Текст книги "Девушка из высшего общества"

Татьяна Бонкомпаньи
Девушка из высшего общества

Моим родителям

Позолотить червонец золотой,

И навести на лилию белила,

И лоск на лед, и надушить фиалку…

Напрасный труд, излишество пустое.

Уильям Шекспир. Король Иоанн[1]1
  Перевод Н. Рыковой.


[Закрыть]

ГЛАВА 1

Полтора года назад…

Поднимаясь по парадной лестнице особняка – настоящей достопримечательности района Верхний Ист-Сайд, – где размещалась «Коллекция Людвига» – собрание нот Бетховена, на нужды которой и должны были пойти все средства от благотворительного бала (его темой стала соната композитора «Весенняя»), Лили Грейс наступила на подол шелкового, цвета морской волны платья и упала прямо на середине лестницы. Это платье – облако воздушного шифона за тринадцать тысяч долларов, – заказанное в Милане, доставил сегодня к ней домой посыльный. Но Лили так торопилась на вечеринку, что не обратила внимания на опасную длину подола.

Девушка осмотрелась по сторонам и, с облегчением заметив, что ни гости, ни папарацци, толкущиеся на самом верху лестницы, не видели, как она чуть не разбила себе нос, быстро подобрала подол. Придется держать подол так весь вечер или снова растянуться на полу на глазах у всего Нью-Йорка, – такого промаха Лили не могла допустить. С осторожностью достигнув верха белой мраморной лестнице, она благополучно добралась до бального зала на втором этаже, празднично декорированного к этому вечеру. Каждый из двадцати пяти круглых столов, покрытых голубыми шелковыми скатертями, был сервирован на десять персон и украшен цветочными композициями и белыми свечами. Естественной границей обеденной зоны служили не менее ста деревьев в кадках, украшенных нитями кристаллов Сваровски, белыми орхидеями сорта «дендробиум» и цветными гирляндами. В зале витали изысканные ароматы нарциссов, свежескошенной травы и французских духов. Пробираясь к столику Роберта, Лили помахала рукой в ответ на приветствие светской дамы с искусственным загаром, которая недавно позировала в бикини для обложки журнала «Хэмптонс» (с гордостью выпячивая новую большую грудь – результат работы «того же врача, кто оперировал Иванку»[2]2
  Дочь миллиардера Дональда Трампа, сделавшая несколько пластических операций. – Здесь и далее примеч. пер.


[Закрыть]), и дочери экспортера карибского рома, известной не только неутомимым карабканьем по социальной лестнице, но и тем, что ее постоянно сопровождали два молодых человека – они не отходили от нее ни на шаг (и, похоже, не сомневались, что аскотские галстуки до сих пор в моде). Рядом с ними гарцевал целый отряд молодых красоток актрис латиноамериканского происхождения. Здесь же толпились их неизменные спутники – парикмахеры и визажисты, и, сбившись в кружок, сплетничали уже не совсем трезвые редакторы модных журналов – все, как одна, худые, в актуальных в нынешнем сезоне блестящих коротких платьях и туфлях на платформе.

Лили вращалась в высшем обществе меньше года, но уже поняла, что это за вечеринки. Они не имели отношения к благотворительности (если провести опрос в зале, возможно, только половина гостей ответили бы, в какой фонд пойдет тысяча долларов, выложенная за билет и одно-единственное блюдо). Романтическими подобные мероприятия тоже нельзя было назвать – мужчин, по крайней мере гетеросексуалов, на них почти не было. Суть этих собраний заключалась в статусе: его удержании и завоевании. Последнее – самое интересное. Лили поражалась, как какая-нибудь простушка может всего за пару недель превратиться в королеву бала, стоит ей появиться в правильном окружении и в нужном платье. А еще лучше, если в эту минуту рядом окажется фотограф.

Лили опаздывала так сильно, что даже для модного общества считалось неприличным – официанты уже убирали со столов тарелки с закусками: полосатым морским окунем и гратеном из фенхеля, – но Роберт по телефону успокоил:

– Заканчивай дела и приезжай как можно быстрее… – В трубке слышались голоса гостей, налегающих на коктейли перед ужином. – Но постарайся не опаздывать к десерту. Мне удалось заглянуть в меню – сегодня то, что ты любишь.

