Текст книги "Наука страсти нежной"

– То есть, по твоему мнению, эти парни не способны никого убить? Поэтому и наняли тебя?

Роберт задумался.

– Нет, тут все сложнее… – проговорил он наконец, – случай на случай не приходится. Охранники в основном бывшие из органов.

Полиция-милиция, разведка, армия или спорт-смены, которые наработали навыки стрельбы в клубах и «обществах». Навыки у охранников есть и стрелять, и убивать; если вдруг придется босса выручать, то сумеют. Но это уже в рамках форс-мажора, так сказать. Обычно же если задачей является кого-то убрать, то нанимают профессиональных киллеров.

– Тебя послушать, так мир кишмя кишит убийцами! Вот так живешь и не знаешь, что рядом с тобой ходят по улице головорезы!

– Да, милая, именно так, – кивнул Роберт.

Какое приятное открытие. Лучше бы не спрашивала.

Я посмотрела на своего собеседника. Выпитое вино и добавленный к нему коньяк уже делали свое дело: глаза его немного затуманились, приобрели неожиданно мягкое, даже ласковое выражение.

– А почему ты опасался слежки, когда увез меня на машине? Если они так легко наняли тебя, первого встречного, то…

– В том-то и дело. Я опасался, что они спо-хватятся и примутся проверять, как я выполняю заказ. Они ведь знают и кто я, и на какой машине разъезжаю – сами ее мне дали. В ней вообще мог маячок оказаться… Или, как вариант, они бы подключились к ее GPS-навигатору. Но за нами никто не следил. Видимо, не усомнились в том, что я задание выполню ради всей обещанной суммы. Я очень талантливо изобразил интерес к ней, – усмехнулся он. – Хотя… Нет, не буду врать, не изобразил. Я проявил настоящий, неподдельный интерес. Прямо-таки шкурный. – Роберт улыбнулся, но кривовато как-то.

– Да ладно, не грузись. У тебя ни рубля не было в кармане, твой шкурный интерес вполне простителен. Главное, ты же не стал меня убивать. Вот это как раз было бы непростительно! – Я ободряюще улыбнулась Роберту.

Надо же, какой совестливый бандит оказался…

Хотя он, конечно, не бандит. Бизнесмен, игрок, неунывающий и несдающийся предприниматель… Неплохой парень, общем-то. И по-своему талантливый, надо признать. Как он ловко выкрутился, получив столь необходимые ему деньги, при этом не совершив преступления, не лишив меня жизни… И весьма убедительно выстроив мизансцены в лесу. Получи я такие фотографии, я бы сама поверила, что меня убили!

– Опиши мне их, этих парней.

– Один высокий, худой. Блондин, волосы редкие… Погоди, зачем тебе? Ты ведь не собираешься их искать? Мы с тобой перевернули страницу или, скорее, закрыли старую книжечку. Теперь открываем новую. Тебе без разницы, кто и почему хотел от тебя избавиться, – у тебя задача одна: сделать вид, что от тебя успешно избавились!!! Ты чего, Таисия, ты что удумала? Не понимаешь разве, дурочка, что высунь ты чуть-чуть мордочку из дупла, так тебя за ноздри ухватят и на свет божий вытащат?!

– Понимаю. – Я прикрыла глаза, мне была неприятна его нападка… Однако он был прав. – Это я по инерции. Привычка у меня такая: докапываться до истины.

– Тебе не истина нужна! – вскричал Роберт. – Тебе жизнь нужна, усеки же, наконец!!!

Он вдруг вскочил со своего стула, подхватил меня на руки.

– Ты должна жить, понимаешь? Любить, быть счастливой! Все остальное – по боку, не имеет значения. Ты красивая женщина, Тая… Ты не всё сечешь, но это даже мило, трогательно… – Он склонил свое лицо к моему и шептал эти слова, дыша на меня коньяком. – Ты такая… ты сладкая…

Не окончив фразу, он приник губами к моему рту.

Я обмерла. Вот уж чего-чего, а такого поворота событий я не ожидала. Хотя могла бы, с учетом количества выпитого Робертом, который опустошал емкости в два раза быстрее меня.

