Текст книги "Магический договор – 2"

Татьяна Герцик
Магический договор – 2

Редактор: Елена Неёлова

Обложка: Мария Землянова

Для обложки использовано фото автора Vitalik Radko Royalty-free Depositphotos_189594464_xl-2015

©Татьяна Герцик

* * *

Глава первая

Уставшая от долгого наблюдения за балом герцогиня потопала затекшими ногами. За окном медленно разгоралась бледно-розовая заря. Имение тети находилось почти на границе с Бурминдией, и рассвет здесь наступал на несколько часов раньше, чем в столице Помаррии. Ужасно хотелось спать, но Генриетта сказала себе, что еще не время. Интересно же, чем все закончится.

Чтоб не заснуть, пошла по комнате, делая резкие наклоны из стороны в сторону и размахивая руками, разгоняя застоявшуюся кровь. Зеркало чуть поблескивало серебристой гладью, в которой отражался все тот же бальный зал, потихоньку заполнявшийся ничего не подозревавшими гостями и придворными, желающими продолжить торжество.

Им всем повезло, что племянник появился так вовремя и сумел оглушить зловещего мага! Но какова Эльза! Знать бы раньше, что она так относится к правящей семье да и к ней самой, лично сослала бы ее куда подальше! Хорошо, что все чувства приглушены магией и ей не обидно, а всего лишь слегка досадно. Все-таки замечательная это вещь – заклятье холодного сердца.

О своем горюющем супруге Генриетта не думала, будто его и вовсе не существовало. Мужское горе – что прилив моря, быстро схлынет после недолгого пребывания на суше, оставив за собой пену и грязь.

Под лучами еще слабого утреннего солнца рама старого зеркала завлекательно поблескивала, будто приглашая себя погладить.

Невольно усмехнувшись, герцогиня решила выполнить эту безмолвную просьбу и провела пальцами по неожиданно теплому металлу, касаясь рун наверху рамы. Под ее рукой руны засветились, и в зеркале вместо бального зала появилось чье-то мирно спящее лицо.

– Что это еще такое? – Генриетта отшатнулась, испугавшись. – Кто это?

Ответа не было. Она пристально всмотрелась в лицо. Это был молодой мужчина, красивый, с длинными ресницами, отбрасывающими тень на худые щеки. Отчего-то цвет его кожи был сероватым, возможно, из-за слабого света. Герцогиня отошла на пару шагов назад, и лицо отодвинулось ровно на такое же расстояние. Теперь было видно, что он спит на каком-то странном узком ложе, укрытый золототканым покрывалом.

По коже Генриетты пробежали ознобистые мурашки. Кто это такой? И почему его показывает это зеркало? Она опустилась в кресло, в котором провела всю ночь, внимательно вглядываясь в незнакомца. Спящий мужчина пугал ее, заставляя сердце мелко подрагивать. Догадки сменяли одна другую, и каждая была невероятнее предыдущей.

Решительно встав, герцогиня провела рукой по верхним рунам, и изображение исчезло. Она с облегчением вздохнула. Что перед ней было не мертвое тело, а просто крепко спящий человек, она чувствовала. Подозрение, что в таинственном исчезновении собственного мужа повинна сама Лауренсия, омрачала память покойной, и думать об этом было неприятно.

Но что же происходит во дворце? Зеркало молчало. Потрогав его так и этак, но ничего не добившись, Генриетта решила не тратить время попусту, а идти спать. Широко зевая, прошла в тетину спальню. С трудом стянула пышное, туго затянутое платье, вспоминая при этом свою заботливую камеристку и отчаянно жалея, что ее нет рядом. Постель для нее, конечно, никто приготовить не удосужился, и герцогиня упала на широкую кровать, даже не расправив ее.

Проснулась от легкого шороха, нервно вздрогнув. Сначала даже не поняла, где она, но быстро все осознала. На душе было покойно, никакие заботы не терзали, и она с благодарностью вспомнила свою предусмотрительную тетю, сделавшую ей столь щедрый подарок. Шорох повторился, и Генриетта громко спросила, приободряя себя собственным твердым голосом:

– Кто здесь?

