Текст книги "Унесенная в дюны. Африканские дневники"

Глава 4. Особенности национальной риэлтерской службы/Мой адрес – не дом и не улица

На семейном совете было решено наконец-то заняться поиском жилья. Через несколько дней мы уже сидели за столиком местного кафе с замечательного вида типом.

Гонит горячий воздух усталый вентилятор, вальяжная официантка смачно шаркает босоножками по кафельному полу. Яркий платок на голове, небрежно закрученное на талии парэо, выцветшая футболка с эмблемой знаменитого французского футбольного клуба, ядовито-розовый, местами потрескавшийся, лак на ногтях. Расставив на липком столике напитки, она заботливо накрывает стаканы… подстаканниками (от мух) и гордо удаляется, неспешно виляя пышным задом. У африканских женщин, с детства привыкших переносить все (от кошелька до чемодана) на голове, особая, величавая поступь и от того, они кажутся высокомерными и напыщенными. Попробуй, попроси у такой «английской леди» ещё тарелочку с жаренным арахисом: кто знает? может она обидится? Это лишь видимость, но первое время мне всегда казалось, что до моих просьб и заказов гордые дочери Сахеля «снисходят». А может причиной тому врождённая медлительность и лень?

Предчувствуя скорую наживу, наш собеседник не жалеет красок. Шикарные виллы, ухоженные сады, бесконечные гостевые спальни и ванные комнаты, бассейны, патио, террасы, кондиционеры, вентиляторы, полностью укомплектованные кухни, домики для прислуги, беседки, близость к центру, больницам, культурному французскому центру… Патрон работает в школе? Прекрасно, специально для нас у него как раз есть парочка чудесных вариантов.

Жан Раста нежно разглаживает цветную шапочку, покусывает кончики дредов и пускается в очередную атаку. Конечно, нужно зарезервировать на этой неделе, безусловно сразу нужно посмотреть с десяток адресов, несомненно он нам поможет, а потом и мы ему поможем, ведь правда? У него больная мама и большая семья, многочисленный гарем и множество хороших, но бедных друзей, а еще большие запросы и мизерные доходы.

Многочисленные дворцы оказались испанскими замками: шикарные вилы – огромными гулкими домами, в которых гуляло эхо и витали запахи затхлости и влаги. Бесконечные анфилады грустных коридоров, рыжие подтеки на потолках, ржавые панно москитных сеток, изъеденные термитами антресоли… В ухоженных садах чахли жалкие кактусы, гнулись к земле стойкие «тещины языки», жухлый ковер из цветов бугенвиллей чавкал под ногами. Глинобитные патио в сезон дождей превратились во внутренние бассейны для разведения комаров, ванные комнаты с рыжими кранами поражали мрачными расцветками кафеля, в домах для прислуги уже проживали многодетные семейства с голосистыми младенцами и горластыми мамочками в шею гнавшими до самого порога нашего незадачливого риэлтора. Стоит ли добавлять, что за соседними стенами оказывался то психиатрический диспансер, с его весьма шумными и непредсказуемыми обитателями, то китайский ресторан «Золотой дракон» с соответствующими запахами и звоном посуды до поздней, я полагаю, ночи, или просто стоянка кочевых туарегов, которые разбоем промышляют издревле и преступлением его не считают, ну если только мелким традиционным баловством.

Гнали Жана и нас вместе с ним не только местные. Раздосадованная по всему видно частыми визитами непрошеных гостей, сотрудница посольства Германии спустила на нас овчарок-соотечественниц и долго изрыгала вдогонку ядреные немецкие ругательства.

Жана хотелось убить, но жалостливый Грег все же заплатил Расте «за услуги» и отпустил с миром. «Человек старался», – назидательно заявил мой муж.