– Опусти меня на пол, – произнесла я, едва он оторвался от моих губ. – Опусти, слышишь! – Я брыкнулась.

Он поставил меня на ноги с некоторым недоумением. Мужчинам всегда почему-то кажется, что если у них взыграло в трусах, то у женщины это должно непременно вызвать ответную реакцию.

– Ты действительно не хочешь? – спросил он с обидой.

– Нам нельзя расслабляться, Роберт. А нежность, она расслабляет…

– Говоришь, как матерая разведчица!

– Просто как разумный человек. Завтра нужно очень многое сделать для того, чтобы твоя идея удалась. Купить новую одежду, еще немного поработать над внешностью и…

– Зачем тебе новая одежда? В сумке есть и другие твои вещи, выбирай что хочешь!

– Мы не знаем, с какой степенью дотошности полиция будет устанавливать мою личность, если я примусь разыгрывать амнезию. Они могут подробно описать мои вещи, а поскольку все они весьма недешевые, от известных брендов, то по их описанию меня могут опознать родители или друзья… Не представляю, как полиция будет действовать, до кого дойдут мои портреты и описания, а то и фотографии одежды, – но теоретически меня и в новостях показать могут!

– Что, правда?!

– Только предположение. Мы далеко от Москвы?

– Триста с лишним километров.

– Хорошо, если до центральных каналов не дойдет. Может, ограничатся местными. Если они тут есть, конечно.

– Тогда мы напрасно все это затеяли… – расстроился Роберт. – Если тебя покажут по телевизору, то смена прически тебя не спасет. Нужно пластическую операцию делать… А это займет несколько недель! Я не могу с тобой столько времени…

– Не унывай, милый, – произнесла я ласково. – Ты ведь меня изобьешь, прежде чем отпустить, не так ли?

Он очень медленно, нехотя кивнул.

– Ты ведь сама сказала: нужна травма, чтобы объяснить амнезию… – произнес он, словно оправдывался.

– Да, сказала. И травма нужна… Налей мне еще коньяку. – Я подождала, пока Роберт наполнит стопки. – Так вот, когда будешь меня бить, постарайся побольше синяков на лицо посадить. И тогда меня еще долго никто не узнает. Чин-чин.

Он помрачнел. Молча выпил. Бить меня ему, со всей очевидностью, не хотелось. Пять лет назад он переехал человека, и зрелище истерзанной плоти до сих пор преследует его…

И мне отнюдь не улыбалось терпеть побои, даже если это нужно для дела. Я не из тех женщин, которые любят, когда им причиняют боль.

Но разве у нас есть другой вариант?!

Было уже два часа ночи. Роберт предложил укладываться на ночлег, я не стала спорить. В голове моей толпилось слишком много мыслей, и толпа эта была столь плотной, что мне не удавалось вглядеться в них по очереди. Но думать можно и лежа.

Он заснул мгновенно, вытянувшись рядом со мной. А ко мне сон не шел: я ведь полдня проспала. Я лежала, глядя в потолок, и пыталась выстроить мысли по порядку. Идея Роберта с амнезией, весьма изобретательная на первый взгляд, имела одно слабое место: в ней ничего не было точного, наверняка. Все только предполагалось, особенно в той части, что мне выдадут какой-то документ и позволят по нему прописаться, устроиться на работу, снять квартиру…

Лишь в двух вещах можно быть уверенной:

– во-первых, полиция попытается установить мою личность – поищут в своих базах мои отпечатки, к примеру, – и найти родственников или знакомых. Мою фотографию опубликуют в газетах, в интернете, а может, и вправду покажут в новостях. Хорошо, если только в местных органах информации, а не по центральным каналам, потому что риск быть узнанной все-таки есть, несмотря на смену прически и побои, которые должны будут расцветить мое лицо…

– во-вторых, меня наверняка направят на медицинский осмотр, чтобы констатировать травмы. Затем к психиатрам, которые будут так и этак проверять меня на истинность амнезии. Они ничего не найдут – ни опухоли, ни кровоизлияния или иных повреждений мозга, – но я сумею настоять на своем: ничего не помню, и все тут!

