Текст книги "Невероятная"

– Я бы так не сказал, большого опыта в этом деле не имею, – со смешком разуверил он ее. – Но ты что, ревнуешь?

Это предположение ее возмутило. С чего бы ей его ревновать? Кто он вообще такой? И ответила со всем отпущенным ей природой сарказмом:

– Отнюдь. В этом деле чем больше опыт оказания подобной помощи, тем лучше. Есть вероятность, что не уронишь посреди дороги.

Теперь уже расстроился он. Ей, значит, все равно, что он симпатизирует другим девчонкам? Вот он ей наглядно и продемонстрирует, что для него все девчонки на одно лицо, чтоб не задавалась!

Это было нелогично и вообще нерационально, но он этого не заметил.

Полулежать на сильных руках было удобно, нога затихла, будто и не болела, и Рита расслабилась. Положив голову ему на плечо, закрыла глаза и глубоко вздохнула, стараясь отрешиться от кошмарного вечера. Похоже, им обоим повезло встретить друг друга. Взаимовыручка в действии. Друг спас друга!

Клим прислушивался к размеренному дыханию девчонки и досадовал про себя. Ну не должна она быть такой безмятежной! Особенно когда он до странности нервничает. Конечно, ему не доводилось еще носить на руках девчонок, но подобного сердцебиения точно быть не должно. К тому же сердце трепещется, как пойманная рыбешка, отнюдь не от тяжести, а от волнения. А Рита спокойная, как крокодил в засаде, это-то и самое обидное!

Несмотря на сердцебиение, нести ее было так приятно, что, когда показался их дом, он досадливо скрипнул зубами.

– Я же говорила, что тяжело! – встрепенулась она, услышав его прерывистое дыхание, и попыталась освободиться, но он только крепче прижал ее к себе, не желая расставаться с дорогой ношей.

– Не выдумывай! – выдохнул он, чувствуя свежий аромат ее кожи.

Ужасно хотелось прикоснуться к ее щеке губами, но он побоялся, как бы после этого она не вообразила то, чего нет. Да и ему нечего зря волноваться: то, что его тело так активно реагирует на нее, просто примитивные мужские желания. Он точно так же реагировал бы на близость любой мало-мальски симпатичной девчонки. Или нет?

Сомнения окончились вместе с дорогой. Осторожно поставив ее около двери подъезда, он спросил:

– Дальше сама или помочь?

– Спасибо за доставку, дальше я сама, – чопорно ответив, она, спотыкаясь, зашла в подъезд вместе со своим псом, даже не улыбнувшись ему на прощанье.

Клим с досадой повернулся и пошел к себе. Ответила, как оплаченному почтальону! Вот ведь гордыня обуяла девчонку! Ладно, если б идти нормально могла, а то ведь ноги подгибаются, того и гляди шлепнется.

Около своего подъезда наткнулся на Виолетту. Та смотрела на него, набычившись и исподлобья, как на предателя.

– Ты теперь эту уродку на ручках таскаешь? Не стыдно? – прошипела она, сморщившись, как сухофрукт.

– Кого хочу, того и ношу! – рявкнул он, обозлившись. – Тебе-то какое дело? Ты кто тут такая? Блюстительница нравов нашлась! И хватит за мной следить! Если узнаю, что ты охрану подкупаешь, чтоб они тебе о моих передвижениях докладывали, берегись! Знаешь, что такое неприкосновенность частной жизни? Если нет, то узнаешь!

Он ушел, а напуганная Виолетта помчалась в будку к охраннику разбираться, кто ее заложил. Тот ее дурацкие претензии выслушивать не стал:

– Ничего мы, барышня, никому не докладываем, – вполне приличное слово «барышня» прозвучало у него как непристойное ругательство, – и нечего тут скандалить. Я уж сто раз пожалел, что с вами связался. И сейчас зря сказал, что ваш парень к дому подходит. А он не дурак, сам обо всех ваших вывертах догадался. – Хмыкнув, язвительно посоветовал: – Вы бы лучше другой предмет для обожания выбрали, глядишь, проку больше бы было.

