Текст книги "Двенадцать месяцев, или Лилькино счастье"

─ Хорошо, ─ тогда бросаем футбол!

─ Нет!

─ Шахматы, гитару, чем жертвуем?

─ Ладно, потом как-нибудь.

─ Так-то.

Накормив всех ужином, проверив уроки, приготовив одежду, перекупав маленьких и рассказав им сказку, Лилька, сама клюя носом, мечтала добраться до кровати.

Осталось помыть посуду, прибрать разбросанные вещи, просушить верхнюю одежду и варежки, продумать завтрак, а заодно перетряхнуть портфельчики, в которых у мальчишек помимо тетрадок и книжек, могло находиться все что угодно: фантики, очистки от мандаринов, бумажки какие-нибудь…

─ Ну, ты как? ─ спросила Лилька мужа.

─ Да устал сегодня что-то, спать пошли.

Уже почти засыпая, Лилька подскочила, как ошпаренная! О, Боже! Февраль-то! Господи, где ж эта книга! И зачем я ее умыкнула! И спать так хочется!

Пока она разыскивала книжечку, сон отошел от нее и подкрался опять тогда, когда она, дабы не будить спящего мужа, с фонариком в постели читала строки:

 
Если хочешь подняться наверх
Ты по лестнице истины к Богу,
И увидеть божественный свет,
Благодатью согревший дорогу —
Сам ступенькою должен ты стать,
Самой низшей, как это возможно,
Чтоб другим было легче бежать
Или может ступать осторожно.
 
 
Если хочешь познать ты Любовь
Чистотой, словно скатерь без пятен,
Ты за это отдай свою кровь,
Как Христос за тебя на распятии.
Должен сам ты любовью гореть,
На какую лишь только способен,
Даже если грозит тебе смерть,
Хоть при этом ты сам не виновен.
 
 
Если хочешь вкусить ты плодов
Из прекрасного райского сада,
Научись, понимая без слов,
Делать благо тому, кто есть рядом,
 
 
И не ждать утешения к себе,
А других утешать непрестанно,
И любые невзгоды в судьбе
Принимать, словно божие внимание.
 
 
Если хочешь услышать слова,
Что Господь тебе скажет с любовью,
Сам тогда говори их всегда
Тем, кто даже тебе скажет больно.
И другим помогая идти,
В жизни этой себя забывая,
Может ты и сумеешь найти
В тьме кромешной дорогу до рая.
 
 
Если хочешь подняться наверх
Ты по лестнице истины к Богу…
 

Утро наступило с ужасной головной боли от недосыпа, но Лилька стоически поднялась, собрать-то всех надо.

─ У… ты что-то хондришь, ─ сказал муж.

─ Да, нормально, голова только кружится, ─ оправдывалась Лилька.

Вот хорошо, что все для школы и садика она приучила себя приготавливать заранее. Оставалось только накормить всех и порядок. Василий вывел собранную команду из квартиры на утренний развоз, благо это было его прерогативой, а Лилька бухнулась опять в кровать. Из сонного глубокого колодца ее вытащил, резкий телефонный звонок, который звонил, вероятно, долго, ибо звонившая Маришка начала прям с наезда.

─ Ты что трубку на берешь, спишь что ли? – возмущалась она.

─ Да нет, так закрутилась, ─ оправдывалась Лиля.

─ А, ну ладно… я знаешь что звоню! Договорилась я с Февралем-то, забирай книгу, дарит он, рад даже, говорит, раз такая поклонница, то с удовольствием! Так что читай, не торопись, потом мне свое резюме перешлешь.

─ Ой, Мариш, спасибо тебе, дорогая, я вчера так упахалась, что просто отключилась!

─ Да, понятно! Ладно, давай, созвонимся, я бегу!

Ой, здорово-то как! Вот спасибо Тебе, по обыкновению говорила она Тому, который был всегда рядом, слышал ее, в этом она была абсолютно уверена, и частенько делал такие чудеса что ли, к которым она уже даже привыкла. Спасибо, Тебе, вот попросила, и пожалуйста! Ты все решил. Лилькино сердце ликовала. Чудеса!

─ Как ты там, Малыш? – звонил Василий.

─ Восхитительно! – смеялась Лилька.

─ С утра такая развалюшка была, я уж перепугался, не заболела ли?

