробивалось солнце. В стекающих струях света медленно кружились искры снежинок, что падали с пушистой хвои под легким дуновением ветра.

Лесная тишина была привычна для Русланы, но даже она сейчас не успокаивала. Вслушиваясь в каждый шорох, рожденный зверем или духом, она боялась различить топот копыт или мелодию голосов, поющих пугающие строки о каре и смерти.

– Как думаешь, палачи не тронут моих родителей?

Зоран шел чуть впереди и вел Князя под уздцы. Руслана, сгорбившись и боясь шелохнуться, сидела в седле – Зоран настоял. Мол, так девушка быстрее к верховой езде привыкнет. К тому же двигаться в лесу галопом было сложно, да и опасно, хотя в самую чащу они не заходили. Зоран отнекивался всякий раз, стоило Руслане предложить свернуть в глубь леса.

– Ты сделала все, что могла для их безопасности. – Зоран переступил через поваленное деревце, отодвинул ветку, что тянулась к его задумчивому лицу. – Теперь лучше о себе волнуйся.

Руслана сверху вниз посмотрела на Зорана, все еще до конца не веря, что теперь юноша связан с ней клятвой. Он не казался расстроенным или опечаленным, будто навязанная служба его нисколько не тяготила.

– Мне жаль, что так вышло, – искренне поделилась Руслана и стыдливо отвела глаза. Она все еще чувствовала себя виноватой. – Прости, Зоран. Я не хотела, чтобы ты…

– Прекрати, – сказал он так резко, что девушка чуть не рухнула с седла. – И больше никогда не извиняйся за то, в чем нет твоей вины.

О нет, Зоран. Вина ее была хотя бы в том, что ослушалась матушку. Если бы Руслана прогнала дозорного, тот бы не сумел встретиться с Моймиром и не стал заложником старых обещаний.

– Но твой дом, служба…

– Пустое, – отрезал Зоран и умолк.

Руслане показалось, что пальцы его чуть сильнее стиснули кожаные уздцы, а на скулах заходили желваки. Мрачный, отстраненный, сейчас он напоминал вечерний туман, в дымке которого невозможно разглядеть, что кроется за призрачной стеной.

«Байстрюк. Сын покойника», – шепнул то ли ветер, то ли голос матушки в воспоминаниях, но Руслана не испугалась.

– Не печалься обо мне, Лучница, – сказал Зоран после долгого молчания. Ему будто было совестно за резкий тон, каким он заставил Руслану прикусить язык, и теперь парень пытался загладить вину толикой откровенности. – На службу мне сейчас все равно возвращаться было бы опасно. Многие ведь узнали, что я Войко ищу, тебе помогаю. Может, оно и к лучшему, что нас теперь общая цель объединила?

«И клятва», – Руслана не стала озвучивать эту мысль, но усмехнулась ей горько. Зоран это услышал, обернулся недоуменно.

– Чего смешного? Ты докажешь, что не ведьма, а я – что не околдован тобой. Войко вернется домой, я на службу, все будут довольны и счастливы.

– Обязательно, – кивнула Руслана, а сама подметила – Зоран ничего не сказал про дом и возвращение к родным.

Спросить об этом она не решилась – не придумала, как подступиться с таким вопросом. Это ведь наверняка личное. Почему же Зоран по дому не тоскует?

Руслана обернулась, сидя на Князе, посмотрела на цепочку следов, что почти ровной линией убегала за край холма. Они двигались вдоль леса, который тянулся полосой. Бестолковое занятие.

– Не лучше ли нам все-таки срезать через чащу? Циркон ведь так же, как и Хрусталь, с лесом граничит?

– Граничит. Просто с другой стороны.

– Вот! Нужно срезать!

Зоран молчал. Лишь снег скрипел под его сапогами.

Руслана шумно втянула носом морозный воздух, напитанный еловой свежестью с кислыми ягодными нотками. Что за пустое упрямство?

– Нам нет смысла огибать лес, – спокойно разъясняла она, – это несколько дней пути против одного или двух, если срежем через чащу.