Виолетта позеленела от злости, расслышав в его тоне откровенное издевательство, но охранник захлопнул окошко, давая понять, что больше с ней ни о чем говорить не будет. Она сердито потопала ногой по земле, давая выход своему раздражению, и медленно поплелась домой, пиная по пути все, что попадалось под ногу. В результате у туфелек оказались так сбиты носки, что их осталось только выбросить.

Впрочем, ее это нимало не обеспокоило. Туфель у нее было несколько десятков – одной парой меньше, одной больше, никакого значения не имело. Чтобы выпустить бушевавший внутри пар, она поднялась по лестнице до десятого этажа пешком и только потом вызвала лифт.

Тяжело дыша, зашла домой, жалея, что не поругалась с Климом как следует. Это же надо – на глазах у всех таскать на руках эту противную хромоногую девку, будто невесту! В голове крутились способы отомстить им обоим за свою поруганную любовь, но ни один не подходил.

Нанять кого-то, чтоб показали им обоим кузькину мать? Но это опасно – могут привлечь к ответственности, а дед ее вытаскивать из этой неприятной переделки не станет – опыт уже есть. Ее кузен, сын брата матери, считавшийся любимцем деда, затеял глупую драку, будучи совершенно уверен в своей неприкосновенности, и получил год условно, потому что дед заявил: «виноват – отвечай!», и вместо того, чтоб погасить скандал и вызволить единственного внучка из неприятностей, еще и добавил, заявив на суде, что тот до чертиков избалован.

А уж ради нее он и палец о палец не ударит – она в любимых внучках не значится. Вот для Татьяны, дочери старшей маминой сестры, он бы расстарался, это факт. Но Татьяна и не совершит ничего предосудительного, куда ей! Как же – она же доктор медицинских наук, умница, красавица, гордость семьи!

Так что действовать надо по-другому. А вот как, она подумает, время терпит. И зонтиком по-плебейски драться не будет, не ее это стиль. Выдумает что-нибудь более элегантное и действенное.

Скинув куртку и туфли, пошла к себе, но замерла на середине коридора: из малой гостиной доносился какой-то странный шум. Подошла поближе к двери и различила недовольный голос матери, говорившей на повышенный тонах:

– Ты сидел с этой дрянью так близко, что я с трудом удержалась, чтобы не залепить вам обоим по оплеухе!

«Ого! – не сдержавшись, охнула Виолетта. – Похоже, мы с мамочкой оказались в одинаковом положении».

Голос отца был не слышен, наверняка он, как обычно, отвечал сдержанно и с достоинством. А вот высокий голос матери без труда преодолевал такое хлипкое препятствие, как дверь, пусть и сделанная из дорогого английского дуба.

– Я не собираюсь терпеть подобное к себе отношение! – высокие ноты впивались в ухо, вызывая резь и отвращение.

«Да, мамаша не на шутку завелась» – констатировала непочтительная доченька, – «Решила отца испытать на прочность? Это она зря».

– Ах так?! – голос матери взвился до визжания работающей дрели. – Тебя здесь никто не держит, так что скатертью дорожка, тем более что твоего здесь ничего нет! Убирайся! И чем быстрее, тем лучше!

Виолетта на всякий случай спряталась за портьерой, не желая, чтоб ее застали за подслушиванием. И вовремя: дверь открылась, и по коридору прозвучали быстрые легкие шаги отца. Переждав пару минут, она освободилась от ласковых объятий шторы и, мимоходом подумав, что пора бы ее и выстирать, слишком уж пыльная, зашла в гостиную.

Мать сидела в кресле, красная, потная, с негодующим выражением лица.

– Что случилось, мама? – толерантно спросила дочь, делая вид, что не знает, что тут было. – Отец пролетел мимо как ошпаренный, даже не заметил меня.