Из соседней комнаты раздался дружный дуэт:

– Это мы!

Она вмиг узнала сестер Салливерн. Быстро вскочив, растерянно посмотрела по сторонам. Что ей надеть? Во вчерашнее платье она без посторонней помощи просто не влезет, да и не хотелось его надевать второй раз подряд. И белье стоило бы поменять, но у нее в этом доме ничего нет. Как же быть?

Дверь тихонько приоткрылась и в комнате появилась Алия. Увидев свою госпожу живой и невредимой, она облегченно захлюпала носом, простецки вытирая его рукавом.

– Вы живы! Какое счастье! А когда мне об этом сказали, я было не поверила!

Герцогиня поморщилась.

– Не нужно плакать, а уж использовать рукав не по назначению и вовсе не стоит.

От ее прохладного тона у камеристки тут же высохли глаза. Она деловито сообщила:

– Мы собрали почти все ваши вещи, ведь здесь у вас ничего нет.

Представив себе огромную гардеробную, что была у нее во дворце, Генриетта с ужасом посмотрела вокруг, оценивая не такое уж и большое помещение. Куда она денет совершенно ненужную ей гору вещей?

Расторопная Алия уже стояла подле нее с распахнутым халатом из плотного шелка в руках. Позволив надеть его на себя, герцогиня туго затянула пояс на талии и вышла из спальни. Будуар был весь завален огромными узлами из, как показалось герцогине, льняных простыней тончайшей выделки. Раньше бы ей это не понравилось, ведь простыни существуют, чтоб на них спать, а не таскать в них вещи, но сейчас такая бесхозяйственность ее совершенно не задела.

У дверей, как преданные фрейлины, скромно поджидали ее появления сестры Салливерн. Увидев ее, они присели в неглубоком книксене. Поздоровавшись, Генриетта обвела рукой лежащие вещи и хмуровато заметила:

– Зачем мне столько?

Сестры одновременно пожали плечами.

– Вопрос к вашей служанке. Это она укладывала одежду, мы только помогали. Но старье она не брала.

– Да, здесь только самое необходимое! – торопливо вмешалась Алия. – Я ничего из вашей старой одежды не взяла. Здесь только пошитые в последнее время вещи, даже еще ни разу не надеванные. Я их аккуратно разберу, их не будет видно. И не бойтесь, что кто-то разузнает, что в вашем гардеробе во дворце чего-то не хватает, герцог приказал закрыть ваши апартаменты и никому туда не входить. Да если кто и войдет, ничего не поймет, старая-то одежда вся там, а сколько ее было всего, никто, кроме меня, не знает.

Решив поверить ей на слово, герцогиня извинилась перед гостьями, позвонила в серебряный колокольчик и приказала появившейся служанке подать завтрак в трапезную. Затем с помощью камеристки привела себя в порядок, потратив на это всего-то какие-то пятнадцать минут. Выйдя из спальни, увидела сестер внимательно изучающими руны на раме зеркала.

Повернувшись к ней, они хором спросили:

– Вам, наверное, хочется узнать, чем закончился вчерашний бал?

И услышали в ответ:

– Конечно! Я не видела ничего с момента отправления сестры в монастырь.

– Вы не против этого? – осторожно поинтересовалась Беатрис.

– Жадность и предательство должны быть наказаны, – жестко ответила герцогиня. – Я была не права, постоянно защищая ее перед герцогом. Большая глупость с моей стороны.

Сестры заметили, что она назвала мужа по титулу, как чужого.

– Хорошо, – Беатрис несколько помедлила. – Ваша мнимая смерть нигде не афишировалась, но о ней всех известила пронырливая виконтесса Забарская. Правда, ей мало кто поверил. Но отсутствие герцогини во дворце уже насторожило многие горячие головы.

Генриетта озадаченно сморщила лоб:

– Герцог что, решил скрывать мое убийство?

– Нет, он ждет, когда разъедутся гости, чтоб сообщить о прискорбном событии. Похорон не будет, потому что хоронить некого.