Дом мы все же нашли: терракотовые стены, выложенный голубой мелкой плиткой бассейн, тенистый сад, аромат цветущего жасмина, манговые деревья, три комнаты, зал и кухня. Небольшой гараж, домик для прислуги, крытая терраса. Мечта поэта. В родной Москве за те же деньги можно снять комнату в коммуналке, да и то далеко от центра. К дому, правда, прилагался оставшийся от прежних хозяев сторож. Грузный старик в линялой длинной рубахе и геометрическими рубцами на лице. Уже не чаявшие поселиться однажды «хотя бы где нибудь», мы согласились и на сторожа.

Льет за окном очередной тропический ливень, гремят по железной крыше горячие капли, кланяются ветру покорные деревья в саду. Скачет неверное пламя свечи. Электричество и воду нам подключат только завтра, из мебели во всем доме, как у персонажей Ильфа и Петрова, царит огромный, полосатый матрас. Сиротливо жмутся друг к другу 2 небольших чемодана. В этих 20 килограммах вся наша прошлая жизнь: фото родных, любимый Гоголь и Бодлер, гомеопатические средства «от всего», диски с фильмами, столовые приборы на две персоны (вдруг их там не купишь), 2 пластиковые чашки компании Пун Нижер, которые я «позаимствовала», предвкушая встречу с африканской реальностью. Мы дома! Мы у себя дома! Это наш первый общий дом. И сколько их еще будет в нашей неспокойной кочевой жизни…

Глава 5. Прелести колониальной жизни/Богатые тоже плачут

С утра нас разбудил странный шум: наш новоиспечённый ночной сторож яростно метет террасу, с любопытством поглядывая в открытое окно нашей спальни. На походном будильнике 5 часов утра! Добро пожаловать в большую деревню! Простой житель нигерской столицы ложится с солнцем с ним же и встает: закаты здесь ранние, часов в 6—7, а в 5 часов песчаные улицы уже залиты солнечным потоком. Самое время приняться за уборку.

Позевывая и перебирая неловкими спросонья ногами, я бреду на кухню, выпить спасительную чашку крепкого чая. Толкаю тяжелые железные ставни: свежесть раннего утра наполняет пение птиц… а во дворе важно вздёрнув пудовые груди, развешивает свое цветное белье на моих бельевых верёвках огромная африканка. Застеснявшись чужой еле прикрытой наготы, выбегаю из кухни. Сообразив, что у меня теперь есть сторож, я робко прошу его разобраться. Нахально улыбаясь, старикан заявляет, что он и вся его семья из двух жен и восьми детей ходит мыться в сторожку и там же стирает белье. Мадам же, может просто не открывать ставни. У каждого свой скелет в шкафу… А у нас в шкафу оказался целый гарем!

Достался он нам в наследство вместе с домом. Жуткий старикан Мамаду. «Старый Мамаду, злобный Мададу, у него корова Му». Коровы у него, по счастью, не оказалось, а то она, точно бы, паслась у нас в цветнике. Но и без коровы Мамаду в доме было слишком много: по ночам любопытный старик часто заглядывал в зал и на кухню, нежился под кондиционированными потоками воздуха, попивал напитки из холодильника, заглядывал в окна, лазил по вещам. Двор если и подметал, то исключительно в те моменты, когда мы ложились отдыхать. Огромные стеклянные окна-двери нашей спальни выходили на террасу. Яростному подметальщику открывался живописный вид на нашу кровать и не совсем прикрытые из-за зноя тела. Одним словом – сериал. Смотри – не хочу.

Грегори благополучно отчаливает на работу в 8 утра, а к полудню выясняется, что злобный старикашка со мной общаться не собирается, работать и не думает, а на все мои реплики у него готов один и тот же веский ответ: «Патрон мне не сказал, делать не буду». Мириться с таким положением вещей я не стала и уже через несколько дней сторож-сексист отправился за ворота, при этом прихватив на «память» весь садовый и дворницкий инвентарь. Даже бочку для мусора куда-то уволок.