Профитроли. Лили заметила еще одного официанта в смокинге – он шел по залу с подносом, полным пирожных с начинкой из мороженого, и в животе у нее заурчало. Ведь она ела сегодня только круассан с сыром и ветчиной в кафе «О бон пэн», расположенном в одном здании с ее офисом. А потом юридическая фирма Кремниевой долины объявила о банкротстве, и в отделе новостей началось черт знает что. К тому моменту, когда Лили закончила материал и вырвалась из агентства, у нее осталось время лишь на то, чтобы умыться, слегка подкраситься и натянуть платье. После чего она выбежала на Парк-авеню, поймала такси и отправилась на вечеринку.

Услышав звук выдвигающегося объектива, Лили обернулась и увидела худощавого фотографа со светлыми волосами, который уже держал камеру наготове.

– Фото? – спросил он.

Лили удостоила его кивка и быстро развернулась левым бедром от камеры, втянув при этом живот и слегка отведя в сторону правую руку. Фотография, на которой заметен жир на руках, – табу для модного общества.

Лили не сразу научилась принимать позу, которую в шутку называла «ИПВ – идеальная поза для вечеринки». Фотографии начального периода их с Робертом романа (когда она еще не знала, как полезно сфотографировать саму себя «Полароидом», перед тем как отправиться на вечеринку) можно было в лучшем случае назвать нелестными, но она схватывала на лету и, к тому моменту как Роберт сделал ей предложение, выглядела так, словно выходила в свет всю свою жизнь или по меньшей мере несколько лет, а не полгода. И хотя поза ее была заученной, улыбка оставалась естественной – во всяком случае, Лили хотелось так думать. Ведь большинство хорошеньких девушек надували губы, как супермодели, каждый раз, когда камера останавливалась на их лицах.

Новость о том, что Роберт сделал ей предложение, заставила многих в Нью-Йорке удивиться. Он не только красивый, обаятельный и хорошо образованный мужчина. Мало кто мог сравниться с ним по происхождению. Прадедушка Роберта, наследник нью-йоркского банкира, очень увлекался садоводством. Как-то, копаясь в саду своего летнего дома в одном из известных всем уединенных поместий на побережье, в районе Бельвью-драйв в Ньюпорте, он изобрел удобрение, которое получило название «Голубая вода». А дед и отец Роберта, открыв по всей стране сеть популярных садоводческих центров, расширили этот бизнес. Роберт же в жизни не подстриг ни одной зеленой изгороди и не бросил в землю ни единого семени, но рос под кроной раскидистого денежного дерева, которое его предки посадили много лет назад, когда скромная сеть садоводческих центров «Голубая вода» по прибыли обогнала банк. И когда он выбрал себе в невесты Лили, практически никому не известную девушку из Нэшвилла, семья которой принадлежала хотя и к верхушке, но среднего класса, это событие не прошло незамеченным.

Даже в журнале «Вог» вынуждены были отметить фотогеничность Лили и ее удачную помолвку и посвятили ей страницу «Девушка месяца», куда мечтают попасть очень многие. Всего за одну ночь, пока тираж развозили по киоскам, обычная, если не считать квадратного бриллианта в пять карат на левой руке, симпатичная городская девчонка переместилась в изысканный светский мир Нью-Йорка. Она тут же получила свободный доступ ко всем нарядам и аксессуарам, которые когда-либо хотела примерить (или оставить у себя навсегда, что в последнее время случалось все чаще), и место в молодежных комитетах трех самых солидных благотворительных фондов города. Лили быстро осознала, что помолвка с членом клана Бартоломью дает массу преимуществ. Да и сам он парень что надо.

Роберт первый заметил ее из другого конца зала. Поднялся из-за стола, и их взгляды встретились. Блеск его голубых глаз заставил ее сердце биться сильнее, она не могла дождаться момента, когда снова окажется в объятиях любимого. Лили никак не могла поверить, что этот мужчина принадлежит ей и что в будущем ее ждет столько роскошных праздников с шампанским, сколько она будет в состоянии посетить. Для профессорской дочери, рожденной по ту сторону линии Мэйсона – Диксона[3]3
  Линия Мэйсона – Диксона является границей, разделяющей штаты Мэриленд и Делавэр.


[Закрыть], все это было слишком хорошо, чтобы оказаться правдой.

Они встретились на танцевальной площадке, которую быстро заполнили гости, раскрепостившиеся от обилия вина и коктейлей, и когда оркестр сыграл первые такты песни «Полетай со мной», Роберт подал ей руку:

– Потанцуешь со мной?

