Текст книги "Дом без привидений"

8

Назавтра Василий привел пса. Это была огромная рыже-пегая дворняга, гладкошерстная, с поникшими ушами и большими грустными карими глазами.

– Принимайте квартиранта, – сказал Василий и распахнул калитку.

Пес молча зашел во двор и в нерешительности остановился у остатков старого крыльца.

– Какой большой! – Вероника смотрела на дворнягу со страхом. – Это ведь мальчик?

Пес слегка наклонил голову и коротко брехнул.

– Мальчик, мальчик, – засмеялся Василий. – Видишь, подтверждает.

– А как его зовут?

– Я почем знаю. Никак не зовут. Так, если кто окликнет, то Шарик.

– Нет, Шарик мне не нравится. Это уж как-то слишком… банально.

– Что слишком? – не понял Василий.

– Знаете что? – Вероника внимательно оглядела пса. – Пусть его будут звать Мальчик. Раз он откликается. Мальчик, Мальчик! – позвала она и сделала шаг навстречу собаке. Уши у пса приподнялись, пасть приоткрылась, точно в улыбке. Он снова гавкнул, голос у него был низкий, басистый. – Смотрите! Ему нравится! – обрадовалась Вероника.

– Ты вот что, вынеси ему лучше пожрать. Мяса какого-нибудь, да побольше. А я пока с досками управлюсь. – Василий протопал во двор.

– Я сейчас. – Вероника кинулась в дом. Выловила из супа кусок говядины, положила в алюминиевую миску, подумала и прибавила половник разваренных в бульоне макарон.

Пес сидел на том же самом месте и выкусывал блох с серьезным и деловым видом. При виде Вероники и миски он оживился, засуетился, загавкал, но подойти не спешил.

– Мальчик! Ты чего? Кушать! Иди кушать!

Пес опустил морду и медленно потрусил к Веронике. Она поставила миску на снег.

– Хороший Мальчик, хороший. Не бойся. Ешь. Это тебе.

Пес ловко выхватил мясо и принялся жевать. Три секунды – и кусок исчез в его пасти. Затем настал черед макарон. Через минуту миска была девственно чиста.

– Бедный! Какой же ты голодный. – Вероника осторожно дотронулась до собачьей головы. Шерсть была жесткой и теплой. Дворняга смотрела на Веронику, в глазах были грусть и благодарность.

– Ну вот и поладили. – Незаметно подошедший сзади Василий положил тяжелую руку Веронике на плечо. – Оставь его, пусть привыкает к новым апартаментам. А нам пора к Ульяне.

– Пока, Мальчик! – Вероника уже смелее потрепала пса по загривку. Тот на мгновение прижался ушами к ее ладони.

– Смотри, чтобы ни одна тварь сюда не сунулась, – обратился к нему Василий. В ответ Мальчик грозно брехнул. – Вот так, верно. – Он одобрительно кивнул и пошел к калитке.

Вероника заперла дом и села в машину. Взревел мотор. Они ехали сначала заснеженным лесом, потом таким же заснеженным полем, маленькими поселками со старыми, почерневшими домами, с запотевшими окнами, затем снова полем. В машине было тепло, вовсю жарила печка, по радио играла «Милицейская волна». Вероника скоро стала клевать носом.

– Ты спишь, что ли? – добродушно усмехнулся Василий. – Ну спи, спи. Минут через двадцать приедем уже.

Вероника закрыла глаза. Сквозь дрему ей пригрезилось, что они с Егором танцуют медленный танец в пустом и темном зале, плавно покачиваясь в такт музыке. Потом на нее дохнуло холодом, и музыка умолкла.

– Вылезай, – скомандовал Василий. – Приехали.

Водительская дверца была распахнута. Щурясь от яркого света, Вероника вышла из машины. Они стояли посреди маленького больничного дворика. Сама больница тоже была крошечной, грязно-серое кирпичное здание в два этажа.

– Идем. – Василий взял Веронику за руку и повел к крыльцу.

Внутри сидел народ, ждал очереди на прием и госпитализацию. Василий, легко разгребая толпу, протиснулся к окошку справочной.

– Нам к Ульяне Григорьевой.

– Григорьева в пятой палате. Бахилы наденьте.