– Герцог мог бы поместить в семейный склеп гроб с одним из моих старых платьев, – с неожиданным сарказмом предложила Генриетта. – У меня есть черное с отделкой из черненого серебра, вполне подходящее для столь торжественного случая. Я надевала его один лишь раз по случаю смерти старой герцогини.

Не зная, как отнестись к этому странному заявлению, сестры немного помолчали. С удовольствием осознав, что дела супруга ей совершенно безразличны, герцогиня перешла к более насущным вопросам:

– Я хотела сказать вам об одной непонятной мне вещи, – она немного подумала, стоит ли открывать почти незнакомым людям семейные тайны, но, решив, что сама все равно ничего разузнать не сможет, печально продолжила: – сегодня утром, случайно задев руны, я увидела в зеркале странного спящего мужчину.

– Какие руны вы задели? – встрепенулись сестры, тут же предположив занимательную интригу.

Генриетта показала, какие, и даже провела по ним рукой точно так же, как сделала это на рассвете.

Но ничего не произошло.

– Не понимаю, что я делаю не так, – обескуражено пробормотала она.

– Просто не соблюдены определенные условия, – Изабель показала на руны. – С ними должно происходить что-то еще.

– Они светились от попадавших на них лучей утреннего солнца! – герцогиня чуть не запрыгала от осенившей ее догадки.

Беатрис подергала увлекшуюся сестру за рукав.

– Похоже на то. Но нам пора, мы не можем долго задерживаться. Нас ждут во дворце. Оставим эту загадку на утро. Все равно сейчас мы ничего не добьемся. Попробуйте повторить свои действия при восходе солнца, ваша светлость, и тут же позовите нас.

– Может быть, вы со мной позавтракаете? – Генриетте не хотелось оставаться одной.

Но сестры синхронно качнули головами, отказываясь, и она не стала настаивать. К тому же она не знала, чего ждать от местного повара. Вдруг он оконфузит ее перед гостями, подав что-либо невкусное или вовсе несъедобное?

Изабель капризно надула розовые губки, прерывая опасливые мысли хозяйки:

– Не хочу я возвращаться во дворец. Там этот глупый король из Мумирии, отчего-то решивший, что сделает мне великую честь, взяв в жены. Да еще его недалекая сестричка на нервы действует, не сдержусь ведь и прибью обоих.

– Мумирия? – Генриетта пренебрежительно зафыркала. – Это так называемое королевство меньше нашего герцогства раз в двадцать.

Изабель энергично закивала в знак согласия.

– Вот-вот! А самомнения у короля этого малюсенького государства хватит на добрый десяток настоящих правителей.

– Королева – это звучит гордо! – подначила ее сестра. – Ведь сейчас ты кто? Какая-то захудалая дворянка из холодных северных земель.

– А сама-то ты кто? – не осталась в долгу Изабель, которой ужасно не нравились шуточки насчет нее и неприятного ей короля Мэксимиэно.

– Ко мне короли с матримониальными предложениями в очередь не становятся, – весело захихикала Беатрис. – Не то, что к тебе! Который это королек по счету?

– Хватит на мой счет веселиться, нам пора! – решила не доводить дело до ссоры Изабель, – все равно разгуляться здесь негде.

Да и пугать людей своими лихими разборками не стоило. Они-то уйдут, а герцогине здесь жить.

– Да, если мы вдруг понадобимся, зовите, – торопливо сообщила ей Беатрис. – Но для этого нужно поставить маяк.

Генриетта послушно протянула левую руку, и Беатрис взяла ее. От пальцев магини прошло чуть заметное тепло, опоясывая тонкое запястье женщины невидимыми нитями.

– Захотите нас позвать, приложите палец к внутренней стороне, там, где бьется пульс, и назовите наши имена. Мы придем сразу, как только сможем.

Они исчезли, едва попрощавшись, и герцогиня осталась одна. Посмотрела на прозрачную кожу над голубоватой веной, ничего не заметила, и тут же об этом забыла. Подойдя к окну и бездумно глядя на покрытые легким утренним инеем цветы на клумбах, отчего те сверкали и искрились, как бриллианты, невесело призадумалась.