Они закружились в вальсе, и Лили снова вспомнила, как в четвертом классе училась танцевать кадриль, – формально это единственные уроки танцев, которые были у нее в жизни. Будь она дебютанткой в светском обществе, наверное, по меньшей мере взяла бы несколько уроков котильона, но поскольку Белль-Мид являлся только ее местом жительства (принадлежность к этому элитарному клубу – совсем другое дело), не было причин разучивать что-то более сложное, чем обычный степ. Лили получила стандартное для Америки воспитание: учеба – это главное, а развлечения – потом. Видимо, поэтому ее так притягивали атрибуты роскошной жизни Роберта. Словно она выиграла в лотерею разрешение проводить каждый вечер в доме Леонардо Ди Каприо! Но к сожалению, Лео интересуют только модели, которые почти не говорят на английском – его родном языке, поэтому Лили решила, что ее жизнь даже лучше любой голливудской сказки.

Роберт закружил ее в одну сторону, потом в другую, и Лили потянулась, чтобы поднять подол платья.

«Не вздумай упасть, если не хочешь прочитать завтра в «Шестой странице»[4]4
  Раздел светской хроники, моды, новостей кино, шоу-бизнеса и т. д. в «Нью-Йорк пост».


[Закрыть] статью под названием «Харакири с помощью подола…»

Лили поцеловала жениха в губы и положила голову на его плечо.

– Я тебя обожаю, – прошептала она. – Но сейчас мечтаю о десерте и бокале шампанского.

– Хорошо. Но сначала ты должна кое-что сделать для меня.

– Боюсь, что сейчас уберут профит…

– Засунь руку в мой карман.

– В какой?

– Брючный, слева. – Он слегка притянул ее к себе.

– Я не собираюсь делать это здесь, – ухмыльнулась Лили и попыталась отстраниться от Роберта, грозя ему пальцем. – Ты плохо себя ведешь.

Но он крепко держал ее.

– Поверь, оно того стоит.

Смеясь, Лили опустила руку в карман и нащупала что-то прохладное и твердое – судя по всему, металл и драгоценные камни. Вытащив из потайного места длинную цепочку, она ахнула:

– Но, Роберт, это слишком дорого.

– Глупости. – Он рассмеялся и застегнул у нее на шее платиновое колье с дюжиной бриллиантов. – Оно принадлежало моей прабабушке. Я собирался подарить его тебе вечером перед свадьбой, но не мог больше ждать.

Роберт и Лили смотрели друг другу в глаза, не замечая фотографов. Вспышки фотокамер, под которыми сверкали все бриллианты в зале, лишь добавляли волшебства происходящему.

А Лили очень скоро предстояло узнать, каково быть обладательницей столь изысканного украшения.

ГЛАВА 2

Впервые за несколько недель Лили не торопилась, принимая душ, и набралась смелости критически оценить свое тело. Пять месяцев назад появился на свет ее ребенок; с тех пор у нее почти не было времени подумать о себе, и, похоже, это к лучшему. Горячая вода стекала по телу, а Лили продолжала разглядывать себя. Груди, когда-то похожие на сочные апельсины, теперь напоминали баклажаны, живот так и остался круглым и обвис, а сморщенный пупок, казалось, был скошен на сторону. Лили перевела взгляд на линию бикини, точнее, туда, где она должна быть, и на пальцы ног – лак облез, да и ногти давно не стрижены. Она вышла из душа, намочив мраморный пол в ванной, и рассеяно подумала, что не мешало бы слегка осветлить волосы. Но поскольку Роберт сидел без работы и их семейный бюджет внезапно дал трещину, о походе в парикмахерскую не могло быть речи. Завернувшись в мягкое желто-оранжевое полотенце, Лили неуверенно подошла к зеркалу в спальне.

– О Господи, – вздохнула она, опустившись на обитый шелком стул возле трюмо и вглядываясь в незнакомое отражение. Темные круги вокруг ореховых глаз – результат долгих месяцев без сна – и морщины на лбу… Щеки такие, словно она запасает орехи на зиму и… Что? Неужели седой волос? Впервые в жизни Лили чувствовала себя старой. Хорошо – может, не такой уж старой, но уж точно не молодой.

«Леонардо Ди Каприо прошел бы мимо меня и даже не взглянул бы», – переживала она.

Лили не принадлежала к типу девушек, которых постоянно нужно убеждать в том, что они красивы. Этим и отличалась от матери – красавица в прошлом, та компенсировала полнеющую талию и увеличение числа морщинок вокруг глаз более ярким макияжем и шляпами, поля которых становились все шире и шире.

«Неужели я тоже встала на этот путь?»

После свадьбы все так быстро вышло из-под контроля… Она забеременела еще во время медового месяца, поставив жирный крест на романтических отношениях, которыми они собирались наслаждаться целый год. Едва на тесте проявилась вторая розовая полоска, как кожа Лили тут же стала дряблой, а на бедрах стал заметен целлюлит. Лицо округлилось, появились прыщи. Через пять месяцев редактор сказал, что Лили стала совсем другой. Он не хотел обидеть, но и комплиментом это не назовешь.