─ Да нет, вчера просто читала долго книжку интересную, а он мне ее сегодня подарил!

─ Кто?

─ Февраль! Сейчас с ним валяюсь в кровати!

─ С кем?

─ Да с февралем! – кокетливо смеялась Лилька.

Вот за то она любила своего мужа, что он при всей его занятости, он мог что-то забыть или перепутать, но если Лильке было плохо – всегда был рядом, переживал. все время звонил и спрашивал: у тебя все нормально, нет, ну правда, точно? Что бы ни случилось, что бы ни происходило между ними, Василий всегда первый шел на примирение:

─ Ну Лиль, ну не могу я так, ну давай не будем ссориться, ─ впивался он своими теплыми ладонями в Лилькин затылок, перебирая ее каштановые волосы, подбираясь к макушке и опять спускаясь по ее тонкой шее вниз, обнимая плечи и шепча ей на ухо, что-нибудь вроде « ну мы же с тобой навсегда и никуда нам друг от друга не деться, ну мы же семья!»

─ Шестья, пока шестья – улыбалась Лилька, уже давно забыв все разногласия.

Василий был достаточно интересным внешне, спортивным и подтянутым, худощавого телосложения, как ему это удавалось было для Лильки загадкой! Видно спортивное прошлое играло здесь не маленькую роль. Подруги даже интересовались, не ревнует ли его Лилька, ведь дома жена и детей куча, а он такой видный! Но за всем этим антуражем и значимостью скрывался абсолютный ребенок, нежный и щедрый, ну немного уставший, ну немного подросший, но самый-самый ее любимый!

Помнится тот день, когда они познакомились, так странно, придя оба в гости и совершенно забыв об этом. Долго-долго говорили и удивлялись удивительным совпадениям вкусов и интересов. А потом дорога домой, и как будто уже старые приятели, и «до завтра», и звонок среди ночи: «Как ты? Спишь? А я не могу…», и свидание с самого утра, и «давно-давно его знаю», и первый поцелуй, и первое люблю, и первый ребенок. Самый-самый! Самый лучший! И сказка, которая только началась и длится до сих пор, и слезы, его «васильковые» слезы, когда Лильку забирали в роддом, и этот взгляд на кроху, и такие нежнятинки, которые как церберы охраняли их семейное счастье. Представить что-то вроде измены Лильке и в голову не приходило, а уж когда словно птенцы стали вылупляться детки, то такие странные мысли ей вообще и в голову не могли бы прийти, даже предположи она этого. Василий всем и всегда напоминал новогоднюю елку, на котором как игрушки висели дети. Их он обожал, это было его всем и именно он, радуясь очередному мальчику, всегда говорил: «Ну, следующая точно будет девочка» и наоборот. Детей он боготворил и называл ангелами! Именно после свадьбы он мечтательно сообщил Лильке, что «у нас будет так: большой дом, большой стол, вот я, справа пять мальчиков, слева пять девочек, а напротив жена!

─ Сколько? ─ спрашивала Лилька.

─ Чего сколько?

─ Ну, жен сколько? Чтоб столько родить.

─ А… жен… ну, три! – смеялся Василий

─ Ах, ты! – вскрикивала Лилька!

Они смеялись, хихикали и, казалось, это все таким счастьем, что даже больше ничего и не нужно!

─ Знаешь, продолжал потом уже совершенно серьезно Василий, ─ я этого очень-очень хочу!

─ Знаю, ─ тихо отвечала Лилька.

То ли от того, что в семье у Василия было все натянуто, вроде и трое детей, да отцы все разные, вроде семья, да все словно чужие. То ли еще что, но странным и не типичным всем казалось такая ситуация, когда и молодость, и красота, и деньги, а Василий жадно шел к своей цели ─ пять девочек, пять мальчиков и жена!

Лилька же, наоборот, имея лишения в детстве, всегда мечтала иметь одного ребенка, но самого-самого талантливого и умного, и конечно, чтобы у него не было никаких проблем с жилплощадью или возможностью заниматься любимым делом. О большой семье она и не мечтала, и не грезила, но каждый раз влюбляясь в очередного малыша, уже потихоньку начинала думать о другом.

─ Следующая будет девочка, ─ сообщал муж, унося очередной конвертик из роддома.