С этим более-менее понятно.

А вот что дальше? Допустим, все обойдется, мою личность установить не смогут. И?..

Неожиданно Роберт обнял меня. Кажется, во сне. Я прислушалась: дышит ровно. Точно, во сне.

И? – вернулась я к своим мыслям. Какую-такую справку, как предположил Роберт, могут мне выдать? Удостоверяющую мою личность? Так ее никто не удостоверит: нет документов, нет и оснований. Тогда о том, что у меня амнезия? Но смогу ли я с ней устроиться на работу? Снять жилье?

Рука Роберта вдруг напряглась. Он обнял меня покрепче, прижался всем телом.

– Иди ко мне, сладкая, – сонно прошептал он.

Сладкая. Кажется, первый в моей жизни мужчина, который нашел меня сладкой.

Впрочем, возможно, так он называет всех женщин. Он только вышел из тюрьмы, у него несколько лет длилось воздержание, и теперь ему любая покажется сладчайшей.

Я не шевелилась, делая вид, что сплю, – в надежде, что пронесет.

Но не пронесло. Роберт окончательно проснулся, приподнялся на локте, склонился надо мной и принялся меня целовать. Губы у него были мягкие, упругие, и целовался он умеючи.

Он откинул одеяло, и рука его стала пробираться под мою маечку. Я по-прежнему не шевелилась, не зная, как себя повести. Вроде бы ни к чему мне вступать в интимные отношения с этим человеком, но… Сказать по правде, мужчиной он был привлекательным, с хорошей фигурой и породистым лицом – то ли еврейская, то ли кавказская кровь примешалась. Мне были приятны его прикосновения, легкие и бережные, но при этом наэлектризованные желанием до такой степени, что, казалось, положи он просто на меня руку, без всякого движения, – возбуждение все равно потечет по клеткам кожи, по нервным окончаниям, по венам – от него ко мне. Почти тантрический секс!

Я все еще не могла решить, поддаться ли нарастающему влечению, или немедленно остановить Роберта, и потому оставалась неподвижной, как кукла.

– Скажи мне, чтобы я прекратил, – прошептал он мне в ухо. – Что ты не хочешь близости со мной. Что завтра у нас много дел…

– А если я скажу, ты прекратишь? – усмехнулась я.

– Не скажешь, не скажешь. Я ведь чувствую, как ты завелась… Разве не так?

Он дотронулся до моей груди, затем прижал к ней ладони так, что мои соски упирались прямо в середину каждой.

– Но у нас… завтра… действительно… – я уже едва дышала, – много дел… – прошептала я с улыбкой.

Эта улыбка служила последним бастионом – вроде как я не воспринимаю всерьез его ласки.

Но мы уже оба знали, что это не так.

– Тогда… Тогда мне придется тебя изнасиловать, – прошептал он в ответ, целуя мою грудь. – Тебя ведь врачи будут осматривать, искать причину амнезии… – Он взял в губы мой левый сосок, лаская его языком. – Вот они и увидят признаки грубого секса!

По моему телу уже шли волны, сдержать которые я была не в состоянии.

– Так что сопротивляйся, сладкая, сопротивляйся… Это очень способствует необузданной… или как там… разнузданной страсти! – тихо посмеивался он, перемежая слова с поцелуями. – А, вспомнил: совершению развратных действий, вот как это называется. – Рука его протискивалась все дальше, все ниже. Все ближе к «точке невозврата». – И мне неудержимо хочется совершить с тобой развратные действия! Так что сожми, пожалуйста, бедра покрепче, окажи посильную помощь насильнику!

Я захохотала, он тоже рассмеялся.

– Это ведь лучше, чем бить тебя по лицу, а?

– Не надо об этом, – попросила я.

Избить меня ему все равно придется, иначе меня могут узнать по портрету. Но сейчас думать о побоях, о боли совсем не хотелось.

Я прижалась к Роберту всем телом, ища защиты от страшных мыслей в его обволакивающей страсти, и ощутила, как две волны, поднимаясь одновременно, сливаются в одну, огромную, мощную. Великолепное соитие наших энергий, опережающее соитие тел.

