Текст книги "Возрожденная страсть"

Глава 10

Больше всего Эни боялась, что журналист спросит Миру о чем-то, что будет связано с Рани Верма.

А именно о том, что Рани всего за три месяца до ее смерти подписалась на большой проект с компанией Раавалей, чтобы вернуться на экраны. Или о том ужасном слухе, что во время своей последней поездки в Мумбаи Рани посетила известного адвоката по бракоразводным процессам.

И это все-таки произошло. Спустя несколько часов она все еще прокручивала в своей голове сцену, как бездушная журналистка набросилась на тринадцатилетнюю девочку и спросила ее о погибшей матери в интервью, которое должно было носить развлекательный характер. Неудивительно, что Саймон терпеть не мог киноиндустрию и все, что с ней связано.

Ее шаги стали свинцовыми, когда Эни вспомнила потрясенное выражение лица девушки. Было ясно, что Мира понятия не имела, что ее мать возвращается в Болливуд. Но она быстро взяла себя в руки и сказала, что неудивительно, что такая талантливая актриса, как ее мать, рано или поздно планировала вернуться на большой экран. Что касается развода, сказала она, это всего лишь ужасные слухи. Губы ее дрожали, но взгляд был решительным.

В тот момент, когда камеру выключили, она бросилась прочь с площадки в поисках своего отца. Эни молча последовала за ней, не желая нарушать такой интимный момент, но чувствуя необходимость быть рядом на случай, если Мире понадобится выговориться.

В течение нескольких часов после того, как Саймон узнал об интервью, отец и дочь находились за закрытыми дверями в комнате Миры.

Были ли Рани и Саймон на пороге развода?

Не поэтому ли Саймон никогда не хотел поднимать тему своего брака?

«Я не дал ей того, чего она хотела, и она обиделась на меня за это… Я подвел ее…»

Правда заключалась в том, что его брак с Рани – каким бы он ни был – омрачал его настоящее. Может быть, даже его будущее. Их будущее. Она хотела разобраться в том, что происходило с Саймоном, но действовать надо было крайне осторожно.

Не имело никакого значения, что каждую ночь на прошлой неделе она проводила в его постели. Не имело значения, что они нарушили все границы, которые Саймон хотел возвести между ними. Ее мысли шли по кругу, пока она ожидала отца и дочь у двери номера.

Наконец Саймон вышел, глядя в свой телефон. Он выглядел напряженным. Тем не менее мягкая улыбка изогнула его рот, когда он увидел Эни, стоящую неподалеку.

– Я как раз собирался тебе позвонить.

– Она в порядке?

– Ей стало лучше, – сказал он, и Эни готова была обнять его за то, что он сказал ей правду. – Она придет в себя.

Эни кивнула:

– Я могу прикоснуться к тебе?

Он знал, о чем она спрашивала. Усталый взгляд в его глазах сменился теплой признательностью.

– Тебе никогда не нужно спрашивать.

Эни обвила его руками и обняла так сильно, что почувствовала, как бьется его сердце. Было эгоистично думать об их отношениях на фоне той боли, с которой столкнулась Мира. Но Эни боялась, что он оттолкнет ее. Что он будет винить ее в произошедшем. На мгновение она забыла, что Саймон не такой человек.

– Мне очень жаль, что это произошло.

Он поцеловал ее в висок.

– Ты последний человек, который должен извиняться. Ты пыталась предупредить Миру и меня, что что-то подобное может произойти. Это все моя вина.

В его голосе была такая злость, что Эни подняла голову, чтобы посмотреть на него.

Страх пронзил ее сердце.

– Возможно, тебе это не понравится, но я все равно скажу.

К ее удивлению, он рассмеялся. Он схватил ее за щеку и произнес:

– Никогда не меняйся, Энжел. Будь такой всегда.

Ее сердце билось от волнения. От решительности в его словах. От нежности в его глазах.

– Скажи, – потребовал он, отпуская ее.

– Фанаты и Болливуд так обожали Рани, что даже намек на возможный развод будет раздут до уровня факта.