Еще несколько дней подряд я упорно посещала Комиссию по трудоустройству, на которую меня любезно вызвал наш несостоявшийся страж. Прения велись исключительно на местном языке хауса, который я за две проведённые в стране недели освоила еще нетвёрдо, и если бы не помощь расторопной секретарши самого владельца дома госпожи Ауа, платить бы мне штрафы и отступные еще долго пришлось! В результате я отделалась легким разочарованием, и зарубила на носу первый урок: с нигерским законом не шутят, а с персоналом – не дружат.

Анекдот в тему

Некая европейская семья покидает Нигер. Мебель продана, многочисленные баулы отосланы на родину, зарплата и отступные персоналу оплачены. Сами они: муж – сотрудник миссий-комиссий, жена – медсестра-волонтер, 10 лет отработавшая в Ордене Милосердия Матери Терезы с больными СПИДом и другими смертельными заболеваниями, люди вполне достойные и весьма в стране уважаемые, так что не доверять их слову у меня особенных оснований нет. Кстати о слове… Традиционно, в стране, где 2 из основных языков, а именно джерма и хауса получили письменную форму только во времена колонизации, все решается устно. Договорились, ударили по рукам и готово! Вот и они по рукам ударили, зарплаты выплатили и на самолёт. Но на борт им в тот вечер так и не позволили подняться. Въедливый повар посчитал, что белые хозяева должны ему не 200, а 220 долларов, пожаловался он в Комиссию по трудоустройству, а та отправила бумагу в полицию. И все, не сели наши злостные неплательщики на самолёт. Знали они заранее о прорехе в расчётах или нет, но из-за 20 недоплаченных американских рублей они так и остались на земле.

К вечеру, утомлённые перипетиями первого судебного заседания в нашей жизни, мы откликнулись на приглашение и отправились играть в таро. Многоликое семейство белых «засланцев» в Нигере развлекается, как может: танцевальные вечера при посольстве где лакеи в белых, но дырявых перчатках, званые ужины на сотни персон под звуки фольклорных ансамблей, клубы по интересам: гольф (вы хотя бы представляете, чего стоит содержание зеленой лужайки в вечно засыхающем Сахеле?), верховая езда (это когда белые детки, дядьки и тетки на конях, а черные бои с метлой и щеткой, лошадям – овес, а за забором в соседней деревне люди от голода мрут семьями), бальные танцы (и я там была, танцевала танго до упаду и вкушала шампанское, дабы охладить знойную африканскую ночь, знаменитое игристое подавали, правда, только по четвергам, когда с нами изгибались в томной севильяне посол Франции и его полноватая и страдающая одышкой законная половина), мажонг и вот еще таро.

Улицы Ниямея уже утопают в густой темноте. За оградами лают собаки, гремят кастрюли, слышится плач детей. Переваливаясь на ухабах как неуклюжий зверь, машина шарит фарами по бесконечным проулкам, переулкам и закоулкам. Оправляясь в гости, мы внимательно прослушали сбивчивые объяснения хозяина: после аптеки Мали Берро, первый поворот направо до зеленого магазина, а там свернуть направо, третий дом с яркими фонарями.

Для информации

А наш адрес звучал для такси и друзей так: Плато, КОО (колледж общего образования) №6, первое гао, белые ворота, черная собака.

Гао – особенно устойчивое к засухе дерево – настоящий спасательный круг Нигера. Гао на языке хауса, Faidherbia albida по латыне или просто акация беловатая способствует накоплению азота в почве и повышению плодородности земель.

Источник: 77
  http://seaus.free.fr/


[Закрыть]

На вилле нас уже ждали. Кто на новенького? Блеснула улыбка сторожа, распахнулись в ночи белые крылья ворот, хлынул яркий свет. После метания по мрачным лабиринтам вечерней столицы мы неловко моргаем, смущено улыбаясь. Полный дядька бросается нам навстречу, мы смутно припоминаем радушного хозяина, простодушного механика из Дижона, который мановением руки превратился в заморского пашу. Специалистов «Тойоты» в сонный Нигер калачом не заманишь, а он согласился. Вот директорствует себе помаленьку. Подобные домашние рауты ему в новинку, и он нервно потеет, потирает влажные ладони, промакивает платочком блестящую лысину, покрикивает на слуг.