Магия с грохотом обрушилась, как только я почувствовала прикосновение его пениса к своему бедру.

– Презерватив! – почти закричала я. – Нужен презерватив, нам нельзя без него! Иначе они найдут следы твоей спермы, а твоя ДНК у них в базе, ты же в тюрьме сидел!

Роберт ругнулся и резко сел на постели.

– Я не ожидал, не думал, что у нас такое выйдет… Не купил.

– Может, у твоего приятеля где-нибудь припрятан?

Он встал и двинулся по комнате. Хорош собой, ох как хорош! Даже задница хороша – в меру круглая, мускулистая и в меру узкая, прямо-таки идеальная.

Упаковку презервативов Роберт нашел довольно быстро. Она почему-то находилась в ящике кухонной тумбочки, – проникнуть в ход мыслей обитателя этой квартиры нам не удалось. Да и не занимало. Роберт вытащил из упаковки одно колечко и торжественно вручил мне, а сам встал на постели передо мной на колени. Я вскрыла упаковку и принялась осторожно раскатывать резинку по мощному стволу его пениса, жалея, что такая красота вынуждена спрятаться под резинкой… Однако вариантов у нас не имелось. Может быть, когда-нибудь… В другой раз, когда все останется позади… И мы встретимся снова… Тогда позволим себе…

И не мечтай, одернула я свое разыгравшееся воображение. Как только ты отправишься в город, в полицию, избитая, – Роберт вскочит в машину и помчится «восстанавливать свою жизнь»! И никакого дела ему до тебя уже не будет. В той жизни его ждут другие дела. И другие женщины, надо думать.

– О чем ты задумалась, Таинька?

Ух ты! «Таинькой» меня еще никто не называл. Роберт бил все рекорды.

А вот я, похоже, повторяла старые ошибки: размышляла о постороннем в постели с мужчиной. Оттого-то Васька и назвал секс со мной «невкусным»…

– Не надо тревожиться, моя хорошая, не сейчас, – проговорил он, протягивая руки ко мне. – Непростые дни нас ждут, да, но мы справимся, я уверен. Иди ко мне, сладкая, иди сюда, дай тебя обнять…

Может, если бы Васька умел понимать мои тревоги, как Роберт, то не пришлось бы нам с ним расстаться? Нет, я вовсе не скучала по нему, – так, просто делала по ходу некоторые выводы. Например, что не одна я виновата в том, что у нас не сложилось. Это была хоть и беглая, но чрезвычайно утешительная мысль, потому что до сих пор во всем я винила лишь себя…

Роберт притянул меня к себе, нашел мои губы, а руки его подхватили меня под ягодицы. Еще мгновенье, и я перелетела к нему на колени… И больше ни о чем не могла думать – только сладострастно стонать и ахать в такт нашим движениям.

Заснули мы не скоро, зато в состоянии полного блаженства. Я слышала, что секс имеет свойство отлично снимать стресс, но испытала его целебное действие на себе впервые. Обняв Роберта, я устроила голову на его груди и провалилась в сон мгновенно.

Однако проснулась довольно скоро. С учетом моего дневного сна я выспалась – даже с перебором.

Тело приятно ныло после бурной гимнастики страсти, а на душе было легко, несмотря на удручающую бредовость моего положения.

Я направилась в душ. Жалко было смывать с себя запах Роберта, запах нашей ночи любви, – но ничего не поделаешь, гигиену еще никто не отменял. К тому же если вдруг в полиции решат провести генетическую экспертизу, то любой волосок Роберта, запутавшийся в моих, станет ему приговором… Хорошо еще, что я о презервативах подумала!

Между прочим… Между прочим, надо бы убедиться, что у них не кончился срок хранения! Ведь с течением времени они теряют эластичность, становятся более хрупкими и могут с легкостью прорваться! Хотя под таким натиском страсти мог лопнуть и новехонький презерватив, – улыбнулась я.

Вернувшись в комнату, я нашла упаковку возле кровати. Отправилась с ней на кухню, притянула за собой дверь и включила свет…

Мамочки, срок хранения закончился аж два года назад!!!