– Значит, ты утверждаешь, что я тоже все испортил.

– Ты знал, что она хочет вернуться?

– Да, – резко ответил Саймон. – Я знал, что она подписала контракт, но не знал с кем. Это был ее план разрыва наших отношений.

Ровный тон его слов сказал больше, чем сами слова.

– Это то, из-за чего вы… поссорились?

Горькая улыбка скривила его губы, когда он бросил взгляд на Эни.

– Ты думаешь, я такой ничтожный человек, чтобы завидовать ее карьере?

Сердце Эни сжалось от боли.

– Нет! Я просто… пытаюсь понять.

«Понять тебя, и почему Рани до сих пор так влияет на тебя… почему ты выглядишь таким измученным».

Но она ничего из этого не сказала.

– Да, я наделал достаточно ошибок, – сказал он, глядя вдаль, – но я никогда не стоял на пути ее карьеры. Даже когда это разрушило ее психическое здоровье. У нас просто не было возможности сказать Мире до того, как случилась авария. Сначала она хотела, чтобы все было подготовлено. Она присматривалась к школам, подыскивала гувернанток… Рани намеревалась использовать съемки фильма как первую фазу нашего расставания. Она была полна уверенности, что никакие потрясения никоим образом не повредят Мире. Что бы ни происходило в ее голове, в ее собственной жизни, она была хорошей матерью для Миры.

– Значит, ты не знал, что она подписала контракт именно с нашей компанией?

– Нет. Она также забыла сообщить мне, что рассматривает возможность возвращения в Болливуд до того, как подписала контракт. Наши отношения уже были в очень плохом состоянии, когда она рассказала мне свои новости. Просто сообщила мне факты. Я сначала не поверил… Я был так зол…

Из-за того, что она бросила его?

Любил ли он ее, когда она ушла от него?

Нет, Эни услышала только чувство вины. И он был слишком благороден, чтобы играть с ней, если он все еще любил Рани.

Эни дотронулась пальцами до его руки, нежно выводя его из оцепенения.

– По крайней мере, теперь мы можем смотреть на это так – худшее уже позади. Если мы сможем просто помочь Мире справиться с этим… Журналисты уже сделали свое грязное дело. Они не смогут сделать ничего больше, чтобы очернить Рани.

Он провел большим пальцем по ее щеке.

– Боже, чем я заслужил тебя в своей жизни?

– Мне хотелось бы думать, что мы оба заслуживаем друг друга, – сказала она.

Его улыбка стала шире.

– Я понял. – Саймон резко выдохнул. – Мира хочет тебя видеть. Ты поговоришь с ней?

– Конечно.

Он повел ее в маленькую гостиную в конце коридора.

– Я сказал ей, что знал о намерениях Рани. Что мы хотели сообщить ей все, после того как уладим все детали. Но Рани скончалась до того, как это произошло. Все это более-менее верно… И еще один момент. – Его взгляд снова стал таким же далеким. – Я думаю, она хочет от тебя утешения.

Эни кивнула.

Некоторое время он смотрел на нее, его мысли были непостижимы.

Затем он с грубым стоном притянул ее к себе и поцеловал.

– Я хотел сделать это весь день, – сказал он, когда оторвался от нее.

Эни провела пальцем по его нижней губе.

– Ты никогда не делал со мной ничего такого, что мне не нравилось бы, Саймон.

– На этот раз я не хочу делить тебя с Мирой. Я хочу тебя для себя. Я хочу забыть, что весь этот день случился. Я хочу убежать от всего этого… – Он обнял ее за талию и притянул к себе. – Убежать к тебе.

Ее груди стали тяжелыми и болезненными. Эни уткнулась лицом ему в шею, его откровенное признание заставило ее колени подогнуться.

«Ты для него временное удовольствие. Не партнер, с которым он разделит свою боль, свою жизнь», – прошептал противный, сомневающийся голос в ее голове, но она промолчала.