Как много всего произошло за каких-то пару дней! Измена герцога, заклятье холодного сердца, перенос сюда и ее мнимая гибель. Если б не холодная отчужденность, принесенная столь полезным заклятьем, было бы очень сложно справиться с таким обилием событий. А теперь она чувствует лишь приятное удовлетворение переменами в своей жизни.

Раздался почтительный стук в дверь, и появилась Фийна. На ее лице блуждала фальшиво-приторная улыбка, но глаза смотрели неприязненно и даже глумливо, будто она приготовила какой-то крайне неприятный сюрприз.

– Завтрак накрыт, ваша светлость! – манерно провозгласила она.

– Не обращайся ко мне так! – сердито велела ей Генриетта. – «Леди Генриетта» вполне достаточно!

Служанка склонилась в корявом поклоне, пряча насмешливый взгляд. Герцогиня пошла в трапезную, а Фийна с удивлением оглядела гору вещей, лежащих в комнате. Откуда они взялись? По коридорам ничего не проносили, это бы все заметили. Любопытствуя, раскрыла один мешок и принялась вынимать вещи, завистливо рассматривая дорогую ткань и изящный пошив.

На шум из спальни вышла Алия и, увидев роющуюся в вещах герцогини простоватую служанку, строго спросила:

– Ты кто? И что здесь делаешь?

Та подбоченилась и ответила вопросом на вопрос:

– Это ты кто и что здесь делаешь?

Если она надеялась смутить незнакомку, то напрасно. В герцогском дворце нужно было уметь постоять за себя, и, несмотря на свои юные годы, Алия прекрасно умела это делать. Она в свою очередь смерила нахальную служанку изучающим взглядом и медленно предупредила:

– Похоже, жалкая прислуга в этом медвежьем уголке вовсе своих обязанностей не знает. За что ты получаешь деньги? За наглость? Или за то время, что поместье стояло без должного пригляда, вы здесь все так распустились? Ну так не волнуйся, ее светлость все расставит по своим местам, это она умеет. А теперь иди-ка отсюда, голубушка, я и без тебя справлюсь! – и без стеснения вытолкала ее из комнаты.

Фийна возмущенно погрозила кулаком закрывшейся перед ее носом двери и угрожающе пробурчала:

– Вот посмотрим, кто здесь останется! И ты, и твоя фальшивая хозяйка быстренько отсюда уберетесь! А я буду жить, как жила, и никто мне не указ!

И отправилась совещаться с управляющим. Тот тоже был недоволен прекращением вольготной никому не подконтрольной жизни. Но, тем не менее, проявил разумную осторожность.

– То, что ты предлагаешь, это как палка о двух концах. Если объявить герцогиню самозванкой, то поместье вполне могут передать кому-то другому, и новый владелец может оказаться куда требовательнее. Вдруг он нас всех попросту разгонит? К тому же почему ты решила, что она самозванка?

Горничная приосанилась, вздернув курносый нос.

– Господин Летин, вы же знаете, что моя старшая дочь служит во дворце правителей Помаррии? – то, что дочь всего лишь помощница прачки одной из придворной дам, никому не сообщала, добавляя себе значимости. Дождавшись подтверждающего кивка, тихо поведала: – Так вот от нее этой ночью ко мне прилетел почтовый голубь с извещением – настоящая герцогиня погибла от рук магов Аджии! И тому была уйма свидетелей, в том числе ее сын герцог-младший и сам правитель!

– Это точно? – управляющий схватился за сердце.

Горничная нарочито оскорбилась.

– Моя дочь никогда не стала бы лгать! Она знает, что я перешла на службу в поместье леди Генриетты, поэтому и предупредила меня!

– Что же деется, что деется! – по старушечьи принялся причитать господин Летин, – ее светлость убита в собственном доме!

– Ну, нас это касается лишь потому, что мы живем и служим здесь, – сурово прервала его стенания горничная. – Нас волновать должно другое: кто эта наглая особа, что выдает себя за нашу хозяйку?

– Неужто точно самозванка? – ахнул управляющий.

– Однозначно! – отрезала Фийна. – И с ней надо разобраться!