Василий и Вероника нацепили веселенькие голубые бахилы и пошли по длинному узкому коридору. Чувствовался неприятный спертый запах – смесь пота, мочи и долго не проветриваемого помещения. Они толкнули облезлую белую дверь и очутились в узкой комнате, по каждой стене которой стояли несколько кроватей. Ульяна лежала у окна. Маленькая, укрытая одеялом до самого подбородка, она казалась высохшей мумией. Щеки ее запали, нос и подбородок заострились, но глаза смотрели осознанно и горько.

– Бабушка Ульяна, как вы? – тихо спросила Вероника.

В ответ старуха замычала едва слышно.

– Ничего, – непривычно ласково и мягко произнес Василий. – Поправишься. Даст бог, еще хату тебе новую справим.

Ульяна продолжала мычать. Видно было, что сил у нее совсем немного. Веронике показалось, что она не просто мычит, а хочет что-то сказать. Кому? Василию? Или ей?

– Бабушка Ульяна! Что с вами случилось? Вас кто-то напугал? Кто-то приходил в дом?

Ульяна резко выдохнула и затихла на мгновение. Затем замычала с новой силой.

– Не беспокой ее, – сказал Веронике Василий. – Видишь, не в себе она.

– Но ведь нужно узнать, почему с ней случился инсульт!

– Как ты это узнаешь? Она не говорит. Написать тоже вряд ли сможет, да она, кажись, и безграмотная. Давление шарахнуло небось – вот и инсульт. Как у матери моей.

Ульяна тем временем совсем затихла. На ее лице была написана смертельная усталость. В палату вошла сестра. Подошла к Ульяниной постели, молча, не глядя на Василия и Веронику, достала из-под одеяла худенькую, похожую на прутик бабкину руку и сделала укол. Так же молча развернулась и пошла к другой койке. Ульяна лежала с закрытыми глазами и, казалось, не дышала. Если бы не легкое колыхание одеяла, можно было подумать, что она отошла в мир иной.

– Идем. – Василий потянул Веронику за рукав. – Ей отдыхать надо. Вишь, заснула.

Вероника нехотя двинулась за ним. На душе ее скребли кошки. Она старалась не думать о том, что скоро ей придется вернуться в дом и остаться там одной до приезда Егора. Перед ее глазами стояла жуткая картина: седая голова за сараем, треск, груда досок на снегу. Что на этот раз придумает эта тварь? Какую погибель на нее нашлет? Тут же Вероника одернула себя: хватит! Нет никакого оборотня! Крыльцо подпилили обычные хулиганы, возможно, они же ломились к Ульяне и довели ее до удара. А у нее теперь есть Мальчик, он будет ее охранять и никому не позволит ей навредить. При мысли о собаке Веронике стало гораздо легче и спокойнее, она села в машину к Василию и приготовилась к долгой дороге.

– Можешь еще поспать. – Он завел двигатель. – Мне еще нужно в одно местечко заехать. Это недалеко, тут рядом. Минут двадцать.

При слове «местечко» Вероника вспомнила о батюшке.

– Хорошо, – кивнула она Василию. – А можем мы потом еще в церковь заехать, в Нестерово?

– Заедем, не вопрос, – тут же согласился тот.

Они выехали из больничного двора. Снова потянулись вереницы черных изб, серых четырехэтажных домов, маленьких, кривобоких магазинчиков, притулившихся по обе стороны дороги. Затем замелькали заснеженные сосны и ели, белые поляны и просеки. Они переехали застывшую речушку и очутились в большом коттеджном поселке. Василий затормозил около высокого кирпичного дома.

– Погодь минутку, я быстро. – Он исчез в дверях.

Вероника с любопытством глядела в окно. Вокруг стояли красивые дома, некоторые просто терема – бревенчатые, с яркими цветными крышами и огромными окнами во всю стену. По улице гулял народ: молодые мамочки с колясками, краснощекая детвора на санках. «Надо было тут покупать дом, – мелькнула у Вероники мысль. – Да только тут прилично дороже, и от Москвы дальше километров на двадцать. Нет, Плацкинино все же лучше, и лес там отличный».

Вероника вздохнула и прикрыла глаза в надежде слегка подремать. Василий вернулся минут через двадцать.

– Ну, я готов. Видишь, как быстро? Теперь едем в Нестерово.

– У вас тут родня? – спросила Вероника, поудобнее устраиваясь в кресле.

– Нет, не совсем родня. – Он замялся. Глаза его хитро блестели. Он помолчал немного, прислушиваясь к ровному шуму греющегося мотора. Потом произнес с ухмылкой: – Подруга у меня тут живет.