А ведь я его вымолила, ─ вспоминала потом Лилька, ─ ну точно, вымолила, выпрашивала такого, чтоб и меня любил и детей!

Даже имена у них были похожи: он – Василий, а она – Лилия, музыка… Васили-лили-лия! – как его часть, его продолжение! И это совершенно не случайно. В случайности Лилька не верила, наоборот, считала их маленькими чудесами.

─ Представляешь, ─ делилась она по-началу с мужем, ─ я солнышко у Него выпросила!

─У кого?

─ У Него, ─ поднимая палец вверх смеялась Лилька.

─ Какое солнышко? – уткнувшись в компьютер механически переспрашивал Василий.

─ Да оторвись ты, посмотри в окно! ─ не унималась она.

─ Солнышко, вижу, что дальше? – не поднимая глаз мычал муж.

─ Невероятно! ─ визжала от восторга Лилька, заражая своей энергетикой все вокруг. ─ Солнце, понимаешь! Я его пару дней назад Люсе обещала, так ей и сказала – « Хочешь ради тебя Солнце на улице будет!» ─ и вот, пожалуйста!

─ Ну, Лиль, ну солнце и что?

─ А то, что всю неделю дожди обещали, посмотри, ─ показывала Лилька телефон, видишь и до сих пор, и завтра, сплошняком дождь! А вот сегодня, когда у нее дебют, смотри, что на улице, ну смотри какое солнце! – теребила Лилька своего «Фому».

─ Ну, замечательно, ─ отложив все, наконец, улыбнулся Василий.

─ Нет, ты не понимаешь! Это просто чудо!

─ Чудо, чудо, ─ не спорил тот.

─ И все-таки это не может быть простым совпадением, ─ думала Лилька, отматывая ситуацию обратно. А дело было так: у Люси не было настроения, за окном лил дождь – не погулять, серо и сыро. К тому же Люсе дали учить новую песенку про солнышко, а за окном погода хуже некуда.

─ Вот выйду я, начну петь, посмотрят все в окно, и… ─ уставилась она на мать.

─ И вправду, смотри, ну надо же всю неделю дождь и влажность почти рекордная.

─ Мам, ─ почитай сказку, просила Люся.

─ Давай. А что еще делать, ─ вздыхала Лиля.

Сейчас она уже и не вспомнит, что там она конкретно читали, но разговор зашел о чудесах.

─ Мам, ─ спрашивала дочка, ─ а волшебники бывают?

─ Ну не знаю, Люсь, да и при чем тут волшебники, и так чудес полно, у меня так почти каждый день, вот хочешь в воскресенье, специально для тебя солнце будет, хочешь?

─ Хочу, ─ улыбнулась дочь.

─ Ну, и вот! Все, порядок, так и будет.

Прошел четверг, прошла пятница – серость беспросветная, казалось, перспективы улучшения погоды никакой. Уже к концу субботы Лилька запаниковала.

─ Вот ведь, ну что за чепуха такая, ─ вздыхала она и, обращаясь к Нему, удивлялась. ─ Нет, ну Тебе что сложно? Ты же все можешь, а уж солнышко на полдня – это же совсем пустячок, и пойми, я ведь дочке обещала, ну сделай, ну Ты что, не слышишь меня? – умоляла Лилька.

И каково же было ее изумление, когда в воскресенье солнце залило всю комнату и Лилька, обезумев от счастья, прыгала и теребила всех: «Солнце, солнце-то какое!»

Они шли с Люсей в Дом Творчества абсолютно счастливые, без зонта, шлепая по непросохшим еще лужам, в которых солнце так сильно отражалось, что Лилька пожалела, что не взяла солнцезащитные очки.

─ Ну вот видишь, ─ смеялась она, ─ чудеса кругом!

─ Вижу! ─ также смеялась Люся.

─ Вот и песенка твоя как раз подстать, а ты переживала. Ну точно специально для тебя!

Как то Лиля решила поговорить с Василием об этом. Аргументов у нее было предостаточно, но ей хотелось открыть свой секретик мужу.

─ Знаешь, ─ говорила она ему, ─ мне кажется Он меня слышит.

─ Подслушивает значит, – парировал муж.

─ Слышит… Говорю, мысли слышит.

─ Возможно, ─ отреагировал Василий.