– Но как? – господин Летин понимал, что сделать это довольно сложно. – Сегодня по порталу перенесли кучу ее вещей и камеристку! Да и не по статусу нам устраивать такие разборки. Пусть она и не герцогиня, но дама знатная, это видно сразу!

Фийна сердито опровергла его слова:

– Авантюристка она, вот что видно сразу! Знает, что никто из нас настоящую герцогиню толком не помнит, вот и пользуется!

Но управляющий на своем веку видывал поболее, чем предполагала простоватая горничная, поэтому спешить в таком деликатном деле не собирался.

– Насчет подлинности герцогини у меня тоже возникли сомнения, уж слишком она молода для нашей Генриетты. Та, когда была здесь в последний раз несколько лет назад, выглядела куда старше, да и вела себя по-другому. Но это ничего не значит. Без облеченного властью человека мы бессильны и ничего не можем сделать.

– А вот об этом я уже подумала! – хвастливо заявила Фийна. – Скоро здесь будет глава рода маркизов Парванских. Уж он-то членов своего рода всех наперечет знает, тем более саму герцогиню.

Господин Летин подпрыгнул и так побледнел, что стали видны веснушки на его толстом длинном носу. Казалось, еще немного, и он лишится сознания, как слабонервная барышня.

– Как? Сам маркиз Шахтир Парванский?

Озадаченная подобной реакцией горничная кивнула. По ее недалекому разумению их ожидала большая честь. Но у управляющего было на этот счет другое мнение.

– Ужас! Нужно немедля объявить генеральную уборку! Маркиз чрезвычайно придирчив и наверняка выразит свое недовольство пренебрежением, с каким мы содержим этот дом!

И он умчался, велев Фийне взять тряпку, и как следует протереть коридор, в котором они стояли. Горничная скорчила пренебрежительную гримасу. Зачем ей надсажаться? Маркиз наверняка весомо поблагодарит ее за старание и служение его интересам. Это пусть другие выслуживаются перед управляющим, а она не станет. После проверки маркизом дел в имении еще неизвестно, останется ли управляющий на своем месте. Кто знает, возможно, его займет та, что поболее него печется о благополучии рода маркизов Парванских? – и она горделиво пошагала прочь.

Вот так и получилось, что прислуга принялась с невероятным рвением и пылом убирать в доме, что Генриетта приписала своему появлению. Она так и сказала Алие:

– Знаешь, порой появление хозяев благотворно действует на нерадивых слуг. Если б я не появлялась здесь еще лет десять, дом полностью зарос бы грязью.

Ее деятельная камеристка, разобравшая уже более половины принесенных с собой вещей, с ней не согласилась.

– Ваша светлость, я, конечно, человек маленький, но все-таки уши и глаза у меня есть. Когда я проходила по коридору из кухни, где слегка перекусила, то слышала о появлении здесь какого-то жуткого придирчивого типа, который выгонит всех, если увидит, как плохо содержится поместье. О вас никакой речи не было.

Но герцогиня легкомысленно махнула рукой.

– Кто здесь может появиться без моего разрешения? Я законная владелица этого поместья. И волнуют меня сейчас вовсе не глупые пересуды недобросовестных слуг.

Алия навострила было свои ушки, но хозяйка больше ничего не сказала, уйдя в парк, дабы не мешать камеристке разбирать оставшиеся вещи.

Гуляя по парку, герцогиня с раздражением отмечала и нечищеные запущенные аллеи, и заглушенные сорняками розовые кусты, и даже засохшие деревья с вздернутыми к небу черными ветвями, будто восставшие из могил мертвецы. А ведь деньги на содержание имения управляющий получал исправно. Похоже, все оседало в его бездонном кармане.

Пообещав себе, что исправит это безобразие в самое ближайшее время, дошла по некошеной пожухлой траве до чугунной ограды и вдруг увидела семейный склеп, отделенный от парка решеткой и унылым пустырем. Тетя никогда не говорила ей о нем, да и в этой части парка им бывать не доводилось. Это было странно, ведь обычно умерших предков принято почитать. Хотя тетя не принадлежала к роду Парванских, возможно, именно этим и объясняется ее столь явное пренебрежение к усопшим родственникам супруга?