Я вернулась в комнату и тихонько, чтобы не разбудить Роберта, осмотрела постель. Куда он дел использованные презервативы? Я не заметила… Кажется, их было три, – но где они?

Они оказались тоже на полу. Я их собрала и, снова вернувшись на кухню, принялась методично проверять один за другим в поисках возможного надрыва.

И вот.

И вот!

И вот он, надрыв!!!

Во мне поднялась паника. Господи, что же теперь делать?!

Если я обращусь в полицию, то они найдут сперму Роберта!

Кроме того, я ведь могу залететь! Только этого не хватало!

Я вернулась в ванную, с трудом отвинтила головку душа, включила воду на максимум и направила сильную струю себе вовнутрь. Вода должна вымыть все затаившиеся во мне сперматозоиды…

Вымоет, конечно, никаких сомнений. Ведь для этого и изобрели биде, – женщины в те времена именно так предохранялись от беременности, с помощью мощной струи воды! Так что вряд ли на осмотре найдут следы ДНК Роберта…

Я представила, как будет копаться внутри меня незнакомый гинеколог, брать мазки и пробы… А перед этим Роберт изобьет меня не на шутку… И меня разденут догола, примутся фиксировать и фотографировать все кровоподтеки… (По крайней мере, в кино делают именно так…)

Не хочу!!! Избитой быть не хочу, полиции не хочу, гинеколога не хочу, психиатров не хочу, не-е-ет!!!

…А зачем, собственно, вся эта затея с амнезией? Неужели убийцы примутся меня искать по городам и весям? Да на кой им? Они поверили «репортажу из могилки», который им отправил Роберт, – они заплатили ему оставшиеся деньги и давно уже занялись своими делами, обо мне и думать забыли! И если я поселюсь в этом – или другом – городке под своим именем, со своим паспортом, они никогда об этом не узнают! И шума никакого не будет с показом моих портретов по всем СМИ… Этот вариант ничем не хуже амнезии. Даже лучше. Мы просто перемудрили с Робертом. А все гораздо проще, гораздо!

Когда я вышла из душа, я уже точно знала, какое решение правильное. Двигаясь бесшумно, как кошка, – Роберт крепко спал после хорошей дозы алкоголя и бурного секса, – я оделась, взяла свою дорожную сумку, в которую Роберт столь удачно сложил приличное количество моей одежды, и отправилась с ней на кухню. Раскрыв молнию, я с радостью убедилась, что моя сумочка лежит там, поверх одежды. А под ней, врассыпную, валялись паспорт, водительские права, телефон и ключи от квартиры. Была тут и моя косметичка, туго набитая наличными, которую Роберт взял из моего письменного стола. Не хватало только банковской карточки. Возможно, Роберт забрал ее, считая, что она мне больше не понадобится?

Но ты ошибаешься, милый. Понадобится, еще как понадобится! Я люблю жить комфортно.

Карточка нашлась в новой сумке Роберта. Я ее забрала, прихватив заодно ключи от машины.

На кухне я, присев за столик, быстро набросала записку:

«Роберт, милый, спасибо за все! Я вынуждена тебя покинуть. Один из презервативов прорвался – он тут рядом лежит, сам можешь убедиться, – а это значит, что наш план не сработает. В полицию я обратиться, как ты предлагал, не могу. Иначе медицинский осмотр выявит следы твоей спермы, и тебя очень быстро поймают и снова арестуют, на этот раз как насильника. А это тебе, согласись, совсем ни к чему.

Не волнуйся, я сама устроюсь, и никто меня не найдет. Не хочу быть обузой, тебе нужно свою жизнь восстанавливать.

Прости, машину я заберу, ты придумаешь, как найти ей замену.

Не ищи меня, переверни страницу, «открой другую книжечку».

P.S. Мне было очень хорошо с тобой прошлой ночью. Я, быть может, позвоню тебе, когда все утрясется».

Выключив звук на своем телефоне, я набрала на мобильном Роберта свой номер. Теперь у меня имелся его входящий – я написала правду: я смогу ему позвонить.