Когда Саймон отпустил ее, Эни сказала:

– Я приглашу Наину и Зару, когда мы закончим разговор. Мира любит проводить время со всеми нами. – Она немного поколебалась, а затем спросила: – Где ты будешь?

– Я собираюсь напиться и, возможно, побить одного из твоих братьев за то, что он недостаточно проверил эту журналистку. За то, что не сказал мне, что Рани подписала контракт с вашей компанией.

От шока ее рот открылся, пока Эни не поняла, что он шутит.

– Не волнуйся. Я понимаю, что ищу кого-то, на кого могу свалить вину. Но они тоже должны ответить.

– Да, они тоже несут вину, – машинально сказала она, а в голове у нее вертелись сотни вопросов.

– Если без шуток, я думаю, что Викрам мог бы намекнуть мне в наших разговорах.

– А ты? – спросила Эни, хотя и знала, что должна перестать расспрашивать его. – Ты пришел в себя от этого, Саймон?

Мгновенно его лицо застыло, нежный любовник исчез.

– От чего?

– От того, что твоя жена встречалась с адвокатом по разводам и не сказала тебе?

Он горько рассмеялся и провел рукой по волосам.

– Помнишь, как ты спросила меня, могу ли я повернуть время вспять, в первую нашу встречу? Хотел бы я, потому что я бы принял более правильное решение. Сначала я обидел Рани, а теперь то, к чему я ее подтолкнул, причиняет боль Мире.

И он отвел взгляд. Он целовал ее, обнимал, доверял ей заботиться о Мире, но было ясно, что он не собирается делить с ней свою самую глубокую боль.

Прежде чем попросить его объяснить, почему в его глазах была такая вина, Эни заставила себя пойти в комнату Миры. Она не должна была бередить эту рану прямо сейчас.

Оранжевый свет пробивался сквозь прозрачные шелковые занавески в ее комнате. Несмотря на то что она проспала несколько часов, Эни чувствовала себя усталой и вялой, как никогда раньше. Либо у нее снова началась анемия – она сделала пометку в календаре, чтобы позвонить своему терапевту, – либо ее тело говорило, что пора отдохнуть.

В прошлом месяце она слишком много работала, поэтому сообщила Вирату, что сегодня у нее выходной, а затем выключила телефон. Быстро приняв душ, она надела одну из футболок Саймона и заползла в свою кровать, когда услышала, как с тихим скрипом открылась смежная дверь.

Вся усталость покинула ее тело, ей на смену пришла нервная энергия, беспокойное гудение под кожей.

– Я не сплю, – прошептала она, боясь, что он развернется и уйдет.

Ночник зажегся рядом с ее кроватью, полностью осветив его. По темному влажному блеску его угольно-черных волос было ясно, что он тоже только что принял душ. Темные круги вокруг его глаз говорили о том, что он не спал.

– Я не пьян.

– Ничего страшного, если и так.

– Если хочешь спать, я уйду.

– Нет, оставайся.

Он наблюдал за ней сверху, его брови были сведены вместе, как будто он пытался разгадать ее тайну.

С тихим вздохом он сел рядом с ней на кровать, вытянув длинные ноги перед собой.

Еще через несколько минут он взял ее руку в свою и поцеловал с таким благоговением, что она почувствовала, как жар щиплет глаза.

Придвинувшись ближе к ней на кровати, он провел большим пальцем вокруг ее глаз, носа и рта. По впадинам под щеками.

– Ты вообще спала?

Она пожала плечами:

– Мы смотрели фильм до полуночи, потом она уснула. Я оставила ей записку, что увижусь с ней через пару часов.

Она приподнялась и прислонилась к спинке кровати. Прижав его руку к своей груди, Эни начала говорить:

– Она будет в порядке, Саймон. Всю прошлую неделю я подготавливала ее к этому интервью, и она знает, что журналисты плетут всякую ложь из полуправды.

– Спасибо, – пробормотал Саймон, не оборачиваясь, чтобы посмотреть на нее.

