Текст книги "Вологжанка. История русской женщины"

Часть 3. Город корабелов

_{Где много лет на Белом море, В краю лесов, болот, ветров, дождей}

_{Никольский храм стоял в дозоре}

_{Российских, вольных рубежей, Там вырос город корабелов…}

_{(Из гимна городу Северодвинску. Стихи А. Ипатова)}

Долгое путешествие до Рикасихи завершилось, уставшая семья прибыла в этот районный центр почти без средств, но дети были довольны, столько увидели, чего стоило поездка по железной дороге, они без конца вспоминали об этом.

На пристани в Рикасихе Николай нашёл мужчину с телегой. Худой, с жидкой бородкой, он запросил немного и Николай заплатил из последних оставшихся денег. Наконец они добрались до знакомых по адресу, но оказалось, что их там уже нет. Хозяева рассказали, что земляки перебрались в соседний, строящийся город Судострой.

Николай снова посадил малышей на телегу, расспросил у хозяев, где находится райисполком и поехали туда, так как платить за квартиру, он не мог, деньги были на исходе, впервые не зная, что делать в этой ситуации.

Он вошёл прямо в кабинет председателя райисполкома. Пожилой, сердитый мужчина с усами, спросил:

– Что вам гражданин? Почему врываетесь?

– Извините меня, но мы уехали от голода из деревни Иваново, гляньте в окно на мою большую семью. Хотели у знакомых остановиться временно, но они уехали в Судострой. Денег у меня больше нет, чтобы туда добраться, дайте работу, помогите.

Председатель, помолчав немного, спросил:

– Пойдёшь ремонтировать мостовую?

– Да, – обрадовался Николай, – я плотник хороший, не лентяй.

Мужчина взял лист и что-то написал:

– Младших отвези в детскую комнату на сутки около пристани, сам завтра выходи на работу, адрес я написал, а послезавтра освобождается место в бараке, тоже у пристани, там в одном углу цыгане живут, а из другого как раз семья на твоё счастье переехала в Судострой,, вот и займёте их место.

Николай взял лист, руки его дрогнули от пережитого волнения.

– Спасибо, – выдавил он, повернулся и вышел.

В коридоре смахнув скупые мужские слёзы, он ощутил, как сильно бьётся его сердце.

Мало-помалу обустраивались в бараке. Николай сделал нары для детей. Со временем и Анна нашла работу в воинской части на складе с продуктами, устроившись сначала сторожем, потом и кладовщиком.

Однажды Николай чинил деревянную мостовую, рядом остановился интеллигентный полноватый мужчина с портфелем и спросил:

– Здравствуйте, товарищ! Каждый день хожу на работу мимо вас. Какой вы мастеровой и трудолюбивый, а скажите, как вы относитесь к лошадям?

– Очень уважаю, я деревенский, у меня всегда было две, порой и три лошади. Теперь вот скучаю без них.

– Меня зовут Игорь Сергеевич Цабон, я директор местного рыбзавода, переходите к нам работать. У нас конюх на строительстве дома от рыбзавода требуется, много мусора, телега выручала, а машина одна, не успевает.

Николай на следующий день вышел на новую работу и был доволен.

Конь напоминал ему о деревенской жизни, он всячески ухаживал за ним и старался подкармливать. Дела в семье пошли хорошо. Дети ходили в школу, старшая Шура уехала на работу в Судострой и устроилась официанткой в столовую на пароходе, где жили комсомольцы, строившие город будущего.

Осенью, он решил проведать родню, съездить в деревню, увидеть дом, который ему снился часто, особенно сад и его яблони. Райка увязалась за ним.

– Тятя, возьми меня с собой, я тоже хочу в деревню съездить!

Отец никогда не мог ей отказать, он побурчал немого и согласился. Добрались до деревни быстро, и вот уже Николай подходит к своему дому. С большим волнением, он оторвал доски от входной двери, затем вошёл внутрь. Тяжёлыми шагами приблизился к лавке возле печки, присел, и вспомнилась ему вся его жизнь, тоской охватило сердце. Непривычная тишина висела в доме, не бурлила жизнь, не слышались детские голоса.

Вбежала Рая.

– Тятя! Пойдем к Божатке сходим, чего ты сидишь? И грустный такой.

– Пошли, это я нашу семью вспомнил, как жили раньше. – Ответил Николай.