Тихо открыв дверь квартиры, я выставила свою дорожную сумку на лестничную площадку. Вернулась, посмотрела на Роберта: спал, зайчик, безмятежно. Расстроится, когда проснется… Но ничего не поделаешь.

Я вышла на лестничную клетку и осторожно притянула за собой дверь, оставив за ней не только приглянувшегося мне мужчину, но и всю мою прежнюю жизнь.

Сейчас, вот с этого самого первого шага по лестнице, у меня начнется новая. Я ведь мечтала о новой жизни, разве не так? Ну вот, мечты сбываются.

ЧЕТВЕРГ

Я не сразу приноровилась к довольно большой – по сравнению с моей – машине. Поездила по спящим улицам, привыкая. Но «Тойота» оказалась послушной, управлять ею было совсем не трудно, и вскоре я смело выехала на шоссе.

Я долго рулила, поглядывая на незнакомые названия населенных пунктов в навигаторе, ища городок посимпатичнее. И побольше – в таком легче затеряться. Наконец мне приглянулся один. Он был опрятным, здание театра радовало глаз свежим ремонтом, фасад мэрии украшали хризантемы. Оставив за собой центр города, я двинулась в сторону окраины и некоторое время ездила по улицам в поисках скромного, но приличного кафе. Мне требовался завтрак, но, самое главное, тихое местечко, где я смогу спокойно додумать свою идею. Я была уверена, что решение приняла правильное, но оставалось осмыслить детали и нюансы.

Подходящее кафе вскоре нашлось. Внутри чисто, пахнет вкусно. Я уселась за столик у окна, заказала омлет с ветчиной, свежевыжатый морковный сок и кофе.

…Сомнений нет: затея с амнезией только бы привлекла ко мне повышенное внимание. Тогда как тихо пожить здесь со своими «родными» документами и банковской карточкой (расставаться с которой мне отнюдь не хотелось!) – подобное решение не несло практически никакого риска. В самом деле, те двое, что заказали Роберту убить меня, уже и думать обо мне забыли. Искать меня им незачем, они «фоторепортажу» Роберта поверили и причитающийся гонорар ему полностью выплатили.

Родители? Я с ними поссорилась, затем написала им письмо – на чем так удачно настоял Роберт. Сумка с одеждой, которую он взял для меня, тоже превосходно вписалась в схему: девушка ушла с вещами, с документами, написав письмо. Явно по своей воле. Никакого криминала. Так что полиция искать меня не станет, даже если вдруг моим родителям взбредет в голову к ней обратиться. Но им не взбредет. Я никогда не была им нужна, а уж теперь и того меньше. Нашу ссору и прощальное письмо они восприняли, без сомнения, как пощечину. В их глазах я неблагодарная дрянь.

Друзья? Если что, они позвонят моим родителям. А папочка с мамочкой им сообщат, что я подло сбежала, не попрощавшись. Не поцеловав их в щечки. Они мне всю жизнь посвятили (ха-ха!), а я, бесчувственная… Ну и тому подобное.

А может, и нет. Папа, вероятно, не захочет распространяться на эту тему. Сочтет, что жаловаться на меня моим друзьям – ниже его достоинства. К тому же подобный финт с моей стороны портит его высокую репутацию – все-таки заместитель министра, человек на виду. Ответит сухо что-то вроде: «Таисия уехала в деловую поездку. Когда вернется, вам позвонит».

Как бы то ни было, друзья получат ответ, который не встревожит их. И потому искать меня никто не станет. Так что я могу поселиться в этом милом городке навечно.

Оставалась вероятность случайности. Никогда не забуду, как встретила в аэропорту Бостона своего соседа по лестничной клетке! Мы в подъезде-то почти не пересекаемся, – а вот поди ж ты, столкнулись на другом континенте!

Но, если вдуматься, нечаянная встреча с друзьями или знакомыми мне ничем не грозит. Наплету историю о неземной любви, ради которой я все бросила… Они поверят. Уже хотя бы потому, что правду никакое воображение не в силах представить.