– Зато так безопаснее, – настаивал Зоран тоном, не терпящим возражений. И Руслана бы обиделась на столь грубую речь, если бы спутник не добавил: – Я ведь не только за свою голову отвечаю. Я должен защищать тебя, так что, будь добра, не мешай мне это делать.

Зоран не обернулся, не посмотрел на Руслану, но невозмутимость его треснула. Спина уже не была такой ровной, шаги стали шире, резче.

Не выдержав, Руслана вопреки своему страху на ходу сползла с Князя. Она едва не рухнула в сугроб, но все же удержала равновесие. Лишь теперь Зоран остановился и посмотрел на нее со смесью усталости и темного предвкушения грядущих споров.

– Я ведь хорошо знаю лес, – опередив Зорана, Руслана заговорила первой. Она выбралась из сугроба, но демонстративно осталась стоять на месте. По пути, выбранному Зораном, она и шагу больше не сделает, пока они не поговорят. – И в чаще не раз бывала. Умею добывать дичь, разводить костер и находить дорогу. Чего ты боишься?

Лишь едва уловимая тень, скользнувшая по лицу Зорана, выдала его волнение. Руслана же цепко смотрела в потемневшие от тяжелых дум зеленые глаза и ждала.

– Я верю в твои умения, охотница. Но есть вещи страшные, необъяснимые…

– Ты о духах, что ли? – вскинула темные брови Руслана и с удивлением отметила, как едва дрогнули пальцы Зорана, лежащие на рукояти меча.

Он боится навьих духов?..

Зоран вымученно посмотрел на Руслану, и в малахитовых глазах она прочитала немую мольбу. И она была готова поддаться, проиграть Зорану, сделать так, как он просит. Но земля вдруг задрожала, и сразу отовсюду, отражаясь эхом и быстро набирая мощь, полилась темная, как вода на дне колодца, песня:

 
Над далекими лесами,
В небе темном, словно ил,
Мы восславим человечность,
Колдовство рассеем в пыль!
 
 
Эту песнь мы запоем,
                           разожжем скорей костер,
И да будет предана плоть колдунья
                                                        для огня![2]2
  Стихотворение Чудной Дарины, @incendio.librorum


[Закрыть]
 

Зоран метнулся к Руслане. Она даже моргнуть не успела, а он уже подсадил ее на коня и сам запрыгнул следом. Князь недовольно зафырчал, уставший, но жалеть его было некогда. Палачи нашли их по следам.

– Нет! – Руслана не позволила Зорану взять поводья. Отринув страх, сама решила вести Князя. – Ты нас к погибели приведешь! Нельзя по прямой и дальше идти!

Зоран скрипнул зубами, но спорить не стал – и так ясно, на чьей стороне правда. Он лишь положил свои руки поверх ладоней Русланы, которыми она вцепилась в поводья, и ударил пятками в бока Князя.

– Веди. Я помогу, если потребуется, – услышала она сквозь лошадиное ржание и смело кивнула.

Прорываться в глубь леса по снегу, сквозь густые кустарники было страшно до головокружения. Дыхание замирало на губах всякий раз, стоило Князю едва не слететь в овраг или прыжком пересечь поваленные деревья. Снег взметался в воздух, а голоса все пели-пели, гоня беглецов все дальше, в глушь.

Ладони Зорана лежали поверх рук Русланы, и стоило ей замяться хотя бы на миг, испугавшись, он действовал вместо нее. Решительно, резко он направлял Князя по узким тропам, сквозь сугробы и вопреки своим страхам.

Пение и гул погони стихли, только когда сугробы почти сровнялись с землей. Остался лишь тонкий слой белоснежного покрывала, не тронутого ни людьми, ни зверьми. Зоран уже крепче сжал поводья ладонями Русланы, готовясь дать новую команду Князю, но она его остановила.

– Смотри, – выдохнула густым белым облаком. – Земля чуть колышется.