А потом им пришлось переехать – для ребенка требовалось больше места и планировка, отличная от той, что была в шикарном модном лофте[5]5
  Loft – чердак (амер.). В США так называют верхний этаж торгового помещения или склада, переоборудованный под жилье.


[Закрыть] Роберта в Сохо. Вместе они подыскали квартиру с двумя спальнями в здании довоенной постройки в престижном районе между Парк-авеню и Лексингтон. Потолочные карнизы по всему дому, камин в гостиной, гранитные столешницы на кухне. Как могла не понравиться такая квартира? Чтобы отметить покупку, родители Роберта, Эдвард и Джозефин, предложили молодоженам отдохнуть в «Блубелл-мэнор» – семейном особняке в Палм-Бич.

По возвращении Лили и Роберт с удивлением обнаружили, что Джозефин полностью обставила их квартиру. Из огромной цветочной композиции на столе в холле торчала открытка, в которой летящим почерком Джозефин было написано:

«Сюрприз, утятки! Ваше гнездышко готово!

Наслаждайтесь!»

Лили молча обошла квартиру, которая теперь стала похожа на двухэтажные апартаменты Джозефин: здесь появились и мягкие диваны, обитые тонкой парчовой тканью ярких цветов, и шелковые портьеры с тяжелыми кистями. Хрустальные люстры, прикроватные столики с мраморной поверхностью, широкие персидские ковры и огромные антикварные зеркала в позолоченных рамах – все это выглядело великолепно, но Лили представляла себе их первый дом совсем по-другому.

Роберт щелкал кнопками на пульте от нового телевизора с плоским экраном в гостиной.

– Как она могла сделать это без спроса? Ты знал?

– Нет, не имел представления. Для меня это такой же шок.

Она скрестила руки на огромном животе.

– Не хочу показаться неблагодарной, но разве заниматься нашим жильем не мое право? Ведь очень важно, чтобы у нас появился собственный, только наш дом! Интересно, как она вообще сюда попала?

– Я дал маме запасной комплект ключей на всякий случай, – признался Роберт. – Даже не думал, что она может сделать что-нибудь подобное!

– Думаю, нам нужно попросить ее забрать все это. Скажем: «Джозефин, спасибо большое, но мы просто не можем принять такой щедрый подарок».

– Она не переживет. Думаю, мама потратила на квартиру кучу времени, не говоря уже о деньгах. Наверняка считает, что оказала нам огромную услугу.

Лили начала терять терпение.

– Роберт, оглянись. Тут почти все вещи из ее квартиры. Ты только посмотри на обеденный стол! – Она потащила его за руку к антикварному шератоновскому столу, который теперь стоял в их столовой. Стены здесь были малинового цвета в белую полоску. – Это ее стол! Из твоей старой гостиной! Судя по всему, она решила сменить обстановку, а весь мусор вывезла к нам.

– Я бы не назвал это мусором. – Роберт взял два серебряных подсвечника на резном деревянном сундуке. – Они очень красивые. И нам действительно нужен обеденный стол побольше. – Заметив выражение лица жены, он смягчился: – Теперь мы наконец-то сможем приглашать гостей на ужин. Лил, перестань, я говорю про званые вечеринки! Ты ведь постоянно твердишь, что нужно собрать друзей.

– Ладно… Замечательно, что наконец мы можем нормально принимать гостей. Но проблема в другом. Ведь это наша квартира, а теперь каждый раз, когда я буду заходить сюда… – Заметив на стене портрет Джозефин, Роберта и его младшей сестры Колетт, написанный маслом, Лили в ужасе замолчала. – Чувствую себя так, словно я у нее дома. Это посягательство на нашу личную жизнь и свободу. Если мы не очертим границы, за которые нельзя заходить, что сможет остановить ее в следующий раз?

Роберт молчал.

– Ты должен признать, что Джозефин преступила рамки дозволенного. Нужно обязательно позвонить ей и вежливо попросить забрать хотя бы часть вещей.

Не говоря ни слова, Роберт вышел из столовой в холл, миновал детскую, оформленную в красно-черной гамме – основные цвета мультфильма про скотчтерьера. В спальне он плюхнулся на старую родительскую кровать с балдахином.

– Ты видел детскую? Там черная кроватка! Как можно было купить такую?