В просторной столовой накрыт стол: хрустит накрахмаленная скатерть, звенит хрусталь, сверкают начищенные приборы, краснеют вина в пузатых замысловатых графинах. Гусиная печенка, нежнейшие гренки, баранье жаркое с молодой картошкой, неизменный зеленый салат и блюдо с французскими сырами, изысканный плавающий остров на десерт. Ущипните меня, я в Африке? А в Нигере сейчас, говорят, голод…

Постепенно гости поднимаются, журчит беседа, я оглядываю салон. Мебель из тика на заказ, яркие пледы кенте, ритуальные маски, двери догонов. Огромный плазменный телевизор, музыкальный центр, стойка-бар. Полный колониальный набор.

Резные ставни-двери домов и зернохранилищ – одна из визитных карточек племени догонов. Скульптурные композиции рассказывают о сотворении мира богом Аммо и являются настоящими произведениями искусства. Они являются оберегами и создаются исключительно умельцами из касты кузнецов, потомками самого бога (как гласит легенда).

Кенте – ткань выполняемая на традиционном станке, состоящем из шпульки, челнока, катушки, трепала, держателей, грудного упора, корпуса. Ткачеством традиционно занимаются мужчины, а женщины готовят пряжу и сшивают длинные полоски так, чтобы получилась накидка. Мужское кенте состоит из двадцати четырёх полосок, а женское из двенадцати. В кенте заложены религиозные представления, политические взгляды, этические принципы, история народа. Каждый узор имеет свое название и значение. Узоры, увиденные ткачами во сне, наиболее ценные, поскольку считается, что это послание из потустороннего мира. Источник: Википедия.

За спиной уже сладостно заводит трель Фред Пудовинь. Невысокий статный сорокалетний отпрыск дворянской фамилии из Лиможа, агроном по образованию он вот уже 8 лет буржуйствует на щедрых хлебах Продовольственной и Сельскохозяйственной Организации Объединённых Наций. Умиляясь моему «легкому славянскому» акценту, птица-говорун вещает о благах Нигера: у него танцуют танго и пасодобль по вторникам и четвергам после 9 вечера (а на работу ему интересно к каким с утра?), его носатая, похоже столь же родовитая жена Марта ставит спектакли с актерами из приезжих специалистов и их вечно мающихся бездельем жен, она также ведет уроки верховой езды в закрытом дипломатическом клубе. (Закрытым он, правда, оказался только для африканцев). «Будем играть в таро, а в субботу после обеда у нас пешие прогулки по пригородам, в самой достойной компании», – добавляет Фред, переходя на интимный шёпот.

Перезрелые дамы вовсю развлекают моего мужа. Светская беседа тут может литься часами, так и не зацепившись за мысль. Грег обречено поглядывает в сторону выхода. Это ли африканская жизнь о которой мы так мечтали?

Звенит неловко соскользнувший стакан и тут же под ноги бросаются слуги с веничками и совками. Хозяин заботливо провожает гостей в салон, партия таро начинается, а я тупо слежу за суетящейся в столовой прислугой. Колониальный режим, его точно отменили?

Глава 6. Такая несчастная, к счастью, жизнь

«У нас на обед – гостья!» – радостно заявил муж. Нет, не подумайте о нас плохого: Грегори просто учится говорить по-русски.

Елена – преподаватель музыки. Она – русская. И так давно живет в Нигере. Как здорово! Она поможет тебе адаптироваться, вот увидишь: вы обязательно подружитесь.

Прожив некоторое время заграницей, с уверенность могу сказать: дружат с человеком, а не с национальностью. Но Лене я рада. Как здорово, что она не из тех, кто в супермаркете обходит соотечественников стороной, бросив оценивающий взгляд, не чурается всего русского, как это часто бывает.