Князь замер на месте. Зоран молчал, вглядываясь в вовсе не безобидную поляну. Местами снег редел, и сквозь него виднелось что-то темное, но вовсе не земля.

– Это чаруса, – пояснила Руслана и заерзала, пытаясь слезть с коня. Зоран вновь спрыгнул первым и помог девушке. Она осторожно, щупая землю ногой, прошла чуть вперед и замерла на краю бездонной трясины, укрытой ковром болотных трав.

Руслана огляделась и поняла, что вокруг не осталось деревьев, кроме осин. На тонкоствольных, но раскидистых деревьях облетели еще не все ярко-пламенные листья. Они дрожали от ветра, сбрасывая с себя снежные накидки.

Вот теперь точно стало не по себе. Это место внушало тревогу ничуть не меньше, чем палачи, наступающие на пятки.

– Зоран, – позвала Руслана, медленно пятясь от болота. – Мы оставили на въезде в лес угощение для духов и Борового? У меня с собой хлеб был…

– Почему спрашиваешь?

Руслана торопливо подбежала к Князю, к седлу которого была привязана ее сума. Она и так знала, что увидит, когда развяжет узелок. Хлеб был на месте.

– Проклятье, – простонала Руслана и тут же прикусила язык. Нечего беду кликать, когда и так стоишь с ней лицом к лицу. – Духи гневаются, что мы в лес без подношений пришли.

– С чего ты взяла? – пытаясь сохранять твердость голоса и духа, спросил Зоран. Он взял Руслану за локоть и в очередной раз потянул к лоснящемуся боку Князя, чтобы помочь забраться на хребет коня. – Уедем и все тут. Давай скорее…

И хоть он пытался казаться скалой, какой клялся стать для Русланы перед ее отцом, но девушка слышала, как подрагивает его голос. Зоран боялся ничуть не меньше ее самой.

– Не выйдет. – Руслана мягко высвободилась из рук Зорана. – Смотри. Это осины. Отец учил, что они – проклятые деревья, растущие в проклятых местах. Говорят, через осиновую древесину злые духи себе ход из Нави прогрызают и селятся в рощах. Там-то трепет листвы их присутствие и выдает. В тени осин нельзя прятаться ни от солнца, ни от дождя, и в дом их древесину лучше не приносить. И мы здесь, уверена, оказались не просто так.

– Это потому что мы забыли про угощение?

– Не только. – Руслана кивком указала за спину Зорана. Там из тени осинок показался знакомый низкорослый силуэт.

– Охотница пришла вернуть долг, – осклабился аука широкой острозубой улыбкой и засмеялся, когда Зоран в один миг оголил клинок.

Он вышел вперед, закрывая собой Руслану, принял оборонительную позицию и выставил меч перед собой. Смех ауки напоминал скрежет металла. То острые зубы стучали друг о друга, пока дух надрывал хохотом живот.

– Не в того клинком тычешь, – хихикнул хитрый дух.

– Сгинь, – сквозь зубы прорычал Зоран. Свободной рукой он потянулся к своей шее. Руслана могла лишь догадываться, для чего, однако не сомневалась – Зоран коснулся орешниковой подвески-оберега.

– Я не с тобой говорить пришел, – больше не улыбаясь, дух уверенно вышел из тени осин.

Он вовсе не боялся ни Зорана, ни его меча, которым юноша вполне мог разрубить ауку пополам одним махом. Дух в лживой застенчивости свел руки за спину и наклонился играючи, будто ребенок.

– Охотница-а, – протянул елейно. – Пора вернуть должок. Я свою часть сделки выполнил. Твоя очередь!

Руслана попыталась выйти из-за спины Зорана, но защитник оказался упрям. Он выставил перед ней руку, не позволяя приблизиться к духу. Аука умиленно заулюлюкал, но Руслана не позволила духу вывести ее из себя.