Она почувствовала, что гормон беременности поднял волну неконтролируемых эмоций, которая вот-вот накроет ее с головой. Лили всегда старалась говорить спокойно: ее мать считала, что крик – признак плохого воспитания, но в определенные моменты, как ни старалась, сдержать раздражение не получалось. И она громко заплакала.

– Дорогая, пожалуйста, не нужно так расстраиваться. Это вредит ребенку. – Роберт приподнялся на декоративных подушках, оглядел комнату и, похоже, впервые заметил яркие обои с цветочным рисунком. – Боже мой, они ужасны. Как в спальне старухи. – Он взял подушку с оборкой, обитую шелком с таким же рисунком, как на стенах, и сделал вид, будто его стошнило на постель.

– Ничего смешного, – буркнула Лили, но перестала всхлипывать. Уголки губ дернулись вверх, словно она уже готова улыбнуться.

Что она любила в Роберте, помимо его потрясающей задницы и моральных принципов, – так это способность поднимать ей настроение. Даже в такие моменты, как сейчас, когда она распалялась изо всех сил, ему удавалось хорошей шуткой отвести ее от пропасти отчаяния. Он готов был прикидываться дураком, только бы жена рассмеялась.

Обхватив длинными ногами спинку кровати, Роберт осторожно взял жену за руки.

– Давай не будем усложнять. Просто скажем маме, что нам все понравилось, а потом, через несколько лет, заменим все, что нас не устраивает. И начнем с обоев. – Он массировал ей руки и плечи. – И тогда никто не будет обижен. Хорошо?

– Ладно, думаю, это не так уж важно, – уступила Лили.

Как бы она ни сердилась на Джозефин за то, что та вторглась в их дом, ругаться с Робертом ей не хотелось.

Лили отстранилась и пошла к антикварному туалетному столику в другом конце комнаты. В детстве она мечтала иметь такой, а этот – с круглым зеркалом и инкрустацией – казался самым красивым из всех, что ей доводилось видеть. Честно говоря, он был даже лучше, чем столики в каталогах «Хорчоу коллекшн», которыми мать Лили восхищалась не менее двух раз в неделю.

– Но мне кажется, все же следует сказать ей, что она должна посоветоваться с нами. Я признательна Джозефин за щедрость, это правда. Но предпочла бы контролировать ситуацию. После свадьбы заниматься обстановкой в своем первом доме… В этом ведь есть определенный символический смысл. Понимаешь?

Роберт скатился с кровати и встал на колени перед Лили.

– Послушай, я знаю, мама ведет себя бесцеремонно, но она не хочет ничего плохого. Позволь мне поговорить с ней. Я постараюсь объяснить, что есть границы…

– Обещаешь?

Он торжественно кивнул, поднялся с пола и сел рядом с ней на кровать. Они сидели так, внимательно разглядывая комнату, пока Роберт внезапно не нарушил молчание:

– Мне кажется, нас ждут… приключения! – Он набросился на Лили, но она успела обежать кровать, чтобы он не схватил ее, как делал обычно после напряженных разговоров вроде сегодняшнего, и не подбросил вверх над чем-нибудь мягким – кроватью или кушеткой. Это был один из их ритуалов. Если другие пары называли друг друга неприличными словами или, оставшись наедине, давили прыщи на спине, Роберт и Лили занимались любительской воздушной акробатикой.

Он подошел к ней сзади и обхватил руками за бедра, словно собирался подбросить вверх.

– Нет, я беременна! Никаких приключений, пока не родится ребенок. Это опасно.

– Ладно, хорошо! – Он тут же отпустил ее. – Но только потому, что я тебя люблю.

Сейчас, спустя почти год, Лили по-прежнему чувствовала себя некомфортно в квартире, кроме спальни – единственной комнаты, которую они успели переделать до того, как Роберт уволился с работы и у них родился ребенок. Прошлой весной они очень весело провели три выходных дня, самостоятельно занимаясь ремонтом. Пока Роберт срывал старые обои и красил стены в молочно-белый цвет, Лили, выставленная за дверь из-за запаха краски, прошлась по магазинам на Медисон-авеню и купила постельное белье, абажуры и шторы. К понедельнику спальня была очищена от злых духов, обитавших в простынях с цветочным рисунком, шелковых клетчатых шторах с оборками и подходящих к ним абажурах, а также в хрустальных канделябрах на стенах и в картинках с птичками в позолоченных рамках. И наконец, выкрашенная в прохладный свежий цвет и освобожденная от ненужных вещей и украшений, комната превратилась в идеальный чистый лист – именно то, что нужно их семье.

Естественно, далеко не все проблемы можно решить так просто и всего за один уик-энд.