– Останься со мной, – сказала она, чувствуя, как он отстраняется. Ощущение темной боли от того, что было раньше, снова облаком сгущалось вокруг него. – С самого утра я чувствую себя не очень хорошо. Если ты уйдешь от меня сейчас…

Эти слова заставили его прийти в себя. Повернувшись к ней так, что его широкая грудь и красивое лицо полностью заполнили ее поле зрения, он сказал:

– Что случилось?

– Наверное, у меня снова анемия. Я скоро пойду к врачу.

Ее сердце дрогнуло от собственной дерзости, но она все же решилась признаться:

– Прямо сейчас все, что мне нужно, – это ты.

– У тебя раньше была анемия?

– Иногда возникала после родов, – ответила она хриплым шепотом.

Он уткнулся носом ей в лопатки и сказал так тихо, что она едва услышала:

– Это последнее, что я хочу сейчас услышать.

Эни моргнула. Морщины беспокойства вокруг его глаз углубились.

– Что? Что ты имеешь ввиду?

Он тяжело вздохнул:

– У меня уже так много проблем. Я не хочу волноваться еще из-за тебя.

Он как будто разговаривал сам с собой, а не с Эни.

– Я способна позаботиться о себе, – заметила она, застыв в его объятиях.

Знал ли он, как неприятно ей было слышать эти слова?

– Я живу с этим уже почти полтора десятилетия, Саймон. Даже с двумя братьями, которые думают, что знают все лучше меня.

Взглянув на нее, он нахмурился.

– Раньше я думал, что ты хрупкая, но я ошибался, – пробормотал он.

– Я могу быть и хрупкой, и жестокой, Саймон. Поверь, одно не отменяет другого.

Он оставил долгий поцелуй на ее губах.

– Я знаю это.

Его правая рука двинулась от ее шеи, погладила грудь, живот, а затем его пальцы коснулись подола ее футболки.

– Это нужно снять.

Эни пробормотала «да». Ей нравилось, когда он становился таким требовательным.

Его требовательность возбуждала ее. Она узнала Саймона таким, каким его больше никто не знал. Потому что с ней он был просто собой. Ему не нужно было быть отцом, горюющим вдовцом или бизнесменом.

Он повернул ее податливое тело так, что она оказалась спиной к его груди – твердой, теплой и мускулистой. Ее попка была плотно прижата к его паху, и она чувствовала, как плоть твердеет. От предвкушения у нее пересохло во рту.

Но Саймон ничего не сделал. Он не сказал ей, что ему нужно быть внутри ее, как обычно. Он поцеловал ее в висок. Она закрыла глаза, желая, чтобы сердцебиение замедлилось.

Может быть, сегодня этот мужчина не хочет секса?

Но она хотела. Она не собиралась спать, пока он не доведет ее до оргазма.

– Саймон?

– Хм? – Его теплое дыхание обожгло ее скулу.

– Ты спишь?

– Не совсем.

Но по его тону было ясно, что меньше всего он хотел говорить.

– Ты спишь, Энжел?

– Нет…

– Скажи мне, что у тебя на уме, милая.

– С тех пор как я проснулась, у меня этот… беспокойный зуд под кожей. Какое-то беспокойство.

Он поцеловал ее обнаженную руку.

– Беспокойство? Как будто грядет что-то плохое?

– Нет, не что-то плохое. Что-то большое, волнующее…

– Что говорит твое астрологическое приложение?

– Что следующий период будет посвящен изменениям, росту и… многому другому. Я думала, что все это уже когда-то читала.

– Ты боишься?

– Немного.

– Что я могу сделать, чтобы тебе стало лучше?

Его грубая ладонь обхватила ее обнаженную грудь.

– Я… – Эни выгнулась к нему, умоляя его дать то, что ей нужно.

– Что, Энжел?! – прорычал он.

Эни схватила его за запястье, чтобы остановить его пальцы, и положила руку себе на грудь. Из нее вырвался страстный стон, когда его большой палец погладил набухший темный бутон.

– Я хочу, чтобы ты был внутри меня, – прошептала Эни, вся порозовев. – Как только сможешь.