─ Представляешь, я за рулем, прошу Его: «Ну парковочку, одну, для меня, пожалуйста, опаздываем, в следующий раз не побеспокою, буду заранее выезжать, сегодня просто не поспеваем» ─ и пожалуйста, местечко, ну точно для меня.

─ И? – посмотрел на нее муж.

─ Ну ты же знаешь, там припарковаться просто ужас как трудно!

Потом дальше, в другой раз выехала заранее. Молчу, никого не прошу, думаю: «Ничего, время есть, сейчас, сейчас». Кружу вокруг дома, раз семь его объехала─ машины тут намертво стоят, но такси какое-нибудь должно уехать, и точно! Желтенькая машинка уезжает, а я плавнехонько на ее место. Чуть не доехай, чуть проехай – и кто-нибудь другой тут же встал. Это же специально для меня, понимаешь! Чудеса!

─ Ну Лиль, ну не морочь мне голову, ─ не понимал ее Василий.

─ Да нет, это же не случайно все, вот в том-то и дело, что не случайно!

─ То есть все можно выпросить что ли? ─ удивлялся муж.─ О как! Так проси больше!

─ Да я особо не прошу, просто всегда удивляюсь и так радуюсь тому, что мне именно так, как хотелось бы посылается, и даже лучше.

Василий энтузиазма жены не разделял и рассуждал трезво и по-мужски:

─ Я работаю, стараюсь, с утра до вечера, ─ и результат. А валяйся я на диване ─ что тогда, чудо случится?

─ Да я не об этом же совсем! – закусывала губу Лилька. ─ То что мы сами можем это конечно, мы и должны, я про то, что от нас не зависит, понимаешь? Вот мы с тобой встретились случайно, или промыслительно, ты себе это как представлял?

─ Никак не представлял. То есть, это должно было случиться и все! Как у всех!

─ У всех по-разному! А я вот мечтала, чтоб у нас с тобой все так и было, и Он, ─ подняла вверх пальчик Лилька, ─ Он меня услышал…

─ Замечательно, я очень рад – обнимал жену Василий. ─ Он – молодец!

─ И я о том! – улыбалась Лиля.

И все-таки Василий хоть и не был скептиком, не говорил ей, как Маришка, что это случайности все, он просто не видел, не замечал каких-либо «чудес», а так жалко это было Лиле, жить-то тогда гораздо интереснее! Глупости, конечно, но как объяснить, когда она собираясь с семьей на юг, в самый последний день, вдруг неожиданно вспомнила, что где-то был сарафанчик для Люси, ну как раз то, что нужно было бы, ведь на следующий год Люся вырастет и все, не одеть уже, а сейчас он бы отлично пригодился. И куда я его дела, не могла понять Лиля, перебирая все шкафы и полки. Проискав целый день, так и сказала: «Все! Мне некогда, мне еще подшить кое-то нужно, и вообще, найди Ты лучше, я не могу, а Ты точно можешь все!» Каково же было ее удивление, когда она в своем ящике для шитья его-то и обнаружила, вот он, пожалуйста, будьте любезны.

─ Ай, спасибо! – благодарила Лилька, ─ сюда-то он как попал!

Но то что для нее было фантастически чудесным, для всех было просто совпадением и не больше. И Лилька, уже никому ничего не говоря, ликовала и радовалась в одиночестве. А потому, когда с Люсей зашел разговор о чудесах, ощутив его и видя, что и дочка чувствует то же, Лилька была абсолютно счастлива. А Василий когда-нибудь все-таки ее поймет!

И почему так всегда происходит. Влюбляешься в свою противоположность, что и понятно, это и привлекает, это и манит, но потом всю жизнь пытаешься переделать ее, споришь, ругаешься. Нет, не хочет Василий понять Лилькины размышляшки, и ладно. И не проблема. Он такой. И зачем ему мои заморочки. Но заморачивалась Лилька все больше и больше.

─ Может это Бог, ─ думала она, ─ но разве надо ему заниматься такими пустяками, как мои, ─ вспоминала она лица людей в храме, куда однажды зашла, оценивая свою ситуацию.

Все плачут, глаза в пол, головы вниз, кто на коленях – понятно, у людей горе.

Она же жила жизнью другой, ничего такого, что привело бы ее в храм плакать и рыдать у нее еще не было, да она и не хотела этого. Часто думала она про Ирину и ее мужа, которые жили с ними в одном подъезде.