– Какая подруга? – не поняла Вероника.

– Ну какая… вестимо дело, полюбовница. – Василий снова довольно ухмыльнулся и крутанул руль. Вероника смотрела на него с изумлением. – Ну чего ты фишки-то вылупила? – насмешливо произнес он. – Мужики, они все такие. Жена женой, а без подружки грустно. Она у меня красавица. Машей зовут.

– Одинокая? – невольно вырвалось у Вероники.

– Почему одинокая? Замужем, детишек двое. Муж дальнобойщик, в рейс уехал позавчера. Вот я и подумал – навещу, раз уж неподалеку буду.

– А как же соседи? Все же видели, как вы в дом заходили? Расскажут мужу.

– Так я как бы по делу заходил, – улыбнулся Василий. – Маша моя мастерица, шали вяжет, накидки разные. К ней из других деревень приезжают за заказами. Вроде как жинка послала отовариться. Так что все путем.

– Нехорошо это, – сухо проговорила Вероника. – Обман.

– Говорю тебе, все мужики такие.

– Егор не такой! Он мне никогда не изменял.

– Это потому, что молодой еще, – снисходительно произнес Василий.

– Глупости. – Вероника отвернулась от него к окну.

Они проезжали березовую рощу. Тоненькие, запорошенные снегом белые березки были настолько красивы, что Вероника невольно залюбовалась и отвлеклась от неприятной темы. Василий тоже больше не возвращался к ней, молча крутил руль и слушал свою «Милицейскую волну». Так они ехали минут сорок или чуть больше, пока Вероника не стала узнавать за окном знакомые пейзажи. Василий миновал карьер, затем просеку, свернул левей и въехал в Нестерово.

Церковь Вероника увидела сразу – совсем крошечная, бревенчатая, но обнесенная аккуратным, свежевыкрашенным заборчиком, она стояла точно посреди селения, словно деля его на две части. Василий подъехал к ограде и остановился.

– Помолиться хочешь за старуху. – Он одобрительно взглянул на Веронику. – Что ж, хорошее дело, правильное. Я б тоже помолился, но боюсь, не послушает меня боженька, слишком много грехов. – Он сдержанно осклабился и замолчал.

Вероника вылезла из машины и зашла в церквушку. Там было темно и пусто, лишь одна скрюченная старушонка в черном платке стояла на коленях у иконы Божией Матери и тихо нашептывала молитву. Вероника пошарила глазами в поисках батюшки, но никого не обнаружила. Тогда она подошла к молящейся и тихонько тронула ее за плечо. Та вздрогнула и оглянулась. В глазах ее было недовольство.

– Чего тебе, дочка?

– Простите, бога ради, – шепотом сказала Вероника. – Мне нужен батюшка. Не знаете, он здесь сейчас?

– Здесь, конечно, где ему быть. – Старуха встала с колен и засеменила к алтарю. – Отец Владимир, к вам женщина.

Слева распахнулась дверка, и из нее вышел высокий и статный священник в рясе. Он был совсем молод и похож на Иисуса: правильные, тонкие черты, выразительные глаза, рыжеватые волосы, бородка. Батюшка приблизился к Веронике.

– Слушаю тебя, дочь моя.

– Здравствуйте, батюшка. – Вероника поцеловала его руку. – Я бы хотела посоветоваться.

– Говори.

Вероника покосилась на бабку, с любопытством навострившую уши. Священник строго взглянул на старуху, и та моментально испарилась.

– Слушаю, – повторил он.

– Я… я попала в беду. Не знаю даже, как начать. – Вероника сглотнула комок, мешающий говорить.

Батюшка смотрел на нее ласково и с ожиданием.

– Не волнуйся, милая. Говори по порядку, что с тобой приключилось.

– Меня преследует нечистая сила.

– Вот как? – В глазах священника мелькнуло удивление. – Кто же преследует тебя, дочь моя? Диавол?

– Я не знаю, кто он, отец Владимир. Говорят, что это оборотень. Бывший селянин из здешних мест. Бродяга, без жилья, без родни.

– Гм… оборотень… – Отец Владимир потеребил бородку. – А что же он хочет от тебя?

– Мы купили дом в Плацкинине. Он утверждает, что является его хозяином. Но настоящий хозяин совсем другой, он нам его и продал.