Приподнявшись на локте, он поцеловал ее в губы.

– Я признаюсь, что пробрался сюда, надеясь, что смогу это сделать. Особенно сейчас, когда у нас не так много свободного времени.

Эни легла на спину и всмотрелась в его лицо.

– Что случилось?

Он играл с прядью ее волос.

– Мира и я собираемся уехать завтра в три часа. Я имею в виду сегодня.

Эни задавалась вопросом, почувствовал ли он, как она вздрогнула. Всегда ли это будет «Мира и я»? Неужели она всегда будет чувствовать себя чужой, когда дело касается их обоих?

Никогда не «Мира и мы» или «ты, я и Мира».

– Когда ты собирался мне сказать? – спросила она, прежде чем успела сдержаться.

– Только что я это сделал.

– Куда ты едешь?

– У меня встреча на Сейшельских островах. Я подумал, что было бы неплохо увезти Миру отсюда, поэтому я беру ее с собой. Чтобы мы вдвоем могли провести некоторое время вместе. Я разговаривал с Виратом и Викрамом. Они смогли перенести некоторые даты. Ее календарь свободен на две недели. Викрам еще сказал мне, что он был уверен, что я был в курсе, что Рани подписала с ним контракт. Просто вскоре после этого она умерла, и он не стал обсуждать это со мной из уважения к моей утрате. Информация была конфиденциальной, и он понятия не имеет, как она стала известна журналистке, но он проверит все ее источники.

– О, хорошо, что ты с ним разобрался. Очень хорошо, – сказала Эни, сглотнув ком в горле. Две недели она не увидит Миру и его… Ей казалось, что это целая жизнь.

Это не прощание, напомнила она себе, и все же это было именно так.

– Викрам чувствовал себя виноватым из-за интервью, поэтому я воспользовался своим преимуществом, а также добился продления сроков второго проекта Миры с вашей компанией, – продолжил он, не подозревая о ее бурных переживаниях. – Таким образом, она может взять перерыв более чем на год после этого. Я вообще никогда не должен был соглашаться на контракт на два проекта. Но она была так взволнована и счастлива, впервые за несколько месяцев после смерти Рани, что я просто сдался.

Было ясно, что он изучает все возможности налаживания нормальной жизни после утечки информации о Рани и ее планах. Он рассчитывал все необходимые пути для ухода Миры из индустрии, если она этого захочет. Он хотел сделать ее жизнь проще. Он не хотел, чтобы у дочери была такая жизнь, как у его жены, хотя всегда поддерживал их обеих.

Эни понимала, что жизнь под прицелами фотоаппаратов папарацци может только навредить психике подростка. И все же она могла думать только о том, что Мира и Саймон уедут.

Поцелуй в уголок рта вернул ее внимание к нему.

– Эни?

– Я думаю, это отличная идея, – сказала она с ложным энтузиазмом. Вопросы, которые ее мучили, не должны были сорваться с ее губ.

Он навис над ней, пока его пальцы теребили шов ее трусиков.

– Вират сказал, что всю следующую неделю ты будешь невероятно занята.

Эни еще раз кивнула, отчасти восприняв это как некое объяснение того, почему он не приглашает ее в их путешествие.

– Эни, все это заставило меня…

Эни прижала руку к его рту.

– Я не хочу больше говорить. Особенно если ты уезжаешь через несколько часов.

Эта поездка, в которую он собрался с Мирой… Он не расставался с ней.

Но та женщина, которой она стала, та женщина, которая могла встречаться со своей дочерью и любить ее, но не могла признать ее, та женщина, которая так смело пошла за мужчиной, которого она хотела, не могла больше прятаться от правды.

Глава 11

Саймона, к счастью, не было рядом, когда Эни эмоционально попрощалась с Мирой. Конечно, Мира спросила ее, почему она не едет с ними. Вытирая слезы, а у нее постоянно текли слезы в эти дни, Эни сказала, что ее держит работа.

Под пылкие обещания общаться каждый день по телефону девушка отпустила ее.