Генриетте захотелось положить цветы к гробу Лауренсии, ведь она наверняка лежит среди членов семьи. Дойдя до калитки, находившейся неподалеку, удивилась: та была не только закрыта на внушительный замок, но и заварена по периметру толстым металлическим прутом. Это было очень странно, и Генриетта снова припомнила видение в зеркале. Неужто этот исчезнувший тетин муж-изменник спит неестественным сном в склепе?

Она поежилась. Как же это страшно! Одна мысль о том, что живой человек может провести столько лет среди покойников, внушала ей мистический ужас. Нет, Лауренсия не могла быть столь жестокой! Но, припомнив ледяную стужу в глазах тети, когда той приходилось отвечать на вопросы о муже, с сожалением признала: нет, в порыве отчаяния та вполне могла отомстить неверному супругу и таким варварским способом.

Генриетта и сама чуть было не сотворила нечто подобное во время той безнадежной боли, что терзала ее душу после подсмотренной сцены в тайном переходе. Хорошо, что у нее не оказалось такой страшной возможности. Да она и не думала о мести, ее целью было излечение от страданий, чему замечательно помог тетин подарок.

Медленно пошла обратно, раздумывая, стоит ли приказать открыть калитку или оставить все так, как есть. Уже подходя к дому, обратила внимание на суету, творящуюся вокруг. Несколько десятков человек, причем большая часть их была не в униформе имения, а в простой одежде, спешно приводили в порядок парк. Неужели управляющий позвал на помощь крестьян из близлежащих деревень? Это было неправильно, ведь осенью дел в крестьянских семьях полно, и Генриетта решила выяснить, в чем дело.

На нее никто не обращал внимания, более того, когда она нечаянно пересекла дорогу здоровенному мужику с тележкой, заваленной всяким хламом, тот оскорбил ее, обозвав неуклюжей коровой. Это было дико, и Генриетта пожалела, что у нее нет никаких магических способностей. С каким бы удовольствием она ожгла бы охальника крапивой по голому заду!

Похоже, Алия была права, говоря, что готовятся к появлению того, кого боятся, и это явно не она. Кто же это может быть? Кто смеет распоряжаться в ее поместье, как в своем, да еще без ее ведома? Так и не догадавшись, вошла в сияющий чистотой дом. Мимо пронесся управляющий, подгонявший слуг. На хозяйку он внимания не обратил, будто та была пустым местом, хотя она пыталась его остановить.

Это озадачило ее еще больше. Хотя, если сюда дошла весть о ее мнимой смерти, то отношение к ней прислуги становилось понятным, они попросту считают ее самозванкой. А вот кто может быть незваным визитером? Ведь в случае ее смерти поместье переходит к ее сыну, а он вряд ли захочет здесь появиться. К тому же его никто и никогда не называл «жутко придирчивым».

Так кто же это и что ему здесь нужно?

Герцогиня о возможной потере имения не сильно переживала, да под заклятьем это было и невозможно. Решив, что в случае изгнания из этого дома у нее вполне достаточно средств, чтоб с помощью сестер Салливерн обосноваться где угодно, ведь ей вовсе не нужен огромный замок с охраной, взяла из книжного шкафа один из любимых тетей рыцарских романов и, удобно устроившись в мягком кресле, принялась за чтение.

Но почитать ей не удалось. В дверь, предварительно тихонечко постучав, заглянула Алия.

– Ваша светлость, – начала она было, но, вспомнив о предупреждении, быстро поправилась: – леди Генриетта, тут к вам один из садовников просится поговорить.

Озадаченная столь странной просьбой низшего служащего, герцогиня отложила в сторону книгу и велела:

– Проси!

Дверь открылась шире, и в будуар вошел немолодой мужчина в чистом, но изрядно поношенном кафтане. Поклонившись, он принялся сбивчиво говорить:

– Извините меня, ваша светлость, но тут такие дела творятся. Управляющий вызвал главу рода Парванских, он завтра должен быть здесь. Тут все считают вас самозванкой. Я знаю, это не так, я вас хорошо помню, и тетю вашу тоже. Вы уж извините меня, но они хотят вас отсюда выгнать.