─ Ой, каяться нам надо всем, каяться, грехов много, погибаем, деточек бы причащать, ─ сетовала та, глядя на вечно летящую куда-то Лильку, рисуя по воздуху большой крест им вслед. Женщина она была добрая, хорошая, но такая грустная. Даже ее улыбка, которой она встречала Лильку с детьми, тоже была грустная, и глаза…

─ Не болеете? – как-то спросила ее Лилька.

─ Слава Богу все! – перекрестилась Ирина. ─ Все слава Богу!

─ А мы в театр вот решили! – отвечала Лилька.

─ Ой, так пост сейчас, как же! – неожиданно разводила руками Ирина.

Второй раз Лилька зашла в храм, надеясь найти там Его, но опять попала в неудачное время. То ли был какой праздник, но народу было тьма, душно, люди с трудом протискивались в двери, одна дама прямо таки отодвинула Лильку, пробираясь к свечному ящику.

Не понимала Лилька многого, не могла себе объяснить, ну как же так, ведь если храм – это дом Божий, то есть хозяин – ОН, неужели ему приятно видеть слезы и скорби вместо счастливых ликующих лиц, говорящих Ему бесконечное СПАСИБО. Кому хочется видеть в своем доме тех, кто приходит сюда плакать. Вот она, Лилька, приходит домой, и как же ей приятно, когда все радуются, поцелуйчики, «мамулечка», «мамочка», и любовь в глазах, и смех. Ей только благодарить за это остается. К Нему в Его дом, только так и надо приходить, как дети, бросаясь на шею, обнимая, радуясь встрече и целуя за все! Ведь он может всем помочь! Ведь Он все может!

Но почему столько боли и столько слез, почему не слышит он людей! Ах, как хотелось ей видеть счастье в глазах Ирины, ликование, безбашенность даже или же просто смех.

Да может, у нее беда какая? Но ведь она в храм ходит и молитв вероятно много знает. Нет, ─ думала она, ─ я ничего не понимаю, зря наверно про людей так думаю, да и в храме-то я пару раз была, может там и по-другому все. Да и скорби у людей какие, не ей чета! А может и не с Богом она, Лилька, общается, а с кем-то другим и плохо все это! Ну нет, ведь она Того только благодарит, имя которого все еще не решаясь произнести. И чувствовала она всем сердцем, всем своим слабеньким нутришком, что Он рядом, и что и Ему тоже нравится ее, Лилькина живая натура. Но все оставалось как есть, и в храм она не спешила.

Теперь, зачитываясь Февралем, Лилькино сердце опять почувствовало созвучные нотки, как будто бы начиная улавливать ответы на свои бесчисленные вопросы:

Я ─ камень, вросший в грязь земли,

Благодарю Того, кто грубо

 
Ботинком, пнув из темноты
Меня откинул, как обрубок.
Другой поднял и шлифовал,
Словно с меня сдирая кожу,
он душу у меня искал.
Я плакал и стонал, но все же,
Терпя мученья не жалел,
Что мир мой круто изменился,
Что в мир, где раньше я ржавел,
Я никогда не возвратился.
Я вижу Солнце… хоть сокрыл,
Задумку Мастер, только жадно
Я каждый теплый луч ловил,
А тот работал беспощадно.
Я издыхал. Я умирал.
От жуткой боли содрогался.
Несчастный, я тогда не знал,
Как прежний облик мой менялся.
Мне снова даровалось жить ─
Довольный Мастер улыбался.
А я мог Солнце отразить
Так много, что теперь казался
Я зеркалом, куда оно
Заглядывало и смеялось!
Я камень. Но и мне дано
Жить так, чтоб Солнце улыбалось!
 

МАРТ

…Все, весна! Наконец-то! Как же Лилька любила весну! Время обновления, просыпания от спячки, преображение! И пускай еще только-только робкие намеки посылала весна миру, все же день ото дня она с неотступным напором заявляла о себе.