Сейчас Эни пряталась в пустой студии рядом со съемочной площадкой.

Во время обеда она едва притронулась к еде. Она совершенно не хотела есть, и она знала, что позже поплатится за это адской головной болью, но прямо сейчас могла думать только об одном: о том, что Саймон и Мира уезжают, и впервые за несколько недель она снова будет совершенно одна.

Ее астрологическое приложение продолжало радовать ее бодрыми предсказаниями, как, например: «Доверяй своим инстинктам», и это приводило ее в ярость.

Она просто хотела, чтобы время шло быстро. Чтобы она могла вернуться в свой номер и спрятаться до конца дня. Отодвинув наброски, над которыми работала, она прижала пальцы к вискам, когда услышала, как за ней открылась дверь.

Ей не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что это Саймон.

– Привет!

В белой льняной рубашке и темных джинсах он занимал все пространство маленькой комнаты. И поглощал весь кислород.

– Я думала, ты уже уехал.

– Что-то случилось в последнюю минуту, и я передвинул наш отъезд на полчаса.

– О… Мире что-то нужно?

– Нет, она разговаривает с твоими братьями и невестками.

– Она что-то здесь забыла?

– Ты говоришь так, как будто Мира – единственная причина, по которой я могу прийти к тебе.

Схватившись за деревянный стол позади себя, Эни уставилась на него.

– Нет, я не это имела в виду, – возразила она, нахмурившись.

– И все же ты бы сделала все, что я попрошу, лишь бы быть рядом с ней, не так ли?

Его вопрос удивил ее.

– Все в пределах разумного, да, – ответила она, пытаясь добавить легкости в свой голос, но безуспешно. – Саймон, что происходит? Мне кажется, ты раздражен?

– Мира проговорилась, что тебя может не быть здесь, когда мы вернемся. Это правда?

Эни моргнула и стала искать ответ. Она должна была знать, что Мира не будет держать это в себе.

– Я как раз думала об этом вслух, когда она рассказала о своих планах на следующие несколько месяцев.

– Так ты будешь здесь или нет, Эни?

– Наверное, нет, – призналась Эни, уставшая сверх меры. – Я не думаю, что Вират будет нуждаться во мне через неделю, и я… я хочу на время отойти от всего этого.

– От Миры или от меня? – От злости его лицо напряглось. – Мы стали для тебя обузой?

– Я бы никогда не бросила Миру вот так, – возмутилась она, и румянец залил ее щеки. – Ты действительно считаешь меня такой непостоянной, Саймон?

– Я не знаю, что и думать. Ты совершенно забыла сообщить мне о своем плане уехать, Эни. И я ни на секунду не верю, что это простая оплошность.

– Разве Мира не говорила тебе, что я сказала, что она может навестить меня, где бы я ни была?

Это только заставило его хмуриться еще больше.

– А я, Эни? – спросил он, делая шаг ближе. – Мне будут рады?

– Я лишь хотела сказать, что мне нужно затаиться на некоторое время, – объяснила она, зная, что это не ответ. – Обычно я отдыхаю после таких больших проектов.

Впервые с тех пор, как они встретились, Саймон посмотрел на нее так, как будто она была незнакомкой.

– Я тебе не верю. Я думаю, ты собралась сбежать и спрятаться в тот момент, когда я уеду.

– Нет, это не так.

Но они оба понимали, что он был прав. Он провел обеими руками по лицу и застонал – звук, который, казалось, вырвался из глубины его души.

– Если ты хочешь, чтобы это закончилось, – просто скажи это, Эни. Я не выношу молчания.

– Почему? – спросила она, ошеломленная тем, что причинила ему боль.

– Я так долго мирился с переменчивым настроением Рани, думая, что ей нужно личное пространство. Я думал, что ей нужно, чтобы я был рядом с ней. Думал, что она в конце концов вернется ко мне. Я больше не могу так жить. Больше никогда. Так что, пожалуйста, просто скажи мне правду.

– Хорошо, ты хочешь знать правду?