Генриетта улыбнулась подтверждению своей догадки. Итак, она была права, когда предположила, что весть о ее мнимой смерти дошла и до этого дальнего уголка. Жаль, конечно, что так быстро, но ничего страшного. У нее несколько путей – уехать самой; остаться, доказав, что она и есть якобы погибшая герцогиня, чего бы не хотелось, поскольку об этом непременно узнает и ее супруг, с которым она не желает больше иметь ничего общего; обратиться за помощью к леди Салливерн, они непременно найдут выход из этой ситуации.

Странно, что она не подумала о подобном неприятном развитии событий, когда попросила перенести ее сюда. Впрочем, у нее и без того было полно проблем.

– Спасибо за предупреждение, – она ласково улыбнулась садовнику, – я приму это к сведению. – И она протянула ему золотой.

Он принялся отмахиваться от вознаграждения, говоря, что он не за деньги, а по велению души, потому как всегда стоял за справедливость. На эти горделивые слова герцогиня заметила, что монета вовсе не для него, а для его жены. Уж ей-то золотой в хозяйстве непременно пригодится.

Садовник был вынужден признать эту прописную истину, и ушел, гадая, чем же может помочь своей госпоже, если той прикажут покинуть поместье. Решив собрать всех старых служащих, кто может подтвердить подлинность герцогини, пошел говорить с теми, кто ее помнил.

Вошедшая в комнату взволнованная камеристка застала свою госпожу безмятежно улыбающуюся над романом.

– Леди Генриетта! – воскликнула служанка, не понимающая, как можно так пренебрегать собственной безопасностью. – Что нам делать?

– А что случилось? – подняла голову ее леди.

– Такие происки против вас, а вы не беспокоитесь? – поразилась камеристка.

Поведение госпожи никак не вязалось с ней прежней, которая могла не спать ночами из-за сущего пустяка, боясь разочаровать своего муженька.

Генриетта не сочла нужным волноваться и постаралась успокоить свою впечатлительную служанку:

– Вот когда слова перейдут в дела, тогда я и буду принимать меры, а пока не вижу в этом никакого смысла. Но тебе не кажется, что пора обедать?

– На кухне никого нет, все бегают по дому и убирают застарелую грязь. Но я принесла кое-что. Правда, я не особая кулинарка, но все-таки готовить умею! – с затаенной гордостью провозгласила Алия и приоткрыла дверь в гостиную. – В общей столовой, куда любой может зайти, я накрывать стол не стала.

– Ты умница! – от души похвалила ее Генриетта и пошла обедать. – Уже сидя за столом, поинтересовалась: – А сама-то ты поела?

Алия рассмеялась.

– Конечно! Повар себя никогда не забудет!

Улыбнувшись этой старой верной шутке, герцогиня съела почти все, что раздобыла и приготовила заботливая служанка. Потом до вечера читала найденные у тетушки романы, улыбаясь их наивности, немного прогулялась перед сном, чтоб крепче спать, поужинала принесенными Алией ветчиной с хлебом и овощами, и уснула.

Спала крепко и без сновидений. Но на рассвете проснулась, как от толчка. Зябко поеживаясь, в доме было прохладно, накинула на плечи приготовленный камеристкой теплый халат и вышла в будуар. Солнце еще только вставало, и руны на раме старого зеркала молчали.

Подойдя к окну, Генриетта залюбовалась парком, медленно проявляющемся в мареве розоватого рассвета. Роса на траве и цветах играла всеми красками радуги, создавая невероятно красивую картину. Золотистое солнце, встающее на горизонте, светило все сильнее, обещая радость, и Генриетта решила, что ни за что отсюда не уедет. Ей вообще стоило бы оставить Эрнольда еще несколько лет назад и жить здесь, наслаждаясь тишиной и покоем.