И то, что зима никак не хотела сдавать свои позиции, а все вьюжила и метелила на улице, никак ее не смущало, наоборот день за днем веселое солнышко все чаще и чаще проглядывало из-за серых туч, пригревая и даря уверенность, что скоро-скоро побегут наконец-то ручьи, и вся эта серебристая красота на улице, превратившись сначала в серую грязь, начнет демонстрировать всем, что это тепло и портит ту удивительную зимнюю хрустальную особенность, а потому и не следует ему поддаваться, а надо спорить и пытаться удержать еще хоть ненадолго зимние изысканные снежные наряды. Но день ото дня смиряясь с неизбежностью обновления, скинет прежний облик природа и, наконец, после весенних дождей, всласть умывшись которыми, вновь обретет удивительную свежесть, нежность и деликатность, а весна как полноправная хозяйка вступит в свои права ярко и солнечно, даря всем любовь, тепло и надежду!

Обязательно надежду на лучшее, прекрасное и еще более счастливое в Лилькином случае! И даже если у кого-то не так и немного грустно, все-равно, по-мнению Лильки, весной, если ты этого очень хочешь и твое сердце поет, и ты видишь, и слышишь весь этот стройный гимн природы своему Творцу, вливаешься в него, отождествляя себя частью этой же природы, и сердце твое не перестает петь, то Тот, кто самый-самый, кто придумал и сотворил все это, обязательно пошлет обновление и в твою жизнь, наполняя ее светом, радостью и гармонией.

Такое обновление предчувствовала Лилька всем сердцем, понимая, что где-то совсем рядом, совсем близко то, что так давно живет рядом с ней, но пока еще таясь ей открыться, ходит около, не показываясь, а как бы наблюдая за ней и думая: а готова ли ты, Лиля к встрече со мной, не разочарую ли я тебя, не смутишься ли ты, поймешь ли и примешь меня всем своим существом?

Такое ликование всегда охватывало Лилькину душу перед встречей с чем-то удивительным, прекрасным и ожидаемым ─ то перед поездкой в какие-нибудь незнакомые, чудесные места, то в связи с переселением в новую квартиру, о которой они и не могли мечтать еще год назад, или в те удивительные моменты осознания, что она, Лилька, вновь станет мамой для еще только-только намечающегося маленького человечка.

Март ворвался в Лилькину жизнь приятными хлопотами, концертами в садиках, разучиванием стихов и покупкой конфет и сувенирчиков всем педагогам женского пола и даже чудесным сюрпризом на дороге.

8 Марта по обыкновению начиналось точно так же, как и в любой семье, с традиционного большого букета цветов и дружного поздравления с обнимашками. Лилька делала свой фирменный чизкейк, потом все шли гулять ─ вот в общем-то и все. Правда с появлением Люси Василий покупал два букета: розовые мелкие розочки для дочки и большие белые ей, своей любимой Лиле.

Розы Лиля обожала и считала их самым красивыми и загадочными цветами. Закрученные по спирали бутончики напоминали ей вселенную, и которые постепенно раскрываясь, как бы развинчивались, раскручивались, потихоньку приоткрывая ту самую вселенскую тайну, но не до конца, а пряча где-то в глубине секретик, упрятанный огромным количеством лепесточков от мала до велика, то есть наоборот, от больших до крошечных, и нравилось ей еще с детства раскручивать, рассматривать эти бутончики, удивляясь такому количеству лепестков, которые разлетаясь, собирались в огромную горсть, что и не удержать… Правда, все почему-то с детства норовили ей преподносить лилии. Все понятно, что же еще дарить обладательнице такого имени как у нее, видя в этом некую оригинальность.

─ А это лилии для нашей Лилии, ─ радостно восклицали они, протягивая букет огромных колокольчиков с неприятным, по Лилькиному разумению запахом.

Лилька деликатно улыбалась, думая, что до конца жизни нести ей этот крест… Потом в такой букет вплелся еще один цветок…

─ Интересные у вас имена, цветочные, ─ говорили друзья Лильке с Васей, ─ Лилия и Василек! Ну, и естественно на свадьбе только сине-белые букеты. Где они только нашли эти васильки и лилии тогда. Так и повелась эта традиция дарить им ВАСИЛИЛЬКИ ─ такое название придумала Маришка этому букету. Хотя васильки Лиле нравились очень.