– Я сегодня на посиделки пойду, можно? Хотела моих подружек увидеть, я ведь теперь городская! Катя Никитенкова, помнишь, я тебе про неё рассказывала, мы с ней за одной партой в школе сидели! Она, как заметила мой красивый беретик, так обзавидовалась! – Возбуждённо затараторила дочка.

– Ладно, шагай, тарахтуха, тётя Оля, крестная уж ждёт нас. Вечером сходи на час, но не больше, – строго сказал отец. Божатка обрадовалась их приходу, выставила нехитрое угощение и забросала Николая расспросами.

Вечером Рая отправилась на гулянье. Вся молодёжь, собравшаяся в доме, стала её расспрашивать о городской жизни. Девчата поснимали свои платки и мерили одна за другой её красный беретик. Гордая Райка, как взрослая, степенно отвечала на вопросы. Спустя час, она забрала свой берет, попрощалась и вышла, следом за ней выскочил Антонин, симпатичный парень лет пятнадцати.

– Рая, можно я тебя провожу? – Спросил паренёк.

Хоть он сильно ей нравился, от неожиданности, она испугалась и убежала от него, ничего не ответив, как сумасшедшая. Перед домом Божатки была яма, заполненная дождевой водой. В темноте Райка свалилась в неё, выбравшись кое-как, мокрая и грязная вошла в избу к крестной.

– Ох ты, дитятко, что с тобой приключилось? – Запричитала Ольга.

– Яма у вас перед забором, я и не увидела, бабуля помогите, а то отец заругает, – попросила Рая.

– Ничего, вот переоденься, я сейчас замою, да на печку брошу, все и высохнет к утру, лезь на печь, погрейся, а я к отцу схожу предупредить, надо и его позвать, что он там один в холодном доме, – ласково сказала Божатка.

Прошло три года. Семья в Рикасихе получила комнату в новом доме от рыбзавода. Но были и неприятности, районный центр упразднили и перенесли в Архангельск. Стало плохо с работой, опять наступали тяжёлые времена.

Райка подросла, ей было уже тринадцать лет, а Василию четырнадцать, он старался во всем помогать отцу и ходил с ним вместе на работу. Но у него была мечта, море, река являлась его стихией. Он грезил устроиться на работу в Лайдок, куда по речке Лая заходили торговые корабли на ремонт. Симпатичный, русоволосый, с серыми глазами и высоким лбом, физически крепкий, он выглядел старше своих лет. Николай любил и гордился им. Анна всё приговаривали, глядя на него:

– Хороший у нас сын вырос, добрая душа и трудолюбивый! Непоседа Райка так хотела посмотреть, где работает Шура. Однажды сестра через знакомых попросила её принести готовое, красивое платье в Судострой, которое сшила портниха, когда она в прошлый раз гостила в семье в Рикасихе. Шура начала получать хорошую зарплату и ей нравилось красиво одеваться. Она познакомилась с Иваном, который работал водителем на скорой помощи, у него была комната на улице Беломорской, и он считался завидным женихом. Степенный, серьезный, добрый, он очень нравился Александре. Из всех сестёр, она была самая симпатичная, с большими серыми глазами, полными губами, которые всегда улыбались ласково

– Мама, я и Анфиса Попович пойдём к Шуре, отнесём платье, хочется посмотреть этот город Судострой, – сказала Рая.

Хмурая Анна подумав, согласилась и произнесла тихо:

– Уже переименовали его, он называется Молотовск, далеко идти километров восемнадцать. Возьмите еды и воду. Может и правильно, здесь опять жизнь трудная, расскажешь как там, может и нам придётся перебираться, кто знает. Шура хвалится, что и воду провели, а то пили болотную. Дома, школу, котельные построили. Мечтают быстрее закончить цеха и начать спускать на воду корабли.

Девушки шли с хорошим настроением, тёплая тихая осень падала разноцветными листьями им под ноги.

– Знаешь, Фиса, я мечтаю увидеть огромные морские корабли, представь, Молотовск строят комсомольцы и вечером поют, танцуют, весело там. Моя сестра работает в столовой официанткой. Вообрази, стоял на краю болота один Николо-Корельский монастырь в устье реки Северная Двина, а дальше тундра. Вдруг на пароходе прибыло шестьдесят молодых парней и девушек, разместились в монастыре, а кто на пароходе. Поставили на палубе железные кровати сверху брезент и первое лето спали там, ожидая постройки бараков, а выйти на сушу можно было только с палкой в руках, перепрыгивая с одной кочки на другую, вокруг трясина, не было даже воды! Мне Шура говорила, что они приспособились очищать и пить воду из болота. Работали не покладая рук, а сейчас уже много чего построили, есть и школа и дома на сваях, ремонтно – механический завод, базу и порт для кораблей, город растёт, вот это романтика!