– Да, – сказал Саймон, теперь все его внимание было сосредоточено на ней. – Потому что это то, чем мы с тобой всегда занимались. С первой минуты нашей встречи. Что бы ты мне ни сказала, это не повлияет на твои отношения с Мирой.

– Не все, что я делаю с тобой, происходит из-за Миры! – воскликнула она. – Я расстроена, что ты не сказал мне об этом до того, как решил забрать Миру на две недели. Я расстроена, что ты не пригласил меня в свою поездку, хотя я все равно не могу поехать, так что это совершенно лишено смысла. Я расстроена, что ты… не хочешь поделиться со мной своей болью, что не давало тебе покоя в твоем браке.

Его взгляд стал непроницаемым.

– Почему ты хочешь знать, что произошло в моем браке?

– Потому что я хочу понять тебя, Саймон. Потому что… Я вижу горе и вину в твоих глазах, и мне хочется знать, отпустишь ли ты это когда-нибудь. Я вижу, как ты отступаешь от этого, от нас каждый раз, когда думаешь о ней или о своем браке. Потому что я начинаю злиться на женщину, которую даже не знала.

Саймон посмотрел на нее сверху вниз. Он был ошеломлен.

– Рани не была плохим человеком, Эни. Она была не единственной причиной распада нашего брака. Я был тем, кто подвел ее.

Его защита покойной жены казалась пощечиной эмоциям Эни.

– Ты продолжаешь это говорить, но ничего не объясняешь. Ты продолжаешь наказывать себя за то, что, по твоему мнению, ты сделал, и теперь мне кажется, что ты наказываешь и меня.

Он был в шоке.

– Делать тебе больно – это последнее, чего я хочу. Я… я бы не мог жить, если бы сделал тебе больно, Энжел. Вот и вся причина…

– Тогда скажи мне, как ты подвел ее. Что она хотела, Саймон, чего ты не мог дать?

– Она хотела, чтобы мы попытались завести еще одного ребенка. Она хотела пройти ЭКО, хотя в первый раз оно не удалось, а она долго болела после этого. А когда снова захотела ЭКО, она была на десять лет старше и уже нездорова. Она хотела от меня ребенка, а я отказался. Я отказался даже обсуждать это. После этого она от меня совсем отстранилась. Просто воздвигла стену, которую я не смог пробить, что бы ни говорил или ни делал. Вечером перед несчастным случаем она спросила меня в последний раз, и я… Я так разозлился, что позволил своей двухлетней обиде вырваться наружу. Через час она умерла.

– Мне очень жаль, Саймон.

Он только смотрел на нее, его губы сжались в жесткую линию.

– А теперь скажи мне правду, Эни.

Она кивнула.

– Скажи мне, то, что тебя может не быть здесь, когда я вернусь, правда или это всего лишь импульсивная фраза?

– Нет, это не так.

– Скажи, что ты не собиралась просто уйти от меня, даже не объяснив мне причины.

– Я не могу.

– Чего ты хочешь от меня, Эни?

Эни уставилась на него, его лицо теперь было ей так же знакомо, как и ее собственное.

– Я хочу… – она потерла грудь рукой, чувствуя, что боль никогда не утихнет, – я хочу, чтобы ты увидел себя таким, каким вижу тебя я, – добрым, порядочным человеком, который наказывает себя за то, чего не сделал. Я хочу, чтобы ты включил меня в свои планы, пусть даже самые маленькие, потому что ты не можешь расстаться со мной даже на несколько дней. Я хочу, чтобы ты воспользовался этим шансом на будущее со мной, даже если нет никаких гарантий. Я хочу… чтобы ты позволил мне любить тебя, Саймон, потому что я люблю тебя… очень люблю.

Саймон просто смотрел на нее, его глаза блестели, ноздри раздувались, все его тело излучало такое напряжение, что она думала, что должна чувствовать его в воздухе вокруг себя, как шипение и искры. Затем он отвел взгляд, и все напряжение исчезло. Момент был упущен.

И все же она не могла сдержать своих слов.