Хуже, если случай принесет тех двоих парней, заказавших меня, в этот город. Как знать, вдруг их босс (какая-то шишка, без сомнения) явится сюда с визитом. Но и тут я не слишком опасалась: дикая стрижка радикально изменила мою внешность, а они наверняка помнят девушку с длинными каштановыми волосами…

Иными словами, я почти ничем не рискую. Так что решение приняла правильное!

Я чокнулась стаканом сока с чашкой кофе на радостях.

Было ощущение, что я вырвалась из плена. Нет, конечно, Роберт не держал меня в плену, но он был твердо намерен заставить меня исчезнуть, – ведь он тоже сильно рисковал в случае чего. И поскольку он был лицом весьма заинтересованным, мы бы бесконечно обсуждали методы и способы моего исчезновения. И ссорились бы, не соглашаясь…

Я попросту избежала ненужных споров. Представить только, если бы я приняла его вариант с амнезией: отдать себя на милость полиции и психушки, жить без крова, без денег… Бррр.

А так я осталась при своих документах и к тому же при своей банковской карточке. Ее отслеживать тоже никто не станет – поскольку никто не примется меня искать. Денег на счету предостаточно, и мне не придется наниматься на какую-нибудь дебильную работу.

На меня вдруг нахлынула эйфория: свобода! Я освободилась не только от Роберта – с некоторым сожалением, надо признать, – я освободилась наконец от немилой мне прежней жизни. От удручающих отношений с друзьями, от родительских скандалов, от ненавистной работы, от всех этих папиных «так надо» и «так правильно» – категорически расходившимися с моим пониманием, как надо и правильно…

Пока не знаю, с чего я начну эту свою новую жизнь. Разумеется, займусь творчеством, как и собиралась, а там посмотрим на результат. Раскручивать себя – дело непростое. А нанять сейчас кого-то из пиарщиков, с которыми я встречалась, теперь невозможно: меня больше нет, я исчезла из коммуникативного пространства.

Но самое главное, самое срочное, первоочередное дело – это найти тех, кто возжелал меня уничтожить. И узнать почему. А потом как-то разрешить, разрулить эту проблему… Только таким образом я смогу вернуться в свой дом, в нормальную жизнь!

Роберт, к слову, не позволил бы мне этим заняться. Побоялся бы, что я выдам себя. Он не знает, насколько я осторожна и рассудительна, а заверения мои его бы не убедили. Мужчины ведь считают себя умнее женщин, и это не лечится. Так что вот еще один плюс моего побега!

Я расплатилась и вышла из кафе. Мобильный включать нельзя: сразу посыплются звонки. Посему мне требовалось срочно обзавестись новой сим-картой и каким-нибудь компьютером. Ноутбук, нетбук… Или лучше планшет, он не только компактнее, но и может работать через симку. Иными словами, не зависеть исключительно от доступа к сетям wi-fi.

Спросив прохожих, я получила адрес торгового центра и направилась в указанном направлении. Выбралась я из магазинов через час с лишним во всеоружии. Простенький смартфон – все, что мне было от него нужно, помимо прямого назначения телефона, это карты с функцией геолокации. Ну, может, фотоаппарат пригодится, все равно он туда встроен. Плюс к нему планшет с подставкой: не люблю выходить в интернет через смартфон.

«Тойота» моя (ну, не моя, конечно, да неважно, – на какое-то время она стала моей) отдыхала на стоянке коммерческого центра, и я не была расположена искать новую парковку. Посему решила доделать свои дела здесь же. Я поднялась на второй этаж, в ресторанный дворик. Есть не хотелось, но там имелось множество свободных столиков, за которыми можно вполне комфортно устроиться. Я приткнулась за колонной, где меня почти никому не было видно, включила планшет и принялась искать местные сайты с частными объявлениями о сдаче квартиры: надо же мне где-то ночевать. И вообще жить в этом городе какое-то время…

Я читала объявления, звонила хозяевам и наконец остановилась на квартире из двух комнат – одна послужит мне спальней, другая кабинетом. Квартира была довольно дешевой, что меня устраивало: я не хотела привлекать к себе внимания, сняв дорогую.