Наша гостья вздыхает. В Нигере она «по ошибке и навсегда». Ее 18-летнюю красавицу обманом увез злой нигерец. Насильно держал на шикарной современной вилле в Агадесе, засыпал ненавистными подарками, назло ей любил, баловал и лелеял. Тогда она устав от постоянных издевательств, прихватив все гадкие подарки и детей, смело укатила в столицу, потребовав от жуткого мавра алиментов.

Сонное бледное лицо, под стать ему характер… Она несчастна: домой уже не вернуться: родители умерли, дом – продан, родственники забыли; так и не ставший за 15 долгих лет родным Нигер она ненавидит: удушливые песчаные ветра, вечное солнце, приторно-голубое небо, бесконечное мелькание ненавистных черных лиц… Как только вы согласились сюда приехать? Да еще из Франции, с атлантических берегов… Наверное, зарплата шикарная…

У Лены много сочувствующих ей богатых (это так удобно!) белых европейских подружек: они возят ее по магазинам, парикмахерам и портным, задаривают косметикой и одеждой, зовут на бесконечные чаепития-страдания, обеды и ужины, а главное: жалеют, жалеют, жалеют…

Бедная Лена сбежала от мужа, и он, тиран, оплачивает школу для детей и дом, но разве он может знать как дорого стоит все остальное : кухарка, сторож, или к примеру французский сыр… Это просто возмутительно! Бедную Лену изъясняющуюся на жуткой смеси русского и французского языков приняли на работу во французский лицей: но она так устала (фраза повторяется каждые пять минут и то, если речь идет о каникулах или выходных). Лену с удовольствием принимают уступившие под натиском сердобольных жен и сотрудниц во всех крупных посольствах. Но это так скучно. У Лены три хорошо воспитанных и трудолюбивых сына: но, о, ужас, они такие черные… Лену все зовут купаться в бассейне и загорать, но она (как вы уже догадались) « Она так устала!». И так далее по списку.

Лена жутко себя жалеет, любит все белое и шикарное, презирает русских жен, которые так и не набрались смелости, как она, и не сбежали от черных злыдней-мужей, она, конечно, «счастлива с нами познакомиться: тем более что у Грегори в пятницу и вторник уроки начинаются в 8 утра, как и у нее, и он сможет за ней заезжать…» Ведь она так устала…

С Леной мы так и не смогли подружиться, наверное, не судьба.

Глава 7. Змеевед

Уже через несколько дней после переезда мы поняли, что «в нашем доме, а вернее квартале, появился замечательный сосед». Лоран – преподаватель французского лицея, говорливый выходец южного Марселя, папа двух очаровательных мальчуганов с абсолютно африканской наружностью и совершенно итальянскими именами Алан и Альдо. http://www.photographe-niger.com/fr,1,4219.html.

Дом Лорана – огромная пыльная вилла – кишит змеями. И сам хозяин этому только рад. В школе господин Кирио преподаёт предмет с экзотическим для русского уха названием «наука и жизнь земли», а по образованию и по призванию он – герпетолог, специалист по рептилиям. Лоран долгое время прожил в Африке и в частности в Нигере, в Маради. Работал в научно-исследовательском центре, еще в те времена, когда состоятельные специалисты ездили на работу верхом на лошади, преподавал, путешествовал и ловил, ловил своих змей и ящериц…

В зале на самом почётном месте, рядом с обеденным столом громоздился огромный аквариум с экисс (местное название), юркой пёстренькой змейкой с весьма недружелюбным характером. Не она ли стала прообразом Пестрой ленты из переключений знаменитого английского детектива? Стоило только приблизиться к мутному стеклу террариума как яркий шнурок издавал боевой свист и со злостью бросался на обидчика. К счастью, эта одна из самых ядовитых змей восточной Африки так и не достигала своей цели: звонко ударяясь мордочкой о невидимую преграду, экисс пряталась под камень в ожидании своего часа. Признаться честно, нам такое соседство за столом первое время портило аппетит.