Почти к вечеру добрались до места. В нем уже можно было ходить не только в высоких болотных сапогах. По главным улицам проложили на сваях деревянные настилы-тротуары. Вокруг центра ещё простиралась болотная жижа, а дальше необъятная тундра. Девушки нашли столовую в городе и Шуру. Она очень образовалась, когда увидела их.

– Как наша семья, всё в порядке?

– Плоховато, отец потерял работу, его контору перевели в Архангельск и стройка закончилась. Мама просила узнать как у вас, может сюда перебраться?

Шура задумались, потом ответила:

– Подождите, бараков много, но спешат закончить до зимы и строят из сырого леса. Вода только в одном месте, дают по талонам на работающих и детей. Лучше к лету, здесь пока тяжело. Комсомольцы не успевают, нашего Кирилкина Ивана Тарасовича ругали из центра страшно и арестовали в конце концов. Людей не хватает, условия тяжёлые и не все выдерживают, много стало больных. Хорошо, что на Яграх этих несчастных заключённых «впрягли», много они делают, и просеки рубят, и болота вокруг осушают, дома и бараки строят, комсомольцы одни не справляются, всё ручной труд. Мы уважали Кирилкина, благодаря ему такой прорыв сделали, если бы не он так бы в монастыре и жили, а сейчас настоящий город прорисовывается! Он по вечерам, помню, когда ещё жили на пароходе, и было особенно трудно, придёт в красный уголок, да как сыграет на гармошке, да начнет рассказывать про будущий город, да с таким воодушевлением! Мигом, хандра и усталость уходила, хороший человек, жаль его! Жизнь в семье Раи становилась всё труднее. Отец не спал по ночам, думая о том, как найти работу. Он уходил с самого утра, но поиски так и не дали результатов, перебивался мелким ремонтом у людей, благо плотник был отменный.

В Рикасихе разрастались лагеря с «врагами народа», открыли для них лазарет, так как нечеловеческий, рабский труд, косил людей десятками, свирепствовала цинга и дистрофия. Бесплатная рабочая сила прорубала просеки и строила дорогу к Молотовску. В зоне лагерного отделения были свои мастерские, где самые слабые и пожилые люди шили, ремонтировали одежду и обувь, изготовливали всякий ширпотреб для насущных нужд. Заключенных хоронили в двух километрах от деревни, большей частью в общей безымянной могиле.

С началом весны, решили уехать к Шуре. Она вышла замуж за Ивана и у него была комната на улице Беломорская. Перебравшись на новое место, отец нашёл работу по ремонту и мощению деревянных мостовых, так как город находился на огромном болоте.

Муж Шуры, Иван, добрый и спокойный человек, работал водителем на машине скорой помощи и вошёл в трудное положение, и в комнате четырнадцать квадратных метров прибавилось, кроме молодожёнов, ещё девять человек.

Василий повзрослел. Ему уже исполнилось семнадцать лет.

– Отец, – сказал он, – дядя Фёдор приглашает меня на работу, он устроился на пароход «Крылов» матросом, что курсирует Вологда – Тотьма, там кормят, и деньги платят. Николай задумался.

– Что же, будешь с дядей, он хоть и балабол, но проныра, бросил всё-таки свой колхоз и тоже ушёл, а кому же он теперь речи пламенные о светлом будущем и коммунизме говорить будет? И как ему удалось из деревни уйти? Но благодаря ему нас не раскулачили, мы середняки были, но в то время загребали и кулаков, и середняков. Хорошее хозяйство у нас было крепкое, спасибо ему, прикрывал нас, как мог, а то были бы в лагере «врагов народа» сейчас, а ребятишки наши в детдоме. Сам думай, сын, я не против твоего решения.

Василий улыбнулся, собрался, тепло простился со своей многочисленной семьёй. Мать плакала горькими слезами, защемило её сердце, долго она не отпускала сына.

– Ну что ты так расстраиваешься? Рано или поздно, дети от нас уходят, не на войну он идёт, будет работать с Федорёнком, он же мой брат, – успокаивал её муж

Василий тоже не сдержался и тихо вытер скупые слёзы. Сильно он был привязан к семье и сросся со всеми.