Хозяйке, Ирине Федоровне, полной женщине лет пятидесяти, с улыбчивым лицом, я представилась начинающей писательницей, которая ищет уединения для работы над романом. Это объясняло – на случай ее повышенного интереса, – почему я нигде не работаю. Учитывая мою экстравагантную прическу, лучше было бы, пожалуй, представиться художницей, но я ведь не являлась ею в привычном смысле слова. У меня нет мольберта и красок, нет рам и холстов, – а пускаться в пояснения о комиксах было ни к чему. Ничего, писательницы тоже люди творческие – то есть с небольшим (или большим) приветом.

Сговорились мы с Ириной Федоровной быстро – заодно и о том, что она будет убирать квартиру дважды в неделю за отдельную плату, – и я получила ключи в руки.

Во дворе нашлось место для «Тойоты». Ра-зумеется, документов на нее у меня не имелось, но если ездить аккуратно, не нарушая правил, то авось полиция не остановит…

Хм, нет, не годится. Полиция иной раз останавливает без всяких видимых причин. Симпатичная девушка за рулем – это иной раз уже повод. Тем более когда девица носит розовые и зеленые перья на бритой башке. У такой могут и самокрутки с марихуаной обнаружиться в машине… И начнется: ваши права! Ах, у вас их нет… Тогда пройдемте…

Ну уж фигушки. С перьями нужно что-то придумать. Можно, конечно, их перекрасить, но с выбритой половиной головы уже ничего не поделать… Только если совсем наголо постричься?

А что, это мысль. Будет привлекать к себе внимание, несомненно, но все-таки меньшее, чем разноцветные перья. Займусь этим завтра.

Кроме того, в свете вышеизложенных сомнений, придется завтра же заняться и покупкой новой машины.

Я вошла в свое новое жилище. Сбросила сапожки у двери, – надо будет домашние тапочки купить, запоздало сообразила я и отправилась на экскурсию босиком. В квартире оказалось очень уютно – по-старомодному, как в доме моей бабушки. Все удобно, ничего лишнего – никакой «дизайнерской» ерунды. На окнах тюль и плотные шторы, на дощатом полу дорожки в коридорах и ковры в комнатах. В одной из них, что побольше, диван, круглый стол под скатертью с бахромой, над ним свисает с потолка лампа под абажуром; у стенки стоит сервант из орехового дерева (или имитация) с посудой: дешевый хрусталь и фарфор, все, как положено в годах семидесятых или, точно не знаю, шестидесятых… В той комнате, что поменьше, – спальне – вдоль стенки «полуторная» – на полтора человека, потрясающая норма советских времен! – деревянная кровать с лакированными спинками, в изголовье тумбочка с ночником; у противоположной стены пузатый трехстворчатый гардероб, тоже из ореха. Кухня оборудована необходимой мебелью и современной техникой. Везде чисто и немножко пахнет мастикой для пола… Приятный запах, детство напоминает.

Я разложила одежду в шкафу, сходила в магазин за продуктами, заполнила ими холодильник.

Вот так просто и скромно началась моя новая жизнь.

ПЯТНИЦА

Этот день меня вымотал, к тому же прошлая ночь была почти бессонной, и я рано свалилась спать, с наслаждением ощущая чистоту белья и мягкость постели.

Поутру я проснулась свежей, голова была ясной, как разгоравшийся день за окном. Позавтракав, я села за планшет. Открыла программу Excel – привыкла пользоваться ею на работе – и попыталась разметить пункты. Первый: парочка засекла меня на Страстном бульваре. Значит ли это, что они за мной следили?

Собственно, а какие еще варианты? Что они увидели меня случайно? Не смеши людей, Тая.

Таинька, как назвал меня Роберт…

При чем тут Роберт? Он – перевернутая страница. Или, как он сам выразился, прочитанная книжка. Теперь мы открываем другую, новую. А Роберт остался на страницах старой.

Итак, они шли за мной не просто так. Следили уже давно? Несколько дней? Месяцев?

Глупости. Роберт правильно сказал: я идиотка. Ну, если бы они следили за мной давно – то давно бы уже и убили! Ведь им нужно было меня убить, верно? И больше ничего. Не похитить, не попросить выкуп – а «убрать», как выражаются бандиты.