– Ничего особенного, все как всегда. Не в первый раз.

– Не в первый, но вполне возможно, что в последний, – зловеще предупредила ее дочь.

Кира Серафимовна с негодованием оборвала недобрые предсказания:

– Да с чего ты это взяла? Утром он выйдет на завтрак как ни в чем не бывало. Ему все как с гуся вода.

– Может, выйдет, а может, и нет, – раздумчиво протянула Виолетта, усаживаясь в кресло напротив и небрежно вытягивая ноги. – Он мне как-то сказал, что от ухода из семьи его удерживала только маленькая я. Но теперь, когда я выросла и вот-вот выпорхну из родительского гнезда, его здесь больше ничего не держит.

– Да много ты понимаешь! – отмахнулась от страшной угрозы ее самоуверенная мамочка. – Никуда он не денется. Где еще он получит такой комфорт и уход, как здесь? – и она широко повела рукой, указывая на шикарную обстановку.

Виолетта окинула беспристрастным взглядом то, что ее окружало. Оформленный дизайнером интерьер, дорогая мебель красного дерева, сделанная по заказу в Италии, паркет из бука. И так во всем их огромном пентхаусе. Красота, уют и комфорт. Живи и радуйся. Вот только почему в их семье так нерадостно живется?

Кира Серафимовна, почмокав губами, вдруг нехотя призналась:

– Но возможно, я и погорячилась. Завтра извинюсь – и дело с концом.

– Ага, и еще безделушку какую-нибудь купишь. Ты не замечала, что у вас социальные роли как-то перепутались?

– Какие роли? – Кира Серафимовна нахмурилась. Порой она совершенно не понимала дочь.

– Гендерные. – Мать все так же непонимающе смотрела на нее, и Кира снисходительно пояснила: – Ты ведешь себя как мужчина, а папа как женщина. Ты его оскорбляешь, потом отдариваешься. Так себя обычно неверные мужья ведут.

– Твой отец обычный подкаблучник, только и всего, – фыркнула мать. – Ничего сам сделать не может. Все я да я.

– Не думаю. – Виолетта припомнила нахмуренный лоб отца, когда он говорил ей, что ему надоело бесконечное унижение, и добавила: – Все до поры до времени. Не перегни палку. Ты уже старая, а он только-только в возраст вошел. Да еще и красавец редкий, ему бы в кино героев-любовников играть. Одна остаться не хочешь?

– Я одна никогда не останусь! – гордо провозгласила Кира Серафимовна, отгоняя испуганный холодок в груди. – И не смей мне говорить, что я старая!

– Ага, как Пугачева, будешь вечно с молодым, – непочтительно хихикнула дочь. – А что, купить можно всех и вся, была бы цена достойная предложена. У тебя это здорово получается. Но вдруг дед не станет оплачивать твое новое увлечение, что тогда?

– Никаких новых увлечений у меня не будет, что ты глупости порешь? – натужно рассердилась Кира Серафимовна.

После бурного выплеска эмоций на загулявшего мужа сил спорить еще и с дочерью у нее не осталось, хотелось одного – прилечь и отдохнуть, а не ссориться с ничего не понимающей в жизни глупой девчонкой.

– Ухожу, ухожу, – Виолетта вскинула руки в пораженческом жесте. – Вижу, ты ничего понимать не желаешь. Ты же самая умная, а вокруг тебя все круглые дураки. Ну да поживем – увидим, кто из нас прав.

Выпустив этот прощальный залп, она быстро вышла. Кира Серафимовна, не успевшая вовремя ответить, посидела еще немного, приходя в себя. Потом поднялась, чувствуя себя на все свои годы, и медленно, шаркая ногами, как старуха, ушла к себе.

Понежившись в ванной с обильной успокаивающей пеной, но не испытывая привычного облегчения, легла в мягкую кровать, поерзала на ортопедическом матрасе, ощущая под боками странные комки, которых в принципе быть не должно, и призадумалась.