– А люди что говорят? Сельчане?

– Никто не помнит его. Плацкинино – крошечная деревенька, молодежь из нее разъехалась, старики умерли. Для тех, кто остался, хозяином дома всегда был Николай Снегирев. Другого они не знают. Кроме одной старушки, ее Ульяной зовут.

– Ульяна? Знаю ее. Частенько раньше приходила сюда. Последнее время не видать ее, видно, совсем стара стала, тяжело зимой ходить по сугробам. Да ко мне много ваших, плацкининских прихожан ходит. Своей-то церкви там теперь нет. А как людям без церкви, без Бога? Но про оборотня первый раз слышу.

– Ульяна в больнице, – грустно проговорила Вероника. – Инсульт у нее.

– Вот как! Что ж, буду молиться за ее здравие. И ты помолись, раба божья… – Отец Владимир вопросительно взглянул на нее.

– Вероника.

– Помолимся вместе, Вероника, за здравие Ульяны. А от нечистой силы спасенье одно – так же молитвы да праведный образ жизни. Муж есть у тебя?

– Есть.

– А детишки?

– Детей нет.

Священник нахмурился.

– Отчего нет детей? Ты уже не девочка. Бог не дает?

– Нет, сами… не хотели пока… – с трудом выдавила Вероника и опустила глаза.

– Плохо. Детишек вам надо с мужем. Тогда и бесы отстанут. Забот у тебя будет выше головы, не до глупостей станет. Ступай с миром, молись, ко мне в церковь ходи да ребеночка заведи быстрее. – Он перекрестил Веронику.

– Да, батюшка, я все сделаю, как вы сказали. А… нельзя ли вас попросить об одной вещи?

Брови священника вопросительно поднялись.

– О какой вещи?

– Не могли бы вы освятить дом? Ну, так ведь многие делают. Чтобы отпугнуть всякую нечисть.

На лице отца Владимира отразилось сомнение.

– Видишь ли, милая, я, конечно, могу освятить, мне не трудно. Но… вряд ли это поможет.

– Почему не поможет? – Вероника вскинула на него удивленные глаза.

– Потому, дочь моя, что бесы в твоей голове, а не в жилище. Чудится тебе все это, понимаешь?

– Как же чудится, батюшка? Этот… это существо чуть не убило меня целых два раза! Сначала плиту газовую испортило, потом балки подпилило у крыльца.

– Да с чего ж ты решила, что это оборотень? Газ – вещь ненадежная, с ним часто аварии случаются. А крыльцо – так у нас тут еще и не такое творят. Кругом лес на километры, деревеньки, богом забытые. Разбою раздолье. – Он умолк, видя, что на глаза Вероники навернулись слезы. – Ну, не надо, не плачь. Освящу я ваш дом, раз ты так этого хочешь. Но то, что я тебе сказал – помни. Диавол внутри нас.

Вероника кивнула и шмыгнула носом.

– Когда вы сможете прийти?

Священник задумчиво пошевелил губами.

– На будущей неделе. Мне в Плацкинино как раз по делам нужно будет. Загляну к вам.

– Дом рядом с лесом. Большой, бревенчатый. Зеленый забор.

– Знаю такой. – Отец Владимир наклонил голову, давая понять, что время вышло.

Вероника приложилась к его руке, помолилась за здравие Ульяны, поставила за нее и за Егора с родителями свечи и вернулась к Василию. Тот дремал под тихую музыку, льющуюся из динамика.

– Долго ты, – укорил он ее. – Я уж сомлел тут. Помолилась за Ульяну?

– Да. Поехали домой.

Через десять минут они были в Плацкинине. Василий высадил Веронику у калитки.

– Ну бывай, соседка. В выходные жду в гости. – Он уехал.

Вероника медленно отперла замок и зашла во двор. Пес лежал у крыльца, положив на лапы морду и свесив уши.

– Мальчик, – окликнула его Вероника. – Мальчик, привет! Я вернулась.

Дворняга не спеша поднялась и подошла к ней. Ткнулась носом в куртку.

– А почему ты не лаешь? – удивилась Вероника. – Ты же сторож, должен лаять. – Мальчик вертел хвостом и молчал. – Ну ладно, будем считать, что ты меня уже признал за свою. – Она улыбнулась и погладила пса. – Пойдем обедать. Пошли?