Райка, которой исполнилось четырнадцать с половиной лет, воскликнула:

– Я тоже пойду работать, Шура мне сказала, что люди требуются в порт. Сколько мы можем жить впроголодь? Там и деньги платят, и карточки на обед обещают давать на еду и воду, да и вам легче будет.

Солнце не слишком щедро одаривает теплом Архангельский край. В сентябре вроде бы и светит ярко, да только не даёт настоящего жара, лишь в некоторые недели вдруг полыхнёт, как будто извиняется за скупость. Седая Арктика тут как тут, вдруг проснётся и задует своим ледяным дыханием, показывая, кто здесь хозяйка на самом деле.

Рая с подругой Кларой Опоковой, которой исполнилось 16 лет, стройной, темноволосой, с зелёными глазами и вздернутым носиком, пошли в порт в отдел кадров.

Они старались казаться взрослыми, нарядились в самое лучшее. Александра дала сестре своё платье, шубку, муфту и сказала к кому обратиться.

Клара, как только подошла к конторе, достала помаду и зеркальце и быстро накрасила губы.

– Возьми, – сказала она подруге, – и ты накрась, помада в тон нашим красным беретам.

– Не буду, я никогда не красилась.

– Мы городские и взрослые, идём на работу устраиваться, так что бери и намажь губы помадой, – приказала Клара.

Рая вздохнула и неумело кое-как накрасила губы.

Девушки отыскали контору и вошли прямо к начальнику.

– Кем же вы хотите работать в порту? – Спросил с улыбкой мужчина, лет сорока с очень усталыми глазами, разгладив свои густые усы.

Смелая Райка ответила:

– Лебёдчиками!

Мужчина, которого звали Алексей Иванович, хохотнул и произнёс:

– Ну и ну! Прямо на корабли я вас так и пустил! К нам иностранные суда бывает, приходят. Хотите, чтобы вас заграницу увезли, а меня посадили, как «врага народа»? Нет! А вот поработайте сначала операторами на телефонной станции, поучите английский язык и месяца через три, может, переведу вас приёмопередатчиками. Мы начали строить четвертый и пятый причал, вот ты самая шустрая туда и пойдёшь. Остова уже вбили, настил бросили, а подругу можно на третий, или иди ко мне секретарём, а то одолели меня эти и бумажки, надо всё в порядок привезти и вовремя отвечать на них, а времени нет, хоть ночью сиди!

Рая обрадовалась и спросила:

– А когда выходить?

– Да хоть завтра, утром придёшь оформляться с документами, можешь сходить в пятый трюм, найдёшь Толика – он на кране, всё и объяснит, будете с ним в паре работать, а Мария, твоя сменщица тебе под расписку товары сдаст.

В основном твоя работа бумажная – получаешь грузы, должна все чётко зафиксировать и сдать сменщице. Анатолий краном потом перемещает ящики из трюма и ставит на палубу, а дальше, уже другой кран доставляет на берег, правда кранов не хватает, спасаемся только пока ручным трудом грузчиков.

Так что вы с Толей будете отвечать за содержимое в трюме, он за сохранность ящиков, а ты за товары, поняла? Сейчас, я выпишу пропуск для Паши Ободовко, скажите, что идете знакомиться с будущей работой. Подойдите ко второму причалу, там работает Паня Яголенкова или можно Марину Кокорину из первого трюма, она как раз в пятом трюме помогает, запарка у нас, не хватает людей.

Поспрашивайте, они вам лучше на месте объяснят и покажут, что надо делать.

И последнее. Здесь строго, учтите ремонтная военно-морская база, тоже тут, не только торговые корабли заходят, должна быть дисциплина и серьезное отношение к делу, так что осваивайте профессию, работы много.

Да будьте поосторожней, заключенные работают на ручной разгрузке у кораблей, близко к ним не подходить и одеваться по-рабочему, понятно? Есть вопросы?

– Всё ясно, спасибо! – Ответила довольная Рая.

Девушки вышли на улицу. Белые кудряшки облаков проплывали в чистом сероватом небе. Казалось, судьба улыбалась им.

– Что ты решила? – Спросила Рая у подруги.

Клара задумалась, затем ответила:

– Не знаю ещё, секретарём тоже хорошо, спокойнее, хоть и платить будут меньше. Пойдём, познакомимся с Анатолием, поговорим с этими женщинами, что он сказал, а там и решу.