В глубине просторного кабинета Лорана лениво дремал огромный питон.

Питон Себа – самая большая змея Африки. Обычно она питается дичью и крупными грызунами. Тем не менее нередки случаи смертельных атак на человека. Источник: http 88
  http://www.dinosoria.com/serpents-dangereux.html.


[Закрыть]

99
  Фотографии можно посмотреть на сайте чудесного фотографа со сложным характером Мориса Асканиhttp://www.photographe-niger.com/fr,1,4220.html.


[Закрыть]

Он также в террариуме и под пудовым замком. Весит он около 15 кг, а в «развёрнутом виде» его длинна достигала 3 метров. «Малютка» лакомится раз в неделю взрослой курицей, обязательно живой, падалью питоны этой разновидности брезгуют, а затем впадает в глубокий пищеварительный сон, который может продлиться не одни сутки. Эти змеи не ядовиты, но обладают не дюжей силой. Ударом крепкой головы питон способен отправить «в нокаут» крупного противника (козлёнка, ягнёнка, и даже человека), захватив оглушённую жертву в кольцо могучий полоз заглатывает трапезу целиком… Сам процесс поглощения пищи у рептилии может занять от 30 мин до нескольких часов, и это пиршество – зрелище не для слабонервных.

Наш новый жилец, который появился в доме после поездки в Маради, королевский питон по кличке Пушок питаться в неволе вообще не хотел, и нам приходилось… (слабонервных и защитников животных прошу не беспокоиться) оглушать белую мышку ударом «об стол», и, распахнув глотку лентяю, туда запихивать жертву облитую маслом, чтобы лучше скользила. Все это под чутким руководством Лорана. Бррр… Так что, когда вам приходится часами кормить любимое чадо с ложечки, не серчайте, помните, что это не предел…

Тут же в кабинете гнездится под огромной выдолбленной тыквой семейство кобр… Под замком. И все равно страшно…

В детской комнате Алан – восьмилетний любитель природы – возится с крошечными детёнышами королевских питонов. Свернувшись браслетом на руке, безобидный малыш так похож на ювелирное украшение! В мире ежегодно уничтожаются тысячи его абсолютно безвредных собратьев: виной тому невежество жителей саванны и модные запросы… Королевский питон охраняется законом и за ввоз изделий из кожи этой рептилии во многих странах полагается значительный штраф.

Радушный хозяин просит к столу. В меню наловленные местными сорванцами в реке Нигере лягушки с чесноком и петрушкой (дань французской кухне) и рагу из питона. Лоран нашел бедолагу на обочине дороги. Спасти двухметровую детинушку так и не удалось. Ну не пропадать же добру…

– Вы не любите лягушек?

– Так вы просто не умеете их готовить!

Лягушачьи лапки под соусом из чеснока, петрушки и сливочного масла

Рецепт от знатока рептилий, герпетолога Лорана Кирио

500 гр. лягушачьих лапок (свежих или замороженных)

1 столовая ложка муки

1 пучок петрушки

½ лимона

1 зубчик чеснока

соль, перец

80 гр. сливочного масла

Помойте петрушку, опустите листья в кипящую подсоленную воду на 1—2 минуты. Выньте из воды, смешайте с холодным маслом и 2 столовыми ложками кипящей воды. Вытрите лягушачьи лапки кухонной бумагой. Посыпьте мукой со всех сторон. Почистите и порежьте чеснок. Прожарьте лягушачьи лапки в сливочном масле (4 минуты), беспрерывно переворачивайте. Добавьте сок ½ лимона и сразу же подайте к столу.

Выглядят блюда вполне съедобно. Но, я совсем забыла: «у меня на лягушек и питонов аллергия. Какая жалось». К счастью на десерт – папайя, а этот продолговатый буро-зеленый фрукт с нежной оранжевой мякотью, подозрительным запахом и пряными косточками похожими по вкусу на черный перец есть я могу без ограничений. Особенно с лимонным соком.