Тот оживился, коротко гавкнул и потрусил за ней следом. Она вынесла ему еще мяса и макарон. Он тут же все смел без следа. Глаза его заблестели, глядя на Веронику с любовью. Она почувствовала, как на сердце становится тепло и спокойно.

– Мальчик. Хороший пес. Хороший. Ты ведь не дашь меня в обиду, да?

– Гав, – басом ответил Мальчик.

Вероника пустила пса в сени, постелила ему теплый плед, налила в миску воды.

– Полежи, погрейся, а то ведь замерз небось на холоде. А потом я тебя выпущу погулять.

Она оставила Мальчика в прихожей, а сама занялась хозяйством. Присутствие рядом собаки придавало ей уверенности и лишало ставшего уже привычным страха. Она сама не заметила, как перестала прислушиваться и оглядываться, с удовольствием прибиралась, запускала стирку, чистила овощи, время от времени выглядывая в сени проверить нового друга. Пес спал, свернувшись калачиком на своей перине, однако Вероника не сомневалась в его готовности постоять за нее.

Она легко расправилась с делами, поработала и даже успела посмотреть любимый сериал по телевизору. В семь приехал Егор. Мальчик встретил его грозным лаем. Он вскочил с лежанки и забегал по прихожей, то и дело становясь на дверь лапами.

– Вот это молодец! – смеялась Вероника.

Егор вошел в сени, топая ногами и стряхивая снег с ботинок. Пес продолжал лаять, настороженно переводя взгляд с него на Веронику и обратно.

– Мальчик, отбой. Это свои. – Она обняла мужа и чмокнула его. – Видишь, он не враг, мы целуемся.

Мальчик брехнул еще пару раз и послушно смолк.

– Это Василий привел? – Егор внимательно разглядывал пса.

– Да. Я назвала его Мальчик. Правда, он прелесть?

– Странный какой-то. Рыжий. Я думал, будет черный пес с острыми ушами. Как у овчарки.

– Какая разница, черный он или рыжий? – удивилась Вероника. – Главное, видишь, он меня защищает. Мы его на ночь выпустим во двор. Больше никто так просто не залезет. И днем не страшно.

– Ну, раз он тебе нравится, то и чудесно. – Егор разделся и зашел в гостиную. Вероника пошла следом за ним. – Тебе отец звонил?

– Нет, не звонил. А что?

– Он не мог тебе дозвониться, волновался. Сказал, что завтра у него свободный день и они с Татьяной Николаевной приедут сюда.

– Они же вроде в выходные собирались, – удивилась Вероника.

– Сказал, соскучились, не хотят ждать до выходных. – Егор пожал плечами. – Так что завтра с утра принимай гостей.

– А ты? Может, останешься дома, освободишь денек? – Вероника просительно посмотрела на мужа.

– Ну что ты, какой денек? Там и так у нас завал полный. Серега бесится. Я вечером приеду. Как раз наобщаетесь.

Вероника не стала настаивать. Она прекрасно знала, что ни родители, ни Егор друг друга видеть не жаждут, а стало быть, даже лучше, если они большую часть времени проведут в его отсутствие. Она покормила Егора ужином, потом они вместе прогулялись с Мальчиком по деревне, потом смотрели фильм под шампанское и консервированные ананасы. Совсем поздно, почти ночью, пришла эсэмэска от отца: «Жди нас завтра к десяти. Везем сюрприз». Вероника прочитала, улыбнулась. Она была слегка под хмельком, в голове приятно шумело. Где-то под окнами периодически гавкал Мальчик, отпущенный на свободу после сытной трапезы. Ей было хорошо и уютно. Рядом мирно посапывал Егор. Вероника удобно устроила голову на его плече и погрузилась в сладкую дрему.

9

Наутро она вскочила ни свет ни заря. Покормила пса, наготовила овощных салатов, напекла блинов – мать с недавнего времени стала вегетарианкой и не ела мясного. Ровно в десять за забором раздался шум автомобиля. Ему вторил оглушительный лай Мальчика. Вероника распахнула ворота, и огромный отцовский джип въехал во двор. Мать с ходу бросилась ей на шею.

– Девочка моя! Как я соскучилась!

Они действительно не виделись больше двух недель. Мать идею с покупкой дома считала блажью, была резко против того, чтобы дочь с мужем жили в глуши, вдали от цивилизации и от родни. Когда Вероника с Егором собрались переезжать, она даже всплакнула.

– Как я буду без тебя!