Еще до свадьбы, поехали они в Крым вдвоем, откусив от начавшихся сессий недельку, когда основной поток отдыхающих схлынул и отовсюду веяло какой-то тишиной и беззаботностью. Погода была теплой и не жаркой, море ласковым – самый-самый бархатный сезон. И казалось, им тогда, юным и влюбленным, что природа сама подсказывает и предлагает еще немного задержаться в этом спокойствии и безмятежности, словно одним во всей вселенной, вкусить ее спелых плодов, понежиться и погреться солнышком и побыть вдвоем вдали от суеты, где у каждого пока еще была своя жизнь, которую вероятно придется скоро уже закончить по причине абсолютной невозможности отдельного друг от друга проживания. А потому, взяв палатку и пару спальников, отправились они в небольшую деревеньку, где по слухам был почти дикий пляж мелкого ракушечника, виноградные и подсолнуховые поля, чистое теплое море и полное безлюдье. Там, в этом одиноко-пустынном месте и проходило их отшельничество, где Василий с радостью взял на себя роль временного хозяина их маленького семейства и с легкостью демонстрировал городской девушке мастерство разжигания костра, установки палатки, приготовления пищи на огне, в отличие от Лилькиной роли музы и вдохновительницы.

─ Да с ним вообще ничего не страшно, ─ думала она, глядя как ловко он справляется с обустройством их недельного маленького, но абсолютно своего жилища. ─ Удивительный ты цветок, василек! ─ приговаривала Лилька, вплетая очередное соцветие в венок полевых цветов, жара, земля сухая-сухая, аж трескается, солнце все выжигает, а ты растешь себе, несмотря ни на что, пробиваешься через тернии, откуда силы?

─ Мы такие, ─ улыбался Василий, как будто речь шла именно-то о нем.

Лилька заглядывала в его синие смеющиеся глаза, отражаясь и рассматривая себя саму в них, такую же счастливую, с копной рыжих от солнца выгоревших волос, обрамленных ромашково-васильковым облаком, только что сплетенных ею в чудесный крепкий бело-синий венок.

─ О чем думаешь? ─ спрашивала она.

─ Ни о чем… хорошо! ─ отзывался Василий.

─ Хорошо, ─ соглашалась Лиля.

Так и жили они, подобно неким островитянам, бегая по утрам на море, питаясь спелыми виноградом и кукурузой. А вечером костер, и небо, как безбрежный океан, полный звезд, удивительно белых на удивительно синем, как они: белые лилии и синие васильки, то есть наоборот васильковым было все небо, а яркие белые звезды были чудесным его украшением, без которых вся красота его и исчезла бы, и превратилась в одно мрачно-темное пятно.

─ Нет, никуда нам друг от друга не деться, ─ понимали они оба, лежа под огромным чистым безоблачным южным небом, не подозревая, какая жизнь уготована им обоим впереди, и как из него ─ милого мальчика, выпускника геологоразведочного института, романтика и спортсмена вдруг получится бизнесмен, способный решать такие задачи, которые Лильке и не снились, зато она превратится из тихой худышки в многодетную мамашу, которая как тигрица будет защищать свое жилище и своих малышей, твердо зная, что ее семья ─ это ее счастье, ее крепость, ее визитная карточка, ее все, и ради этого всего она и станет жить все оставшееся время, которое будет охранять до самой последней минуточки. И что совсем скоро, закончится это сладостное безмятежное существование, а начнется их сумасшедшая жизнь, которая и продолжается до сих пор, и которая многим кажется ненормальной. Вроде, все прекрасно, но зачем вешать на себя такую обузу, когда столько вокруг интересного и манящего, говорили окружающие, обсуждая Васю и Лилю, которые лишали себя этого совершенно сознательно, снова связываясь с кучей проблем, родив очередного малыша Не понимали и не разделяли такого энтузиазма ровно до той поры, пока не уясняли одного ─ по-другому здесь не будет. А потому теперь, приняв это настойчиво желали Лильке еще одну девочку, ведь Люсе непременно нужно сестричку!

Василий же в Лилькиных глазах абсолютно не изменился, правда, вот времени такогосвободного, было очень и очень мало. Но 8 марта и день Лилькиного рождения он брал всегда в свои руки. Торт, цветы и вкусности ─ решали многое!

Сегодня же Лилька проснулась в сладостном предчувствии беззаботности, но осознав реальность, поняла, что в этот раз ─ полный провал Василий был в командировке, и почти целую неделю ей одной придется решать все проблемы с малышами, а сегодня именно такой сложный день ─ все дома, мужа нет и няни, она ведь тоже женщина, и у нее свой праздник со своими детьми, так что, Лиля ─ вставай, поднимайся и вперед.