– В прошлый раз ты меня обманул, – произнесла она, как могла ровно. Зоран не сдвигался с места, поэтому пришлось впервые ощутить себя знатной девицей и говорить из-за плеча стража. – Я хотела подсказку, где Войко, а ты…

– Охотница сама ошиблась, – затараторил дух, и черные, маслянистые глаза его блеснули раздражением. – Это люди способны врать и обманывать, нарушать клятвы и сделки и сбегать. Но духи – никогда. Я исполнил твою просьбу, и не моя вина, что ты неверно ее истолковала.

Все в Зоране – от напряженной спины до позы, что стала чуть менее уверенной, – говорило, как остро он желает обернуться, посмотреть в глаза Русланы. Дух не врет? Она правда заключила сделку?

Она тяжело вздохнула и сказала единственно верные слова:

– Ты прав. Я ошиблась. Но сейчас неподходящее время для решения сделок и возврата долгов.

– Знаю-знаю, – замахал грязными ладонями дух, точно отметая от себя слова Русланы. – За вами гонятся эти гадкие чародеи.

Аука скривился, будто съел горсть кислой жимолости. Руслане показалось, что после того, как аука упомянул палачей, лес зашевелился, зашумел. В тенях заблестели десятки пар глаз, но быстро потухли, снова спрятавшись.

– Именно поэтому сейчас для твоей услуги – самое время.

За спиной раздался плеск. Охотничьи инстинкты действовали безукоризненно, и когда Руслана обернулась на шум, в руках ее уже был готовый к выстрелу лук. Натянутая тетива дрожала, как и девушка, в чье сердце метила стрела.

– Не надо! – слетело с бледных, почти синих губ. Светлые, но мутные глаза смотрели прямо на Руслану и молили о пощаде.

На выдохе она сняла стрелу с тетивы, опустила лук и лишь тогда ослабила натяжение. Омутница взволнованно схватилась за грудь, точно успокаивая испуганное сердце. Только вот Руслана знала, что оно давно не бьется.

– Хочешь скормить нас своей подруге?! – гневно выкрикнула она. – Не удивлюсь, если сюда нас вовсе не палачи загнали, а ты, ушлый дух!

Она повернулась лицом к ауке, оставив омутницу позади. Зоран тут же сменил позицию, встал спина к спине с Русланой, чтобы не упускать из вида утопленницу. В этом не было смысла, ведь сама омутница к суше подобраться не могла, потому обычно и заманивала заблудших сладкими речами да красотой. Только говорить об этом Зорану сейчас не было вре– мени.

– Скормить? Ей?! – оскорбился аука.

Руслана поняла, что сказала глупость. Ауки ведь редкостные обжоры. Если бы и просил еду, то для себя.

– Тогда зачем мы здесь? – выкрикнул Зоран, который хоть сейчас был готов кинуться в бой, но ждал знака от Русланы.

Обида сползла с морщинистого лица духа, как вторая кожа. Он хитро сверкнул зубами в подобии улыбки, и Руслана окончательно убедилась.

– Никаких палачей ведь в лесу не было… Это твое колдовство нас обмануло!

– Не было, – сдался дух. – Но скоро будут.

– Будут-будут, – эхом тонко пропела омутница, которая, свесив ноги, сидела посреди болота на гниющем бревне.

– Следы прямиком к вам чародеев приведут, – стращал аука. – Их ведь никто не замел…

– При чем здесь она? – Руслана махнула рукой на утопленницу. Та длинными тонкими пальцами расчесывала темные волосы, убранные осокой и незабудками. Влажные пряди доходили до белых колен и чуть вились на концах.

Заметив взгляд Русланы, омутница острозубо улыбнулась. Утопленница была бледна, будто в теле ее не осталось ни кровинки, и абсолютно нага. Она медленно расправила плечи, убирая волосы с аккуратной груди. Кончики длинных ногтей скользили по холодной коже, заставляя капли воды катиться вниз по красивому, но мертвому телу.

Зоран, чья стойка была тверда, вдруг начал мяться, топтаться на месте. Спина его коснулась плеча Русланы. Омутница звонко рассмеялась, и несколько птиц вспорхнули с ближайших к чарусе осин.