– Ну мамуль, ну что ты! – пыталась утешить ее Вероника. – Как будто мы в другую страну уезжаем или в другой город. Это же совсем близко, будешь приезжать в гости.

Та в ответ грустно качала головой. Вероника понимала, что мать права: с ее давлением и слабым сердцем ездить в Плацкинино на электричке невозможно, машину она не водила, а у отца было слишком мало свободного времени, чтобы возить ее так часто, как ей бы хотелось. Однако возбуждение и азарт от предстоящих приятных хлопот по обустройству нового жилища перекрыли все остальные эмоции, в том числе и грусть от разлуки с родителями.

– Я тоже соскучилась, мамуль! – Вероника обняла мать и расцеловала в обе щеки.

Отец заглушил двигатель и вышел из машины. Он, как всегда, выглядел великолепно: высокий, плечистый, почти без седины в черных как смоль волосах, одетый в элегантную темно-синюю куртку и джинсы, ладно сидящие на его спортивной фигуре.

– Красиво тут у вас. – Он внимательно оглядел дом. Его взгляд остановился на свежеоструганных досках крыльца. – А это что? Только пристроили? Егор ведь говорил, тут все готовое, делать ничего не придется.

– Козырек уродский какой-то был. Решили заменить, – уклончиво произнесла Вероника.

– Ишь ты, уродский. – Отец засмеялся и взъерошил шевелюру. – Ну а так все супер, класс. Мне нравится. – Он щелкнул сигнализацией, подхватил мать под руку и скомандовал: – Что ж, хозяйка, веди, показывай свои хоромы.

Сюрпризом, о котором писал отец, оказался «мультипекарь» – Вероника давно о нем мечтала. Через полчаса, когда каждый закуток дома был тщательно осмотрен, сфотографирован и получил подробные комментарии, родители сидели за столом и чокались с Вероникой бокалами с гранатовым соком, специально привезенным ими из Москвы.

– А знаешь, я беру свои слова обратно. – Мать подцепила вилкой кусочек блина, обмакнула в баклажанную икру и отправила в рот. – Тут действительно чудо как хорошо. И эти птички – ну просто как в раю. – Она указала на окно, на слетевшихся к кормушке снегирей. – Только вот не страшно тебе здесь одной целыми днями? Я даже соседей никаких не заметила.

– Соседей тут и правда мало, – согласилась Вероника. – Справа дом нежилой, все уехали. А слева есть соседка, старушка, она в больнице сейчас.

– Вот-вот. – Мать поджала губы. – А лес – вон он, рукой дотянуться можно.

– Так они, видишь, собаку завели, – бодро встрял отец. – Правильно сделали. Хорошая собака, чужих за версту чует. Мы еще на улицу не въехали толком, а уж она залаяла. Но если честно, я бы еще поставил дом на охрану, от греха подальше.

– На охрану? – Вероника удивилась, как эта простая мысль не пришла ей в голову раньше. – Верно, нужно будет сделать.

– Ну а так-то дом, конечно, отличный. Места сколько угодно. Когда кухню привезут?

– Скоро. На следующей неделе.

– Помощь по сборке нужна? У меня на фирме ребята хорошие есть, сделают в момент.

– Спасибо, пап, мы уже заказали сборщиков. Вроде нормальные по отзывам.

– Ну гляди, – согласился отец.

Они еще посидели, поговорили о том о сем, обсудили последние новости у родни, предстоящую поездку родителей в Вену, растущие цены на бензин и так далее в этом же роде. В пять отец решительно встал из-за стола.

– Пора нам, дочь. Маме нужно отдохнуть. Пока доедем до дому, совсем поздно будет.

– Да куда вы? – расстроилась Вероника. Ей было хорошо и спокойно в обществе родителей. Она ощутила, как сильно скучает по ним, хотя в Москве они виделись немногим чаще. – Мама может остаться у нас. Я ей постелю в гостевой комнате, там и кровать, и шкаф. Даже телик маленький есть.

– Ну что ты, милая. – Мать замахала руками. – Ты же знаешь, я не сплю в чужой постели. Кстати, хочу похвастаться – была у очередного доктора по поводу своей бессонницы. Не просто доктор, профессор, светило медицины. Выписал мне чудо-таблетки. Достаточно одной на ночь, и спишь сном младенца. И вообще действует успокоительно. При этом никаких побочек.