Эни прижала руку к голове, головная боль, о которой она беспокоилась, внезапно материализовалась сильным ударом в виски.

– Мне жаль. Я не хотела ставить тебя в такое положение. Особенно когда Мира нуждается в тебе больше прямо сейчас. – Ее рот изогнулся в бессмысленной улыбке. – Знаешь, астрологическое приложение что-то говорило о том, что конец – это новое начало или что-то в этом роде. Думаю, теперь мы оба знаем, о чем я так беспокоюсь.

– Эни…

– Нет, пожалуйста, Саймон. Позволь мне сохранить хоть немного достоинства. – На этот раз она отвела от него взгляд. – Я опаздываю на встречу.

Через неделю после того, как Саймон и Мира уехали, Эни позвонила Заре и попросила ее купить для нее тест на беременность, чтобы никто не узнал об этом.

Месячные не пришли.

За тринадцать лет, прошедших с тех пор, как она родила Миру, ее месячный цикл всегда был непредсказуемым. Но на этот раз все было по-другому, она не могла это выразить словами. Но явным фактом было то, что она набрала вес за последние несколько недель.

В тот самый день, когда они уехали, Саймон – полусонный и совершенно изможденный – обхватил своей большой ладонью низ ее живота и прошептал:

– Не могу передать, как я рад, что ты потеряла вид бродяги, милая.

Его ладонь собственнически обхватила ее бедро, пальцы легли на небольшой изгиб ее живота, словно подчеркивая этот факт. Затем эти длинные пальцы двинулись вверх по ее телу и сделали то же самое с ее грудью.

Тот факт, что ее бюстгальтеры становились ей малы, должен был навести ее на определенные мысли. Но она приписала свой повышенный аппетит и увеличение веса тому факту, что ее терапевт уменьшил дозировку ее лекарства от беспокойства.

Но теперь… теперь она не могла больше прятать голову в песок. Теперь было чистой глупостью отрицать тот факт, который смотрел на нее из зеркала.

К счастью, Зара не задала ей ни единого вопроса, и Эни знала, что она сама не расскажет ничего Вирату.

А Вират, в отличие от Викрама, просто сначала все обдумает, прежде чем начнет суетиться.

И все же, еще до того, как Зара вручила ей тест на беременность и ждала возле ванной, Эни знала. Она знала, о чем кричала ей Вселенная, и она пыталась не обращать на это внимания, называя это анемией, или обезвоживанием, или эффектом от изменения дозировки таблеток.

Две розовые линии на тесте смотрели на нее, пока она мыла руки у туалетного столика.

«Я беременна», – повторяла про себя Эни.

Ребенком Саймона.

Ребенком ее и Саймона.

Она снова станет матерью. И на этот раз она была достаточно сильна, умственно и физически, чтобы заботиться о ребенке и о себе, любить ребенка так, как всегда хотела любить Миру.

Прислонившись лбом к двери ванной, она заставила себя медленно считать свои вдохи. Последнее, что ей сейчас было нужно, – это паническая атака.

Мысль о том, чтобы встретиться лицом к лицу с Саймоном после того, как он столько раз ясно давал понять, что не хочет еще одного ребенка, мучила ее.

Он не стал бы винить ее за это; она это знала. Но он не был бы счастлив. И его честь, его сердце… заставят его сделать только один выбор.

Эни содрогнулась при мысли о том, чтобы выйти замуж за Саймона только ради ребенка. Нет, она не была готова принять его жертву.

Положив руку на живот, Эни уставилась на свое отражение.

Как бы Саймон ни отреагировал на эту новость, как бы ни сложилось их будущее, этот ребенок был зачат в любви. Она верила в это всем своим сердцем.

Она хотела получить второй шанс во многих вещах – в любви, в создании собственной семьи, в воспитании ребенка, в том, чтобы все делать правильно. И она его получила.

Она будет любить этого ребенка, как всегда любила его отца.

Но сначала ей нужно было время. Время определиться со своими ожиданиями, время набраться сил и мужества перед тем, как расскажет Саймону правду об этом ребенке.