– Милый мальчик! Ах, так ты никогда не видел настоящей женской красоты! Не купался в девичьей ласке, не нырял в это тепло, – томно, тягуче проворковала покойница. – Зачем тебе грубая охотница, которая сама не умеет, не знает, как дарить наслаждение? Иди ко мне. Останься со мной…

– Еще слово, и я тебе горло насквозь прошью, – прорычала Руслана, и тетива натянутого лука вжалась в ее губы.

Та лишь звонко захохотала. Из мутных глаз исчезла притворная томная сладость и поддельное желание.

– Шучу, – махнула фарфорово-бледной рукой омутница. – Ни ты, ни твой нареченный страж мне не нужны.

Руслана бы смутилась, если бы не знала хитрую природу духов. Все норовят запутать речами да от сути увести.

– Так для чего мы здесь? – сбивчиво спросил Зоран, и, даже не видя его лица, Руслана поняла, что юношу слова омутницы равнодушным все же не оставили. – И при чем тут палачи?

– Я дружна с ветром и могу помочь спрятать следы. Но взамен кое-что потребую, – без былой сладости в голосе и плавности в движениях утопленница одной рукой оперлась на край бревна.

– Новая сделка? – крепче стиснув рукоять лука, вспыхнула Руслана. – Ну уж нет! Хватит с меня!

– Не новая, – напомнил о себе аука. Руслана опустила глаза на его голос и заметила, что тот подкрался к ней, отвлеченной, вплотную.

Она вспомнила все истории, рассказанные матушкой, о том, как духи съедали нарушивших сделку бедолаг. Несмотря на теплый кафтан и волчью шапку, стало холодно.

– Твоя часть сделки, Охотница, – это помощь Морошке.

– Помоги, Охотница, – ласково протянула омутница, которая в человеческой жизни носила названное аукой имя. – А я помогу тебе и твоему стражу.

Зоран коротко оглянулся на Руслану. Он был так же сбит с толку, как и она.

– Не понимаю, – качнула головой девушка. – К чему тебе, навьему хитрому духу, просить за омутницу?

– Ты зря мелешь языком, но, вижу, пока не получишь ответов, и с места не сдвинешься, – аука исподлобья посмотрел на Руслану, и ей показалось, что дух вот-вот подпрыгнет и укусит ее за нос. – Упрямая Охотница!

– Вы тянете время, – нетерпеливо напомнила Морошка. – Чародеи скоро подойдут к лесу.

– Откуда ты знаешь? – спросил Зоран.

– Ветер красиво поет, – улыбнулась омутница. – Но я не смогу попросить его о помощи, пока вы не поможете мне.

Тогда Руслана впервые посмотрела на Морошку внимательно. Не на ее острые зубы и пугающие глаза, не на тонкое бледное тело и мертвые цветы в волосах. Ее взгляд скользнул к ногам, ниже колен покрытым чешуей.

Одна нога Морошки была закована в ледяные кандалы. Холодный хрусталь крепко обнимал тонкую лодыжку, уходя под воду.

– Освободи меня, – попросила омутница и подняла закованную ногу над водой. Она растопырила белые пальцы, и между ними натянулась молочного цвета перепонка. – Это нам всем выгодно.

Руслана не торопилась кидаться на помощь утопленнице. Ее настораживала новая сделка и обещания омутницы призвать на выручку ветер. Но и Морошка, и аука смотрели на Руслану с надеждой и нетерпением. То были вовсе не голодные взгляды изголодавшихся хищников, а взоры напуганных человеческими голосами зверей.

– Вы боитесь палачей, – догадался Зоран. Руслана тоже это поняла:

– А наши следы охотников и к вам приведут. Вот к чему эта сделка.

– Это не сделка, – омутница едва не шипела, раздраженная нерасторопностью помощников. – Это… Как там говорится у людей?

– Взаимовыгодный союз, – услужливо подсказал Зоран.