Девушки подошли к проходной порта и увидели на вахте пожилую женщину, обмотанную платком на пояснице. Рая, показав ей пропуск, с нескрываемой радостью объявила, что завтра она выйдет на работу оператором на телефонную станцию, а затем, через три месяца приёмопередатчиком.

Тётя Паша грустно глянула на неё и спросила:

– А лет – то тебе сколько?

– Будет пятнадцать скоро! – Гордо ответила Рая.

Вахтёрша сочувственно посмотрела, вздохнув, пропустила девушек.

Они прошли на территорию и увидели огромный корабль более ста метров, вокруг которого как муравьи сновали люди. Длинная цепочка грузчиков, человек двести с тачками тянулась к складу и грузовикам. Одни тачки были огромные, впереди их тянуло двое мужчин, третий толкал сзади, были тачки и чуть меньше, тогда её вёз один человек.

Слева от кормы, работала широкая транспортная лента, на неё женщины заключённые грузили апатит, который попадал в трюм. Рая немного оробела, а Клара вообще чувствовала страх. Они отошли на безопасное расстояние от женщин на ленте, но те увидели их и начали насмехаться:

– Что испугались, да мы зэчки из Одессы! А ну подойдите поближе, мокрощёлки наряженные!

Девушки быстро пробежали к кораблю и дежурному возле него, предъявили записку начальника отдела кадров, рассказав, что хотят познакомиться с будущей работой, они спросили Марину Кокорину и Анатолия.

Дежурный пропустил их на палубу. Марина выбралась из трюма и познакомилась с девушками.

– Вот хорошо, а то несколько суток здесь нахожусь, у меня двое малолетних детей одни дома брошены, хорошо соседка присматривает. Выходи поскорее, но три месяца больно долго, если конечно дадут сменщицу, я подожду!

– А где предыдущая сменщица? – Спросила девушка

– Так посадили! Нина, звали её, платья и часы стащила. Муж туберкулёзник при смерти, да двое маленьких детей. Нуждалась очень. Обыск дома сделали и нашли всё. Теперь на лесозаготовке в лагере будет горбить лет пять, а ребятишек в детский дом.

Рая погрустнела.

– А вот и Анатолий! – Сказала Марина.

– Здорово, малышка, так с тобой в паре будем работать? Сколько же лет тебе, что-то уж ты мала ростом! – Произнёс он, глядя на неё с доброй улыбкой.

Высокий, светловолосый, худой паренёк лет семнадцати смотрел покровительственно.

– Будет пятнадцать, скоро! Я не малышка, если что, так двину, мало не покажется, – смело воскликнула Рая.

– Ты что с Вологды? Там боевые девчата! Значит сработаемся! Рая вернулась домой и гордо закричала матери с порога

– Мама! Меня взяли оператором на телефонную станцию, и буду учить английский язык, потом приёмосдатчиком, завтра на работу!

Анна всплакнула, обняла дочку и сказала:

– Милый ты мой воробушек, вот и твоя пора настала улетать, да в жизнь эту страшную впрягаться! Ты смотри, ничего не бери! Будь осторожна. Слышала я, что приёмосдатчики часто меняются, ловят на воровстве, за тряпку или пачку масла в лагерь отправляют, а это всю жизнь поломает!

Три первые месяца промчались стремительно, Рая упорно учила английский язык и мечтала поскорее начать работать на кораблях.

Наконец этот день настал, и потекли тяжёлые трудовые будни. После первой недели по двенадцать часов в день, Рая еле доходила до дома и падала замертво от усталости. Ночью она видела в тревожном, коротком сне опять бесконечные ящики и мешки с яичным порошком, мукой, маслом, огромные трубы, какие-то моторы и механизмы. Всё это бесконечно крутилось в уставшей голове.

Вскоре семье выделили комнату на улице Беломорской недалеко от Шуры. Жизнь налаживалась, младшие пошли в школу, с едой стало лучше и уже не голодали, как раньше.

За хорошую работу, Рая тоже получила крохотную комнату в маленьком бараке для работников порта. Там стояла кровать, тумбочка, стол, печка-буржуйка.

Маленькие дети её сменщицы часто болели, иногда ей приходилось ночевать в конторке на пристани. Прошагать два километра до города к своему бараку, не было физической возможности от усталости, если смену нужно было принять через два или три часа. Поспав немного, она снова выходила на работу.