После завтрака Лилька предложила всем поехать в торговый центр, где могла бы хотя бы мельком взглянуть на обстановку, считывая суть уже с витрин, пытающихся соблазнить и привлечь покупательниц своими яркими новинками, пока все остальные с удовольствием, как она полагала, поедали бы мороженное. Но мальчишки отказались, ссылаясь на усталость от беготни, желая остаться дома с возможностью посмотреть телевизор. А по сему только она и Люся, как истинные леди, решили потратить время на себя в надежде не только посмотреть, а может и приобрести что-нибудь для себя любименьких!

─ О’кей, все мы ушли! ─ хором объявили они, давно обустраивавшимся на диване мальчишкам для просмотра кино.

Город манил своим праздничным великолепием, тем особым настроением, которое бывало только в такие дни. Оно-то и создавалось исключительно его жителями, дружно пожелавших именно сегодня нести и дарить радость другим, преподносить сюрпризы, делать комплименты всем вокруг. Сами же жители становились при этом абсолютно счастливыми. Это общее ликование создавало удивительную и неповторимую атмосферу праздника. Лилькина машина мчалась по улицам своего прекрасного города.

─ О… нет, только не это! ─ с ужасом нажимая на тормоз, выдавила Лиля. ─ Ой! Ну что не так, ужас! Люсь, ты пристегнута? ─ спрашивала Лилька, увидав тормозящего ее машину милиционера.

Милиция или полиция, Лилька вечно путала. Как-то в разговоре случайно слетевшее и не правильно понятое слово «МЕНТЫ» так понравилось детям, что они как услышали, так и начали его произносить на свой лад ─ БИНТЫ!

─ Мам, что Бинты? ─ интересовалась Люся.

─ Да Люсь, они… Бинтики…

Нарушительницей себя Лилька не считала и соблюдать ПДД ей труда не составляло. Ей вообще казались смешными и даже какими-то ущербными те водители, которые огрызаются на дороге, подрезают, сигналят от возмущения, если по их мнению, кто-то «тормозит», не пропускают, делая физиономию, что не замечают ничего вокруг.

─ Ну мне туда нужно, ну в чем проблема, что трудно пропустить? ─ удивлялась она, глядя на очередного упертого экземпляра.

Сама же Лилька была добродушным водителем и даже проскакивать на желтый свет, чтобы успеть куда-то на полсекунды раньше ей казалось смешным и недопустимым, хотя по этой статье нарушения случались и у нее. Встречи с дорожными полицейскими ей конечно не нравились, и она всегда внутренне содрогалась, так как если ни деньги, то время приходилось терять точно, а оно у нее золотое, рассчитанное по минуточкам. Одно дело когда просто, подняв свою палочку полицейский показывал, что нужно остновиться ─ обычная проверка документов. Другое дело, как сейчас ─ вылетев на полдороги, та же палочка взлетала резко в сторону, а затем также резко влево ─ значит нарушение. Ну, тогда все! Держись, Лиля! Включай обояние на всю катушку! И если Лилька была в хорошем настроении, то всегда выкручивалась из любых нарушений, выходя сухой из воды, улыбаясь полицейскому и желая ему всех благ. Научила ее этому приемчику Маришка, которая, хлопая своими ресницами, всегда в таких случаях тараторила, пока ее не отпускали свое коронное: «ой простите, простите, отпустите, я больше так не буду, ой, ой, отпустите, пожалуйста… случайно вышло, я вообще не нарушаю никогда …ой, ой как же это я, ой, ведь оказия какая, а вы такой внимательный, а я растяпа ой, ой… отпустите, пожжжалуйста…»

Это Маришкино изобретение действовало иногда и в Лилькиных случаях тоже, что сначала приводило в ступор инспекторов:

─ Да вы что, гражданочка, я ж за вами с мигалкой летел, вы же по встречной… как это отпустить… нет надо как-то решать вопрос… думайте.

Давать взятки гаишнику Лилька не могла в силу того, что считала абсолютно для себя невозможным предлагать деньги мужчине, хоть и гаишнику, но все мужчине. А по сему пела ему дифирамбы и умоляла отпустить ее многодетную, вечно спешащую мать просто так. Да и муж всегда предупреждал: если что, звони мне, ничего никому не давай, а то еще сама по статье пойдешь…