Неужели она и впрямь перегнула палку? Но муж реагировал на ее упреки совершенно обычно, то есть практически не оправдывался, а просто просил прекратить истерику, что и бесило ее больше всего. Вот если бы он возмутился, прикрикнул на нее, она, возможно, и замолчала бы. Или, наоборот, разошлась бы еще больше?

На душе было до странности неприятно и тревожно. Может, стоит сходить помириться? Она села на постели, протянула руку к соблазнительному полупрозрачному пеньюару, но сжала зубы и снова легла.

Не будет она унижаться, выпрашивая прощения! Это же не она шаталась по двору с обиженной судьбой дамочкой, и винить ей себя абсолютно не за что, извиняться тем более. Она тоже человек и подвержена вспышкам дурного настроения, совершенно обоснованного в этой ситуации.

Нечего зря волноваться, завтра они всей семье соберутся за поздним завтраком и сделают вид, что ничего не произошло. Все как всегда.

И не стоит ей так переживать: от лишних волнений портится цвет лица и под глазами залегают безобразные тени, а ей этого не надо, она должна выглядеть на все сто.

Утром, потягиваясь и зевая, умылась в своей ванной комнате, придирчиво разглядывая свое отражение. Вроде ничего, синяков и теней под глазами нет, цвет лица вполне нормальный. Она изобразила радужную улыбку, показавшуюся ей самой весьма натужной, надела миленький домашний брючный костюмчик цвета взбесившейся лососины, как она его называла, и выплыла в столовую.

На накрытом голубой скатертью столе стояли омлет для нее, творожная запеканка для дочери, гречневая каша с мясом для Игоря, но никого из семьи еще не было. Кира Серафимовна укоризненно поглядела на часы. Одиннадцатый час! Почему все спят? Давно пора вставать!

Она решительными шагами направилась в комнаты дочери. Прошлась по спальне, кабинету, заглянула в гардеробную и ванну, – пусто!

Удивившись, но ничуть не обеспокоившись, столь же решительно отправилась к мужу. И тут уже не на шутку заволновалась – его не было тоже! Пришлось идти к себе, потому что телефон она с собой в столовую не брала.

Набрала номер Игоря, собираясь потребовать отчета о его передвижениях, но он не взял трубку. Потом позвонила дочери с тем же результатом. Угрожающе пробормотав «ну, погодите, голубчики!», открыла на ноутбуке программу слежения и не поверила своим глазам – экран, на котором она отслеживала все передвижения мужа, был пуст!

Что случилось? Страх пробрал от макушки до самых пяток. Неужто он догадался о слежке и убрал все жучки со своей одежды? Но тут один все-таки проявился, и Кира Серафимовна с облегчением вздохнула. Нет, следилки он не нашел, здесь что-то другое.

Принялась выяснять, где же ходит ее разгульный муженек, получилось, что он дома, у себя! Кинулась к нему снова и поняла, что сигнал идет из гардеробной. Открыв ее, обнаружила, что не хватает половины вещей. Более того – не было и пары чемоданов, с которыми они ездили на отдых.

Как же так! Неужто он вздумал уйти от нее? Она бросилась вниз, в комнату прислуги.

– Равия, где Игорь? – рявкнула она, напугав немолодую женщину.

– Он ушел с Виолеттой, – та ответила не сразу, справляясь с испугом. – Я думала, вы знаете. Они уехали, а куда, не сказали.

– Когда они ушли? – грозно вопросила хозяйка.

– Утром, еще восьми не было, – Равия сделала шаг назад, будто боялась, что хозяйка ее ударит.

– Почему ты меня не разбудила? – Кира Серафимовна враз нашла крайнего.

– Вы же не любите, когда вас будят, – Равия покраснела от осознания своей вины, – и я думала, что вы об их уходе знаете. Вы же всегда все знаете.

Это оказалось для и без того доведенной до предела Киры Серафимовны последней каплей.