– Отлично, – улыбнулась Вероника. – Рада за тебя. Точно не вредные?

– Абсолютно точно. Да вот они, сейчас покажу. – Мать порылась в сумочке и вытащила картонную коробочку. – Хочешь, могу поделиться. Они и головную боль снимают.

– Да у меня не болит голова, – засмеялась Вероника. – Во всяком случае, не часто, и цитрамон вполне помогает. Жаль, что ты не можешь остаться.

– Жаль, – согласилась мать. – А может, теперь ты к нам?

– Правда, Ник, приезжай, – оживился отец. – Садись в машину и айда, права же есть.

– Машина у Егора. Да и не люблю я, вечные пробки. Лучше на электричке, тут всего час.

– Хоть на электричке, хоть на вертолете. Мы тебя ждем. Егор-то когда с работы возвращается?

Вероника вздохнула.

– Поздно. Не раньше семи, а то и в восемь.

– Я, кстати, Сергея недавно встретила в торговом центре, – проговорила мать. – Важный такой стал, едва поздоровался. Говорил сквозь зубы.

– Не может быть, – удивилась Вероника и тут же вспомнила, как нервничал Егор, беседуя с Вороновым по телефону. Видно, зазнался парень, деньги его испортили.

– Ну, привет передавай супругу. – Отец широкими, неспешными шагами направился в прихожую. Мать семенила за ним. Вероника вышла проводить их во двор. Отец заботливо усадил мать в машину, подошел к Веронике и, понизив голос, спросил:

– Все в порядке? Выглядишь не очень. Взгляд какой-то… печальный. У вас с Егором нормально?

– У нас все отлично. – Вероника хотела что-то прибавить, но у нее вдруг перехватило дыхание. В горле встал ком. Она изо всех сил сдерживалась, чтобы не разреветься.

– Козочка моя, ты что? – Отец обеспокоенно посмотрел на нее и тронул за плечо. – Говори, что стряслось. Я же вижу, ты сама не своя.

– Пап… скажи… ты веришь… в нечистую силу?

– Что?? – Глаза у отца округлились. – Во что я верю??

– В нечистую силу. В оборотней там, в леших. В домовых.

Он внимательно глядел ей в глаза.

– Что, у вас завелся домовой? И где же он обитает? В подвале? Ты для этого собаку завела? – Он взял ее за подбородок, не давая отвернуться. – Ну-ка говори правду. А с крыльцом? Что с крыльцом?

– Да ерунда, пап. – Вероника взяла себя в руки и сделала шаг назад. – Никакого домового нет. Просто… просто я наслушалась рассказов соседки.

– Старушки, которая в больнице?

– Да. Ее. – Она опустила голову. – Ну вот, мне стало немного боязно. Мама правильно сказала, лес рядом. Но теперь, когда есть Мальчик, все в порядке.

– Ну положим, – недоверчиво произнес отец. В машину садиться он не спешил.

Мать нетерпеливо позвала:

– Костя! Ты скоро?

– Иду, Танюша. – Он еще раз, так же пристально взглянул на Веронику. – Ты уверена, что ничего больше не хочешь мне рассказать?

– Уверена, – с трудом выдавила она. Ей было невероятно стыдно.

Что о ней подумал отец? Что она спятила, боится домовых, верит во всякую чепуху, как настоящая истеричка. В то же время ей хотелось разрыдаться на отцовском плече, поведать правду о том, как ей тяжко в последнее время, как страшно и жутко. Пусть защитит ее, укроет от всех проблем и врагов…

Отец стоял и ждал. На лице его были написаны волнение и нежность. Одно ее слово – и он руками разорвет всех, кто осмелится ей навредить. Вероника встряхнулась, усилием воли отогнала подступающие слезы и повторила тверже:

– Конечно, уверена. Все хорошо. Я просто так спросила.

– Ну ладно. – Он кивнул, поцеловал ее и сел в машину.

Пес обеспокоенно гавкнул.

– Тише, Мальчик, тише. Они уезжают. Не переживай. – Вероника почесала его за ухом. Джип, покачиваясь, плавно выехал за забор. – Пока, – крикнула она и помахала рукой.

– Пока! – донеслось ей в ответ из машины.

Вероника стояла посреди двора, пока гул двигателя не стал еле различим и наконец совсем не смолк.