Руслана понимала, что вариантов у нее всего два – помочь Морошке или умереть. Однако все равно медлила. Пыталась нащупать в словах духов, в их поведении намек на обман.

– Я истосковалась по подругам, – хныкнула Морошка, – не могу из-за проклятых цепей Мороза нырнуть в эти воды, а вынырнуть в других. Не могу, скованная, говорить с Ветром на равных. Не могу спасти ни себя, ни кого-то еще.

Аука жалобно покачал лохматой головой, Зоран чуть опустил меч. Слезы утопленницы растрогали даже Руслану, но она была не так доверчива.

– Тебя сковал сам Мороз. Откуда мне знать, за что? Вдруг твое наказание справедливо?

– Меня наказали за глупость, – с обидой поделилась омутница и склонила голову в наигранной печали. – Но тебе о ней не расскажу. Нет-нет, не расскажу. Кто знает, что Мороз сделает, если узнает про мой слишком длинный язык?

Почувствовав на себе взгляд Зорана, Руслана поняла, что и он не ведает, о чем речь. Однако спрашивать было уже некогда.

– Тихо! – омутница вдруг подняла ладонь, прося всех умолкнуть, и сосредоточенно вслушалась в повисшую тишину. Ветер промчался меж деревьев и затих, а Морошка будто стала еще бледнее. – Они идут, – сказала она едва слышно. – Идут за нами.

Устав ждать, напуганный аука пнул Руслану по пятке. Ощущалось это, как удар отлетевшего с дороги камешка.

– Иди уже! Вытащи Морошку из цепей! – приказал аука. – Иначе нас всех здесь…

– Руслана, не смей, – встрял Зоран и снова вырос перед ней, как щит. – Я обещал защищать тебя, поэтому сам пойду к Морошке.

Она вспомнила, как утопленница зазывала Зорана в болото, а тот размяк, растерялся, как мальчишка. Нет, не только Зоран в ответе за Руслану, но и она за него. И плевать, что клятв охотница никаких не давала.

– Я сама пойду, – твердо сказала она и вручила Зорану свой лук и колчан. От того, как резко она впихнула оружие ему в руки, парень на несколько мгновений потерял дар речи.

Повернувшись уже к духам, Руслана произнесла:

– Вы должны поклясться, что это не ловушка. Что не тронете ни меня, ни Зорана.

– Дура городская! – выплюнул аука так ядовито, что Руслана невольно ощутила укол обиды. – Наши жизни на кону, а ты тележишься!

– Что? – горько рассмеялась омутница, глядя в озадаченное лицо Русланы. – Удивлена, что мы тоже чего-то боимся? Так вот знай, Охотница, ты бежишь от людей, что куда опаснее духов, от которых сейчас стараешься защититься и тянешь время. Когда те люди нагонят тебя, поймают заодно и нас, – Морошка коснулась ладонью груди, кивнула на ауку, а затем широким жестом обвела рукой лес. Она говорила не только о них с аукой, но и о других духах. – Они предадут нас огню, который зовут «очищающим». Из обугленных костей изготовят порошок для яда, которым смазывают оружие. На вырванных зубах высекут руны и сложат в кожаный мешочек, что будут носить на поясе. Из пепла сотворят снадобья, которыми станут травить таких же невинных, как ты, пытаясь получить признание в несуществующих грехах. О, Охотница! Неужели ты думала, что духи – зло большее, нежели люди, творящие чары, сотканные из смерти?

Руслана хотела бы думать, что омутница лишь запугивает ее, но видела этот животный страх в белесых глазах. Слышала, как дрожит голос той, что боялась умереть вновь. В этот раз – мучительно и окончательно.

Руслана не хотела представлять, как ее тело, сожженное, измученное, разделенное на кусочки, станет пеплом в бутыльке с ядом. Как ее зубы лягут в кучку чужих. Она до тошноты боялась такой смерти и того, что ждет после нее. Не хотела оставаться неупокоенной душой, разорванной на клочки и призванной стать источником черной магии.