– Ты уволена! – прорычала она. – Убирайся немедленно!

Равия всхлипнула, но противоречить не посмела. Повернувшись, стала собирать свои вещи, а Кира Серафимовна ушла к себе и принялась названивать отцу.

Тот ответил не сразу.

– Что у тебя стряслось? – зевнул он в трубку. – Чего будишь ни свет ни заря?

– Папа, почти одиннадцать часов! – Кира Серафимовна, ведущая размеренный и спокойный образ жизни, не понимала, как в далеко не молодом возрасте можно так безалаберно себя вести.

– И что? – отец даже не выругал бесцеремонную дочь – слишком уж устал. – Мне пришлось лечь под утро, я прилетел с Тайваня. Так чего звонишь, говори скорей, спать хочу до чертиков!

– Игорь с Виолеттой куда-то ушли!

– Как ушли, так и придут, – не понял ее беспокойства Серафим Абрамович, – чего ты паникуешь?

– Игорь забрал свои вещи! – выпалила Кира Серафимовна. – Я боюсь, что он ушел от меня!

– Да ты что? Случилось чудо? – восхитился любящий папочка. – Столько лет терпел, а тут вдруг свалил? И чем же ты его так допекла, скажи на милость, поделись передовым опытом, может, мне с твоей помощью удастся избавиться от пары-тройки надоевших родственничков?

– Папа, как ты можешь насмешничать в такую минуту! – с надрывом прокричала в трубку Кира Серафимовна, заливаясь слезами.

– Постой, не говори, я и сам догадаюсь! – приказал отец и предположил: – Ты ему заявила, что он ничтожество, и предложила убираться из твоей квартиры, не так ли?

Это так и было, пусть и использовала она несколько другие выражения, но суть от этого не менялась. Кира замялась и промолчала, подтвердив тем самым его выводы.

– Ага, так оно и есть! – Серафим Абрамович с удовольствием подумал, что мозги у него в полном порядке и проницательность тоже на уровне. – И чего ты хочешь от меня? Возвращать я твоего беглого муженька не собираюсь, тем паче, что он выполнял твое пожелание.

Перед глазами брошенной жены встала пренеприятная сценка в скверике, где ее законный супруг сидел в недопустимой близости от разлучницы, и она выпалила:

– Выгони его со своего завода! И всем остальным работодателям накажи его на работу не брать!

– Совсем ты, девка, сдурела! – посетовал возмутившийся Серафим Абрамович. – Не собираюсь я позориться перед знакомыми, озвучивая твою дурацкую просьбу.

– Но со своего завода-то ты его уволить сможешь? – негодование и обида Киры Серафимовны зашкаливали, не давая мыслить здраво.

– Со своего смогу, – нехотя согласился отец, не выносивший женских истерик. – Но на этом все.

Он положил трубку и улегся досыпать. Последней его мыслью было – он совершил большую глупость, согласившись на неадекватное требование дочери.

Она же, отключив телефон, мстительно сжала кулаки и пообещала:

– Ну, погоди, мерзкая стервочка, я тебе устрою! – И забыв о пальто, но подхватив из холла попавшийся ей на глаза большой павловский платок, вприпрыжку помчалась вниз, на улицу, к будке охраны.

Закутавшись в платок, чтоб не замерзнуть – на земле лежал уже приличный слой сверкающего нетронутой белизной снега – подбежала к удивленно смотревшему на нее охраннику и возбужденно потребовала сказать ей, в какой квартире живет мать хромоногой девочки.

– А вам зачем? – с подозрением спросил немолодой мужчина, видимо, не узнавая в этой странной, закутанной до глаз женщине модную цацу из пентхауса.

– Да она мне обещала из интернета статью о правильном питании распечатать, – выпалила Кира Серафимовна первое, что пришло на ум, – и номер квартиры сказала, но я, ворона, сразу-то не записала, а теперь вспомнить не могу.