– Ну вот, Мальчик, снова мы одни. – Она присела перед собакой на корточки. Та лизнула ее в нос. – Ты мой хороший! – Вероника погладила пса по плотной рыжей шерстке. – Мы не будем скучать, да? Скоро Егор приедет. Хозяин твой.

Мальчик пару раз коротко гавкнул.

– Пойдем в дом. Я тебе покушать дам.

Он зашелся радостным лаем и кинулся к крыльцу. Вероника с удовольствием смотрела, как пес уплетает остатки вчерашнего жаркого, а заодно и блины. Он был совершенно непривередлив в еде – видно, в Плацкинине зимой ему пришлось туго.

– Добавки хочешь? – спросила она смеясь. Мальчик вильнул хвостом, умильно глядя ей прямо в глаза. – Сейчас принесу. – Она взялась за ручку двери.

Пес вдруг навострил уши и громко брехнул.

– Ты чего, глупый? Я за едой. Сейчас вернусь.

Однако с Мальчиком творилось что-то странное. Пасть его оскалилась, он заметался по сеням, грозно рыча и лая. Вероника почувствовала, как по телу побежали мурашки.

– Мальчик, фу!! Перестань! Там кто-то есть?

Пес обеими лапами встал на дверь.

– Подожди, сейчас! – Вероника дрожащими руками выхватила телефон, включила фонарик. – Давай! – Она толкнула дверь.

Мальчик с лаем вылетел во двор и кинулся к сараю. Опять! Неужели опять?? Вероника стояла на пороге, напряженно вглядываясь в тьму. Пес несколько раз обежал постройку, затем бросился к забору, остановился на полпути и завертелся на месте, принюхиваясь.

– Кто здесь? – стараясь придать голосу твердость, крикнула Вероника.

Ответом была тишина. Она судорожно огляделась по сторонам, стараясь понять, откуда придет очередная беда. Пес больше не лаял, сидел на дорожке и смотрел на луну. Потом тихонько завыл, как волк.

– Перестань сейчас же! Не надо! Мальчик!

Веронике показалось, что где-то хрустнула ветка. За ней другая. Она взвизгнула и кинулась в дом. Хлопнула дверью изо всей силы, повернула защелки. Сердце ее бешено колотилось. Мальчик за окном снова громко и отчаянно лаял. Вероника испугалась, что с ним тоже может случиться что-нибудь нехорошее. Дура она! Оставила собаку один на один с неизвестным врагом, а сама сбежала, как последняя дрянь. Вероника высунулась в окошко спальни.

– Мальчик! Я сейчас!

В это время калитка дернулась и распахнулась. На дорожке стоял Егор. Пес бросился к нему, заметался, стараясь встать лапами на грудь.

– Что тут у вас происходит? – Егор удивленно глядел на встрепанную Веронику, выглядывающую из окна. – Он что, взбесился? Чего так лает? – Он рассеянно потрепал собаку по голове и зашел во двор.

Вероника выдохнула с облегчением. Пригладила обеими руками волосы и спустилась. Егор уже входил в прихожую. За ним трусил пес.

– Ты почему пешком? Где машина?

– Василию отдал до утра. Он попросил. Его сломалась. Ты что такая?

– Какая? – Вероника мельком посмотрела в зеркало: лицо белое, без кровинки, взгляд затравленный. – Егор! Я хочу тебе кое-что сказать. – Она взяла его за руку.

– Конечно, милая. Только можно я зайду и переоденусь? – В голосе Егора была усталость.

Вероника тут же почувствовала себя виноватой. Он с самого утра работал не покладая рук, а она пристает со своими глупостями…

Пес, успокоившись, улегся на свою подстилку, удобно свернулся и приготовился дремать. Вероника и Егор зашли в гостиную.

– Родители приезжали? – Он кивнул на стол с остатками угощений. – Чего ж меня не дождались?

– Мама плохо себя чувствует. Ей надо лечь пораньше.

– Ясно, как всегда. – Егор стянул через голову свитер. – Так что ты хотела сказать?

– Егорушка, я так больше не могу! – Вероника с надеждой заглянула ему в лицо. – Я… я сегодня чуть все не рассказала отцу.

– Что – все?

– Про оборотня, про нечистую силу. Егор, я боюсь! Мне в каждом шорохе чудится он. Сейчас перед твоим приходом тут снова кто-то был. Мальчик лаял, он учуял его. Там, у забора, за сараем… и ветка хрустела… Егор! Что ты молчишь? Скажи что-нибудь!