Повернувшись, охнула – руны на раме сияли ярким золотом. Она чуть было не прозевала их появление! Подбежав, провела рукой по верхним, и в зеркале, как и вчера, отразился спящий мужчина. Немного понаблюдав за ним, герцогиня положила руку на запястье и вслух назвала имена сестер.

Они появились через пару минут, зевающие и растрепанные, но в красивых утренних платьях. Впрочем, Генриетта тут же догадалась, что вместо платьев были мороки.

– Ох, какая рань! – Изабель потерла лицо руками, пытаясь взбодриться. – В столице еще ночь!

Герцогине стало немного стыдно, но ведь они сами попросили, чтоб она их позвала!

– Здесь уже утро, хотя и раннее. Но вот тот мужчина, о котором я вам говорила.

Мгновенно проснувшись, сестры метнулись к зеркалу.

– Какой красавчик, – оценила спящего Изабель. – Но он под заклятьем, смотри, Беатрис!

Та кивнула.

– Однозначно. Но спит он уже давно, на нем даже пыль лежит. Никогда такого не видела. Кто это такой, интересно?

Подошедшая поближе герцогиня мрачно пояснила:

– Боюсь, это тетин муж из рода маркизов Парванских, к которому принадлежу и я. Впрочем, мне его видеть не доводилось ни живьем, ни на портретах. Он предал Лауренсию, изменив ей с одной из молодых соседок, и после этого внезапно исчез. Найти его так и не смогли.

– Если это он, то ваша тетя была весьма решительной женщиной, – восхищенно присвистнула Изабель. – Одобряю!

– Надо бы его разыскать и разбудить, – практично предложила Беатрис и вежливо поинтересовалась у герцогини: – Если вы не против, конечно.

– Да с чего мне быть против? – пожала та плечами. – Это имение по брачному договору принадлежало тете лично, и делать с ним она могла все, что хотела. Так что для меня ничего с его пробуждением не изменится. А вот для сегодняшнего главы рода – очень даже.

Изабель довольно хлопнула в ладоши.

– Ага! Он перестанет быть главой, ведь теперь он не будет старшим среди мужчин рода. Этот красавчик явно старше всех.

– Чем тебе досадил нынешний? – с удивлением спросила у нее Беатрис. – Такое чувство, что вы с ним знакомы.

– Ага, вот что значит влюбиться по уши! – захихикала Изабель. – Пока ты кое-кому строила глазки, мне довелось познакомиться с маркизом Шахтиром Парванским. Весьма противный тип, доложу я вам, уж извините, герцогиня.

– Я совершенно с вами согласна, Изабель. Он на редкость занудный и неприятный человечек, – Генриетта брезгливо сморщилась. – Не хотелось бы мне с ним встречаться.

– Давайте ближе к этому телу, – невольный каламбур Беатрис восхитил Изабель, и она хотела было высказаться весьма и весьма вольно, но герцогиня предусмотрительно заметила:

– В самом деле. Мы же не знаем, сколько времени в зеркале будет видно это помещение. Вдруг только пока рун касаются солнечные лучи?

Изабель тут же отбросила глуповатые подтрунивания и спросила уже серьезно:

– Вы правы. Надо спешить. Как вы думаете, где это может быть?

– Я вчера видела семейный склеп, возможно, он там. Но до склепа не дойти, калитка не просто закрыта, она заварена. Хотя я шла не по главной аллее, а по полузаброшенной тропке. Но вокруг обходить очень далеко.

Беатрис отошла подальше от зеркала.

– На склеп не похоже. Вот идите-ка сюда.

Они отошли к противоположной стене. Картина в зеркале увеличилась, появилась перспектива, и стало ясно, что ложе, на котором лежит мужчина, стоит в довольно большом помещении, полутемном, с каменными столбами посредине. Низкий сводчатый потолок был почти черным то ли от грязи, то ли от копоти, и стены, слабо виднеющиеся вдали, были сложены из грубо обтесанного дикого камня. Больше в помещении ничего не было.

– Не склеп, – одновременно сказали герцогиня и Изабель. – Но тогда где же это?

– Похоже на какое-то подвальное помещение, – Беатрис принялась ходить по комнате, не отрывая взгляд от зеркала. – Замурованное, что ли?