– Тридцать пятая, второй подъезд, – ответил неопытный охранник, не увидев в ее просьбе никакого криминала. Что из того, что соседка к соседке заглянет? Не ночь же на дворе, а день.

Выкрикнув на ходу «спасибо», Кира Серафимовна рванула к соседнему подъезду. Тридцать пятая квартира оказалась на седьмом этаже. Перед дверью лежал коврик для обуви, и дамочка пренебрежительно сморщила нос. Ну прямо как в деревне! Мало им машины для чистки обуви в холле, что ли? Для чего еще этот атавизм?

Напористо позвонила. Через пару минут раздался удивленный вопрос «кто там», на что она толерантно ответила: «соседка ваша». Взглянув в глазок и убедившись, что перед дверью женщина, хозяйка повернула ключ в замке.

Дверь отворилась, и Кира Серафимовна ужом ввинтилась внутрь. Милая, но равнодушно глядящая на нее женщина чуть сдвинула ровные брови, не одобряя подобного нахальства. Ее она явно не узнала.

– Где он? – зловеще проговорила незваная гостья, уперев руки в бока.

– Кто – он? – удивленно переспросила хозяйка.

– Мой муж, кто же еще! – взъярилась Кира, с трудом удерживаясь, чтоб не ударить недоуменно глядящую на нее женщину. – Увела мужика, да еще и делает вид, что ничего не знает! Вот ведь рожа бессовестная!

– Женщина, вы больны? – хозяйка сделала шаг назад, уже внимательнее посмотрев на нахалку, будто проснувшись. – Какой муж?

Оттолкнув ее в сторону, Кира Серафимовна стрелой метнулась в коридор. Обежав всю квартиру и увидев лишь сидевшую за столом хромоножку, недовольно фыркнула:

– Скрылся? Знал, что я его здесь искать стану? – Внутри у нее клокотал гнев и досада, и она пригрозила недовольной хозяйке: – Но я тебе этого не спущу! Будешь знать, как отбивать чужих мужей, паршивка!

– Очень хорошо! – Стоявшая возле своей комнаты хромоножка снимала ее на смартфон и зловеще усмехалась. – Столько патетики, столь пафоса, просто замечательно! А теперь я выкладываю запись в сеть. Думаю, посмотреть на вашу перекошенную физиономию всем будет интересно.

Кира Серафимовна нервно подпрыгнула. Такого исхода она вовсе не ожидала.

– А еще что вы нам пожелаете? – столь же вежливо-презрительным тоном спросила хромоножка. – Еще столь же доброе и приятное?

Вне себя от замутившей мозги ярости, Кира Серафимовна кинулась с намерением отобрать гаджет у этой паршивки, но та лишь сказала:

– Рэд, будь добр, помоги-ка этой дамочке покинуть наше жилище!

Кира Серафимовна угрожающе развернулась, намереваясь встретить этого самого Рэда так, как и полагается встречать лезущих не в свое дело наглецов, но тут же замерла, поняв, что это вовсе не человек, а оскаливший ужасную красную пасть огромный пес.

Вынести это оказалось ей не по силам. Развернувшись, незваная гостья дернула на себя входную дверь и выпала наружу, едва удержавшись на ногах. Уже у себя умылась холодной водой и поняла, что у нее шок. Просто шок. Ей стоило немного переждать, прийти в себя и хладнокровно, по возможности, конечно, решить эту проблему. А она отправилась выяснять отношения с какой-то жалкой шлюшкой, роняя собственное достоинство!

Да еще и мерзкая угроза наглой девицы выложить видео с ней в столь неприглядном виде на всеобщее обозрение! Нет, она не публичное лицо и вряд ли ее истерика будет интересна многим людям, но на видео вполне могут наткнуться те, кто ее знает, и смешки за спиной ей обеспечены. А уж отец и вовсе станет негодовать!

Как же ей поступить, чтоб исправить столь вопиющий промах?